Текст книги "Сплаттерпанк (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Слова Саманты преследовали его весь день. Как правило, он пропускал мимо ушей ее разносы насчет его образа жизни или пьянства. Но одна сказанная ею вещь не выходила у него из головы. Саманта говорила что-то насчет того, чтобы он вернулся в то состояние, в котором пребывал, когда придумывал свои величайшие модели. Он напряг мозг и обнаружил, что все те месяцы смешались в пьянящем тумане из наркоты, бухла и мужчин легкого поведения. Тогда он был прожигателем жизни, скакал по клубам. Был самонадеян и верил в то, что делает. Теперь он пытался поверить, пытался убедить себя, что у него есть все необходимое для того, чтобы быть законодателем моды. Правда, он чувствовал, что потерял что-то, что у него когда-то было. Наверное, удачу.

Однажды Саманта сказала ему, что удача – это фикция. Что либо тебе дано, либо нет. И Джордж поверил в это.

"Кокс" придал ему уверенности. Пробравшись окольными путями в клуб, Джордан сумел выклянчить немного таблеток и выпивки. Он знал всех завсегдатаев, большинство из них ему симпатизировали, и были рады видеть его после длительного отсутствия.

Особенно Кайл Кноттс.

Сперва Джордан не хотел общаться с Кайлом. Некоторое время назад у них была любовная связь. Самые серьезные отношение, в которые Джордан когда-либо вступал. Они закончились плохо, и он по-прежнему переживал. Но таблетки оказали свое воздействие, а какой-то парень предложил ему какой-то особенный кетамин. И черт, эта штука оказалась действительно особенной. Как раз для мозгов Джордана. Он видел пляшущие вокруг себя шлейфы, как от нефтяной пленки. Люди излучали яркую ауру и походили на мерцающих фей. В этом воображаемом царстве грез он не был уже довольно давно, и ему было приятно здесь находиться. Чертовски приятно.

Вдруг все вокруг озарилось, как при вспышке старомодного фотоаппарата, и Джордан замер, мгновенно протрезвев. Кайл улыбался так, будто был самой важной персоной в помещении, будто его пригласили на встречу с поклонниками – если они у него вообще когда-либо были. Но самое главное, выглядел он совершенно фантастически. Не в плане одежды, и даже не в плане его дурацкой прически, а в плане тела.

Гулкий танцевальный ритм сменил временное великолепие небесных труб, лившихся каскадом на разум Джордана. По его венам циркулировал яд, и на мгновение он почувствовал себя зомби. Будто в сочетании с наркотиками депрессия и отвращение к себе достигли своего пика и превратились в некую негативную ауру.

Кайл поднял голову, и их глаза встретились. Улыбка Кайла даже не дрогнула. И, хотя про Джордона можно было сказать то же самое, он знал, что своим выражение скорее напоминает обдолбанного идиота, не знающего, как справиться с кайфом, либо подавленного мудака, которым он себя внутренне ощущал.

Возможно, он заблуждался.

Кайл пробирался сквозь толпу потных, энергично танцующих тел. Он смотрел на Джордана так, будто претендовал на приз и следил, чтобы тот никуда не делся. Джордан не двигался. Он просто смотрел на мужчину, которого когда-то любил. Была ли это истинная любовь? Шла ли она из глубины души? Он не знал наверняка, но от Кайла всегда исходило ощущение самоуверенности. То, чего Джордану не хватало, даже когда его весенняя линия была популярна.

– Давненько тебя здесь не видел, – сказал Кайл.

Джордон чувствовал себя глупо, как школьник, встретивший свою первую любовь. Во рту у него пересохло (возможно, от дури), чувства притупились, как у среднестатистического деревенского дебила.

– Я работал, – сказал Джордан.

– Правда? Над своей последней линией?

Джордону показалось, или он почувствовал нотку снисходительности?

Вырвавшиеся из него слова были словно подпитанны его переживаниями и всеми психотропными веществами, которыми он накидался. Он смотрелся в ауру Кайла, как в зеркало. И речь у него была какой-то искусственной и лишенной энтузиазма.

– Я действительно работаю над новой линией. – Он улыбнулся в ответ Кайлу такой же широкой, лучезарной улыбкой. – Саманта Уэйт ждет эскизы для своей осенней коллекции. Дело в том, что я пытался окунуться в бассейн вдохновения, в котором плавал, когда придумал те изумительные тренды пару лет назад. Ты же помнишь, верно?

Кайл, подергиваясь под ритм музыки, кивнул.

– Да, помню. Но с того момента я не видел твоего имени ни на одной модели.

Джордан провел языком по губам, как Шер и сказал:

– Ну, ты это пока ничего не видел. Дело в том, что мне снова нужно то вдохновение. Знаешь, что такое вдохновение?

– Кристаллический "мет", ванна с желатиновым концентратом и парочка шлюх-транссексаулов?

Джордан рассмеялся, будто услышал лучшую шутку в мире, а затем перешел прямо к делу, с серьезностью врача, сообщающего о безвременной кончине близкого человека.

– Забавно, но нет. Вдохновение, о котором я говорю, это – ты.

Эти слова вызвали у Кайла оторопь. Впервые за время их беседы, первой с момента из разрыва два года назад, у Кайла был вид, будто он проглотил язык.

– Поехали ко мне? – предложил Джордан.

***

У Кайла было тело модели. Высокий и такой худой, что казалось, что при каждом походе в туалет он избавлялся от своей последней трапезы. Кайл пришел домой к Джордану с явным желанием секса, судя по проглядывающей сквозь нижнее белье эрекции. Однако Джордан в данный момент испытывал страсть к моде.

– Брось, Джорди, я не хочу это одевать.

У Джордана было чувство, будто его ударили в лицо. Он стоял и держал в руках тот самый бюстгальтер, в котором Кайл резвился в те времена, когда они еще были парой – черный в белый горошек. Тот, который придавал ему видимость маленького бюста, и который был выверенным штрихом, необходимым для завершения неистовых эскизов Джордана. Тех, что появились в осенней линии Саманты и принесли ему статью в "Космо".

– Господи, не принимай это так близко к сердцу, – сказал Кайл. Просто он больше не в моем вкусе. Наверное, ты не слышал, но я решил не принимать эстроген, и операцию не стал делать.

– Но... – Джордан потерял дар речи. Мысли у него метались как конфетная обертка, попавшая в пылевую бурю. Он дрожал, пытаясь сдержать эмоции.

– Только один раз. Только сегодня. Ты же знаешь мой девиз: Живи быстро, умри молодым, оставь после себя изысканный труп.

Кайл уже не был возбужден. Он казался напуганным.

– Ладно. Но сперва налей мне выпить.

***

На обычно строгом, перегруженном работой лице Саманты проглядывала улыбка.

– Джорди, Джорди, что у нас здесь?

Джордан был рад представить модель, которой чрезвычайно гордился. Он использовал ткань, как безумец. Резал и перешивал, подкалывал и подстраивал ее под надменный вид Кайла. Кайл, конечно, же изменился. Ему не нравилось внимание и возложенная на него честь быть манекеном, как раньше. Но модель, которую Джордан создал на его теле – с помощью всего двух случайных тычков булавки – повергала в трепет.

Сейчас платье было приколото к манекену. Джордан прибыл на фирму рано, чтобы подготовить модель к приезду Саманты. Спешил как товарняк, и ему нужно было чем-то занять себя. Набросок модели он сделал еще до Кайла, в порыве раздражения. Отрывал отрезки ткани, приколотые к своему телу, демонстрируя неистовый потенциал. Не важно, сколько набросков он сделал, пытаясь высвободить застрявшие у него в голове идеи, для работы ему требовалось человеческое полотно в виде Кайла, чтобы разорвать цепи, сковывавшие его креативность. Раньше это срабатывало, и, судя по реакции Саманты, похоже, сработало снова.

Она вставала то слева, то справа, окидывая ткань взглядом и держась за подбородок, что указывало на крайнюю сосредоточенность. Если б ей не понравилось, она закатила бы глаза и приказала бы пустить ткань на переработку. Возможно, сказала бы Джордану никогда не украшать ее манекены такими чудовищными тряпками.

– Мне нравится, – сказала она. Это был не совсем тот ответ, которого ожидал Джордан. – Хочу еще. – Она посмотрела Джордану в глаза. Ее лицо перекосилось, будто кто-то сунул ей под нос тухлую рыбу. – Ужасно выглядишь, Джорди. Всю ночь работал?

– Да, в общем-то.

– Тебе нужно поспать. – Она снова посмотрела на манекен. – Мне нравится. В этом есть вкус, элегантность и шик. Хочу еще. Не знаю, как это ты делал, но меня это не волнует. Иногда ты находишь свою креативную зацепку и понимаешь, что это единственный способ раскрыть свой талант. Если нашел ее снова, Джорди, не отпускай.

***

Кайл был не в состоянии садиться за руль и даже идти пешком. Поэтому Джордан старательно играл роль костыля для старого друга, когда они ковыляли по улице по пути из клуба.

– Похоже, я перебрал, – промычал Кайл.

– Мы уже почти дома, – сказал Джордан.

Когда они добрались до квартиры Джордана, Кайл рухнул на пол, затем дополз до дивана, где изо всех сил постарался сесть прямо. Он продолжал раскачиваться, будто его позвоночник был сделан из желе.

– Похоже, – сказал Кайл, глаза у него закрывались, будто от сильного переутомления, – кто-то... подсыпал мне что-то... в выпивку.

Джордан подготовил ткань и нашел лекала. Сидя на полу, словно безумный гений среди своих орудий ремесла, он поднял глаза на Кайла, сидящего без чувств на диване. Раньше у него никогда не было причин использовать ГГБ (гаммагидроксибутилат – наркотик для изнасилования – прим. пер.), но он делал человека беззащитным.

Джордан безуспешно пытался поставить Кайла на ноги. Щекотал его, рассказывал грязные анекдоты, даже хватал за гениталии в надежде возбудить и вызвать хоть какое-то понимание в его осоловелых глазах.

Как, черт возьми, он будет работать с манекеном, который мало чем отличается от свежего трупа?

Отступив назад, Джордан схватил недопитую бутылку водки. Глоток вызвал оцепенение. В таком состоянии работалось лучше. Алкоголь, казалось, сбалансировал наркотический коктейль, которым он заправился. В подобные времена ему приходилось отступить, выпить, почувствовать жар, сморгнуть недосып.

Проблема в том, что Кайл выглядел мертвым.

У Джордана ускорилось сердцебиение. Во рту пересохло. Он едва не выронил бутылку, но сумел поставить ее на книжную полку, не отводя при этом взгляда от жутких немигающих глаз Кайла. На один из зрачков села муха. Мертвецы не смаргивают мух.

Джордана охватила паника. Он бросился к Кайлу и прижался ухом к его груди. Почувствовал тепло его тела, но это не означало, что Кайл был жив. Если он только что умер от "передоза", то остыть еще не успел.

В ухо Джордана ударил стук сердца. Отлично, Кайл жив. Живей всех живых. На самом деле...

Джордан отстранился. Выступивший из пор пот покрыл его лицо испариной. Он слышал сердцебиение не Кайла – а свое собственное, и оно было бешенным.

Схватив Кайла за лодыжки, Джордан стащил его с дивана, ужаснувшись, насколько обмякли у того суставы. Его голова откинулась от подушки и ударилась об напольный коврик, словно шар для боулинга.

На это раз Джордан прижал к шее Кайла два пальца, в поисках сонной артерии. Его тошнило, голова кружилась, будто он выпил дикое количество бухла на пустой желудок. Он не был уверен, что нащупал пульс.

Джордан пошлепал Кайла по лицу.

– Очнись, черт тебя дери! Очнись!

Джордан отполз назад и свернулся в позу эмбриона на краю дивана. Он не мог оторвать от Кайла глаз. Тот лежал на полу и будто ждал, когда его обведут мелом.

Спустя две минуты Кайл издал какой-то звук и пошевелился. Джордан выпустил из себя воздух, который, будто удерживал все это время. Он встал. Было совершенно ясно, что Кайл действительно жив. Его дыхание было настолько слабым, что едва улавливалось.

– О... боже, – произнес Джордан. – Как же ты меня напугал!

Кайл не ответил. Он просто лежал, теперь уже с закрытыми глазами.

Чувствуя, что кайф, за которым он гонялся большую часть жизни, рассеялся, Джордан приготовил несколько дорожек на столике возле дивана. Он вдохнул, потер нос, покорчил гримассы, будто был на грани передозировки, затем посмотрел на лежащего без движения Кайла. Так даже лучше. Не сможет ныть и жаловаться. В последнее время он только этим и занимался. Чем очень отвлекал Джордана от работы.

Да, – подумал Джордан, – все пройдет просто прекрасно.

Джордан раздел Кайла до нижнего белья, и принялся "грызть гранит", лихорадочно работая над своей новейшей моделью.

***

– Боже мой, Джорди, – воскликнула Саманта, – У тебя такой вид, будто тебя переехал мусоровоз, но твоя модель – это нечто.

Джордан, с трехдневной щетиной и глазами, выглядящими, будто их макнули в кровь, вяло улыбнулся.

Модель была нарисована на куске бумаги цветными карандашами. Бумага была грязной и рваной, будто ее везли сюда двумя поездами, несколькими автобусами и такси.

– Я хочу, чтобы ты увидел кое-что, – сказала Саманта. – Иди за мной.

Джордж последовал за ней. Она продолжала говорить, пока они шли в ее студию.

– Я взяла твою последнюю модель и лично сшила опытный образец. – Она стянула простыню с манекена, показывая платье. – Думаю, в нем еще можно кое-что подправить, но я уже вижу его на подиуме.

– Оно прекрасно, – сказал Джордан. Он ходил вокруг платья, представляя свое имя на ярлыке.

–Ты молодец, Джорди. Продолжай в том же духе. Мне нравится видеть тебя снова в строю. Этот мир нуждается в Джорди Тикере.

***

Еженедельно Джорди выдавал новый эскиз, каждый рискованнее, чем предыдущий. Саманта не совсем понимала тему, но Джорди определенно стремился к созданию новых трендов. Она даже поделилась парой его моделей с несколькими дизайнерами, которым доверяла. Все они утверждали, что рады видеть Джорди Тикера снова за работой.

Саманта вынуждена была признать, что ее расстраивает перманентное состояние Джорди. Доставляя каждую модель, он становился все более вялым и растерянным. Она ценила, когда художник выкладывается на полную катушку, но если так будет продолжаться, долго он не протянет. Ей придется привести его немного в порядок для выступлений и интервью. С работой, которую он производит, он снова станет неотъемлемой частью мира моды.

– Я скоро вернусь, – сказала Саманта своим стажерам, покидая фирму.

Взяв такси, она отправилась к Джорди домой. Постучала в дверь, но никто не ответил.

Он жил не в лучшей части города, не мог себе позволить. Постояв какое-то время в коридоре, Саманта занервничала. Ее не покидала мысль, что могло произойти нечто нехорошее. Нарко-сделка пошла не так, или на него напал какой-нибудь бандит-гомофоб.

Дверь оказалась незапертой. Решив, что Джорди не станет возражать, если она зайдет проверить его самочувствие, Саманта повернула ручку и осторожно открыла дверь.

– Джорди? Джор... – Запах застал ее врасплох.

Наверное, ей следовало бы вызвать полицию и подождать в холле, но она увидела в другом конце комнаты Джорди, сидящего на стуле, и бросилась к нему.

Рядом валялись бутылки из-под таблеток, шприц, почерневшая ложка, и маленькое зеркальце, покрытое слоем порошка. Вокруг шеи он сделал себе надпись, которая гласила: "Живи быстро, умри молодым, оставь после себя изысканный труп".

– Господи.

Что-то в стоящем в квартире запахе встревожило Саманту. Джорди, по всей видимости, умер недавно. И явно еще не начал разлагаться. Она догадалась, что вчера вечером он принял огромную дозу наркотиков, смесь опиатов и амфетамина, и сердце у него не выдержало.

Саманта не знала, что ищет в гостиной, пока не увидела что-то через открытую дверь в конце маленького коридора, ведущего в спальню Джорди. Что-то яркое и блестящее.

Она связалась по сотовому с полицией. Рассказала, что заглянула к другу домой и обнаружила его мертвым.

Затем она подошла в двери в коридоре, не в силах отказаться от жуткой тяги, поскольку в глубине души понимала, что смраду должно быть объяснение. Сквозь приоткрытую дверь она видела что-то, но не понимала, что именно. Цвет заинтриговал ее, зажег ее чувства в хорошем и плохом смысле.

Петля всхлипнула, и Саманта распахнула дверь. Крик застрял у нее в горле, когда она увидела самое шокирующее и прекрасное зрелище в своей жизни. Это было ужасно, отвратительно... а запах!

Человек был мертв уже несколько недель. Обмякшее, грубо привязанное к ножкам круглого деревянного стола, тело сочилось гнилью. Из деревянного основания стола торчал стержень, который с помощью проволоки и арматуры удерживал труп в сидячем положении. Его изысканная одежда – точнее, платье – местами, там, где к ткани прилипла гниющая плоть, потемнела.

Это был шедевр Джорди. И данный экземпляр вызвал бы у мира моды настоящий трепет.

На полу перед жутким манекеном лежал эскиз платья. Бумага была грязной, возможно, от гнили, в которой выпачкался Джорди, когда подкалывал булавками ткань.

Раздался стук в дверь.

– Полиция! – послышался голос.

Саманта схватила эскиз, сложила и сунула себе в сумочку.

Полицейские обнаружили ее стоящей в центре спальни и уставившейся на жуткое творение, достойное влажных грез Эда Гейна. Они вывели ее в коридор, заверяя, что все будет хорошо.

Эскиз модели был у нее.

Да, определенно, все будет хорошо.

Джефф Стрэнд

Берегись напитка!

Тайный ингредиент в энергетическом напитке «Ракета» оказался марсианской кровью. Для большей части человечества это стало неожиданностью, хотя на банке был нарисован большой зеленый пришелец. Слоган гласил: «Энергии хватит до самого Марса!», и все же, разве кто-то мог ожидать столь странного ингредиента в самом популярном напитке на рынке?

Первоначально население Земли полагало, что "Ракета" – это всего лишь еще один энергетический напиток, вроде "Ред Булл" или "Монстер". Как и конкуренты, "Ракета" был полон химикатов, которые своими наименованиями походили на витамины, хотя на самом деле никак не помогали правильной деятельности человеческого организма. В "Ракете" было много сахара даже по стандартам энергетических напитков. Как человечество узнает позже, это было сделано вынужденно, чтобы скрыть неприятный привкус марсианской крови.

– Что ты пьешь? – спросил Малкольм, обычный тинэйджер, за три месяца до того, как мир узнал чудовищный секрет "Ракеты".

Его лучший друг Чарли поднял банку.

– Офигенная штука. Как будто высосали адреналин из олимпийских атлетов и сделали из него газированный напиток. Честно говоря, если б мне пришлось выбирать между тем, чтобы перейти ко второй фазе отношений с моей партнершей по лабораторной работе Ким и тем, чтобы выпить еще "Ракеты", я выбрал бы второе!

– У тебя вчерашний гуакамоле (мексиканская закуска из пюрированной мякоти авокадо – прим. пер.) еще не выветрился, – сказал Малкольм. – Не может быть, чтобы напиток так освежал.

– А ты попробуй.

– Только не с твоими бактериями на банке.

– Поверь мне, если попробуешь, ты больше никогда не будешь бояться бактерий!

После столь страстного одобрения от близкого друга, которому он доверял, у Малкольма не было выбора, кроме как попробовать "Ракету". Он взял у Чарли банку и сделал большой глоток.

На вкус было похоже на сироп от кашля, подслащенный сорока пятью кубиками сахара. Как же здооооооорово! Где этот напиток был всю его жизнь? Зачем он искал необходимую для организма жидкость в воде, апельсиновом соке и грудном молоке, когда мог пить "Ракету"?

Ему захотелось воскликнуть: "Это изменило мою жизнь!". Но он испугался, что Чарли сочтет его за мудака, поэтому вместо этого просто промычал: "Ммммм!"

– Классно, правда? – спросил Чарли.

– Можно допить?

– Нет, – сказал Чарли, забирая у него банку. – Нельзя.

– А в холодильнике еще есть?

– Нет.

– Почему ты сказал "нет" как-то неуверенно?

– Мне пришлось задуматься, потому что я плохо помню, есть еще в холодильнике или нет. Но потом я вспомнил, что не осталось. Все кончилось. Извини.

– Если я загляну сейчас в твой холодильник, ты уверен, что я не найду еще банки с "Ракетой"?

– Ты не имеешь права туда заглядывать.

– Пойду проверю.

– Там только папина "Ракета". Он изобьет тебя до смерти, если возьмешь. Ты же знаешь, что он сделает это. Помнишь, как он взбесился, когда мы стащили у него немного виски? Помнишь? Представь, что будет хуже в триллион раз.

– Тогда можно мне хлебнуть у тебя еще?

– Думаю, нет.

– Я совсем чуть-чуть.

– Пожалуйста, верни мне банку.

– Но с таким приливом энергии я никогда еще не сталкивался!

Чарли был прав – Малкольма ни капли не заботили микробы, которые могли быть на банке. Он чувствовал, будто никогда больше не будет болеть! Чувствовал, будто может перепрыгивать через небоскребы! Чувствовал, будто может ломать слонов через колено! Чувствовал, будто каждая молекула в его теле обладает силой шести молекул!

– Отдай мне мою "Ракету", – сказал Чарли, сердито прищурившись.

Малкольм чувствовал, будто может сломать кому-нибудь шею – скажем, например, Чарли – и забрать у него напиток.

Он мог сделать это.

– Сколько стоит эта штука? – спросил Малкольм.

– Четыре бакса банка. Продается везде.

Хотя Малкольм чувствовал в себе силы сделать это, он не считал хорошей идеей убивать лучшего друга из-за чего-то, что стоит четыре доллара. У него было достаточно в бумажнике денег, чтобы купить две с половиной банки, не ломая никому шеи, поэтому это показалось ему более эффективным подходом.

– Мне нужно идти, – сказал он.

– Но мы только собирались пересмотреть вторую часть «Властелина колец»!

– Извини. Мне нужна "Ракета".

– Это не круто.

– Ты всегда можешь дать одну из холодильника.

Чарли заколебался.

– Обещаешь, что потом возместишь мне ее?

– Да.

– Обещаешь?

– Я же сказал "да"!

– Со скрещенными пальцами?

– Нет. Нам не шесть лет, Чарли. И если б скрещивание пальцев было юридически обязывающей возможностью уклониться от выполнения обещания, я мог бы просто сказать, что скрестил пальцы, потому что ты не мог знать, скрещены были мои пальцы или нет. Поэтому, обещаю, что тебе не придется беспокоиться, что я прибегну к детским уловкам и попытаюсь избежать долга.

– Клянешься жизнью матери, что возместишь мне "Ракету".

– Моя мама не умрет, если я не сдержу обещание. Высшая Сущность так дела не делает. Иначе, я поклялся бы жизнью Гитлера, а затем намеренно не возместил тебе напиток, просто чтобы избавиться от Гитлера.

– Вообще-то Гитлер умер семьдесят лет назад.

– Знаю, но я в том смысле, что, если кто-то во время Второй Мировой захотел бы убить Гитлера, он мог бы поклясться его жизнью, а затем нарушить обещание. Я должен был привести более современный пример, но ты же понял ход моей мысли, верно?

– Клянись мне смертью Гитлера, что возместишь банку. В таком случае, если нарушишь обещание, Гитлер вернется из могилы. Просто знай, что ничего хорошего от него ждать не стоит, поскольку в последнее время развелось очень много евреев.

– Клянусь смертью Гитлера, – сказал Малкольм. Тут ему пришло в голову, что они слишком много спорят из-за продукта, на поход за которым потребовалось бы десять минут. Это казалось странным. Почему он даже пары минут не мог провести без "Ракеты"?

Может, напиток имел побочные эффекты?

Нет. То, что заставило его почувствовать такой прилив энергии, не могло иметь побочных эффектов. Вещи, которые делают тебе приятно, редко бывают вредными.

Чарли уставился на него. И смотрел очень долго. За это время Малкольм вполне мог сходить за "Ракетой". От этого взгляда ему стало немного не по себе.

– Ладно, – наконец, сказал Чарли.

Он ушел на кухню и вернулся с неоткрытой банкой "Ракеты". Ему потребовалась еще пара минут, чтобы набраться силы воли и передать ее Малкольму.

Малкольм открыл банку. Соблазнительный аромат заставил его ноздри буквально трепетать. Он сделал глоток, и тут же следом второй и третий. А глотки с четвертого по двенадцатый слились уже в один большой.

Он допил банку и смял ее рукой. У него хватало силы для такого подвига и раньше, но сегодня, казалось, он стал еще сильнее.

Малкольм выпустил мощнейшую в своей жизни отрыжку и сказал:

– Я думаю...

Неожиданно Чарли ударил его в лицо, сбросив на пол.

– За что? – завопил Малкольм.

– Ты сказал, что думаешь отказаться возмещать мне выпитую банку "Ракеты"!

– Нет, это не так! Я сказал только "я думаю"!

– И ты как раз думал отказаться возмещать мне выпитую банку "Ракеты"! Ты солгал мне! И теперь нам придется решать проблему с Гитлером!

Малкольм снова поднялся на ноги. Энергия циркулировала у него в венах. Если не обращать внимания на ноющую челюсть, никогда в жизни он не чувствовал себя лучше.

– Я самый сильный человек в мире! – закричал Малкольм, запрокинув голову и подняв руки вверх.

Наступил неловкий момент молчания.

– Ты, правда, только что кричал, что ты самый сильный человек в мире? – спросил Чарли.

– Ну, да.

– Это не так, ты же знаешь.

– Я чувствую, что так оно и есть.

– Но это не так. Я хочу сказать, что после "Ракеты" тоже отлично себя чувствую. Но существуют профессиональные атлеты, которые тренируются всю жизнь, чтобы быть в отличной физической форме. Ты даже не в первой "десятке". Наверное, даже не в первой "двадцатке".

– Сила не обязательно должна быть физической.

– Значит, ты считаешь себя сильнее президента Соединенных Штатов? Думаешь, что ты сильнее безумного ученого, завладевшего ингредиентами для создания атомной бомбы? Думаешь, что ты сильнее, чем руководители компании "Дисней?" Не морочь мне голову.

 Малкольм ударил Чарли в лицо. Удар был такой силы, что не только сломал Чарли шею, а полностью снес ему голову.

На самом деле Малкольм не собирался этого делать. В будущем, когда он будет кого-то бить, ему придется быть более осторожным.

Раньше он никогда не видел человека без головы. И эта картина была настолько неприглядной, что перед уходом он едва не забыл захватить оставшиеся в холодильнике банки с "Ракетой".

На выходе он случайно наткнулся на почтальона. В обычных обстоятельствах почтальон воспринял бы этот толчок совершенно нормально, если б человек, толкнувший его, принес извинения. Но он только что допил банку "Ракеты", и уровень энергии у него был таким высоким, что он знал, что ему вовсе не обязательно быть вежливым с людьми, врезающимися в него. Он ударил Малкольма в лицо, снеся тому голову.

Затем тут же пожалел об этом.

И началось. Мир наводнился миллионами потребителей, имеющими настолько высокий уровень энергии, что они могли сносить людям головы с одного хорошо поставленного удара. Конечно, не все использовали энергию для обезглавливания. Были тысячи зарегистрированных случаев оторванных при рукопожатии рук. Встречались также пострадавшие с дырами в туловищах размером с кулак, и с полностью снесенными пинком задницами.

Наступило опасное время.

"Ракета" не задерживалась на магазинных полках. Почти все хотели прилива энергии. И даже те, кто воротил нос и высокомерно говорил: "Я не пью приторно-сладкую газировку", осознали, что нуждаются в "Ракете" для самообороны.

За две недели мировое население сократилось почти вдвое. А еще "Ракета" усиливала либидо, поэтому человечество предположило, что численность населения может восполниться. И все же все сошлись в одном – смертей стало слишком много.

Конгресс пытался принять закон, запрещающий напиток. Но подлая попытка принять с законопроект с поправкой, что "Ракета" запрещена для всех, кроме членов Конгресса, была замечена ведущим одного либерального радио-шоу. И общественный резонанс был настолько мощным, что правительство закрыло эту тему и просто попросило людей приложить все разумные усилия не сносить друг другу головы.

Спустя три месяца после трагической гибели Малкольма и Чарли, население уменьшилось примерно до десяти процентов от прежнего количества. И тогда один ученый обнаружил в "Ракете" секретный ингредиент.

– Это же марсианская кровь! – закричал он. – Марсианская кровь!

Поскольку в посещении никого кроме него не было, он поспешил туда, где его могли бы услышать другие.

– Это же марсианская кровь! – кричал он. – Марсианская кровь!

Человечество было возмущено. Нигде в списке ингредиентов не значилась "марсианская кровь".

– Это неприемлемо! – заявил президент Соединенных Штатов в своем обращении к нации. – Никто не стал бы пить марсианскую кровь, если б знал об этом заранее. И это открытие хорошо объясняет, почему напиток стоил стольких человеческих жизней.

Производители "Ракеты" настаивали, что выводы ученого не соответствуют действительности. В итоге, на ученого обрушился весь гнев человечества. Но несколько дней спустя ученый, будучи человеком крайне амбициозным, получил видео, где сотни зеленых пришельцев раздавливались специальными стальными прессами. Их кровь собиралась в большие ванны, откуда поступала в длинные трубы, из которых распределялась по одной капле в каждую банку "Ракеты".

Но существовало множество марсиан, не попавших под пресс. И они гадали, что же случилось с их друзьями. Поэтому сразу после этой новости они предприняли массированное наступление на планету Земля. К сожалению, несмотря на то, что о секрете "Ракеты" знали лишь десять землян, марсиане возложили вину на всех с отличным от зеленого цветом кожи.

Оставшиеся десять процентов человечества сократились до восьми, затем до пяти, а потом и до двух. После этого марсиане решили, что человечество усвоило урок, и вернулись к себе на Марс.

Хотя оставшиеся в живых были опечалены случившимся, у них осталось еще полно "Ракеты". Поэтому они стали пить столько, сколько хотели. Два процента упали до одного, а потом до полпроцента. И так продолжалось, пока на Земле не осталось шестьдесят три человека.

Одним из них был серийный убийца, который никогда не пробовал "Ракеты", и он сократил население до сорока человек.

А потом на Землю пришел грипп.

Вся эта великая трагедия не коснулась лишь Милтона Тайлерсона, который был одним из четырех оставшихся на Земле людей. Трое же других были женщинами. И он решил, что все сложилось для него весьма удачно.

В свое время врачи сказали ему, что он никогда не сможет иметь детей, но он хранил эту информацию в тайне. И прожил остаток своей весьма счастливой жизни, называя себя спасителем человечества.

Саул Бейли

Взбивалка

Мое настоящее имя – Дэйл Эрл Рэй, хотя всю жизнь меня звали Взбивалкой или сокращенно – Взбивом. В силу того, что вместо члена у меня была взбивалка для яиц.

Никто из моих братьев не имел каких-либо дефектов, кроме Бака с его косоглазием. Но он заработал его, отхватив доской по башке за то, что однажды заигрывал с близняшками Гершо возле лавки. Я побоялся расспрашивать его, но звучало правдоподобно. Ему нравилось заигрывать с хорошенькими девочками. Тем более, что близняшки были писаными красотками. А вот папаша у них оказался настоящим цепным псом.

Так-то вот. У меня было восемь братьев – Бак, Боб, Хак, Хэнк, близнецы Дэнни и Донни, Джейк и Сэмми. Я был счастливым девятым номером. После моего рождения, наша мамаша пошла и перевязала себе маточные трубы в той новой, только что открывшейся конторе. Сказала, что девятерых будет достаточно для любой женщины. Будто моим появлением на свет Бог хотел сообщить ей, что уже хватит.