Текст книги "Арсенал-Коллекция 2016 № 04 (46)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Белорусские добровольцы в войсках СС (июнь 1944 – апрель 1945 г.)

Курт фон Готтберг осматривает строй белорусских добровольцев

До середины 1943 года инициатива по созданию «восточных» коллаборационистских частей принадлежала различным структурам Вермахта. Однако уже с декабря 1943 года она перешла в руки руководства СС, что было обусловлено несколькими причинами. Во-первых, сказалось общее усиление роли этой организации во всех сферах жизни Третьего рейха. И набор иностранных добровольцев не был исключением. Во-вторых, если раньше представители «неарийских народов» не могли попасть в эти элитные войска, то теперь в воинские части СС брали практически всех, невзирая на пресловутые расовые стандарты. И, наконец, в-третьих, с начала 1943 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер начал проводить свою «восточную» политику. И организация легионов СС из представителей советских народов была только ее частью. Следует отметить, что белорусы, фактически, стали последними, кто получил такое право. В силу целого ряда причин (как политических, так и военных) история белорусских эсэсовских формирований началась на заключительном этапе войны – летом 1944 года. В данном случае, ситуация складывалась следующим образом.

* * *

Подразделение бригады	Командир подразделения	Место формирования	Из каких частей сформировано
1-й полк «Schuma»	Майор охранной полиции Г. Остеррайх	Грады	60-й белорусский, 57 и 61-й украинские батальоны «Schuma», подразделения 34-го батальона Белорусской краевой обороны, а также части, находившиеся в подчинении у фюрера СС и полиции округа «Минск»
2-й полк «Schuma»	Майор охранной полиции X. Гауц	Ставич	64-й белорусский, 62 и 63-й украинские батальоны «Schuma», а также части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов «Глубокое» и «Лида»
3-й полк «Schuma»	Майор охранной полиции В. Моха	Чарторыя	65, 66 и 67-й белорусские батальоны «Schuma», 36-й полицейский полк, части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов «Слуцк», «Барановичи» и «Вилейка», а также силы «полиции порядка» из Минска и Смоленска
4-й полк «Schuma»	Капитан охранной полиции Э. Шмидт	Смешне	101-й украинский батальон «Schuma», 23-й и подразделения 34-го батальона Белорусской краевой обороны, а также части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов «Слоним», «Ганцевичи» и «Припять»
Артиллерийский дивизион		Супины	56-й артиллерийский батальон «Schuma»
Кавалерийский дивизион	Старший лейтенант «вспомогательной полиции порядка» Б. Рогуля	Супины	68-й белорусский батальон «Schuma» и 69-й казачий кавалерийский дивизион «Schuma»;
Учебный батальон	Капитан охранной полиции Ф. Геннингфельд	Любы Курки	Учебные батальоны «Schuma» «Уречье» и «Ноябрь».

В конце июня 1944 года нацистский правитель Белоруссии СС-группенфюрер Курт фон Готтберг отдал приказ о создании в тылу группы армий «Центр» так называемой Заградительной бригады (Sperrbrigade). Эта бригада и подобные ей формирования, должна была сдерживать наступление советских войск до тех пор, пока немцы не восстановят сплошной фронт, уничтоженный в ходе операции «Багратион». С этой целью немцы стянули в район Лангры (Польша) все уцелевшие части полиции с территории Белоруссии. Из них и была сформирована Заградительная бригада, получившая 20 июля официальное наименование – Бригада вспомогательной полиции «Зиглинг» – Schutzmannschaft («Schuma»)-Brigade «Siegling» ^[1].

Это соединение состояло из четырех полков вспомогательной полиции, основой для формирования которых послужили следующие части^[2] (смотри таблицу).

В этот период личный состав бригады насчитывал примерно 1,5-2 тыс. человек, так как входившие в нее подразделения понесли очень большие потери в летних боях 1944 года и не были равноценными ни количественно, ни качественно. Например, в 61-м батальоне осталось всего 102 человек (2 офицера, 2 унтер-офицера и 98 рядовых), тогда, как 65– й батальон сохранил, как и положено, четырехротную структуру и был почти полностью укомплектован (в одной из его рот насчитывалось 98 немцев и 167 добровольцев). Поэтому первоначально каждый из полков бригады состоял только из двух батальонов. Исключением являлся 4-й полк, в структуре которого имелось три батальона^[3].

Командиром бригады был назначен СС-оберштурмбаннфюрер и подполковник охранной полиции Ганс Зиглинг, который до лета 1944 года командовал 57-м полицейским полком. По воспоминаниям белорусского коллаборациониста майора Франца Кушеля, «это был человек молодой, малоопытный и несдержанный»^[4] Однако, по мнению полицейского командования, все эти недостатки компенсировались храбростью Зиглинга. Кроме того, он обладал еще одним качеством, которое не часто встречалось у немецких командиров «восточных» формирований. В данном случае речь идет о «более-менее человеческом отношении к персоналу своего батальона»^[5].

* * *

Ганс Зиглинг

Одновременно с процессом формирования, бригада использовалась в антипартизанских операциях на территории Польши. Следует сказать, что имевшие большой боевой опыт белорусские и украинские полицейские, действовали в этих операциях весьма удачно. В результате, рейхсфюрер СС Гиммлер решил сформировать на основе этой бригады новую дивизию войск СС. А 1 августа 1944 года был отдан соответствующий приказ о передаче всего личного состава и материальной части из-под юрисдикции Главного управления полиции порядка Главному управлению СС. Вслед за этим бригада, из района Лангры и Цеханова, переводилась под Варшаву (Польша). Организация дивизии шла довольно быстро, и в течение августа она, в целом, была уже сформирована, получив официальную номенклатуру: 30-я гренадерская дивизия войск СС (2-я русская) – 30. Waffen– Grenadier-Division der SS (russische Nr.2)^[6].

Уже само наименование дивизии говорило о том,что ее состав был укомплектован не только белорусами и немцами. Так, помимо них, в соединение включили несколько «восточных» батальонов с русским персоналом. Немного позднее, в июле 1944 года, в состав дивизии также передали 61-й, 62-й и 63-й украинские батальоны «Schuma». Это произошло на том основании,что в период с 1942 по 1944 год они несли охранную службу на территории Белоруссии. Кроме того, целый ряд документов свидетельствует о том, что в составе дивизии было также очень много поляков (например, ими почти полностью укомплектовали 1-й и 2-й батальоны 2-го полка, противотанковая и комендантская рота) и некоторое количество армян, поволжских татар и даже чехов^[7].

«Ярыловский крест» – нарукавная нашивка для белорусских добровольцев в германских вооруженных силах

Несмотря на то, что состав дивизии являлся очень пестрым, руководство СС не считало нужным создавать в нем национальные подразделения. Больше всего это беспокоило лидеров белорусских националистов, которые поначалу полагали, что дивизия будет организована, как белорусское формирование. На это у них имелись свои основания: уже упоминавшийся Франц Кушель писал в своих воспоминаниях, что в сентябре 1944 года из 11 600 личного состава дивизии 7 тыс. были белорусами, а бывший солдат этого соединения Кастусь Акула указывал на более, чем 80% белорусов и 20% всех остальных^[8].

Для того, чтобы придать дивизии хотя бы частично «белорусский вид», в ее штаб в конце августа 1944 года было направлено 16 офицеров Белорусской краевой обороны (БКА – коллаборационистское формирование, существовавшее с февраля по июнь 1944 г.), чтобы они заняли командные должности в тех частях, где большинство составляли белорусы. Однако командир дивизии Зиглинг отказался принять этих офицеров, сказав, что в его формировании «нет места разделению по национальной принадлежности», так как оно является частью германских вооруженных сил^[9]. Со временем, такое отношение немцев к белорусским офицерам послужило причиной многочисленных конфликтов.

Франц Кушель

Еще один инцидент произошел 24 июля на конференции командного состава дивизии в городе Эльбинг (Восточная Пруссия). Эта конференция была созвана по инициативе генерального комиссара фон Готтберга. На ней русским, украинским и белорусским офицерам должны были сообщить, что отныне они члены нового воинского формирования и представить им нового командира. Кроме того, от них требовалось подтвердить свою готовность и дальше сражаться рядом с немцами. В принципе, ни один из пунктов повестки дня конференции не вызвал каких-либо разногласий. Однако, после того как Зиглинг произнес новое название дивизии (а именно, ту его часть, которая указывала на национальную принадлежность – «2-я русская») возникла целая дискуссия. Этому дополнению воспротивился заместитель Кушеля капитан БКА Виталий Микула, который заявил, что он против такого названия, так как белорусских солдат в дивизии большинство, и на этом основании отказывается подчиняться «москалям» (т.е. русским офицерам). Протест Микулы ни к чему не привел, и этому есть целый ряд объяснений. Во-первых, почти все офицеры-белорусы не занимали высоких командных должностей и не пользовались весомым авторитетом у немецкого руководства. Во-вторых, большинство даже этих офицеров не захотели поддержать своего соотечественника. И, наконец, в-третьих, как писал Кастусь Акула, Зиглинг находился под большим влиянием русских офицеров (особенно своего бывшего сослуживца по 57-му полку и «правой руки» майора Вячеслава Муравьева), которые убедили его, что не следует принимать во внимание протест белорусов. Этот инцидент закончился для Микулы, в целом, без серьезных последствий. Его, правда, понизили в должности и отправили командовать одним из взводов дивизии, где он, естественно, не мог оказывать большого влияния на весь белорусский персонал. Однако немцы о нем не забыли. Осенью 1944 года они, воспользовавшись тем, что из батальона, где служил Микула, дезертировало несколько солдат, арестовали его и, по некоторым данным, сожгли в крематории Дахау^[10].

История конференции в Эльбинге является весьма показательной в том плане, что даже на третьем году войны немцы так и не научились разбираться в национальных отношениях среди «восточных» народов. Кроме того, эта конференция дает некоторое представление об этническом составе офицерского корпуса дивизии. Он, в целом, состоял из немцев (в их число входят также «фольксдойче» из Польши), русских, украинцев, белорусов и поляков. Почти половина офицеров были немцами. Следующей по величине группой являлись русские. Украинцы, в основном сильно русифицированные, занимали третье место. Численно меньшая по сравнению с другими белорусская группа имела также и наименьшее количество офицеров высокого ранга: всего два майора и несколько капитанов. «Еще меньше среди них, – подводил итог Акула, – было белорусских патриотов»^[11].

После организации дивизии все командные должности в ней (вплоть до ротного звена) заняли немцы или «фольксдойче», а русские, украинские и белорусские офицеры были при них в качестве заместителей, помощников или командиров более низкого ранга. Зиглинг считал, что так он не нарушит статус дивизии, как соединения германских вооруженных сил, и не обидит тех, кто поддержал его на конференции в Эльбинге. Только для Муравьева, как близкого друга командира дивизии, было сделано исключение. Более явственно это соотношение между немецким и национальным персоналом можно увидеть на примере 3-го батальона 4-го полка дивизии. Всего в нем по состоянию на 31 июля 1944 года было: 22 офицера (17 немецких и 5 белорусских), 138 белорусских унтер-офицеров и 433 рядовых. Слабым местом кадрового состава дивизии было отсутствие в ней достаточного количества офицеров специальных и технических служб, а также офицеров-переводчиков, что особенно было важно в условиях такого национального разнообразия. Например, в том же 3-м батальоне было всего 3 инженера, 1 связист и 3 переводчика (хотя последних требовалось минимум от 7 до 10 на батальон)^[12]

* * *

Первое время структура дивизии оставалась такой же, как и в бригаде, только ее полки получили другую номенклатуру:

– Штаб дивизии (Stab der Division);

– 1-й гренадерский полк войск СС / 4-й русский (Waffen– Grenadier-Regiment der SS Nr.1/ russische Nr.4);

– 2-й гренадерский полк войск СС / 5-й русский (Waffen– Grenadier-Regiment der SS Nr.2/ russische Nr.5);

– 3-й гренадерский полк войск СС / 6-й русский (Waffen– Grenadier-Regiment der SS Nr.3/ russische Nr.6);

– 4-й гренадерский полк войск СС /7-й русский (Waffen– Grenadier-Regiment der SS Nr.4/ russische Nr. 7);

– 30-й артиллерийский дивизион войск СС / 2-й русский (Waffen-Artillerie-Abteilung Nr.30/russische Nr. 2);

– кавалерийский эскадрон (Reiter-Schwadron);

– учебный батальон (Feldersatz-Bataillon).

В этот период в каждом полку соединения было по два гренадерских (пехотных) батальона^[13].

За всю историю своего недолгого существования дивизия, по разным причинам, несколько раз меняла свою структуру. Так, 12 сентября 1944 года был организован Добровольческий батальон Муравьева (Freiwillige-Bataillon «Murawjew»), который предполагалось использовать как часть специального назначения^[14].

Петлица для персонала 30-й гренадерской дивизии войск СС (2-я русская). 1944 г.

Тем не менее, к 28 сентября появились практически все основные подразделения дивизии. В дальнейшем, их количество либо уменьшалось, либо увеличивалось, однако «скелет» соединения оставался неизменным.

18 октября в каждом гренадерском полку прибавили еще по одному батальону, а уже 24 октября была проведена очередная реорганизация дивизии. В результате, из батальонов всех гренадерских полков сформировали два новых гренадерских полка, а из батальона Муравьева и 654-го «восточного» батальона – третий полк^[15]. Эти полки, вместе с остальными частями дивизии, получили новую, двойную номенклатуру, после чего ее структура стала выглядеть следующим образом:

– Штаб дивизии (Stab der Division);

– 75-й гренадерский полк войск СС (4-й русский) – Waffen– Grenadier-Regiment der SS Nr. 75 (russische Nr.4);

– 76-й гренадерский полк войск СС (5-й русский) – Waffen– Grenadier-Regiment der SS Nr. 76 (russische Nr.5);

– 77-й гренадерский полк войск СС (6-й русский) – Waffen– Grenadier-Regiment der SS Nr. 77 (russische Nr.6);

– 30-й артиллерийский полк войск СС (2-й русский) – Waffen-Artillerie-Regiment der SS Nr.30 (russische Nr.2);

– Штаб артиллерийского полка;

– штабная батарея;

– две батареи 12,2 см трофейных русских орудий;

– батарея реактивных установок (Nebelwerfer).

– 30-й разведывательный батальон СС (SS-Aufklarung– Abteilung Nr.30):

– штаб батальона;

– штабной кавалерийский эскадрон;

– три кавалерийских эскадрона;

– 30-я саперная рота СС (SS-Pionier-Kompanie Nr.30);

– 30-я рота связи СС (SS-Nachrichten-Kompanie Nr.30);,

– 30-й запасной батальон СС (SS-Feldersatz-Bataillon Nr.30):

– штаб батальона;

– три пехотные роты;

– рота тяжелого пехотного оружия;

– саперная рота;

– 30-й хозяйственный полк СС (SS-Nachschub-Regiment Nr.30);

– большая автоколонна 60-тонных грузовиков (Grosse Kraftwagenkoionne (mot) 60 t);

– административная моторизованная рота (Verwaltungs– Kompanie (mot));

– моторизованная ремонтная рота (Werkstatt-Kompanie (mot));

– санитарная рота (Sanitats-Kompanie)^[16].

2 ноября в составе соединения произошли новые, и окончательные, изменения. 77-й полк был расформирован, а часть его личного состава распределили по двум остальным полкам^[17].

* * *

В первой половине августа 1944 года дивизия была направлена из Польши на Западный фронт, в Эльзас (Франция). Ее передислокация осуществлялась по железной дороге отдельными частями, поэтому первые подразделения дивизии прибыли на новое место к 17 августа, а последние – к концу месяца. По прибытии подразделения дивизии были расквартированы в районе между Бельфором, Мюльхаузеном и Дижоном в следующих населенных пунктах:

– Штаб дивизии, административные, вспомогательные и хозяйственные подразделения – Маркольсхайм;

– Штаб и подразделения 1-го гренадерского полка войск СС – Мюссиг;

– Штаб и подразделения 2-го гренадерского полка войск СС – Саазенхайм;

– 30-й разведывательный батальон СС – Макенхайм;

– 30-й артиллерийский дивизион войск СС – Хессенхайм;

– 654-й «восточный» батальон – Бутцхайм;

– 30-й запасной батальон войск СС и 30-й учебный батальон СС – Нойбрайзах (на полигоне для подготовки саперов);

– Добровольческий батальон Муравьева – Штрайткопф;

– 30-я саперная рота СС – Хайдельсхайм^[18].

Здесь перед ее личным составом была поставлена задача по борьбе с французскими партизанами («маки»). Надо сказать, что эта задача преследовала двоякую цель. Во– первых, непосредственная охрана данного района. Во– вторых, дальнейшая подготовка дивизии. Немецкому командованию было ясно, что передислокация соединения прервала обучение его частей, которое, фактически, так и не успело начаться. Естественно, что, имея такой уровень подготовки, эта дивизия не могла быть использована на фронте против регулярных частей противника. Ее бы уничтожили еще до начала какого-либо организованного сопротивления. Поэтому, используя «восточных» добровольцев против французского Сопротивления, немцы надеялись, что они, помимо всего прочего, смогут безопасно приобрести боевой опыт. Однако реальность оказалась несколько иной. Руководство отрядов «маки» почти сразу же получило информацию о том, какого уровня подготовки и с каким вооружением части прибыли бороться против них. В результате весь сентябрь прошел в непрерывных стычках бойцов дивизии и партизан. По словам американского историка Антонио Муньоса, «»маки» атаковали их везде, где могли застать»^[19].

Тактическая эмблема для техники 30-й гренадерской дивизии войск СС (2-я русская). 1944 г.

Период	Корпус	Армия	Группа армий	Район боевого применения
Июль-август 1944 г.*		В распоряжении фюрера СС и полиции «Белоруссии»	«Центр»	Лангра, затем Варшава (Польша)
Сентябрь-октябрь 1944 г.**	LXIV армейский, затем LVIII танковый корпус		«Г»	Район Дижона, Бельфор (Франция)
Ноябрь-декабрь 1944 г.	LIII, затем LXIII армейский корпус	19-я полевая армия	«Г»	Бельфор (Франция)
Декабрь 1944 г.	LXIII армейский корпус	19-я полевая армия	«Г»	Мюльхаузен (Франция)
Декабрь 1944 – март 1945 г.***	В распоряжении Командующего армией резерва			Мюльхаузен, затем Грайфенвор (Германия)
* В это время эта воинская часть была известна как Бригада «Schuma» «Зиглинг».
** С этого времени дивизия носила следующее наименование: 30-я гренадерская дивизия войск СС (2-я русская).
*** С декабря 1944 по 9 марта 1945 года дивизия считалась расформированной, однако кадровый персонал, который от нее остался, формально носил наименование Гренадерская бригада войск СС (1-я белорусская).

С военной точки зрения, атаки партизан были не особенно опасными, однако они выматывали силы добровольцев и негативно действовали на их боевой дух. Командование дивизии планировало навязать Сопротивлению свою тактику и извлечь из нее пользу, однако в ответ получило классическую «малую войну», которая никак не способствовала успешному обучению личного состава. Наоборот, и немецкие офицеры, и «восточные» добровольцы были вынуждены находиться все время под ружьем, не получая полноценного отдыха^[20].

После высадки союзников на Атлантическом побережье Франции стратегическая обстановка на этом участке Западного фронта значительно изменилась. В середине сентября 1944 года 1-я французская армия начала угрожать Дижону – самой южной точке операционной зоны 30– й дивизии. В результате, она, чтобы не попасть в окружение, начала отступать на северо-восток, подвергаясь постоянным атакам французских партизан. К концу сентября дивизию удалось вывести из-под непосредственной угрозы в район Кольмара (между Рейном и Вогезами). Зиглинг думал, что здесь, наконец, удастся завершить подготовку соединения, не боясь постоянных нападений партизан. Однако новый приказ командования опять нарушил этот график. Дивизии было приказано как можно скорее выступать на фронт, чтобы поддержать отступающие из Франции немецкие войска. И это, несмотря на то, что Зиглинг неоднократно предупреждал: его люди еще не готовы к подобным акциям, а вооружение и транспортное обеспечение дивизии вообще оставляют желать лучшего. Например, личный состав полков был вооружен трофейным французским, чешским и советским оружием, в основном, стрелковым. Тяжелого и противотанкового оружия было очень мало, а в некоторых частях оно попросту отсутствовало^[21].

Тем не менее, 25 октября перед дивизией поставили следующую задачу: охранять мосты через Рейн до тех пор, пока на немецкую сторону реки не перейдет как можно больше частей попавшей в «Кольмарский мешок» 19-й армии. После этого личный состав дивизии должен был приложить все усилия для того, чтобы взорвать мосты, и не дать французам и американцам перейти Рейн на плечах отступающих немецких войск. 75-му полку приказали занять позиции в районе Груссенхайма. Его 2-й батальон первым прибыл в этот город и сразу же взял под охрану находящийся здесь мост. Остальные батальоны полка прибыли позже и заняли оборонительные позиции между Кюнхаймом и Маркольсхаймом. Сходная задача была поставлена и перед 76-м полком, который занял оборонительные позиции рядом с 75-м полком в районе Артольсхайм – Бутцхайм – Маркольсхайм – Артенхайм. Вскоре после сосредоточения разведывательный батальон дивизии завязал бой с наступающим противником. После этого немецкому командованию стало ясно, что главной целью союзников являются четыре моста через Рейн-канал между Маркольсхаймом и Кюнхаймом. 26 октября французы и американцы начали наступление, и если бы не упорное сопротивление 30-й дивизии, мосты были бы захвачены неповрежденными. Эти, в целом, успешные арьергардные бои решили судьбу дивизии. И 75-й, и 76-й полк понесли такие значительные потери, что на их доукомплектование был пущен новый 77-й полк^[22].

Дальнейшие бои в Вогезах полностью обескровили дивизию. Особенно их интенсивность возросла в середине ноября, когда почти не имевшим тяжелого и противотанкового оружия частям противостояла 1-я французская бронетанковая дивизия. Результатом этих боев стало то, что 30-я дивизия почти полностью утратила способность ко всякого рода боевым действиям. Поэтому немецкое командование отправило ее в тыл^[23].

Немецкий фронт постоянно отодвигался на восток. Поэтому дивизию передавали из одного корпуса в другой. А именно^[24] (смотри таблицу на с. 13):

* * *

В целом, немецкое командование не очень высоко оценивало боеспособность личного состава 30-й дивизии. Записи в журнале военных действий 19-й полевой армии, в состав которой входило это соединение, свидетельствуют о его весьма небольшом вкладе в оборону Германии. Так, в записи, датированной 26 ноября 1944 года, говорится: «30-я дивизия стала абсолютно ненадежной. Она иногда открывает огонь по своим собственным частям». В более подробном сообщении можно прочесть следующее: «Центральная часть фронта подвергается серьезной опасности вследствие плохого состояния 30-й дивизии СС. Русские из 30-й дивизии обращаются в бегство при одном только появлении танков противника. В последние несколько дней также много дезертиров»^[25].

Поэтому, катастрофические потери дивизии были только одной причиной, по которой ее сняли с Западного фронта. Еще одним фактором, повлиявшим на это, была низкая дисциплина в большинстве частей этого соединения. Однако эта проблема началась не во Франции. Следует сказать, что отправка дивизии на Западный фронт не вызвала особой радости среди ее «восточного» персонала. Дело в том, что русские, украинцы и белорусы хотели сражаться на Восточном фронте против большевиков, чтобы потом вернуться на свою родину. Немцы же гнали их в бой с англо-американскими союзниками, что вызывало много протестов^[26]. Следствием этого стало ухудшение морального состояния бойцов дивизии, которое и так было не особенно высоким. Видя это, немецкое командование еще больше укрепилось во мнении, что соединение необходимо отправить подальше от Восточного фронта. Зиглингу и его начальникам из Главного управления СС казалось, что там, вдали от родины и во враждебной обстановке солдаты дивизии будут вести себя лояльней. Одновременно они надеялись решить еще одну проблему – дезертирство. К слову, оно носило эпидемический характер и преследовало все части дивизии на всем протяжении ее существования. Так, уже 4 августа 1944 года из 12-й роты 3-го батальона 4-го полка дезертировало 5 человек, 11 августа – еще 4, а к 20 августа личный состав этой роты уменьшился на 50 бойцов. Эти случаи так разозлили Зиглинга, что он даже хотел расформировать весь 4-й полк^[27].

Во Франции подобные настроения не только не прекратились, а, наоборот, привели к тому, что наиболее недовольные белорусские солдаты и офицеры стали налаживать связи с французскими партизанами и, поодиночке или группами, переходить на их сторону. Наконец, в ночь с 26 на 27 августа, белорусский и украинский персонал 1-го и 2– го гренадерских полков подняли мятеж. Они убили немецких офицеров и унтер-офицеров и частично перешли на сторону «маки». Командование дивизии безжалостно подавило это выступление, казнив всех зачинщиков и распустив 2-й батальон 1-го полка. После этого оно, чтобы поднять дисциплину среди других ненадежных частей, перемешало батальоны остальных полков. Все солдаты, которые участвовали в мятеже, а также те, кто казался Зиглингу ненадежными (всего 2300 чел.), были удалены из дивизии и отправлены в строительные части на линию Зигфрида^[28].

Однако самый большой удар по доверию Зиглинга к персоналу соединения нанес его друг Муравьев, который вместе со своим батальоном перешел на сторону союзников в ходе ноябрьских боев под Мюльхаузеном^[29].

* * *

В конце концов, все эти события убедили немцев, что держать 30-ю дивизию во Франции крайне неосмотрительно. Поэтому, как уже говорилось выше, в декабре 1944 года она была отведена в Германию, где ее разместили на германошвейцарской границе в местечке Грайфенвор. Из-за дезертирства и тяжелых боевых потерь в дивизии на тот период оставалось всего 4,4 тыс. человек. Взвесив ситуацию, Главное управление СС 11 января 1945 года решило расформировать это соединение, а его кадровый персонал передать в другие части. Однако для начала гестапо арестовало нескольких наиболее патриотично настроенных белорусских офицеров и расстреляло их (именно под эту репрессивную кампанию попал капитан Микула)^[30]. После этого началось распределение кадров дивизии. Немецкие офицеры и унтер-офицеры пошли на укрепление 25-й гренадерской дивизии войск СС (1-й венгерской) и 38-й моторизованной дивизии СС «Нибелунги». А все русские солдаты и офицеры были переданы в 600-ю (русскую) пехотную дивизию Вермахта (более известную как 1-я пехотная дивизия Вооруженных сил власовского Комитета освобождения народов России – КОНР)^[31].

Оставшиеся белорусы послужили основой для создания нового формирования: Гренадерской бригады войск СС (1-й белорусской) – Waffen-Grenadier-Brigade der SS (weissruthenische Nr. 1). Ha 1 марта 1945 года структура этого соединения была следующей:

– Штаб бригады (Stab der Brigade);

– 1-й гренадерский полк (Grenadier-Regiment Nr. 1), в составе трех батальонов[* Основой для создания бригады должны были послужить 75-й и 76-й полки бывшей 30-й дивизии войск СС. Так, на базе 75-го полка создали 3-й батальон 1-го гренадерского полка бригады, а из 76-го полка – 1-й и 2-й батальоны. 10 февраля 1945 года полк получил новую номенклатуру и стал 86-м гренадерским полком войск СС (1-м белорусским) – Waffen-Grenadier– Regiment der SS Nr.86 (weissruthenische Nr. 1).];

– противотанковый батальон (Panzerjager-Abteilung)-,

– артиллерийский батальон (Artillerie-Abteilung);

– кавалерийский (разведывательный) эскадрон (Reiter– Schwadron)

– запасной батальон (Feldersatz-Bataillon).

Командиром бригады продолжал оставаться СС-оберштурмбаннфюрер Зиглинг. Все командные посты в ней также занимали только немцы^[32] (смотри таблицу):

Командная должность	Имя и фамилия	Воинское звание	Датарождения
Командир дивизии	Г. Зиглинг	СС-оберштурмбаннфюрер и подполковник охранной полиции	24.02.1912
1-й гренадерск. полк войск СС	Г. Остеррайх	СС-штурмбаннфюрер и майор охранной полиции	01.08.1914
1-й батальон 1 -го полка	Р. Нипель	СС-штурмбаннфюрер
2-й батальон 1-го полка	Р. Хенсель	СС-гауптштурмфюрер	-
3-й батальон 1-го полка	?	9
30-я санитарная рота СС	В. Фосгрин	СС-гауптштурмфюрер	12.08.1911
Кавалерийский эскадрон	Меркулов	Ваффен-оберштурмфюрер	-
30-й противотанковый батальон СС	Э. Кирхнер	СС-гауптштурмфюрер
30-й артиллерийский батальон СС	Райхе	СС-гауптштурмфюрер
30-й запасной батальон СС	Ф. Платц	СС-штурмбаннфюрер	-

Радослав Островский (в центре)

В декабре 1944 года все обязанности по созданию белорусских формирований были переданы в ведение Главного управления СС. А 24 января 1945 года в Берлине состоялось совещание между представителями СС (Ганс Зиглинг) и белорусских националистов в лице Белорусской центральной рады – БЦР (Радослав Островский и Константин Езовитов). В результате переговоров было принято решение о формировании новой дивизии войск СС, на этот раз – «чисто белорусской». При этом президент БЦР Островский и его «военный министр» Езовитов, соглашались сотрудничать с СС, только если будущее соединение создадут на следующих условиях:

1. Командиром дивизии должен быть немец;

2. Штаб – смешанный;

3. Командиры полков и ниже – только белорусы; однако, при каждом из них должен был находиться немецкий офицер связи;

4. Все команды – только на белорусском языке;

5. В названии дивизии обязательно должно быть слово «белорусская»;

6. Соединение может быть использовано только на Восточном фронте^[33].

В результате, 9 марта 1945 года Гренадерская бригада войск СС была переименована в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю белорусскую) – 30. Waffen– Grenadier-Division der SS (weissruthenische Nr. I)^[34].

Все вопросы по вербовке добровольцев для новой дивизии были возложены на БЦР. Но, поскольку среди военных их оказалось недостаточно, в начале марта приняли решение набирать в соединение так называемых «восточных рабочих» – белорусов, которые были вывезены со своей Родины для работы в Германии. Однако результаты такой вербовочной компании оказались незначительными. В одной из докладных записок Франца Кушеля, который принимал участие в наборе, по этому вопросу говорилось следующее: «Организация дивизии СС идет крайне медленно. Военный отдел БЦР сумел завербовать в дивизию только несколько сот человек. Из обещанной тысячи молодежи прибыли только около четырехсот человек, при этом часть из них не может быть солдатами по причине молодого возраста – 14– и 15-ти летние юноши. Кроме того, набранная в дивизию молодежь – самая плохая как в физическом, так и в моральном отношениях»^[35].