Текст книги "Рассказы о героях"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

А. Олейник
ПОДВИГИ ШТУРМОВИКА

Герой Советского Союза

Георгий Степанович Стародубцев

– Меня с детства привлекала авиация, – вспоминает Георгий Степанович Стародубцев. – Завидовал я летчикам… Очень хотелось быстрее вырасти и пойти учиться на пилота. Когда учился в ФЗУ, все делал, чтобы побольше накопить технических знаний, считал, что пригодятся они потом в авиации…

В сентябре 1940 года комсомольца Стародубцева, слесаря паровозоремонтного завода, приняли в Оренбургский аэроклуб. Любознательный и настойчивый в учебе, Георгий старался изучить самолет досконально. На каждое занятие он приходил первым, а домой уходил последним. Кто-то из товарищей сказал ему однажды:

– Не забивай голову мелочами…

Стародубцев ответил:

– В самолете нет мелочей, тут каждый винтик и проводок имеет свое назначение. А я собираюсь поступать в авиашколу…

Обучение в аэроклубе Георгий окончил отлично.

Через месяц грянула война. Советский народ поднялся на смертный бой с фашистскими захватчиками. Георгий одним из первых подал заявление в райвоенкомат с просьбой направить его добровольцем на фронт. Узнав об этом, отец Георгия – Степан Егорович, старый железнодорожник и солдат, обнял сына и твердо сказал:

– Правильно решил. Надо обломать загребущие руки фашисту. Если потребуется, и я за тобой пойду… Правда на нашей стороне.

В июле 1941 года Стародубцев стал курсантом военной авиашколы. Учеба была напряженной. Надо было в сокращенные сроки пройти курс подготовки летчика. Вот тут-то и пригодились ему знания, полученные в аэроклубе.

После успешного окончания школы его направили не на фронт, а в запасный штурмовой авиаполк.

В Заволжской степи Георгий настойчиво постигал тонкости бомбометания в различных условиях погоды и времени.

Настал день, когда курс бомбометания и вождения самолета в сложных условиях был закончен. Стародубцев с группой товарищей вылетел на фронт.

Авиаполк, в который прибыл Стародубцев, вел бои на Орловско-Курской дуге.

– Я никогда не забуду о своем первом боевом вылете, – вспоминает Георгий Степанович. – Это было 5 июля 1943 года. Безоблачный жаркий день, кругом гул артиллерийской канонады, шум моторов, гарь. Нашей эскадрилье была поставлена задача нанести удар по фашистскому аэродрому. Со мной полетел сержант Морозов, бывалый воздушный стрелок. Повел нас капитан Авдеев. Я волновался, это ведь не учебный вылет, не сплоховать бы… Удар наш для фашистов был неожиданным. Не знаю, откуда у меня взялось хладнокровие, но я сбросил бомбы точно по цели, как бывало на занятиях. На фашистском аэродроме от наших бомб запылали самолеты, взорвалось бомбохранилище, загорелись бензозаправщики. На свой аэродром мы возвратились благополучно. Так состоялось мое боевое крещение.

После этого вылета командир эскадрильи, обычно скупой на похвалу, подошел к молодому летчику, крепко пожал ему руку и сказал:

– Молодец! Будешь настоящим штурмовиком…

В конце августа 1943 года лейтенант Стародубцев получил приказ разбомбить штаб немецкой дивизии, который находился в Ахтырке. Во главе четырех «илов» он вылетел на выполнение задания. Вот и Ахтырка, здания, где разместился фашистский штаб.

– В атаку! – скомандовал Стародубцев и уверенно повел свой самолет. Штурмовики разгромили штаб, уничтожили стоявшие возле него автомашины и танки.

На обратном пути на группу Стародубцева налетело восемнадцать фашистских истребителей. Завязался неравный бой. Истребители ринулись на машину Стародубцева сверху и снизу. Маневрируя, он старался помешать им вести прицельный огонь. Одна из очередей прошила стабилизатор. Снарядом заклинило фонарь. Но Стародубцев уверенно вел израненную машину к лесу. Здесь на зеленом фоне штурмовик оторвался от вражеских истребителей.

Приземлился он на передовом аэродроме. Стародубцев получил легкую контузию, а воздушный стрелок сержант Морозов – ранение в ногу. Несмотря на страшную усталость, Георгий, улыбаясь, похлопал по плечу Морозова и сказал:

– Не унывай, друг. За одного битого, двух небитых дают. Мы с фашистами сполна рассчитаемся…

…В хмурый сентябрьский день Стародубцев в паре с младшим лейтенантом Борисом Пестровым вылетел на свободную «охоту». Район действий для обоих летчиков был новым. На одной станции Стародубцев заметил скопление вагонов с вражеской военной техникой. Не теряя времени, он передал команду Пестрову:

– Разворот влево! Атакуем эшелоны на станции!

Сделав по три захода, отважные летчики уничтожили много фашистских солдат и офицеров, пять вагонов с боевой техникой, восемь автомашин, разрушили железнодорожное полотно и повредили станционные сооружения.

В сентябре 1943 года Георгий Стародубцев за боевые подвиги и мужество был награжден орденом Красного Знамени.

Советские войска завязали ожесточенные бои за Днепр. Штурмовики работали без отдыха. Стародубцев, позабыв про усталость, по два раза в день вылетал то на разведку, то на бомбежку. В одном районе фашисты особенно упорно сопротивлялись, задерживая продвижение наших частей. Звено Стародубцева обнаружило хорошо замаскированные огневые позиции артиллерии врага и уничтожило их. Заметив неподалеку замаскированные автомашины с боеприпасами и танки, Стародубцев с бреющего полета начал обстреливать их из пушки. Часть автомашин взорвалась, загорелись танки. Не отставали от своего командира и остальные штурмовики. В результате решительных действий звено уничтожило три артиллерийских и минометных батареи, три танка и одиннадцать автомашин с боеприпасами.

В эти дни полк, в котором служил Стародубцев, стал гвардейским. Это еще более подняло боевой дух и активность штурмовиков.

На правом берегу Днепра в восьмидесяти километрах южнее Киева нашими войсками был захвачен плацдарм. Положение частей, которые его удерживали, было тяжелым. Фашисты беспрерывно вели по ним артиллерийско-минометный огонь, часто переходили в контратаки, подтягивали к этому району резервы. Стародубцев получил задание с группой штурмовиков поставить дымовую завесу вдоль переднего края обороны гитлеровцев, ослепить наблюдательные пункты врага и подавить огневые позиции артиллерии. Используя складки местности, штурмовики внезапно появились над расположением фашистов и быстро поставили дымовую завесу, разгромили позиции вражеской артиллерии. Перепуганные немцы выскочили из траншей и кинулись бежать. Штурмовики стали с бреющего полета расстреливать их. Обнаружив на подходе к этому району вражескую автоколонну, наши самолеты разгромили ее. Дерзкие действия штурмовиков позволили нашим стрелковым частям значительно расширить плацдарм.

За боевые подвиги и мастерство, проявленные в боях за Киев, гвардии лейтенант Стародубцев был награжден вторым орденом Красного Знамени.

Удар за ударом обрушивали советские соколы по врагу.

В августе 1944 года в жизни Стародубцева произошло радостное событие. Он был принят в члены Коммунистической партии. Тогда же его наградили орденом Отечественной войны 1-й степени.

Штурмовики, ведомые гвардейцем Стародубцевым, участвовали в разгроме фашистов в Польше, Румынии, Австрии, Венгрии. Всюду славные летчики наносили урон ненавистному врагу, прославляя силу и мощь советской авиации.

…Шли бои с фашистами на югославской земле. Стояли туманные осенние дни. При полетах в этих условиях требовалось особое умение ориентироваться. Зная способности гвардии старшего лейтенанта Стародубцева, командир полка поставил ему задачу – разведать выдвижение резервов врага и задержать их.

Вылетев во главе эскадрильи «илов», Стародубцев обнаружил скопление воинских эшелонов с боевой техникой и живой силой. Штурмовики атаковали их, уничтожив много вражеской техники и живой силы, разрушив железнодорожное полотно. Возвращаясь на аэродром, Стародубцев заметил на подходе к станции два груженых железнодорожных состава. Он успешно атаковал их с бреющего полета, завалив пути обломками вагонов.

Сосредоточение резервов противника для контрудара было сорвано.

Много славных подвигов совершил коммунист гвардии старший лейтенант Стародубцев во имя нашей победы над заклятым врагом. Родина достойно оценила его подвиги. В 1945 году за отличное выполнение 147 боевых вылетов, за нанесение противнику огромных потерь в живой силе, боевой технике и проявленные при этом отвагу, стойкость и высокое летное мастерство Г. С. Стародубцев был удостоен звания Героя Советского Союза.

После окончания войны Г. С. Стародубцев демобилизовался из армии по состоянию здоровья. Приехав в родной Оренбург, он стал работать помощником машиниста тепловоза. За добросовестное отношение к своим обязанностям Георгий Степанович был награжден знаком «Отличный паровозник», неоднократно получал премии. Подготовившись, он успешно сдал экзамен на машиниста тепловоза. Герой войны своим трудом вносит достойный вклад в строительство коммунизма.

Георгий Степанович, как и все советские люди, не хочет войны и ненавидит империалистов, которые вновь подготавливают ее. Горячо одобряя миролюбивую внешнюю политику Советского правительства, он отдает все свои силы и знания укреплению могущества Советской Родины. Гневно клеймя поджигателей войны, Георгий Степанович говорит:

– Нам война не нужна. Но если империалисты нарушат наш мирный труд, то мы нанесем по врагу такой удар, после которого навсегда будет покончено с капиталистическим строем. Я первый пойду на фронт и буду беспощадно уничтожать врага до полной победы над ним.

1960 г.

М. Клипиницер
ОТВАЖНЫЙ ПУЛЕМЕТЧИК

Герой Советского Союза

Андрей Павлович Судоргин

Лес кончился, и дорогу стало видно лучше. До батальонного пункта боепитания, куда сержант Андрей Судоргин вез патроны, оставалось километра три.

Зарево далеких пожаров пылало на горизонте. Откатываясь на запад, фашисты ожесточенно цеплялись за каждую высотку, жгли населенные пункты.

Андрей торопился. Подвезет он боеприпасы быстрее, и, может быть, это позволит уберечь еще один колхозный дом, сохранить жизнь еще одной советской семье…

Он объехал большую воронку. Слева дымились остатки домов, несколько дней тому назад сожженных врагом. Припомнилось недавнее утро в одном только что освобожденном от фашистов селе и дом у околицы, возле которого фашисты убили старика колхозника за помощь партизанам. Старик лежал у дверей, широко раскинув руки, ветер шевелил его седую бороду. Андрей, глядя на этого русского человека, павшего безоружным от подлых рук интервентов, понял, что старик отныне незримо встал рядом с ним. Но не только павшие, думал Андрей, рядом с ним, воином-освободителем. В священной борьбе за свободу и честь Родины сплотились все советские люди, среди них и его земляки, колхозники села Дмитриевки. В этом степном оренбургском селе Андрей родился, здесь он учился в школе и после смерти отца пошел в погонщики к кулаку. Много горя хлебнул он тогда.

Показался батальонный пункт боепитания. Замаскированные мелким сухим кустарником, небольшими штабелями стоят ящики. Судоргин притормозил. Старшина вышел из землянки. Одно за другим невдалеке ухали орудия. Разгрузив машину, Андрей вновь поехал за патронами.

В тот мартовский день он приезжал сюда еще два раза.

К вечеру разыгрался сильный бой, и Судоргину приказали отвезти раненых в медсанбат. Не успела машина отъехать, как его предупредили, что наши пошли вперед и медсанбат уже не найти на прежнем месте.

Судоргин поехал вперед. Первый населенный пункт, который ему встретился, был сожжен, чадили обгорелые печные трубы. Бой ушел далеко, и Андрей, расспросив регулировщика, где искать медсанбат, повернул вправо от большака…

Медсанбат Судоргин разыскал только ночью, и сам, изрядно уставший, помогал санитару переносить раненых.

Луна вышла из-за тучки, осветив машину, дом, людей, и Андрей услышал радостный шепот:

– Никак, Судоргин? Ты, Андрей?

Андрей сразу не ответил, он не понял, кто это признал его. И только в доме, посадив раненого на солому, он пристроился рядом с ним.

– А ты кто будешь? Откуда знаешь меня?

– Я из Дмитриевки, сосед твой, Пыжов.

– Митя? Вот так встреча! Из дома-то пишут?

Они поговорили. Андрей узнал, что Пыжов пулеметчик, а ранило его в бою за высотку. Пыжов сказал на прощание:

– На машине-то тебе, поди, легче.

Сначала Андрей как-то не обратил внимания на эти слова. Но позже, когда он вел машину в автороту по незнакомой, разбитой полевой дороге, вспомнил их, и с тех пор слова земляка о том, что «на машине легче», не давали ему покоя.

Светало, страшно болела голова от бессонной ночи. Судоргин вдруг сквозь шум мотора услышал глухой свист и вслед за тем недалекий гулкий разрыв бомбы. Словно сквозь сон припоминал потом Андрей, лежа на походной койке в медсанбате, как вторая бомба фашистского стервятника упала сзади машины и острая боль оглушила его, прижала к сиденью.

Из медсанбата Андрей выписывался не один. Вместе с Дмитрием Пыжовым получил он назначение в полк, стал пулеметчиком. Ему было и жаль расставаться с товарищами из автороты, и радостно, что он может отомстить теперь врагу на поле боя, лицом к лицу столкнуться с теми, кто сеет смерть и горе.

Так Судоргин стал пулеметчиком. До самого конца войны подружился он с пулеметом и шагал с ним, со ступеньки на ступеньку, к своему большому подвигу.

Ранней весной 1943 года на подступах к одной железнодорожной станции атака нашей роты захлебнулась. Из небольшого каменного дома, примыкавшего к огородам, строчил вражеский пулемет. Судоргин, определив по вспышкам цель, не раз открывал стрельбу по окну, за которым засели фашисты, но вражеский пулемет оставался неуязвимым. Тогда Андрей попросил командира взвода:

– Разрешите, я попробую пробраться в дом.

Лейтенант в знак согласия кивнул головой. Судоргин взял автомат, две гранаты и пополз к огородам. По черным, кое-где припорошенным поздним мартовским снегом гребням земли яростно били пулеметные очереди. Андрей продвигался вперед с большим трудом. Но вот он уже достиг дома. Совсем недавно здесь жили советские люди. Ненавистный пришелец прогнал их, втащил в дом пулемет, встал кованными каблуками на чужие половицы и начал поливать свинцом русских людей, которых он, гитлеровец, решил уничтожить. Андрей даже заскрипел зубами, так сильно обжег его прилив ненависти к врагу.

Вокруг дома никого не было. Судоргин подполз еще ближе. И хотя стало как-то холодно и жутковато, он встал, шагнул к двери и прислушался. За дверью было тихо. Андрей открыл ее, пробежал через пустую прихожую и распахнул дверь в комнату, из которой бил пулемет.

Два немца стояли у пулемета и вели огонь. Один из них оглянулся, и в то же мгновение Андрей бросил гранату, а сам повалился плашмя у порога. Взрыв потряс комнату. Оба фашиста были убиты наповал.

Андрей перетащил пулемет к окну, которое выходило на станцию. Он ясно видел, как к платформе подъехала автомашина, с которой начали соскакивать люди в шинелях мышиного цвета. Андрей сменил прицел и открыл огонь по гитлеровцам.

Судоргин оторвался от пулемета только тогда, когда в дом вбежали три бойца и командир взвода.

– Молодец, Андрей! – крикнул лейтенант звонким, молодым голосом. – Молодец!

За храбрость и отвагу, проявленные в этом бою, Андрея Судоргина наградили орденом Славы III степени.

Вскоре после этого Судоргин снова был ранен, попал в армейский госпиталь. И опять возвратился он в родной полк. Здесь еще служил его земляк Дмитрий Пыжов.

Настало четвертое военное лето. Гвардейская часть, где служил Судоргин, продвигалась на запад, гнала врага в его логово. Пулеметчики не щадили себя в этих боях. Бойцам расчета Кулемину, Пыжову и Никишину было на кого равняться, с кого брать пример. Гвардии старшина Андрей Судоргин был и опытным командиром, и верным другом, боевым товарищем. Он ничего не жалел для тех, кто шел с ним в одном строю.

Бои, которые вели гвардейцы в августе 1944 года, были особенно ожесточенными. Наши войска к 25 августа завершили окружение главных сил ясско-кишиневской группировки врага. Началась ее ликвидация.

…Батальон занял позиции возле переправы. Сюда, к переправе, отчаянно рвались гитлеровцы, стремясь уйти из «котла», прорвать кольцо окружения. Пулеметному отделению гвардии старшины Судоргина было приказано прикрыть левый фланг.

Из леска фашисты вышли внезапно. Судоргин спросил у Пыжова:

– Как ты думаешь, Митя, роты две будет?

– Наверно, побольше… Все идут и идут…

Гитлеровцы шли, убыстряя шаг, стреляя на ходу из ручных пулеметов и автоматов.

Пулеметчики открыли по врагу огонь. Одну за другой скашивали пулеметы Судоргина и его соседей цепи фашистов, и все-таки враг не прекращал натиска. Фашисты, не считаясь с потерями, стремились вырваться из «котла» любой ценой.

Группа гитлеровцев подползла к позиции пулеметчиков. Еще бросок, каких-нибудь десяток метров, и враг пройдет, вырвется из окружения.

Судоргин заметил, что наводчик Пыжов не может от усталости удержать ручки пулемета. Быстро подполз старшина к пулемету и сам лег за него. Очередь, еще одна – фашисты снова откатились. В разгар новой атаки Судоргин сменил другого пулеметчика.

Но наступил момент, когда на позиции наших воинов полезла обезумевшая толпа фашистов. Точно стадо диких зверей, неистово завывая, они рвались к переправе.

– Бей, бей гадов! – кричал Андрей. – Не пропускай ни одного!

И вдруг Андрей увидел, что Пыжов неподвижно лежит возле пулемета. Андрей лег за пулемет товарища, начал стрелять. А гитлеровцы были уже совсем близко. Они метали гранаты, перескакивали через раненых и убитых.

Судоргин почувствовал, как кровь потекла по лицу. «Ранен, – мелькнуло в его сознании, – только бы удержать переправу». Он быстро снял рубашку, разорвал ее, перевязал голову. Липкими от крови руками, напрягая последние силы, Андрей снова взялся за пулемет.

– Врешь, фашистская сволочь, не пройдешь, – прошептал он и открыл огонь.

Когда кончились патроны к пулемету, старшина пустил в ход автомат. Не растерялся он и тогда, когда не стало патронов в дисках автомата. Он продолжал бой гранатами. Пятнадцать часов подряд отбивали яростные атаки врага гвардии старшина Андрей Судоргин и его товарищи. Ни один фашистский солдат не прорвался тогда к переправе.

В специальном выпуске 3 сентября 1944 года красноармейская газета «Сталинградец» писала:

«Почему победил Андрей Судоргин? Потому, что всем своим пламенным сердцем патриота он предан матери-Родине. Потому, что Андрей Судоргин в совершенстве владеет своим оружием, бережет его, и пулемет никогда не подводит своего хозяина. Судоргин победил потому, что всеми силами своей души ненавидит немецко-фашистских мерзавцев и беспощадно уничтожает их. Пулеметчик Судоргин не спрашивает, сколько перед ним врагов. Он находит и метко их истребляет».

В письме, посланном матери Андрея в село Дмитриевку, Оренбургской области, командование дивизии сообщило:

«Уважаемая Марфа Афанасьевна! Указом Президиума Верховного Совета СССР Вашему боевому сыну присвоено высокое звание Героя Советского Союза».

Когда война была завершена победой советского оружия, Герой Советского Союза Андрей Судоргин вернулся в Дмитриевку. В родных краях, в Оренбурге, его руки снова узнали радость мирного труда.

Но раны, полученные в суровых боях, не прошли даром. Они стали причиной серьезного заболевания. Весной 1956 года Андрей Павлович скончался.

Советский народ глубоко чтит память о славном патриоте Герое Советского Союза А. П. Судоргине.

1960 г.

В. Афанасьева
ПРЕЗИРАЯ СМЕРТЬ

Герой Советского Союза

Николай Владимирович Терещенко

Шли полки по дорогам войны. Штурмовали высоты. Форсировали реки. Пядь за пядью отбивали у врага израненную, выжженную родную землю. В жестоких боях освобождали советские города и села.

Шел на запад и офицер Николай Терещенко. Ему тогда было девятнадцать. В начале 1942 года после десятилетки он окончил специальные курсы, а затем в звании младшего лейтенанта был направлен на фронт. Боевое крещение получил под Сталинградом. Вскоре стал командиром взвода, а затем роты разведчиков отдельной стрелковой бригады морской пехоты. На этом посту он участвовал в освобождении Новороссийска и Крыма, проявив незаурядные способности. Здесь он проложил путь в бессмертие…

* * *

Письма тоже имеют свою судьбу. У одних жизнь коротка: о них забывают тотчас же. Другие перечитываешь еще и еще, каждый раз находя что-то новое.

Вот они, эти письма. Потертые на сгибах треугольники с номером полевой почты. Короткие и задушевные. Простые и трогательные. Письма человека, на заре своей жизни познавшего войну. Но полные оптимизма и веры, неизменно кончающиеся заверениями:

«Обо мне не беспокойтесь. Все хорошо. Ваш Коля».

Коля… Перед моим мысленным взором встает сороковой год. Акбулакская железнодорожная средняя школа. Девятый класс. Мои первые уроки математики. И мальчишечье, всегда освещенное умной, немного иронической улыбкой лицо Коли Терещенко. Помнятся его проницательные глаза – глаза человека, который никогда не успокоится, пока не выведает все тонкости, все детали, все подробности того, что его заинтересовало.

Как сейчас вижу его за первой партой, нетерпеливого и наблюдательного. Временами он даже вскакивает с места и выкрикивает: «Не верно!», – пытается доказать теорему по-своему. Или, подперев подбородок сжатыми кулаками, затихает на несколько минут, раскачиваясь из стороны в сторону и не отрывая глаз от вереницы цифр в своей тетради, а потом, стряхнув упрямую прядь волос со лба, вдруг выпаливает ответ задачи в то время, как остальные едва успевают разобраться с ее условием. Решал он молниеносно и своеобразно. И учителям приходилось выбирать потяжелее пищу для его ума.

Этот стройный и необыкновенно подвижный юноша был душой класса. Он заразительно смеялся, откидывая голову назад. Увлекался шахматами. Любил спорт и литературу. Был чуточку мечтатель и романтик.

Быть бы сейчас Николаю математиком, талантливым конструктором или изобретателем (так много обещали его способности), если бы не война. И остались лишь вот эти треугольники, которые аккуратно приходили из Ростова, Новороссийска, Тамани, Керчи, Алушты, Ялты, Балаклавы, Севастополя, Одесщины.

Читаешь их и не перестаешь удивляться: и откуда это такая выдержка, сила воли, житейская мудрость у только вступавшего в жизнь юноши? Находясь в самом пекле войны, он не переставал интересоваться: «Как дела в школе?», «Здоровы ли?». Он советовал, шутил, подбадривал. А о себе – «все хорошо», ни единой жалобы. Ни строчки о пережитом. Ни страха. Ни сомнений.

«Очень больно становится на сердце при воспоминании о твоем отце, – писал он сыну своего брата Филиппа, погибшего на фронте. – Но его имя будет бессмертно. Ибо отдал он свою жизнь за наше счастье, за любимую Родину… Скоро еду опять в часть. Снова буду бить фрицев. Я отомщу за павшего смертью храбрых твоего отца».

А когда узнал, что дома нет никаких вестей с фронта от старшего брата Александра, Николай утешал всех как мог. Особенно его волновала судьба племянников.

«Я вам преподнесу сюрпризы, – обещал он малышам. – Вовке – пистолет и пушку, Эдику – велосипед и танк, Марику – костюм и самолет, Киму – 2 килограмма сала и 5 килограммов колбасы… Мужайтесь на страх фашистам! Слушайтесь дедушку, бабушку. Учитесь писать, читать. Любите свою Родину».

А их матери писал:

«Мне только одно хочется, чтобы и Вовик и Эдик знали – если я буду жив, то у них будет папа такой же, как был… Сейчас я на фронте, все время в боях…»

Но разве Николай не знал, что за ним по пятам ходит смерть? Знал. И уже не раз бесстрашно смотрел в ее пустые глазницы. Но никому об этом не писал и не рассказывал.

Когда в Акбулак дошла весть о том, что наш бывший ученик – замечательный разведчик, откровенно говоря, этому никто не удивился. В сущности Николай уже до фронта был именно таким, жадным до впечатлений разведчиком и следопытом. И те, кому довелось с ним шагать по дорогам войны, донесли до нас немало рассказов о мужестве, не знающем преград, о боевой дерзости, впитавшей большую военную мудрость, о блестящем таланте молодого офицера.

* * *

Опасное это дело – ходить в ночные поиски за «языком». От разведчика требуется особая выдержка, сноровка, смелость, умение. Всеми этими качествами Николай обладал. И не случайно каждый раз, когда требовалось добыть «языка» или срочно получить сведения о противнике, выбор командования останавливался на Николае. В таких случаях о нем говорили: «На Терещенко можно положиться вполне – не подведет».

Так было и на этот раз. Командир бригады, вызвав лейтенанта Терещенко, приказал:

– Надо к утру доставить контрольного пленного. Понимаете – н-а-д-о!

Лицо Николая посуровело. Он напряженно размышлял. Потом подтянулся и, глядя в глаза командиру, четко повторил приказ:

– Приказано доставить к утру контрольного пленного!

– Действуйте…

И приказ был выполнен.

Доставив пленного, документы и все трофеи, разведчики вернулись без потерь. За умело проведенный захват пленного наш земляк получил высокую боевую награду.

Через месяц Терещенко, уже будучи командиром роты разведчиков, совершил другую смелую вылазку в тыл врага. И опять был отмечен наградой.

* * *

Наша Армия вошла в Крым. Взят Джанкой. Взята Керчь. Над головами советских бойцов уже пылало в ночи звездное небо Тавриды.

В короткие минуты передышек между боями, расправив на коленях листок бумаги, многие советские воины писали заявления о вступлении в ленинскую партию, заканчивая их словами: «Если погибну, считайте меня коммунистом!» Несколько раз переписывал свое заявление и Терещенко. Тогда ему исполнилось двадцать. В боях он возмужал и закалился. 28 апреля 1944 года коммунисты роты приняли своего командира кандидатом в члены Коммунистической партии. Это был самый большой праздник в его жизни.

Вскоре разгорелись бои на подступах к Севастополю. С болью в сердце смотрел Николай на эту истерзанную, желтую, скалистую землю. Города почти нет. Не было больше Севастополя с его акациями и каштанами, чистенькими тенистыми улицами, парками, небольшими светлыми домами и железными балкончиками, которые каждую весну красили голубой или зеленой краской. Его разрушили фашисты. На его месте – горы битой черепицы.

Но Николай и его боевые друзья знали: пройдет немного времени и Севастополь вновь осветится сотнями огней, будет цвести своими садами. Разведчики гордились, что на их долю выпала великая радость – первыми увидеть крымскую весну, весну освобождения – туманный и свежий крымский апрель. В мощный кулак, созданный командованием на севастопольском направлении, вошла и рота разведчиков во главе с офицером Терещенко.

Рано утром б мая после шквального артиллерийского огня моряки пошли в наступление. Вот и траншеи близко, но враг вдруг открыл сильный огонь. Времени для размышлений не было. Все решали быстрота и натиск. Старший лейтенант Терещенко резким движением руки повернул морскую фуражку козырьком назад и крикнул:

– Гранаты к бою! За мной! П-о-л-у-н-д-р-а!

Разведчики стремительным броском, в упор расстреливая немцев, метая гранаты, прорвались во вражеские траншеи. Завязался рукопашный бой. Рядом с командиром роты штыком и прикладом действовали Георгий Дорофеев, Дмитрий Полянский, Петр Морозов.

Терещенко заметил: слева бил немецкий станковый пулемет, мешавший продвижению соседнего подразделения. Офицер точным, размеренным движением метнул гранату. Там, где был пулемет, вспыхнул красноватый язык пламени и стрельба прекратилась.

Гитлеровцев выбили из траншей. Те кинулись было в контратаку, но безуспешно. Оборона противника была прорвана.

В этом бою разведчики уничтожили до 200 вражеских солдат и офицеров, три пушки и много другого оружия. Терещенко лично истребил пятнадцать фашистов. Бесстрашный разведчик был представлен к высокой награде.

В те дни фронтовая газета опубликовала портрет Николая и заметку:

«В боях за освобождение Крыма отличились разведчики роты старшего лейтенанта Терещенко. Действуя в самых сложных условиях, они доставляли командованию ценные сведения о противнике…»

А сколько было ночных вылазок за «языком» на счету Николая! Под Ростовом и Сталинградом, Севастополем и Одессой. Он ни разу не пришел из разведки с пустыми руками. Солдаты даже шутили: «Везучий. К нему фрицы сами в руки лезут». Но мало кто знал, сколько к этому «везению» прикладывалось терпения, ума и сноровки, как тщательно изучалось все: и особенности обороны, и местность, и характер противника.

…Разведчики были у цели. Они лежали, плотно прижавшись к земле, чуть приподняв головы. Впереди темнели силуэты немецких часовых. Командир поисковой группы старший лейтенант Терещенко тронул за плечо лежащего рядом разведчика Копликова: «Пора!»

В ту минуту луна выглянула из-за туч и осветила все вокруг. Солдаты замерли, еще плотнее прижались к земле. Заметят или не заметят? Сердце стучало так сильно, что, казалось, земля вздрагивает при каждом его ударе.

Терещенко проклинал луну: было досадно, что так хорошо продуманная вылазка может сорваться. На этом участке его группа действовала впервые. Старший лейтенант сам наметил это место, пять суток изучал его. Узнал, где у немцев огневые точки, какие из них на день убираются, а ночью выставляются. Вот там, где сейчас стоят, вглядываясь в ночь, часовые, замаскирован блиндаж, в нем отдыхают фашисты. Влево – траншея, в конце ее – пулемет. А кругом – ни деревца, ни кустика, ни травинки на почерневшей, израненной снарядами земле. Только в воронках и можно укрыться. Николай настойчиво доказывал, что именно поэтому немцы здесь не так бдительны, и его план удастся. И надо же так случиться, что из-за какой-то луны все может сорваться.

Вот в нескольких метрах от Копликова разорвалась немецкая граната, а возле сержанта Мумладзе взметнулся красноватый язык пламени от другой гранаты.

Заметили!

Но разведчики не колыхнулись. Терещенко знал, что никто не тронется с места без приказа. Все лежали, не шевелясь.

И вдруг наступила тишина. Ошеломляющая. Непривычная на фронте. Луна медленно уползла за тучи. Но командир все же успел заметить, что немецкие часовые, присев у блиндажа, стали закуривать. Тогда он снова прикоснулся к плечу Копликова. Тот понимающе кивнул головой. А остальное все произошло бесшумно и молниеносно. Через несколько минут Копликов и Дорофеев тащили «языка». Другого часового сбил гранатой Кожевников. Мумладзе «на всякий случай» бросил противотанковую гранату в блиндаж, и оттуда уже никто не вышел.

Отход группы прикрывал Николай. Он никому не уступал этой роли в поиске. И в этот раз он вернулся в роту последним. Долгие часы напряжения и тревог остались позади. Его голубые глаза глядели весело, а на щеках играл румянец. Захваченный тогда немецкий ефрейтор был тринадцатым «языком», взятым ротой за короткий срок.