Текст книги "Полцарства за любовь"

Автор книги: Аурелия Хогарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

10

Надеть куртку на раненое плечо в салоне автомобиля было задачей не из простых, однако Остин с ней справился. Прежде чем покинуть «олдсмобиль», осмотрел себя. На правой туфле краснели подсыхающие капли крови, и он вытер их клочком ваты. Кажется, все. Ясное дело, куртка плохо сочетается с нынешней жарой, но по крайней мере никто не упадет в обморок при виде окровавленной рубашки и бинтов.

Когда Остин толкнул дверь магазинчика, где-то над головой звякнул колокольчик. В помещении работал кондиционер, и это было необычайно приятно.

За кассой сидела женщина средних лет, смотрела установленный в углу телевизор. Не отрываясь от него, ответила на приветствие Остина, а когда тот спросил, где у них находится минералка, махнула рукой направо.

По виднеющимся за стеклом холодильного шкафа бутылкам Остин лишь скользнул взглядом – ледяная вода жажду не утоляет. Взамен взял пластиковую бутылку с полки, сразу откупорил и припал губами к горлышку.

Вот оно, блаженство…

Он пил, пил и никак не мог остановиться. На некоторое время все окружающее будто перестало существовать. Потом постепенно начало возвращаться, но виделось уже совсем в другом свете – не таким мрачным, а совсем даже наоборот. В голове поплыли мысли о том, что какой бы дикой ни была ситуация, в которую Остин угодил, вышел он из нее победителем. А ведь был на волосок от гибели! Но все обошлось, и теперь можно поздравить себя с победой…

Сейчас куплю воды и поеду обратно в Даллас, подумал Остин. Только другой дорогой. Конечно, получится дольше, но лучше так, чем снова нарваться на неприятности.

Подхватив за ручку пластиковую емкость воды объемом в полтора галлона, Остин двинулся к кассе. В его бумажнике лежала кредитная карточка и немного наличности, так что проблем с расчетом возникнуть не должно было.

Поминутно поглядывая на экран телевизора, хозяйка магазинчика сосчитала стоимость покупок.

– Шесть пятнадцать и доллар двадцать пять за маленькую бутылку. С вас семь долларов сорок центов.

– Минутку. – Остин открыл бумажник.

В этот момент женщина произнесла:

– Банк в Далласе ограбили, слышали? Двое убитых, кошмар! Четвертый раз уже новости передают. И вроде их же банковский сотрудник постарался, менеджер какой-то…

Остин замер.

– Полиция от комментариев уклоняется, но репортеры кое-что раскопали, – продолжила хозяйка магазинчика. – Там ведь, в банке, полно народу работает, все всё видели, некоторые интервью дают. А вот, смотрите!

И Остин увидел…

Она купалась в лучах славы. Чуть жмурилась от яркого света переносного софита, но в то же время кокетливо улыбалась прямо в объектив телекамеры, поминутно поправляла неестественно белые локоны, трепетала ресницами и выпячивала лоснящиеся от жирной красной помады губы. Родинка на ее щеке выглядела не просто темной, а угольно-черной.

Линда Петерсон!

Интервью, скорее всего, обрезали, но и того, что осталось, было достаточно.

– А что, скрывать мне нечего, – говорила Линда. – Я там была и все видела, хотя нас заставили лечь на пол. Я полицейскому инспектору так и сказала: он организатор, никаких сомнений. Кто лучше него знает наши порядки! Сам все устроил и… – Тут ее, видимо, о чем-то спросили, потому что она уточнила: – Ну кто, наш старший менеджер, конечно. Все устроил, а сам вроде и ни при чем. Но я заметила, как он переглядывался с теми двумя, в масках. И потом, ведь он удрал с одним из грабителей! Сам деньги вынес! А еще строил из себя порядочного. Но я скрывать ничего не намерена! И бояться мне нечего! Я, Линда Петерсон, говорю вам: ограбление устроил наш старший менеджер!

В первое мгновение Остин не поверил собственным ушам, но уже в следующую минуту понял: послание Линды адресовано лично ему. Это месть за то, что он ее игнорировал.

И надо же было мне именно сегодня дать ей понять, что она меня не интересует! – с горечью подумал Остин.

В то же мгновение в его мозгу эхом прокатился другой женский голос, хрипловатый и резкий: «Остин Брикс… старший менеджер…». Перед внутренним взором, заслоняя экран телевизора, возникло лицо Нэнси, подружки мертвого теперь уже верзилы-налетчика.

Проклятье!

Стиснув зубы, Остин отвернулся от будто приклеившейся к телевизору взглядом хозяйки магазинчика, сунул левую руку под куртку и сорвал с нагрудного кармана рубашки карточку со своим именем. Положить карточку в карман куртки было делом секунды.

Затем он отсчитал и положил на прилавок восемь долларов.

Не глядя на него, хозяйка магазинчика приняла деньги, выдала сдачу и продолжила смотреть новости.

Остин снял с прилавка большую емкость, захватил недопитую бутылку, после чего двинулся к выходу, стараясь не спешить.

– Согласно нашим данным банк «Даллас-кредит» потерпел убыток на сумму двести семьдесят шесть тысяч долларов, – прозвучал за его спиной мужской голос. – Денежные пачки состоят из мелких купюр, что значительно облегчает их реализацию и затрудняет поимку преступников…

Остин вышел за дверь, сопровождаемый прощальным звоном колокольчика.

Снаружи никого не было. Он беспрепятственно подошел к «олдсмобилю», поставил на заднее сиденье большую бутыль, сел на водительское место и спокойно – во всяком случае, внешне – двинулся в путь. Сердце его бешено колотилось. Казалось, еще немного – и оно выскочит из груди.

Мили через четыре он вынужден был остановиться. В глазах темнело, все тело, несмотря на жару, покрылось холодной испариной.

Остин догадывался, что ранение имеет к его состоянию лишь частичное отношение, основную роль играет испытанное в магазинчике потрясение.

Действительно, всего несколько минут назад Остин считал себя потерпевшим и вдруг в мгновение ока превратился в преступника. Кто сумел бы остаться равнодушным к подобной перемене?

Разумеется, сам он знает, что ни в чем не виноват, но кто же этому поверит? Из-за лживых показаний Линды Петерсон все перевернулось с ног на голову. Остин оказался в положении едва ли не главного подозреваемого. И его наверняка объявили в розыск.

Если бы меня не мучила жажда, думал он, массируя пальцами висок, в котором от сильного напряжения будто гвоздь засел, и если бы в поисках воды я не поехал дальше, а сразу позвонил в банк, мне, конечно, ничего не сказали бы, даже виду не подали бы, что существует некий компрометирующий меня материал, но сразу выслали бы за мной группу захвата. И лишь благодаря чистой случайности я узнал, каково реальное положение вещей. Если бы в том магазинчике не работал телевизор, я сейчас уже звонил бы в банк.

Остин так и собирался поступить. Считал, что чем скорее сообщит о том, как развивались события после его вынужденного – под дулом пистолета – отъезда сначала из банка, а затем из города, тем будет лучше.

Он мрачно взглянул на чужую сумку. Она лежала на заднем сиденье, и ее распирало от множества упакованных банковским способом пачек долларов. Все больше мелкими купюрами, как справедливо заметил диктор программы новостей. Остин знал об этом – потому что сам бросал пачки в сумку.

Он закрыл глаза и тихо застонал. Ну почему все это происходит именно с ним?!

Конечно, еще не поздно позвонить в банк или в полицию. Рассказать, как все происходило на самом деле. Сообщить, что он не собирался похищать эти деньги.

Только кто же поверит?

Остин вновь посмотрел на проклятую сумку и даже зачем-то протянул к ней руку, но тут же отдернул. Ведь останутся отпечатки пальцев!

В следующую минуту с губ Остина слетел новый стон. Отпечатков и без того полно! На каждом дюйме ручки найдется отпечаток, на каждой пачке, на движке застежки-молнии, на самой сумке. И здесь в автомобиле тоже. Одна лужа крови на полу чего стоит…

Хотя…

Остин выпрямился под воздействием промелькнувшей в мозгу мысли: ведь этот автомобиль не имеет непосредственного отношения к ограблению банка. О его существовании вообще мало кто знает.

Неожиданно для себя самого Остин усмехнулся. Помимо собственного желания он действовал, как заправский гангстер: уехал с места преступления на одном автомобиле, потом пересел на другой и скрылся в неизвестном направлении. Ни одна живая душа не знает, где он в данный момент находится.

Наверное, настоящий преступник сказал бы, что Остину крупно повезло. И что он сам не понимает своего счастья. В самом деле – средство передвижения в виде никому не известного автомобиля есть, похищенные деньги есть, других претендентов на них нет, отсеялись по ходу дела. За исключением разве что Нэнси, чокнутой подружки укокошенного верзилы. Но она тоже вышла из игры.

Правда, существует два минуса: во-первых, ранение, а во-вторых, собственная физиономия. Рана может воспалиться, а портрет будет мелькать во всех средствах массовой информации.

С другой стороны, ранение легкое, а внешность поддается изменению. Та же Нэнси для того и переоделась в мужскую одежду, чтобы ее не узнали.

Да, наверняка именно так и рассуждал бы настоящий преступник, но Остин-то не настоящий. Вернее, вообще не преступник. Единственное его желание – каким-то образом выпутаться из кошмарной ситуации. Причем как можно скорее. И впредь с женщинами держать ухо востро, среди них попадаются мстительные стервы!

Вот и выходит, что единственное преимущество положения, в котором оказался Остин, это возможность выиграть время. Отдышаться. Прийти в себя. Посмотреть, как станет развиваться ситуация. И в конце концов найти решение проблемы.

Тут Остин вспомнил, что, оставив позади Даллас, грабители взяли курс на север, в Оклахому. Скорее всего, таков был изначальный замысел: переместиться в соседний штат, отсидеться там, а потом…

Неизвестно, что они планировали сделать потом, но идеей пересечения границы штата стоит воспользоваться. Я взял немного западнее, но это не страшно. Как только представится возможность, сверну на север. Только бы не остановила дорожная полиция.

Он мрачно покосился на кровавую лужу на полу. Если коп заглянет в автомобиль, можно подставлять руки, чтобы надели наручники. К счастью, покрытие пола не ковровое, кровь можно смыть.

С этой мыслью Остин завел двигатель и поехал вперед, куда глаза глядят.

Свою идею ему удалось осуществить возле показавшегося спустя некоторое время автоматизированного железнодорожного переезда. Там он заметил гидрант, около которого притормозил. Тряпки нашлись в багажнике. Замывать пол одной рукой было неудобно, но выбирать не приходилось. Вдобавок рукав чужой куртки при движениях давил на забинтованную рану, причиняя боль. Кроме того, Остин опасался, как бы кровь не проступила сквозь джинсовую ткань. Если это произойдет, он окажется в очень сложном положении. Хотя куда уж сложнее?

Пока Остин возился с тряпками, мимо проследовало несколько автомобилей, но никто не обращал на него внимания. Данное обстоятельство немного подняло ему настроение.

За переездом он взял курс на север.

В Грейсвилле, небольшом, вытянувшемся вдоль шоссе городке, Остин остановился возле магазинчика, где, если верить вывеске, продавалась готовая одежда. Но, зная, что его могут узнать, заходил туда уже совсем не так, как в магазинчик на автозаправке.

Телевизора в магазине не было, зато работало радио, откуда звучал голос Джо Кокера, певшего про городскую жару. Песенка называлась «Лето в городе» и как нельзя лучше соответствовала нынешним погодным условиям. Плохо было то, что по радио передавали новости и об ограблении банка в Далласе здесь тоже наверняка знали.

В этом магазине Остина ждало очередное разочарование. Выбрав рубашку – с растительным рисунком и широкими короткими рукавами, – он направился к продавцу, парню лет двадцати двух. Расплатиться решил с помощью кредитной карточки. Парень взял ее и рубашку и ушел к кассовому аппарату, но через минуту-другую вернулся.

– Простите, ваша карточка заблокирована. Возможно, есть другая?

Вот и все, промчалось в голове Остина. Мой счет заблокирован. Это означает только одно – меня объявили в розыск.

– Есть наличные, – растерянно пробормотал он. – Но… – ему вдруг показалось, что парень как-то уж очень пристально всматривается в него, – я передумал. Рубашка слишком пестрая, не в моем стиле. Простите.

Забрав кредитную карточку, Остин зашагал к выходу. И, пока шел, ему чудилось, что парень за его спиной лихорадочно набирает номер полиции. Он не удивился бы, если бы за дверью магазина его уже ждали.

Однако ничего подобного не случилось. Остин вышел на улицу и беспрепятственно сел в автомобиль. Затем двинулся с места, и никто ему не мешал.

Немного успокоился он лишь за пределами городка, хотя это слишком сильно сказано. Его еще долго не покидала тревога, и кровь молотом стучала в висках.

Итак, оправдались самые скверные предположения – его ищет полиция. Вероятно, все же поверили Линде. А если даже и нет, то, возможно, просто хотят проверить эту версию – так сказать, на всякий случай. Как бы то ни было, счет заблокирован, значит, остается лишь наличность в кошельке. А ее там не очень много.

Правда, еще есть сумка, битком набитая деньгами, но их тратить нельзя. Если использовать хоть одну купюру, это будет расценено как кража.

Хм, будет. Уже расценено!

Правда, так думают другие. Если же он сам начнет тратить не принадлежащие ему деньги, то поневоле вынужден будет признать себя вором.

От этой мысли ему становилось плохо. Он и без того чувствовал себя загнанным зверем, и, как любому, на кого ведется охота, ему требовалось убежище. Если он не проведет спокойно хотя бы несколько часов, то просто свихнется от напряжения.

Подгоняемый этой мыслью, Остин свернул с трассы и углубился в пологую лощинку. Здесь, скрывшись от посторонних глаз за зарослями акаций, он провел остаток дня. На ночь кое-как умостился на сиденьях и, несмотря на неудобство, проспал всю ночь. Ему действительно требовался отдых…

11

Разбудила его боль.

Проснувшись, он в первую минуту не понял, откуда взялись эти кошмарные ощущения. Поначалу решил было, что еще продолжается сон, но, слегка повернувшись, охнул от боли и мгновенно вернулся к реальности, после чего ему захотелось уснуть вновь.

К сожалению, теперь это уже было невозможно.

Боль Остин немного утихомирил, приняв две таблетки аспирина, который нашелся все в той же аптечке. Запивать его из горлышка большой пузатой емкости было неудобно, тем не менее Остин не сразу сообразил, что можно перелить часть воды в меньшую бутылку. Его мыслительные способности как будто сократились вдвое, голова была словно в тумане.

Едва ли не первой более или менее отчетливой мыслью Остина было – почему никто не звонит? Неужели он находится в зоне недосягаемости? Или его мобильники выключены? Нет, не может быть, чтобы оба сразу.

Однако исследование карманов показало, что он заблуждается относительно количества имевшихся в его распоряжении средств связи. То, что он считал вторым сотовым телефоном, на самом деле было бумажником. Который он, кстати, вчера вынимал как минимум дважды. Но в его мозгу будто произошел сдвиг, что и немудрено при сложившихся обстоятельствах.

Сначала у Остина был один сотовый телефон, но очень скоро он обзавелся вторым. Первый остался, Так сказать, общим, а номер второго знали далеко не все. Сейчас Остин вспомнил, что общий телефон остался на его рабочем столе, а второй находился при нем, в кармане брюк. Начальству банка и сотрудникам был известен общий номер. Этим и объяснялось, что личный телефон молчал.

Раздумывая над этим, Остин сам не заметил, как снова задремал – явно благодаря аспирину, который все-таки уменьшил боль в раненом плече.

Следующее пробуждение наступило в начале десятого, и, как ни странно, именно от трели мобильника. Остин как вынул его, так и оставил в ладони, с ним и уснул. И теперь уставился на него так, словно это был не телефон, а адская машинка.

Появившегося на дисплее номера он не знал, поэтому у него еще оставалась надежда, что кто-то попросту ошибся. С другой стороны, не ответив, он мог пропустить что-то важное.

В конце концов Остин нажал на кнопку, но не проронил ни звука. Молчал и слушал.

Как ни странно, голос звонящего показался ему знакомым. Вернее, звонящей. Потому что это была… Нэнси!

– Эй, только не отключайся! – произнесла она первым делом. – Слышишь, ты… э-э… Остин? Иначе стану звонить, пока у тебя мобильник не раскалится добела! Можешь молчать, если хочешь, но я знаю, что ты меня слышишь.

Минутку поразмыслив, Остин пришел к выводу, что ничем не рискует, ответив этой девице.

– Что тебе нужно? – Он не узнал собственного голоса. Так хрипло, отрывисто, раздраженно мог говорить только закоренелый преступник. – И как ты узнала этот номер? – Второе интересовало его даже больше, чем первое.

– А, все-таки откликнулся! – обрадовалась Нэнси. – Грубиян… Мог бы ради приличия поздороваться, спросить, как я себя чувствую, как моя нога и все такое.

– Не я прострелил тебе бедро, – сухо заметил Остин, машинально оглядываясь по сторонам. Вокруг по-прежнему не было ни души, с трассы тоже не доносилось ни звука. – Это сделал один из твоих дружков.

– Мразь! – зло бросила Нэнси.

Услышав это, Остин хотел было разъединиться, но в следующее мгновение выяснилось, что оскорбление адресовано не ему.

– Он не только мне бедро продырявил, он моего Лаки прикончил, ублюдок! А сам ногтя его не стоил. Бедняжка Лаки, он, наверное, до сих пор лежит там, на обочине. Когда я ехала обратно, видела его.

– Как ты выбралась? – Остин и не думал ничего спрашивать, само вырвалось. Просто оба они оказались в одинаковой ситуации – раненые, в безлюдной местности, без всякой помощи. Некоторым преимуществом Остина было то, что с места перестрелки он укатил на принадлежавшем Нэнси «олдсмобиле». Она же осталась без средств передвижения, так как скатившийся в овраг и врезавшийся в камни серый седан вряд ли годился для езды. Кроме того, в отличие от Остина Нэнси нельзя было привлекать к себе внимание – сам-то он в тот момент пребывал в счастливом неведении относительно того, что его тоже считают преступником.

– Как выбралась? – Чувствовалось, что Нэнси усмехается. – Никогда не догадаешься! Я не такая беспомощная, как может показаться. Сделала жгут, перетянула бедро полоской ткани от собственных джинсов, потом перевязала рану – и все!

Занималась почти тем же, что и я, мрачно подумал Остин.

– Хочешь, чтобы я поверил, что ты руками разорвала джинсы?

– Зачем? – ехидно хохотнула Нэнси. – Зачем рвать, если можно разрезать! Фред всегда таскал с собой нож, вот я этим и воспользовалась. С паршивой овцы хоть шерсти клок…

Нетрудно было догадался, что Фредом она называет водителя серого седана. Значит, кроме пистолета у него был еще и нож.

– Выходит, в Даллас возвращалась без штанов? – Остин сам удивлялся, почему разговаривает с этой девицей. Скорее всего, необходимость в общении, пусть даже таком странном, была продиктована текущими потрясениями.

В мобильнике вновь прошелестел хохоток.

– Нет, в штанах Фреда!

И охота же ей шутить, подумал Остин. Но затем понял, что в услышанной фразе нет ни малейшего намека на юмор.

– Это рубашка у него была испорчена, кровью залита, а штаны целехоньки, – продолжила Нэнси. – Оставалось только стянуть их с этой мрази и надеть на себя.

Неплохой ход, промелькнуло в голове Остина, вспомнившего, что Нэнси и без того была одета как мужчина, из-за чего он поначалу принял ее за парня. Так что у нее все сложилось неплохо.

– А к боли мне не привыкать. В детстве меня пьяный отчим чуть ли не каждый день ремнем воспитывал, а иногда и шваброй. Однажды ребро сломал, вот где боль была! Но если думаешь, что меня в больницу отвезли, то ошибаешься. Отчим матери запретил врача вызывать, сказал, ребро само срастется, заживет как на собаке. И срослось! Вместо обезболивающего папашка полстакана дешевого виски наливал. Так что простреленные мышцы – это мне тьфу! Дома антисептиком обработала, таблеток наглоталась, и будто ничего и не было.

Слушая Нэнси, Остин пришел к выводу, что у нее даже можно кое-чему поучиться. Если она бодрится, значит, и ему нечего раскисать.

Вот и первая польза от беседы, мрачно усмехнулся он.

– А ты спрашиваешь, как выбралась… – Похоже, у Нэнси тоже была потребность в общении, она говорила не переставая. – Когда немного оклемалась, выкарабкалась на шоссе, а там, не поверишь, всего минут через двадцать появился фургон. Такая, знаешь, здоровенная фура, на которой пиво возят. На ней я в Даллас и вернулась. Шофер слушал плеер и даже не спросил, как я очутилась на трассе. Вот так… Вечером я уже дома телевизор смотрела. – Нэнси на минутку умолкла, словно предоставляя Остину возможность что-то ответить. Он подобной любезностью не воспользовался, поэтому вновь заговорила она: – Спросишь, почему так подробно рассказываю… Так ведь ты теперь один в курсе всего. Лаки, дружка моего, Фред прикончил, потом я пристрелила его самого, Кидди еще раньше в банке пришили, так что только ты остался. Все знаешь, и баксы у тебя. Эх, жаль я промазала, когда в тебя стреляла. Если бы попала, денежки сейчас были бы при мне и зажила бы я как королева!

Остин замер. Промазала? Выходит, она не знает, что ранила его?

– Кстати, автомобиль мой тоже у тебя, – сердито добавила Нэнси. – Нехорошо получается: ты вроде в этом деле ни при чем, а в итоге все тебе досталось. Другие старались, а ты загреб!

– Уж прости, золотце, так получилось, – не удержался Остин. – Я не просил втягивать меня в ваши игры. А «олдсмобиль» твой – это компенсация за физический ущерб, который ты мне причинила.

– Физический… ущерб? Это как понимать? Слышишь, не строй из себя профессора, говори проще.

Остин скрипнул зубами. Он еще должен разжевывать!

– Ты меня ранила, поэтому не требуй своего автомобиля обратно. Это плата за… словом, за ранение. Ясно?

В ответ послышался торжествующий визг.

– Ух ты! Значит, я тебя задела! Блеск! – Потом в голосе Нэнси зазвучала тревога. – Только много себе не воображай, это еще не значит, что баксы тебе должны достаться. Думаешь, если тебя пулей царапнуло, ты теперь имеешь право на всю добычу? Да ты вообще никто! Деньги мои! Тебе придется их отдать, заруби это себе на носу!

Остин понял, что происходит: подобно многим людям, привыкшим судить по себе, Нэнси полагала, что он стремится присвоить свалившиеся с неба деньги. Ей даже в голову не приходит, что для него гораздо большее значение имеют другие ценности – репутация, положение в обществе, карьерный рост и тому подобное. И что ему вовсе не улыбается перспектива провести остаток жизни в бегах из-за двухсот семидесяти шести тысяч долларов.

– Отдам, не беспокойся, – буркнул он. – Только не тебе.

– А кому? – быстро спросила Нэнси. – Кому ты можешь их отдать, если все перестреляны, я одна осталась!

С запекшихся губ Остина слетел невольный вздох.

– В банк верну.

– В банк?! – взвизгнула Нэнси. – Да ты совсем дурак, что ли?! Кто возвращает деньги в. банк после ограбления? Не смеши меня! И потом я тебе не позволю, слышишь?

Остин машинально пожал плечами, но тут же, скривившись от острой боли, пожалел об этом.

– Слышишь?! – настойчиво повторила Нэнси.

– Да. – Он уже немного отдышался. – Интересно, как ты это сделаешь?

– Очень просто! Я ведь не зря сказала, что смотрела вчера вечером телевизор.

После этих слов Остин непроизвольно напрягся, поняв, что сейчас услышит что-то чертовски неприятное. Так оно и получилось.

– Сам понимаешь, мне интересно было, что рассказывают о нашем ограблении, особенно по местному каналу. И я видела, как эта ваша курица крашеная, Линда Петерсон обличала тебя, старший менеджер Остин Брикс! Она же мне и номерок твоего мобильника дала, хе-хе-хе…

Остин не поверил собственным ушам.

– Как?!

– А так, – усмехнулась Нэнси. – Говорю же, я не такая беспомощная, как многие думают. Сегодня прямо с утра позвонила в банк, назвалась следователем и попросила к телефону Линду Петерсон. Ну, ее и пригласили. И она за пять минут выложила мне все, что я хотела о тебе знать. – Она хихикнула. – Кстати, не скажешь, чем это ты ей так насолил?

– Еще кто кому насолил, – скрипнул зубами Остин.

– Ладно, не хочешь говорить, не надо. И без того мне почти все о тебе известно. Так что могу сдать тебя полиции в любой момент. Поведаю, как ты план налета на банк разрабатывал. Как настаивал, чтобы все тебе подчинялись. – Нэнси злорадно рассмеялась. – Ведь стоит только подбросить копам письмецо – и ты вовек не отмоешься! Только мне не это нужно.

– А что же?

– Деньги! За них я готова на все, так что лучше отдай по-хорошему. Тогда все останется между нами – и то, как ты выдавал банковские секреты, как подготавливал налет, и… Словом, все.

– Чушь! Ничего этого не было! – воскликнул Остин.

– Да. Но все считают, что ты замешан в ограблении, поэтому поверят любому моему вранью. – Немного помолчав, Нэнси добавила: – Ты ведь знаешь, что деньги мои и я все равно свое получу. Так что лучше отдай сам, по-хорошему, иначе я тебе такое устрою – мало не покажется.

Ну и нахалка! – промчалось в мозгу Остина.

– Сначала найди меня, – как можно спокойнее произнес он.

– Найду, не сомневайся. Из-под земли достану!

– Посмотрим.

– Посмотрим!

Именно в этот момент Остин внезапно вспомнил, что Линда в самом деле раза два звонила ему по этому самому номеру. Поздравляла с Рождеством и, кажется, с днем рождения. Когда же он спросил, как ей стал известен номер, она лишь рассмеялась. Позже, размышляя, Остин допустил, что у Линды вполне могло хватить наглости, пока он отсутствовал, зайти в его кабинет и проверить телефон – если, предположим, тот оказался на рабочем столе, а подобное время от времени случалось.

– Слышишь, давай по-хорошему, а? – совсем другим тоном произнесла вдруг Нэнси. – Номер мой ты теперь знаешь, так что звони, рассказывай, как у тебя дела. А надумаешь деньги вернуть, звони даже ночью. Я сразу примчусь. – После секундной паузы она спросила вкрадчиво: – Ты сейчас в Далласе?

Остин усмехнулся. Еще недоставало, чтобы он отчитывался перед девицей, которая в него стреляла!

– Разговор окончен, золотце. Больше не звони.

– Ах так? – прошипела Нэнси. – Ну, ты еще пожалеешь! Ты у меня еще…

Дальше Остин не услышал, потому что, нажав на кнопку, прервал разговор.

Из этой беседы он вынес следующее соображение: его дела даже хуже, чем он предполагал. Если Нэнси действительно подбросит в полицию письмо с сообщением, что он, Остин Брикс, является инициатором ограбления банка «Даллас-кредит», его начнут разыскивать с удвоенной силой. Ведь это будет уже второе, после показаний Линды Петерсон, косвенное свидетельство его участия в налете на банк. Значит, нужно поскорее убраться в соседний штат. Иначе он очутится за решеткой, так и не успев найти выход из своей кошмарной ситуации.

Прежде чем покинуть заросли акации и отправиться в путь, Остин умылся водой из большой бутыли – не хотел выглядеть заспанным. В его положении любая подозрительная или просто необычная деталь во внешности могла привести к самым пагубным последствиям.

Условную границу между штатами Остин спокойно пересек по мосту, соединявшему берега стремительной Ред-Ривер, и тут по какой-то злой иронии ему повстречался первый за последние сутки наряд дорожной полиции. На Остина внимания не обратили, но, пережив не самые приятные мгновения, он почти сразу за мостом съехал с шоссе и продолжил путь по бездорожью.

Солнце припекало. Вдобавок, как и вчера, Остина постоянно мучила жажда, поэтому вода в лежавшей на соседнем сиденье бутылке быстро кончилась. Пришлось остановиться, чтобы заново наполнить ту из большой бутыли. Но, когда Остин открыл заднюю дверцу, у него вырвался возглас досады: от тряски бутыль повалилась на бок и вода потихоньку вылилась, так как крышка, судя по всему, была завинчена неплотно. Осталось около пинты, не больше.

Остин провел ладонью по лицу. В довершение всех своих несчастий он остался без воды. Верно люди говорят: пришла беда – отворяй ворота.

Делать нечего, Остин перелил остатки влаги в меньшую бутылку, а большую в сердцах зашвырнул в самый центр растущей неподалеку колонии кактусов.

Однако уже минут через двадцать, катя в «олдсмобиле» по каменистой местности, он пожалел о безрассудном порыве. Не нужно было выбрасывать бутыль, она еще пригодилась бы, ведь в нее можно набрать воды.

С губ Остина слетел вздох. Вот очередное свидетельство того, что он еще не до конца осознал всю сложность своего положения. Впредь следует проявлять большую осмотрительность.

Примерно через час езды Остин неожиданно увидел узкую асфальтовую дорогу, которая пересекала ему путь. К этому времени последняя капля воды была выпита, но сейчас появилась надежда на пополнение запасов. Знать бы только, куда эта дорога ведет. Направо нужно ехать или налево?

Логика подсказывала, что если есть дорога, значит, она что-то соединяет, какие-то пункты, в которых живут люди. А у людей, как правило, есть вода. Так что в принципе все равно, куда ехать.

Пожалуй, поверну направо, подумал Остин, выезжая на асфальт. И в этот самый момент случилась новая неприятность: только он начал поворачивать баранку в избранном направлении, как двигатель чихнул, после чего наступила тишина. В следующее мгновение Остин осознал, что уже никуда не едет – автомобиль остановился.

Он и не мог двигаться – стрелка прибора, показывающего уровень бензина, стояла на нуле.

Странно, увидев это, Остин как-то даже не удивился. Он словно начал понемногу привыкать к тому, что в последнее время с ним случаются одни неприятности. Его жизнь вошла в темную полосу, которая, вместо того чтобы смениться светлой, превратилась в одно сплошное черное поле. Теперь к прочим неприятностям присоединился пресловутый закон подлости: горючее кончилось именно в тот момент, когда появилась надежда заполнить бак.

Но инертным Остин выглядел лишь внешне. В душе его кипел огонь возмущения, просто не было смысла показывать свое состояние, да и некому.

Горестно вздохнув, Остин устремил взгляд прямо перед собой и сидел так несколько минут. Ни о чем особенно не думал. За это время на дороге никто не появился – очевидно, пользовались ею нечасто. С одной стороны, для него это было хорошо, но с другой… Даже спросить, где находится ближайшая заправочная станция, не у кого.

Болезненная пульсация в раненом плече усилилась или же удрученный Остин стал более восприимчив к боли? Сам он над этим не задумывался. Просто вынул из кармана пластиковый флакон с аспирином, высыпал на ладонь две таблетки, посмотрел на них… и сбросил обратно: запивать нечем.

Что толку здесь сидеть? – проплыло в его голове. Может, на этой дороге до вечера никто не покажется. Нужно что-то предпринять.

Морщась от боли, он вышел из автомобиля, вытащил сумку и хлопнул дверцей.

И тут перед ним вновь замаячил вопрос, в какую сторону идти.