Текст книги "Всемирный следопыт, 1930 № 07"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Сейчас же отправляемся в путь, Коку! – вскочил Аллан с кровати.

VIII. На поиски Роше

Захватив лишь необходимое продовольствие и лекарства, Аллан и двое туземцев двинулись в путь. Весь день шли они глухими дебрями, придерживаясь еле заметной тропы, и остановились на отдых только, когда стемнело. Развели костер, поужинали. Спать не удалось, так как густые тучи москитов роились вокруг и, несмотря на дым, беспощадно кусали лицо, руки и ноги.

На заре пошли дальше. Вскоре путь перегородила широкая полноводная река. Решили переправиться через нее на стволах поваленных бурей деревьев. Каждый выбрал себе по такому стволу. Общими усилиями сволокли их в воду.

Коку и Умвати один за другим, сидя верхом на стволе и работая палками как веслами, быстро переправились через поток. Аллан внимательно следил за их движениями.

Наступила очередь доктора. Оседлав бревно, он оттолкнулся от берега. Ствол медленно, неуклюже поплыл, разрезая буровато-зеленую воду.

Аллан уже был на середине потока, когде раздался пронзительный окрик Коку:

– Берегись, масса! Крок!

В этот же миг Аллан услышал позади нарастающий шум, подобный рокоту прибоя. Обернулся и замер от ужаса. Прямо на него со скоростью торпеды несся огромный крокодил. Его мощный хвост пенил воду. Сверкала на солнце мокрая чешуя.

До берега оставалось еще метров десять. «Не добраться. Все равно он меня настигнет», – пронеслось в голове.

Не выпуская из рук палки, Аллан выхватил из кармана револьвер и выстрелил в голову отвратительного пресмыкающегося. Никакого впечатления. Крокодил и не думал замедлять своего бега. Второй, третий выстрел. Чудовище продолжало наступление, словно было забронировано от пуль.

_{Аллан выхватил из кармана револьвер и выстрелил в голову крокодила}

На берегу туземцы выли от ужаса. Умвати простирал руки к небу, моля великих духов о помощи. Коку окаменел, зажав голову в тиски рук.

Аллан машинально взглянул на берег, и новая волна ужаса хлеснула по сердцу. Медленно, но неуклонно поток нес бревно на золотую песчаную отмель, где лениво грелась на солнце целая семья крокодилов. Чудовища были неподвижны, как бревна. Они смотрели прищуренными глазами на приближавшуюся жертву. Аллану показалось, что морды их плотоядно ощерены…

Он судорожно принялся грести, поворачивая ствол поперек потока. На миг Аллан забыл о своем преследователе. Но крокодил тут же напомнил о себе. За спиной доктора совсем близко лязгнули челюсти. Доктор вскочил на ноги и схватился за револьвер. В следующее мгновенье справа раздался короткий всплеск, из воды взметнулась блестящая черная рука. Вспыхнуло лезвие ножа. Что-то с силой толкнулось о ствол, и Аллан, потеряв равновесие, упал в реку.

Когда Аллан открыл глаза, он увидел себя на берегу. Голова его лежала на коленях Коку. Негр заботливо вливал ему в рот виски из походной фляги. Тут же стоял Умвати и широко раскрытыми глазами напряженно следил за доктором.

– А где же крок? – спросил доктор, поводя мутными глазами по воде.

Коку торжествующе расхохотался:

– Я убил его, масса! Я видел, как он разинул пасть и хотел сожрать тебя. Тогда я схватил нож и нырнул в реку. Я подплыл ему под брюхо и вспорол его ножом. Кишки вывалились, и крок издох. Потом я схватил тебя, масса, и вытащил на берег.

– Ты спас мне жизнь, Коку, – пробормотал Аллан, стискивая руку негру.

* * *

Отдохнув и подкрепившись едой, пошли дальше. Джунгли становились все гуще. К полудню экспедиция приблизилась к деревушке, где должен был находиться Роше. Издали доносился собачий лай, детский плач и отрывистые голоса. Аллан и Коку остались сидеть на полянке, а Умвати отправился на разведки.

Через полчаса он вынырнул из кустов, ни слова не говоря, приложил палец к губам и кивнул Аллану и Коку, чтобы они шли за ним.

Все трое, осторожно ступая, двинулись гуськом по узкой тропе. Лес был так густ, что дороги впереди почти не было видно. Но вот Умвати встал на четвереньки и пополз влево под навес кустов. Остальные последовали за ним.

Как змея, извивался Аллан в траве, пятки Коку то и дело задевали его по носу. Над головой низко висели лохматые колючие ветви.

Впереди стало светлеть. Аллан осторожно просунул голову сквозь ветви. Перед ним была небольшая полянка, образовавшаяся вокруг подножия гигантского дерева. Длинное белое пятно справа привлекло его внимание. Вглядевшись, Аллан с содроганием узнал Роше.

Его обнаженное тело было растянуто ничком на земле. Руки и ноги скручены веревками. По всему телу роились черными точками муравьи. Они ели Роше заживо.

Аллан решительно вылез из кустов на поляну, за ним оба негра. Подойдя к Роше, доктор первым делом пощупал пульс. Он еще бился. Веревки были быстро перерезаны, и Аллан принялся промывать и перевязывать раны инженера. Коку ему помогал, а Умвати стоял на страже. Где-то совсем близко перекликались голоса, но на полянке никто не показывался.

Вокруг сердца Роше был обведен кровью круг, указывающий место, куда должен был вонзиться в миг жертвоприношения нож жреца.

Когда Роше пришел в себя, ему дали выпить глоток виски и немного поесть.

Потом спешно тронулись в обратный путь. Раненого несли двое в гамаке. Роше то и дело стонал и метался. Приходилось частенько останавливаться на отдых.

Когда, наконец, добрались до Франсвиля и сдали мосье Роше в префектуру, французские чиновники засыпали Аллана благодарностями. Отряд в полном составе покинул Франсвиль, держа направление на восток.

IX. Аллану роют могилу

После утомительных переходов по дебрям Бельгийского Конго и работы в зараженных поселках отряд прибыл в город Леопольдвиль, конечный пункт своего маршрута. Цель экспедиции была выполнена. Покрыли несколько тысяч километров. Аллан составил детальную карту зараженных местностей, четко нанеся пояса распространения цеце. За семь месяцев экспедиция оказала помощь тысячам туземцев. Новые методы лечения сонной болезни блестяще оправдали себя.

В Леопольдвиле Аллан распростился со своими товарищами. Они отправились по железной дороге к порту Бома на побережье, а он остался в городе, решив немного отдохнуть, а затем предпринять исследование его окрестностей, зараженных желтой лихорадкой. Неугомонный доктор не хотел уезжать из Африки, не изучив на месте и эту тропическую болезнь.

Эпидемия желтой лихорадки вспыхнула в этой местности с небывалой силой. Среди суеверных туземцев распространился слух, будто болезнь наслали на страну разгневанные лесные духи. Колдуны об’явили неграм запрет передвигаться с места на место: нельзя, мол, тревожить лесных духов.

Один за другим стали отказываться носильщики итти в поход. В конце концов остались только Коку и Умвати, как наиболее сознательные. Аллан решил итти налегке, втроем.

В Леопольдвиле чиновники и обыватели предупреждали Аллана об опасностях экспедиции. Весь район, по их словам, был неспокоен. Бельгийцы прокладывали сквозь леса и холмы новую караванную дорогу, рабочие-туземцы мерли, как мухи, от желтой лихорадки и каторжных условий труда. Во время подрывных работ почти не принималось мер предосторожности, и чуть ли не каждый день бывали несчастные случаи.

По ночам окрестные лесные поселки грохотали погребальными тамтамами, гудели заунывными песнями. Жрецы запретили неграм работать у белых. Рабочие стали сотнями бежать с дороги. Бельгийцы ловили их, избивали и принуждали работать под строгим надзором.

Все это обострило до крайности ненависть туземцев к белым.

Но у Аллана не было оснований бояться туземцев. С Коку и Умвати он чувствовал себя в лесах в полной безопасности.

Поход с самого начала оказался очень утомительным – Аллану приходилось много нести на себе – и маленькая группа медленно углублялась в дебри. Аллан смело входил в деревушки, пораженные эпидемией, и оказывал туземцам посильную помощь.

Однажды вечером, расположившись у костра на отдых, Аллан почувствовал сильный озноб. Весь день он боролся с нараставшей головной болью, уверяя себя, что это последствие бессонной ночи.

Доктор вынул из кармана градусник и поставил его себе в рот. Ртуть подскочила до ста четырех градусов^[22]).

«Должно быть, малярия, – тревожно подумал Аллан. – Скверно. До ближайшего госпиталя в Лулуабурге сто километров…»

Однако он ни слова не сказал носильщикам о болезни, вошел в палатку и лег спать. Среди ночи он проснулся. Все тело словно налито было жидким огнем. Голова звенела и гудела, как морская раковина, и казалась огромной. Долго лежал неподвижно Аллан, прислушиваясь к ночным шумам. У костра Умвати мурлыкал вполголоса протяжную песнь. Сухо потрескивали в огне поленья. Из лесу доносился плачущий лай гиен, скрипучие крики обезьян и тяжелое дыхание какого-то крупного зверя. Напрасно пытался Аллан задремать.

Утром он заставил себя встать. Несмотря на принятую накануне порцию хинина, температура не понизилась и самочувствие не улучшилось. Значит, у него была не малярия. «Уж не желтая ли лихорадка?» – мучительно кольнула мысль, но Аллан тут же ее прогнал.

Выступили, как обычно, в поход. Аллан шел как автомат, механически передвигая ноги. Он старался не думать о болезни, но она каждую секунду давала о себе знать жужжанием пчел в ушах, назойливыми молотками в висках, ознобом и ватностью мускулов.

Весь день шли они по глухим тропам, перебирались через потоки, болота и холмы. Даже для полуденного отдыха и еды не было сделано остановки. У Аллана из-за болезни не было аппетита, а двое негров жевали маисовые лепешки на ходу.

К концу дня по ряду зловещих признаков доктор окончательно убедился, что у него желтая лихорадка. Это было равносильно смертному приговору. До ближайшего госпиталя оставалось еще много километров, ему все равно их не пройти, а малорослым неграм ни за что не донести его на плечах: рослый Аллан чуть ли не вдвое больше каждого из них. Неужели он умрет, и его тело будет брошено на тропинке на растерзание диким зверям? Коку и Умвати, как и другие негры их племени, испытывали непреодолимый ужас перед покойниками. Когда умирает кто-нибудь из их единоплеменников, его относят в лес подальше от поселка, и там он в одиночестве встречает свой конец. Если кто-нибудь внезапно умрет, хижину вместе с трупом немедленно сжигают.

Итак, Аллану оставалось итти и итти вперед, хотя с каждым шагом увеличивалась и боль во всем теле, и смертельная усталость, и слабость.

Часы тянулись бесконечно. Неослабная воля продолжала толкать вперед обессилевшее тело. Аллану казалось, что он по горло залез в болото и с каждым шагом все глубже погружается в бездонную засасывающую пучину.

Коку и Умвати с озабоченными лицами шли по пятам за доктором. Всякий раз, как он спотыкался о корень или останавливался, шатаясь как пьяный, они спешили подхватить его.

Когда окончательно стемнело, Аллан остановился. Он чувствовал, что силы его истощились, что болезнь неутомимо идет своим ходом и прикончит его, прежде чем он достигнет цели.

Опять разбили палатку. Опять бессонная ночь в мучительных думах, в бредовых видениях. Наутро ему стало хуже.

Чувство обреченности охватило Аллана. Каждая клеточка его тела вопила о покое. Хотелось лежать неподвижно и ждать, пока нахлынет желанный мрак и затопит боль и сознание. Страха перед смертью у Аллана не было. Он слишком часто видел умирающих и мертвых, и часто бывал на волосок от гибели.

И все-таки он не мог примириться с мыслью о смерти здесь, в джунглях. В его сознании вставали картины одна другой ужаснее. Он видел раздутые трупы животных, медленно плывущие по мутным водам Конго. Ястребы чудовищными наростами сидели на телах и терзали их окровавленными клювами. Он видел и обглоданные человеческие трупы, брошенные в дебрях на с’едение гиенам. И при мысли о том, что его тело будет точно так же растерзано на клочки, все существо его охватывал леденящий ужас.

Стряхнув с себя оцепенение, Аллан позвал Коку и Умвати. Негры вошли в палатку и остановились, глядя испуганными глазами на больного.

– Слушай, Коку, и ты, Умвати, – начал он слабым, но твердым, голосом, – вы много дней верно мне служили. Сейчас я прошу вас о последней услуге: выройте могилу у самой палатки и, когда я умру, положите туда меня.

Негры отшатнулись в ужасе.

– Я так хочу, друзья мои, – повторил Аллан. – Сделайте это для меня…

…К полудню справа от палатки уже чернела длинная узкая яма. Когда Аллан, опираясь на плечи негров, выглянул из палатки, могила показалась ему отрезком одного из тех окопов, которых он столько насмотрелся за войну. Голова закружилась, и он снова свалился на койку. Очнувшись, подозвал к себе негров.

– Поклянитесь, Коку и Умвати, что вы исполните все, о чем я вас прошу.

Негры подняли руки:

– Мы клянемся великим духом наших предков. Пусть упадет на нас с неба огонь и сожжет наши головы, если мы нарушим свое слово.

– Хорошо. Итак, вот что вы сделаете. Утром, если вы увидите, что я больше не дышу, вы опустите мое тело вместе с койкой в могилу, засыплете его землей… Не бойтесь меня мертвого, – голос Аллана чуть дрогнул, – мертвые никогда не делают зла живым… Все мои вещи вы отнесете в Лулуабург и заявите там о моей смерти. Чтобы вас не обвинили белые люди в том, что вы убили меня, – вот письмо, вы передадите его им. – И он протянул Коку конверт. – А теперь прощайте, друзья мои, и спасибо вам за все…

Жестом руки Аллан отпустил взволнованных негров. Странное оцепенение овладело им. Мысли остановились, словно колесики часов, у которых завод на исходе. Незаметно он потерял сознание…

* * *

Через два дня на заре к воротам госпиталя в Лулуабурге двое шатающихся от усталости негров поднесли грубо сколоченные из бамбуковых стволов носилки. На них лежало неподвижное тело белого человека.

Тело внесли в палату, его обступили врач и сестры.

– Он еще жив, – сказал доктор, уловив слабый пульс.

Аллану был оказан тщательный уход, и железный организм доктора восторжествовал над смертью. Через две недели Аллан стал медленно поправляться.

• • •

ЛУК – НОВЫЙ ВИД СПОРТА

Очерк В. Зотова

Со времен доисторических лук служил человеку как орудие войны и охоты, и это значение его сохранилось и доныне у многих охотничьих племен. Цивилизованные народы, уже давно забывшие лук, в последнее время снова вспомнили о нем, и стрельба из лука сделалась новым видом спорта. В Англии, в САСШ, Японии, Германии и многих других странах процветает целый ряд спортивных обществ лучников.

Можно надеяться, что новая разновидность стрелкового спорта, завоевавшая громадную популярность за границей, в скором времени получит должное распространение и у нас в СССР.

Стрельба из лука в цель является не только увлекательным развлечением, но и чрезвычайно полезной формой отдыха, сопряженной с легкой, укрепляющей здоровье физической тренировкой. Самый характер этого спорта требует, чтобы спортсмен находился на открытом воздухе. Если же прибавить к этому солнечный свет и облегченный физкультурный костюм, то получаются условия, как нельзя лучше соответствующие режиму, солнечных ванн.

Как известно, благотворное действие солнечных лучей на организм повышается, если человек находится в движении и усиленно дышит. Легкое напряжение при натягивании тетивы, прицеливание и пуск стрелы требуют участия многих мышц тела, поэтому стрельба из лука является разносторонним физическим упражнением. Стоит ли говорить о том, насколько этот вид спорта укрепляет твердость руки и верность глаза?

Существует множество различных типов лука. Так, например, негры овагереро берут едва обструганный сучок, натягивают на него тетиву – и лук готов. Конечно, нужно иметь особую сноровку, чтобы попадать в цель из такого примитивного лука.

_{Луки и стрелы различных народов: I – африканский лук племени овагереро. II – индейский лук племени оджибве. III – древнемонгольский лук. IV – древнеславянский лук. V – древнегреческий　лук}

Бушмены более тщательно мастерят свои луки. Они берут древесную ветвь около 150 см длиной и равномерно обстругивают ее концы, добиваясь наибольшей упругости лука. Тетива изготовляется из скрученных сухожилий животных, стрелы – из тростника, с деревянными, железными или костяными наконечниками.

Бразильские индейцы на р. Ориноко вооружены большими двухметровыми луками из пальмового дерева. В поперечном разрезе такой лук имеет плоскоовальную форму. Иногда бразильские индейцы выскабливают с внутренней стороны древка полукруглое углубление – для придания луку большей гибкости.

Ново-гвинейские папуасы также вооружены большими луками и очень своеобразными стрелами к ним, изготовленными из тростника, с длинными деревянными наконечниками, утыканными рыбьими и звериными зубами.

Но все это – простые луки, изготовленные из одного куска дерева. Более сложные типы этого оружия были приняты у древних славян, скифов, монголов, китайцев и японцев; еще поныне сохранились они у эскимосов, а также среди отсталых народностей нашего Севера.

Полярная родина эскимоса не богата деревом., Трудно найти достаточно большой кусок, подходящий для изготовления лука. Поэтому эскимос готовит его из многих отдельных кусочков дерева, склеивая их рыбьим жиром. Он укрепляет лук, приклеивая с внешней стороны его, во всю длину древка, несколько слоев сухожилий, а с внутренней – тонкие пластинки китового уса. Часто весь лук обматывается берестой, тонкими сухожилиями или обшивается кожей. Много времени пройдет, прежде чем такой лук будет готов. Гораздо легче эскимосу делать стрелы. Материалом для них служит тростник, из кости и рога делаются наконечники.

Достаточно оригинально были вооружены японские самураи. Их луки приготовлялись из бамбука и китового уса, при чем вся эта сложная комбинация покрывалась лаком.

_{Устройство самодельного лука. I – очищенная от коры ветвь, из которой вытачивается лук. II – выструганное дерево: А – Б—центральная несгибающаяся часть лука. III – схема поперечных разрезов древка лука. Пунктиром отмечена срывающаяся часть. IV – деталь разреза для закрепления петли тетивы. V– лук с натянутой тетивой. VI – лук во время «отдыха», тетива спущена}

Теперь, когда читатель в самых кратких чертах познакомился с различными типами лука, скажем о том, как самому сделать лук, пригодный для спорта и охоты. Прежде всего: какое брать дерево? Более всего подходят тис, ясень, орешник, береза, бук, кизил и можжевельник, при чем очень важно, чтобы дерево было сухое. Можно брать ствол молодого деревца, тонкую ветвь или же выстругать древко из отщепа бревна. В последнем случае следует брать его внешние части, а не сердцевину.

Самое изготовление лука производится следующим образом: сначала, если вы выбрали ветвь, снимите с нее кору и осторожно срежьте сучки. Осмотрите – нет ли на дереве трещин. Если есть, то дерево не годится, так как лук не будет гибким и при сильном напряжении непременно сломается. Уплотнение древесины у мест роста сучков – тоже недостаток, препятствующий равномерному выгибу лука, но с этим можно мириться, тем более, что некоторые породы дерева обязательно будут сучковатыми.

Длина древка должна быть в соответствии с ростом, считая от земли до подбородка. Руководствуясь этим, срежьте излишек дерева и затем превратите палку в древко, обточив ее следующим образом.

_{Сращивание лука из двух кусков дерева. I – три последовательных момента сращивания. II – можжевеловый прут для лука древнеславянского типа}

Средняя, несгибающаяся часть лука, длиной от 20 до 25 cm, остается круглой, только лишь подравнивается у более толстого конца. Дальше дерево обтачивается с внутренней (т.-е. обращенной при стрельбе к лучнику) стороны лука, так что образуется горбыль, все более и более уменьшающийся по мере приближения к концу лука. Изображенные на рисунке сечения лука в различных местах его древка поясняют способ обтачивания, который, понятно, должен быть одинаков для обоих концов. На самых концах оставляются небольшие утолщения, чтобы удобней было прикрепить тетиву.

Можно еще рекомендовать легкое обжигание выструганного лука над огнем. Делать это нужно очень осторожно, нагревая дерево возможно сильнее, но не давая ему обгорать.

Цель такой обработки – придать луку максимальную упругость.

Несколько слов об изготовлении лука из кусков дерева. Этот способ часто применяется, когда нет подходящего дерева, чтобы изготовить древко из цельного куска. Делая, например, древко из можжевельника, вы, наверное, столкнетесь с необходимостью сращивания двух частей для составления целого лука. Впрочем это вовсе не трудно.

Выберите две ровных можжевелины, слегка обстругайте их у толстого конца и вырежьте зарубки. После этого остается только склеить две половины столярным клеем и крепче обмотать место склейки бечевой. Когда лук высохнет, размотайте бечевку и намотайте вместо нее новую, предварительно просмоленную бечевку или тонкую проволоку. Таким способом вы сможете изготовить причудливо изогнутый лук наподобие древнеславянского.

Тетиву лучше всего изготовить, конечно, из сухожилий, она будет наиболее прочной. Хорошую тетиву можно скрутить из сапожной дратвы или из толстых катушечных ниток, предварительно провощенных или вымоченных в рыбьем жире. В последнем случае им придется довольно долго сохнуть, прежде чем они будут пригодны к употреблению.

Можно также вываривать нитки в олифе или пропитывать их перед скручиванием масляным лаком. Следует еще указать на то, что прочная тетива может быть получена скручиванием не менее чем десяти ниток.

Готовая тетива наглухо прикрепляется лишь к одному концу лука, на другой же одевается петлей так, чтобы ее можно было легко снимать. Делается это для того, чтобы давать «отдыхать» луку во время бездействия. Напряжение тетивы не должно быть слишком сильным, – пусть расстояние между ней и средней частью древка не превышает 10 см.

Теперь об изготовлении стрел. Понятно, что чем больше лук и чем сильнее его напряжение, тем длиннее должны быть стрелы. Натянув лук до отказа, вы определяете необходимую длину для стрел и приступаете к их изготовлению.

Древко стрелы может быть сделано из орешника, тростника, но, пожалуй, лучше всего из выструганной лучины. Дело в том, что стрела должна быть совершенно прямая, самая ничтожная изогнутость будет плачевно сказываться на верности. полета. Стрелы из лучины легче делать и, кроме того, они могут обойтись без наконечника. Достаточно заострить их и обжечь на огне для твердости. Впрочем, сделать наконечник для стрелы – дело несложное. Хорошим наконечником будет полуторадюймовый гвоздь, вогнатый в древко стрелы острием наружу; надо только для прочности обмотать конец ниткой или тонкой проволокой.

Сложнее обстоит дело с оперением стрелы. Перья надо выбирать большие и широкие. Очень удобны гусиные, еще лучше индюшиные (хвостовые), в крайнем случае сойдут и вороньи. Если вы берете перья из крыльев, то для каждой стрелы нужно брать перья из одного крыла, а не из разных. Чтобы прикрепить перо к стреле, его разрезают пополам вдоль по стволу и подрезают как указано на рисунке. Затем на конце стрелы, противоположном острию, ножом вырезываются желобки для стволиков перьев, которые приклеиваются или привязываются к стреле (приклеивание можно совместить с привязыванием). Оперение стрелы может быть двух– или трехлопастным, последнее несравненно лучше.

_{Стрелы и их оперение: I – стрела с заостренным концом. II – стрела с наконечником из гвоздя. III – «дальнебойная стрела». VI – перо, приготовленное к прикреплению к стреле. V– стрела с законченным оперением. VI – схема трехлопастного оперения стрелы.}

Изготовление лука заканчивается надрезкой желобка для упора стрелы. Дикари-охотники иногда окрашивают свой стрелы яркими цветами. Делается это для того, чтобы легче было следить за полетом стрелы и разыскивать ее в траве или листве. Раскрасить свои стрелы дело нехитрое, но лучше сначала проверить их. Вы увидите, что каждая стрела обладает своим индивидуальным характером: есть «верные» стрелы, а есть и такие, которые вряд ли стоит раскрашивать.

Есть еще две вещи, о которых необходимо позаботиться стрелку-лучнику. Первое – это колчан для стрел, второе – предохранение руки, держащей древко, от удара тетивы. Удобный колчан, подвешивающийся на ремнях к поясу, можно сделать из куска кожи или бересты. Что же касается предохранения руки от удара тетивы при выбрасывании стрелы луком, то это очень важный вопрос, особенно для человека, хоть раз испытавшего на своей руке жгучий удар. По счастью, выход из положения очень прост. Руку можно защитить куском кожи или же просто обмотать ее носовым платком.

_{I – колчаны. II – способ ношения колчанов}

Последний рекомендуется сложить по диагонали в узкую полоску, положить серединой между большим и указательным пальцами, скрестить концы на основании большого пальца и завязать вокруг основания кисти.

_{Защита руки лучника. I – способ свертывания платка для защиты руки, II – повязывание платка на руку. III – «рукавицы» из кожи}

Существуют следующие правила для стрельбы из лука в цель.

1. Древко держится вертикально в левой руке.

2. Стрелок стоит на слегка расставленных ногах, при чем ступня левой ноги обращена в направлении к цели, а ступня правой перпендикулярна ей. Вся ступня левой ноги и пятка правой находятся на одной линии с целью.

_{Положение при стрельбе лука}

3. При сильном натягивании тетивы, корпус стрелка слегка откидывается назад, а правая нога сгибается в колене.

4. Положенная на тетиву стрела придерживается между указательным и средним пальцами правой руки. Тетива натягивается средним, указательным и безымянным пальцами. Это – так называемый «средиземноморский» способ. Существуют и другие способы. Например: стрелу держат между большим, и указательным пальцами, тетива оттягивается одновременно средним и безымянным пальцами. Это – «средне-американский» способ. Есть еще «индейский» способ– стрелу зажимают между большим и указательным пальцами, а тетиву натягивают одновременно указательным и средним.

Вот и все, что можно сказать о теории стрельбы из лука. Все остальное искусство лучника познается лишь на практике.

Стрельба из лука приобретает особенно увлекательный характер, если она ведется в форме состязания между несколькими стрелками. Для этого нужна площадка от 50 до 100 шагов длиной и мишень. Отличную мишень можно сделать из куска фанеры, картона или из мешка, набитого соломой.

Для начала стреляйте в большую мишень с дистанции в 20 шагов. Старайтесь попасть в середину мишени. Постепенно, по мере приобретения навыка, отодвигайте дальше мишень до тех пор, пока это позволит дальнобойность ваших луков.

Кроме стрельбы в цель, можно состязаться на дальность полета стрелы или на быстроту, с которой стрелок может пускать стрелы. После основательной практики лучник может испытать свое искусство на охоте. Застрелить из лука утку очень лестно… конечно, при том условии, что это будет дикая утка, а не домашняя…

• • •

ИЗ ВЕЛИКОЙ КНИГИ ПРИРОДЫ

МОИ СКВОРЦЫ

Иметь скворца было моим давним желанием. Ловить старую птицу весной я не стал (хотя поймать в это время скворца очень легко), так как они почти не переносят неволи весной, а если и выживают, все же остаются дикими. Поэтому счел лучшим взять птенцов. Не желая портить отношений со скворцами, живущими в скворечниках у дома, я решил взять птенцов из гнезда в лесу.

Такое гнездо с птенцами было у меня на примете. Оно находилось в дупле старой осины, метрах в десяти над землей. На стволе дерева до дупла было только два сука, и много пришлось попотеть, карабкаясь и цепляясь руками и ногами, пока я достиг цели. В дупле было тихо, рука моя проходила в него не дальше запястья.

Пришлось расширить отверстие под крики уже прилетевших родителей, собравших с собой не только соседних скворцов, но и дроздов и иволг. Все это пернатое население возмущалось моим разбойничьим поступком, кричало на весь лес, а некоторые смельчаки без страха пролетали над моей головой. Повиснув над верхушками молодого подлеска, уцепившись левой рукой за обломленный сук, я ножом в правой руке расширил леток.

Тесно прижавшись друг к другу, замерли на дне дупла пять черных, совсем уже оперившихся скворчат. Возраст их меня немного огорчил, потому что птенцы эти научились уже различать добро и зло, но все же я крикнул вниз брату, чтобы он подтянул мне на веревке (конец которой я заблаговременно захватил с собой и сбросил через сук вниз) ведерко, в чем я думал благополучно спустить их на землю. Птенцы опередили меня: один за другим они быстро выскочили из дупла и неуверенным полетом разлетелись во все стороны. Три из них тут же были окружены стариками и уселись на дальних осинах, а два самых младших не удержались на слабых крыльях и опустились тут же на землю. Они с удивлением и испугом смотрели на меня, когда я, весь исцарапанный, изорванный, держал их в руках.

Скворцов поместил в своей летней квартире (в беседке, в саду).

Они дичились, летали по комнате и прятались под постелью на полу. Пришлось посадить их в клетку.

По приходе я пробовал кормить скворчат, но они не имели ни малейшего желания принимать от меня муравьиные яйца.

Так прошел вечер и половина следующего дня. Скворцы отказывались принимать от меня пищу, и я решился на последнее средство, и оно помогло. Я стал кормить их насильно. Эта процедура была очень неприятна птенцам, и на пятый раз, когда я поднес им на гусином пере корм, они стали клевать, а также и подбирать падающие личинки. После этого дня приручение скворцов пошло быстро вперед, и также сильно возрос их аппетит. Скворцы с’едали в день десять спичечных коробок муравьиных яиц, и первые две недели им этого было мало.

Очень потешны были скворчата, когда хотели есть. При моем появлении они начинали кричать, тянулись ко мне через клетку, успевая в это же время хлопать крыльями и драться между собой. На пищу первое время они набрасывались жадно, мгновенно распределяя ее по своим желудкам.

Характер этих птиц был самый живой. Рано утром, когда еще солнце не показывалось из-за горизонта, скворцы просыпались, переговаривались друг с другом и принимались за какое-нибудь дело: обдирали подстилочную бумагу с выдвижного дна клетки и, по кусочкам просовывая между проволокой, выбрасывали ее вон; за ней шли туда же жердочки. Превратив в хаос все содержимое клетки, скворцы обыкновенно принимались за шпалеры (клетка висела на стене), умудряясь оторвать их, просовывая носы за пределы клетки. Когда задранный кусочек шпалер отдирался большим лоскутом, скворцы схватывали его сообща, и если ее хватало у них сил оторвать, старались сделать это тяжестью своего тела. Нельзя было без смеха смотреть, как две неуклюжие птицы, уцепившись клювами за кусок бумаги, висят, болтая ногами и крыльями, пока не падают вместе с оторвавшейся бумагой на дно клетки. Отвоеванный кусок шпалер немедленно разрывался на мелкие кусочки. Иногда птенцы не рассчитывали своих сил, бумага разрывалась пополам легко, и они с кусками бумаги в клювах падали вверх тормашками в разные стороны. Набезобразив вдоволь, скворцы вспоминали про меня и поднимали крик, пока я не просыпался.