Текст книги "Техника и вооружение 2016 10"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Танк А-20 имеет большие преимущества по сравнению с существующими танками ВТ – по броне, мотору, эксплуатационным и боевым качествам.

Танк принять на вооружение РККА.

Танк А-32 преодолевает косогор.

А-32 на испытаниях летом 1939 г. Танк заглох при преодолении брода. Машину вытаскивают при помощи троса.

Танк А-34 преодолевает ручей. Кубинка, НИАБТполигон, 24 марта 1940 г.

Изготовить установочную партию в количестве 15 шт. к 1-му января 1940 года, подготовив производства серийного выпуска в 1940 году.

ТАНКА-32:

Танк прошел на заводских и полигонных испытаниях 3000 км.

В процессе испытаний выявлены те же недостатки, что и на танке А-20. Танк А-32 заданным тактико-техническим требованиям соответствует, но так как при испытаниях выявлены резервы для усиления брони корпуса, целесообразно усилить броню до 45 мм и ей равнопрочной.

Танк принять на вооружение РККА.

До 1-го января 1940 года сделать опытную партию танков А-32 с 45-мм броней в количестве 5шт.» [10].

Любопытно, что пункт, касающийся недостаточной обзорности из танка, указан в этом документе самым последним.

В ходе правительственного показа на долю танка А-32 выпал настоящий триумф. Но всего через год настроение АБТУ по отношению Т-34 резко поменяется: военные будут громить «тридцатьчетверку» буквально в пух и прах.

23 сентября 1939 г. в кабинете заместителя наркома среднего машиностроения А.А. Горегляда состоялось совещание, на котором обсуждалось не только реальное положение дел в танкостроении, но и планы на ближайшее будущее. Именно здесь Кошкин выступил с предложением о постановке на серийное производство танка Т-32 (А-32).

После успешного показа 25 сентября 1939 г. АБТУ подготовило приказ о принятии на вооружение Красной Армии сразу двух машин – колесно-гусеничного танка А-20 и гусеничного А-32 (но с броней толщиной уже не 20, а 45 мм). По мнению военных, 45-мм броня должна была гарантировать надежную защиту от 37-мм бронебойных снарядов. В то время этот калибр являлся основным в противотанковой артиллерии вероятных противников Красной Армии. Наркомат обороны предполагал выпускать А-20 на заводе №183 в Харькове, а А-32 – в Ленинграде, на заводе №174. АБТУ же настаивало на производстве обеих машин в Харькове, с параллельным освоением выпуска А-32 на Сталинградском тракторном заводе (СТЗ). Только 25 ноября 1939 г., в канун советско-финской войны, АБТУ окончательно утвердило проект постановления, подготовленный Наркоматом среднего машиностроения (НКСМ). В нем колесно-гусеничный А-20 уже нигде не упоминался, а выпуск нового среднего танка противоснарядного бронирования следовало наладить на двух заводах – №183 в Харькове и СТЗ в Сталинграде.

28 сентября 1939 г. АБТУ и 183-й завод заключили договор о проектировании и изготовлении двух образцов танков с усиленной броневой защитой. К разработке новых танков, получивших индекс А-34, харьковский завод приступил незамедлительно. Перед этим второй образец А-32, оснащенный не 76-, а 45-мм пушкой, догрузили чугунными болванками. Теперь общая масса танка достигла 24 т. В таком виде он и прошел испытания с 14 октября по 17 ноября 1939 г.

Усиление бронирования А-34 до 45 мм потребовало от его создателей решить в кратчайшие сроки вопрос с перерасчетом всей конструкции танка, а также изготовить полный комплект рабочей конструкторской документации. Для этой цели в КБ-520 (образовалось после слияния двух танковых КБ – КБ-24 и КБ-520 после завершения серийного выпуска на заводе №183 пятибашенных тяжелых танков Т-35) организовали восемь групп конструкторов [8].

Здесь уместно привести высказывание о М.И. Кошкине одного из мэтров отечественного танкостроения – Н.В. Барыкова. Николай Всеволодович в период становления Кошкина как конструктора танков являлся директором ленинградского завода опытного машиностроения №185 и принимал непосредственное участие в разработках первых серийных советских танков, таких как Т-28 и Т-35. Он писал: «Все его конструкции были с запасом на вес. То, что Кошкин при конструировании учитывал увеличение веса, в дальнейшем помогло увеличить калибр пушки с 76 до 85 миллиметров и броню в целом ряде элементов. Эта машина (Т-34) была задумана, как головная в семействе танков на увеличение веса. В этом, я считаю, большая заслуга Кошкина» [14].

Общие виды танка А-34 №1.

19 декабря 1939 г. танк А-34 приняли на вооружение Красной Армии. Правда, в знаменитом постановлении Комитета обороны №443сс он уже фигурировал под измененным индексом – Т-34. Безусловно, принятие на вооружение «сырой», неотработанной машины снимало ответственность с производителя и тем самым ограничивало требования заказчика, т.е. военных. Однако не стоит забывать, какой год стоял на дворе. В Европе шла война, а Красная Армия никак не могла прорвать финскую линию укреплений на Карельском перешейке. Не только легкие танки Т-26 и БТ, но средние Т-28 легко поражались огнем финской противотанковой артиллерии. Добавим еще и сложность преодоления легкими танками различных препятствий. Наконец, началось перевооружение армии, и новая техника в войсках была нужна позарез.

А теперь допустим обратное: принятие на вооружение танка Т-34 отложено до устранения всех недостатков, что тогда? Ответ прост: Красная Армия накануне войны с гитлеровской Германией вовсе бы осталась без средних танков, так как постановка на производство сложной боевой машины – дело далеко не одного дня [10].

Первый образец Т-34 собрали (не полностью) в середине января, второй – в начале февраля 1940 г. 10 февраля завод №183 смог предъявить на войсковые испытания первый образец (танк №1), а 12 февраля 1940 г. – второй (танк №2). 23 января заместитель наркома обороны СССР командарм 1-го ранга Г.И. Кулик подписал директиву о проведении с 25 января по 25 марта 1940 г. войсковых испытаний танка Т-34. Правда, сделать это в намеченные сроки не удалось, так как танки полностью подготовили к испытаниям лишь во второй половине февраля 1940 г.

Ранее утверждалось, что знаменитый пробег двух первых «тридцатьчетверок» из Харькова в Москву начался 5 марта 1940 г. Но по данным последних исследований, он начался на неделю позже – 12 марта 1940 г. Пробег проводился по распоряжению маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова. На всем протяжении его маршрута оборудовали пункты заправки и обслуживания.

Подобные мероприятия для харьковчан были не в диковинку. Достаточно вспомнить пробег пяти танков БТ-5 до Москвы в конце октября 1933 г. Правда, пробег двух первых «тридцатьчетверок» проходил в более суровых климатических условиях: мороз до -10“С и снежный покров глубиной от 50 см до 2 м¹ Интересно еще и то, что маршрут пролегал по тем местам, где впоследствии Т-34 завоюет всемирную славу.

Бытует мнение, что Кошкин участвовал в пробеге танков из Харькова в Москву от начала до конца. Это не соответствует действительности. 14 марта 1940 г., на второй день пробега, он убыл из Обояни обратно в Харьков на совещание, и дальнейшее движение проходило без него. Таким образом, все утверждения о том, что Кошкин затеял этот пробег лишь для того, чтобы тем самым «застолбить» свое непосредственное участие в создании машины, тоже несостоятельны [10].

Танки прибыли в Москву 17 марта. Основная неисправность, выявленная в ходе пробега, – ненадежная работа главного фрикциона. На первом танке данная проблема возникала трижды, а на втором – дважды. 24 марта 1940 г. обе машины отправили в подмосковную Кубинку на НИАБТ полигон. Одну из «тридцатьчетверок» обстреляли с дистанции 100 м из длинноствольной 37-мм пушки «Бофорс», установленной на финском трофейном 6-тонном танке «Виккерс», а затем из 45-мм пушки легкого танка БТ-7. Всего произвели четыре выстрела. Ни один снаряд не пробил броню танка.

Впрочем, у испытателей танков завода №183 есть иная версия испытания брони первых «тридцатьчетверок». Водитель-испытатель И.Г. Битенский вспоминал:

«Некоторые из присутствующих военных высказывались о том, что машина Т-34 не лучше машины БТ-8, что наклон брони ничего не дает, разгорелся спор с т. Кошкиным. Тогда Сталин назначил комиссию из трех человек – тов. Ворошилова Петра Климентьевича, одного водителя и меня, и сказал: «Полезайте в машину, осмотрите и скажите свое мнение». Комиссия осмотрела машину и высказала о ней хорошее мнение. Тогда Сталин спросил меня: «Что ты скажешь?» Я сказал: «Очень хорошая шина». Сталин сказал: «Обстрелять ее». Поехали на полигон, где было много иностранных машин – немецкие Т-3 и Т-4 и ряд других шин. Ни одна из машин не смогла из своей пушки пробить броню Т-34. Тогда ком кор Павлов предложил стрелять под юбку башни.

Тов. Кошкин стал с ним спорить и сказал: «Когда сделаю ограждение, тогда и будете стрелять». Это было пока больное место машины.

После этого испытания все собрались в наркомате, где тов. Кошкин доложил о преимуществах Т-34. И мы, водители, внесли свои предложения, которые были одобрены» [15].

Приведем воспоминания другого испытателя танков Н.Ф. Носика: «Не помню фамилию лейтенанта, который обстреливал нашу «Тридцатьчетверку» из 45-миллиметровой пушки. Но бил он здорово. Председатель комиссии нарисует мелком на броне треугольник, а он точно в это место – снаряд... Но ничего. Только одна болванка попала под башню и заклинила ее. А так – ни одной сквозной, лишь царапины и вмя тины» [15].

По другим данным, обстрел корпуса и башни второго А-34 производился с дистанции 100 м из английской 37-мм длинноствольной пушки производства Vaition Tykkiteday, смонтированной на 6-тонном танке «Виккерс». Снаряды броню А-34 не взяли. Не пробили броню танка и 45-мм снаряды БТ-7. Правда, при обстреле 45-мм снарядами обнаружили разрушение стекол и зеркал смотровых приборов башни, сварного шва и деформацию башенного погона. Однако поражения брони танка все-таки не было. Манекен, посаженный в машину, остался цел. Заведенный перед обстрелом двигатель не заглох, а продолжал нормально работать. После завершения обстрела танк уверенно преодолел глубокий снег и незамерзающий ручей. А вот испытания на герметичность корпуса танка от проникновения горящей жидкости признали неудовлетворительными.

Сразу же после обстрела состоялись испытания обоих танков по преодолению снежного покрова. Их результаты тоже оказались весьма обнадеживающими. В письме начальника АБТУ комкора Д.Г. Павлова и военного комиссара АБТУ бригадного комиссара П.Н. Куликова на имя маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова можно найти такие строки:

«...Слежалый снег глубиной 1-1,2 м танк преодолел свободно. На разворотах, в очень тяжелых условиях, гусеница не спадает...

...Танк обстреливался при заведенном моторе. Мотор при попаданиях не глохнет и продолжает нормально работать. После обстрела танк снова был брошен на преодоление глубокого снега и болотистого, незамерзающего ручья. Танк все препятствия преодолел свободно и показал отличную работу.

Танк А-34 на испытаниях в районе Харькова, апрель 1940 г.

ВЫВОД.

Танк не пробивается 37 и 45 мм бронебойными снарядами и после попадания продолжает работать. Танк намного выше по проходимости всех существующих типов танков и тракторов.

АБТУ КА принимает меры к быстрейшему вводу на серийный выпуск» [10].

Правительственный показ обоих танков в Кремле состоялся не 17 марта, как обычно утверждалось, а 30 марта 1940 г. По воспоминаниям непосредственных участников пробега, а именно испытателя танков И.Г. Битенского, его, а также испытателя танков В.В. Дюканова доставили в Кремль отдельно от главного конструктора М.И. Кошкина под строгим надзором сотрудников НКВД. Не избежал такого же «внимания» со стороны сотрудников Госбезопасности и начальник харьковского КБ. Причем, перед тем как попасть в Кремль, их трижды обыскивали сотрудники НКВД.

На следующий день после показа в Кремле танк Т-34 уже был рекомендован для немедленной постановки в серийное производство на заводах №183 в Харькове и СТЗ в Сталинграде. Устранять все выявленные недостатки предстояло уже в ходе изготовления машин. В постановлении по организации серийного производства не только отмечался тот факт, что пробег Харьков – Москва прошел без каких-либо поломок и значительных дефектов, но и приводилось требование военных по увеличению внутреннего объема башни без изменения наклона бронелистов башни и корпуса, а также без изменения диаметра погона.

Обратный пробег «тридцатьчетверок» в Харьков стал для Кошкина роковым. При выезде из Серпухова во время переправы через р. Оку один танк свалился с моста на край косогора. В ходе его эвакуации главный конструктор насквозь промок. Танки прибыли в Харьков утром 10 апреля 1940 г., причем на последнем этапе пути один А-34 более 50 км тащил другой на буксире из-за поломки масляного насоса его двигателя. Иногда поврежденный танк приходилось буксировать при глубине снежного покрова в полметра!

Сразу же после пробега Кошкин заболел и лег в больницу. Что стало причиной его серьезной болезни – простуда или колоссальное нервное напряжение, сейчас установить трудно. Не исключено, что выявленный у Кошкина абсцесс легкого являлся следствием запущенной болезни. Проведенная операция скорее всего лишь отсрочила скоропостижную кончину главного конструктора.

26 сентября 1940 г. Михаил Ильич ушел из жизни. В его лице КБ завода №183 понесло серьезнейшую утрату, так как Кошкин умел не только твердо отстаивать свою точку зрения, но и позицию конструкторского коллектива. Кроме того, он был прекрасным организатором. Безусловно, нельзя выпячивать имя только одного Кошкина среди разработчиков Т-34, как это делалось в былые времена, но нельзя и отрицать той роли, какую сыграл главный конструктор этой боевой машины, проложив ей дорогу ценой своей жизни.

В 1941 г., уже во время Великой Отечественной войны, немецкая авиабомба уничтожила могилу главного конструктора Т-34. Официальная пропаганда придумала такое объяснение случившемуся: мол, пилоты люфтваффе получили специальный приказ Гитлера разбомбить могилу создателя прославленного танка. Однако Гитлер таких приказов не отдавал, поскольку о Кошкине ничего не знал и не мог знать, да и до широкой известности Т-34 тогда еще было далеко. Причина «уничтожения» могилы Кошкина заключается в том, что корпуса Харьковского авиазавода №135 располагались всего в нескольких сотнях метрах от кладбища. При приближении линии фронта к Харькову авиазавод стал объектом усиленных бомбардировок люфтваффе, а основным ориентиром для немецких летчиков служили купола Свято-Иоанно-Усекновского храма. Поэтому авиабомбы падали не только на завод, но и на кладбище. Во время одной из бомбежек и пострадала могила главного конструктора танка Т-34.

Небезынтересно, что в период блокады Ленинграда немецкий снаряд угодил в дом Энгельгардта на Невском проспекте, в котором Кошкин проживал вместе с семьей с 1929 по 1936 г., работая в опытном КБ завода №185. Теперь на стене дома №30 по Невскому проспекту находится памятная доска с упоминанием о том, что в 1930-е гг., до отъезда в Харьков в нем жил будущий главный конструктор танка Т-34 – М.И. Кошкин.

Нельзя не напомнить и о версии, согласно которой идея о размещении двигателя поперек корпуса танка также принадлежит Кошкину. Правда, однозначно утверждать это нельзя, однако и прямых опровержений по этому поводу еще никто не представил [16]. Впрочем, по словам уральских исследователей истории отечественного танкостроения, идея с поперечным расположением двигателя принадлежит все-таки А.А. Морозову, который заимствовал подобное решение от английского легкого танка «Виккерс-шеститонный», ставшего прообразом советского Т-26.

После смерти Кошкина на посту главного конструктора его сменил 36-летний Александр Александрович Морозов. В отличие от своего предшественника, он не имел высшего образования: за плечами был только машиностроительный техникум. Называются различные причины его назначения на пост главного конструктора КБ завода №183. По воспоминаниям бывших сотрудников КБ-520 А.Я. Митника и Я.И. Барана, другой подходящей кандидатуры, кроме Морозова, тогда нельзя было найти. Из воспоминаний Митника:

«Прибывший к нам на завод в 1937 году новый главный конструктор Михаил Ильич Кошкин начал свою трудовую деятельность в КБ с ознакомления с людьми и работой всех конструкторских групп, в том числе с руководимой мною группой систем двигателя. Детально ознакомившись со всеми проводимыми работами, он попросил дать характеристику каждому работнику в отдельности.

Во время своего первого посещения моей группы, он спросил мое мнение о том, кого из конструкторов следовало бы назначить его заместителем. Мое предложение было назначить на это место А.А. Морозова. Такого же мнения были и другие руководители групп, зная Александра Александровича как талантливого конструктора, способного быстро решать трудные технические вопросы...

...После смерти М.И. Кошкина руководство конструкторским коллективом было поручено его верному соратнику А. А. Морозову, которому выпала тяжелая доля освоения серийного производства танка Т-34 с проведением необходимых доработок в процессе производства. В деле освоения Т-34 большую помощь оказал А.А. Морозову его заместитель Н.А. Кучеренко и руководители отделов» [17].

Дом №30 (Дом Энгельгардта) в Санкт-Петербурге на Невском проспекте, в котором с семьей жил М.И. Кошкин (вид в дни блокады Ленинграда и сегодня).

Из воспоминаний Барана:

«С 1939 по 1947 г. я работал руководителем конструкторского отдела трансмиссии, а последние 24 г. был заместителем главного конструктора.

За эти 24 года успел убедиться, что выполнить обязанности полноценного «зама» далеко не просто. К тому же следует особо отметить, что после назначения гл. конструктором КБ М.И. Кошкина (январь 1937 г.), и его заместителем А.А. Морозова, т.е. с самого начала проектирования танка Т-34, работа КБ значительно усложнилась из-за буквально титанической борьбы всего коллектива КБ за ПРОСТОТУ КОНСТРУКЦИИ.

Причем в этом деле к руководству и исполнению было принято следующее крылатое изречение А.А. Морозова самого ярого поборника за простоту:

«Создать сложную конструкцию просто, а создать простую конструкцию (не примитив!) – очень сложно! Но мы должны создать только простые конструкции.

Мне в вопросах осуществления простых конструкций «повезло», т.к. с приходом в КБ я попал в группу трансмиссии, которой тогда руководил А.А. Морозов. В дальнейшем все время находился под руководством Морозова, поэтому за долгие годы он сумел привить мне «вкус» к «ПРОСТОТЕ»...

...Михаил Ильич очень тщательно оценивал кадры КБ, особенно руководящие, выбирал свою «главную опору», абсолютно правильно остановив свой выбор на Александре Александровиче Морозове.

Из своих 32-х лет жизни МОРОЗОВ к началу 1937 г. отдал уже почти 18 лет работы в КБ ХПЗ. Пройдя практически всю «должностную лестницу» в бюро.

Работать на ХПЗ он начал с 1919 г. с первой ступени – копировщика, затем чертежника и к 1926 г. – конструктора. Очень полезными оказались для Морозова 2 года службы в армии мотористом в одной из авиа частей (с 1926 по 1928 г.). После демобилизации Александр Александрович возвратился в КБ и продолжил совершенствовать свое конструкторское мастерство, умудрившись к приходу Михаила Ильича поработать во всех группах КБ. Поэтому Михаил Ильич сразу почувствовал в нем человека, глубоко изучившего весь танк в целом.

После многих разговоров с Александром Александровичем в процессе ознакомления. Кошкин правильно оценил его как весьма эрудированного и талантливого конструктора и незаурядного человека. Подытоживая, про себя Михаил Ильич сказал: «Вот моя главная опора!..» [7]

Существует и другая версия, согласно которой Морозов стал главой КБ только потому, что руководство завода №183 не желало видеть на этом посту очередного «варяга», причем опять из Ленинграда. Основанием для подобных утверждений стали воспоминания директора ХЗТМ Н.А. Соболя, в которых говорилось о «местных», работавших в КБ 183-го завода, чьи амбиции били буквально через край.

В чем же заключается суть очередной версии по смене главного конструктора на посту танкового КБ 183-го завода? После отстранения в 1936 г. А.О. Фирсова с поста начальника КБ его руководителем должен был стать А.А. Морозов. Но особого доверия к нему, как к новому начальнику танкового КБ, Москва пока не проявляла. К тому же Морозов не имел высшего образования. Поэтому и назначили человека с другого завода М.И. Кошкина. Когда Кошкин тяжело заболел после пробега первых Т-34, у Морозова вновь появилась реальная возможность стать главным конструктором КБ-520. Его кандидатура устраивала многих руководителей на заводе №183, ведь теперь на этом ответственном посту будет находиться «свой» человек. Сам же Морозов якобы мечтал создать танк лучше, чем у Кошкина. Однако эта гипотеза тоже пока никем не доказана.

В то же время не следует не учитывать воспоминания директора ХЗТМ Н.А. Соболя, в которых есть упоминание о неких группах связи с органами Государственной безопасности, созданных на ХПЗ в 1935 г. И направление деятельности этих групп определялось представителем Наркомата внутренних дел (НКВД). Среди лиц, сотрудничавших с НКВД, на первом месте Н.А. Соболь указывает фамилию не кого-нибудь, а именно А.А. Морозова. Столь откровенные и одновременно весьма завуалированные воспоминания директора ХЗТМ красноречиво говорят о том, что КБ завода №183 находилось под бдительным надзором НКВД.

В книге «ХПЗ – завод имени Малышева. 1895-1995 гг.» есть такие строки, наглядно говорящие не только о заслугах М.И. Кошкина в создании Т-34, но и о признании их А.А. Морозовым. Вот они:

«Лучшим авторитетным свидетельством того, какова была личная роль М.И. Кошкина и поименно – членов его молодого коллектива конструкторов – в создании легендарного танка Т-34, служит высказывание самого 4.4. Морозова, сделанное им сразу же после окончания Великой Отечественной войны в 1945 году, опубликованное в книге под редакцией и со вступительной статьей В.А. Малышева – «Трудовой подвиг советских танкостроителей в Великой Отечественной войне».

«Назовем имена конструкторов танка Т-34, отдавших свои знания и технический опыт на его создание, на увеличение могущества Красной Армии. Основы конструкции танка Т-34 заложил Михаил Ильич Кошкин. Он организовал коллектив молодых конструкторов, постоянно учил их не бояться трудностей, которых бывает всегда немало при решении сложных задач. Этому замечательному конструктору мы, в первую очередь, обязаны потением такого совершенного типа танка, каким является Т-34. В борьбе за создание Т-34 ближайшими помощниками М.И. Кошкина были конструкторы Н.А. Кучеренко, М.И. Таршинов, А.А. Молоштанов, М.А. Набутовский, Я. И. Баран, В. Г Матюхин, П.П. Васильев, Б.А. Черняк, А.Я. Митник, В.Я. Курасов, 4.С. Бондаренко, В.К. Байдаков, А.И. Шпайхлер, Г.П. Фоменко, М.Б. Шварцбург...

Давно настало время узаконить наименование: «Танк Т-34 М.И. Кошкина!» [4]

Но так было далеко не всегда. В своих воспоминаниях известный конструктор советских послевоенных танков Леонид Николаевич Карцев высказал подозрения по поводу того, что А.А. Морозов по прошествии определенного времени изменил свое мнение и решил себе присвоить главную заслугу в создании танка Т-34.

«Мне кажется, что Морозова всю жизнь мучило одно обстоятельство: он не желал делить славу создания танка Т-34 с бывшим главным конструктором М.И. Кошкиным. И вот что я могу привести в подтверждение этому. К 1967 г. фамилия Кошкина, как создателя танка Т-34, постепенно исчезала со страниц газет и докладов, посвященных Дню танкистов и т.д. Первой стояла фамилия Морозова, затем – Кучеренко. Хотя последний приобщился к этой работе только в 1939 г., когда Т-34 уже ставился в серийное производство» [18].

Памятная доска в честь создателя танка Т-34 М.И. Кошкина, находящаяся в главном здании Санкт-Петербургского политехнического университета.

Сохранились и весьма любопытные высказывания по поводу награждений за создание танка Т-34 конструктора Я.И. Барана:

«...Танк Т-34 очень быстро, за какие-нибудь два месяца до начала Великой Отечественной войны завоевал общее признание в армии, поэтому в сентябре 1941 г. семь конструкторов – основные создатели танка Т-34 были награждены боевыми орденами. Это Морозов, Кучеренко, Матюхин, Таршинов, Молоштанов, Васильев и я (Кошкина в числе награжденных не было, т.к. тогда посмертно не награждали).

Была также награждена группа работников завода, особо отличившихся при выполнении работ по Т-34.

За создание танка Т-34, в 1942 г. были удостоены Государственной премии Морозов, Кучеренко и Кошкин (посмертно)» [7].

После прочтения этих строк невольно возникает вопрос: а не с осени ли 1941 г. началось предание забвению фамилии главного конструктора «тридцатьчетверки»? Да и в прессе постепенно на первом месте в списке творцов прославленной машины стала появляться фамилия Морозова, а не Кошкина. Вероятнее всего, подобная практика стала применяться сразу же после присвоения Сталинской премии за Т-34. Ведь еще в газете «Уральский рабочий» от 12 апреля 1942 г. в списке лауреатов на первом месте стояла фамилия Морозова, а не Кошкина [15].

Наконец, в одном из писем Л.Н. Карцева, адресованных историку танкостроения в Нижнем Тагиле А.Ю. Хлопотову, датированном 15 мая 2007 г., есть такие строки, касающиеся непосредственно создания танка Т-34:

«...Из разговоров с некоторыми бывшими харьковчанами: Битенским И.Г., Курасовым П.Я., Бараном Я. И. и др. я понял, что дали жизнь танку Т-34 два человека: Кошкин и Сталин» [19].

Что касается памятника Кошкину в Харькове, то он появился уже после смерти Морозова в 1985 г., в честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне.

В сентябре 1941 г. танк Т-34 в производстве должен был уступить место более совершенному Т-34М. Таким образом, жизненный путь «тридцатьчетверки», созданной под руководством М.И. Кошкина, оказался бы слишком коротким, но в дальнейшую судьбу танка вмешалась война. И именно ему суждено было стать одним из символов Великой Победы.

Использованы фото из архивов автора и М. Павлова.

Литература и источники

1. Михаил Кошкин: уникальные документы, фотографии, факты и воспоминания. – М.: ИздаТ, 2008.

2. Т-34: путь к Победе. – Харьков: Прапор, 1989.

3. Соболь Н.А. Воспоминания директора завода. Харьков: Прапор, 1995.

4. ХПЗ – завод им. Малышева 1895-1995. – Харьков: Прапор, 1995.

5. Уланов А., Шеин Д. Первые Т-34. – М.: Тактикал– Пресс, 2013.

6. Коломиец М. Т-34. Первая полная энциклопедия. – М.: Яуза; КМ-стратегия; Эксмо, 2009.

7. Баран Я. И. Создание танка Т-34. – На правах рукописи. ФПИ музея ОАО «НПК»Уралвагонэавод», опубликовано http://tankopedia.org.

8. Макаров А. Предтечи«тридцатьчетверок»: опытные танки А-20 иА-32// http://warspot. ги/3698.

9. Павлов М., Желтое И., Павлов И. Танки БТ. – М.: Экспринт, 2001.

10. Желтое И., Макаров А. А-34. Рождение «тридцатьчетверки». – М.: Тактикал-Пресс, 2014.

11. Коломиец М. Легкие танки БТ. – М.: Яуза: Стратегия КМ: Эксмо.

12. Главное Автобронетанковое управление. Люди, события, факты в документах 1929-1941 гг. – Москва, 2004.

13. Коломиец М. Танк Т-34: начало // Фронтовая иллюстрация. – 2008, №8.

14. Костенко Ю.П. Танки. Воспоминания и размышления. – Нижний Тагил, 2008.

15. Правда о танке Т-34. – М.: ОАО«Московские учебники2005.

16. Павлов М.В. К 110-летию со дня рождения конструктора М.И. Кошкина // Техника и вооружение. – 2008, №12.

17. Митник А.Я. Личные воспоминания бывшего работника отдела 520 – руководителя моторной группы. – Харьков, февраль 1986 г., на правах рукописи. ФПИ музея ОАО «НПК»Уралвагонзавод», опубликовано http://tankopedia. org.

18. Карцев Л.Н. Воспоминания главного конструктора танков // Техника и вооружение. – 2008, №8.

19. Архив А.Ю. Хлопотова.

Олег Растренин

Приказано выжить!

Часть 12

К вопросу о боевой живучести самолетов и эффективности авиационного стрелково-пушечного вооружения

«Защита от крупных калибров оружия»

«Незамедлительно отработать и внедрить в серийное производство»

В ряду мероприятий, направленных на повышение боевой живучести самолетов ВВС КА, решением специальной комиссии ВВС и НКАП от 12 сентября 1942 г., оформленным как совместный приказ двух ведомств №700/038, требовалось вместо металлических бензобаков устанавливать на самолетах мягкие, фибровые и деревянные баки, а также «спец. КБ завода № 156 совместно с заводами оборудовать серийные самолеты ВВС КА 2-й зоной нейтральных газов от выхлопа мотора».

Напомним, что 1-я зона НГ (или НГ-1) – это пространство внутри бака над бензином, а 2-я зона НГ (или НГ-2) – пространство между баками и обшивкой самолета, а также все смежные объемы в конструкции самолета вблизи бензобаков, куда при простреле могут попасть пары бензина и создать пожарную опасность.

Основные усилия специалистов КБ завода №156 во главе с В.Я. Шатерниковым сосредоточились на оборудовании 2-й зоной НГ наиболее массовых и наиболее «нуждающихся» в повышении боевой живучести самолетов ВВС КА – фронтовых бомбардировщиков Пе-2. Уже в сентябре 1942 г. такие системы были отработаны и прошли заводские испытания. Согласно приказу НКАП от 10 октября 1942 г., все самолеты Пе-2 должны были выпускаться со 2-й зоной нейтральных газов (от мотора).

Отметим, что к этому времени подобной системой были оборудованы десять самолетов В-25 «Митчелл» для проведения войсковых испытаний.

В процессе зимней эксплуатации самолетов Пе-2, оборудованных 2-й зоной НГ, выявились дефекты, затруднявшие их нормальную эксплуатацию. Поэтому 2-ю зону НГ на Пе-2 в начале апреля 1943 г. «условно сняли» с серии. Условность этого мероприятия заключалась в том, что заводу №22 поручили «впредь до устранения выявленных дефектов выпускать самолеты Пе-2 с отключенной зоной НГ-2», т.е. агрегаты и вся проводка системы монтировались на бомбардировщик. Предполагалось, что систему после доводки можно будет восстановить и доработать на всех выпущенных машинах непосредственно в частях силами заводских бригад или инженерно-технического состава.

Работы по доводке системы решили проводить параллельно на заводе №22 и в частях 204-й бад, где проходили войсковые испытания самолеты Пе-2 со 2-й зоной НГ. Уже 9 апреля в части дивизии выехали специалисты завода №156 и НИИ ВВС.

К 20 апреля два эталонных самолета Пе-2 оборудовали системой НГ-2 по улучшенным схемам: один – на заводе №22 и один – в 204-й бад. Самолеты прошли наземные испытания с удовлетворительной оценкой работы системы НГ-2. Затем начались испытания НГ-2 в воздухе. В ходе полетов удалось получить необходимую температуру выхлопных газов на входе в заполняемые отсеки, но обеспечить потребную концентрацию газов в отсеках не получалось.