Текст книги "Лучше, чем пираты (СИ)"
Автор книги: Августин Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 9
Пулей вылетев из каюты после скандала и разрыва отношений с женой, Михаил Кардамонов ринулся к трапу, чтобы подняться в салон-бар и напиться там. Но, путь ему преградил вооруженный прыщавый матрос, строго сказав:
– Вернитесь обратно! Приказано всех охранять в каютах и никого никуда не выпускать до особого распоряжения!
– Кем приказано? – спросил Михаил.
– Товарищ капитан третьего ранга приказал, – сообщил матрос.
– А можно поговорить с этим вашим капитаном? – поинтересовался Кардамонов.
– Не положено! – отчеканил наглый прыщавый парень, поглаживая свой автомат.
Но, Кардамонов проявил упорство:
– Тогда я сяду прямо здесь. А обратно к этой ведьме я не пойду, хоть расстреливайте!
И он уселся прямо на ступени трапа, поставив рядом свою сумку с вещами.
– Расстреливать пока приказа не было. Но, если приказ будет, то и расстреляем. Даже не сомневайтесь, – припугнул его матрос, но Кардамонов все равно не двигался с трапа и продолжал настаивать на своем:
– А ты, морячок, меня не пугай. Я, между прочим, сын командира такого же эсминца, как ваш. И я могу быть полезен. Много чего знаю и умею. Так что, будь добр, доложи обо мне своему начальству и скажи, что готов сотрудничать. Доброволец я, к вам хочу записаться.
– Ну, раз доброволец, то другое дело, – проворчал прыщавый тип в синей морской форме. И крикнул вниз в проем трапа:
– Эй, Васильев, ты там?
Оттуда что-то буркнул в ответ другой охранник, а прыщавый проговорил громко:
– Слышь, Васильев, у меня тут доброволец выискался. Хочет сотрудничать. Передай по команде.
Теперь уже тот самый Васильев стал кому-то кричать. А вскоре снизу затопали, и на трапе показался Давыдов вместе с полноватым морским офицером, одетым в помятую черную форму с погонами кап-три, но без фуражки на лысоватой голове. Кардамонов уже видел этого человека на «Богине», но еще не познакомился с ним.
– Ну, что стряслось, Перепелкин? – спросил офицер у прыщавого. А тот показал на Кардамонова:
– Да вот же! Гражданин из каюты вылез, сидит и не уходит, трап наверх загораживает. Говорит, что доброволец.
– Так вы, Михаил Владимирович, внезапно сделались патриотом? – тут же спросил его Давыдов явно с подначкой, потому что еще совсем недавно Кардамонов, напившись, неосторожно прилюдно высказывался о кровавой вате и жареных колорадских жуках, которые имеют свойство терпеть любые унижения и жевать сопли.
– А я всегда и был им! Потому что я родился советским человеком! – встав и гордо выпятив грудь, произнес Кардамонов.
– Что доброволец, так это совсем неплохо. Добровольцы нам сейчас нужны, – вмешался лысоватый офицер.
– Вот, познакомьтесь, Яков Ефимович, это Михаил Владимирович Кардамонов, известный кинорежиссер, – представил его Давыдов.
– Соловьев, начальник государственной безопасности, – скромно представился особист, протянув руку. И добавил:
– А с моим заместителем, с Геннадием Андреевичем Давыдовым, вы, как я понимаю, хорошо знакомы.
– Разумеется! Он же главным телохранителем служил у зажравшихся господ, которым эта яхта принадлежит! – не преминул Кардамонов нанести Давыдову ответный укол.
– Принадлежала. Теперь корабль реквизирован в пользу советских военно-морских сил и классифицируется вспомогательным крейсером, – поправил его Соловьев, не обратив внимания на слова про Давыдова.
– Тогда понятно, что повсюду караулы выставлены, – промямлил Михаил, поднимая свою сумку.
И Соловьев тут же поинтересовался:
– Что там у вас?
– Это мои вещи. Я от жены только что ушел, потому и сидел здесь со своей сумкой. Мне некуда идти, – признался Кардамонов.
– А кто ваша жена, не напомните? – попросил Соловьев.
– Вера Дворжецкая, ведьма крашеная, – пробормотал Кардамонов. И тут же воскликнул:
– Но, не жена она мне больше! Ничего общего с ней я не имею и иметь не хочу! Я теперь сам по себе.
– Понятно. Давайте пройдем в верхний салон и поговорим наедине, – предложил особист.
Взяв под локоть режиссера, офицер подтолкнул его к трапу, ведущему наверх, на нижней ступеньке которого Кардамонов только что сидел. Прыщавый караульщик отскочил в сторону, освобождая им дорогу, а Давыдов остался с матросом внизу и к кому-то постучался в каюту.
– А какие вы фильмы сняли? – поинтересовался Соловьев, когда они расположились в мягких креслах в салоне-баре, где кроме них никого в это время не было.
И режиссер рассказал немного о собственном творчестве:
– Самый первый мой фильм, дипломный проект, назывался «Потемкинские любовницы», второй, который принес мне популярность, – это «Приключения Красной Шапочки в Москве»…
– И про что эти киноленты? – перебил особист.
– Это жизненные драмы про бедных девушек, про современных Золушек, которые ищут лучшей жизни, – проговорил режиссер, тщательно подбирая слова, чтобы не проболтаться, что оба фильма, на самом деле, про проституток и эскортниц.
– А что еще наснимали? – поинтересовался Соловьев.
– Еще три криминальные драмы у меня вышли: «Трое у подъезда», «Один в лифте» и «Все на одного», – сказал Кардамонов, умолчав о том, что героями этих картин являлись личности весьма маргинальные.
– И это все?
– Нет, еще две фантастические картины: «Вторжение нелюдей» и «Восставшее оборудование». Также я три полнометражных фильма о войне отснял, очень патриотических: «Штрафники идут на пулеметы», «Рядовой Петров: один против фашистов» и «Фронтовые будни медсестры Анфисы». Ну, а сериалов для телевидения у меня больше десятка, – поведал Кардамонов.
– А что еще умеете, кроме организации киносъемок? – спросил особист.
– Умею петь бардовские песни. Могу даже продемонстрировать, – Кардамонов встал с дивана, зашел за барную стойку и вытащил из-под нее обыкновенную гитару, на которой иногда баловался, развлекая пьяную компанию на яхте. Особист кивнул, а Кардамонов спел ему: «Наш фрегат давно уже на рейде».
Внимательно послушав незнакомую песню, Соловьев заметил:
– Это про пиратов песня, как я понимаю. Только про пиратов начала двадцатого века, что ли? Раз там «Смит-Вессон» 38-го калибра упоминается. В 1899-м году появился такой револьвер, если я не ошибаюсь. А в то время и настоящих пиратов уже не осталось, да и парусные фрегаты почти окончательно в прошлое ушли. Впрочем, все это неважно. Раз песни петь умеете, да еще и кино про войну снимали, значит, скорее всего, подойдете. Нам нужен заведующий культмассовым сектором.
* * *
Вечером, когда концерт уже отгремел, а советские матросы доели праздничный ужин, и все свободные от вахт ушли отдыхать, Соловьев прибыл на «Вызывающий», лично проследив за тем, чтобы с борта «Богини» перевезли на катере и поместили под арест пиратского командира и священника. Почти сразу же, как только особист поднялся на борт, к нему подбежал вестовой и сообщил, что командир ждет его на совещании. А у Соловьева имелись сюрпризы. С собой он привез смартфоны, сразу же вручив их командиру корабля и замполиту.
– Это что-то, вроде портсигара с крышкой из темного стекла? Только не пойму, как открывается? – спросил Арсен Саркисян, пытаясь вскрыть незнакомую плоскую штуковину с помощью ногтей.
А Колясников покрутил небольшую вещицу с золотистым корпусом в руках, потом как-то все-таки догадался нажать на удлиненную кнопку сбоку, и экран засветился, выдав заставку с голой брюнеткой, стоящей у берега на фоне заката. И командир удивленно уставился на картинку, сказав Соловьеву:
– Что еще за порнографию ты нам сюда притащил, Ефимыч?
– Нету там никакой порнографии. Просто красивая голая женщина на картинке. И это, между прочим, приборы-коммуникаторы. Или смартфоны, как их называют на «Богине». Основная их функция – средства связи. И они очень удобные. Я сам опробовал уже. Можно связываться за несколько километров от базовой станции без всяких посредников, вроде наших радистов, которые, черти, слушают все наши переговоры. У них допуск есть, конечно. Но, слушают же, сволочи, все, что мы говорим по радио! А коммуникатор таких небольших размеров при себе можно держать. Да и связываться он позволит нам напрямую без всяких радистов и иных лишних свидетелей в любой момент, если корабли близко. Тут, как мне специалисты с «Богини» сказали, цифровой метод передачи сигналов применен, а у нас – аналоговый. Так что наши с эсминца точно не смогут теперь подслушать разговоры комсостава при всем желании. Достал из кармана коммуникатор, нужный номер набрал, и пожалуйста, разговаривай!
– Так это, вроде, как телефон без провода, получается, только очень маленький? – спросил удивленный замполит.
Особист объяснил:
– Не только телефон. Там еще и множество разных других функций. Например, тебе и фотоаппарат, и кинокамера и даже фильмы можно смотреть, музыку можно слушать, еще и текст читать и печатать прямо там внутри. А еще и диктофон даже есть. И часы с будильником. И много чего еще такого, с чем я пока не разобрался. Удобнейшая вещь! Батареи у этих смартфонов, между прочим, почти сутки не разряжаются. А зарядные устройства к ним я принес. Они тоже маленькие совсем. Вот такие изделия в двадцать первом веке. Сверхкомпактная электроника. Кстати, картинку на заставке можно поменять на любую. Сейчас покажу.
Соловьев взял смартфон из рук командира и, сфотографировав со вспышкой замполита, отчего тот зажмурился, получившись на фото с закрытыми глазами, протянул коммуникатор обратно, сразу установив фотографию фоновой.
– Ну, а его физиономия мне на что? Я и так Саркисяна теперь постоянно перед собой вижу. Потом разберемся, что с этим коммуникатором делать, – проворчал Колясников. Положив смартфон на штурманский стол, он перешел к делу:
– Нам тут ближайшие дела обсудить надо. Вон, Саркисян, оказывается, целый стратегический план уже разработал. Хочется и твое мнение выслушать, как специалиста по безопасности.
* * *
– Давайте поскорее приступим к делу! Ночная богиня неба благоволит нам, освещая путь, а бог воды сегодня с ней заодно. Он тоже посылает нам знак своего одобрения! Мы нападем на бледнолицых чужаков и захватим их огромные корабли. И вы только представьте, сколько добычи мы там возьмем! – агитировал военный вождь Раце-Рах, которого обидел сегодня утром бледнолицый, потопив его длинную лодку своей большой, широкой и быстроходной посудиной, умеющей ходить по воде не благодаря веслам или парусу, а разгоняя волну каким-то непонятным очень громким жужжанием.
После того, как у острова сначала появились невиданные огромные корабли, а потом на берег высадились бледнолицые, в трех деревнях, которые принадлежали клану Камараччо, одному из наиболее влиятельных на острове, населенном народом чаморро, старейшины сразу заспорили о том, кто это такие пожаловали к их берегу в качестве незваных гостей. Некоторые даже склонялись к тому, что это прибыли по воде сами боги. Потому, поначалу, старейшины приняли решение затаиться в глубине острова и понаблюдать. Вот только Раце-Рах не подчинился. Он убедил старейшин, что надо бы произвести разведку. Ведь нужно поближе узнать, с кем они имеют дело, и чего от пришельцев ожидать.
Если это добрые боги, как утверждали некоторые из старейшин, то они обязательно проявят себя своей добротой. А если злые, тогда придется либо вступить с ними в сражение, либо погибнуть. Но, погибать всегда тоже нужно достойно, а не трусливо, потому что черепа предков, развешенные на столбах хижин, смотрят за ними и не простят оплошностей. Потому Раце-Рах и его люди отправились на нескольких лодках навстречу бледнолицым, едва увидали вдали их одинокую лодку, видимо, тоже отправленную с больших кораблей поближе к берегу на разведку.
Замаскировав оружие товарами для обмена, небольшая флотилия островитян уверенно сблизилась с лодкой бледнолицых. И, вроде бы, обмен прошел неплохо. Но, на богов те бледнолицые, которые находились в широкой лодке, походили все-таки мало. Сомнения начали одолевать Раце-Раха сразу же, ведь пришельцы носили много одежд, а настоящим богам, как известно, никакая одежда не нужна. И Раце-Рах попробовал испытать главного на широкой лодке на доброту, начав выпрашивать у него красивый головной убор. Но, тот не отдавал и даже не обменивал свою шапку, словно бы не понимал, чего от него хотят. А разве бог или даже полубог может не понимать обыкновенного человека?
Но, Раце-Рах в тот момент подумал, что бледнолицый просто претворяется по каким-то причинам, что не понимает желаний людей. Потому вождь решил сам взять то, что просил, перепрыгнув на широкую лодку и сорвав с головы бледнолицего его плоскую шапку с красивым блестящим знаком. Но того, на ком была эта шапка, обуял гнев. А ни одно доброе божество гнев, конечно же, обуять не может! Потом произошло то самое столкновение, в котором потонула главная лодка Раце-Раха. И военный вождь точно выяснил, что пришельцы совсем не добрые.
Глава 10
Пока военный вождь Раце-Рах и его воины находились в разведке и пережили стычку с бледнолицыми, в которой самая большая лодка островитян переломилась под ударом широкой, очень прочной и быстрой жужжащей лодки бледнолицых, а еще одна лодка флотилии, самая маленькая, перевернулась, в ближайшей деревне произошло еще одно важное событие. Сборщик бананов и кокосов Аму-Ран наткнулся возле банановых деревьев на сказочно красивую и почти совсем голую женщину с белой кожей и золотыми волосами. И она вбежала прямо в деревню, сопровождаемая громкими криками Аму-Рана: «Смотрите, люди, какое чудо!»
Золотоволосая незнакомка остановилась посередине деревни и начала петь. И все женщины, которые находились в поселении, сразу признали в ней добрую богиню песен и заклинаний. Все жительницы деревни в знак почитания поющей дивным голосом незнакомки вышли из домов и опустились перед ней на колени. А потом и все мужчины повторили за ними подобный жест. И так они уверились в божественности незнакомки, которая потом ушла обратно к воде с белокожими мужчинами, прибывшими за ней, что Раце-Раху потребовалось много усилий, чтобы переубедить старейшин, приводя свой пример общения с бледнолицым вождем, потопившим его самую большую лодку.
Старейшины не желали уже ничего слушать. После того, как они увидели перед собой золотоволосую белокожую женщину, они все твердили, что это прибыли боги. И разубедить их было Раце-Раху совсем непросто. Помог в этом случай. Бледнолицые привезли на большой широкой лодке на остров множество каких-то неизвестных совсем раздетых мертвецов, тоже бледнолицых, и начали закапывать тела прямо на поляне, которая считалась священной, потому что никогда не зарастала высокой растительностью. Конечно, Раце-Рах сразу послал своих лучших воинов наблюдать за незваными гостями из кустов. Тут и выяснилось, что эти бледнолицые тоже отправляют естественные потребности, да еще и на священной поляне, что являлось неопровержимым доказательством того, что к богам они отношения не имеют.
А тела своих погибших, которые белокожие пришельцы закапывали на священной поляне, указывали на то, что они смертны. И уже вечером, когда Раце-Раху показалось, что бледнолицые устали, он решил совершить на них нападение, распределив своих воинов в четыре засадных отряда. Два из них должны были атаковать с двух сторон тех, которые закапывали покойников. А два других отряда в это время должны были выдвинуться к большой лодке бледнолицых с разных сторон пляжа, чтобы попытаться захватить ее и отрезать остальным незваным гостям путь к воде. Но, что-то пошло не так. У бледнолицых оказались стреляющие палки. Они убили ими двоих самых сильных воинов Раце-Раха и смогли отбиться.
Про такие стреляющие палки, как и про самих бледнолицых, Раце-Рах был наслышан еще от своего деда. Ведь дед рассказывал ему, как появились в этих водах бледнолицые много-много лун назад с такими же стреляющими палками. Но потом, когда островитянам одного из соседних островов все-таки удалось увести у них лодку, отвязав ее прямо от большого корабля, они убрались и больше не появлялись, лишь показав свой гнев на прощание в виде грома, который разрушил половину деревни и перебил многих на острове. Потому Раце-Рах с самого начала знал, что и на этот раз по воде прибыли совсем не боги, стараясь убедить в этом всех остальных. Ведь его собственный дед тогда участвовал во всем том происшествии с большим кораблем и лодкой бледнолицых, потому что в молодости жил на том самом острове, где все это произошло. И вот теперь, когда на мир опустилась ночная темнота, Раце-Рах задумал пробраться на один из кораблей бледнолицых и похитить даже не только лодку, а и ту самую золотоволосую девушку. Потому что, если все получится, то с такими трофеями он сможет стать верховным вождем всего своего острова, а не только военным вождем одного клана.
Он приказывал своим воинам:
– Наберитесь храбрости. Там не боги, а смертные люди. В бою возле священной поляны мы смогли убить стрелами одного из них. И все мы видели, скольких своих мертвецов они закопали! Потому, братья, не бойтесь! Берите свои луки и копья, садитесь в лодки и гребите. Окружайте вон тот белый корабль, который ярко светится. Мы поплывем очень тихо, не разговаривайте и гребите осторожно, без всплесков, пока я не подам вам сигнал к атаке, затрубив в большую раковину. Тогда мы нападем сразу со всех сторон. Бледнолицые еще не знают, что у нас припрятано на берегу много лодок, а не столько, сколько они видели утром, когда столкнулись с нами. Потому я думаю, что мы застанем их врасплох.
Постепенно смысл того, к чему призывал Раце-Рах, доходил до каждого из воинов клана Камараччо. И все они вооружались, занимая места в лодках.
– Братья, мы должны победить их! – воодушевлял своих воинов вождь, проверяя готовность каждой из лодок прежде, чем ее сталкивали в воду.
Сам Раце-Рах занял место с рулевым веслом в руках на корме в одной из самых больших лодок, оборудованной балансиром и приводимой в движение пятнадцатью гребцами. Они гребли слаженно и так умело, что всплесков от весел почти не создавалось. При свете луны десятки разных каноэ, больших и маленьких, с балансирами и без них, заскользили по спокойной воде от берега в сторону больших кораблей незваных гостей, освещенных яркими огнями. Глядя на этот манящий свет, Раце-Рах вспомнил, что про такие яркие огни на корабле белых людей дед почему-то ему не рассказывал. Но мысль, что на этих кораблях просто белые люди из другого племени бледнолицых, немного успокаивала вождя.
* * *
Капитану второго ранга Павлу Колясникову предстояло принять решение о дальнейшем движении маленькой эскадры. Как командир уже не первого корабля, доверенного ему Родиной, он давно привык нести ответственность за все свои действия перед командованием и, чтобы не быть обвиненным в самоуправстве, всегда в точности старался выполнять любые приказы, приходящие из штаба флота. Правда, так не всегда получалось фактически во время боевых действий, когда, например, связи со штабом не было по техническим причинам, будь то критические повреждения антенн корабля осколками немецких авиабомб, или же просто радиоборьба, когда немецкие корабли, обладающие очень мощными радиостанциями, специально забивали радиоэфир так, чтобы русские моряки не могли выйти на связь со своими. Тогда приходилось действовать на собственный страх и риск, выполняя боевые задачи. Поэтому Колясников имел кое-какой опыт абсолютно самостоятельных боевых действий на море. И начальство ни разу не предъявило ему претензии, что, мол, действовал тогда неправильно, а, наоборот, еще и орденами награждало.
Но, в новых обстоятельствах Павел Петрович все-таки предпочел посоветоваться с теми двумя офицерами, которые, как он считал, будучи оба приспособленцами, сразу же примазались к его корабельной власти, которой командир корабля наделен по определению, просто потому, что он – первый после бога, как говаривали моряки в старину. А эти двое, хоть и не маленькие чины, но все-таки не указ ему самому, хотя и провозгласили уже себе целое политбюро. Впрочем, мотивы их действий Колясникову были вполне понятны. Как только Саркисян и Соловьев поняли, что за спиной по их линиям подчинения никакого начальства больше нет, то сами решили сделаться главными начальниками. Грандиозный план Саркисяна, высказанный им прямо во время концерта, и вовсе напугал Колясникова даже не столько безумным размахом замысла, сколько троцкизмом, который явно просматривался в нем. Партиец, похоже, не совсем понимал, что количество ресурсов, оказавшихся в их распоряжении после перемещения во времени, не может соответствовать настолько масштабным планам, которые Саркисян предлагал.
Сам же Колясников вполне взвешенно оценивал ситуацию. Он точно знал, что у них слишком мало резервов, чтобы вот так сходу пытаться поменять целый мир. Во всяком случае, в ближайшее время нужно думать совсем не об этом, а о том, как выжить у незнакомых берегов, лишившись Родины. Как создать для себя надежный пункт базирования. И как максимально разумно применить то немногое, что у них здесь есть. Да и насчет теплых краев, которыми так восторгался Саркисян, у Колясникова имелись большие сомнения. Никто не отменял, например, ужасные тропические болезни и тяжелый, непривычно жаркий климат тропиков.
Да и эсминец проекта 56 создавался для применения в холодной части океана. Не был он оборудован ни рефрижераторными установками, ни системами кондиционирования воздуха. Да и автономность кораблей этого проекта оставляла желать лучшего, будучи весьма ограниченной. Сделав выводы из проекта развития, предложенного Саркисяном, о излишне восторженном прожектерстве замполита, да еще и с уклоном в троцкизм, Колясников решил вызвать Соловьева, чтобы тот тоже высказался по теме прежде, чем командир эсминца примет окончательное решение, куда же именно прокладывать курс.
* * *
Выслушав план Саркисяна, Соловьев честно высказался:
– Да ты, Арсен, как я погляжу, в троцкисты подался. Мировой революцией грезишь. Во времена товарища Сталина я бы тебя за такой вот нереалистичный план, предложенный руководству, на лесоповал сразу отправил годиков на десять. Сейчас, конечно, ничего такого делать не буду. Но, все равно, ты не имеешь права такую дурь предлагать. На тебе же сейчас ответственность не меньшая, чем на нашем командире или на мне. Дальнейшая судьба всего личного состава «Вызывающего» и всех на борту «Богини» зависит от наших решений. Об этом надо помнить в первую очередь. Нельзя сейчас ресурсы нам распылять на подобные политические авантюры. Тем более, доказала уже жизнь, что никакой мировой революции вот так сразу получиться не может. Нельзя ее навязать народам или даже взять и принести на штыках красноармейцев и краснофлотцев. Для революционных преобразований условия нужны. А где тут подобные условия? Да еще даже рабочий класс ни в одном государстве не сформировался.
Но, Саркисян попытался оправдаться:
– Я не мировые революции предлагаю нам прямо сию минуту готовить, а вести пока что борьбу с колонизаторами. И мое предложение с троцкизмом ничего общего не имеет. Основная моя идея в том состоит, чтобы проливы перекрывать. Тогда контролировать колонии европейским державам станет очень затруднительно.
Тут вмешался Колясников:
– Ну, где у нас сейчас возможности вести серьезные военные действия, Арсен? А то, что ты предлагаешь, означает начать сходу войну со всем миром. Да у нас даже для небольшой войны возможностей нет. Где наша база? Нет ее. А какая война без базы флота? Нет ни людских ресурсов у нас, ни инженерно-технического обеспечения, ни ремонтного оборудования. Ничего нет, никакого тыла. Как ты воевать собираешься? Два три боя выдержать сможем, потому что превосходство у нас техническое над местными. А дальше что? Топливо и боезапас закончатся, ресурс машин и механизмов исчерпается. И как тогда воевать за проливы? Да это утопия какая-то. Потому я отдаю приказ идти на Гуам. А там уже в хорошей бухте отвоюем себе место под солнцем у туземцев, отдохнем на берегу, да пополним хотя бы запасы воды и продовольствия. Тогда и определимся с дальнейшими планами. Кто из вас против?
Саркисян промолчал, а Соловьев кивнул. Отметив про себя их реакции, Колясников посмотрел на часы и проговорил:
– Отлично. Раз никаких возражений не имеется, то снимаемся с якорей через час.
