Текст книги "Лучше, чем пираты (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 31

Утро на острове Советском на этот раз выдалось облачным. Да и с океана задул ветер, который постепенно крепчал, а те облака, что он гнал по небу с северо-востока, с каждым часом оставляли все меньше лазеек для солнечных лучей. И людям из будущего, попавшим на остров, проснувшись, пришлось вспомнить, что и в тропиках в сезон дождей погода бывает очень изменчивой и не слишком приятной. Предстоящий день обещал быть хмурым, но, возможно, не таким жарким, как предыдущие.

«Вызывающий» возвратился в гавань победителем. После ночи, наполненной завываниями корабельных сирен, пулеметными очередями, мельтешением прожекторных лучей и криками умирающих чаморрийских рыбаков, все свободные от вахты отдыхали, чтобы хоть немного поспать перед очередным непростым днем их новой жизни в шестнадцатом веке. А в это время акулы пировали на рейде, поедая мертвые тела. А тех, кого не съели морские хищницы, разгулявшиеся океанские волны выбрасывали на длинный риф естественного волнолома, расположенного возле входа в бухту с северо-восточной стороны. И там устраивали настоящий пир крабы, быстро объедая с мертвецов все мясо и оставляя одни лишь кости.

Поспав всего пару часов после ночных событий, старшие советские офицеры продолжили выполнение задач по налаживанию службы в новых условиях. Они понимали, что обстоятельства перед ними ставят вопросы ребром даже не столько о быстрейшем создании военно-морской базы, как таковой, сколько о налаживании жизни и деятельности людей на новом месте в новой для них ситуации. И тут командиры сразу, конечно, вспомнили про коллективный ударный труд энтузиастов социалистического строительства. Этим самоотверженным трудом на берегу и предстояло заниматься в ближайшие дни, месяцы, а может быть, и годы личному составу. Во всяком случае, до тех пор, пока не будет создана хотя бы минимальная береговая система базовых сооружений. А их предстояло построить с нуля и при полном отсутствии строительной техники. Даже на гужевую тягу рассчитывать не приходилось, поскольку на острове не водились лошади.

Но, сами люди могли, конечно, заменить и лошадей. Просто для выполнения подобных задач требовалась дополнительная рабочая сила. И потому командование приняло решение тех военнопленных испанцев, которые не принимали участия в мятеже, все-таки не карать сверх меры. Вот только у всех оставшихся испанских офицеров отобрали на этот раз шпаги, да тщательно обыскали каждого матроса, чтобы не смели больше припрятывать ножи. Еще их всех обрили наголо и отвезли на Карантинный островок.

Но, самым страшным наказанием для испанцев стало то обстоятельство, что Павел Петрович приказал охранять их с этого момента английским пиратам, которых освободили из-под ареста, создав из них отдельный отряд береговой обороны. Перед этим все они поклялись в верности красному знамени. И после этой присяги тем из них, кто не принимал участие в убийстве людей на «Богине», вернули абордажные сабли. А Френсису Дрейку, как командиру, даже отдали его шпагу и выдали новенький комплект черной мичманской формы по размеру. К этому моменту он уже достаточно оправился после контузии и вполне мог снова самостоятельно передвигаться. Вот только повязка на голове по-прежнему скрывала его левый глаз.

Перед тем, как Дрейк со своим отрядом из тридцати пяти человек отправился на новое место службы на Карантинный остров, ему были выданы подробные инструкции. Англичанам в обязанность вменялось не просто караулить испанцев на островке, ежедневно обеспечивая отправку определенного их количества на баркасе для общих работ на берег и обратно, но был поручен и надзор за строительством самой настоящей крепости береговой обороны. Казематы нового Карантинного форта военнопленным предстояло вырубать вручную прямо внутри скал островка. Так что самая настоящая каторга испанцам была обеспечена на ближайшие годы.

Пережив тревожную ночь, некоторые матросы с эсминца занялись весьма мрачным делом. Ведь им предстояло наконец-то похоронить всех убитых и умерших от ран из команд «Вызывающего» и «Богини». Для этого командиры указали на карте отдельный участок возле холмов. И парни, выделенные под эту задачу, вооружившись лопатами, большую часть дня рыли могилы и перетаскивали покойников. А отряд мичмана Ярового в это время обеспечивал боевое охранение на случай появления туземцев. Мало кто сомневался, что после разгрома своего флота островитяне не станут мстить. Потому охранение со стороны суши усилили и еще одним вооруженным отрядом под командованием мичмана Михайлова, заведовавшего оружейной эсминца. Моряки проводили рекогносцировку на местности, определяя точки, где следовало установить пулеметы, подобрав сектора обстрела наилучшим образом. И в этих местах сразу начинали возводить древесно-земляные огневые точки.

Новая власть не собиралась жалеть никого. И всех, даже гражданских с яхты, кто был не ранен и свободен от вахт, быстро пристроили к работам разного рода общественной полезности. Начали со строительства деревянных бараков и причалов внутренней гавани. К счастью, в ходе испанского бунта никакие электроинструменты не пострадали. А переносной генератор по-прежнему обеспечивал электропитание на берегу. И это несколько облегчало процесс строительства. Во всяком случае, цепными пилами моряки валили деревья довольно быстро, распиливая затем древесину циркулярным станком на готовые доски. В ход шли и стволы бамбука. Их разрезали вдоль, получая неплохой отделочный материал. Вот только шурупы приходилось экономить. Зато имелось много больших ржавых гвоздей, захваченных на галеонах. Качество железа этих двадцатисантиметровых гвоздиков оставляло желать много лучшего, но, в целом, для дела они годились. И боцман Семичастный, руководивший строительством, на отсутствие строительных материалов пока не жаловался.

* * *

В ту ночь и даже утром Ках-Элеха не ложился спать. Потому что заснуть он не смог бы. Напрасная и бессмысленная гибель флота, собранного рыбаками со всего острова для удара по чужакам, свидетелем которой он стал, нанесла магалаху тяжелую душевную травму. Эти новые бледнолицые чужаки на дымящих кораблях без парусов оказались гораздо более смертельными, чем прошлые белокожие на парусниках. Во всяком случае раньше, если нападения рыбаков чаморро на их парусники и не приносили успеха, то и таких огромных потерь тоже не было. Ведь тяжелые парусники бледнолицых не обладали такими способностями к быстрому маневрированию, как легкие кораблики с косыми парусами, используемые чаморро. И потому рыбаки почти всегда в прошлых стычках успевали вовремя удрать по воде, разбегаясь от одиноких парусников, грохочущих своими орудиями.

Но, пушки парусников, хоть и грохотали, подобно грому, но били не очень далеко. Вот и решили вожди, что большой флот, который внезапно нападет с разных сторон, пользуясь преимуществами маневренности, наверняка добьется успеха. Но, тот длинный серый корабль, который, извергая дым в небо, вышел из бухты навстречу, оказался настолько стремительным, что двойные лодки с косыми парусами не успевали изворачиваться. И гигант просто давил их, разламывая в щепки. К тому же, белые с огромного корабля применили свои очень быстрые палки-стрелялки, которые обрушили на рыбаков настоящий град смертельных металлических кусочков, которые белые люди называли пулями.

А кое-что о жизни тех белых людей с парусников магалаху уже было известно. С тех пор, когда островитянам впервые удалось захватить кое-кого из незваных гостей, убивали их не всех. И несколько белых рабов прижились на острове. А двое были живы до сих пор, потому что попали под покровительство женщин из уважаемых семейств. В каждой семье чаморро слово старшей женщины против слова мужчины имело больший вес, потому что все знали, что первые люди рождены богиней Фууньей. И уважение к старухам было никак не меньшим, чем к старикам. А любая старшая дочь имела прав больше, чем старший сын, даже любовников могла сама себе выбирать еще до замужества.

Женщин на Гуахане все уважали за то, что они рожали и выращивали детей, что берегли семейный очаг, что занимались садами и огородами, что готовили пищу и любили своих мужчин. И, конечно, женщины старались руководить и Советом старейшин. Хорошо еще, что женщины чаморро не становились воинами, все-таки доверив это занятие мужчинам-защитникам, а то что бы тогда делать магалахам? И теперь Ках-Элеха думал о том, как бы убедить тех двух женщин, которые держали у себя белых рабов, отдать их ему, чтобы попытаться использовать этих двоих для налаживания переговоров. Ведь они же помнили язык белых людей! Ках-Элеха убедился, что силой новых чужаков с огромных кораблей не взять. И с острова их прогнать, похоже, уже никак не получится. А магалах совсем не хотел повторения подобной бойни на суше, которую устроили эти чужаки островному флоту.

* * *

После тех ужасов, которые Лариса Иванова пережила на берегу, она находилась в смятении чувств и не могла спать. Даже ужинать не стала, скушав лишь черствую булочку, которую Лариса запила апельсиновым соком. Страшные лица испанцев долго еще стояли перед глазами у девушки. Когда катер с «Богини» уже эвакуировал ее вместе с музыкантами обратно на корабль, мерзавец Кардамонов хотел воспользоваться моментом, чтобы переспать с ней, но Лариса не далась, решительно выгнав его из своей каюты. А ночью, едва девушка все-таки собралась заснуть, на эсминце, стоящем на якоре напротив ее окна, взвыла сирена и зажглись прожектора. И, направившись из гавани куда-то на внешний рейд, корабль долго кружил там, разрезая ночь лучами прожекторов и пулеметными очередями. А Лариса стояла и всматривалась вдаль через стекло. Ей казалось, что там вдали в прожекторных лучах мелькают какие-то лодки с косыми парусами. Но, без бинокля четко разглядеть ничего толком не получалось.

Разнервничавшись и задремав лишь под утро, Лариса проснулась с гудящей головой. Весь вечер до этого она думала о своем сорванном концерте и о том, что времена и люди здесь в шестнадцатом веке какие-то совсем неспокойные, весьма опасные и кровожадные. Вот тебе и благородная эпоха Возрождения! Поутру перемена погоды на пасмурную тоже оптимизма девушке не добавила. Но, с самого момента пробуждения Лариса поймала себя на мысли, что надо срочно найти того самого парня по имени Никита, чтобы поблагодарить его. Ведь это же именно он спас ее от свирепого испанского мушкетера!

Следуя своей привычке, заведенной за время круиза, выйдя из каюты, Лариса дернулась было в сторону верхней палубы и бассейна, в котором, обычно, купалась каждое утро. Но, она не пошла туда на этот раз, подумав, что где-то там, наверняка, уже сидит Кардамонов, которого она сейчас совершенно не желала видеть. Потому, для начала, девушка просто решила взять внизу на камбузе завтрак. Ведь теперь новое корабельное начальство ввело для пассажиров самообслуживание. И еду по каютам больше не разносили.

Подойдя к трапу, Лариса столкнулась нос к носу с Геннадием Давыдовым. Безопасник уже с утра выглядел каким-то запыхавшимся и тут же спросил, не видела ли она Софью или инструктора по дайвингу Юргенса. На что Лариса, удивленно захлопав ресницами, ответила, что последний раз общалась с этой девушкой вчера в первой половине дня, а с инструктором по дайвингу и вовсе никогда не разговаривала, поскольку не увлекалась подводным плаванием. Она, конечно, полюбопытничала, что же произошло, получив ответ, что этих двоих нигде не могут найти.

Глава 32

Утром, делая уборку на главной палубе «Богини», где в большей части ресторанного зала врачи снова разместили немало раненых, пострадавших в ходе испанского бунта, заставив стюардесс перевешивать плотный и тяжелый брезентовый занавес гораздо ближе к сцене, Зоя и Лена обсуждали последние события.

– Вот, посмотри вокруг, сколько человек пострадало, а нам с тобой повезло, что не порезали нас эти сумасшедшие испанцы, – говорила Лена.

– Просто нам с охраной повезло, – поправила ее Зоя.

– Ну, да, нас моряки защитили. Но, все равно, было страшно, – сказала Лена.

– Нашу охрану Арсен организовал, – выпалила Зоя, которая еще совсем недавно жаловалась на то, что все ее любимые остались где-то в прежней жизни, а теперь, похоже, уже влюбилась в Саркисяна, вовсю расхваливая его в разговорах. Сам же капитан третьего ранга Саркисян, эвакуировав девушек на «Богиню», покинул их и находился на эсминце по делам службы.

Тут к девушкам неожиданно подошла певица Лаура, одетая на этот раз совсем скромно: в футболку, джинсы и кроссовки. Она спросила у стюардесс:

– Девочки, а как мне узнать, где находится один парень с эсминца, который катером управлял?

– Не знаем. Можно попробовать спросить у доктора, нет ли того парня среди раненых, – сказала Лена. А Зоя добавила:

– Военный доктор как раз сейчас перевязки делает, потому мы пока эту часть ресторана убираем, чтобы не мешать ему.

– Я могу здесь подождать, пока врач освободится? – спросила Лаура.

– Конечно! Садитесь за любой столик и ожидайте. Вы никак не помешаете нам, – сказала Зоя. А Лена добавила:

– Мы вчера с удовольствием слушали ваш концерт. И вы пели просто замечательно! Очень жаль, что бунтовщики все испортили.

Обе стюардессы продолжали уборку, а певица, расположившись за стеклянным столиком, смотрела сквозь стекло в сторону берега и думала о том, что Никита мог даже и погибнуть, защищая ее. От воспоминаний вчерашнего вечера девушке становилось не по себе. И сердце ее билось учащенно. Наконец-то брезентовые шторы раздвинулись в середине, и из-за них выкатился стеклянный столик на колесах, который толкал впереди себя молодой врач в белом халате, забрызганном кровью. И, когда Лаура тут же подбежала к нему с вопросом, то обратила внимание, что на умном худом лице советского интеллектуала залегли под глазами глубокие тени. Видимо, доктор провел трудную бессонную ночь, спасая раненых.

Услышав имя и фамилию матроса, которого разыскивала Лаура, Дмитрий Ефремов не стал ей врать, сразу честно сказав:

– У этого парня восемь ножевых ранений. Он потерял очень много крови и находится сейчас в реанимации. Разумеется, мы приняли все меры для его спасения, перелили кровь, сделали необходимые операции, ввели препараты, но, я не могу дать гарантию, что он выживет. Все зависит сейчас от выносливости его организма и от желания жить.

– И все равно, я обязательно должна его видеть, – сказала Лариса Иванова.

– Кто он вам? – прямо спросил Ефремов.

– Он тот человек, который вчера спас мне жизнь. И я именно ему обязана тем, что не пострадала, – честно ответила Лаура.

– Что ж, тогда пойдемте со мной, я проведу вас к Никите, – проговорил врач, приглашая Лауру следовать за собой.

* * *

Утро на этот раз выдалось суетным. Волнение усилилось, но, несмотря на это, по акватории гавани среди кораблей сновали катера и лодки. Впрочем, во внутренней гавани усиления волнения океана почти не чувствовалось. Причем, лодки сновали не только моторные, а и весельные, спущенные с галеонов. Маленькие суденышки развозили людей, инструменты, строительные материалы и все прочее, что могло пригодиться для скорейшего освоения бухты Социалистической. После разгрома туземного флота, «Вызывающий» находился в боевой готовности, охраняя мирный труд людей. Впрочем, наблюдатели пока нигде ничего подозрительного не наблюдали. Ни в океане, ни на суше.

Потому капитан второго ранга, поспав немного после боя с туземцами, чувствовал себя вполне сносно. Голова у него не болела. И, выйдя на мостик, он вел разговор на ту же тему, что и накануне, только уже со старпомом. Александр Гонгадзе уже, вроде бы, тоже смирился с переменами, хотя до сих пор сильно переживал, как же там, за далью времен, теперь без него будут дальше жить родные. И Павел Петрович говорил ему, успокаивая:

– Так и будут твои родственники жить, как жили. Сам-то не раскисай. Ведь ты же моряк, Саша, а близкие моряка всегда где-то в глубине души понимают, что не вернуться может их моряк из похода. Вот и не вернешься ты на этот раз, как и все мы. Погорюют они, конечно, но, переживут это событие. И наладят постепенно там свою жизнь уже без тебя. А для нас дороги туда назад нет. Раз уж заштормило само время, то с ним ничего и не сделать. Стихия это, явление природное, хоть и очень редкое. Смириться надо и обживаться в этом вот мире. И ничего страшного, что шестнадцатый век вокруг нас, здесь люди тоже живут. Если будем мы, как те мушкетеры, один за всех и все за одного, то поодиночке нас не перебьют. А все вместе мы – сила. Вон, взгляни вокруг. Да у нас настоящий флот скоро будет. Уже сейчас четыре корабля в гавани: эсминец, теплоход и два галеона. Бухта просто отличная. Ресурсов не так и много, но имеются. Продовольствие и пресная вода на острове есть. Так что устроимся здесь постепенно. А если полезет кто, так отпор дадим хороший. Разметаем в щепки мы здесь на воде любого. Вот, как сегодня ночью катамараны туземцев раздолбали. И нет нигде в этом мире пока такой силы, чтобы сокрушить нас.

– Ага, если только сами не сломаемся, например, раньше времени, или на мель не сядем, или свое же топливо не сожжем все до конца. Где же мы запасы топлива теперь пополним? – вставил свое замечание старпом.

– Чтобы все топливо раньше времени сожгли, так этого я надеюсь не допустить. А пополнить есть, где. Вон, особист наш уже на «Богине» крупного специалиста по нефти и нефтепродуктам нашел среди пассажиров, который приведет нас прямиком к месторождениям, а там не только добычу, но и производство наладим. Есть, оказывается, в окрестностях месторождения. И даже не так далеко от нас. На острове Таракан полно подходящей нефти, где и скважины не надо сверлить. Вот и станем там пока заправляться, а из трофейных парусников можно, например, танкеры сделать.

– Ну, это же и не близко. Не окрестности совсем. Таракан у северной части Калимантана расположен. Так от этого нашего острова поход туда почти на две тысячи миль в одну сторону получается. А у нас максимальная дальность плавания с полной бункеровкой около четырех тысяч миль на двенадцати узлах. Можно, конечно, еще скорость снизить, чтобы растянуть запасы, но, мы же уже и сожгли немало за этот поход, – засомневался старпом.

Павел Петрович кивнул:

– Хорошо, убедил. Тогда вооружим «Богиню» и пойдем за нефтью на ней. Как мне доложили наши механики, там установлена какая-то новейшая силовая установка даже по меркам двадцать первого века. Гибридная называется. Так вот, дальность плавания у нее, как у линкора типа «Айова», пятнадцать тысяч миль на пятнадцати узлах. А топлива там израсходовали пока немного.

– Я вот вообще до сих пор не понимаю, почему бы нам обратно во Владивосток не вернуться? – не унимался вечно сомневающийся Гонгадзе.

– Да куда же возвращаться, Саша? Города такого нет еще. Там пустое место. Владивосток же сначала организовали, как военный пост. И было это в 1860-м году. А сейчас там нет России. Не добралась она еще туда, не разрослась до тех рубежей. Понимаешь? Да и сама Россия пока Московским царством именуется, где никто нас не ждет. Далек путь туда, а смысла маловато. Так что пока здесь развиваться будем. И нечего раскисать!

* * *

Когда Соловьев возвратился на «Богиню» с «Вызывающего», стояло еще очень раннее утро. Так и не поспав за ночь, он поднялся на верхнюю палубу, чтобы искупаться там в бассейне, пока еще пассажиры спали. Плавая в воде бассейна с подсветкой и с регулируемой температурой воды, а также с массажными струями, которые можно было включать по желанию, нажимая прямо в воде светящиеся кнопки, он чувствовал, как расслабляется тело. Рядом с бассейном находилась справа сауна, а слева – парная. Вот только пассажиры яхты этими удобствами почти и не пользовались. Зажрались, наверное. И особист поймал себя на мысли, что слишком быстро привыкает ко всем этим буржуйским комфортам. Впрочем, он прекрасно знал, что любой человек быстро привыкает к хорошему. Такова уж человеческая натура.

Так что Яков Ефимович себя не особенно и ругал, что так легко поддался искушению немного побыть в роли настоящего хозяина яхты. Во всяком случае, его ничуть не смущало даже то, что собственным решением он собирался переехать в самую лучшую каюту, в которой раньше проживал Борис Дворжецкий, оправдывая такой переезд тем, что там находился самый большой монитор видеонаблюдения. Да и повод имелся. Ведь проспали все те, кто смотрел в экраны вчера вечером, побег прибалтийского аквалангиста и этой шалавы Софьи. Но, больше всего в каюте Дворжецкого, Соловьева, на самом деле, привлекала возможность пользоваться джакузи. Правда, по отношению к самому Борису особист все-таки проявил некоторое милосердие, позволив Вере видеться с братом.

Когда Соловьев вылез из воды, а потом посидел немного в сауне, то почувствовал себя значительно бодрее. Взяв из большого шкафа, стоящего тут же, возле кабинки сауны, мягкое пушистое полотенце, Яков Ефимович закутался в него и улегся на шезлонг, глядя в посеревшее небо, где усиливающийся ветер нагонял облака. Но, самому Соловьеву было комфортно и уютно. Ему оставалось только обсохнуть, собраться с мыслями, выпить кофе и можно начинать новый день. Но, в этот момент его окликнул женский голос:

– Ах, вот ты где, Яша! А то я тебя уже потеряла.

Он нехотя повернул голову и увидел Веру в халатике и пляжных тапках, которая явно собиралась присоединиться к нему.

– Ты же задремала, вот я и решил искупаться, а тебе чего не спится? – спросил он свою новую любовницу, с которой уже успел позабавиться очередной раз перед этим своим купанием.

– Да не знаю. Сон без тебя не идет, – она подошла ближе, села на шезлонг рядом, и, обняв за шею, поцеловала особиста. Потом проговорила:

– Здесь климат совсем другой, чем в Москве, Яша. Вот я и не привыкну никак.

А Яков сказал Вере:

– Да, тропический климат тоже привычки требует. Не только наши холода. Но, скажу я тебе, подруга, человек ко всему может привыкнуть.

– Тебе легко говорить, ты же у меня моряк, вот ко всему и привык уже. А я женщина сухопутная и к комфорту привычная. И тяжко мне, Яшенька, в этих океанских краях, ох и тяжко! Чувствую я себя эти дни, словно рыба, вытащенная из воды, – сказала Вера вполне искренне. Потом добавила:

– Знаешь, для меня очень непривычно потерять за такое короткое время свой статус и привычные связи в обществе. И это понимание, что мое прошлое осталось где-то в далеком будущем, оно тоже в депрессию постоянно вгоняет. Не знаю даже, как все обернуться могло для меня, если бы тебя не встретила. Теперь ты мой спаситель. И мне спокойно, если ты рядом.

Она снова обняла любовника, целуя его. Но, Якову надоело возиться с ней. Он решительно встал и, сказав, что пора на службу, пошел на камбуз пить кофе.

* * *

Врач раздвинул перед ней белую занавеску, и Лариса опешила. Тот самый плечистый русоволосый парень, который спас ей жизнь, лежал перебинтованный и весь в каких-то медицинских трубках и датчиках. Рядом с его головой попискивал монитор, а вокруг стояли подставки для капельниц. Повинуясь внезапно нахлынувшему чувству, Лариса шагнула вперед и нежно погладила своего спасителя по голове. И тут произошло нечто странное. Тело ее спасителя вздрогнуло, и Никита открыл глаза. Они были такими же серыми, как и его корабль, цвета волн северных морей. И Лаура, нагнувшись, порывисто поцеловала матроса в лоб, а потом тихо проговорила:

– Спасибо, что защитил меня. Теперь только сам не умирай, пожалуйста. Выздоравливай скорее.

Она совсем не ожидала, но, услышав ее голос, матрос внезапно окончательно пришел в себя и прошептал:

– Я люблю тебя, Лаура.