Текст книги "Контрреволюционный заговор Имре Надя и его сообщников"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Миклош Гимеш, Пал Лечеи, Тамаш Ацел – в роли рабочих Андьялфельда
27 октября 1956 года Имре Надь принял делегацию «рабочих Андьялфельда». Это была необычная делегация, и премьер-министр страны совещался с ней в течение трех часов. Большую часть членов делегации составляли известные члены контрреволюционной группы Имре Надя, типичные мелкобуржуазные, буржуазные элементы – Тамаш Ацел, Миклош Гимеш, Пал Лечеи, а также Йожеф Силадьи и ряд их сообщников. В делегации, состоявшей из 9-10 человек, были и представители Андьялфельда – два рабочих парня. По своему составу и роли эта «делегация рабочих Андьялфельда» чрезвычайно походила на различные «революционные комитеты» и «рабочие советы».
Двое вышеупомянутых молодых людей случайно были в городе, они не являлись ничьими делегатами и не имели намерения идти куда-то представлять рабочих. Один из молодых людей нес продовольствие своей сестре, живущей в VI районе, второй сопровождал его. В этом же доме жил Петер Йожа. Когда они встретились, он сразу же позвонил Шандору Копачи в Будапештское управление полиции, тот прислал за ними машину, и так молодые люди попали к Имре Надю.
Премьер-министр Имре Надь смог уделить 3 часа переговорам с молодыми людьми, явившимися к нему в сопровождении членов его группы. Эту встречу они считали необходимой для того, чтобы Имре Надь смог перед «рабочей» делегацией разыграть одну из своих самых темных провокаций.
Что же произошло на этой встрече?
Выдержки из показаний Йожефа Силадьи:
«…Имре Надь принял нас. Помимо меня присутствовали еще члены делегации, имен которых я не помню, далее, Тамаш Ацел, Миклош Гимеш, Пал Лечеи, всего человек десять. Я спросил у Имре Надя, знает ли он вообще, что творится в городе, знает ли он, что от его имени объявлено чрезвычайное положение, знает ли он, что от его имени были призваны русские. Я сообщил ему, что не о такой политике мы договаривались в свое время. В своем ответе Имре Надь рассказал, что прихода русских просил не он, а лишь позже его хотели заставить подписать этот документ. Постановление о чрезвычайном положении он не подписывал, его имя подписали без его ведома. Мы сообщили ему, что привели сюда делегацию, чтобы члены ее рассказали, что творится в городе. После этого говорили все присутствующие, я уже не помню, кто что говорил. У делегации не было требований, изложенных в письменной форме, она изложила устно свои требования Имре Надю. В заключение Имре Надь сказал: подождите, друзья, будьте терпеливы. Он сообщил, что подготавливаются важные решения, и завтра (то есть 28 октября. – Прим. ред.) будет опубликовано коммюнике, которое удовлетворит их. В этом коммюнике, сказал он, мы заявим, что революция является народно-демократической революцией, а не контрреволюцией, заявим о выходе русских из Будапешта и сделаем другие исключительно важные заявления. Успокоившись, после примерно трехчасового пребывания у Имре Надя, мы ушли от него. Мы вернулись в Будапештское управление полиции. Копачи на автомашине отвез членов делегации домой».
В период между 23 октября и 4 ноября Имре Надь совершил целый ряд обманов, подлогов, фальсификаций, но следующий его маневр превосходит все: вслед за делегацией «рабочих» он пытался убедить и общественность страны в том, что не знал о постановлении Совета Министров относительно вызова на помощь советских войск и о введении чрезвычайного положения. 30 октября 1956 года в 18 ч. 30 м. радио передало следующее:
«Сейчас мы передадим важное коммюнике: Венгры! Позором для всех нас, причиною того, что разгорелись страсти, было два постановления, из-за которых была пролита кровь сотен людей. Одним из них было приглашение советских войск в Будапешт, другим же было позорное постановление о введении военно-полевого суда над борцами за свободу. Перед лицом истории мы в полном сознании своей ответственности заявляем, что председатель Совета Министров Имре Надь не знал об этих двух решениях! На постановлении Совета Министров просить советской военной помощи и на постановлении о чрезвычайном положении нет подписи Имре Надя. Эти два постановления исходят от Андраша Хегедюша и Эрне Герэ! Они несут за них ответственность перед историей и перед нацией».
Имре Надь не знал о введении чрезвычайного положения? Цитируем выступление Имре Надя по радио 24 октября в 12 часов 10 минут.
«Говорит Имре Надь, председатель Совета Министров Венгерской Народной Республики. Жители Будапешта, сообщаю, что все те, кто в интересах прекращения дальнейших кровопролитий сегодня до 14 часов прекратит борьбу и сложит оружие, не будет предан военно-полевому суду… Мы хотим проводить политику не мести, а примирения! Поэтому правительство решило не предавать военно-полевому суду всех тех, кто добровольно и незамедлительно сложит оружие, прекратит борьбу»…
В этот же день в 12 часов 19 минут по радио были переданы сообщения. Вот одно из них:
«По поручению вооруженных повстанцев района площади Барошш делегация парламентеров в составе пяти человек посетила товарища Имре Надя и информировала его о том, что в случае полной амнистии они готовы сложить оружие. Предложение их было принято!» (Упомянутая брошюра о радиопередачах, стр. 22).
25 октября 1956 года в передаче, начавшейся в 15 часов 18 минут, радио транслировало следующее выступление Имре Надя:
«…Советские войска, вмешательства которых в бои потребовали жизненные интересы нашего социалистического строя, будут незамедлительно отозваны, как только будет восстановлен мир и порядок.
По отношению к тем, кто взялся за оружие не с намерением свергнуть наш народно-демократический строй и незамедлительно прекратит борьбу, сдаст оружие, правительство в духе прощения и примирения проявит максимальное великодушие, на них не распространится постановление о чрезвычайном положении. В то же время в интересах трудового народа, желающего мира и порядка, в защиту нашего мирного, демократического государственного строя мы по всей строгости закона привлечем к ответственности тех, кто будет продолжать вести борьбу с оружием в руках, подстрекать и мародерствовать».
Если мы сравним это заявление с коммюнике, переданным по радио 30 октября, то ясно увидим двуликое поведение Имре Надя. 25-го он говорил еще о «социализме», «народно-демократическом строе» и о том, что вмешательство советских войск в бои считает жизненно необходимым. Сделал он это для того, чтобы ввести в заблуждение силы, преданные народной демократии, делу социализма, задержать их выступление. Когда же он решил, что пришло время выступить открыто, он прибегнул ко лжи для осуществления своих дальнейших планов.
Среди бумаг Имре Надя в парламенте было найдено объявление о введении чрезвычайного положения, подписанное 24 октября 1956 года председателем Будапештского суда. На обратной стороне этой же бумаги можно увидеть записи, собственноручно сделанные Имре Надем. Фотокопия объявления и записей, сделанных Имре Надем на обратной стороне, публикуется в приложении к данной книге.
Мы публикуем также фотокопию документа, датированного 24 октября, текст которого, подписанный Имре Надем, гласит:
«Жители Будапешта!
Довожу до вашего сведения, что на тех, кто в интересах прекращения дальнейшего кровопролития сегодня до 13 часов дня прекратит борьбу и сложит оружие, не будет распространено действие постановления о чрезвычайном положении».
Здесь фигурирует 13 часов, а в радиовыступлении 24 октября, соответствующую выдержку из которого мы выше привели, фигурировало 14 часов. Дело в том, что радиовыступление состоялось лишь после 12 часов. Все помнят, сколько раз в те дни сообщалось о продлении срока прекращения вооруженных боев.
На судебном процессе представитель обвинения задал Имре Надю несколько вопросов в связи с объявлением чрезвычайного положения:
«Прокурор: Вы утверждаете, что не издавали распоряжения о введении чрезвычайного положения?
Имре Надь: Этого я не говорил. Здесь имеются мои радиовыступления, в которых я ссылаюсь на постановление о чрезвычайном положении и его выполнение.
Прокурор: Вы стремились к проведению в жизнь постановления о чрезвычайном положении?
Имре Надь: Это не входило в мою компетенцию. То, что было моей задачей, я выполнял. Чрезвычайное положение я представлял так, что оно распространяется лишь на уголовных преступников.
Прокурор: Вы не хотели считать действительным постановление о чрезвычайном положении в отношении лиц, которые незаконно получили оружие и боролись с этим оружием против Венгерской Народной Республики?
Имре Надь: Нет. К ним я не хотел применять постановления о чрезвычайном положении».
Под влиянием свидетельских показаний, показаний его сообщников и представленных ему письменных доказательств Имре Надь на судебном процессе сказал о введении чрезвычайного положения следующее:
«24 октября Хегедюш и Герэ высказались за необходимость введения чрезвычайного положения. Под влиянием доводов я подписал его. Я обсудил с министром юстиции и генеральным прокурором метод опубликования решения о введении чрезвычайного положения. Я предупредил министра юстиции быть осторожным, не допускать перегибов, но если понадобится, беспощадно применять его. Об объявлении чрезвычайного положения я беседовал с министром юстиции и генеральным прокурором 24 октября днем, постановление о чрезвычайном положении я подписал в полдень.»
Итак:
Имре Надь говорил о чрезвычайном положении и заявил, что тот, кто сложит оружие, не будет подпадать под его действие;
Имре Надь заявил, что не знал о постановлении относительно чрезвычайного положения;
Имре Надь заявил, что не подписывал постановления о чрезвычайном положении;
Имре Надь считал, что постановление о чрезвычайном положении распространяется только на уголовных преступников;
Имре Надь признал, что подписал постановление о чрезвычайном положении и распорядился о беспощадном его применении.
Имре Надь отрицал, изворачивался, признавал – в каждом случае в зависимости от того, как это он считал в данных обстоятельствах наиболее выгодным для себя…
Имре Надь не допускает провала своих планов, срывает осуществление мер по ликвидации контрреволюции
Имре Надь, будучи премьер-министром, злоупотребив своей властью, неоднократно и во многих отношениях саботировал осуществление решений, вынесенных в интересах подавления контрреволюции. Он самовольно аннулировал постановление, которым запрещалось выходить на улицу, предоставив этим возможность уже разрозненным контрреволюционерам вновь организоваться, воспрепятствовал тому, чтобы еще имевшиеся в первые дни организованные силы разгромили контрреволюционные группы. Он воспрепятствовал применению им самим же объявленного чрезвычайного положения, распространявшегося на вооруженных мятежников. Он воспрепятствовал тому, чтобы контрреволюционеры, бесчинствовавшие в переулке Корвин, были принуждены сдаться или же были разгромлены. Зная о террористических действиях, совершавшихся на улицах, он все же 28 октября отдал распоряжение о прекращении огня, парализовав этим вооруженные силы, сражавшиеся за дело народной демократии и социализма.
Выдержка из свидетельских показаний АгнешШагвари, партийного работника Венгерской социалистической рабочей партии:
«…Постановление, запрещавшее выход на улицу, было сначало подписано Имре Надем, и он одобрил его как успешную меру, направленную против контрреволюции. 25-го утром Яноши в моем присутствии заявил Имре Надю, что запрет выходить на улицу надо незамедлительно аннулировать. Имре Надь сразу же аннулировал запрет о выходе на улицу. 25 октября во второй половине дня и вечером, а также 26 октября многие товарищи очень резко критиковали Имре Надя за самовольное снятие запрета выходить на улицу».
Лайош Тот, бывший начальник Генштаба армии, в своих свидетельских показаниях рассказал:
«По предложению военного совета Имре Надь отдал распоряжение, запрещавшее выход на улицу, и постановление о введении чрезвычайного положения. Цель этих мер заключалась в том, чтобы на улице остались лишь те лица, которые с оружием в руках посягали на народно-демократический строй. Вскоре после этого по радио было объявлено, что постановление о запрещении выхода на улицу и о запрещении собраний аннулировано. Это распоряжение было отдано Имре Надем без согласия на то военного совета. Так же обстояло дело и с объявлением чрезвычайного положения. Оно было объявлено по предложению военного совета, но позже Имре Надь отменил его. В это время в военный совет непрерывно поступали сообщения о том, что арестовано много вооруженных лиц. Спрашивали, что делать с задержанными. По распоряжению Имре Надя военному совету пришлось отпустить этих лиц».
Выдержка из свидетельских показаний бывшего министра обороны Кароя Янза:
«Военный совет обсудил предложение относительно разгрома вооруженных контрреволюционеров, орудующих в районе переулка Корвин, так как они наносят огромный ущерб, являясь самым крупным в городе очагом сопротивления, уничтожение которого способствовало бы ликвидации остальных очагов сопротивления. Военный совет принял это предложение и поручил генерал-майору Иштвану Ковачу, полковникам Миклошу Сючу и Золоми из оперативной группы генерального штаба разработать план военных действий… Мне позвонил по телефону Имре Надь и заявил, что об осуществлении плана не может быть и речи».
В приложении к данной книге, содержащем фотоснимки, мы помещаем фотокопию докладной записки, написанной бывшим генерал-майором Иштваном Ковачем. Текст записки:
«Не стреляйте по кварталу. Это усложняет политическое положение. Имре Надь особо просил, чтобы мы не осуществляли этого плана».
Соответствующая часть свидетельского показания Лайоша Тота:
«Намеченная на 28 октября 1956 года военная операция по ликвидации контрреволюционеров, действовавших в переулке Корвин и прилегающем к нему районе, была сорвана также Имре Надем. Когда план был готов, Имре Надь сразу же протестовал против осуществления операции, угрожая в противном случае отказаться от поста премьер-министра. Ввиду того, что эта операция не была выполнена, переулок Корвин с прилегающим к нему районом превратился в еще более сильную контрреволюционную базу».
Имре Надь объявляет перемирие разгул белого террора 28 октября в 13 часов 20 минут радиостанция имени Кошута передала следующее:
«Внимание, внимание! Передаем важное сообщение!
Правительство Венгерской Народной Республики в интересах прекращения дальнейшего кровопролития и мирной консолидации постановляет незамедлительно прекратить огонь. Оно приказывает вооруженным силам открывать огонь только в случае прямого нападения. Имре Надь, председатель Совета Министров». Вооруженные силы получили от председателя Совета Министров приказ – не предпринимать действий с целью принудить вооруженных контрреволюционеров к капитуляции.
Объявление перемирия и выступление Имре Надя по радио открыли путь фашистам-контрреволюционерам. Это явилось толчком для новых террористических актов, убийств и линчеваний.
В октябре и ноябре 1956 года весть об ужасах белого террора в Венгрии облетела весь мир. Значительная часть буржуазных журналистов, побывавших в Венгрии, также с чувством содрогания описывала фашистскую резню, совершавшуюся на улицах. Корреспондент парижской газеты «Ле Монд» Жан Роман сообщал, что в Будапеште свирепствует охота за людьми, во всей стране происходят сцены, напоминающие период возвращения белых в Венгрию в 1919 году.
Газета «Вестдейчес тагблатт» так информировала своих читателей:
«Невероятные ужасы – вот что было последствием событий; жертвами были как преступники, так и невинные. В стране воцарился закон линча. Лились потоки крови».
Дюссельдорфская газета «Дейче фольскцейтунг» писала:
«…с того времени, как советские танки покинули Будапешт, началась страшная массовая резня, подлинная Варфоломеевская ночь».
В свое время в изданиях «Белой книги» было подробно рассказано о белом терроре в Венгрии. В напоминание мы перечислим несколько злодеяний из числа сотен страшных убийств.
26 октября 1956 года в Камараэрде был убит председатель Чепельского совета, старый чепельский рабочий Иожеф Каламар. Убийцы забили ему рот песком, подвергли страшным пыткам.
26 октября 1956 года лауреат премии Кошута токарь Андраш Бордаш был убит в тот момент, когда шел покупать хлеб своим детям.
Старшего лейтенанта пограничных войск Дьердя Дьенеша контрреволюционеры в Мошонмадьяроваре закололи насмерть древком знамени.
Контрреволюционеры, пробравшиеся в Мошонмадьяровар из Австрии, подвергли пыткам капитана пограничных войск Йожефа Ваги, а затем выбросили его в окно. Толпа на улице растоптала тяжело раненого офицера.
Контрреволюционеры с площади Сены в Будапеште схватили во время боя младшего лейтенанта войск МВД Кароя Надя. Они подвергли его жестоким пыткам, а затем распяли.
Мишкольцские контрреволюционеры напали на улице на лейтенанта полиции Яноша Штрелеца и избили его до смерти прикладами винтовок.
30 октября 1956 года, после штурма горкома партии на площади Кезтаршашаг в Будапеште, контрреволюционеры повесили полковника Лайоша Сабо за ноги, связанные стальным тросом и замучили до смерти. Здесь же дочь кулака Пирошка Янко ножом ударила в сердце полковника Яноша Асталоша, контрреволюционеры же вопили: «Вырви ему сердце!» Полковник артиллерии Йожеф Папп и член Центрального Комитета партии Имре Мезе были убиты в тот момент, когда вышли из здания с белым флагом, чтобы вести переговоры с нападающими. Тяжелораненый полковник был еще исколот ножом, а затем повешен у театра имени Эркеля. Здесь же, на площади Кезтаршашаг, были убиты молодые защитники горкома, оставшиеся верными своей присяге.
Но контрреволюционеры готовились к еще более страшному, еще более массовому кровопролитию. По всей стране составлялись «списки смертников», тысячами арестовывались сторонники народной демократии; среди арестованных многим уже вынесли смертные приговоры и назначили день казни.
В Шюмегском районе области Веспрем «революционные комитеты» составили черные списки на коммунистов и других прогрессивных людей окрестных сел. В некоторых селах в каждый такой список входило по 100-150 имен.
В селе Несмей области Комаром список подлежащих казни был составлен председателем «национального совета».
В селе Тисасентимре области Сольнок «революционный совет» включил в список 38 коммунистов и других сторонников народно-демократического строя и готовился к их повешению.
В селе Добош области Бекеш был составлен список иа 80 коммунистов и выбрано даже место для казни.
В селе Сакай области Толна четверо вооруженных автоматами контрреволюционеров образовали «трибунал» для осуждения и казни коммунистов.
В Надьдороге области Толна хортистский майор Геза Теглаши создал карательную группу из пяти человек. Каждому из членов группы – нилашистов и бывших жандармов – предстояло казнить по 6 коммунистов.
В Баконьсентласло (область Веспрем) на открытом собрании перед зданием совета был зачитан список коммунистов, подлежащих казни.
В Сентготхарде (область Ваш), в непосредственной близости от австрийской границы, где туда и обратно свободно прогуливались агенты радиостанции «Свободная Европа», казнь коммунистов планировалась на 7 и 8 ноября.
В XVI районе Будапешта при «национальном комитете» была создана карательная «бригада», которая намеревалась 4 ноября казнить около 130 коммунистов.
В XVII районе Будапешта несколько членов «национального комитета» включили в список подлежащих казни около 150 коммунистов и прогрессивно настроенных трудящихся.
Все вышеперечисленное представляет собой лишь незначительную часть того, что организовывалось в стране в последние дни контрреволюции. Десятками создавались «трибуналы расправы», известные по нилашистским временам, и уже не десятками, а сотнями – списки «смертников». Казнь большинства коммунистов и других прогрессивных граждан, находившихся в плену у контрреволюционных банд в Будапеште, намечалась на 6 ноября. Согласно планам, тогда должны были состояться на Вермезе торжественные похороны погибших, и с траурной речью здесь намеревался выступить главный проповедник ненависти – Йожеф Миндсенти. Эти торжественные похороны и траурная проповедь должны были явиться сигналом к общей массовой резне.
Заведующий отделом одного из торговых предприятий Ференц Кечкеш, который в свое время был схвачен контрреволюционерами из переулка Корвин и содержался под арестом на улице Пратер, в своем свидетельском показании рассказал, что и ему и другим арестованным охранявшие их мятежники неоднократно заявляли, что скоро до них дойдет очередь, так как 5 или 6 ноября на Вермезе будут устроены похороны погибших «борцов за свободу», а затем там же соберется «революционный трибунал», который приговорит к смерти арестованных коммунистов и работников госбезопасности.
По свидетельству других документов, контрреволюционеры готовились и к тому, чтобы в вечерние и ночные часы вооруженные бандиты пошли по домам и квартирам, отмеченным в те дни красной или другой краской, и устроили «ночь длинных ножей», казнили 3000 арестованных, верных народной демократии, и покончили с десятью тысячами граждан, включенных в «списки смертников».
Из всего этого явствует, что контрреволюционный белый террор, свирепствовавший до 4 ноября в Будапеште и во многих пунктах страны, при всех своих ужасах был лишь началом дальнейших злодеяний. Контрреволюция готовилась к значительно большей кровавой расправе и к большим ужасам, и если бы не выступили социалистические силы в Венгрии, если бы они не разбили контрреволюцию, фашистский террор затопил бы в крови всю страну.
В эти мрачные дни, когда на улицах Будапешта, Мишкольца и других городов шла фашистская охота за людьми, премьер-министром Венгрии был «коммунист» Имре Надь. В годы, предшествовавшие контрреволюции, Имре Надь любил выставлять себя защитником законности. Именно этим он приобрел себе целый ряд сторонников. Его заговорщицкая группа и ее сторонники распускали о нем именно такую славу. Характерно, что и бюллетень Специального комитета ООН называет Имре Надя «рыцарем законности».
В дни контрреволюционного кровавого террора действительно имелась величайшая необходимость в том, чтобы премьер-министр страны защитил законность, защитил жизнь тысяч и десятков тысяч честных и чистых людей. Но Имре Надь не сделал ни одного шага, не сказал ни одного слова против свирепствовавшего белого террора. Наоборот, благодаря своему тесному сотрудничеству и союзу с контрреволюционными бандами, он стал главным отечественным покровителем страшного белого террора 1956 года. Характерно для него и его поведение на судебном процессе.
Имре Надь заявил суду:
«О том, что 30 октября было совершено нападение на горком партии на площади Кезтаршашаг, я, к сожалению, не знаю».
Председательствующий спросил:
«Имели ли вы сведения о том, что в Будапеште и в провинции совершаются террористические действия, вешают коммунистов и демократически настроенных людей?»
Имре Надь ответил:
«Я таких донесений не получал. Что происходит в стране, мне не сообщали … И не моей задачей было, чтобы я как премьер-министр распоряжался и этой областью».
На судебном заседании 13 июня со свидетельскими показаниями выступила бывший секретарь Имре Надя Йожефне Балог. Она рассказала:
«Вообще я была очень усталой, поссорилась с несколькими товарищами. Повздорила и с Имре Надем. Он несколько раз призвал меня к порядку, чтобы я, как сказал он, не наводила панику. В среду я видела, как вешают людей в форме, и тогда Имре Надь сказал, чтобы я не наводила панику. Во время штурма здания горкома на площади Кезтаршашаг я сама, лично, сказала Имре Надю, что стреляют по горкому. Тогда он тоже сказал, чтобы я не наводила панику».
В ответ на вопрос покурора свидетельница рассказала: «Однажды из партии прислали нам (в парламент – Прим. ред.) информационное сообщение. В сообщении описывались ужасные подробности совершаемых злодеяний. Я отнесла информацию в кабинет Имре Надя и просила его прочитать. После моей вторичной просьбы он заглянул в материал и отложил его, сказав, что «они преувеличивают». Он сказал мне, чтобы я оставила его в покое, чтобы такие материалы не приносила. С этого времени эти сообщения прочитывала только я, а затем убирала их в шкаф».
После показаний Балогне Имре Надь сделал следующее замечание:
«О нападении на горком я ничего не знаю».
На судебном заседании 13 июня прокурор объявил, что Верховная прокуратура получила кинопленку, снятую западными корреспондентами печати и кинорепортерами в период венгерской контрреволюции октября-ноября 1956 года, а также снимки, опубликованные в западной печати в период контрреволюции и после нее и свидетельствующие о террористических действиях. По инициативе прокурора председатель суда отдал указание о показе фильма. После демонстрации фильма ряд подсудимых сделал замечания. Золтан Тильди:
«Показанный фильм глубоко потряс меня. Я сожалею, что мое имя связано с этими делами».
Ференц Донат:
«Вести о белом терроре дошли до парламента. Тот факт, что мы все же выстояли на стороне правительства, можно объяснять, но нельзя приукрасить … Я считаю долгом своей совести покаяться перед памятью тех коммунистов, тех венгерских и советских солдат, которые погибли в период контрреволюции».
Шандор Копачи:
«Я сознаю свою виновность и стыжусь того, что мое имя в глазах моих друзей совершенно справедливо запятнано. Мы видели этот фильм о том, как убивали людей. Косвенно я тоже чувствую себя ответственным. Я видел советских солдат, которых на моих глазах вынимали убитыми из танка, и командир их со слезами рассказал, что они должны были завтра демобилизоваться и вот теперь погибли … Я сожалею о том, что совершил, и испытываю угрызения совести».
Имре Надь не имел замечаний.
