Текст книги "Когда время штормит (СИ)"
Автор книги: Августин Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Внезапно Френсис проснулся, но сон запомнил. Более того, Дрейк знал, что приснилось ему всего лишь то, что уже произошло с ним на самом деле. Тот галеон назывался «Извергающий огонь». Его капитана Дрейк посадил под арест, а подсчет и перегрузка трофеев, доставшихся из трюмов этого галеона, заняли всю неделю. Взяли в тот раз множество бриллиантов и разных других драгоценных камней, больше десятка сундуков с серебряными монетами, почти двадцать фунтов золота, серебряные слитки, золотую посуду и украшения. А еще и продукты там захватили: муку, сахар, фрукты и даже специи, которые ценились на вес золота.
Дрейк поморщился от яркого солнечного луча, падающего из окна через стекло и бьющего прямиком в его единственный здоровый глаз. Но, как оказалось, не это явилось причиной пробуждения. Над ним снова склонился тот самый человек, который назвался вчера военным врачом. И он говорил Дрейку, словно маленькому ребенку:
– Пора просыпаться. Пришло время принимать лекарства.
Глава 22
Когда на рассвете Тимур Рашидов увидел издали землю на горизонте, то удивился, поскольку, судя по пройденному расстоянию, никакой земли еще виднеться там не могло. Но, будучи достаточно опытным судоводителем, Тимур знал, что в океане может произойти всякое, потому что стихия никогда не спрашивает людей, что ей делать, а живет по своим собственным законам, не зависящим от воли человека, которые до конца не изучены наукой. Ведь исчерпывающего объяснения некоторым природным феноменам до 2023-го года так и не найдено, например, шаровым молниям или непонятному гулу, зарегистрированному учеными в том же Тихом океане. Рашидов считал, что природа хранит еще очень много тайн. Потому Тимур никогда не исключал для себя возможность явлений, подобных тому, в которое они попали. И, конечно, он всегда подстраховывался на подобный случай, заранее забив жесткий диск своего ноутбука различными полезными сведениями и штурманскими программами, значительно облегчающими расчеты.
Поскольку свой плоский компьютер во время вчерашней аварии Рашидов не включал, то он остался абсолютно целехоньким. Включив теперь свой штурманский ноутбук, Тимур сразу сфотографировал очертания береговых объектов и запустил поиск по изображению. И компьютер быстро выдал результат: это Марианские острова. Те самые, которые географически отделяют с востока Филиппинское море от Тихого океана. Если верить искусственному интеллекту, то прямо перед ними распростерся Тиниан, севернее через пролив шириной в две с половиной мили торчал довольно большой остров Сайпан с почти полукилометровой в высоту горой Тапочау, а к югу находился маленький Агихан. И вся эта островная территория принадлежала США, а до Второй мировой войны – Японии.
Как следовало из короткой справки, выданной компьютером в описании к Марианским островам, американцы отвоевали эту островную территорию, выбив с нее японцев в 1944-м году. После чего они оборудовали на Тиниане военный аэродром, с которого потом взлетали те самые бомбардировщики, сбросившие атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. И, конечно, прямо там, где сейчас оказались эсминец, яхта и парусник, под ними находилась самое глубокое место мирового океана – Марианская впадина. Приближаясь к островам, они прошли прямо над ней. Еще раз внимательно рассмотрев все детали побережья в бинокль, Рашидов как раз собрался передать результаты своего поиска по радио на эсминец, сообщить, что смог идентифицировать берег, когда пришел приказ от капитана Колесникова готовиться бросить якорь на рейде прямо напротив Тиниана.
Рашидов все-таки доложил свои соображения, но Колесников возразил, что вряд ли возможно, чтобы шторм протащил их настолько далеко к юго-западу от маршрута. Да и никаких огней на островах замечено не было. Ведь Колесников тоже знал, что на Марианских островах после войны американцы устроили свои военные базы. И, значит, если все так, как утверждает Рашидов, то должны, во всяком случае, иметься на этих островах маяки, да и какие-нибудь заметные постройки. Но, то, что они пока наблюдали, представляло собой лишь безлюдный пейзаж, лишенный в темное время всяких огней. В пределах видимости в широкой, но довольно открытой всем ветрам бухте, у входа в которую они бросили якоря, небольшие песчаные пляжи чередовались с береговой линией скал, подточенных волнами и поросших сверху растительностью. Вот только никаких следов деятельности людей пока не наблюдалось.
* * *
Перед тем, как отправить замполита, которого пришлось специально разбудить пораньше, на разведку во главе группы вооруженных матросов, Колесников сказал ему:
– Мне тут с яхты высказали предположение, что это Марианские острова. Но, я что-то сомневаюсь. От Марианских островов до южной части Японии почти полторы тысячи миль, а до наших вод гораздо дальше. Да и с того места, где мы находились перед циклоном, нас тоже, получается, протащило не меньше. Быть того не может! Хотя, мы тут со старпомом сверились с картой и, действительно, вроде бы, береговые очертания с нашей стороны похожи. Только ни я, ни еще кто-нибудь из офицеров «Вызывающего», к этим островам никогда не ходил. Да и с «Богини» никто здесь, вроде бы, не был. Потому сказать точно нельзя, где мы находимся: Марианские это острова, или что-нибудь другое перед нами? Меня смущает, что радиопередач по-прежнему нет, да и никаких построек не видно.
– Даже не знаю, куда нас притащить могло с этим вчерашним сиянием, но, все может быть, раз редчайшее природное явление нам встретилось такое, что даже пираты из прошлого вынырнули, да и яхту из будущего к нам затащило. И, возможно, что и на самом деле это Марианские острова, только американцы по каким-то причинам отсюда эвакуировались? Может, эпидемия какая-то у них случилась, или еще чего, радиация, например, или химическое заражение местности? Но, даже если американцы и убрались, что-то остаться от их пребывания все-равно должно, – заметил замполит, глядя в сторону неизвестного берега.
– Вот поэтому и надо бы берега обследовать тщательнее прежде, чем выводы окончательные делать. А тебя, Арсен Гургенович, мы со старпомом выбрали из-за того, что английский язык знаешь хорошо. Сможешь с американцами договориться, если придется в переговоры вступать, – сказал Колесников.
– Но, Павел Петрович, на что ты меня толкаешь? Это же может вызвать международный скандал, если мы на американский берег с оружием высадимся! – возразил замполит.
– А ты и не высаживайся пока. Просто обойди острова на катере и внимательно все осмотри. Четверых ребят с оружием тебе даю на всякий случай, для защиты, а не для того, чтобы ты сразу против американцев десант организовывал, – сказал капитан второго ранга. И тут же проинструктировал, протянув Арсену Саркисяну карту:
– Может, это и не Марианские острова, но, по карте постарайся сличить береговые линии, совпадают они, или нет. Если американцев увидишь или местных жителей каких-нибудь, то поинтересуйся, что у них с датами и с радиосвязью. Пока предварительную разведку произведи и возвращайся, а в полдень мы уже точно координаты высчитаем и определимся, что дальше делать. Если что, докладывай на эсминец через радиостанцию катера.
Подождав, пока катерок спустят на воду, и он отвалит от борта, командир «Вызывающего» все-таки ушел отдыхать к себе в каюту, оставив старпома наблюдать за порядком. Погода стояла отличная. Военный корабль, яхта и парусник застыли на якорях над штилевой водой. И опасностей ждать, вроде бы, не приходилось.
* * *
Проснувшись, Соловьев сразу же вспомнил, что вчера не смог переделать всю работу, свалившуюся на него. Кое-что он сумел осилить, но, далеко не все из того, что требовалось. Ему удалось с помощью просматривания записей видеонаблюдения «Богини» установить, что почти все те, кто находился в первых рядах пиратов во время абордажа, оказались ликвидированы ответным огнем охраны яхты. Но, несколько человек, принимавших участие в убийствах, все-таки остались в живых. И Яков быстро установил бы их с помощью очень полезной функции остановки любого кадра, которую ему показал Давыдов, если бы медики не уничтожили все приметы, сняв одежду с англичан и побрив их всех начисто.
Оставшись без своей колоритной средневековой одежды, да еще и без волос и бород, английские моряки стали походить друг на друга, словно братья. Так, что различить их теперь стало весьма затруднительно. А, тем более, сходу понять, кто из них в каком месте находился в момент убийств. Но, выяснить истину все равно предстояло. Только теперь придется уже проводить допросы, а потом еще и очные ставки.
Умывшись и одевшись, Яков не забыл прихватить с собой коммуникатор, принадлежавший раньше матросу Анатолию, убитому этими самыми англичанами. Соловьев уже достаточно разобрался с функциями этого очень компактного устройства, чтобы уверенно пользоваться им в качестве фотоаппарата и даже беспроводного телефона. Вот только звонить по этому радиотелефону можно было лишь на самой «Богине». Впрочем, в любом случае, полезное устройство обеспечивало дополнительные возможности. Например, в любой момент Яков теперь мог вызвать подкрепление, связавшись с тем же Рашидовым, возле которого постоянно находился кто-то из мичманов с «Вызывающего». Поскольку ни артиллеристы, ни торпедисты эсминца пока никак не задействовались из-за непредвиденной отмены учений с эскадрой, то всех этих парней, умеющих обращаться с оружием, по согласованию с Колесниковым, Соловьев использовал в качестве конвойных, расставляя караулы там, где сам считал нужным. И вся яхта со вчерашнего вечера находилась под полным контролем особиста.
Еще в каюте Яков обратил внимание, выглянув в иллюминатор, что снаружи установилась прекрасная погода. Вот только круглое окошко выходило на борт, обращенный к океану. И Соловьев немало удивился, когда поднялся по трапу на главную палубу и увидел землю через остекление главного ресторана. Получалось, что яхта уже куда-то добралась. Вот только куда?
Впрочем, это даже не столько волновало в тот момент Соловьева, сколько те самые английские матросы. Здоровых отвезли по его приказанию на эсминец еще вчера, но и тех, которые были ранены и определены во временный госпиталь, организованный на «Богине», было достаточно много. И работать даже с ними, чтобы выяснить все детали, предстояло не один час. Хорошо еще, что переводчик ему не требовался. В войну Соловьева назначили на должность, связанную с поставками от союзников и предполагающую общение с их представителями, так что язык пришлось довольно неплохо выучить. За годы уже, конечно, подзабыл без практики, но, делать нечего, нужно было немедленно начинать общаться с этими пиратами. Значит, придется и английский снова вспоминать.
Первым делом, особист решил установить, кто из англичан относится к корабельному начальству. Ему просто не терпелось попытаться найти самого Дрейка. Тут на глаза Якову попался молодой доктор Дмитрий Ефремов, который как раз начал утренний обход пациентов, осматривая их, что-то записывая в блокноте и выдавая лекарства, которые лежали на стеклянном столике с колесиками, который врач тащил за собой по проходу между диванами.
Пожелав доктору доброго утра, Соловьев поинтересовался, как же Ефремов умудряется различать своих больных? На что врач сразу же указал ему на бритую голову ближайшего лежачего перебинтованного англичанина, на которой красной женской помадой был аккуратно выведен номер «14».
– И что, вы их всех пронумеровали? – удивился особист тому, что медики уже так просто решили проблему идентификации.
– Это парикмахерша придумала. Но, все мои коллеги сразу одобрили, – объяснил Ефремов. И добавил:
– Теперь нет необходимости прямо на ходу на каждого из них заводить отдельную врачебную карту, достаточно в блокноте по номеру найти соответствующую страницу. Очень удобно, знаете ли. Избавляет от лишней бюрократии. Сразу понятно, кого как лечить.
– Оригинально, Дима! А, может быть, у тебя и сведения какие-нибудь еще о них имеются, кроме лечебных? – поинтересовался Яков.
Доктор кивнул:
– Да, я записывал, откуда кого из них принесли. Вон того, например, с номером тринадцать, нашли на полуюте парусника. Этого, четырнадцатого, притащили со шканцев. А пятнадцатого обнаружили на полубаке.
Соловьев заинтересовался и произнес:
– Молодец, не зря я учил тебя записывать все важное, что замечаешь! А не знаешь ли, Ефремов, кто из них может быть капитаном?
– Точно сказать не могу, но, возможно, вот этот. По-моему, я даже видел какую-то гравюру в старой книге про эпоху великих географических открытий с похожим человеком. Когда он еще не был побрит, и его не раздели, то очень напоминал кого-то из известных, ни то конкистадоров, ни то первооткрывателей. На груди, помнится, у него висел стальной нагрудник. А еще при нем имелась настоящая шпага с ножнами на ременной портупее, – сказал молодой доктор.
У Соловьева загорелись глаза, и он вкрадчиво проговорил:
– А не думаешь ли ты, Дима, что это, может быть, сам Френсис Дрейк?
– Знаете, Яков Ефимович, я как-то пока больше о их лечении думаю, чем о личностях, – честно признался Дмитрий.
– А я вот как раз о личностях думать обязан. Служба у меня такая, инженера человеческих судеб, – сказал особист и начал внимательно разглядывать раненого, помеченного тринадцатым номером, сразу заметив, что и этот человек, с бинтом вокруг головы и с красными цифрами, нарисованными помадой на выбритой макушке, пялится на него правым глазом, который, в отличие от левого, не был скрыт под повязкой.
* * *
Вчера во время шторма Лаура так сильно мечтала о том, чтобы шторм и весь этот ужас, когда ее подбрасывало вместе с яхтой на огромных волнах, скорее закончился, что теперь, когда вокруг лежал совершенно спокойный утренний океан, залитый солнцем, девушка ощущала радость от того, что ее молитвы все-таки кем-то были услышаны. Может, разумным космосом, а может быть, самим океаном. В любом случае, она видела, что ее маленькая мечта сбылась полностью. После разгула стихии, который Лариса Иванова пережила с трудом, и после ужасного нападения морских разбойников, она наконец-то получила награду в виде вот этого прекрасного спокойного простора, который сейчас расстилался вокруг нее и «Богини».
Девушка улыбнулась и потянулась всем телом, подняв руки к небу, на котором быстро разбегались облака, давая свободу золотистому солнечному сиянию нового дня, которое освещало восхитительный зеленый курортный берег с живописными пляжами и пальмами. В этот момент певице верилось, что мир прекрасен и необъятен, и что самые удивительные мечты могут сбыться, если того очень сильно захотеть. И прекрасный вид, вместе с теплом утренних лучей, согревал ей душу, настраивая Ларису думать только о хорошем. В такие моменты она представляла себя больше не Ивановой из русской глубинки, а именно некоей загадочной Лаурой из вот такого или подобного удивительного местечка под пальмами, где все проблемы решены, еда растет сама на деревьях, и хочется лишь петь все дни напролет, чтобы дарить радость своим слушателям. Конечно, она понимала, что жизнь и сценический образ – это совсем разные вещи. Но, она хотела бы жить так, чтобы слиться с этим своим сценическим образом. Но, к сожалению, такое пока не получалось.
И только на сцене, во время своих выступлений, Лариса ловила счастливые моменты, видя, как загораются глаза у людей, когда им нравятся те песни, которые поет она. А нравилось не все и не всегда. Потому она постепенно меняла репертуар, подстраиваясь под вкусы аудитории. Этим она отличалась от многих других исполнительниц, которые годами перепевают один и тот же шлягер. Лаура же старалась проявлять гибкость в подборе репертуара в зависимости от того, какие именно люди ее слушали. И вчерашний упрек, который кинула ей Вера, дочка владельца «Богини», царапнул Ларису за самое сердце.
Впрочем, великолепное утро приглушило и эту обиду. Увидев молодых моряков, отплывающих на катере от военного корабля, Лаура помахала им и даже послала воздушные поцелуи. А они в ответ махали руками ей, пока катер на отошел достаточно далеко. Она же думала в этот момент о том, что еще не встретила своего прекрасного принца, а была, в сущности, содержанкой Дворжецкого-старшего. И ей в тот момент захотелось покончить с такой неромантичной и даже, наверное, позорной ролью вечной любовницы женатого старика, чтобы обрести настоящую любовь с каким-нибудь обаятельным и привлекательным молодым человеком.
Глава 23
Голова после пробуждения у Френсиса Дрейка по-прежнему болела, но боль все-таки немного уменьшилась после сна, а тошнота уже почти не донимала. Лишь непривычная слабость во всем теле все еще не позволяла даже сесть. Как только он пытался сделать это, так сразу начиналось ужасное головокружение, заставляя всякий раз лечь обратно. Он заметил, что лежит под белым покровом абсолютно голый. Но, его порадовало, что все члены находились на месте. Да и чувствительность к рукам и ногам вернулась после контузии.
Следом за молодым лекарем, которого Френсис уже знал, к нему подошел какой-то лысоватый и полноватый мужчина с крупным носом над толстыми губами. Незнакомец был одет в черный сюртук необычного покроя, украшенный золотистыми полосками на плечах с выпуклыми пятиконечными звездами из золота посередине, а также с золотистыми штуковинами на отворотах воротника. На обшлагах рукавов имелись золотистые нашивки в виде трех отдельных полос, над которыми тоже были вышиты золотые звезды. Причем, те знаки, что красовались на отворотах воротника, формой напоминали корабельные якоря. А из-под сюртука выглядывала белая сорочка с воротничком необычной формы, заканчивающимся острыми углами, загнутыми вниз.
Судя по одежде, украшенной золотом, подобную которой Дрейк никогда раньше не видел, хотя повидал в своей жизни очень немало, этот человек явно имел благородное происхождение, а якоря, вполне возможно, указывали на его принадлежность к флоту. Вот только к какому? Этого Френсис не знал, но, само по себе наличие еще какого-то флота в океане, кроме английского, испанского, португальского, голландского или французского заинтриговало его.
Неизвестный переговорил на незнакомом языке с врачом, после чего уставился на Дрейка своими внимательными карими глазами. И глаза эти выражали неподдельный интерес.
– Может быть, вы есть капитан Френсис Дрейк? – спросил мужчина на английском с сильным акцентом, коверкая слова неправильным произношением и неверно строя фразы, но, тем не менее, вполне понятно.
– Да, сэр. Это я, – подтвердил Дрейк. Говорить он мог уже почти без усилий.
– О! Хорошо! Прекрасно, что вы есть живой! Вы быть мой лучший пленник! – воскликнул незнакомец, явно обрадовавшись.
– И кому же я обязан своим пленением? – спросил Дрейк.
– Меня зовут Яков Соловьев, капитан третьего звания, – отрекомендовался иностранец.
Дрейк не совсем понимал, почему звание у этого капитана, украшенного пятиконечными звездами, третье, но то, что перед ним тоже моряк – немного обнадеживало. Значит, по крайней мере, морские обычаи в отношении пленных англичан будут соблюдены. Вот только какие традиции на их флоте неизвестной принадлежности? Может, совсем не такие, как в родной Англии? И Френсис вновь задал вопрос:
– А не будете ли вы столь любезны, сэр, чтобы рассказать мне, какой из флотов представляете?
Ответ оказался совсем неожиданным для капера:
– Военно-морской флот Союза Советских Социалистических Республик.
* * *
Катер тарахтел мотором, потихоньку продвигаясь вдоль берега по спокойной воде. Рулевой Никита Прохоров уверенно держал штурвал. Молодые матросы на корме долго махали руками какой-то девушке в желтом, стоявшей на верхней палубе яхты и посылающей им воздушные поцелуи, а замполит Арсен Саркисян внимательно разглядывал берег в бинокль, сверяясь с картой. Вскоре, обогнув ближайший мыс мористее, они потеряли из виду яхту, эсминец и парусник, а через некоторое время снова подошли поближе к берегу.
Вдруг, заметив впереди что-то интересное, замполит приказал подойти к тому месту еще ближе. За узкой полоской песчаного пляжа из кустов под пальмами торчали предметы, напоминающие носы лодок. И, как только катер приблизился, оттуда, из-за этих кустов, начали выходить люди почти без одежды. Как на мужчинах, так и на женщинах имелось только что-то вроде юбок из высушенной травы, а их дети и вовсе ходили совсем голыми. Впрочем, температура воздуха в 28 градусов вполне способствовала отказу от одеяний.
Первым, конечно, в бинокль заприметил местных сам замполит. Но, вскоре их увидели и все остальные на катере.
– Ой, смотрите, там же самые настоящие папуасы на берегу! – показал пальцем один из матросов. И, следом за ним, на аборигенов уставились его товарищи.
А загорелые темноволосые туземцы, которых, по-видимому, разбудил звук катерного мотора, заметив незваных гостей со своей стороны, начали что-то кричать, стаскивая в воду лодки, похожие на долбленки, да еще и загружая в них копья, луки и камни. Оказавшись на воде, небольшая флотилия на веслах двинулась в сторону катера. Разумеется, катер они догнать не смогли бы при всем желании, но, замполит и не собирался убегать от них. Наоборот, он рассчитывал познакомиться с коренными жителями, чтобы расспросить их об американцах, которые подевались непонятно куда, поскольку никаких признаков цивилизации двадцатого века замполит так и не смог заметить, сколько ни смотрел в свой бинокль. Зато чем дальше, тем больше он убеждался, что береговая линия соответствует карте, которую ему вручил командир «Вызывающего».
* * *
Поняв, что против крепких молодых матросов с советского эсминца он совершенно бессилен и не может сопротивляться им физически, Борис Дворжецкий впал в депрессию. Его доставили на военный корабль, а там заперли в помещении, больше всего похожем даже не на каюту, а на кладовку в глубине корабля, в которой гудел воздух в вентиляционной трубе, но не имелось не только какого-нибудь окна, а и самых элементарных удобств. Правда, нашлось место на рундуке, где он мог, хотя бы, поспать, предоставленный самому себе. Тем более, что ему выдали какой-то убогий матрас, одеяло, прожженное сигаретами в нескольких местах, жесткую подушку и постельное белье, посеревшее от неоднократного кипячения. Впрочем, спать на этой холопской постели ему было мерзко. И ничего не оставалось, как протестовать, стуча в железную дверь. Внезапно она открылась, и при свете тусклых лампочек из коридора возникла рожа одного из матросов.
– Чего колотишь? Буйный, что ли? – спросил служивый.
– Мне надо в туалет! – выкрикнул Дворжецкий.
– Ну, пойдем. Только под конвоем, – произнес матрос-охранник, вооруженный автоматом, и повел Бориса по коридорам эсминца в ближайший гальюн.
Руки Борису никто не связывал, но напасть на своего конвоира Дворжецкий не решился, реально оценивая свои шансы и четко понимая, что одолеть такого здоровенного детину не смог бы даже безоружного. А, если представить, что он все-таки вырубил охранника и завладел оружием, то в недрах эсминца Борису все-равно ничего хорошего не светило. «Эх, жаль, что рядом нет Геннадия! Он что-нибудь обязательно бы придумал даже в таком положении! Давыдов всегда умел выходить из трудных ситуаций. А что теперь? Взял и переметнулся Гена к классовым врагам. Вот же предатель чертов! Да и хрен с ним! Сейчас бы отцу позвонить! Вот кто нашел бы управу на всю эту совковую матросню! Да отец бы весь их штаб на уши поднял!» – скакали мысли в голове у Бориса Дворжецкого. Но, впервые за много лет, он ясно понял, насколько сам беспомощен, ничтожен и жалок, оставшись без телохранителей, без связи и без денег. И от этого осознания ситуации он чувствовал себя сломленным и покорившимся судьбе.
* * *
Рано проснувшись от солнечных лучей и увидев, что «Богиня» бросила якорь в какой-то довольно живописной бухте возле зеленого острова, Вера настроилась на позитив, как учила ее личный психолог, и сказала мужу:
– Мишенька, не сердись за вчерашнее. Просто Борю арестовали, вот я и разволновалась за брата. А еще эти пираты, устроившие перестрелку с жертвами, да и матросня наша тупая с военного корабля, очень меня из себя вывели. Давай лучше прямо сейчас позавтракаем пораньше, да и покупаемся, пока никого нет. Теплый денек, похоже, будет, да и водичка в море, наверное, приятная. Вон, посмотри, какая красивая, голубенькая. Я там и пляжик песчаный под пальмочками приметила. Надо бы распорядиться, чтобы нас туда отвезли, да шезлонги в тенечке расставили.
Кардамонов внимательно посмотрел на нее, удивившись очередной перемене настроения супруги. Впрочем, взбалмошный характер своей половины Михаил давно уже воспринимал, как данность. Вот только, похоже, она не желала понимать реальную обстановку. Потому он так и сказал Вере:
– Ты не совсем адекватно воспринимаешь ситуацию, Веруня. Возможно, все это от стресса. Тут я не спорю. Но, пойми, что после того, как эти самые туповатые морячки, о которых ты упомянула, арестовали яхту, ты уже на ней ничем распоряжаться не можешь. Они сами распоряжаются теперь на «Богине», как хотят. Повсюду вооруженные караулы расставлены совсем не просто так.
– А для чего? Чтобы нам угрожать, что ли? Ну, так мы их не боимся. Что они нам сделать могут? Юридически нет никаких законных прав у них, чтобы яхту конфисковать. Я вечерком с Розенфельдом успела переговорить. Он сейчас жалобы уже составляет во все организации и иски в суды. А стрелять в нас никто не станет. Я вот вчера специально реакцию матроса того проверила, когда пощечину ему влепила и даже за автомат схватила. И что? А ничего, – проговорила Вера.
Но, ее супруг имел иное мнение:
– Они этими вооруженными постами свою полную власть над нами демонстрируют. И потому, чтобы, например, поехать на берег для того, чтобы просто полежать там на пляже, теперь нам надо спрашивать разрешение у командиров того самого эсминца, который тоже, считай, взял нас на абордаж.
– И чем тогда эти российские моряки отличаются от тех же пиратов? Они же, получается, самый настоящий беспредел нам устроили!
– Во-первых, они не российские моряки, а советские. Они даже не скрывают, что у них на эсминце сейчас 1957-й год. Во-вторых, на законы Российской Федерации им начихать, как я понимаю, – поправил жену Михаил.
– Знаешь, мне наплевать, какая там путаница с календарями в их тупых головах! Я этого так не оставлю. Немедленно позвоню отцу! Он на правительство выходы имеет. Это тебе не жук плюнул! Пусть спасает нас немедленно от этих мерзавцев! – возмутилась Вера.
Схватив с тумбочки свой золотой айфон, такой же, как и у ее брата, она набрала родительский номер. Но, связь до сих пор не восстановилась. И куда-либо дозвониться за пределами яхты не получалось, сколько Вера ни пыталась. Да и к интернету по-прежнему подсоединиться не выходило у нее ни с айфона, ни с планшета. А вот до Рашидова она дозвонилась с первого раза, сразу спросив его:
– Тимур, когда же уже починят связь и интернет?
– Специалисты работают, Вера Семеновна, – коротко ответил ей Рашидов.
– Ну, так поторопите их! – воскликнула Вера.
– Я вас уверяю, они делают все, что могут. Повреждения аппаратуры связи после шторма серьезные, – сказал помощник капитана.
– И сколько еще времени понадобится для ремонта? – спросила дочка владельца яхты.
– Сложно сказать, – отрезал Тимур.
– Так, скажите, хотя бы, где мы точно находимся? – поинтересовалась Дворжецкая-Кардамонова.
– Возле Марианских островов. Вы видите перед собой остров Тиниан.
– Что еще за Тиниан? Я даже не слышала такое название никогда, – удивилась Вера.
– Это третий по величине остров из гряды Марианских островов. Он относится к южной группе, имеет коралловое происхождение и, геологически, представляет из себя приподнятый тектоническими процессами атолл. Высшая точка – холм Кастио в высоту сто семьдесят метров. Площадь – сто один квадратный километр. Климат тропический, влажный. Юрисдикция США, – привел Рашидов краткую справку.
Удивленная Вера больше ни о чем не спросила помощника капитана. Кинув свой айфон обратно на тумбочку, она сказала мужу:
– Вот, представляешь, мы, оказывается, за ночь приплыли к Марианским островам!
Кардамонов высказался:
– Тебе не кажется, что в нашем положении есть весьма непонятные нюансы? Что-то явно случилось не только со временем, но и с пространством. Куда-то нас после шторма со свечением забросило. И пока даже непонятно, как именно. Вчера мы находились за тысячи километров от земли в середине океана. А тут – нате вам! Берег с пляжем прямо перед глазами. Как такое возможно, чтобы мы к Марианским островам подошли за одну ночь? Корабль – это тебе, Веруня, не самолет, чтобы такое расстояние за несколько часов преодолеть. Ясно только, что вместе с нами сюда же забросило старинный парусник с пиратами и эсминец с советскими моряками.
До Веры вдруг что-то начало доходить. Самодовольное выражение ее лица изменилось на задумчивое. Нахмурив лоб, она пробормотала:
– Так, что же получается, Мишенька, что мы попали, как в тех дурацких книжках? Неужели мы тоже теперь какие-то чокнутые попаданцы, а не нормальные люди?
* * *
Следом за Лаурой на верхнюю палубу выбралась и Софья, которая, оказывается, тоже рано проснулась.
– Хм, придется намазываться кремом от загара, – сказала она, поздоровавшись с Лаурой и оглядевшись по сторонам.
– Да, солнце уже начинает припекать, – кивнула Лариса, глядя вверх, где уже разбежались за горизонты почти все облака, оголив яркую небесную лазурь.
Лариса-Лаура не знала, о чем говорить с этой девицей, работающей эскортницей при банкире. Впрочем, Иванова понимала, что ее собственное положение содержанки Семена Дворжецкого было весьма сходным. И все равно, в душе она считала себя нравственно гораздо выше Софьи, хотя бы потому, что она сама продалась всего одному мужчине, а вот Софья продавалась многим, всем тем, кому прикажет ее работодатель из эскортного агентства.
– Красивый пейзаж! Я бы сейчас заинстаграммила селфи, да инет сдох, – поделилась эскортница с певицей, рассматривая бухту и берег.
– Не знаешь, где это мы? – спросила Лариса.
– Знаю. Я не поленилась, поднялась в рубку и спросила у Тимура. Там на меня злой дядька военный с усами прикрикнул спросонья. Представляешь, он там дремал, оказывается, прямо в кресле! А я его разбудила случайно. Так вот, Тимур сказал, что это Марианские острова. Однажды я здесь уже отдыхала с одним из своих бывших. Только не на Тиниане, а на соседнем Сайпане.
– И что там на Сайпане хорошего? – поинтересовалась Лаура.
