Текст книги "Сталин шутит..."

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Помидоры не забудьте убрать.

И добавил, зная излишнее усердие некоторых подчиненных:

– Но только помидоры – больше я ни о чем не говорил.

121

Как известно, дуракам закон не писан. Усердие дураков при выполнении сталинских наказов бывало таким, что его последствия и не расхлебаешь.

Сталин проезжал по Москве мимо прекрасной белокаменной церкви Спаса-на-Бору XV века постройки. Рядом с церковью ни к селу ни к городу лежали дрова.

– Безобразие, убрать, – возмутился Сталин.

Дрова вывезли, но и церковь снесли.

Удрученный этим, Сталин был вынужден признать: «Никакая защита от дураков не помеха для талантливых дураков».

Другой курьез связан с конкретным именем – Н. С. Хрущевым. В 1935—38 гг. он возглавлял Московскую партийную организацию. Именно ему Сталин указал, что на Садовом кольце много высохших, старых деревьев. Когда хватились, было поздно: Никита как сверхисполнительный администратор под слезы плакавших от этого варварства москвичей вырубил все насаждения. Сталин в сердцах сказал тогда сакраментальное: «Пошли дурака богу молиться – он лоб расшибет».

Мораль: смеяться над дураками можно и нужно, но прежде их надо гнать в шею.

122

Еще во время войны Горьковский автозавод получил правительственное задание на разработку нового легкового автомобиля. В 1946 году все было готово к серийному выпуску замечательной модели ГАЗ-М-20 под названием «Родина». Узнав об этом, Сталин покачал головой и задал лишь один вопрос:

– Ну и почем будет Родина?

Название автомобиля мгновенно изменили – в течение 12 лет с конвейера завода сходила «Победа».

123

Одни говорят, что это случилось в 1947 г., другие – в 1951 г. В первом случае речь может идти о бельгийском короле Леопольде III, во втором – о его преемнике Бодуэне I. Как бы то ни было, монарх пригласил молодого солиста Московской филармонии Л. Б. Когана и еще нескольких советских музыкантов на международный конкурс скрипачей. На приглашении появилась резолюция в истинно сталинском духе: «Послать. Занять первые места. И. Сталин».

124

После войны Сталин во время отпуска посетил курорт Боржоми. Хрущев в тот период отдыхал в Сочи.

– Давайте пригласим Хрущева, – предложил Сталин.

Хрущева долго не было. Когда он приехал, то свалил задержку в пути на стада овец, мешавших-де проезду его машины.

– Вы там распорядитесь, чтоб этих пастухов как следует наказали, – заявил он руководству республики, которое тоже прибыло в Боржоми. Наказывать из-за одного барана всех пастухов никто, конечно, не стал.

На обеде хозяин и гости пили вино, однако Хрущев потребовал водки, «потому что за такого человека нельзя пить какую-то кислятину». Ясное дело, он имел в виду «нашего дорогого и любимого товарища Сталина». И ясно, что выдул большой стакан до дна. Стакан оказался не последний…

Было заметно, что Сталин уже жалеет, что вызвал Хрущева. Но вскоре того сморило, и он заснул на соседнем диване.

Сталин с облегчением вздохнул:

– Ну вот, теперь мы можем спокойно поговорить.

125

Хрущев давно мнил себя большим специалистом в сельском хозяйстве. (Этого «специалиста» по прошествии лет пригвоздил Черчилль: «Я думал, что умру от старости, но умру от смеха – Россия начала импортировать хлеб».) И вот на одном из послевоенных заседаний Политбюро он так краснобайствовал по поводу путей развития колхозов и совхозов, что Сталин не выдержал. Подошел к нему, погладил по лысине и сказал:

– До чего же ты умненький, мой маленький Маркс.

126

Ответственному партийному работнику Д. А. Поликарпову в 1944 г. сообщили, что решено направить его на новую работу – секретарем правления Союза писателей СССР. Тот взмолился: «Я привык работать с нормальными людьми. А это же анархическая публика. Кроме того, среди них есть пьяницы, наблюдаются проявления аморального образа жизни». Когда об этом доложили Сталину, он сказал:

– Передайте Поликарпову, что других писателей у меня для него нет.

Уже на новом поприще Поликарпов продолжал жаловаться:

– Товарищ Сталин, писатель N совершенно неуправляем, то много пишет, то совсем не пишет, гуляет… Может быть, его арестовать?

На что Сталин с каким-то даже озорством заявил:

– Зачем арестовать – сначала попробуем наградить. Может быть, станет управляемее.

Согласно иной версии, вождь лично заявил пожаловавшемуся функционеру:

– В настоящий момент мы не можем предоставить Поликарпову других писателей, зато можем писателям предоставить другого Поликарпова.

И то правда – что за капризы. В 1946 г. жалобщик был переведен из Союза писателей в Московский пединститут им. В. И. Ленина, осваивать тонкости воспитательной работы.

127

Существует легенда, очень похожая на правду, но имеющая хронологическую нестыковку. В легенде фигурирует шутливое опасение Сталина, высказанное им по следующему поводу. В 1934 г. появился Союз писателей, и тогда же – издательство «Советский писатель».

– Это что же получается, – рассуждал Сталин. – У советских авторов издавать свои произведения возможность есть, а у русских классиков – нет. Где печататься Александру Сергеевичу Пушкину и Льву Николаевичу Толстому? Надо что-то придумать…

Такова якобы предыстория создания издательства «Художественная литература».

128

У данного события существуют разночтения. В нем фигурируют разные писатели. Поэтому не будем называть имен обоих людей, между которыми вроде бы возникли большие разногласия и трения. Узнав об этом, Сталин пригласил оппонентов в Кремль, усадил за стол и стал озабоченно выговаривать:

– Ходят слухи, что вы постоянно между собой спорите, ругаетесь. В интересах развития советской литературы вы должны помириться и подать друг другу руки.

Писатели молчат. Сталин настаивает:

– Я прошу вас!

Писатели по-прежнему упорствуют. А в голосе вождя уже металлические нотки:

– Вас просит Сталин!

Литераторы встают и нехотя протягивают друг другу руки. Сталин для закрепления успеха предлагает:

– Теперь поцелуйтесь.

Оба надувшись, сдержанно и недовольно целуются. Вождь громко смеется:

– А я думал, вы принципиальные.

Как рукой сняло надутость, сдержанность, недовольство. Они уступили место смущенным улыбкам…

129

Праздничный прием в Кремле. Один из приглашенных, маститый писатель, подошел к Кагановичу, поздравил его и от избытка чувств расцеловался с ним. Затем так же подходил к Молотову, Микояну, Жданову… Поскольку избыток чувств не кончался, то целовался со всеми. Наконец он дошел до Сталина и тоже потянулся с поцелуем. Сталин отстранил его:

– Нельзя же в один вечер перецеловать все Политбюро. Оставьте кого-нибудь для следующего раза.

Но на другие банкеты эмоционального подхалима уже не приглашали.

130

Сталина по неотложному делу не смогли соединить ни с А. А. Фадеевым, ни с А. А. Сурковым, ни с кем-либо другим из руководства Союза писателей СССР. Отвечали только их секретари. Сталин сокрушенно вопросил:

– Почему погибла Римская империя? – И сам ответил:

– Потому что ею стали управлять секретари!

В различных ссылках на этот эпизод встречались и другие слова: «Империя погибла из-за того, что первостепенные лица поручали государственные дела второстепенным». Сталин, досадуя, вполне мог добавить их после замечания о секретарях.

131

С 1938 по 1960 гг. наркомат, а затем министерство финансов СССР возглавлял А. Г. Зверев. После войны, обеспокоенный чрезмерно высокими, по его мнению, гонорарами ряда писателей, он подготовил докладную записку и представил ее Председателю Совета Министров И. В. Сталину.

«Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры, – протянул Сталин, ознакомившись с документом. – Ужасно звучит, а, товарищ Зверев, миллионеры-писатели…» – «Ужасно, товарищ Сталин, ужасно», – подтвердил министр.

Вождь вернул министру папку с его докладной: «Ужасно, товарищ Зверев, что у нас так мало писателей-миллионеров. Писатели – это память нации. Разве будет хорошо работать память, если живет впроголодь?»

132

Вождь не страдал скупостью в делах общегосударственного масштаба. Однако бережливым был не только в личной жизни.

Кремль, 1947 год, совещание с писателями. Те подняли вопрос об увеличении авторских гонораров. Сталин сначала отшутился:

– Правительство хотело избежать того явления, что писатель, создав одно хорошее и хорошо оплаченное произведение, потом живет на него и больше ничего не творит. А то написали по одному роману, понастроили себе дач и перестали работать.

Затем он предложил разделить гонорары на четыре категории, исходя из литературной ценности произведения. А для проработки важного финансового вопроса – создать комиссию.

– Я бы вошел в эту комиссию, – подал голос А. А. Жданов. Самовыдвижение главного идеолога ЦК развеселило всех. Теперь поводов для шуток стало больше: получалось, что Жданов вроде как к деньгам пристраивается вместо министра финансов.

– Очень скромное, прямо скажем, желание, – смеялся Сталин.

Было также предложено включить в комиссию министра Госконтроля СССР небезызвестного Л. З. Мехлиса, отличавшегося какой-то особой административной прытью. При этом Сталин испытующе оглядел писателей и предрек:

– Так он же всех вас там сразу разгонит.

И опять его слова вызвали смех и шутки у собравшихся.

Стоит обратить внимание, что такое поведение участников совещания никак не вяжется с понятием о субординации на самом «верху». Особенно в сравнении с той, что царит ныне.

Напомню, что Жданов был членом Политбюро и фактически заместителем Сталина по партии. Но таковы были «бесчеловечная диктатура», «тирания культа личности» и прочие ужастики, внедряемые в массовое знание сегодняшнего обывателя. Они, эти ужастики, и существуют только в обывательском сознании, не имея к сталинской реальности никакого отношения.

133

Сталин решил выяснить у Фадеева, почему не выдвинули на соискание Сталинской премии писателя С. П. Злобина за хороший роман «Степан Разин». Фадеев ответил, что Злобин не занимается общественной работой, его нигде не видно.

– А может, он в это время пишет новое хорошее произведение? – риторически спросил Сталин.

134

Однажды к Сталину по его вызову приехал не руководитель Союза писателей СССР А. А. Фадеев, а его заместитель Н. С. Тихонов. Он объяснил, что «товарищ Фадеев уехал на охоту и еще не вернулся».

Сталин был недоволен: «У нас товарищ Шверник тоже любит охотиться. Но он уезжает в субботу, в воскресенье опохмеляется, а в понедельник выходит на работу».

После того, как случай повторился, Сталин спросил, и довольно жестко, у самого Фадеева:

– Где вы пропадали?

Надо отдать тому должное – ответил с большевистской прямотой:

– Был в запое.

– Сколько дней обычно длится у Вас запой?

– Дней десять – двенадцать.

Сталин ценил честность, но одновременно не мог отказать себе в иронии. Тем более что интересы дела требовали этого.

– А не могли бы Вы как коммунист справляться с Вашим мероприятием, ну, скажем, за два-три дня?

135

В Московском драмтеатре им. Станиславского ко дню рождения Сталина поставили спектакль «Юность вождя» (драматург Г. Д. Нахуцришвили, режиссеры М. М. Яншин и Ю. Н. Мальковский). Пресса писала о выдающемся событии в театральной жизни. Лизоблюды от искусства и карьеристы от администрации потирали руки. Группу артистов предполагалось премировать Сталинской премией, ожидались другие поощрения.

И вот за кулисы театра прибегает Яншин: «Поздравляю всех! Мне сейчас позвонили и сообщили, что мы лауреаты! Завтра в газете будут опубликованы наши имена!». Взбудораженные труженики сцены одолжили у Яншина денег под будущую премию и шумно отметили надвигающееся событие. Покутили на славу. Говорят, что даже успели проколоть дырки на пиджаках под несомненные награды.

Встали рано. Купили газету. Список лауреатов есть, а их нет.

Оказалось, накануне Сталин прочитал, наконец, пьесу, спектакль по которой он так и не посмотрел. В ней вырисовывалась картина революционного подъема в стране, руководимого шестнадцатилетним Coco Джугашвили. «В шестнадцать лет я никакой революцией не руководил, – возмутился Сталин. – Я тогда был шалопаем, неважно учился. Не давать премию фальшивой пьесе!»

Долго потом артисты возвращали режиссеру Яншину взятые в долг деньги…

136

Константин Симонов описывал свой спор с американским журналистом по поводу свободы слова. На Западе это излюбленное сопоставление: мы, мол, свободно критикуем высшее должностное лицо государства, а в СССР этого нельзя. Американец не был исключением и жутко гордился тем, что может закричать прямо на улице, что президент дурак. Симонов за словом в карман не полез и заявил:

– Я тоже могу крикнуть на улице, что ваш президент дурак.

– А про Сталина можете такое сказать?

– Не могу.

– Ага, вот, – торжествовал американец и ехидно вопрошал. – Почему же?

– Да потому что это неправда, – осадил его Симонов.

137

Этот человек свыше двадцати лет руководил нашим сельским хозяйством. В том числе на посту наркома, а затем министра, пока захвативший власть Хрущев не отстранил его от должности. Зовут его Иван Александрович Бенедиктов. Он оставил ценные воспоминания о своих встречах со Сталиным, одна из которых произошла в конце 40-х годов прошлого века.

Приехала к нему из деревни сестра, с которой он много лет не виделся. По этому случаю Бенедиктов уехал с работы пораньше – часов в 8 вечера. После объятий и поцелуев сел с сестрой и домочадцами за накрытый стол. В радостном и быстром темпе принял несколько рюмок водки.

Вдруг в квартире раздался звонок телефона кремлевской связи. Бенедиктов поднял трубку и услышал голос помощника Сталина Поскребышева. «Вас через пятнадцать минут ждет товарищ Сталин». Бенедиктов кинулся в ванную, где подставил голову под струю холодной воды. Жена сунула ему под нос нашатырь, чем-то дала зажевать запах спиртного. Кое-как министр привел себя в относительный порядок и поехал в Кремль.

Его без задержки провели в кабинет Сталина. Иван Александрович, стараясь держаться бодро, доложил по-военному:

– Здравия желаю, товарищ Сталин! Министр сельского хозяйства Бенедиктов по вашему вызову явился!

Сталин встретил его сухо:

– Скажите мне, товарищ Бенедиктов, с каких это пор по вызову товарища Сталина наши министры стали являться с опозданием?

Иван Александрович понимал, что глава правительства пригласил его по некоему важному делу. В сельском хозяйстве после войны хватало проблем. А тут выходит, что он еще проявил личную недисциплинированность. Бенедиктов принялся оправдываться:

– Извините, товарищ Сталин, такое дело… Ко мне сестра приехала, вот встретились, отметили…

И тут министр осознал, что проговорился. Разгар рабочего дня – в то время руководители ведомств засиживались на службе до полуночи – а он отмечает приезд сестры. Заметив, как Сталин недоуменно глянул на него, министр похолодел. Но, собрав остатки воли, он выпалил:

– И вообще должен вам признаться, товарищ Сталин, что стою я сейчас перед вами пьяный…

Сталин обошел его раз, второй, рассматривая, словно первый раз увидел. Потом пальцем поманил за собой. Подошли к какому-то шкафчику. Сталин достал бутылку коньяка, две рюмки. Одну налил полную и пододвинул Бенедиктову. Себе плеснул немного. Подняли рюмки:

– За вашу честность, товарищ Бенедиктов!

Чокнулись, выпили. Сталин махнул рукой:

– Идите, завтра ко мне придете в это же время.

Это не столько по-своему смешная история о том, как министр сельского хозяйства вывернулся из опасной ситуации. Это, если хотите, стиль сталинской работы с кадрами. Особенно, если учесть, что позже история получила продолжение… Через какое-то время Маленков и Хрущев поставили вопрос о снятии Бенедиктова с должности министра сельского хозяйства. Сталин почитал их обстоятельную бумагу, похмыкал и произнес:

– Нет, Бенедиктова мы освобождать не будем.

Помолчал и добавил:

– Он честный человек!

138

Случай из той же серии.

В свободное от службы время один из охранников Сталина встретил друга, и они отметили это событие коньяком. Потом не нашли ничего лучше, как запить пивом. После чего охранник простился с другом и сел в трамвай. Там его развезло. Бдительные пассажиры, видя хмельного гражданина с торчавшей из-под пиджака кобурой, вызвали милицию.

Короче, охранник получил предписание явиться куда следует. Схлопотал проработку и строгий выговор. Однако ему пришлось еще раз испытать стыд.

Прошло несколько дней и однажды, когда охранник дежурил на дорожке сталинской дачи, там появился Иосиф Виссарионович. Медленно гуляя и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал как бы в пространство:

– Пей, да дело разумей.

Дошел до конца дорожки, вернулся и снова поравнялся с чекистом. Укоризненно посмотрел на него:

– Какой же дурак запивает коньяк пивом…

Тени сомнения нет в том, что больше этот чекист напитки не смешивал, да и вообще стал умеренным в потреблении спиртного.

139

Был период, тогда Сталин очень долго работал на даче и никуда не выезжал. Сильно уставший, он вдруг решил проехаться по Москве. Сопровождавшему охраннику начальство строго наказало запоминать все, что товарищ Сталин скажет. Когда вернулись, сопровождавшего спросили:

– Ну, как?

– Все время молчал.

– Может, все-таки хоть что-нибудь сказал?

– Кажется, одно слово только – «шпил»… Я не понял.

– Где он это сказал?

– Когда проезжали Смоленскую площадь.

В это время на Смоленской строили высотное здание, в котором впоследствии разместилось министерство иностранных дел. Все семь построенных в Москве сталинских высоток являли собой не только способности и возможности архитекторов и строителей, но также высокий вкус вождя. Сталин лично рекомендовал придать зданиям башенный стиль, который прекрасно вписывался в облик столицы.

На следующий день после того, как Сталин произнес загадочное слово «шпил», оно было «расшифровано». Собрали архитекторов и строителей и объявили: венчать здание должен строгий шпиль. Он, кстати, поначалу не планировался, но по завершении строительства здание от него только выиграло.

140

В старости у любого возникают проблемы с зубами. На обеде у Сталина в качестве десерта были поданы груши. Они показались ему чересчур твердыми.

– А мягких нет?

– Нет, товарищ Сталин…

– У меня дома мягкие, – похвалился Берия.

– Поезжайте к нему и заберите все, – велел Сталин.

Поехали, забрали, привезли. Груши оказались такими же самыми.

С укоризной глядя на Лаврентия Павловича, Сталин припечатал его всего одним словом:

– Очковтиратель!

141

Один из крупных хозяйственных руководителей был вызван в Кремль «на ковер». Сидит в приемной. Перегруженный делами и запоздавший, Сталин спрашивает его:

– Вы что здесь делаете?

– Жду, чтобы Вы меня выслушали, товарищ Сталин.

– Что? Тоже мне соловей нашелся… Мы вас не слушать, а ругать будем.

142

В трудные послевоенные годы в Мурманске было холодно и голодно. Из-за низкой покупательской способности населения на полках магазинов и складов пылились товары повседневного спроса.

Секретарь Мурманского обкома партии В. А. Прокофьев принял решение: снизить цены на 20%. Все быстро раскупили. Прокофьеву вечером позвонили из Москвы. Это было ожидаемо. Неожиданным оказалось то, что заседание Политбюро, где будет слушаться его вопрос, назначено на завтра на 12.00. Транспортное сообщение в те времена тоже было худым. Погода стояла нелетная. Чтобы большевик не нашел выхода? Прокофьев обратился к военным и успел прибыть в столицу к положенному сроку на бомбардировщике.

Сталин спросил:

– Как вы посмели без разрешения, самоуправно снижать цены?

Прокофьев честно и смело отвечал:

– У нас тяжелое положение. Продовольствия мало, топливо не выделено, город недоедает, замерзает. Хотелось помочь населению. Если бы я не снизил цены, товары бы сгнили на полках.

Сталин обратился к ответственным лицам за подтверждением сказанного. Выяснилось, что все – правда: фонды были исчерпаны, склады затоварены…

– Вопрос ясен, – подвел итог Сталин. – Товарищ Прокофьев человек инициативный, не боится брать на себя ответственность. Это хорошо. – Подождал и с неподражаемой интонацией прибавил:

– Однако за ним нужно присматривать, не то он по своей инициативе еще войну кому-нибудь объявит.

143

Мало того, что Председатель Верховного суда СССР И. Т. Голяков опоздал на совещание, он еще сидел и все время улыбался.

– Почему вы беспричинно улыбаетесь? – спросил Сталин.

– Да анекдот я сегодня услышал – смех разбирает…

– Расскажите его нам тоже.

– Не могу, товарищ Сталин, – сразу посерьезнел Голяков. – Только что Верховный суд оставил в силе приговор за этот анекдот – пять лет.

144

Сергей Иванович Кавтарадзе был известным грузинским большевиком, после революции занимал в республике ответственные посты. Но выступил против Сталина, примкнул к левой оппозиции, за что не раз арестовывался и был исключен из партии. В 1940 году его восстановили в рядах ВПК(б). Но он долго оставался не у дел. Занимал с женой комнату в коммунальной квартире, где сосед постоянно ругал его: «А свет надо выключать!», «А ведро с мусором надо выносить!», «А пол надо вытирать!». И тут телефонный звонок.

– Серго, ты живой? Кто говорит? Лаврентий говорит.

– Здравствуйте, Лаврентий Павлович.

– Как не стыдно – просто Лаврентий… Забыл старых друзей, не звонишь, не заходишь. А мы сидим, вспоминаем, товарищ Сталин спрашивает «где наш Серго»? Приезжай, я за тобой машину послал.

Вскоре Кавтарадзе оказался за одним столом со Сталиным и Берия. Поговорили и, хотя было поздно, Сталин вдруг предложил:

– Поедем к Серго, посмотрим, как он живет. Возьмем бутылочку вина и тихо, скромно посидим.

Кавтарадзе позвонил, дверь открыл его скандальный сосед, который начал с порога:

– Мало того, что свет в туалете не тушит, ведро не выносит, он еще шляется где-то в три часа ночи!

Но, завидев остальных гостей, сосед осекся и ретировался.

Сталин и Берия уехали, побыв недолго. Наутро у входа в ванную Кавтарадзе сказал задержавшемуся там соседу:

– А мыться надо побыстрее.

– Слушаюсь! – вытянулся сосед.

…Вскоре позвонил В. М. Молотов и сообщил Сергею Ивановичу, что его назначают на важную дипломатическую должность.

145

В этой истории, как и в предыдущей, налицо комедийный фактор, а не шутка. Заключалась история в следующем.

Однажды Сталин вспомнил о простом служащем, знакомом ему еще по дореволюционным временам. Предложил Молотову поехать вместе с ним в гости к тому человеку. Поехали без предупреждения. Как и многие в испытывавшей жилищный кризис Москве, сталинский знакомый жил в густо населенной коммунальной квартире.

Гостили у него долго, разошлись только под утро. Вспоминали прошлое. А в прошлом, между прочим, и Сталин, и Молотов пели в церковном хоре. То есть оба обладали музыкальным слухом и в целом неплохими голосами. Между тостами в коммуналке раздавались песни – старинные и современные. В том числе церковного характера. Хуже того, спели даже пару белогвардейских песен. А под конец подвыпившая компания затянула «Боже, царя храни…».

Продолжение у истории было весьма комическое. Соседи сообщили, куда следует о подозрительном белогвардейско-монархическом сборище и человека вызвали тоже куда следует. Поначалу он помалкивал о том, кем были гости. Потом сказал, но ему не поверили. Стали прорабатывать на службе. Встал даже вопрос о его членстве в партии. Поняв, что дело принимает серьезный оборот, он обратился с письмом к вождю.

Как именно Сталин отозвался о бдительных соседях и ретивых чиновниках, осталось неизвестным, но можно предположить, что в сатирическом духе. Он поручил Молотову уладить недоразумение, и тот «восстановил» репутацию обитателя коммуналки, у которого весело и непринужденно погостило руководство страны.

146

Об истинно большевистском отношении Сталина к деньгам, о его помощи из личных средств ряду нуждающихся лиц много раз упоминается в различных воспоминаниях. (После смерти вождя его дочери передали сберегательную книжку, где имелось 900 рублей – советская среднемесячная зарплата. Это были все личные сбережения Сталина.) Ничего смешного в этих воспоминаниях нет. Но в коротком описании одного такого случая присутствует не просто трогательный, а юмористический момент.

Согласно свидетельству телохранителя вождя А. Т. Рыбина, Сталина, находящегося на отдыхе в Боржоми, однажды навестили двое неизвестных охране: мужчина и женщина. Это были грузинские соратники по дореволюционной подпольной работе.

Получилось так, что у них не оказалось денег на обратную дорогу. Пришлось раскошелиться телохранителям. Рыбин пишет:

«Сталин при себе денег никогда не имел. Обратился к нам. Пустив по кругу фуражку, набрали триста рублей. Сталин разложил их поровну и в конвертах вручил землякам».

147

На грузинском курорте Цхалтубо Сталин, чье здоровье особенно пошатнулось во время войны, лечил больные ноги. Встретил рабочего, принявшего уже некоторое количество грязевых ванн, поинтересовался:

– Ну как, помогли процедуры?

– Пока, дорогой товарищ Сталин, не чувствую облегчения.

– Н-да, получается, это не Цхалтубо, а Цхалтуро.

На самом деле цхалтубская грязь обладает немалыми целебными свойствами, и в советское время множество людей, включая самого Сталина, подлечились с ее помощью. Нам в данном случае интересна игра слов – специфический, иногда трудноуловимый вид юмора.

148

Аналогичное остроумие наблюдается в другом высказывании вождя. Жил-был в Грузии талантливый молодой художник Ладо Гудиашвили. Однажды он оформил упаковку для папирос «Грузия». Изготовленные из душистого табака, в красочной картонной коробке, их послали в подарок товарищу Сталину. Надо сказать, что на коробке была изображена бюстообразная, бедрообразная дева, чьи соблазнительные формы обвивала виноградная лоза. Сталин курить новинку не стал и строго спросил:

– Это Грузия или бозия?

Остается добавить, что «бози» по-грузински означает «шлюха».

Что ж, не только грузинки, но подавляющее большинство советских девушек и женщин отличались в ту эпоху высочайшей нравственностью. Вот почему даже тень сомнения в этой нравственности не могла не вызвать неудовольствия вождя, каким бы нелепым такое неудовольствие не выглядело в наши дни.

149

Цунами 1952 года на Курильских островах стало одним из пяти самых мощных подобных катастроф в истории прошлого века. Были практически полностью уничтожены многие поселки и город Северо-Курильск. Имелись многочисленные людские жертвы, в том числе среди военнослужащих.

В одной воинской части остался жив солдат со знаменем. Когда об этом доложили Сталину, он велел представить героя к высокой награде. Но когда командование расспросило солдата подробнее, тот отказался от награды, заявив, что во время стихийного бедствия думал лишь, как бы уцелеть, а знамя спас случайно, просто потому что оказался возле него. Сталин, узнав об откровенности солдата, сказал: «Как жаль, что у нас нет награды за честность!» И велел как-нибудь по-другому поощрить его. Солдату сшили форму из офицерского материала и дали отпуск домой на 30 суток, не считая дороги.

А смешное здесь то, что один из «демократов» говорил о Сталине – и автор слышал это собственными ушами, – что «бесчестный тиран вытравил из народа всю честность».

150

Далеко за полночь в кабинете главного редактора «Правды» Д. Т. Шепилова раздался телефонный звонок. Замороченный текущими делами, разрывающийся на части, заваленный срочными материалами в номер, Шепилов схватил трубку:

– Слушаю, кто говорит?

– Сталин.

– Какой еще к чертям Сталин, мне не до шуток!

Главный редактор добавил пару соленых выражений. А в ответ слышит:

– Тот самый Сталин. И мне тоже не до шуток.

Только тут главный редактор обнаружил, что держит в руке трубку правительственного телефона…

Несколько дней Шепилов страдал легким заиканием.

Вариант истории.

Трубку взяла девушка-секретарь, недавно принятая на работу, и спросила, кто звонит.

– Сталин.

– Какой Сталин? – опешила девушка.

– Тот самый…

– Перестаньте валять дурака, – сказала девушка и бросила трубку.

Результат был тот же: несколько дней Шепилов страдал легким заиканием.

151

От неожиданности можно начать заикаться, но, оказывается, от нее же заикание пропадает. Это целебное свойство проявилось однажды после неожиданного замечания товарища Сталина. Замечание было сделано во время обсуждения текста гимна Советского Союза, одним из авторов коего, как читатель помнит, был С. В. Михалков.

Сталин отметил, что в тексте еще много недостатков. Михалков, заикаясь, начал оправдываться. Сталин вдруг резко сказал:

– Не заикайтесь, товарищ Михалков.

Вероятно, вождь оговорился и хотел сказать «не оправдывайтесь». Как бы то ни было, но Михалков от испуга целых две недели говорил не заикаясь.

152

Сталин порой самолично заботился о вкусном столе, когда у него собиралось руководство страны. Однажды решил добыть рябчиков. Поехал с одним из охранников на Плещеево озеро, где непуганые рябчики, как говорится, сами садились на мушку. Набили дичь, и Сталин принялся ее считать, предусмотрев по одной тушке каждому члену Политбюро. Этому – рябчик, этому – рябчик… Но когда дошел до Хрущева, вздохнул:

– Ему, пожалуй, и двух будет мало.

153

Сталин не ходил в рестораны. Он начал изредка появляться там после войны, когда ему пришлось посещать приемы, которые давали наиболее уважаемые иностранные делегации. Приемы проходили в ресторанах, т. к. не все посольства в Москве располагали подходящими для такой церемонии помещениями.

…Сталин приехал в ресторан «Метрополь». В фойе было пусто. Кроме охраны, никого. И только гардеробщик выскочил навстречу, когда генералиссимус стал снимать шинель:

– Разрешите помочь, Иосиф Виссарионович.

– Пожалуй, это я еще умею делать сам.

154

К вопросу о том, что Сталина боялись как огня. Да, не без этого. Особенно его боялись враги. Что же касается других, то иногда они проявляли в общении с вождем такие вольности, что диву даешься.

После окончания официальной части какого-то мероприятия в Кремле всех его участников пригласили в зал, где был накрыт стол. Гости еще не расселись, когда посыльный принес Сталину срочную бумагу. Он стал читать и заметил, что через его плечо в бумагу из любопытства заглядывает один из многочисленных и фактически незнакомых ему гостей.

Сталин повернулся к нему спиной и сердито сказал:

– Этот вопрос я как-нибудь без Вас решу.

Ну, чем не повод для «либерально-демократической» публики обвинить вождя в грубости и нелояльности?

155

Встреча с творческой интеллигенцией. По какой-то причине среди писателей, художников, режиссеров и др. оказался один генерал в полной форме. Он немного стушевался и затерялся позади всех. Сталин заметил это и позвал генерала:

– Почему вы там? Разве место солдата впереди только на войне?

156

В 1949 году вся страна и прогрессивная мировая общественность широко отмечали 70-летие Сталина. Он возражал против празднования своего юбилея, но Политбюро ЦК ВКП(б) приняло соответствующее решение и настояло на его выполнении. Торжественное собрание проходило в Большом театре. Сталин был грустен, невнимательно слушал хвалебные речи, часто выходил из-за стола президиума, курил за кулисами. Там же за кулисами оказался и венгерский лидер Матиас Ракоши.