Текст книги "Когда время штормит (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

И Софья с удовольствием рассказала:

– Там неплохой пляжный отдых. Хорошие ресторанчики японской кухни мне запомнились. Лобстеров и рыбу под острыми соусами неплохо готовят. Еще есть корейские и китайские заведения. Тоже ничего, вполне съедобно. Да и достопримечательности кое-какие на Сайпане имеются. С войной, в основном, связанные. Мы с гидом утес Банзай посещали. Там японцы, чтобы в плен не сдаваться, кричали «Банзай!» и спрыгивали вниз на острые камни сотнями. Самоубийцы, конечно, но название той скалы, с которой они с криком бросались вниз, так и прижилось. Еще танк американский показывали нам прямо в воде. Так он там и стоит со времен десанта американцев. Никто на берег этот танк не вытащил за все годы. Вот из него памятник сам собой и получился. Ну, еще там бункеры японские сохранились, техника старая, да ржавые пушки кое-где. Дайвинг, кстати, вполне интересный. На дне, когда ныряла, видела остатки затонувших кораблей и даже самолетов. Еще гроты подводные есть и коралловые рифы с красивыми рыбками. Ну а так, пляжи с белым песком, водные горки, бассейны возле отелей. Все, как везде на курортах.

– Наверное, здесь, на Тиниане, примерно то же самое. Только нас куда-то подвезли не к туристическому месту. Пляж совсем не оборудованный, – заметила Лаура, которая так и не увидела ни одного шезлонга или зонтика от солнца, сколько ни всматривалась в берег.

Глава 24

– Это он! Нашелся главный подозреваемый в организации всей этой заварухи! – радостно сказал Соловьев доктору Ефремову, который в тот момент занимался тем, что осторожно вынимал впитывающую пеленку из-под еще одного лежачего раненого, у которого пуля засела в позвоночнике. А Френсис Дрейк, удивленный тем, что никогда ничего не слышал о том военном флоте, который назвал ему этот морской офицер в необычной форме с пятиконечными звездами, внимательно разглядывал одним глазом золотые пуговицы на черном одеянии лысоватого иностранца, на которых тоже присутствовали якоря.

Особист спросил у Ефремова по поводу Дрейка:

– Насколько серьезно он ранен, могу ли я его допросить без вреда для здоровья, и можно ли его транспортировать на эсминец?

– У него контузия головного мозга. К счастью, она не слишком сильная. Пуля прошла вдоль височной области по касательной. Целостность черепа не нарушена. Повреждены, в основном, наружные мягкие ткани, хотя, после механического воздействия пули на стенку черепа, наблюдается и некоторое расстройство мозговой деятельности. Но, сегодня реакции уже гораздо более обнадеживающие. Если вчера у меня имелись опасения, что у этого пациента может развиться обширное внутричерепное кровоизлияние, вызванное разрушением сосудов головного мозга и даже самого мозгового вещества в контузионном очаге, отчего состояние ухудшится вплоть до паралича и комы, то сегодня таких опасений уже не возникает. Но, напрягать его мозг пока не стоит. Состояние еще не совсем стабилизировалось. Потому транспортировать его не желательно. Ему нужен полный покой и соблюдение графика лечения. Да и ежедневный уход за ним потребуется, минимум, неделю. Он настолько слаб сейчас, что самостоятельно пока не сможет дойти даже до гальюна, – объяснил военный врач.

– Ладно, пусть пока здесь полежит под твоим присмотром. Только прикажу охрану возле него усилить, – решил Соловьев. Достав из кармана смартфон, он сфотографировал Дрейка, пожелал ему скорейшего выздоровления и перешел к осмотру остальных раненых английских моряков, расспрашивая о каждом из них судового врача и пытаясь допрашивать тех, кто был в состоянии отвечать на вопросы.

* * *

Спустив лодки на воду, туземцы подходили к катеру на своих суденышках, напоминающих каноэ, причем, некоторые из посудин оказались достаточно вместительными, и внутри них сидело немало гребцов с довольно длинными веслами. Приближаясь, аборигены махали руками и что-то кричали советским морякам. Вот только никто не понимал их язык. Даже замполит Саркисян, слывший на эсминце полиглотом, который, кроме русского, армянского и других языков многонационального Кавказа, где он вырос, знал еще английский, немецкий и испанский, потому что почти двадцать лет назад, в начале своей карьеры, участвовал в испанской гражданской войне, как один из молодых советских военно-морских специалистов, отправленных на помощь республиканцам правительством СССР. Немецкий выучил он уже потом на войне с Германией, а английским овладел во второй половине этой войны, когда пришлось иметь дело с конвоями от союзников по антигитлеровской коалиции. Вот только и он не понимал ничерта, что кричали сейчас эти местные люди с лодок.

Арсен Саркисян не особенно верил, что ситуация может сложиться настолько скверно, что придется открывать огонь. Да и ни к чему это было в мирное время, тем более, что карта все больше подтверждала, что перед советскими моряками оказался именно остров Тиниан из Марианского архипелага. А эта территория контролировалась Соединенными Штатами. И, на всякий случай, как бы чего не вышло плохого, чтобы избежать какого-нибудь случайного и ненужного международного скандала, замполит приказал всем четверым матросам-автоматчикам, которых ему выделил заботливый и осторожный Колесников для обеспечения безопасности, убрать оружие вниз и разрядить автоматы, отсоединив от них магазины. Замполиту совсем не хотелось, чтобы эти молодые парни начали стрелять по причине неопытности, создав инцидент с применением оружия, что называется, на пустом месте.

Саркисян полагался на свой собственный опыт общения с разными людьми, который имелся у него, действительно, немалый. Не зря же его должность предполагала не только политическую, но и воспитательную работу с личным составом. А на «Вызывающем», конечно, служили самые разные парни. И в них замполит, обычно, разбирался неплохо, имея способности со всеми как-то договариваться и находить компромиссы в сложных ситуациях. А еще он всегда ладил со всякими иностранцами, потому что был по характеру человеком общительным и достаточно открытым. Вот только ему еще никогда не доводилось общаться с такими, как эти.

Сразу пять лодок, подошедших к катеру, лежащему в дрейфе в кабельтове от берега, с разных сторон, внушали некоторые опасения. Две из них были побольше и имели балансиры, вынесенные от лодочного корпуса на жердях для большей устойчивости суденышек. В каждой из лодок, в зависимости от размера, сидели от трех до десяти мужчин. И в каждом лодочном экипаже у них имелся кто-то главный, вроде шкипера, дающий указания остальным и обладающий, в отличие от простых гребцов, длиннющими ногтями, растянутыми мочками ушей с украшениями из ракушек, продетыми в них, с ожерельями из кораллов, с высокими головными уборами из кожи, листьев и перьев на голове, и с абсолютно черными зубами. Выглядели эти местные старшины весьма колоритно. И что было у них на уме, понять пока не удавалось.

Но, вроде бы, туземцы не собирались нападать. По крайней мере, сразу. Хотя в бинокль замполит отлично видел, что еще на берегу в свои лодки они клали примитивное вооружение: копья и луки со стрелами. Но, они не доставали их. И Саркисян надеялся, что и не достанут, во всяком случае, если не увидят оружия на катере. Приказ матросам убрать автоматы был вызван еще и этой мирной инициативой. Замполит решил, что, раз аборигены погрузили в свои лодки поверх своего примитивного оружия самые настоящие товары, то нападать на гостей острова не входит в их планы, а взяли они с собой оружие лишь на крайний случай.

А разной снеди туземцы с берега привезли много: кокосы, бананы, рис в плетенных корзинках, какие-то корнеплоды, разноцветные фрукты, салатную зелень, пойманную рыбу и убитых птиц, завернутых в пальмовые листья. Когда в дело пошел язык жестов, стало понятно, что аборигены предлагают советским морякам все это купить. Или, может быть, обменять, организовав что-то вроде базара прямо на воде. Вот только покупка местных товаров совсем не входила в планы замполита. Да и валюты на подобное мероприятие никто не выделял. И он жестами показал, что ничего покупать не собирается, продолжая спрашивать об американцах на разных языках.

Быстро стало понятно, что эти загорелые люди либо ничего про американцев не знают, либо по каким-то причинам не хотят о них говорить, игнорируя вопросы. Но, они явно желали обменять свои товары на понравившиеся им бескозырки матросов и фуражку самого замполита. Во всяком случае, когда одна из лодок приблизилась к катеру почти вплотную, все, кто находился в ней, смеясь, словно дети, стали показывать пальцами на головные уборы советских моряков и объяснять жестами, что очень хотят поменяться. В сущности, обмен элементов форменной одежды на продукты никакими уставами не предусматривался, но, Саркисян решил сделать исключение ради того, чтобы поближе познакомиться с местными в надежде, что про американцев, все-таки, что-нибудь удастся разузнать.

* * *

Пассажиры «Богини» постепенно просыпались в своих каютах, разбуженные солнечными лучами. Следом за Лаурой и Софьей, на верхнюю палубу выбрались Алиса Марченко и Наталья Давыдова со своими мужьями. За ними подтянулся банкир Альтман. И все три пары ВИП-персон, являющихся гостями яхты Дворжецких, были в сборе. Для полного комплекта не хватало только Дворжецкой-Кардамоновой с мужем, но, Вера относилась, скорее, не к гостям, а к хозяевам, особенно после того, как арестовали ее брата. Одной лишь Лауре никто компанию не составил.

Лариса Иванова чувствовала, что совсем чужая для этих людей. Во всяком случае, смотрели на нее богачи и их жены всегда косо, как на обслуживающий персонал, а не как на ровню себе. И Лариса это остро чувствовала. Даже от Наташи Давыдовой сквозило высокомерие, хотя, она приходилась всего лишь какой-то дальней родственницей Дворжецкому-старшему, да и статус у нее имелся гораздо ниже, чем у остальных. Подумаешь, жена телохранителя, а тоже рыло воротит! Одна лишь эскортница не держала дистанцию по отношению к певице. Но, от Софьи старалась дистанционироваться уже сама Лаура, хотя, будучи девушкой хорошо воспитанной, внешне это никак не показывала, запросто общаясь с зеленоглазой шатенкой, если та сама шла на контакт, как этим утром. Тем более, что она и по возрасту больше всего подходила Ларисе в подруги.

По просьбам собравшейся публики, Давыдов занялся организацией отдыха на верхней палубе. Стюардессы после вчерашнего аврала, похоже, все еще спали, и он вызвал своих барменов. Эти крепкие парни быстро расставили шезлонги, столики и зонтики возле бассейна, выдали чистые полотенца и налили всем гостям напитки, которые они просили. А сам Давыдов связался с камбузом и позаботился насчет завтрака, и вскоре еду доставили сами повара.

Верхняя палуба «Богини» быстро превратилась в главную зону отдыха. Тут, во всяком случае пока, не имелось никаких военных моряков с оружием, которые уже сильно раздражали випов своим присутствием на других палубах и в коридорах яхты. Не было и раненых, которые стонали и действовали на нервы своим жалостливым видом. Да и никаких трупов, вроде тех, что лежали со вчерашнего вечера и до сих пор прели на корме под брезентом, тоже не имелось. Всем присутствующим казалось, что тут еще остался маленький кусочек прежнего беззаботного образа жизни. И богатые обитатели яхты цеплялись за него изо всех сил, не желая никуда уходить в попытке отгородиться хоть на какое-то время от не слишком приятной реальности.

Устроившись под зонтиками возле бассейна, Алиса и Наташа начали болтать между собой, восторгаясь ясным солнечным утром. После вчерашнего шторма они оценили замечательную перемену погоды. А муж Алисы и банкир Альтман за стопками коньяка снова говорили об аресте Бориса Дворжецкого. Но, как показалось Ларисе, которая легла на шезлонг рядом с Софьей, оказавшись неподалеку и от Альтмана тоже, а потому, слыша беседу банкира с промышленником, даже больше они переживали из-за того, что же такое случилось с ними на самом деле, раз яхта смогла преодолеть за ночь расстояние не меньше, чем пролетает за подобное время самолет? И оба мужчины задавались вопросом: как же такое могло произойти, что «Богиня» оказалась возле Марианских островов, да еще и в компании военного корабля и старинного парусника?

Посиделки на верхней палубе продолжались мирно и спокойно, пока не появилась Вера. Лариса давно подметила, что эта особа может в любой момент выкинуть что угодно. И сейчас Дворжецкая-Кардамонова, видимо, жаждала новых впечатлений и приключений. Сразу после завтрака она подошла к Давыдову и сказала ему:

– Гена, а организуй-ка нам поездку вон туда на пляж, – и она указала пальцем в сторону острова.

* * *

Ровно в восемь часов утра по бортовому времени, на вахту на «Вызывающем» заступил второй помощник, лейтенант Игорь Поспелов. Старпом Александр Гонгадзе, отстояв уже свои ранние утренние часы на мостике, почувствовал, что из-за вчерашнего шторма и всех непонятных событий, последовавших за ним, почти совсем не отдохнул. И, вопреки сложившейся корабельной традиции присматривать за молодежью, он покинул мостик и ушел к себе в каюту, чтобы поспать, оставив Поспелова нести вахту самостоятельно, без надзора старших товарищей. Впрочем, на рейде в такую отличную погоду, которая установилась с утра, ничего особенного произойти, вроде бы, и не могло. На якоре примерно в двух кабельтовых стояла большая белая яхта, а за ее кормой торчал старинный парусник.

Игорь понимал, что старшие товарищи совсем вымотались в шторм. Впрочем, он не огорчался их отсутствием, считая уже себя достаточно самостоятельным мореходом, которому старики не слишком доверяют из-за банальной зависти к его молодости. Ведь у них все походы уже позади, а впереди маячат только отставка и пенсия. А у него морская карьера только начинается, и впереди в жизни еще много всего интересного.

Стоя на мостике, лейтенант Поспелов любовался красивым пейзажем, заодно наблюдая, как палубная команда во главе с пожилым боцманом Семичастным наводит порядок на эсминце после шторма, выгоняя швабрами остатки забортной воды. Заодно Игорь следил и за положением солнца на небе, выполняя приказ командира корабля установить точные координаты в полдень по-старинке, с помощью секстанта. Хотя, много чего непонятного случилось. До сих пор отсутствовала дальняя радиосвязь, а старпом, сдавая вахту, сказал Поспелову, что ночью они прошли над Марианской впадиной и под утро бросили якоря на рейде острова Тиниан.

Многовато, конечно, странностей. Но, приказ на то и приказ: раз командир эсминца приказал перепроверить координаты в полдень, значит, будет исполнено, независимо ни от чего. Хотя, сам лейтенант Поспелов не мог толком понять, как же удалось пройти столь огромное расстояние за короткое время? Ведь даже никакой циклон не мог их так далеко протащить по океану! А тут еще старый парусник и яхта к ним прибились, образовав маленькую флотилию и тоже притащившись следом за тысячу миль. Впрочем, яхтой этот самый настоящий и очень красивый пассажирский теплоход среднего размера назвать можно было весьма условно. А флаг, под которым этот прогулочный корабль шел, вообще отсутствовал в морских справочниках, имеющихся на эсминце.

Да и парусник под английским флагом выглядел необычным, совсем неновым, потрепанным и видавшим виды, с подштопанными полинялыми грязноватыми парусами и надставленными реями. Поспелов, конечно, уже знал, что яхта эта японской постройки и шла она из Сан-Франциско, а парусник представлял собой копию старинного пиратского галеона, с которого, на самом деле, была предпринята попытка абордажа с убийством людей.

Игорь даже был в курсе того, что владелец яхты уже находится под арестом на эсминце, как и многие английские матросы с парусника, устроившие вооруженное нападение на мирное судно. Но, до лейтенанта никто не доводил пока всей правды. Командир эсминца, замполит и особист – только эти трое в тот момент имели более или менее конкретное понимание о том, что случившееся с ними есть редчайшее природное явление, когда заштормило само время, перемешав временные слои и забросив корабли из разных эпох в ту самую точку времени и пространства, где они и находились сейчас. И эти трое советских офицеров старались все прояснить окончательно прежде, чем можно будет принимать какие-либо решения о дальнейших действиях.

А от всех остальных, в том числе и от Поспелова, информацию пока старались сохранять в тайне. По возможности, разумеется, потому что некоторые люди, как на яхте, так и на эсминце, уже начали самостоятельно догадываться о произошедшем. Положение особист оценивал, как серьезное, потому что эти корабли, один из будущего, другой из прошлого, представляли собой сами по себе очень секретную информацию исключительной важности. И надо было сделать все возможное, чтобы эту государственную тайну сохранить. Ведь на корабле из будущего имелись удивительные перспективные технологии, а парусник из прошлого хранил загадки истории.

Глава 25

– Не знаю, получится ли, Вера Семеновна. Нужно спросить разрешение у военных моряков. Отпустят ли нас к этому пляжу? – сказал Давыдов.

Подняв солнечные очки, Дворжецкая-Кардамонова внимательно посмотрела на главного безопасника и проговорила:

– Гена, что с тобой случилось? Ты же всегда раньше решения сам принимал, никого не спрашивал, даже с братом моим иногда совсем не советовался, а тут вдруг решил разрешения получать. У кого? У этих совковых матросиков? Да на что мне их разрешения! Хочу и еду на пляж! Яхта пока еще моей семье принадлежит. А стрелять в нас они не будут. Так что иди, организовывай нам катер.

Помимо всего прочего, на «Богине», разумеется, имелись собственные спасательные средства. По бортам над ватерлинией находились специальные встроенные ниши, незаметные снаружи. Они надежно закрывались большими герметичными люками, вставленными в борта и притягиваемыми гидроприводами заподлицо с внешней обшивкой. Изнутри эти люки надежно закреплялись специальными замками-фиксаторами. И в этих нишах под люками размещались два катера, предназначенные для эвакуации гостей яхты, а также для их разъездов по акватории.

Каждый из катеров мог взять на борт до десяти пассажиров, а достаточно прочная конструкция корпуса с покатыми обводами и плоской верхней палубой, над которой возвышалась обтекаемая рулевая рубка с панорамным обзором, позволяла выдержать внутри такого катера любой шторм. Выдвижные роликовые направляющие, оборудованные лебедками, давали возможности спускать и поднимать эти катера через люки в любую погоду без особого риска. Кроме того, на борту яхты имелись несколько надувных лодок с подвесными моторами, надувные плоты для спасения команды и даже гидроциклы. И Давыдов, и Вера, конечно же, хорошо знали об этом.

Вот только Давыдов прекрасно понимал, что военные с эсминца, наверняка, будут против желаний Веры. Во-первых, яхта находилась под арестом, а во-вторых, статус той сухопутной территории, где хозяйка яхты вознамерилась устроить себе пляжный отдых, был еще не совсем ясен. Может, перед ними и остров Тиниан. Вот только, какое же на нем сейчас время – это пока совершенно неизвестно. Обстоятельства, в которые они попали, требовали выяснения.

Так Давыдов и сказал:

– Вера Семеновна, я считаю, что нас не отпустят на берег, по крайней мере, до тех пор, пока точно не будут выяснены все обстоятельства…

Вера перебила:

– Ишь ты, каким осторожным вдруг сделался наш Геннадий! Вчера пиратов из пулемета своими руками крошил, а сегодня с утра осторожничает! Сам на себя не похож. Наверное, это из-за того, что Борю арестовали, а ты боишься, что можешь стать следующей жертвой кровавой гэбни? Ладно. Мне наплевать. Без тебя обойдусь. Кто хочет добраться до пляжа, идите за мной.

– Мой долг предупредить, что самоуправство может иметь самые негативные последствия. На Марианских островах действует юрисдикция Соединенных Штатов. И береговая охрана имеет право запросто задержать вас, как нарушителей границы, – бросил Вере в след Давыдов, подумав в этот момент, что все может оказаться еще хуже, если они, все-таки, провалились в то время, из которого вынырнули пираты. Но, говорить об этом он пока не хотел. Ведь ничего еще точно не выяснилось.

* * *

Только чета Марченко почему-то не решилась ехать на пляж. Но, все остальные гости, расположившиеся на верхней палубе «Богини», сразу увязались за Верой, посчитав ее предложение весьма своевременным, хоть и сопряженным, конечно, с некоторым риском. Но, этот риск только подогревал интерес к предстоящему мероприятию. Да и Наталья Давыдова неожиданно встала на сторону хозяйки яхты. Она отвела в сторонку своего супруга, начав его уговаривать:

– Ну, Геночка миленький, нельзя же оставлять всю нашу компанию без охраны. Так что не выдумывай. Поехали с нами. Я тоже на пляж очень хочу, а Вера все равно сделает так, как она решила. Можно подумать, что ты не знаешь, какое у нее упрямство в характере. Все Дворжецкие одинаковые по натуре, порода у них такая неуступчивая.

– Небезопасно это, Наташка, – попробовал возразить мужчина своей жене.

– Ну, радость моя, а ты нам и обеспечь эту самую безопасность. Я в тебя верю. Да и не видно на берегу никого. Не вижу причин, почему бы тебе со мной не поехать туда. Такой хорошенький пляжик! К тому же, надоело уже на воде болтаться, хочется на земле побыть хоть немного, раз выдалась такая возможность. Если не поедешь, то я обижусь, – продолжала настаивать Наташа.

Но, Давыдов не собирался сдаваться. Он прекрасно понимал, что подобное самоуправство с нарушением не только предписаний моряков с эсминца, но и государственных границ, ничем хорошим закончиться не может. Потому сказал:

– Нет, Наташка. Обижайся, если хочешь, но я не поеду туда, и тебя тоже не пущу.

Пока супруги спорили, Вера вместе со своим режиссером Кардамоновым, Софья со своим банкиром Альтманом и певица Лаура, присоединившаяся к ним, уже спустились по трапу с верхней палубы, проследовав мимо часовых вниз, где под жилой палубой для команды на промежуточной палубе над машинным отделением располагались отсеки со спасательными средствами. Компанию никто не задерживал. Потому что по распоряжению особиста, им всем после проверки документов, которая проводилась накануне, разрешалось свободно перемещаться по судну. И они просто показывали караульным свои картонные пропуска с подписью Соловьева, если неразговорчивые вооруженные матросы вообще что-нибудь спрашивали. Сам же Соловьев в это время занимался допросом раненых английских моряков в импровизированном госпитале, а потому не проследил за ситуацией.

Давыдов же решил не палить Веру. Ведь, несмотря ни на что, для него она все-таки по-прежнему оставалась хозяйкой «Богини», а значит, могла делать на ее борту все, что придет в голову. Вот только на этот раз Давыдов, учитывая обстоятельства, решил все же не потворствовать взбалмошной богачке. Хотя и доносить на Дворжецкую-Кардамонову советским морякам он тоже не собирался. «Раз они объявили яхту под арестом, то пусть теперь сами безопасностью и занимаются, а я умываю руки», – решил он для себя. Да и что он мог сделать, если все оружие, имевшееся на «Богине» до инцидента с пиратами, Соловьев уже конфисковал? А голыми руками от американцев отбиваться уж увольте. Пусть лучше Веру и тех, кто поддался на ее провокацию, арестовывают, как нарушителей границы, если что. Во всяком случае, он честно предупредил их о возможных последствиях.

* * *

По дороге Вера выдернула из кают инструктора по дайвингу Юргеса Линчавичуса, двоих матросов, Тараса Пархоменко и Костю Станкевича, и самого капитана «Богини» Сергея Самойлова, отдыхавшего в это время. Объяснив, чего хочет, Вера быстро уговорила этих мужчин принять участие в своей авантюре. А когда Самойлов что-то попробовал ей возражать, то посулила и щедрые премии. Тридцатилетний капитан так вымотался накануне за время своей вахты, что никак не мог выспаться. Вера разбудила его внезапно, а спросонья у него не было никакого желания спорить с ней. Обладая мягким характером, Самойлов далеко не всегда умел настоять на своем, а еще терпеть не мог конфликты. Потому он без лишних слов подчинился и сделал все так, как приказала хозяйка яхты. Большую роль в принятии им решения не перечить Вере сыграло и то, что он увидел среди желающих отправиться на пляж и великолепную Лауру, которая молодому капитану очень нравилась.

Нажав в отсеке для спасательных средств несколько кнопок, Самойлов опустил люк-аппарель. После чего катер, страхуемый тросами автоматических лебедок, плавно съехал в воду по роликовым направляющим. И небольшое белое суденышко закачалось на воде. Японцы, построившие яхту, автоматизировали все операции на высшем уровне, все у них было продумано и выверено до мелочей.

Самойлов запрыгнул на борт. Матросы быстро затащили все необходимое и помогли пассажирам забраться в катер. А инструктор по дайвингу даже успел прихватить пару аквалангов. Тросовые захваты разжались, двигатели заработали, а дистанционный пульт управления даже позволил Самойлову прямо с катера закрыть люк в борту яхты. И вся компания отправилась в сторону пляжа.

* * *

Тимур Рашидов уже подустал на вахте. Впрочем, его дежурство скоро близилось к концу. До прихода в рубку «Богини» Самойлова оставалось каких-то два с половиной часа, когда замигали индикаторы открывания люка спасательного отсека правого борта. А видеонаблюдение показало, как этот большой люк плавно и бесшумно выдвигается гидроприводами, открываясь. И Тимур уже потянулся к микрофону громкой связи, желая срочно вызвать палубную команду, чтобы матросы немедленно проверили, в чем там дело, и кто это балуется с оборудованием, когда с ним связался Самойлов, объяснив ситуацию.

– Что там эта Вера себе придумала! Товарищи с эсминца такое не одобрят! Хорошо еще, что сейчас мичман, которого ко мне приставили, отошел покурить, а матроса с автоматом отозвали для усиления охраны в лазарете. Но, они все равно быстро вас увидят и какие-то меры примут, – произнес в телефон Рашидов.

– Вера говорит, что ей наплевать на совков. Она абсолютно уверена, что стрелять они не станут. А я что? Мое дело подчиняться хозяевам яхты, – сказал Самойлов и оборвал разговор.

И Рашидов молча наблюдал, как катер, управляемый Самойловым, быстро пошел к берегу на своих водометах.

* * *

Лейтенант Игорь Поспелов не сразу заметил, как из-за корпуса яхты, со стороны ее носа, выскочил белый катерок необычного силуэта, устремившись на довольно приличной скорости к берегу. «Вот черт! Кто разрешил? Особист, что ли? Он же там на борту сейчас главный. Или нет?» – пронеслись мысли в голове второго помощника. И он начал вызывать «Богиню» по радио. А оттуда старпом Рашидов объяснил, что пассажиры просто решили проехаться на пляж, чтобы там немного позагорать и искупаться.

– А капитан третьего ранга Яков Ефимович Соловьев в курсе ситуации? – спросил Поспелов.

– Так он же сам им пропуска выдал с собственной подписью для свободного перемещения, – ответил Тимур Рашидов.

– Ну, если так, раз пропуска у них есть, тогда все нормально, – проговорил лейтенант, вполне удовлетворившись таким ответом и прервав связь. Второго помощника вполне устраивало спихнуть всю ответственность за это происшествие на особиста. И никаких дополнительных мер, в связи с отправлением катера с яхты на берег, он принимать не собирался. А просто сделал запись в судовом журнале, отметив там про наличие пропусков у пассажиров катера и поставив в скобочках: «записано со слов Рашидова».

* * *

Вода оказалась приятно теплой и чистейшей. Никакого мусора нигде не плавало, а дно прекрасно просматривалось на глубине в несколько метров. Впрочем, сам пляж вблизи выглядел не таким уж и райским местом, каким смотрелся с «Богини». Белый песок чередовался с довольно большими и острыми камнями, торчащими в разных местах, отчего входить в воду нужно было очень осторожно, чтобы не повредить ноги. А еще приходилось внимательно смотреть, чтобы случайно не наступить на морских ежей, которых тут никто не убирал. Но, с такой прозрачностью воды при отсутствии волн это не вызывало особых трудностей.

На берегу пальмы росли прямо из нагромождений прибрежных камней. Пальмовые стволы выглядели искривленными, наверное, сильными ветрами, периодически дующими с океана. А между деревьями весь вид внутрь острова загораживали довольно высокие и колючие кусты. Тем не менее, двое матросов, прибывшие на катере вместе с отдыхающими, быстро нашли хорошее место. Там они расставили шезлонги и столики, раскрыли зонтики от солнца, разлили по пластиковым стаканчикам напитки, прихваченные с собой для гостей. И пляжный отдых на Тиниане начался.

Вера, ее муж Михаил Кардамонов и банкир Абрам Альтман искупались и улеглись в тени на шезлонгах. Софья ныряла с аквалангом под руководством инструктора по дайвингу подальше от берега. Там же легонько покачивался на воде и катерок с Самойловым на борту. Тридцатилетний капитан, одетый в легкую белую форму с фуражкой, делал вид, что внимательно рассматривает берег в бинокль, а на самом деле нагло пялился на стройную молодую блондинку, которая еще и замечательно пела.

Сама же Лаура в этот момент просто решила пройтись, чтобы прогуляться вдоль кромки прибоя, совсем слабого в это утро. Глядя себе под ноги, она нашла две красивые раковины и увидела нескольких крабов, копошащихся в прибрежных камнях. Незаметно она отошла от остальных отдыхающих метров на пятьдесят, когда внезапно обнаружила на песке следы босых ног. Девушке до этого показалось довольно странным то, что этот пляж предстал перед ними абсолютно заброшенным, лишенным не только какой-либо туристической инфраструктуры, но и просто диким. Но, зато никаких американцев, которыми пугал их Давыдов, на острове пока не встретилось. Вообще следов цивилизации нигде не попадалось.

И все-таки, оказывается, люди здесь бывали. И следы на песке явственно свидетельствовали об этом, потому что принадлежали нескольким людям. Попадались босые следы побольше и поменьше. От нечего делать, Лаура пошла по этим следам и там, где пляж кончался возле скальной гряды высотой метра четыре, уходящей вглубь острова, следы привели ее к тропинке, протоптанной в кустарнике. Девушке не особенно хотелось в купальнике и пляжных тапках продираться сквозь колючки. Но, вроде бы, тропинка выглядела достаточно широкой. И любопытство победило.

* * *

Будучи уроженцем Кавказа, замполит Арсен Саркисян с детства умел неплохо торговаться на базаре. И это умение очень пригодилось ему, когда все пять каноэ аборигенов приблизились к катеру, и загорелые полуголые люди, сидящие в них, начали наперебой предлагать советским морякам содержимое своих лодок. Как быстро выяснилось, торговля здесь была меновой. Никаких денежных знаков, похоже, местные не признавали. Когда Саркисян вынул из кармана кителя завалявшийся там бумажный червонец, протянув его ближайшему туземцу, тот схватил купюру, рассмотрел, понюхал, попробовал на зуб, откусил половину бумажки, пожевал ее, вынул изо рта пережеванный кусочек, а потом швырнул в воду вместе со второй половиной денежного знака, наглядно дав понять, что подобные деньги здесь не в почете.