Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: Ася Пожарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Руки, и голова, – тихо, практически не слышно, мяукает Анфиса.

– Так. Сейчас я посмотрю, как там твоя рука, заклею колени и голову. Потом капельницу поставлю, часика на полтора. Громов, будешь следить, чтобы не попал воздух. Ты парень уже стрелянный, знаешь, что к чему, – я, хмуро кивая, предельно внимательно наблюдая за тем, как тонкие пальцы Белокрыловой сжимаются, от болезненных прикосновение ваты к ее ранкам.

– Этот еще и добьет, – в коротком перерыве между обработкой ссадин, Анфиса, не упускает шанс бросить шпильку в мою сторону.

Минут через двадцать я выхожу с доком на улицу, и клятвенно обещаю внимательно смотреть за Фаней. Он предупреждает, что она уснет совсем скоро, и ее не нужно тревожить. Сотрясение вещь тонкая, и мы не знаем, умудрилась она его заработать, или отделалась только легким испугом.

– Громов, я опять тебе повторяю, найди с ней общий язык иначе, такими темпами, она себя напрочь искалечит, – я снова свожу брови к переносице.

– Я что ли виноват, что у нее с головой нелады?

– Ты, не ты, Ян, а пока живете вместе придется мириться. Своди ее погулять, подружку ее привези, короче расположи ее к себе…

– Одним словом, стань каблуком?

– Дебил. Я ему на человеческом, он мне на тупом. По-твоему, каблук, это тот рядом с которым женщина расцветает? Тот рядом, с которым она здорова, счастлива, и защищена? Ты полный придурок Громов, если не видишь какое сокровище, свалилось тебе под нос. Юная, смелая. Дерзкая, умная, разве большего модно хотеть?

– Хочу, чтобы она была адекватная.

– Приручи ее, и она станет любой, какой ты пожелаешь, – сообщив доку, что в нем слишком много пафоса, я замираю у входной двери, чтобы выкурить очередную сигарету и, собрав мысли, которые мелким бисером рассыпались в голове, в единое целое, вхожу в дом. Анфиса все там же. Из-под пледа торчит край ее белого носка, а по левую сторону стоит небольшая капельница. Ее волосы разметались на подушке, но глаза открыты, она гипнотизирует ними потолок.

– Ну что? Дальше будем враждовать? – я опираюсь на дверной косяк, и сканирую ее взглядом. Хорошо, если нужно наступить себе на горло, и пожалеть ее, а не прикончить за сегодняшнюю выходку, я очень постараюсь так и сделать.

– А надо? Ты еще недостаточно понял, что ты мне отвратителен? – спокойно, только спокойно.

– Анфиса, тебе не пять лет, мы оказались в ситуации, из которой нету выхода, который нравится нам обоим, поэтому мы будем икать компромисс, нравится тебе это или нет, – я сажусь на диван, пользуясь ее беспомощностью, кладу ее голову себе на колени, и поправляю тонкий плед на ее плечах.

– Тебя укусил адекватный человек? Долго будет действовать яд? – она не сопротивляется, но я чувствую, что ее тело очень напряжено, а грудь вздымается чаще. Боится моего присутствия, или боится своей реакции на мое присутствие?

– Вроде того, но лучше бы адекватный человек укусил тебя, иначе, боюсь, до конца недели не доживешь, утопишься в суповой тарелке, – я жду ответной колкости, но она только коротко хихикает, и прикрывает глаза, лекарство начало действовать.

– Иногда ты немного менее отвратительный, чем всегда.

– Сочту за комплимент, – улыбаюсь, и как-то машинально запускаю пальцы в ее волосы.

– У тебя какое-то искаженное понятие комплиментов, – она зевает, и уже минут через десять сладко засыпает на моих коленях. Я ответственно дожидаюсь, окончания жидкости в емкости для капельницы, и осторожно вынимаю катетер из сгиба локтя Анфисы. Она морщится, но не просыпается. Борюсь с желание остаться внизу, и не подниматься спать на второй этаж, но смешная физиономия Анфисы меня останавливает, и, откинувшись на спинку дивана, я засыпаю рядом с этой сумасшедшей. Надеюсь, проблемы с психикой не передаются воздушно капельным путем, иначе равновесие солнечной системы окончательно нарушится. Земля не выдержит больше одного такого шизанутого экземпляра, как Белокрылова.

Открываю глаза, только потому, что все тело затекло, на моих коленях все еще покоится рыжая голова. Аккуратно передвинув ее на диван, я встаю. Сегодня у меня входной, и нету никакого желания что-то делать. Лениво включаю телефон. 6:45, еще можно спать и спать. Телефон сразу замигал кучей сообщений.

От кого: Глеб

Ника бухает где-то с одногрупниками. Я еду к ней, и отправляю охрану домой.

Проведя ладонью по лицу, я снова задумываюсь о словах дока. Как же с тобой налаживать контакт, дикая кошка? И как скоро ты станешь ручной?

Подумав пару минут, я рассылаю сообщения друзьям, с предложение после обеда пойти в кино, и с чувством выполненного долга, зеваю. Подхватив на руки рыжую чудачку, я отнес ее в спальню. Что-то я последнее время зачастил носить ее на руках. И зачастил считать ее милой и забавной, черт, еще чуть-чуть, и я стану обыкновенной размазней. Но сил о чем-то долго думать, нет, поэтому завалившись к себе в комнату, я сразу вырубился.

В следующий раз мне пришлось проснуться от неимоверного грохота на кухне. Не сразу сообразив, что происходит, я секунды две, просто втыкал в потолок, а потом резко вспомнил какая проблемная девчушка у меня в гостях, и не менее резко подскочил с теплых простыней. Картина маслом. Фаня, и куча разбитой посуды вокруг.

– Прости, я хотела,…Прости, – она хватала ртом воздух, и тяжело дышала. Вокруг нее была куча разбитого стекла, а она методично хваталась за больную руку, и снова отпускала ее.

– Не переживай, я пока могу позволить себе новую посуду, – за секунду усадив ее на столешницу, чтобы не порезалась, я присел собирать осколки.

– Давай я помогу, – но она быстро вернулась на пол. – Ой! – и сразу же порезалась. Ладно, признаю, эта девчонка заставила меня поверить высшие силы, и порчу, которую явно наложили на нее еще в далеком детстве. Ну не может, она адекватно прожить хотя бы день, просто не может.

– Ну, что там? – сажаю ее обратно на стол, и вижу как по белому носку, растекается красное пятно.

– Кажется, порезалась, – снимает носочек.

– Жди здесь, сейчас приду, – тащу аптечку, из своей комнаты, но пока этот аварийный феномен находится в моем доме, мне лучше завести пару-тройку запасных. Аккуратно промываю рану, и клею пластырь. Запрещаю ей вставать, пока не убеждаюсь, что все стекло убрано.

– Ну как? – она только закончила готовить блины, и поставила их передо мной. Стоит признать готовит она сносно.

– Что за приступ невиданного дружелюбия, – запихиваю в себя уже третий блинчик, жадно запивая чаем.

– Решила, что в твоих словах есть немного правды, – она хмурится, и опускает глаза в тарелку.

– Больше никаких прыжков в окна? – я ухмыляюсь и машинально пробегаюсь взглядом по ее фигуре.

– Типа того, – она кивает, и проводит кончиком пальцев по бежевому пластырю над бровью.

– Белый флаг поднимаешь.

– Флага нету, могу белым лифчиком помахать, подойдет? – она снова вспыхивает, и хмурится.

– Давай, – я царственно взмахиваю рукой, и откидываюсь на спинку стула, когда в меня летит небольшое, кухонное полотенце, и я громко смеюсь.

– Кстати, есть предложение, вечером сходить в кино. Будут все, даже Тая, – я вижу, как загораются ее глаза, и она чуть ли не выкрикивает положительный ответ. – Тогда будь готова к четырем, – взгляд перекочевывает на часы, полвторого.

– Договорились, – она быстренько сгребает посуду, и почти начинает ее мыть.

– Нее, давай так, кто не готовит, тот моет посуду, – она запинается.

– Но мне не…

– Я спрашиваю, договорились? – она кивает.

POV Анфиса

Запрыгиваю на кровать, отсылаю пару смс маме, Тае, Соне, и даже Антону. За спиной как будто крылья выросли. Ура! Я-то думала сидеть мне в заточение еще три года и три дня. Анн, нет, злая мачеха (может не такая уж и злая), выпустила меня погулять. Загадочно прикусив губу, переименовываю Яна в телефоне. Вчерашнее происшествие совершенно забывается, и мне даже начинает нравиться наше временное перемирие.

Открываю свой шкаф, с очень не значительными пожитками, мда, дела. Надеюсь, что для похода в кино подойдут обычные черные джинсы, и толстовка на три размера больше моего. Схватив телефон, и чистое белье, я, быстро проскальзывая в душ, чтобы очень долго нежится под струями тепой воды. Лицо уже не такое осунувшееся, наверно, хороший сон пошел ему на пользу, но синяки еще слишком яркие, да и новая ссадина прямо на лбу, не особо красивая.

Чистенькие волосы спадают водопадом по плечам, сижу на огромной кровати, и крашу реснички, из телефона доносится голос Гарри Стайлса. Время еще есть, и я решаю заморозиться с прической, выплетая себе два колоска. Практически ровно в четыре я готова, сморю на себя в зеркало, все-таки я ничего такая. Скачу по ступенькам вниз, где уже ждет Ян. Как всегда шикарный. Черные джинсы с дырками на коленях, белая, идеально выглаженная рубашка, волосы в творческом беспорядке, фирменные кеды, и кашемировое пальто нараспашку. Хотя, главное в нем это, конечно же, его взгляд. Холодный, дерзкий, манящий. Иногда мне кажется, что в его глазах застыл целый океан, а иногда, что там взрывается целая сотня звезд. Он редко проявляет эмоции, но вчера я видела, как разрушающий огонь зашелся синим пламенем, пугая, и завораживая одновременно. Такого взгляда Громова, я боялась, но вчера он проявил чудеса терпеливости, что и послужило основной причиной, моего временного покладистого поведения. Резко отвожу взгляд от его лица, чтобы не показалось, что я ним любуюсь, хотя так оно и было.

– Готова? – он проходится по мне взглядом.

– Да, – тяну руку к своему пуховику, но он меня опережает, и сам галантно помогает надеть куртку. Решаю ее не застегивать, и иду, прям так.

– Замерзнешь, – качает головой Ян, открывая входную дверь.

– Чья бы корова мычала, – он ведет меня не к привычной ауди, а к другой машине не менее вычурной белой. Так и знала, что он по цвету выбирает.

– Спасибо, – он снова открыл мне дверку, а я снова смутилась. Рядом с Громовым, и его непомерной аурой величия, и смелости, трудно держать себя в руках, и оставаться к нему равнодушной.

Всю дорогу мы коротко переговариваемся, и слушаем музыку, иногда вступая в дискуссии о том или ином исполнителе. Громов невероятно начитан, и когда речь заходит о литературе, я даже немного робею, ведь некоторые произведения, не то, что не читала, я о них даже не слышала. Проведя взглядом по его рукам, которые крепко обхватывают руль, я отмечаю, как Яну идет быть за рулем, и резко отбросив эту мысль, весело замечаю, что тоже имею права, и могу, законно, садится за руль. Громов открещивается, и обещает никогда не подпускать меня к своему автомобилю, обосновывая это, «спасением всего человечества, от ходячей, рыжей катастрофы»

– Фаня, – только завидев подругу из окна, холеного автомобиля, я начала неусидчиво ерзать, и первая выскочила из машины, рванув в крепкие дружеские объятия.

– Я соскучилась, – не виделись всего несколько дней, а ощущения как будто год.

– Злобный тролль, хочет меня прикончить, – кошусь на сурового Ника, и улыбаюсь. Некоторое время. Этим двоим, тоже придется делить совместный быт, и кажется, им, также как и нам, это совершенно не улыбается. Взглянув на красные глаза Таи, я начинаю корить себя за это, ведь именно по моей воле она выпала из привычного ритма своей жизни, и оказалась в этом сумасшедшем доме.

– Что ты уже натворила? – я щурюсь, и прохожусь взглядом по компании парней, которые тоже что-то бурно обсуждают. Геб особенно ярко жестикулирует, и хмурит брови, на что остальные весло заливаются.

– Ну, облитый вареньем мотоцикл, никому не понравится, но он меня вынудил, честно! – она нервно всплескивает руками.

– О Боже! Вы чокнутые! – я смеюсь. Не удивлюсь, если через пару недель они будут признаваться друг другу в любви, они хорошо будут смотреться вместе!

Глава 12

"…я зайду к ней во двор, как в крипту, —

полный траурной синевой.

"ты нужна мне" – таков постскриптум.

не дочитывай

до него."

POV Ян

Девочки идут немного впереди, что-то бурно обсуждая. Ник уже успел рассказать про проделку Ангеловой. Что тут сказать? Наконец-то нашлась та, которая так ловко крутит ним во все стороны, не все же Дымову разбивать девичьи сердца. Глеб все заливается рядом, рассказывает, что нашего грозного Дыма, сделала какая-то девчонка, на, что Ник огрызается и говорит, что еще придет его время, когда он будет смеяться над ним. Ника, очень органично вписалась в компанию АнфисаТая, и они даже мостятся рядом смотреть фильм. Не сказать, что я расстроен, но посмотреть, как Фаня будет жаться в кресло на очередном страшном моменте, очень хотелось. Фильм я если честно смотрю одним глазом, большую же часть уделяю, переписке с нашим юристом, и вообще занимаюсь работой. Даже успеваю ответить доку, и сказать, что у Анфисы все хорошо, и ее самочувствие в норме.

– Ян, – Анфиса зовет меня, когда мы уже стоим около машин, я курю, она кутается в куртку.

– Что? – выдыхаю дым ей в лицо, она мило щурится.

– Может ты мне уже, что-то толком объяснишь? – наша песня хороша, начинай сначала. Любая бы на ее месте сидела, и тихо молчала в тряпочку, лишь бы ее никто не трогал. Но нашей Фаньке нужно все знать. Сразу видно, будущий журналист.

– Анфиса, мы уже говорили на этот счет, тебе это не нужно, – вижу, как она закипает, но чем больше она знает, тем больше подвергается опасности. Пускай хоть головой об стенку бьется, я в этом вопросе не преклонен.

– Как же мне это надоело! – топает ногой. – Я сижу взаперти, меня чуть не пристрелили, в этом замешан мой отец, а вы хотите, чтобы я просто смирилась, и закрыла на это глаза? – он кричит, черт, я бы крикнул тоже, но демонстрировать эмоции в нашей с ней связке это ее привилегия.

– Никто не хочет, чтобы ты закрывала на это глаза, просто нам нужно время.

– Кому это нам? Мне лично ничего не нужно. Кроме, черт возьмы, правды. Если бы ты только знал, как мне это все надоело! – она резко разворачивается и бежит в непонятном направление. Оглядываюсь на ребят, какой раз она выставляет мен придурком у всех на глазах? Я никогда и никому не позволяю такого. Но все равно иду за ней, вижу мелькающую рыжую шевелюру, которая сидит на лавке в глубине парка. И что мне делать? Жалеть? С чего бы? Злится или ругаться, вообще нет смысла. С одной стороны я ее, конечно, понимаю, но помочь ничем не могу. Защитить это да, но рассказывать ей что-либо не вариант. Падение альянсов, бывает редко, но, тем не менее, я и отец Анфисы усиленно над этим работаем. Посвящать кого-то в подробности противопоказано. Если ее все-таки снова уведут из под наших носов? Любой шаг вправо или влево, любая утечка информации может закончиться летально.

– Куда убежала? – пытаюсь быть максимально расслабленным, но так и хочется крикнуть на нее разок, чтобы, наконец, осознала серьезность всей ситуации. Чтобы она прекратила совать мне палки в колеса, и наконец-то, начала думать как взрослый человек, которым себя позиционирует, а не как гормональный подросток, с вечным желанием травмировать себя.

– От тебя подальше, – шмыгает носом, значит плакала.

– Как-то не особо далеко, – приподнимаю одну бровь.

– Ногу подвернула, – опускаю взгляд на ее ногу, которую практически не видно при тусклом свете фонаря.

– Как у тебя это, получается? – присаживаюсь на корточки рядом с ней.

– Что «это»? – хмурится, когда касаюсь косточки на ноге.

– Калечить себя ежедневно! У тебя какой-то план на год, который ты решила выполнить за неделю? – улыбается уголком губ.

– Хм, талант, наверно, – вздрагивает, когда чуть сильнее нажимаю на ногу.

– Не то слово, – помогаю ей подняться. – Сама дойдешь? – неуверенно кивает.

– Знаешь, я совсем не хочу ругаться, мне же тоже важно понимать, что происходит. Мой папа участник какой-то группировки, меня похищают, я знакомлюсь с какими-то мафиози, чушь какая-то, – она держится за меня, и слегка прихрамывая, шагает.

– Он тебе ничего не говорит, только для того, чтобы тебя уберечь, понимаешь? – смотрю на нее. Она не понимает, эмоции, как ни крути, идут на два шага впереди нее. Я же тоже был таким, когда зов сердца был в десять раз сильнее, зова разума, и эмоции тоже бежали на километр впереди меня, и от этого не избавится за день или два, это долгий труд над собой.

– Я стараюсь понять, но чем дольше думаю над этим всем сама, тем больше загоняю себя в тупик, – смотрит под ноги, толкает носком кроссовка камешек.

– Не думай об этом, – поднимаю голову в небо.

– Не беси, – толкает меня в бок, вот уже мелкая зараза.

– Совсем уже страх потерял, карлик? – хватаю ее за руку.

– Не больше чем ты, переросток, – улыбается, поднимается на носки, чтобы растрепать мне волосы.

– Ну ка, иди сюда, – она почти срывается на бег, но больная нога, не дает, и я успеваю схватить ее на руки.

– Ей, пусти! – пытается брыкаться, кричит мелкие ругательства. Смеяться, так, что осенний прохладный воздух, вмиг становится необъяснимо теплым, будто сейчас не конец осени, а самый разгар мая.

– Ни за что, – забрасываю ее на плече, и крепко прижимаю к себе.

– Животное, – хлопает меня по спине.

– Чуть ниже.

– Похотливое животное.

Когда мы вернулись, все уже успели разъехаться по домам. Тая, которой требуется тотальный контроль, на время перебралась к Нику. Сказать, что ни один их них не рад, ничего не сказать. Они то и делают, что цапаются. А вот кот, Ника, Люцифер, просто влюбился в свою новую соседку, от чего Ник пришел в ярость еще больше. Конечно, он считает, что его предали, а Ангелова души в коте не чает, скоро раскормит его так, что ни в одни двери не пролезет, это прям цитата.

На обратном пути, Анфиса, которая прекратила дуться, не умолкает, обычно это качество в других девушек меня выводило из себя. Но ее почему-то хочется слушать. Это в сотню раз лучше чем, смотреть на ее хмурые брови, и читать опаляющую обиду в глазах. Она даже умудрилась подключить свой телефон, и включить свою музыку. Я, конечно, поворчал немного, и заткнулся, вкус у нее не плохой.

Забыв о своей обиде, Анфиса даже предложила, на радостях, вместе приготовить ужин. Обычно я совсем не так провожу веселые холостяцкие вечера, зависая в современных клубах, или дорогих барах. Но сегодня выбирать не приходилось, тем более мне спокойнее, когда эта рыжая нечисть у меня перед глазами, а не готовит очередной тупой план побега, в конечном итоге которого, она только свернет себе шею. Пришлось согласиться, сказать, что эта милая затея превратилась в тотальный ад, это ничего не сказать. Мой дом превратился в огромное поле боя.

– Ян, поставь на место, – она пятилась назад, тихо шурша носками, и прижимая к себе кулаки в которых прятался белый порошок. Ну конечно, обсыпала меня с ног до головы мукой, и решила остаться безнаказанной, мелкая зараза.

– Еще чего, – я медленно подхожу к ней, чтобы вдоволь насладится ее круглыми глазами, в которых стоял страх и смех. Обсыпать мукой меня, однозначно, было веселее, но пришло время расплаты.

– Ты меня вынудил, я же сказала ничего не трогать, – секунда и белое облако поднимается над нами. Теперь ее рыжая шевелюра, тщательно укрыта белым порошком, мои волосы тоже испачканы, но мне наплевать, я смеюсь от души, рассматривая как на ее щеках, и тонкой кофте появляется белоснежный налет.

– Это война! – она хватает горсть муки с пола, и бросает в меня, сразу же пускаясь в бега. Мы носимся по дому, как глупые дети, перепираясь, и атакую друг друга. Вот мне прилетела подушка в голову, а в Анфису полетел носок. Когда мы выдохлись и рухнули на диван в гостиной, дом было проще продать, после такого хаоса, но Белокрылова была серьезно настроена вернуть ему прежний вид. Я внимательно наблюдал как она оттирает каждый столик, каждую мелкую статуэтку, от старания, даже, высовывая край языка, и удивляюсь какая же она непостоянная. То как нежный апрельский ветерок. Спокойная, веселая, теплая. То как февральская буря, резкая, злая, ледяная.

После того как мы были чистыми, нам все-таки удалось покушать, а потом мы вместе завалились смотреть фильм, прижимая к себе кружки с чаем. Никто не вникал в суть, мы просто говорили на всякие отвлеченные темы. Я пообещал, что завтра возьму ее с собой на полигон, где мы с ребятами стреляем. Насколько я знаю, Ник должен притащить Таю. Они снова успели поцапаться, и Тая теперь заперта в ванной. Если до завтра кто-то из них не доживет, это будет совершенно не удивительно. Расходимся по комнатам часам к двенадцати, завтра рано вставать.

Сон никак не обрушивается на сознание, и я валяюсь на кровати с самым глупым выражением лица, что-то между улыбкой, и одержимостью. Резко поднимаюсь с постели, пытаясь собрать мысли в кучу, и распахиваю окно в совей комнате, закуривая очередную сигарету. Я еще не понял, совершаю ли глупость, подпуская Анфису так близко к себе. Она привяжется, я привяжусь, но придет момент и придется отпустить друг друга. Уж слишком у нас разные жизни, чтобы быть вместе. Я для нее абсолютная опасность, она мишень, когда находится рядом со мной. Любому идиоту понятно, что нам ни за что не быть вместе. Хотя бы я бы смог ее защитить, но нужен ли ей этот груз?

Глава 13

«я прикован к тебе насовсем.

просто будь рядом,

будь для меня

всем.»

POV Анфиса

Я уже минут десять топталась около зеркала, разглядывая себя. Для поездки на полигон, Ян наградил меня свое толстовкой и курткой, мои вещи, видите ли «слишком легкие». Теперь я была похожа на огромную, неустойчивую неваляшку, длинными рукавами я вечно цеплялась за разные поверхности, а большой капюшон будто тянул меня назад, к земле. Но стоит заметить, что вещи приятно пахли его одеколоном с примесью его собственного запаха.

– Ты там заснула? – он кричал с первого этажа дома.

– Я так не пойду, – рыкнула я, когда вновь зацепилась длинными рукавами его одежды за перила лестницы.

– Иди сюда, – но дождаться пока я подойду, Ян не посчитал нужным, дернув меня за рукав курточки, он ускорил мое приближение. Осторожно закатав рукава и застегнув до самого горла замок, парень довольно улыбнулся.

– Ведешь себя как моя мама, – недовольно бурчала я, пока натягивала свои кроссовки.

– Ведешь себя как моя младшая сестра, – он уже давно оделся, между прочим, в толстовку и легкий бомбер нараспашку, и стоял возле зеркала, поглядывая на меня.

– У тебя нет младшей сестры, – заметила я.

– Если бы она была, то вела бы себя именно так, – он коротко хохотнул, открывая мне дверь на улицу.

– Мамочка.

– Язвочка, – обменявшись любезностями, мы умостились в его белый автомобиль. Водил он все-таки шикарно, умело дрейфуя между рядами, набирая большую скорость на трассе, да и будем честны ему это шло. Непринужденное выражение лица, одна рука на руле, взгляд сквозь солнцезащитные очки. Мы ехали в тишине, никто не посчитал нужным включить радио. Лишь свист ветра в приоткрытое окно, создавал ощущение легкой тревоги.

– Ты один в семье? – я испортила хранящуюся тишину своим вопросом. Мой голос казался таким звонким, в этой спокойной обстановке, что я даже вздрогнула от неожиданности.

– Да, – не то чтобы он ответил на вопрос нехотя, но подумал перед этим пару секунд.

– Удивительно, я не представляю что это личное пространство, наверно здорово жить в тишине! – мне показалось, что обстановка стала какой-то напряженной, и я постаралась разрядить ее своим щебетом. Громов с улыбкой на лице, и язвительными, не всегда уместными шутками, нравился мне намного больше, чем его хмурый облик, с застывшим грозовым облаком в глазах.

– Когда как. В детстве жутко хотел брата, чтобы было с кем гонять мяч во дворе, или играть в приставку, – он обернулся на меня, и на секунду наши глаза встретились, сегодня в его стеклянных омутах стоял штиль, море не волновалось. – Но потом появился Глеб, нам было тогда по шесть или семь. В школе познакомились в Ником, в универе с Вампом. У нас сложилась своя компания, а потом все переросло в альянс, и как-то не задумывался больше о братьях, наверно, потому что, между нами всеми, своего рода семейные отношения. Глеб, он как клоун, младший брат, с огромной тягой к приключениям, и замашками хулигана, от которого одни проблемы. Ник, средний ребенок, такая себе язва в пубертатном периоде, который думает о том как зацепить девчонку, или начистить кому-то морду. Вамп, асоциальный подросток, который полностью отрекся от этого мира, и смотрит на всех с подозрением, и легкой ненавистью, – Ян легко улыбался, когда говорил про них, сразу ясно, что они значат друг для друга слишком много.

– А ты? – Ян снова коротко взглянул на меня, и усмехнулся.

– Видимо старший брат, который всех воспитывает, и пытается научить уму-разуму, – я рассмеялась, кивая головой. Точно мамочка.

– Расскажешь, как познакомился с Ником? – я сдернула с него очки и натянула на себя, лицо Громова нужно было видеть.

– Маленькая пакость, – он дернул вниз солнцезащитный козырек. – Расскажу когда-то, – он загадочно улыбнулся и запарковал машину возле леса. Рядом уже были машины других ребят. Не хватало только машины Ника.

– Дальше ножками, – он открыл дверцу автомобиля, за ним наружу выскочила и я. Расстегнув куртку, я потянулась. Солнце ярко светило, щекоча своими длинными лучами открытые участки кожи, но ветер уже был холодным. Снега еще почти не было, хотя синоптики обещали, что вот-вот закончится метеорологическая осень, и наступит полноценная зима. Уже не терпится слепить с Соней снеговика. И забросать Антона снежками.

– Пойдем, – в руках у Яна была большая черная сумка.

– Труп будем закапывать? – я хитро потерла ладони.

– Сначала, – он нагнулся ближе к моему уху. – Нужно кого-то грохнуть, – сдернув с моего носа постоянно спадающие очки, он подтолкнул меня вперед. Мы шли по лесу, весело препираясь, Яну в голову даже прилетела шишка, после чего мне пришлось быстро сорваться с места и побежать куда-то вглубь леса. Ребят мы заприметили еще издалека.

– Придурок! – громкий визг Таи.

– Как же ты меня задрала, – и ответный рев Ника.

– Это я тебя задрала? Так вали нахрен, никто тебя не держит, – послышался грохот

– Сейчас кто-то, кого-то пристрелит, – Ян насторожено ускорил шаг.

– Еее, отпусти! Животное! Открой! Я тебя прибью! Козел! – вопли Таи не прекращались, вот только теперь мы могли еще и созерцать происходящее. Ник подхватив Таю на руки закрыл ее в своем автомобили.

– Она сейчас стекло выбьет, – заметил Глеб, когда Тая на пару секунд замолчала, резво закопошившись по сидениям.

– Что случилось? – взъерошенный Ник тяжело дышал, и пытался успокоиться. Волком смотрел вокруг, и быстро щелкал зажигалкой, которая все никак не хотела давать огонек.

– Он налил ей в шампунь масло, а она заморозила ключи от его байка, – Глеб взмахивал руками, объясняя, что произошло.

– Занимательно, – Ян прошелся рукой по волосам. В окне появилась Тая, у нее в руках был огнетушитель.

– Не откроешь, я разобью стекло, – Тая громко взвизгнула, и легко ударила носиком по стеклу.

– Ник, давай открывай, – Вамп указал пальцем на машину, а я затаила дыхание, эта сумасшедшая может.

– Стекла бронированные, – легко выдохнул мне в лицо дым, и усмехнулся.

– Считаю до трех, – от ее громкого крика я передернула плечами, и удивилась когда мне на плечи легла огромная ладонь Громова. Он сделал это так непринужденно, что я даже не смогла найти в себе силы скинуть ее.

– Раз, – все вдохнули.

– Два, – задержали дыхание.

– Три, – я зажмурилась. Громкий грохот раздался от черного автомобиля. Сработала сигнализация, но стекло не разбилось ни от первого удара, ни от пятого. Ник, кажется, облегченно выдохнул рядом.

– Ах так! – она просто начала заливать сиденья белой пеной.

– Сука, – он уже даже не кричал, скорее, принимал как должное. Ник все-таки открыл машину. Растрепанная Тая, почти запульнула в Ника огнетушителем, ее вовремя словил Ян. Быстро всех, построив в длинную шеренгу, он и, правда, вел себя как старший брат. Громов не кричал, но говорил таким тоном, что даже ни в чем не виновная я, спрятала голову в воротник куртки. Тая все равно успела пару раз съязвить, но покорно взяв тряпку, пошла вместе с Ником мыть автомобиль, все еще препираясь с ним, и пиная мелкой ногой. Остальные же пошли стрелять.

Вамп уже успел расставить бутылки вдалеке, и пару раз пальнуть по ним. Звук был ужасный, и я каждый раз хваталась руками за уши и вздрагивала. Вамп выбил восемь из десяти бутылок, Ник и Глеб по девять. Ну и конечно же, его величество, непревзойденный Ян Громов, десять из десяти.

Пришла очередь девочек. Боевая Тая сразу поскакала к ребятам, пока я стояла чуть дальше, чтобы было не так громко, и натягивала рукава на ладони, к вечеру похолодало. На удивление Ник и Тая еще ни разу не поругались между собой, и сейчас она внимательно слушала его инструкции, прежде чем получить в руки огнестрельное оружие.

– Ты чего тут? – я не заметила, как за мной материализовался Ян.

– Прячусь от тебя, – я улыбнулась.

– От меня, или от стрельбища? – Он тоже улыбнулся и, так же как и оперся на автомобиль Ника.

– Если честно, то для меня слишком громко, – я плотнее укуталась в куртку, и нервно провела по волосам ладонью.

– Пойдем. Твоя очередь, – он взял меня за руку. О нет! Что это? Бабочки, которые взорвались у меня в животе. Нет, нет, нет. Фаня, он просто твой друг. Нет, он вообще мне никто. Мы вынуждены, находится в обществе друг друга, не больше.

– Да, – я заторможено посеменила за ним, но выдернуть руку не было сил, не хотелось. Рядом с ним, я в безопасности, наверно этот факт делает меня такой расположенной к нему. Да! Однозначно.

– Берешь двумя руками, и ни в коем случае не наводишь на людей, – я прослушала большую часть инструктажа, и сейчас дрожащими руками держала тяжелый пистолет.

– Иди сюда, – Ян стал за мной и положил свои руки поверх моих.

– Целишься, – бах. – И стреляешь, – бутылка разлетелась на кучу мелких осколков. Я стояла с зажмуренными глазами, сердце билось жуть как громко. Я не испытала эйфории или что-то на подобии того, что испытала окрыленная Тая. Хотелось скорее положить все на место, и отойти как можно дальше.

– Давай дальше, – Ян двинул меня чуть в сторону.

– Нет! – это было не громко, но отчаянно.

– Что нет? – парень прошелся по мне взглядом.

– Я не хочу, – я отпустила свои руки, оружие осталось в руках у Громова. Стараясь не смотреть по сторонам, я вернулась к машине, все еще закрывая глаза, и приводя себя в порядок. Я испугалась. Смотреть на это все не страшно, но когда я это сделала сама, перед глазами начали мелькать картинки, того, что произошло пару дней назад. Люди, щебенка, мужчина со шрамом на щеке, Ян, папа, кровь, крик, мне страшно.

– Анфиса, – из раздумий меня выдернул все тот же Громов. – Ты чего?

– Я не могу Ян, – я мотнула головой в сторону.