Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: Ася Пожарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Все хорошо, видишь я здесь, – он взял меня за руку. – Все хорошо, отставить слезы– я не заметила как на щеках появились мокрые дорожки.

– Я просто, просто, не готова. Пока что, – он обнимал меня, крепко прижимал к груди, и мне становилось так спокойно, безмятежно, здесь, рядом с ним. Все демоны убегали, когда рядом оказывался он.

– Пойдем, – прошло минут пять, я успокоилась, и шмыгая носом, держала его за руку. Мы коротко попрощались со всеми, и первые поехали домой. За окном был закат, красивое небо, ярко красное солнце. А я все еще здесь с ним, и кажется, начинаю привыкать, привязываться, забывать, почему я тут. Забывать кто он, кто я. Ну почему, он не может быть отвратительным? Злым? Снобом? Жлобом? Плохо пахнуть? Делать что либо, что будет меня отталкивать от него. Но никак не быть идеалом, который я рисовала в своей голове так много лет.

Глава 14

мы достигали предельных

температур,

пили до дна крепкий кофе и жгучий "Чивас".

…но ведь любовь задохнулась у нас во рту,

став поцелуем, которого

не случилось.

POV Анфиса

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда машина плавно остановилась около дома.

– Иди, я машину в гараж загоню, – Ян кивнул мне на дверь, не думаю, что в этом была необходимость, скорее всего, он дал мне пару минут прийти в себя.

За всю поездку домой, мы не проронили ни слова, я все еще слегка дрожала, и не могла собраться. Я всегда старалась быть сильной, не позволяла себя жалеть, редко плакала. И вот, Громов, как настоящий ураган, влетел в мою серую жизнь, и перевернул все с ног на голову. Я просто не привыкла позволять кому-то решать свои проблемы, заботится, подчинятся. Привыкла с детства оставаться стальной, холодной, чтобы кончики пальцев дрожали от прикосновений к моей коже. Мне было страшно дать слабину, пустить кого-то слишком близко к своим звездам, чтобы не нарушить баланс шаткого, внутреннего мира. Я оступалась уже, позволяла злым, тонким иглам, пронзать мое сознание, и ощущала как это, когда предательство пускается по венам, точно медленный яд. Больше такого не повторится.

По крайней мере, я так думала, пока на горизонте не появился он. Холоднее чем сталь, словно волны атлантического океана, в лазурной глади которых плещутся колючие осколки льда. Опасней чем склоны высоких гор, которые манят и пугают одновременно. Иногда мне кажется, что в его венах течет не кровь, а жидкий азот, прикоснись, и сразу замерзнешь до кончиков самых ресниц. Громову стоит только посмотреть на меня, чтобы сердце покрылось февральской изморозью, и замедлило темп, стараясь не выдать своего страха, но все чаще и чаще, при виде его хмурого профиля, сердце не мерзнет, а греется как от первых лучей солнца, после суровой зимы. Я стала находить в его серо-голубых глазах отголоски чего-то живого, смелого, человеческого. Его облик короля снежного утра, стал казаться более родным, теплым, менее пугающим, и таким обыденным. Он, безусловно, другой, но от этого становится еще интереснее. Что будет, если столкнется две стихии? Тягучие паутины лавы, горячее чем само солнце, столкнутся с крошкой мелкой платины, которую достали из самого сердца айсберга. Звезды внутри моих вен либо взорвутся, ибо засияют в десять раз ярче. Но разве эта игра стоит свеч? Я все еще слишком отчетливо помню боль от неба, которое внезапно рушится на плечи, заставляя свалится в пропасть, не ощущая пространства и времени. Сильнее всего на свете, мне не хочется, чтобы новое небо упало на плечи, задевая острыми снежинками, и раня длинными сосульками. Боюсь, второй раз я могу и не подняться.

– Покушаем? – Ян слишком неожиданно появился за спиной. Я до сих пор стояла в куртке, перебирая чудные мысли в голове, и утихомиривая дрожащие пальцы, что заходились тремором от самого полигона.

– Я не голодная, – сдернув с себя куртку Яна, что слишком ярко пахла январским утром, я быстро проскользнула по лестнице вверх, и залетела в комнату, не нарочно, громко хлопнув дверью. На экране мобильного светилась куча непрочитанных смс. Говорить ни с кем не хотелось. Стянув с себя кофту и джинсы, я запрыгнула в домашнюю одежду. Красные штаны в клеточку, и черная короткая футболка, пижама, мамин подарок на прошлый Новый Год. Пространство сузилось, страх его поглотил. Хотелось забиться в истерике, но я просто опустилась на край постели.

Рука потянулась к наушникам. Умостившись около окна, я слушала музыку, плакать не было сил, но настроение было паршивым. Большего всего на свете я боялась запутаться в себе. Всю жизнь, до дрожи идеалистка. Умница, отличница, активистка. Вот такая она Анфиса Белокрылова. Я привыкла покорять вершины, ставить себе цели, чтобы непременно добиваться желаемого. Но к несчастью, я уже не раз слетала с тех самых вершин. Теряла близких себе людей, собирала разбитое сердце по крохотным песчинкам.

Всем наплевать, как ты будешь выбираться из болота отчаянья, ты предоставлен сам себе. Наверное, благодаря всем этим людям я рано повзрослела, сняла свои розовые очки, я поняла, что кроме тебя, твоей семьи, ты никому, к черту, не сдался. Мне не нужны тусовки, вся эта пыль в глаза, я не собираюсь никому, ничего доказывать. Все те, кто говорил о моем ничтожестве, сейчас не могут выбраться из клоаки собственной лжи, и будь я человеком мстительным, то обязательно позлорадствовала бы, но я только тихо тешила внутри себя чувство справедливости.

Возможно, я тоже сейчас потеряна, немного запутана. Но я здесь, настоящая, без сотни масок в чемодане под столом. И я впервые в жизни, хочу пустить все на самотек. Я устала тянуть все на себе, пусть будет, как будет.

Flashback

Дождь громко барабанил по окнам, я держала в руках телефон, на дисплее которого было фото целующейся пары. Все как в лучшем Голливудском фильме. Лучшая подруга, парень. Видимо теперь бывшая подруга, бывший парень. Сознание мерно качалось на волнах спокойствия, только издалека ощущая приближение разрушающей бури. Так происходит, когда ты получаешь какую-то фатальную информацию, но мозг ее не успевает переварить. Хочется громко рассмеяться, или просто проигнорировать. Я не успеваю отдать отчет своих действий, когда пальцы набирают знакомый номер, с силой вжимая тонкие пальцы в дисплей мобильного.

– О, Анфиска, ты чего хотела? – ее голос был привычно безмятежным, казалось, что именно она никогда не причинит боль. От нее всегда пахло шоколадным мороженным, и веяло теплом. Не опыляющей июльской жарой, а таким, тонким дуновением апрельского, первого солнца. Я верила ей как самой себе, иногда мне казалось, что ее часть души, уже стала куском меня. Но оказалось, что это я оказалась ее частицей, на которую так удобно было поставить ноги, чтобы хорошенько оттолкнутся, как от батута.

– Ты дома? – интересно как давно они крутят шашни за моей спиной?

– Да, дома, завтра как обычно в восемь? – она шумела каким-то пакетом на фоне, телевизор транслировал музыкальный канал. Я была уверенна, что одновременно с этим она красит ногти, ультрамариновым, ее любимым, цветом, выбирает наряд на завтра, и громко перепирается с младшей сестрой. Меня всегда удивляла ее многозадачность, но в этот раз, она превзошла сама себя.

– Как давно Ань? – голос ледяной, как морозная буря, и синоптики не обещают потеплений.

– Что давно? Фань ты чего? – вот тебе и подруга с первых классов.

– Ань, не притворяйся дурой. Сколько вы с Максом вместе? – я срываюсь, слезы катятся по щекам, оставляя соленые дорожки, хотя мне кажется, что места, где капли срываются с ресниц, и падают на щеки, пронизывают тонкие иглы. Небо, постепенно, начинает рушится.

– Откуда? – она прекращает шуршать.

– Что откуда? Узнала? Спасибо добрым людям. А ты, сколько еще меня за идиотку хотела держать? Тебе в глаза мне смотреть не стыдно было? – мы знакомы больше двенадцати лет, учимся в одном университете, подружки не разлей вода, как же она могла?

– Я не виновата, что ты ничего не замечала, – больше я ничего слышать не хочу. Сбрасываю звонок, и набираю еще одного человека.

– Солнце, ты что-то хотела?

– Мы можем встретиться?

– Сейчас?

– Да, в парке возле моего дома, – на часах за полночь, но кого это волнует?

– Хорошо, – я сбрасываю кружку со стола, и она с грохотом разлетается на кучу осколков. Сбрасываю рамку с нашим общим фото. Ненавижу, как же я их ненавижу. Натягиваю джинсы, черную толстовку, плюю на верхнюю одежду, и пока мама не успела задать сотню вопросов, вылетаю на улицу. Дождь становится только сильнее, отображая мое состояние. Громкие раскаты громы, что обычно жутко меня пугают, только подначивают, на выброс адреналина. В голове мелькают все сложности, которые нам пришлось преодолеть вместе. Как же я ошибалась в этих людях.

– Ты чего без зонта? – он не успевает опомниться, когда я даю ему хорошую такую пощечину. Вкладываю в это жест всю боль, страх, отчаяние.

– Ты чего? – он держит рукой алеющую щеку.

– Удачи вам, – разворачиваюсь, быстро перебирая ногами, за стеклянной дымкой, толком не вижу дороги. Он кричит что-то в след. Но я точно знаю, что именно в этот момент, они для меня исчезают, окончательно. Больше не будет сцен, разговоров, слез, истерик. Стальные прутья, опускаются на мое сердце, строго настрого запрещаю вход туда, кому либо. Падать не страшно, страшно не подняться, а боль только закаляет.

Flashback end

– Ты чего здесь? – сердце, выпрыгивало из груди.

– Ян! – я дернулась. Он подкрался со спины, и дернул один наушник, заставляя воспоминания развеяться в прохладном воздухе.

– Душевные терзания? – он легко сел рядом. Его пепельные волосы разметались от сильного ветра, а глаза выглядят жутко уставшими. На нем все еще джинсы, и темный худи, что мерно натягивается, когда он напрягает руки. На щеках небольшая щетина, а костяшки рук сбиты, и я сама не понимаю, почему нахожу все это притягательным. Словно каждый шрам, и царапина на теле этого парня, как магнит притягивает меня к себе. Решетки, что стоят на сердце, жалобно поскрипывают, и просят подняться вверх. Но я запрещаю.

– Самокопание скорее, – Что же ты скрываешь Ян Громов? Парень со стальным нравом, ледяным характером, и мудрым взглядом.

– Фань, это нормально, что ты так себя повела. Я сам должен был догадаться, что тебе рано прикасаться к оружию, – он прикоснулся пальцами к переносице, на секунду прикрывая глаза, заставляя меня удивится длине его ресниц.

– Да… да, я просто еще не готова, – мысли о том, что произошло на полигоне уже давно рассеялись в воздухе. Куда больше меня волнует вопрос собственной реакции на него. Я сама не знаю, что от себя ожидать, когда его крепкое тело находится рядом. Секунда, и я хочу его придушить, вторая, хочу утонуть в его теплых объятиях. Из крайности в крайность.

– Давай спать, – он кивает на кровать, и первый поднимается на ноги, смотря на меня сверху вниз.

– Завтра дома? – взявшись за предложенную руку, я поднялась на ноги, постаравшись закрыть глаза, на то, что от нашего невинного прикосновения, в моем теле взорвалась электростанция, и прошибла током все тело, заземлившись где-то в ребрах. Спокойно, он обычный человек, с завышенной самооценкой, и саркастичным юмором, хватит его боготворить, Анфиса.

– Я еду по делам, но думаю, вернусь не поздно, – легко киваю. Мне вообще не должно быть дела до его досуга. Пускай хоть по рукам пойдет, мне это не интересно.

Забравшись в кровать, и накрывшись одеялом по самый нос, я улыбнулась Яну, чего он к счастью не заметил. Усмехнувшись, выключил свет, и его глаза блеснули в темноте, словно у демона. Может он меня заколдовал, и заставил думать о нем двадцать четыре на семь?

– Спокойной Ночи, Фаня, – он сказал это слишком тепло, я даже вздрогнула от его интонации, утонув в трехметровой волне нежности, что резко накрыла меня, не дав даже вдохнуть хоть каплю отрезвляющего воздуха.

– Спокойной Ночи, Ян.

POV Ян

Я минут пять наблюдал за ней, грустный взгляд куда-то вдаль, в ушах наушники, рядом от сообщений разрывается телефон. Вспоминая ее сегодняшнюю реакцию, хочется ударить самого себя, за ту глупость, которую совершил. Я же должен был предугадать. Где тот сносный стратег, когда он так сильно нужен?

Сейчас же, стоя за ее дверью, я улыбаюсь. Черт знает, что вызвало эту радость на моем лице, но порой кажется, что рядом с ней просто нельзя иначе. От нее исходит слишком много теплой энергии. Она словно солнце, что ходит по дому, заставляя улыбаться, и радоваться, не понимая чему. И все чаще, мне начинает хотеться, чтобы это солнце светило только мне. Это глупо, и опасно, но я ничего не могу с эти сделать. Инстинкты мне не подвластны.

Спускаюсь на первый этаж, и выхожу на улицу, прямо в футболке. В руках тлеет сигарета, если честно, то я достаточно часто балуюсь такими вещами, но все еще прячу табак от родителей, как прыщавый школьник.

Помню, как впервые мама застукала меня за этим делом. Я был уже точно не ребенком, наверно это был период протеста. Мама постоянно в работе, отец тоже, со мной постоянно какие-то няньки, домработницы. Когда стал постарше, появилась охрана. Но как только исполнилось восемнадцать, забил на всех. Родители подарили первую машину, зависал в клубах, борделях, каждый день новая девочка в постели, были и наркотики, сигареты. Родители бились в закрытые двери. Они меня упустили. Папа блокировал карточки, забирал машину, приставлял ко мне «надзирателей», все тщетно.

В очередную нашу ссору, я просто послал всех. На одном накопительном счету была приличная сумма, снял квартиру. Каким-то очередным вечером, сидя в своей обители, пришла гениальная идея, как окончательно, отвязаться от родительской «юбки». Так появился мой первый бизнес, клуб в самом центре города, с модным названием «Storm». Потом вплотную занялся альянсом, вот только теперь у меня был собственный источник дохода. Отец гордится, мама счастлива, что я вырос. В ближайшее время я планирую превратить один клуб, в сеть по всему городу, а может и стране.

Руки сами набирают родной номер.

– Алло, – этот голос всегда успокаивает, и греет, неважно насколько этот человек сейчас далеко.

– Привет, мам, – тихие шорохи на фоне.

– Ты чего так поздно, случилось чего? – взгляд скользит на часы, черт уже за одиннадцать.

– Прости, разбудил?

– Та, какое там, мама твоя вся в делах, не до сна мне, – как всегда допоздна копошится в документах. – Ты лучше скажи мне, кода я увижу своего ребенка? – я уже устал злиться, что в двадцать два года, она все еще называет меня ребенком.

– Ну, приеду я, приеду.

– Да? Может единственный сын, еще помнит, что у мамочки день рождения в пятницу? – конечно, я не помню.

– Ну, конечно помню, мам, – она знает, что я вру, но молчит.

– Тогда бери ребят, Нику, Анну Валерьевну, и жду вас в субботу на банкете, будут все, и ты не имеешь права не прийти, – не представляешь, мам, как это сейчас некстати.

– Да, я завтра поговорю с ними, – как же хочется отмотать время на недельку. Чтобы всего этого не случилось. Ситуация, что сложилась, кажется, слишком сюрреалистичной, будто кадры из турецкого сериала, в который я совершенно не планировал попасть

– Ну, давай Яни.

– Спокойной Ночи, мам.

– Спокойной Ночи, сынок.

Стою на крыльце еще минут десять, строчу сообщения. Перечитываю документы, которые мне присылает Артем, наш юрист.

Образование экономиста в жизни мне не мешает, наоборот, только приходится, кстати, наверное, именно за это я благодарен отцу. Из под палки, но университет я закончил. Папа принципиально не заплатил ни за одну мою сессию. Первый курс я нарочно прогуливал, приходил пьяный, срывал лекции, хотел, чтобы назло всем меня отчислили. Я-то хотел только хоккеем заниматься, чтобы все отвалили и дали спокойно выдохнуть. Когда моя ледяная мечта, от которой пахло потом, кровью, и канадским дубом, разлетелась на сотню осколков, у меня просто не было выбора. А потом втянулся, стал одним из лучших в группе. И вот сейчас, мое образование играет не последнюю роль, в нашем деле.

Кому: Маша Администратор

Готовь завтра отчет за два месяца. На 10, чтобы все были на месте. Распоясались вы у меня.

Чистейшая правда, альянс сейчас набрал оборотов, и времени на любимое дело остается очень мало. И пока я закрываю глаза на некоторые оплошности, какой-то умник, решил толкать наркоту прямо в зале. К счастью преданных работников у меня больше, и провинится передо мной, никто не хочет. Злой Ян Николаевич, не нравится никому. Ох, и выгребут у меня завтра все. Наш молодой бизнесмен попрощается с работой, и возможностью работать на огромном количество престижных вакансий, уж, об этом я позабочусь. А вот остальные получат профилактический нагоняй.

От кого: Маша Администратор

Ок. Готовить валерьяночку?

Мария Валерьевна одна из немногих работниц, чей интерес ко мне был сугубо рабочим. Насколько я знаю, она была свободна, и отсутствие ее внимания в свою сторону, сначала раздражало, а потом я понял насколько же шикарно, иметь профессионального работника под рукой, который не пытается залезть к тебе в штаны.

Кому: Маша Администратор

Двойную дозу.

Взгляд касается переписки с ребятами. Наш групповой чат, подозрительно молчит, и мне приходится первому написать в группу, в которой нет девочек.

Кому: ООП

Завтра в два собрание.

От кого: Фил

Ок.

От кого: Ник.

Ок, если доживу.

От кого: Пират

Окей

От кого: Вамп.

Окей. У нас кажется небольшая проблемка.

Только этого сейчас не хватало, я возвращаюсь в дом. Вамп, сегодня ничего рассказывать не будет, и я, забив на все, валюсь спать.

Глава 15

Улыбаюсь, а сердце плачет

в одинокие вечера.

Я люблю тебя.

Это значит —

я желаю тебе добра.

(В.Тушнова)

POV Ян

Утро не может быть добрым, особенно когда ты опаздываешь. На часах половина девятого, ехать минут сорок, а я только открыл глаза. Впрочем, начальник не опаздывает, а задерживается.

Быстро шурую в душ, паралельно строчу смс Маше. Натягиваю черные джинсы, черную рубашку, часы, провожу ладонью по густым волосам, черт, как они еще не выпали от такого количества краски. Изначально, это была инициатива Ники, которая увидела такое окрашивание на каком-то своем знакомом. Я отказывался, как мог, а потом продул ей в споре, пришлось выполнять. Со временем привык, мне даже понравилось, и на потеху Вероники, я стал поддерживать этот чудо-цвет на своей голове.

Через пять минут стою около автомобиля, спешно выкуривая сигарету, и потирая руки, друг о друга. За ночь на улице выпало огромное количество снега, из-за чего разгонятся на трасе, особо не получится, я любитель скорости, но здравого смысла во мне больше. Открываю дверцу черного автомобиль, на котором увидел Анфису впервые.

Flashback

Сегодня состоялось ежемесячное собрание альянсов. Место, где проходило мероприятие, всегда было разным, и точные координаты, как правило, давались за час или два до встречи, чтобы исключить возможность создания чрезвычайной ситуации. В этот раз все пошло не по плану. Прямо после окончания конференции, на парковке началась перестрелка. Оружие проносить на территорию собрания строго запрещено, но это мало кого волновало, и все, всегда в целях собственной безопасности, страховали себя каким-то хиленьким огнестрелом. Неизвестным мне чудом, всем кроме меня удалось ускользнуть. Либо это была нелепая случайность, либо акция была для одного человека – меня.

Глянув в зеркало, я понял, что «хвост» который увязался за мной пронесся рядом, не свернув во двор. Отвлекшись на разглядывания обстановки в зеркалах заднего вида, прямо под колеса вылетела какая-то рыжая идиотка. На мне все еще был бронник, который я небрежно стянул, бросив на заднее сиденье. Голова была забита всем происходящим, а уровень злости поднялся до запредельной отметки. Хлопнув громко дверкой, моя самоубийца, наконец, отмерла. Это маленькое недоразумение, скрестив руки на груди, точь-в-точь, скопировав меня, пыталась мне еще и дерзить. Я понимал, что где-то в этом районе, за мной гоняются, нежеланные гости, и не планировал здесь особо задерживаться, но отказать себе в удовольствие усмирить мелкую выскочку, не мог. Она так сильно вздернула нос, что выглядело не угрожающе, как ей казалось, а смешно. Ее хрупкие пальцы дрожали, а ноги весело скользили по тонкому льду на асфальте, что образовался от минусовой температуры ночью.

– Оставь этот пафос для других мальчиком, – эта фраза, слетевшая с ее упрямых губ, звучала невероятно колко.

Я знал себе цену, и никогда не стеснялся этого. Знал, что нравлюсь большинству девушек, знал, что во мне видят опасность парни, и нагло этим пользовался. Но когда в этих сердитых глазах, что очень необычно выглядели с ее дрожащим телом, не мелькнула даже капля скупого восхищения, я не на шутку разозлился. Ну же бойся меня, дрожи, либо соблазняй меня, ведь так обычно делают девушки, которые видят меня рядом. Если они и дрожат, то совершенно по другому поводу.

Этот колючий взгляд, и упрямо поджатые губы, не выходили из моей головы весь вечер. Я все заставлял себя отвлечься, на симпатичную брюнетку, что пришла утолить мою злость, но в голове были только эти рыжие волосы.

Flashback end

Я усмехнулся, вспомнив, как она смотрит на меня сейчас. Все еще без обожания, иногда, мне даже кажется, что с насмешкой, но в те редкие моменты нашего сплочения, в ее глазах мелькает, еще не разгаданная мной эмоция. Там, внутри Белокрыловой, плещется огромный, горячий океан. Этой девочке впору перечить любому, даже мне, и речи о послушание даже идти не может. Но почему, эта идиотская черта, что всегда раздражала меня во всех, так манит меня в ней?

Забравшись в свои размышления, я и не заметил, как подъехал к своему клубу. С опозданием на двадцать минут я все-таки стоял у заснеженного крыльца своего «ребенка».

– Доброе утро, Ян Николаевич, – снизу, возле бара меня встречает свежая Маша, по ней и не скажешь, что она только закончила ночную смену.

– Привет Мария Валерьевна, все в сборе? – вопрос риторический, я знаю, что меня никто бы не смог бы ослушаться.

– А как иначе? – на моей сотруднице как обычно, строгая юбка, идеально кипельно белая блуза, волосы, убранные в длинный хвост, на ногах высокие шпильки, но она настолько маленького роста, что все еще задирает голову, чтобы глянуть мне в глаза. Когда она пришла на собеседование, мне захотелось рассмеяться. Крошечная девчушка, с огромными карими глазами, и взглядом олененка, уверяла, что сможет руководить. Первым желанием было просто ее развернуть, и попросить не тратить мое время. Но опустив глаза в ее резюме, я изумленно поднял брови. Послужной список из семи ресторанов, в ее то возрасте, крайне меня удивил. Она наизусть перечислила все наше барное меню, отлично показала себя в выдуманной, стрессовой ситуации, и закрепила результат своим командирским, строевым голосом, так, что сомнений не осталось. К тому же, она была абсолютно безразличной в мою сторону, она единожды сказала, что на работе не желает иметь никаких отношений, и по сей день выполняла данную заповедь, хотя к ней подкатывали многие, даже я в свое время. Ледяная женщина.

– Как сегодня отработали? – она пожимает плечами, что означает хорошо.

– Твое присутствие там не обязательно, ищи на вечер нового бармена, – я размял пальцы, на, что Маша закатила глаза и, развернувшись, ушла, оставляя облако сладкого парфюма после себя.

– Доброе утро, – мой голос значительно похолодел. Я презрительно обвел взглядом всех присутствующих. В кабинете было десять потенциальных преступников, и хоть я уже знал, кто тот самый нарушитель порядка, все равно провел в голове анализ.

Арсений, охранник, бывший телохранитель, с огромными грустными глазами, и крепкой мускулатурой. Дома жена, двое детей, сорванцов, которые однажды были здесь, и перевернули весь клуб с ног на голову. Серьезно, у меня от этих двух мелких засранцев, на голове волосы стояли дыбом. Учитывая, то, что я имею дело с людьми и пострашнее, когда на горизонте появляются данные объекты безумства, я сматываю удочки и, распрощавшись, валю нафиг. Этот мужчина с ангельским терпением, достаточно, принципиальный, но добрый. В клуб пускает строго по правилам, с работой справляется на десять из десяти. Оправдать.

Виталий, охранник номер два, бывший участник нелегальных боев. Женат, детей нету. Работает по строгой схеме. Пьяных – выводить. Потерянных дамочек – выводить, садить в такси. Буйные компании – выводить, но особо не выделываться. Поскольку он в прошлом спортсмен, то я уверен, что он не жалует всякие наркотические вещества. Оправдать.

Аня, студентка, наша официантка, работает на еще одной работе, в данный момент, почти дрыхнет на диване прямо в моем кабинете. Ей бы, конечно, лишние деньги не помешали, но учитывая, ее просто невозможный характер, и полное отсутствие стыда и совести, то ею вряд ли заинтересовались бы люди из данной сферы. Оправдать и разбудить.

Оксана Григорьевна, наша посудомойщица, тут точно нет, она в зал даже не выходит. Оправдать

Иван Владимирович, наш шеф-повар, он у нас слегка больной на голову своей кухней. Его вряд ли бы завлекли похожего рода развлечения. Его в принципе, ничего кроме нового рецептика кальмаров, ничего не интересует. Оправдать

Олег и Андрей, помощники нашего шефа, пареньки еще совсем зеленые, до жути боятся меня, и потерять работу, исходя из этого. Оправдать.

Соня, еще одна официантка, выглядит она, если честно, ну точно ни как человек, который работает с такого рода товаром. Ее идеально белые волосы, длинные ресницы, наивный взгляд. Она даже пьяных мужиков не посылает, когда те к ней пристают, только хмурит брови, и тихонько возмуается. Однажды я стал свидетелем такой сцены, когда двое пьяных в щи парнишы, хватали ее за филейные части, а ее тонкие руки только аккуратно их отодвигали. Аня бы уже давно зарядила в нос, и не постеснялась, а эта дрожала, и даже на помощь не звала. Пришлось вмешаться, да так, что этих субьектов не в участок, по моему требованию повезли, а в больницу. С тех пор, конкретно ее, я в индивидуальном порядке оснастил перцовым баллончиком, и приказал охране пристально за ней следить. Оправдать.

Вот мы подобрались, и к самому сладенькому.

Леша и Миша, два наших бармена и один из них, с вероятностью в сто процентов, толкает в моем клубе наркоту. А вот кто, сейчас мы попробуем догадаться.

– Ян…Николаевич, вы скоро раздуплитесь? Я домой хочу, – неугомонная Аня, нервно дернула рукой, в мою сторону, и заправила прядь каштановых волос за ухо. Ее отвратительный характер, вперемешку с модельной внешностью, создавали умопомрачительный эффект. Сколько же сердце она разбила, а про морды я вообще молчу. Регулярно, узнаю, что эта дамочка опрокинула на кого-то графин водки, или приложилась подносом, к особо досаждающим гостям. Но большую часть, что душой кривить, она работала на износ. Все закрытые вечеринки, праздники, концерты, что иногда давали у меня в клубе, совсем себя не щадя, и только за это я ее ценил и уважал, хотя и наказывал регулярно.

– Никифорова, ты с выражениями поосторожней, а то отправишься домой на постоянной основе, – я столько раз ей это говорил, угрожал увольнением, но сказать, что ей наплевать, ничего не сказать. Этот нрав не победить.

– Вы просто сегодня подозрительно молчаливый. Случилось чего? – для уставшего человека, она больно разговорчива.

– Случилось, случилось. И раз такая смелая начнем с тебя. Второе ноября, Никифорова Анна. Разозлилась на пьяного посетителя, кой разлил на нее коктейль «Кровавая Мэри». На слова посетителя: «Простите, я не хотел», опрокинула поднос, который был полон напитков, с комментарием: «Бог простит». Ваше оправдание? – сижу, хмурюсь, а сам думаю, как бы не рассмеяться. Она знает, что останется безнаказанной, ведь просто так она не устраивает концертов, только когда задевают ее тонкую душевную организацию, или филейные части ее тела, и самое главное, что об этом знаю я. Но разбавлять наши редкие собрания ее выкрутасами, просто одно наслаждение.

– Там все по факту, – она откидывает за плечо прядь волос, в глазах транслируется сухая уверенность в своем поступке.

– Анна, чтобы я это видел в последний раз, – она мне напоминает сестру Анфисы, Соню.

– О, всемогущий, смилуйтесь! Стар, скорбен, убог, увечен, раб ваш неблагодарный. Исправлюсь, после сего владыка смилуется, и поднимет зарплату. Челом бью, – она картинно откланявшись вышла за дверь. Боже, за, что мне этот Ералаш? Мне цирка и дома, в последнее время хватает.

– Ладно, она, но вы, Виталий и Арсений… Что за причина в отказе прохода в клуб, цитирую: «Притон для педиков, в двухстах метрах на северо-запад, вам туда»? – они переглядываются и, хохотнув, потирают лбы.

– По тридцать лет людям, а они никак натешиться не могут… – они, снова хохотнув, пошли к двери. Не смотря на мое, достаточно мягкое отношение к их выходкам, уважения ко мне у них присутствует. Я держу всех в ежовых рукавицах, но устраивать сцен самоутверждения за счет их мелких проделок не собираюсь. Все прекрасно знают, накосячат по-черному – ответят. Без всяких показательных выступлений, так как это уже бывало, и будет сегодня.

– Олег, Андрей, Соня, у вас все гладко, можете идти домой, – я еще раз глянул на листик с поплывшими строчками, нацарапанные кривым подчерком, на котором были все замечания от Маши.

– Миша и Леша, – вот мы подобрались к самому сладенькому. – Скажите мне ребята, о чем вам говорит статья 228 УК РФ? – Леша почесал затылок, Миша пожал плечами.

– Молчите? Тогда я вам напомню. Статья 228 УК РФ. Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные приобретение, хранение, перевозка растений, содержащих наркотические средства. Так понятней стало? – Миша поднапрягся, Леша все еще чешет затылок.

– Чего молчим?! – я ударил кулаком по столу. – Если тот, кто делал, что делал, сейчас признается, я, возможно, смягчу предстоящее наказание.

– Ну, я, – Миша смотрит вызывающе. Призыв к действию? Не с тем тягаешься уважаемый, ох не с тем.

– Леша, свободен.

– Ты, – я подошел ближе. – И как? Хорошо пошло? – четкий удар под дых

– Нормально, – он, согнувшись, закашлял.

– А теперь внимательно слушай, три варианта развития событий. Повторяю, внимательно, – игры закончились. Наркота в моем клубе под строгим запретом, я таким не балуюсь, и позволять такой саботаж под свои носом, не намерен. – Первый, ты тихо сваливаешь из клуба, а потом из города, больше никогда не попадаешься мне на глаза, и я, притворившись склеротиком, забываю обо всем. Второй, ты рассказываешь то, чего рассказывать не нужно левым людям, или делаешь любые действия, которые мне могут прийтись не по вкусу. Как итог, мы получаем хорошего парня Мишку, частями, на свалке, а дело, быстро закрывается, ведь всплывает, что Мишка то, наркоманом был. Какая досада. Третий, Мишка еще раз появляется у меня на глазах, после чего я беру интересные кадры с камер наблюдения, веселых свидетелей, и иду в отделение полиции, где поверь, Яна Николаевича любят и уважают, – я коротко усмехаюсь. – Ну что? Надеюсь, время на подумать не нужно?