Текст книги "Новый Завет в изложении для детей"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Иуда был где-то поблизости от синедриона и следил за ходом суда над Иисусом Христом. Когда же он увидел, что Христос осужден, то раскаялся и, потрясенный свершившимся смертным приговором над Учителем, немедленно пошел к первосвященникам и старейшинам. «Согрешил я, предав кровь невинную» (Мф. 27, 4), – сказал он им. Но первосвященники весьма холодно отнеслись к его словам. «Что́ нам до того? смотри сам» (Мф. 27, 4), – ответили они.
Иуда им больше не был нужен. Тогда отчаявшийся предатель бросил полученные сребренники в храме и вышел. В ту же ночь он повесился.
Первосвященники же решили купить на брошенные Иудой деньги участок земли для погребения странников. Так сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорил: «И взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь» (Мф. 27, 9–10; Иер. 32, 9).
43. Иисус Христос на суде у Понтия Пилата (Мф. 27, 11–30; Мк. 15, 1–19; Лк. 23, 1–25; Ин. 18, 28–40; 19, 1–15)
Иисус Христос у Понтия Пилата
Несколько позже первосвященники со старейшинами, книжниками и членами синедриона повели связанного Христа к Понтию Пилату. Огромная толпа следовала за ними. Нужно было произвести впечатление на римского правителя и во что бы то ни стало добиться утверждения смертного приговора. Первосвященники сговорились в первую очередь обвинять Христа в политическом преступлении против Рима, так как религиозные мотивы их приговора могли показаться римскому правителю непонятными и недостаточными. Подговоренная ими толпа должна была требовать казни.
В назначенный час Пилат вышел к толпе и холодно спросил членов синедриона: «В чем вы обвиняете Человека Сего?» (Ин. 18, 29). Они отвечали: «Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе»(Ин. 18, 30). И тут же заявили: «Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (Лк. 23, 2).
Тогда Пилат вошел внутрь судейского зала и спросил Христа наедине: «Ты Царь Иудейский?» (Ин. 18, 33). Иисус отвечал ему: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» (Ин. 18, 34). На это Пилат с пренебрежительной гордостью римского гражданина заметил: «Разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?» (Ин. 18, 35).
Иисус сказал: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18, 36).
«Итак, Ты Царь?» (Ин. 18, 37) – спросил Пилат. Иисус ответил: «Ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин. 18, 37).
Пилат спросил Его: «Что есть истина?» (Ин. 18, 38). И не дожидаясь ответа, потому что как римский язычник не верил, что вообще можно знать истину, прекратил допрос и вышел к народу. Пилат убедился, что Иисус не является политическим преступником и совершенно не опасен для Рима. «Я никакой вины не нахожу в Нем» (Ин. 18, 38), – объявил он иудеям.
Но первосвященники и старейшины настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи. Пилат, услышав о Галилее, спросил: «Разве Он Галилеянин?» (Лк. 23, 6) И, узнав, что Он из области Иродовой, велел отвести Его к Ироду, который по случаю Пасхи был также в Иерусалиме. Прокуратор был рад отделаться от этого неприятного для него дела.
Иисус Христос у царя Ирода АнтипыИрод давно уже слышал о Христе и собирался убить Его еще в Галилее, о чем сами фарисеи когда-то предупреждали Христа (см. Лк. 13, 31). Обвинители могли надеяться, что Ирод скорее, чем Пилат, приговорит к смерти Иисуса. Однако в данное время царь был настроен по-праздничному и мирно. Он даже обрадовался, что к нему привели Христа, «ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо, и предлагал Ему многие вопросы…» (Лк. 23, 8–9).
Если бы Христос хотя бы в самой малой мере удовлетворил его любопытство, то Он, вероятно, немедленно был освобожден и отправлен в Галилею. Ирод с удовольствием сделал бы это назло фарисеям и синедриону, с которыми у него были свои счеты. Но Христос ничего не отвечал царю.
Ирод был разочарован и рассержен, но, не теряя своего праздничного благодушия, решил так же, как и Пилат, уклониться от суда, так как не нашел в Обвиняемом ничего достойного казни. Он приказал одеть Иисуса в светлую одежду в знак Его невиновности и, провожая Его насмешками и издевательствами, отослал обратно к Пилату.
С того дня Пилат и Ирод сделались друзьями между собой, а раньше были во вражде друг с другом. Дружба с миром оказалась враждой против Бога (см. Иак. 4, 4).
Иисус Христос вновь перед ПилатомМежду тем перед преторией[27]27
Прето́рия – судилище претора.
[Закрыть] Пилата собиралось все больше народа. Одни шли, чтобы увидеть суд над Пророком галилейским, другие – чтобы подать голос за освобождение какого-нибудь узника, как это обыкновенно делалось перед праздником Пасхи. Враги Христа были обеспокоены затяжкой дела, а также тем, что народ, всего несколько дней назад торжественно встречавший Иисуса в Иерусалиме, может потребовать Его освобождения. Они старались возбудить собравшихся против Него.
К моменту возвращения Христа от Ирода перед преторией Пилата уже стояла большая, враждебно настроенная толпа.
Пилат вынужден был снова начать неприятный для него суд. Известие о поруганиях, которым подвергся Христос, и светлое одеяние, в которое Его облачили, давали понять Пилату, что правитель Галилеи считает Христа невиновным. Поэтому призвав к себе первосвященников, начальников и народ, прокуратор так обратился к ним: «Вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти; итак, наказав Его, отпущу» (Лк. 23, 14–16).
В этих словах Пилата есть некоторая уступка. Раньше он утверждал, что Христос недостоин ни малейшего наказания, а теперь соглашается применить наказание исправительное. О том, что такой оборот дела принесет Праведнику незаслуженные страдания, Пилат не заботился. Он надеялся и спасти жизнь Невиновному, и успокоить синедрион. Но первосвященники, видя уступку, сделались настойчивее и объявили, что кроме смертной казни не удовлетворятся никаким наказанием.
Христос стоял перед лифостротоном[28]28
Лифо́стротон (греч.) – каменный помост, или по-еврейски гаввафа – судебное место.
[Закрыть], а кругом шумела толпа. Пилат был в явной нерешительности. Вновь допрашивать Христа было бесполезно. Тогда он решил использовать обычай народа и освободить к празднику одного из содержавшихся у него в тюрьме преступников. Зная, что Христа предали начальники несправедливо и из зависти, Пилат надеялся, что народ потребует Его освобождения и потому сказал: «Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?» (Ин. 18, 39). Но толпа неожиданно для Пилата стала кричать: «Смерть Ему! а отпусти нам Варавву!» (Лк. 23, 18).
Варавва же был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство.
Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса. Но они кричали: «Распни, распни Его!» (Лк. 23, 21).
Однако правитель решил настоять на своем и, наказав, отпустить Иисуса. Он приказал солдатам отвести Иисуса Христа во внутренний двор претории и там бичевать Его. Привязав Господа к столбу, палачи стали избивать Его ременными плетями, внутри которых были вшиты кусочки металла. После такого жестокого наказания, часто применявшегося у римлян, человек был на грани смерти от потери крови.
Окончив бичевание, воины прикрыли Его израненное тело багряницею, возложили Ему на голову венок из колючего терния и, издеваясь, падали перед Ним на колени и восклицали: «Радуйся, Царь Иудейский!» (Ин. 19, 3). Подходили к Мученику и били Его по щекам.
Когда воины кончили пытку, Пилат вновь приказал вывести Христа на лифостротон и сказал народу: «Вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины» (Ин. 19, 4).
Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: «Се, Человек!» (Ин. 19, 5).
Правитель сам ужаснулся вида Иисуса и надеялся вновь вызвать чувство сострадания в Его врагах. Но ошибся.
Когда первосвященники и служители увидели Христа, то неистово закричали: «Распни, распни Его!» Пилат не ожидал от них такой жестокости и резко сказал им: «Возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины» (Ин. 19, 6). Иудеи отвечали ему: «Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим» (Ин. 19, 7).
Услышав эти слова, Пилат убоялся. Он почувствовал тайную угрозу доноса на него в Рим за неправильное управление. Принципом римской власти было уважение к местным обычаям и религии подчиненных народов.
Тогда правитель вновь вошел с Иисусом Христом в преторию и там спросил Его: «Откуда Ты?» (Ин. 19, 9). Но Иисус не дал ему ответа. Пилат сказал: «Мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?» (Ин. 19, 10). На это Христос ответил правителю: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе» (Ин. 19, 11).
Вид измученного, окровавленного, но кроткого и непреклонного в Своей воле Иисуса Христа обезоружил римского судью. Голос совести ему говорил, что Подсудимый действительно невиновен в тех преступлениях, которые возводят на Него иудеи, и что никак нельзя выдавать Его врагам. «С этого времени Пилат искал отпустить Его» (Ин. 19, 12).
Но во дворе продолжала бушевать толпа. Крики «Распни! Распни Его!» становились все неистовее. Первосвященники уловили настроение Пилата и решили действовать угрозами. «Если отпустишь Его, – кричали они, – ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю» (Ин. 19, 12).
Это уже было обвинение самого Понтия Пилата в измене Риму. И Пилат испугался. Он понял, что иудеи, конечно, поведут против него сильные интриги при дворе кесаря в Риме и это может испортить его служебную карьеру. Однако нужно было кончить дело, и прокуратор сел на судейское место, чтобы произнести окончательный приговор. Но какой?
«Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27, 19).
«Вот, Царь ваш», – сказал Понтий Пилат иудеям, надеясь, что этими словами снимет с себя обвинение в измене цезарю. Но они закричали: «Возьми, возьми, распни Его!» «Царя ли вашего распну?» – спросил Пилат. Первосвященники отвечали: «Нет у нас царя, кроме кесаря» (ср. Ин. 19, 15). А толпа настойчиво требовала отпустить им Варавву.
Тогда Пилат сказал им: «Что́ же я сделаю Иисусу, называемому Христом?» (Мф. 27, 22). «Да будет распят!» – услышал он в ответ.
«Какое же зло сделал Он?» – бессильно спросил правитель. Но они еще сильнее кричали: «Да будет распят!» (Мф. 27, 23).
Потеряв всякое терпение и видя, что ничего не помогает, а смятение увеличивается и грозит перейти в открытый бунт, Пилат закончил суд. Он потребовал себе воды, умыл руки перед народом и сказал: «Невиновен я в крови Праведника Сего; смотри́те вы» (Мф. 27, 24).
И, отвечая Ему, весь народ сказал: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27, 25). И победил крик первосвященников и толпы.
Тогда Понтий Пилат отпустил им Варавву, а Иисуса предал на распятие.
Таким образом, римский судья, открыто признав Подсудимого Праведником, тем не менее приговорил Его к смертной казни через распятие на кресте.
После суда Христос был отдан в руки воинов, которые должны были привести приговор в исполнение. Они опять били Его с поруганиями и издевательствами. Вдоволь насмеявшись над Ним, воины сняли с Него багряницу и, одев в Его собственные одежды, повели на распятие.
Примечание: В дополнение евангельской истории суда над Иисусом Христом нелишне заметить, что Понтий Пилат отправил к императору Тиберию донесение, в коем описал жизнь Иисуса Христа, Его чудеса, святость, свой суд над Ним и причины, побудившие осудить Его на распятие. Тиберий, по свидетельству Иустиниана Мученика и Тертуллиана, был так поражен личностью Христа, что предложил сенату включить Его в число римских богов, но сенат на это не согласился. Надо заметить также, что Пилат не избежал опасности, которой страшился. Через четыре года он был вызван в Рим по доносу иудеев и, не имея возможности оправдаться, сослан был в Галлию, в город Вьен, где и покончил жизнь самоубийством.
Крестная казньКрестная казнь, на которую был осужден Спаситель, принадлежит к изобретениям, какими прославились восточные деспоты, и является самой ужасной из всех казней. С Востока она перешла в Рим, и применялась римлянами решительно везде, пока не была уничтожена Константином Великим. В Риме к крестной казни присуждали только рабов, отъявленных разбойников и возмутителей общества. Распятию большей частью предшествовало бичевание, после чего преступник сам должен был нести свой крест до места казни. Крест вкапывали в землю, а потом уже пригвождали к нему преступника. С распинаемого снимали одежду, которая поступала в собственность палачей (воинов). Погребения для распятых не было, они сами собой истлевали на крестах. Иногда, чтобы сократить мучения, у них перебивали голени, или ударяли в голову и сердце копьем, или зажигали хворост под крестом и удушали дымом.
Самый вид креста был таков: основанием его служил прямой столб или доска, нижний конец которого укреплялся в земле, в верхней части для прибития рук делалась перекладина, а выше ее прибивалась небольшая дощечка для написания имени преступника и его вины. Посредине столба приделывалось седалище для поддержания тела, чтобы оно тяжестью своей не разодрало рук и не оторвалось от креста. С этой же целью преступника привязывали к столбу веревками.
Мучения распятых были ужасны. Неестественное положение тела с распростертыми вверх пригвожденными руками при малейшем движении вызывало нестерпимую боль. Тяжесть повисшего тела постепенно раздирала язвы рук, отчего боли становились все острее. Кровь, лишившись естественного круговращения, приливала к голове и сердцу, вызывая этим боль, мучительней самой смерти. Несчастные, надеявшиеся на скорую смерть, стонали в муках до трех и даже до шести дней.
Вообще, крестная казнь была настолько жестока и отвратительна, что сам Цицерон не находил слов для ее осуждения и именем Отечества требовал упразднения ее в Риме.
Для иудеев эта казнь была особенно презренна, потому что закон Моисеев гласил: «Проклят пред Богом [всякий] повешенный [на дереве]» (Втор. 21, 23).
Отсюда понятно свидетельство апостола Павла, когда в Послании к Коринфянам он говорит, что Крест Христов для иудеев есть соблазн, а для эллинов (греков) безумие (см. 1 Кор. 1, 23).
44. Распятие и смерть Спасителя
По узким улицам Иерусалима, которые впоследствии получили название «Скорбный путь», из претории Пилата Иисуса Христа повели на казнь.
Впереди ехал римский сотник. За ним, неся Свой Крест, следовал Спаситель. По сторонам шли солдаты, а сзади несли свои кресты два разбойника, также приговоренные Пилатом к смерти. После бессонной ночи, трех допросов и бичевания Христос был так слаб, что падал под тяжестью Креста. Тогда, при выходе из городских ворот, воины захватили возвращающегося с полевых работ некоего Симона Киринеянина и заставили его нести Крест Иисуса Христа.
Сразу же за городом, вблизи дороги, ведущей на северо-запад, в сторону Галилеи, возвышался холм, на котором совершались казни преступников. Это и была Голгофа, или «лобное место». (По древнему преданию, на этом месте был погребен прародитель Адам.)
Печальное шествие двигалось медленно и часто останавливалось. Толпы людей устремились из Иерусалима на Голгофу, чтобы видеть казнь. Уже все горожане знали о смертном приговоре галилейскому Пророку.
«И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем» (Лк. 23, 27).
Обращаясь к плачущим женщинам, Христос сказал: «Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших…» (Лк. 23, 28). Он знал, что в ближайшие десятилетия ожидает Иерусалим и его обитателей, и в последний раз предупреждал об этом еврейский народ.
Но вот пришли на Голгофу. Воины вкопали в землю кресты. Перед тем, как приступить к совершению казни, они дали осужденным особый напиток из вина, смешанного со смирной. Это было одурманивающее питье, оно притупляло сознание и боль. Но Христос, отведав, не стал пить. Тогда воины (их было четверо), сняв с Господа одежды, приподняли Его на Крест, распростерли руки по перекладинам и прибили их гвоздями; также они пригвоздили стопы ног Христа к нижней части Креста. Кровь из ран полилась на землю, но никто не услышал ни стона, что было бы так естественно в этот страшный момент; слышно было только, как Иисус Христос молился за Своих распинателей: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23, 34).
На Кресте над головой Христа воины укрепили беленую дощечку с надписью, составленной Понтием Пилатом: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин. 19, 19).
Рядом с Иисусом Христом воины точно так же распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону от Него. Так сбылось предсказание древнего пророчества: «и к злодеям причтен» (Лк. 22, 37; Ис. 53, 12).
Окончив казнь, воины стали делить между собою одежды Христа. Они разорвали их по швам на четыре части. Хитон же Христов не имел швов, так как был соткан (вероятно, рукой Божией Матери) сверху донизу. Не желая портить его, воины бросили между собой жребий, кому он достанется.
И здесь поразительно и буквально исполнилось пророчество о Христе: «Делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий» (Пс. 21, 19).
Затем воины сели поблизости на камнях, чтобы сторожить казненных, а сотник с отрядом стражи наблюдал за порядком в толпе.
И стоял народ и смотрел. Торговцы и ремесленники и праздные люди – все пришли сюда, чтобы видеть ужасное зрелище казни. А первосвященники с книжниками, старейшинами и фарисеями, глядя на распятого Христа, торжествовали свою победу и громко издевались над Ним: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын» (Мф. 27, 42–43).
Проходящие же злословили Его, кивая головами и говоря: «Разрушающий храм и в три дня Создающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста» (Мф. 27, 39–40).
И воины ругались над Христом. Кругом была ненависть и злоба. Не было слышно ни одного сочувствующего голоса, чтобы утешить и морально поддержать Страдальца. Все, знавшие и любившие Христа, женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели, не смея приблизиться ко Кресту. «…И ближние мои стоят вдали» (Пс. 37, 12).
Слыша издевательства первосвященников и старейшин, один из распятых разбойников, который был слева от Спасителя, тоже начал злословить Его. «Если Ты Христос, – говорил он, – спаси Себя и нас» (Лк. 23, 39).
Другой же, напротив, унимал его: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал» (Лк. 23, 40–41). И, обратившись к Иисусу, сказал: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк. 23, 42).
И ответил ему Иисус: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 43).
Полуденный жар стал утомлять толпу; некоторые начали расходиться. В это время ко Кресту подошли близкие Иисуса Христа: «Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (Ин. 19, 25).
Иисус, увидев Свою Мать и стоявшего с Нею любимого ученика сказал, обращаясь к Ней: «Же́но! се, сын Твой» (Ин. 19, 26). Потом, обращаясь к ученику, сказал: «Се, Матерь твоя!» (Ин. 19, 27). Ученик этот, конечно, был апостол Иоанн. С этого времени он взял к себе в дом Пречистую Деву Марию и заботился о Ней до конца Ее земной жизни.
Прошло уже около трех часов, как Христос изнемогал на Кресте. Народ приходил и уходил с Голгофы. Проходящие мимо иудеи и иностранцы внимательно читали надпись на Кресте и делали свои замечания. Одни хулили Иисуса, другие содрогались, видя страшные муки Распятого.
Первосвященники были недовольны этой надписью на Кресте и пошли к Пилату сказать: «Зачем ты написал – Царь Иудейский? Напиши то, что Он Сам говорил: Я Царь Иудейский» (ср. Ин. 19, 21). Но Пилат отказался изменить надпись. «Что я написал, то написал» (Ин. 19, 22), – ответил он иудеям. Как всякий слабовольный человек, уступив в главном вопросе, то есть согласившись казнить невинного Человека, теперь он решительно настаивал на своем.
Враги Христа неотлучно находились на Голгофе. А друзья, вероятно, были где-нибудь поблизости и переживали страшную казнь своего Учителя.
Но вот стало смеркаться. Это казалось странным, потому что час еще был не поздний и солнце стояло высоко в небе. Темнота все больше сгущалась.
«Было же около шестого часа дня, – свидетельствует апостол Лука, – и сделалась тьма по всей земле до часа девятого» (Лк. 23, 44). Стало темно, как ночью, на небе появились звезды[29]29
Об этой тьме и землетрясении свидетельствуют не только евангелисты. Историк Евсевий приводит следующую выписку из сочинений Флегонта времен императора Адриана: «На четвертом году 202-й Олимпиады было затмение солнца, самое большое из всех известных того времени; в шестом часу дня была ночь, так что видны были на небе звезды. В то же время было сильное землетрясение в Вифинии, разрушившее большую часть Никеи».
[Закрыть]. Воцарилась мертвая, томительная тишина. Толпы народа в смущении и страхе покидали Голгофу.
Однако воины продолжали сторожить Распятого, и начальники иудейские оставались при Кресте. В девятом часу, среди тишины и мрака, Иисус возопил громким голосом: «Или́! Или́! лама́ савахфани́?», то есть: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27, 46). Это начальные слова пророческого псалма Давида (Пс. 21, 2).
Этот вопль, конечно, не был воплем отчаяния, в нем выразилась только глубочайшая скорбь души Богочеловека. Для того чтобы искупительная жертва совершалась, необходимо было, чтобы Христос испил до дна всю чашу человеческих страданий. Для этого потребовалось, чтобы распятый Иисус не чувствовал радости Своего единения с Богом Отцом, и Бог как бы оставил Его. Это было наиболее мучительным для Христа.
Некоторые из стоявших, услышав возглас Иисуса, не поняли его и говорили: «Илию зовет Он» (Мф. 27, 47). Один из воинов подумал, что Страдалец хочет пить (потому что распятие вызывало невероятно сильную, мучительную жажду у казненных), и тотчас, наполнив губку уксусом, поднес ее к устам Иисуса. Однако первосвященники остановили его словами: «Постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его» (Мф. 27, 49).
Но тут послышался сильный подземный гул и почва начала колебаться. В этот момент стоящие при Кресте услышали громкое восклицание Иисуса Христа: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23, 46). Голова Его склонилась на грудь, и Он испустил дух.
Богочеловек умер на Кресте.
«И вот, завеса в храме, – повествует евангелист Матфей, – раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святой град и явились многим» (Мф. 27, 51–53).
Итак, совершилось спасение рода человеческого от греха и смерти. Жертвенная любовь Иисуса Христа победила власть тьмы и силу диавола. Христос – непорочный Агнец Божий – принес Себя в жертву за грехи всего мира.
Присутствовавшие при казни почувствовали, что совершилось что-то непоправимое. Многие иудеи с покаянным чувством били себя в грудь. Даже римский сотник, стоявший у Креста и наблюдавший за последними минутами жизни Христа, невольно воскликнул: «Истинно Человек Сей был Сын Божий» (Мк. 15, 39).
Землетрясение прекратилось. Голгофа почти опустела. Сын Божий умер, но разбойники еще были живы.
Приближался праздник пасхальной субботы. Чтобы не омрачать его, первосвященники попросили Пилата ускорить смерть осужденных и снять их тела с крестов. Пилат согласился.
Воины пришли и перебили голени двум разбойникам. Когда они подошли к Иисусу, то увидели, что Он уже умер, и потому не стали перебивать Ему голеней.
Но один из воинов, чтобы не оставалось никакого сомнения в смерти Христа, «копьем пронзил Его ребра» (Ин. 19, 34). И тотчас из раны истекла кровь и вода. Смерть Христа была несомненна. Об этом свидетельствует апостол Иоанн, бывший в этот момент на Голгофе (см. Ин. 19, 35).
