Текст книги "Лучше, чем пираты (СИ)"
Автор книги: Августин Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава 11
После того, как муж сбежал от нее, забрав свои вещи и пулей вылетев из их каюты, Вера Дворжецкая, впервые с момента объявления о перемещении сквозь время, серьезно задумалась о собственном положении. Она поймала себя на мысли, что не хотела верить в очевидное, поначалу считая это объявление, сделанное советскими моряками, каким-то дурацким розыгрышем с целью запугать тех, кто находился на яхте, и оправдать ее наглый захват. Но, сопоставив некоторые детали, а особенно поведение собственного мужа, прочно привязанного к ней огромными долговыми обязательствами, которые будут повешены на него сразу же при расторжении брака по брачному контракту, Вера пришла к выводу, что невероятное все-таки произошло. Иначе Мишаня просто не рискнул бы вот так нагло бросить ее.
В той прежней ситуации, устрой такое Кардамонов, он мгновенно остался бы нищим должником. Да и из режиссеров его тут же погнали бы. Стоило Вере пожаловаться отцу, и Кардамонов сделался бы вечным безработным. Потому что его не взял бы к себе ни один столичный работодатель, по той причине, что ни у одного из них не могло возникнуть желания нажить себе очень влиятельных врагов в виде олигархического семейства Дворжецких. И, чем больше задумывалась Вера о происходящем, тем отчетливее понимала, что она в один момент потеряла все: свою семью, статус, деньги и яхту. И она еще не решила, как в таком положении жить дальше, став в одночасье, фактически, нищенкой.
Арест ее брата теперь тоже представал в ином свете. Он более не казался Вере недоразумением, вызванным нерадивостью военных моряков, которые не понимали, на свободу сына какого влиятельнейшего человека они покушаются. Становилось понятно, что акция вполне сознательная, укладывающаяся в логику действий новых советских властей, свалившихся на головы Дворжецким прямиком из 1957-го года. Хорошо еще, что хоть не из 1937-го, но тоже страшных, по сути, для нее и таких, как она.
И выхода из этой абсурдной ситуации не имелось, причем, в самом прямом смысле. Когда Вера попыталась выйти в коридор из каюты, чтобы подняться на верхнюю палубу, где она, обычно, в хорошую погоду проводила много часов у бассейна, периодически купаясь в нем, нежась на лежаке и наслаждаясь видами океана, прыщавый матрос запретил ей. А, когда она начала что-то говорить ему, пытаясь качать права, прыщавый парень в бескозырке, вооруженный автоматом, даже слушать не стал, а просто грубо втолкнул Веру обратно в каюту, пригрозив, что если она будет пытаться нарушить режим этого фактического домашнего ареста, то дверь в коридор и вовсе заблокируют снаружи. Мало того, пришел еще и Давыдов, отобрав все электронные устройства, а на крики и причитания Веры этот предатель лишь ухмылялся, приговаривая:
– А что вы хотите, Вера Семеновна, если власть поменялась обратно на советскую? Вот вы любили всю жизнь кататься за счет своего папочки, так теперь придется вам полюбить и саночки возить.
– Какие еще саночки, оборотень? Вот подожди, Генка, если весь этот идиотский эксперимент закончится, и мы вернемся в свое время, то ты у меня быстренько сядешь в тюрягу и оттуда уже не вылезешь, – пригрозила Вера больше по привычке всем угрожать связями своего отца, хотя уже прекрасно понимала, что ее угрозы теперь пустые.
* * *
День после шторма и перемещения во времени оказался для Анастасии Белецкой весьма непростым. Уже утро принесло сюрпризы, потому что главный на яхте, откомандированный с военного корабля офицер по фамилии Соловьев, потребовал сдать все электронные устройства, пригодные для коммуникации, добровольно. Иначе, как он сказал, начнут изымать принудительно, проводя обыски в каждой из кают не только экипажа, но и гостей. После того, как Вера взяла катер и съездила на берег без разрешения этого Соловьева, начался просто какой-то беспредел. Мало того, что повсюду выставили военных моряков с оружием, так еще и запретили выдавать гостям деликатесы, разносолы и выпивку. А этот Соловьев лично составил самое простое меню, состоящее только из супов, каш и чая с сухарями, которым теперь надлежало кормить гостей. На все возражения Белецкой, что так относиться к уважаемым людям нельзя, Соловьев сказал:
– Они более никакие не важные персоны, а самые обыкновенные тунеядцы, оказавшиеся на «Богине» пассажирами. И мы еще будем решать, как поступить с каждым из них. А пока пускай спасибо скажут, что мы их не выгоняем из самых лучших кают, да еще и продолжаем бесплатно кормить. Но, теперь их питание следует нормировать. Нам ресурсы поберечь нужно, в том числе и продовольственные. Предстоят непростые времена. А еще и туалеты в их каютах не мойте. Пусть приучаются самостоятельно ухаживать за собой. Нечего им у других на шее сидеть.
– Да что же это такое происходит? – удивилась Настя.
И Соловьев объяснил ей:
– Власть поменялась на советскую. И вы уже не обязаны обслуживать гражданских лиц, находящихся на борту этого корабля, именуемого теперь вспомогательным крейсером, по высшей категории. Достаточно кормить их три раза в день простой пищей.
– А с нами, с персоналом, что будет? – спросила Белецкая, захлопав ресницами от волнения.
Но, Соловьев улыбнулся ей, ответив успокоительным тоном:
– Ничего. Вам беспокоиться не о чем. Будете работать, как и работали. Вы же трудовые люди! А трудовые люди – это и есть опора советской власти.
Забот у стюардесс, сохранивших работоспособность, действительно, хватало. То, что отменилось множество дел, связанных с обслуживанием гостей, с лихвой перекрыли новые обязанности по уборке и обслуживанию плавучего госпиталя, в который, фактически, превратился корабль со вчерашнего вечера. Все утро Насте пришлось пробегать в темпе вальса. А уже после обеда на Анастасию налетели с претензиями ее же подчиненные Зоя и Лена, которые никак не могли понять, что же происходит на самом деле. Но, уговорить их успокоиться все-таки удалось.
А потом Белецкой пришлось самой помогать остальным стюардессам, оставшимся в строю, отмывать палубу на корме после того, как военные моряки забрали оттуда всех пиратских мертвецов, чтобы похоронить их на берегу. До этого, после перестрелки с пиратами, выход на корму перекрыли вооруженные матросы, никого туда не пуская, даже стюардесс. Но, когда туда пропустили читать молитвы английского священника с простреленной ногой, восседающего на электрической каталке, выданной ему доктором Квасницким, Анастасия поняла, что скоро пустят и их. К этому времени к Лене и Зое присоединилась Маша Дроздова, которой пираты накануне разбили в кровь лицо, и теперь она работала вся в синяках и ссадинах, заклеенных пластырями.
Вчетвером они гоняли швабрами воду, смывая за борт кровь, запекшуюся на палубе, а ароматный шампунь поглощал мерзкий запах, оставшийся после трупов, разогретых южным солнцем. Когда закончили уборку на корме, уже нужно было готовиться к ужину. Ведь теперь предстояло кормить и большой контингент раненых, многие из которых оставались лежачими. Из четырех яхтенных стюардесс, сильно пострадавших от рук пиратов, трое шли на поправку, отлеживаясь у себя в каютах, а одна девушка все еще находилась в реанимации в хирургическом отделении, в которое переоборудовали тренажерный зал, находящийся ближе к носу «Богини». Так что Насте Белецкой приходилось перераспределять всю работу между оставшейся половиной своего коллектива, что, конечно же, создавало очень серьезную нагрузку на девушек. И Настя, будучи ответственной по жизни, это хорошо понимала, стараясь взять как можно больше работы на себя, чтобы немного разгрузить остальных.
Пока они трудились изо всех сил, Лаура уже каким-то образом подружилась с этим самым Соловьевым и устроила большой концерт на военном корабле. И стюардессы, не прерывая работы, в полголоса сплетничали о ней, мол, эта хитрая певичка нигде не пропадет, везде пристроится. Но, девушки признавали, что поет Лаура все-таки неплохо. К вечеру Настя совсем вымоталась и хотела уже идти отдыхать, сделав за день все, что могла, когда внезапно снова загрохотали выстрелы. Только на этот раз стреляли с военного корабля, причем, из орудий.
* * *
Не только дед рассказывал о бледнолицых. Другие люди, приплывающие иногда с соседних островов, тоже говорили о их нападениях. А на большом острове не так и много лун назад даже происходила настоящая война с ними. Рассказывали, что там нескольких бледнолицых даже поубивали. Вот только неизвестно, было ли то правдой. Но, вождь Раце-Рах видел в подобных рассказах подтверждение своих мыслей о том, что бледнолицые – обыкновенные смертные люди, а совсем не боги. Думая об этом, он вел свою флотилию при лунном свете. Его люди умели ладить с водной стихией. Многие из воинов происходили из семей, где поколениями занимались рыболовством. И потому эти молодые крепкие парни, сыновья рыбаков, прекрасно могли перемещаться по воде даже в темноте. Тем более, при спокойной погоде, когда водный путь хорошо освещала луна, а цель их похода и вовсе сияла впереди ярчайшими золотистыми огнями.
Под командованием Раце-Раха собралась сплоченная команда. С ним были верные помощники: отрядный вождь Пуран-Чо руководил флотилией справа, а слева самую большую лодку вел храбрый Раце-Ран, близкий родственник самого Раце-Раха. Они гребли умело, стараясь не нарушать тишину всплесками весел. Гребцы одновременно работали веслами в четком ритме быстрых взмахов. И множество лодок, отправившихся от берега в темноте, уверенно скользили по воде рядом друг с другом. Сам Раце-Рах, сидя на корме самой большой лодки своей флотилии, сжимал рулевое весло, глядя вперед на ярчайшие огни корабля светлокожих и думая о том, как он привезет в деревню ту самую золотоволосую девушку, ради обладания которой он все это, в сущности, и затеял. Мысль выкрасть необыкновенную красавицу у бледнолицых не давала Раце-Раху покоя, наполняя его страстным желанием действовать без промедления.
Но, едва вождь затрубил в свою большую сигнальную раковину, отдавая приказ всем лодкам начинать атаку, как вдруг непонятный воющий звук разнесся над водой, а потом в лица гребцам ударил ярчайший свет и загрохотал необычный гром, сопровождаемый вспышками огня, который извергал в ночь второй корабль бледнолицых. Тот, который при свете дня выглядел серым и невзрачным. Что-то начало вспыхивать прямо в воде, отчего ввысь взлетали водяные столбы, а гребцы сразу сбились с ритма.
Через мгновение вода вспенилась столбом прямо рядом с лодкой, какая-то неведомая сила вырвала из рук Раце-Раха рулевое весло, а сам он полетел в воду. Впрочем, он умел плавать, а потому не утонул, в отличие от большинства своих гребцов, которые погибли в момент вспышки, когда их лодка разлетелась на отдельные щепки. Барахтаясь в теплой воде, нагретой солнцем за день, он видел, как двинулись в ночь корабли бледнолицых, быстро удаляясь и унося с собой его мечту о золотоволосой девушке.
* * *
Только высший командный состав закончил совещаться, как сигнальщики-наблюдатели доложили, что в ночи замечена активность туземцев. При свете луны в бинокли было неплохо видно, что островитяне выносят из прибрежных кустов свои каноэ и спускают их на воду. И, похоже, на этот раз они торговать не собирались. Во всяком случае, никаких товаров при них замечено не было, а только копья и луки.
Лодки отходили от берега, выстраиваясь параллельно, словно бы следовали единому плану. И их наблюдатели насчитали почти пять десятков. Когда суденышки уже покрыли большую часть водного пространства, разделяющего берег и рейд, стало понятно, что аборигены задумали нападение. Потому что они начали охватывать «Богиню» широкой дугой. И командиру эсминца пришлось объявлять боевую тревогу. Завыла сирена, и все моряки побежали на посты по боевому расписанию, а по воде заскользили лучи прожекторов.
– Ну, что ж, местные сами напросились на наш жесткий ответ, – произнес командир эсминца и приказал открыть огонь по трем самым большим лодкам, в которых, похоже, сидели вожди, вдохновители всей этой туземной авантюры.
Глава 12
В ночи «Богиню» вел Сергей Самойлов. После инцидента с самовольной поездкой Веры Дворжецкой на Тиниан, его целый час допрашивал капитан третьего ранга с советского эсминца. Как быстро понял Самойлов, этот человек по фамилии Соловьев обладал значительной властью при нынешнем раскладе, установившемся после пиратского нападения. Во всяком случае, на «Богине» он делал все, что хотел, обладая полномочиями самого главного на борту, словно бы подменив собой Бориса Дворжецкого, отправленного им же под арест. Более того, власть этого человека распространялась и на пару десятков вооруженных матросов, прибывших на «Богиню» с военного корабля, которые беспрекословно выполняли все распоряжения Соловьева.
Лысоватый и толстоватый советский военно-морской особист представлялся Самойлову эдаким средневековым феодалом-самодуром, опирающимся на силу оружия для подчинения всех тех, кого захочет подчинить себе его левая пятка. Логику подобных действий Самойлов не понимал, потому ему казалось, что этот Соловьев безнаказанно творил беспредел, выставив повсюду на яхте своих вооруженных матросов и с важным видом отдавая распоряжения, словно он какой-нибудь адмирал. Но, не подчиняться этому человеку представлялось Самойлову делом абсолютно безнадежным. Вот и пришлось ему согласиться с тем, что на должность капитана вспомогательного крейсера, в который решением советского командования теперь переклассифицировали яхту, более подойдет Тимур Рашидов, как человек гораздо более компетентный и дисциплинированный, как судоводитель, имеющий опыт командования боевым кораблем, пусть даже это и был всего лишь небольшой пограничный катер, на котором Рашидов служил сразу после окончания военно-морского училища. Сам же Самойлов никаких военных училищ не оканчивал. И, как моряк исключительно мирного торгового флота, с этого момента он вынужден был довольствоваться скромной должностью помощника. Фактически, они с Рашидовым после инцидента поменялись местами.
Но, не бывает худа без добра. Во всяком случае, так думал Самойлов, которого только что поперли из капитанов, наблюдая расправу «Вызывающего» над беззащитной флотилией аборигенов, беспощадно расстрелянной из скорострельных орудий эсминца. Местные люди вместе с их каноэ безжалостно истреблялись в тот момент, когда корабли уже поднимали якоря, уходя от Тиниана. «К чему такая жестокость? Ведь от их весельных лодок можно было легко уйти без всякой стрельбы! Лучше пускай я буду помощником, чем самому принимать такие страшные решения. Я всю жизнь был мирным человеком и не хочу брать грех на душу», – думал Сергей после ужасного зрелища расстрела туземцев на воде, держа «Богиню» в кильватер «Вызывающему». Причем, командир эсминца запретил оказывать помощь утопающим, словно «Вызывающим» командовал не обычный моряк, соблюдающий морские обычаи, а какой-то морской разбойник, не лучше тех самых английских пиратов, напавших на «Богиню». Самойлов еще не познакомился с этим человеком, взявшим на себя командование их маленькой эскадрой, но, он уже вызывал у него чувство страха.
Двигались они не слишком быстро, с эсминца приказали поддерживать скорость в 12 узлов ради экономии топлива и еще по той причине, что яхта по-прежнему тащила на буксире пиратский корабль, который советские офицеры явно собирались как-то использовать. Только Самойлов пока даже не догадывался, как именно. Но, перед буксировкой специальная команда, присланная на галеон с эсминца, проверяла надежность буксира, обеспечение живучести парусника и герметичность его корпуса, как положено. Взяв курс на Гуам и благополучно преодолев немногим более сотни миль по спокойной воде, к утру корабли достигли пункта назначения, бросив якоря в большой и глубокой бухте Апра-Харбор с западной стороны острова. В этом месте должна была располагаться крупнейшая после Перл-Харбора американская военно-морская база на Тихом океане, но, никаких ее следов и даже длинного волнолома, выстроенного американцами, не обнаружилось. И этот факт лишний раз доказывал Самойлову, что они на самом деле переместились во времени назад достаточно далеко.
* * *
Немного разобравшись с экстренной помощью раненым, оперативно организовав дезинфекцию пленных и более или менее наладив работу госпиталя, врачи на «Богине» озаботились медицинской безопасностью всех остальных людей, которые не только переместились в прошлое вместе с кораблями, но и попали в тропический климат, который совсем не был благоприятным с точки зрения медицины. Ведь любые болезнетворные микроорганизмы прекрасно себя чувствуют в тепле. А имеющийся запас лекарственных препаратов на «Вызывающем», да и на «Богине», оказался весьма скудным. К тому же, много чего уже истратили на раненых.
Уже ночью, пока корабли шли на Гуам, а очень трудные сутки наконец-то остались позади, прежде, чем разойтись на отдых, они все втроем спорили в кабинете косметологии, решая за чаем, коньяком и закуской в виде шоколадных конфет извечный вопрос русской интеллигенции: «Что делать?» Хозяйка кабинета дерматолог-венеролог Тамара Петренко напоминала пожилому профессору-кардиологу Квасницкому и молодому военному врачу с эсминца Ефремову о том, какие болезни подстерегают в этих краях, и что надо бы предпринять для их профилактики:
– Ковида, спида и эболы тут пока еще нет, но, в этом времени есть чума, холера, оспа и прочая дрянь, которая, помнится, выкосила половину Европы, когда эти заболевания туда попали. Я уже не говорю про тропическую лихорадку, брюшной тиф, гепатит и дифтерию. И хорошо бы нам прямо сейчас сделать всем, кто не вакцинирован, прививки от всего этого. Хотя бы комплексную прививку сделать, кому ее никогда не делали: от кори, паротита и краснухи. У нас же, как назло, почти ничего нет для вакцинирования. Достаточно только вакцины от столбняка, ну и от бешенства тоже есть немного. Да и от малярии на «Богине» препараты имеются. А остального нет и взять неоткуда. Так что придется самим заняться практической фармакологией.
– Еще и гигиену налаживать нам предстоит весьма серьезно, – вставил свое замечание Дмитрий Ефремов.
– А сифилис на этих островах сейчас есть? – поинтересовался Квасницкий у дерматолога-венеролога, отхлебнув коньяк из пластиковой мензурки, предназначенной для анализов.
Тамара, посмотрев на пожилого кардиолога с хитрым прищуром, ответила обстоятельно:
– Точно сказать не могу. Насчет распространения сифилиса существуют разные теории. Наиболее часто появление этой болезни связывают с открытием Америки. Впервые вспышки были зафиксированы в Европе в портах Испании после возвращения экспедиции Колумба. Согласно американской теории происхождения, сифилис испанские моряки привезли с Гаити, а уже потом он постепенно распространился по всей Европе. Но, есть и другая теория, что впервые подобная болезнь обнаружилась в Ирландии еще за несколько столетий до Колумба. Существует и теория возникновения сифилиса из Африки. А еще одна теория утверждает, что еще Гиппократ описывал подобное заболевание. Таким образом, сифилис, возможно, существовал еще в Древней Греции.
– Ну, тогда, скорее всего, на этих островах, где мы сейчас находимся, сифилиса пока нет, – сделал вывод Квасницкий.
– А вы, профессор, никак решили опробовать местных дикарок? – спросила Тамара.
Кардиолог взглянул на нее поверх очков и сказал:
– Староват я уже для дикарок, милочка. Но знать, с какими заболеваниями мы здесь можем столкнуться, заранее просто необходимо, разве не так, молодой человек?
– Разумеется! – подтвердил Дмитрий, закивав головой.
А профессор, допив коньяк, засобирался, пожелал коллегам спокойной ночи и удалился в направлении своей каюты. Следом за ним ушла к себе и Тамара. Проводив взглядом эту весьма привлекательную женщину средних лет, Дмитрий снова, как и в прошлую ночь, заснул на диване косметологического кабинета.
* * *
После того, как первого губернатора владений Испании на Филиппинах, основателя города Манила, прославленного аделантадо Мигеля Лопеса де Легаспи не стало, времена для испанцев в этих островных землях наступили не лучшие. Его преемник, Гвидо де Лавесарис, ставший после смерти де Легаспи в 1572-м году новым генерал-губернатором в Маниле, правил недолго. Он отвоевал у туземцев север острова Лусон, основав город Вилья-Фернандина, но, в 1574-м году на испанское поселение напали китайские пираты под командованием капитана Линь Хуна, от которых удалось отбиться с большим трудом и с немалыми потерями. А на следующий год взбунтовались туземцы, и епископ Мартин де Рада отправил из Манилы жалобу на губернатора самому королю Филиппу II. В этой своей жалобе священник обвинил де Лавесариса в превышении власти.
Де Рада доложил королю, что туземцы ропщут именно по причине их обложения слишком высокими налогами губернатором. И король повелел сместить Гвидо де Лавесариса, а его земельные наделы новый губернатор Филиппин, уже третий по счету, Франсиско де Санде повелел конфисковать и раздать туземцам. Будучи до этого королевским судьей и дипломатом, де Санде попытался наладить дипломатические отношения с султаном Брунея, по-хорошему попросив разрешения на проповедь христианства среди туземцев, которых султан считал своими данниками. Но, султан не согласился, что привело к войне.
Франсиско де Санде лично возглавил военный поход против Брунея и добился смуты в рядах противников, в результате чего султана свергли его же вельможи. Но, новый султан оказался еще более враждебно настроен, разгромив испанские отряды на севере Калимантана. И, помимо султана Брунея, испанским завоеваниям начал активно противодействовать еще и султан Сулу. Даже двух этих султанов испанцы, скорее всего, одолели бы без особых проблем, но в противостояние начали вмешиваться португальцы, которые тоже уже хорошо освоили пути к Архипелагу Пряностей и продавали султанам оружие.
К тому же, султан Брунея начал заманивать пиратов под свое покровительство, получая доли от их преступных доходов. И морские пути, ведущие от Архипелага в Китай, сделались крайне небезопасными. В этой обстановке испанским капитанам приходилось нелегко. Галеоны из Акапулько губернатор Филиппин приказал сопровождать военным кораблям, которые должны были встречать их заранее возле самого южного острова в архипелаге Воров, называемого местными Гуахан, чтобы предохранить от нападений пиратов и обеспечить безопасную проводку в порт Манилы.
Когда в 1565-м году испанцы отвоевали для себя у местных жителей филиппинский остров Себу, они прошлись огнем и мечом и по другим островам, распространив свое влияние до архипелага Воров. Вот только всю миссионерскую миссию, оставленную испанцами на эти острова, объявленные собственностью испанской короны, вырезали местные жители. Туземцам, конечно, отомстили, уничтожив залпами из корабельных орудий несколько деревень, но никакого постоянного поселения испанцев после гибели последнего католического миссионера на тех островах не существовало. Хотя на самом большом южном острове архипелага Воров имелась очень удобная бухта, которую можно было использовать, чтобы переждать непогоду, а также для того, чтобы остановиться для пополнения продовольственных припасов и пресной воды на корабле.
Попытка сразу же построить возле бухты форт испанцам тоже сходу не удалась из-за противодействия аборигенов. Чтобы сломить сопротивление островного населения, которого, как выяснилось, имелось на Гуахане многие тысячи, надо было вести настоящую войну, а на это во время правления генерал-губернатора Франсиско де Санде в Маниле просто не имелось сил. Потому пока испанский флот ограничивался тем, что под защитой пушек военных кораблей использовал удобную бухту с внешней и внутренней гаванями для временных стоянок и рандеву, встречая и провожая галеоны под своим флагом, пересекающие Тихий океан из Акапулько в Манилу и обратно.
В этот раз опытный капитан Диего Хуан де Кабрера вел свою небольшую эскадру, состоящую всего из двух хорошо вооруженных галеонов, «Сан Себастьяна» в 400 тонн и «Барваленто» в 350, на Гуахан для встречи корабля, везущего груз оружия из Новой Испании. Оружие, отправленное из Акапулько, было необходимо для продолжения войны за новые территории на Филиппинах. И сроки его доставки устанавливались заранее. Королевский курьер загодя привез расписание поставок в Манилу. И губернатор Франсиско де Санде высылал боевые корабли встречать грузы каждые четыре месяца. Они не должны были разминуться, потому что предписывалось стоять и поджидать друг друга в бухте на Гуахане, который испанцы для краткости назвали Гуам.
Корабль с оружием надлежало принять и отконвоировать в Манилу, чтобы он не достался пиратам или другим врагам. В пути эскадра немного задержалась, потому что пришлось выдержать бой с пиратскими джонками, которые напали на них прямо посередине Филиппинского моря. Впрочем, испанские галеоны победили, потопив орудийными залпами три корабля китайских пиратов, а еще столько же спаслись бегством. Пытаясь потом преследовать их, испанцы лишь потеряли время, так и не догнав юркие небольшие кораблики, капитаны которых почему-то решили, что перед ними легкая добыча.
Вчера было трудно поймать ветер, который ослаб почти до штиля, отчего паруса висели на реях, словно простыни, вывешенные на просушку какой-нибудь прачкой. Но, какой-то ветерок все-таки подул к вечеру, а на рассвете и вовсе уже дул весьма неплохо, наполнив паруса и придав кораблям скорость. Диего де Кабрера всматривался в синюю даль прямо по курсу. Ведь скоро уже должен был впереди показаться Гуам.
