Текст книги "Техника и вооружение 2009 03"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Наиболее неожиданный случай привлечения немецкого специалиста из западных зон оккупации был связан с организованными англичанами октябре 1945 г. показательными пусками трофейной «Фау-2» из окрестностей г. Кугсгафена в направлении прилегающего к нему Северного моря.

Подполковники Г.А. Тюлин (слева) и С.П. Королев. Германия, 1945 г.

Генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Л.М. Гайдуков. Берлин, 1945 г. (Архив А.В. Глушко, публикуется впервые).

Обед руководства института «Нордхаузен» – генерал Л.М.Гайдуков (слева) и инженер-полковник С.П. Королев. Нордхаузен, 1946 г. (фото В.П. Глушко).

Вилла Франка на Линденштрассе в Бляйхероде, Германия. Некоторое время после Пенемгкнде в ней жил Вернер фон Браун, а с июля 1945 г. здесь разместился ракетный институт РАБЕ, которым руководил подполковник Б.Е.Черток (фото В.П. Глушко).

Англичане пригласили союзников на последний из трех пусков. В составе направленной в английскую оккупационную зону советской группы вошел С.П. Королев. С американской делегацией прибыл крупнейший в США специалист по аэродинамике и ракетной технике Теодор фон Карман, в то время – полковник, разумеется, столь же «профсоюзный», как и наш Сергей Павлович.

Пуски осуществляли боевые расчеты, набранные из пленных немецких офицеров и солдат. По преданию, действенным аргументом в пользу участия в пусках оказалось обещание в случае успешного проведения ракетных стрельб впредь не рассматривать этих немцев как бывших эсэсовцев, которым было доверено фашистами ракетное оружие, а приравнять их к военнослужащим вермахта.

Королев узнал от англичан фамилию капрала Фихтеля, проводившего предстартовую подготовку ракеты. В конечном счете, удалось склонить его к переходу на восток Германии.

В феврале 1946 г. на базе института РАБЕ и других советско-немецких организаций, занимавшихся в Германии освоением трофейной ракетной техники, был создан институт «Нордхаузен». Он включил в себя также КБ по восстановлению документации и технологического оборудования А-4, расчетно-теоретическую группу в Бляйхероде, группу «Выстрел», призванную освоить практические действия по пуску ракет, производственную базу – завод «Монтанья» под Нордхаузеном, а также стенд для огневых испытаний двигателей в Леестене. Бюро Греттрупа вошло в институт самостоятельным подразделением. При этом объекты института располагались не дальше нескольких десятков километров от Нордхаузена.

Руководителем института был назначен генерал Л.М. Гайдуков, а его первым заместителем и главным инженером – С.П. Королев. Это стало важнейшим событием в жизни Сергея Павловича. Впервые после незаслуженных унижений конца 1930-х гг. он стал фактически первым лицом проектно-конструкторской организации, определяющим ее техническую политику. Разработчики отдельных систем, в том числе извечный соперник С.П. Королева – двигателист Валентин Петрович Глушко, оказались под его руководством.

Число советских специалистов, изучавших ракеты в Германии, неуклонно росло и весной 1946 г. приблизилось к тысяче. Кроме того, руководство содействовало приезду в Германию членов семей многих советских ракетчиков.

Однако все работы в Германии могли рассматриваться только как сугубо промежуточный этап освоения ракетного оружия. Согласно распространенной версии, Л.М. Гайдуков с конца 1945 г. начал продумывать проект правительственного постановления об организации ракетостроения в СССР. Создание нового особого ведомства, аналогичного Первому главному управлению при Совнаркоме СССР, учрежденному 30 августа 1945 г. для реализации атомного проекта, было нецелесообразно и явно несвоевременно в разоренной войной стране. К тому же ракетное оружие еще не заявило о своей приоритетности столь же убедительно, как атомное. Нужно было использовать уже имеющиеся предприятия и ведомственные структуры, перепрофилировав НИИ, КБ и заводы и «сосватав» ракетостроение одному из действующих министров.

Подбор «женихов» начался еще до того, как первые «трофейные команды» углубились в туннели завода «Миттельверке».

Технология ракетостроения была ближе всего к авиапромышленности: те же крупногабаритные силовые каркасы из стрингеров и шпангоутов, прикрытые тонкостенными оболочками; сварка и клепка как основные техпроцессы формирования конструкции. Но наркому авиапромышленности Алексею Ивановичу Шахурину с окончанием войны стало совсем не до ракет. Его всецело поглотило срочное развертывание работ по реактивной авиации, которой его ведомство не смогло уделить должного внимания в лихорадочные военные годы. Озабоченность Шахурина была вполне оправдана. В начале 1946 г. разгневанный вождь сменил его на М.В. Хруничева.

Предводителем советских ракетчиков вполне естественно должен был стать Борис Львович Ванников, руководивший Наркоматом боеприпасов (НКБ), выпускавшим реактивные снаряды для «катюш». Добившись 19 марта 1945 г. принятия постановления Государственного комитета обороны (ГКО) о создании в НКБ новой проектной организации по неуправляемым пороховым реактивным снарядам ГЦКБ-1, призванной подстраховать отрасль в случае неудач ответственного за эту тематику, но «чужого», подчиненного авиапрому филиала № 1 НИИ-1, Ванников стремился также и расширить свое участие в перспективном «большом» ракетостроении, а для начала – получить образцы немецких ракет и трофейное оборудование.

В середине мая 1945 г. решением ГКО Наркомату боеприпасов передали оборудование завода «Ворксверке» по производству узлов к «Фау-2», а в последний день месяца ГКО обязал направлять в распоряжение НКБ все найденные на территории Германии образцы реактивного вооружения.

Наркомат боеприпасов был определен ответственным по тематике «Фау-2» Постановлением ГКО «О мероприятиях по изучению и освоению немецкой реактивной техники» от 16 июня 1945 г.

Советские специалисты на полигоне Пенемюнде. Первым идет А.Ф. Тверецкий.1945 г. (фото В.П. Глушко).

С.П.Королев и Ю.А.Победоносцев. Германия, 1946 г.

Сотрудники института «Нордхаузен». Сидят (слева направо): Н.А. Пилюгин, И.Б. Бровко, (?), В.А. Бакулин, Ю.А. Победоносцев, С.П. Королев, В.Г. Будник. Стоят (слева направо): (?), В.И. Харчев, JI.A. Воскресенский, С.Г. Чижиков, В.П. Мишин. Германия, февраль 1946 г.

Тем не менее в июле 1945 г. Особый комитет при ГКО поручил не Ванникову, а Шахурину возглавить специальную комиссию по выработке предложений для организации дальнейших работ по реактивной технике. Наркомат боеприпасов 23 июля направил в эту комиссию свою редакцию проекта правительственного постановления, предусматривающую создание в дополнение к ГЦКБ-1, занятому проектированием пороховых реактивных снарядов с дальностью до 20–30 км, еще двух новых проектноконструкторских организаций: ЦКБ-2 при заводе № 67 «Мастяжарт», предназначенного для разработки пороховых и жидкостных снарядов дальнего действия с досягаемостью до 100 км, и ГЦКБ-3 при заводе № 70, которому поручалась разработка жидкостных снарядов сверхдальнего действия «по типу «Фау-2».

Завод № 70, в революционные годы именовавшийся «Механическим и чугунолитейным заводом Л.А. Михельсона», вошел в историю кровопролитной пальбой по В.И. Ленину 30 августа 1918 г. Оборонно-промышленная история этого предприятия, основанного в 1847 г. как «Завод В.Я. Гоппера», началась в годы Первой мировой войны, когда его подключили к производству боеприпасов. Чуть ли не первым приняв в 1922 г. высокоидейное название «Завод им. Владимира Ильича», это предприятие в годы Великой Отечественной войны стало одним из основных производителей реактивных снарядов для «катюш».

Для испытаний как твердотопливных, так и жидкостных ракет с дальностью более 50 км Наркомат боеприпасов предлагал оборудовать полигон площадью 50–60 км² южнее Махачкалы, севернее нынешнего г. Каспийска. Морские просторы, а за ними – пустыни Казахстана и Туркмении обеспечивали безопасность проведения испытаний по трассам, вполне достаточным для пусков не только «Фау-2», но и ракет, создававшихся ей на смену. В самом Каспийске располагался якобы моторный завод «Дагдизель», построенный в 1930-е гг. для производства торпед. Мог он выпускать и ракеты, что и было осуществлено в 1950-1960-е гг. Так что полигон обеспечивался предельно близкой и вполне достаточной производственной базой. Бытовые и жилищные условия, продуктовое снабжение в этих благословенных краях можно было наладить быстро и дешево. Выбор окрестностей Махачкалы основывался на результатах рекогносцировки, проведенный в середине июня комиссией во главе с заместителем Ванникова – Петром Николаевичем Горемыкиным в девяти районах на побережье Каспийского моря.

В комиссию Шахурина были представлены и предложения Наркомата боеприпасов по ведомственному распределению направлений работ по реактивной техники. Авиапромышленности предлагалось заняться пилотируемой реактивной авиацией и самолетами-снарядами типа «Фау-1», боеприпасникам – всеми типами ракет, а Наркомату вооружения – пусковыми установками, которые рассматривались как своего рода пушки для реактивных снарядов.

Согласно воспоминаниям Бориса Евсеевича Чертока, участника событий, а в дальнейшем – заместителя

С.П. Королева, 25 июля на первом заседании комиссии по реактивной технике Шахурина присутствовали: представитель ЦК ВКП(б) – генерал Л.М Гайдуков, Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов, начальник Главного артиллерийского управления маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев, наркомы вооружения, минометного вооружения, химической, судостроительной, электротехнической промышленности, заместитель наркома авиапромышленности. Представлявший Наркомат боеприпасов П.Н. Горемыкин в своем выступлении определил основной задачей своего ведомства освоение «Фау-2» и проявил готовность сосредоточить у себя также и производство большинства комплектующих для ракеты, в том числе двигатели, за одним исключением – аппаратуры системы управления. Никто из присутствующих не оспаривал эти предложения и, в частности, не брался за воспроизводство «Фау-2».

Подготовленный в соответствии с этими предложениями проект правительственного постановления был представлен 22 ноября на имя заместителя Председателя Совнаркома Л.П. Берии за подписями Н.Д. Яковлева, Л.М. Гайдукова, Б.Л. Ванникова, П.В. Дементьева и наркома минометного вооружения Петра Ивановича Паршина.

Нарком вооружений СССР Д.Ф.Устинов. 1946 г.

Нарком боеприпасов СССР, трижды Герой Социалистического Труда генерал– полковник инженерной службы Б.Л. Ваников.

Как и в июльском документе, предусматривалось создание при заводе № 70 организации по разработке ракет сверхдальнего действия с ЖРД, на этот раз под наименованием Государственный союзный научно-исследовательский институт № 70 (ГС НИИ-70). В качестве главного конструктора предлагался В.П. Глушко.

При этом предписывалось перевести в Наркомат боеприпасов «группу инженера С.П. Королева, созданную в ОКБ-СД из рабочих завода № 22 (11 человек)». Напомним, что эвакуированный в Казань самолетостроительный завод № 22 в войну выпускал пикирующий бомбардировщик Пе-2, на который планировалось поставить в качестве ускорителя разрабатывавшийся Глушко и Королевым жидкостный ракетный двигатель. Предлагалось передать на завод № 70 из авиапромышленности и филиал № 2 НИИ-1 (в пригороде Москвы – Владыкино), что в какой-то мере компенсировало отказ от создания проектной организации на заводе № 67. На подмосковном Софринском полигоне предусматривалось организовать Центральный научно-исследовательский полигон НКБ, а к югу от Махачкалы – Государственный центральный полигон НКБ для испытания ракет с дальностью более 50 км и «типа Фау-2».

На завод № 70 в Москву стали прибывать из Германии эшелоны с матчастью от «Фау-2», зенитного «Рейнтохтера». авиационных крылатых ракет Хеншель Hs293A и Hs294, управляемых бомб «Фриц-Х», противотанковых гранатометов «Панцерштрек». Конструкторское бюро, первоначально насчитывавшее 10 человек, наращивало свои кадры, но В.П. Глушко, предложенный проектом постановления на должность главного конструктора, все еще оставался в Германии.

Тем временем на заводе № 70 бурно демонстрировал свою активность еще относительно молодой человек, уже обладавший богатым, но очень специфическим жизненным опытом.

Окончание следует

Использованы фото из архивов А.В. Глушко и редакции.

Отечественные бронированные машины 1945–1965 гг

М. В. Павлов, кандидат технических наук, старший научный сотрудник И. В. Павлов, ведущий конструктор

Продолжение.

Начало см. в «ТиВ» № 5–9,11,12/2008 г., № 1,2/2009 г.

К середине 1950-х гг. руководством Вооруженных Сил СССР были пересмотрены основные положения по подготовке, организации и ведению боевых действий танковыми подразделениями. Так, например, на завершающем этапе Великой Отечественной войны согласно Боевому уставу бронетанковых и механизированных войск Красной Армии (1944 г.) средние танки предназначались «…для уничтожения живой силы и огневых средств пехоты (кавалерии) противника, для борьбы с его танками и для ведения боевой и тактической разведки». Для аналогичных целей предназначались и тяжелые танки – «…уничтожения живой силы и огневых средств противника, а также для борьбы с его танками и артиллерией». В новом Боевом уставе танковых войск Советской Армии, утвержденном в 1959 г. (его проект рассматривался с 1952 г.), было прописано: «Средние и тяжелые танки предназначаются для уничтожения танков, огневых средств и живой силы противника, при этом тяжелые танки используются главным образом для уничтожения танков противника, а также для разрушения оборонительных сооружений легкого типа». Легкие танки, поступившие на вооружение Советской Армии после войны, предназначались «…для ведения разведки и выполнения специальных задач».

Таким образом, средние и тяжелые танки на поле боя становились основным средством борьбы со всем арсеналом огневых средств и, прежде всего, с танками противника.

Поэтому первому направлению НИОКР в области защищенности танков уделялось основное внимание. Защита танков от обычных средств поражения осложнялась многообразием противотанковых средств, имевших боеприпасы, поражающее действие которых было основано на совершенно разных физических принципах.

Так, действие по броне калиберных (остроголовых и тупоголовых) и подкалиберных (стреловидной или катушечной формы) бронебойных снарядов характеризуется величиной запаса кинетической энергии. Поражение брони этими снарядами проявляется в виде прокола, пролома или выбитой пробки. Действие же бронебойно-фугасного снаряда с деформируемой головной частью основано на подрыве пластического ВВ на относительно большой поверхности брони. Наклон брони от вертикали в пределах от 30° до 70° в этом случае является не преимуществом, а недостатком конструкции броневой защиты, так как при ударе снаряда создаются благоприятные условия для растекания заряда взрывчатого вещества по большей поверхности броневой плиты. Сквозное пробитие броневой плиты в большинстве случаев может отсутствовать, однако на тыльной стороне брони в результате фугасного действия образуются отколы, способные поразить одного или нескольких членов экипажа и часть внутреннего оборудования танка. Помимо образования отколов, на броню танка воздействует мощный ударный импульс (аналогично при попадании в танк осколочно-фугасных снарядов крупных калибров), который может вывести из строя различное внутреннее оборудование, привести к его срыву с мест крепления и нанести травмы членам экипажа.

При встрече кумулятивного снаряда с броней вдоль его продольной оси под действием взрыва ВВ происходит формирование сравнительно тонкой кумулятивной струи из материала конической, сферической или конусообразной воронки облицовки взрывчатого вещества. Кумулятивная струя под большим давлением и с высокой скоростью (до 8-10 км/с) пробивает броневую преграду толщиной в 3–4 раза больше, чем калибр снаряда, образуя в ней, как правило, круглое или овальное отверстие небольшого размера. При сквозном пробитии часть кумулятивной струи вместе с осколками брони проникает в заброневое пространство и распространяется в нем, охватывая значительные объемы с одновременным повышением (до опасных для человека значений) давления, приводя к взрыву боекомплекта, воспламенению топлива, тяжелым увечьям (обычно к гибели) членов экипажа и серьезным повреждениям внутреннего оборудования.

Корпус опытного тяжелого танка «Объект 260» (ИС-7).

Необходимо отметить, что вплоть до 1958 г. специальных ТТТ по противокумулятивной стойкости броневой защиты отечественных танков не предъявлялось. Защиту серийных и разрабатывавшихся танков от средств поражения, имевших кумулятивную боевую часть, предусматривалось обеспечивать за счет увеличения толщины броневых листов и углов их наклона от вертикали, защищавших от бронебойных и бронебойно-подкалиберных снарядов, а также использования дополнительных мер (применение конструктивной брони, установка противокумулятивных экранов и др.). При этом первостепенное значение придавалось повышению уровня противоснарядной стойкости броневой защиты тяжелых и средних танков.

Первый послевоенный тяжелый танк ИС-4 по сравнению с танком ИС-3 имел со всех сторон практически равностойкую броневую защиту корпуса с клиновидной носовой частью. Литая башня была выполнена с переменной толщиной стенок и развитыми скуловыми и лобовыми частями. В конструкции броневой защиты танка был реализован ряд новых технических решений, направленных на минимизацию площадей ослабленных зон на наиболее снарядонагруженных участках (места расположения люков с крышками и приборами наблюдения, область стыка башни с корпусом и др.). Однако вследствие значительного увеличения толщины броневых листов боевая масса машины возросла до 60 т, что негативно отразилось на характеристиках ее подвижности.

В 1948 г. в конструкторском бюро ЛКЗ была предпринята попытка создать неуязвимый на поле боя тяжелый танк, получивший обозначение «Объект 260» (ИС-7). Уровень защищенности этого опытного танка задавался, как тогда это было принято, по самому опасному существовавшему в то время противотанковому средству – 128-мм пушке, которая во время войны устанавливалась на немецком опытном сверхтяжелом танке «Мышь» (KwK82 L/55) и на тяжелой самоходной установке «Ягдтигр» В (Pak80 L/55). Заданный уровень защищенности был получен традиционным способом – увеличением толщины брони лобовой части корпуса до 150 мм и башни до 350 мм, поэтому боевая масса танка при бронировании, близком к равностойкому, увеличилась до 68 т и сравнялась с массой немецкого тяжелого танка T-VIB «Тигр II». Двухскатная носовая часть корпуса увеличивала угол встречи снаряда с броней при нулевом курсовом угле обстрела, снижала вероятность заклинивания башни при рикошете от верхних броневых листов, облегчала возможность размещения механика-водителя в центре отделения управления. Однако корпус был более сложным в производстве, имел более высокую стоимость, чем корпус с клиновидной носовой частью.

Тем не менее такая конструкция носовой части корпуса была использована в серийных тяжелых танках Т-10 (Т-10А, Т-10Б) и Т-10М. В конструкции броневого корпуса этих танков были применены лобовые детали значительной толщины с наличием больших углов наклона и подворота, а также гнутые нижние бортовые листы. Жесткость корытообразного штампованного (под трансмиссией – плоского) днища усиливалась вваренными в него кронштейнами балансиров. На машинах устанавливалась башня полусферической формы с большими переменными по высоте и периметру углами наклона брони и разной толщиной стенок. Передняя часть крыши башни отливалась заодно с корпусом башни, а задняя изготавливалась из броневого проката и вваривалась в башню.

Дальнейшее усиление броневой защиты в 1955–1958 гг. было выполнено на опытных тяжелых танках «Объект 279» и «Объект 770» (имевших боевую массу, соответственно, 60 и 55 т) за счет новых конструктивных решений и совершенствования технологии изготовления. В этих опытных танках применялся цельнолитой броневой корпус, позволявший более рационально осуществить дифференцированное бронирование с оптимальным сочетанием конструктивных углов и его конфигурацией.

Броневая конструкция лобовой части башни и носа корпуса обеспечивала защиту от 122-мм бронебойного снаряда с начальной скоростью 950 м/с, при обстреле из пушки тяжелого танка Т-10М с любой дистанции при курсовых углах до +30° для танка «Объект 279» и до ±20° для танка «Объект 770». Литые корпуса танков обладали большей жесткостью, конструктивной прочностью, не были ослаблены сварными швами, а их изготовление с сильной дифференциацией габаритных и защищающих толщин по высоте и проекциям было мене трудоемким. Имевшийся недостаток литой брони – меньшая стойкость по сравнению с катаной броней – при больших углах расположения броневых деталей от вертикали практически не сказывался.

Конструкцию и технологию изготовления цельнолитых корпусов танков «Объект 279» и «Объект 770» разработали в ЦБЛ-1 в сотрудничестве с ВНИИ-100 и конструкторскими бюро заводов Л КЗ и ЧТЗ. Кроме того, для опытных тяжелых танков «Объект 277» и «Объект 278» создали комбинированную конструкцию сварного корпуса с цельнолитым лобовым узлом (аналогичная конструкция комбинированного корпуса как резервный вариант была разработана и для танка «Объект 770»). Однако по экономическим причинам и необходимости перестройки технологического оборудования на заводах промышленности литые и комбинированные корпуса в крупносерийном производстве танков внедрены не были.

Несмотря на имевшийся у промышленности большой опыт по выпуску литых башен для тяжелых и средних танков (впервые в мире Советский Союз стал в массовом порядке производить литые башни в 1941 г.), первые попытки изготовить цельнолитую башню (за одно целое с крышей) оказались неудачными. Крыша башни, толщина которой была в несколько раз меньше толщины сопрягаемых с ней стенок башни, быстро затвердевала и возникавшие при этом напряжения превосходили прочность металла в массе отливки.

Носовая часть корпуса тяжелого танка T-10М.

Геометрическая схема комбинированного корпуса и башни танка «Объект 278».

Литая часть комбинированного корпуса тяжелого танка «Объект 770».

В результате образовывались глубокие трещины на поверхности башни. Тем не менее, проведенные в дальнейшем работы по совершенствованию технологии привели к изготовлению цельнолитой башни для среднего танка Т-62.

Совершенствование броневой защиты средних танков осуществлялось путем улучшения формы броневого корпуса и башни и уменьшения их размеров. Работы в этом направлении развернулись уже в декабре 1945 г., когда ЦНИИ-48 было выдано ТТЗ на проектирование для среднего танка новой схемы броневой защиты с измененными формами корпуса и башни, утвержденное Министерством транспортного машиностроения и НТК БТ и MB. В соответствии с этим ТТЗ в 1946 г. в ЦНИИ-48 совместно с КБ завода № 183 был разработан первый, оптимальный по своей противоснарядной стойкости, вариант конструкции броневой защиты корпуса и башни для среднего танка. Согласно расчетам, при обстреле новой конструкции броневой защиты корпуса и башни немецкими бронебойными снарядами калибра 105 мм с начальной скоростью 1000 м/с, ее противоснарядная стойкость была выше по сравнению со снарядостойкостью корпуса и башни танка Т-54 обр.1945 г.: по корпусу – в 2,5 раза, по башне – в 7 раз.

В результате дальнейших ОКР в 1947–1948 гг. в ЦНИИ-48 совместно с Ижорским заводом спроектировали и изготовили корпус и башню макета среднего танка, получившего наименование А-22. Корпус макета был собран из 100– и 150-мм броневых листов, выполненных из стали 52С, а башня отлита из вновь разработанной марки броневой стали. Его лобовая проекция обеспечивала защиту от 105-мм немецкого бронебойного снаряда с начальной скоростью 1000 м/с при обстреле с любой дальности, с различными курсовыми углами обстрела. Борта корпуса и башни не поражались 88-мм немецкими бронебойными снарядами с начальной скоростью 1000 м с любой дальности при курсовых углах обстрела ±60°. Удачная конструкция броневой защиты корпуса и башни обеспечили макету А-22 более высокую противоснарядную стойкость, чем броневая защита тяжелых танков ИС-4 и ИС-7.

В 1949 г. результаты работы по созданию конструкции броневой защиты макета А-22 были использованы при разработке эскизного проекта среднего танка Т-22ср с детальной проработкой его общей компоновки и ходовой части. В последующем опыт этой работы учли при разработке и изготовлении опытного комплекта корпуса и башни по проекту среднего танка «Объект 907». Однако если корпус макета А-22 был изготовлен главным образом из катаных броневых листов, то корпус опытного среднего танка «Объект 907» предполагалось выполнить преимущественно из литых броневых деталей.

Общий вид макета А-22.

Корпус макета А-22.

Макет А-22 (вид спереди).

Схема броневой защиты проекта среднего танка Т-22ср.

Характер поражений башни макета А-22 122– и 128-мм бронебойными снарядами.

Геометрическая схема корпуса и башни среднего танка «Объект 907».

Совместная работа ЦБЛ-1 и ЦНИИ-48 по исследованию целесообразности изготовления литых броневых корпусов для нового среднего танка началась в 1953 г. В течение 1954 г. были проведены изыскания оптимальных форм броневой защиты применительно к компоновке среднего танка «Объект 907», выпущены рабочие чертежи башни и корпуса в трех вариантах: цельнолитом и двух сварных. Причем, первый вариант сварного корпуса собирался преимущественно из литых броневых деталей (за исключением верхнего лобового листа, крыши и днища), а второй имел борта из профильного проката переменной толщины. Одновременно были разработаны технологические процессы сварки и сборки корпусов, проведены лабораторные исследования по технологии броневого проката листов переменной толщины, изготовлена модельная оснастка для цельнолитого корпуса. Однако в конце 1954 г. были изготовлены и поданы на НИИБТ полигон для проведения испытаний обстрелом только башня и корпус, изготовленный по третьему варианту.

Проведенные в начале 1955 г. испытания обстрелом корпуса и башни танка «Объект 907», показали, что они в целом удовлетворяли ТТТ, предъявлявшимся к новым средним танкам, и по противоснарядной стойкости значительно превосходили броневую защиту серийного среднего танка Т-54. В последствии был изготовлен и обстрелян укороченный цельнолитой корпус, представлявший собой замкнутый контур из натурных элементов носовой, бортовой и кормовой частей корпуса танка «Объект 907». Результаты обстрелов также подтвердили, что разработанный технологический процесс обеспечивал получение качественной отливки с запланированной противоснарядной стойкостью. К концу года планировалась отливка полноразмерного корпуса танка «Объект 907» с внесенными по результатам испытаний изменениями, а его испытания намечались на начало 1956 г. Однако к этому времени стало очевидно, что современные кумулятивные снаряды калибра 85 мм достаточно уверенно пробивали лобовую броню танка «Объект 907» вне зависимости от технологии изготовления. Башня танка, например, поражалась этими снарядами при любых курсовых углах обстрела. Более или менее держали удар лишь лобовые детали корпуса, но только в тех частях, которые имели максимальный угол наклона от вертикали.

С использованием схемы броневой защиты танков «Объект 907» и «Объект 279» во ВНИИ-100 была разработана схема броневой защиты нового тяжелого танка, в котором схема броневой защиты корпуса была заимствована от первой машины, а башни – от второй. Дальнейшие работы по конструкции броневой защиты танка «Объект 907» были прекращены в пользу развертывания НИР по созданию комбинированной броневой защиты.

Что касается серийно выпускавшихся средних танков, то верхняя лобовая деталь корпуса (начиная с танка Т-44) перестала иметь ослабленную зону снарядостойкости – люк механика-водителя стал размещаться на крыше корпуса. Башня танка Т-54 первых выпусков имела большие размеры и обратные скосы (заманы) снизу по всему периметру. Наличие обратных скосов способствовало поражению подбашенного листа и крыши корпуса в результате попадания рикошетирующих от скосов снарядов, а также от действия взрывной волны разорвавшихся снарядов. На средних танках Т-55 и Т-62 и модернизированных танках Т-54 (обр.1951 г.) этот недостаток был устранен. Башня танка Т-62 полусферической формы значительно снижала вероятность срыва башни с корпуса при воздействии ударной волны ядерного взрыва.

Для установки пушки башни танков Т-54 (начиная с 1949 г.), Т-55 и Т-62 имели узкую амбразуру с улучшенной подвижной бронировкой. Кроме того, на всех танках была предусмотрена защита башни от заклинивания ее пулями и осколками.

Схема броневой защиты среднего танка «Объект 907».

Схема броневой защиты тяжелого танка типа «Объект 907–279».

Корпус и башня среднего танка «Объект 907» подготовленные для испытаний обстрелом.

Башня танка Т-54 обр. 1947 г.

Башня танка Т-54 обр. 1949 г.

Башня танка Т-54 обр. 1951 г.

Цельнолитая башня среднего танка Т-62.

Большое внимание уделялось выполнению требования прочности и жесткости корпуса и башни, что исключало их разрушение, образование трещин и деформаций, смещение агрегатов и механизмов при обстреле, действии ударной волны, при таране и преодолении противотанковых препятствий. Подбашенный лист корпуса поддерживался приваренной к бортовым листам поперечной балкой жесткости. Для упрочнения днища применялись штампованные продольные и поперечные ребра, а также перегородки и реданы.

Как уже отмечалось, использование литых конструкций, значительных толщин и больших углов наклона лобовых броневых листов корпуса от вертикали было характерным и для зарубежных тяжелых и средних танков первого послевоенного периода. Все серийные зарубежные танки имели литые башни сферических форм с дифференцированием толщин по периметру в пользу лобовых секторов. В американском танкостроении наряду с использованием цельнолитых башен широко применялись и цельнолитые корпуса. Однако литые корпуса американских танков: средних М48, М60 и тяжелого М103 вместе с достоинствами в виде высокой технологичности производства и рационального дифференцирования толщин брони имели и известные недостатки (меньшая, по сравнению с катаной броней, стойкость против бронебойных снарядов и бронебойно-фугасных снарядов с пластическим ВВ и деформируемой головной частью). К числу последних, как показал опыт боевого использования танков М48 и М60, добавились низкая живучесть и сложность ремонта. При боевых повреждениях (подрыв на мине, пробитие брони) для устранения возникших деформаций и сквозных пробоин литых корпусов этих танков требовался ремонт только в заводских условиях.