Текст книги "За это я тебя и ненавижу (СИ)"
Автор книги: Ася Оболенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 30
Руна Хаоса Наут долгое время считали противоположностью руны Соул…
Одна из самых лёг…их в начертании, она одновременно является самой сложной в воплощении и пос…овке в рунный став. Наут – есть всегда про…ятье, и исключений нет. И только … Мастера зависит, на кого оно падёт…
(из манускрипта, случайно найденного на нижних ярусах одной из библиотек Храма Мистик).
Джунгли Масархуда. Бада-Баром.
Повсюду был только лёд.
Удар рунным ставом был страшен. Я ещё никогда не видел в этой игре того, кто обладал способностями такого уровня. Уничтожить толпу гноллов, превратив их в ледяные скульптуры? Да на такое был способен кто-то из божественной когорты, но никак не обычный игрок.
«Ты не обычный, ты – Первожрец!».
Я даже не стал открывать вспыхивающие «системки», которые посыпались после активации «Узла Ледяной Бури». Незачем это было – я и так видел, что разом поднял два уровня, как почти все из моего отряда, не считая «хаев » типа Свэйна и Олес, взявших по одному.
Вокруг стояла гробовая тишина. Когда я поднялся, на меня было обращено множество взглядов, в которых читалось недоумение с некой долей восхищения.
– Давно я такого не видел, – уважительно хмыкнув Хассараг, подойдя с заведёнными за спину руками к одной из статуй. Внимательно осмотрев её, он покачал головой. – Лет эдак триста. Растёшь, парень.
За спиной послышался шорох, заставивший меня моментально обернуться и материализовать «крисы». Но это был всего лишь Яхиль, который стоял с удивлённым лицом около свежего сугроба.
– Ни хрена себе ты Дед Мороз, – с завистью протянул он, касаясь ближайшей фигуры гнолла пальцем. – Зажёг – так зажёг!
Спокойно стоявшая до этого ледяная скульптура вдруг осыпалась на мельчайшие кристаллы, воссоздав уже знакомый шорох.
«Интересно. Такого эффекта от обычной, хоть и очень сильной, видимо, заморозки я ещё не видел. Такое впечатление, что их сначала превратили в лёд, а потом сделали сквозную перфорацию иглами, отчего фигуры стали рыхлыми, чтобы рассыпаться на кристаллы от малейшего касания».
– Ты и ты, – моментально сориентировался Кастет, указав двоим вампирам на скопище ледяных статуй. – Я, конечно, сомневаюсь, что после такого представления они могут ожить, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Сделайте, пожалуйста, так, чтобы через несколько минут от этих псоголовых уродцев остались только сугробы. Выполнять! – внезапно рявкнул дядя, отчего вампиров сдуло, словно ветром. – Теперь с тобой, Вова. Вот скажи, вот откуда у тебя такая страсть к массовым убийствам? И когда я должен был узнать, что у тебя есть в загашнике подобная фиговина?
Я хорошо изучил дядю, поэтому знал: на этот вопрос ответа не требуется. Он всегда начинал возмущаться, когда хотел завуалировать похвалу или своё удивление. Но в чём-то он был прав. Пока Кастет и Свэйн ведут рейд на равных правах, они обязаны знать, какими возможностями обладает каждый член отряда. Другое дело, что моя способность была применена впервые – поэтому возможности сообщить об этом – не было.
«А вообще, нужно поменьше трепаться о своих навыках, – проснулась во мне подозрительность. – Сегодня сокланы, а завтра они ими могут перестать быть. А всему клану знать мои возможности незачем».
– Ибо, – многозначительно произнёс я, в упор посмотрев на тролля. – Ибо потому что…Главное, что мы пока отбились. А дальше – будем посмотреть.
– Пока отбились? – выдохнула Лиэль, проводя ладонью по вспотевшему лбу, несмотря на резко понизившуюся температуру вокруг. – Думаешь, что это были не все гноллы?
– Уверен в этом, – мрачно подтвердил я. – Поэтому всем нужно «откатиться», прежде, чем двигаться дальше. Судя по тому, что со мной приключилось – это ещё цветочки.
– Всё-таки мне не показалось, – воскликнул Димон. – Ты где-то был? Ну просто я увидел, что ты, вроде как применил свой « Прокол », вот только после того, как ушёл во Мглу – нигде не появился. А потом я отвлёкся. Не до разглядываний было, знаете ли. Так что?
– Потом поговорим, – мотнул головой я.
Пол под ногами вздрогнул, после чего раздался оглушительный грохот, а света стало на порядок меньше. Ничем иным, как закрывшимся выходом это быть не могло. Вернувшиеся позже вампиры это подтвердили: мы оказались заперты в пирамиде.
Им понадобилось не больше пяти минут, чтобы пройтись по всем фигурам, дойдя до мета, где раньше был выход, превратив их в уже начавшие подтаивать островки снега. Ещё немного, и высохшие лужи больше не напомнят о том, что здесь была какая-то стычка.
Больше всего на свете мне хотелось бросить всё и выйти в реал, чтобы немного отойти от столь насыщенной игры. Но все прекрасно понимали важность того, что мы сейчас делаем. Кто знает, может после выхода мы не сможем сюда больше вернуться?
Разместившись прямо в этом отнорке, мы выслали по обеим бокам секреты, с наказом быть настороже. Отдых отдыхом, но оставлять временный лагерь без прикрытия было верхом глупости.
– Слушай, Белый, – ко мне неслышно подобрался Ньютон.
– Да блин! – ругнулся я. – Не делай так больше, пожалуйста.
Это единственный игрок, имеющий бесячью манеру подкрадываться ко мне так, что я замечал его в самый последний момент. Лапки у него, демоны их дери.
– Извини, – смутился ракшас. – Тут Фатима говорит, что дальше можно идти спокойно. На ближайшие несколько сотен метров нет ни одного живого существа…
– А ловушки и нежить твоя Фатима тоже уже проверила? – пробурчал Утрамбовщик, перебив ракшаса. – Или это потом сюрпризом выплывет? Живого может и никого, а мёртвого?
– Ну если ты такой недоверчивый – сам иди проверять, – обиженно парировал Ньютон. – Уверен, ты справишься лучше.
– Может прекратите? – устало поинтересовался я, отбрасывая очередной пустой фиал из под Зелья маны, с удовлетворением отметив начавшую медленно заполняться шкалу. – Мы все давно поняли, что у вас заклятая дружба и всё такое, но хочу заметить: девочка ещё ни разу не ошиблась. В отличии от некоторых, – ехидно поддел я гнома.
Судя по фырканью нашего казначея, он отлично понял, какую из его промашек я имею в виду. Но, странное дело – замолчал, не став спорить. Только демонстративно пододвинул свой молот, опёршись на ручку, делая вид, что дальнейший разговор ему не интересен.
– Продолжай.
– Так вот, – покосился на гнома Ньютон. – Ещё она говорит, что туннель не прямой. Он дальше изгибается и поворачивает назад. Понимаете?
– Закольцован, значит? Ты хочешь сказать, что здесь должен быть другой выход? – моментально сообразил Кастет.
– Именно, – ракшас с благодарностью взглянул на тролля. – Его просто не может не быть.
Слова звучали вполне здраво: выход быть просто обязан, иначе бы это убивало всю логику «инстанса». Скорее всего, он обнаружится при активации какого-нибудь механизма. Не зря же до этого момента нам встречались только рунные и инженерные ловушки? Возможно это специфика «инста».
– Если всё так, предлагаю разделиться на две группы, – предложил я. – Одни в один конец, другие – в противоположный. На середине встретимся. Искать, предположительно, будем или изображения рун, или что-то выбивающееся из общей картины. Вперёд пускаем «синов» и вампиров: они единственные, кто имеет шанс среагировать на какую-нибудь пакость. Если таковая всё же обнаружится.
Моё предложение, естественно, приняли все. Не потому, что оно здраво звучало. Просто других не было.
– Пока «откатываемся», Кастет, раздели пожалуйста людей на две равноценные группы. Лиэль, Яхиль, Воруван – вы со мной, – кивнул я девушке. Отпускать её в другой отряд я не собирался. – Остальных распределит он, – указал я на тролля.
Если случится, что мои предположения подтвердятся, нам предстоит снова решить логическую задачку, чтобы выбраться в следующий круг. Не зря же эта странная пирамида показала ещё в начале, что разбита на кольца-секторы. Вот только здесь система дала сбой, поскольку по описанию Фатимы, выходило что туннель имел форму капли.
Забегая вперёд, хочу сказать, что всё так и оказалось.
Разделившись на две группы, мы двинулись по разным направлениям. Сначала с опаской, а потом уже посмелее, наша группа начала ощупывать стены, в надежде отыскать хоть какие-то знаки. Первый, как ни странно, обнаружил Капитан Омерика, о чём моментально возвестил всех во всю мощь своих лёгких, заставив нас шарахнуться от неожиданности.
– Нашёл! Я нашёл! Тут вон чёт нарисовано, – с гордостью указал он на небольшой знак «Турс», отличавшийся цветом от материала стен, расположенный почти в самом низу у пола. Как он его обнаружил – оставалось загадкой!
Это было идентично тому, что я уже встречал совсем недавно – в зале, где кровью активировал рунные пары. Когда я попытался подать в знак ману, это ни принесло никакого эффекта.
– Так и знал, – зашипел я от боли, в который раз разрезая себе ладонь и прикладывая её к знаку. – Садисты!
Знак послушно вобрал в себя кровь, тускло засветившись багровым цветом.
– Ищем точно такой же знак, – приказал я. – Возможно, он будет перевёрнут вверх тормашками.
– И давно ты переобулся в Мага Крови? – с подозрением поинтересовалась Олес, пожелавшая остаться в моём отряде. – А если я попробую активировать? Получится, как думаешь? И откуда ты знаешь, что искать?
– Это не магия Крови, – отмахнулся я. – Просто способ активации. Нет, считаю, что у тебя ничего не выйдет, ты ведь не работаешь с рунами. Да и сомневаюсь, что владеешь «Печатью Хаоса». Я всё расскажу потом, – пообещал я, видя её недоверчивый взгляд, желая прекратить дальнейшие расспросы.
«Расскажу обязательно, вот только сильно подредактирую версию событий», – про себя добавил я, понимая, что о портале в личную мастерскую Нивела я не расскажу ни одной живой душе.
Даже дяде.
Это только мой секрет. Да и что-то внутри протестовало против этого: или моя природная жадность, или же понимание того, с каким трепетом мастер относился к единственному уголку, где его никто не смел побеспокоить.
Возможно, у разработчиков временами иссякала фантазия, как сейчас, то ли они решили, что загадка и так сложновата, но аналог руны «Турс», которую нужно было активировать маной, нашлась на противоположном конце туннельного кольца.
«Печать Хаоса».
«Ну вот и приплыли, – с тревогой подумал я, видя, как таймер начал послушно отсчитывать двадцать четыре часа к моменту, когда я снова могу воспользоваться "Печатью". – Халявы в этот раз не будет».
Активация произошла с тем же самым эффектом, что и предыдущие, вот только руны не стало соединять светящейся нитью, как это было там. Вместо этого в глубине башни раздался противный скрежет, после чего пол под нашими ногами снова пришёл в движение. Продолжалось это недолго, несколько минут, но видимых изменений коридора я не заметил, как и наличия всевозможных подлянок, коих мы также не обнаружили, заново обойдя его по кругу.
Для того, чтобы расписаться в своём бессилии, нам хватило несколько безуспешных кругов. Ни рун, ни скрытых туннелей, ни выхода. Шуточки и наш первоначальный запал постепенно сходили на нет, и чем мы тщательней искали хоть какую-то подсказку, тем мрачнее становились.
После этого мне пришлось взять свои слова обратно, признав, что с креативностью у составителя этого «квеста» оказалось всё в порядке, чего нельзя было сказать о нас.
– Замуровали, демоны, – мрачно подытожил Утрамбовщик, когда мы вернулись на то же самое место, с которого начинали. – Ну и…? Что дальше будем делать?
Я думал лишь несколько секунд, после чего решился.
– Ждите меня здесь и пока ничего не предпринимайте! Я скоро вернусь!
Перейдя на бег, я удалялся от удивлённых соклановцев. И через несколько сотен метров, как только понял, что отсюда будет нереально заметить даже вспыхнувшее зарево – я без промедлений активировал портал.
Портал в мастерскую Нивела.
Глава 31
– Да, я взял деньги из ящика. Но я истратил их на доброе дело.
– В самом деле?
– Да, нужно было выкупить брата из тюрьмы. Он тут ввязался в драку и кое-кого побил.
– И кого же он побил?
– Знаешь Смита, кузнеца?
– Он побил Смита? Кулачного бойца-призёра?
– Нет, его бабушку.
(Бенни Хилл).
«Внимание!
Вы перенеслись в зону с замедленным временным отсчётом по отношению к игровому процессу остальных игроков.
Локация «Мастерская Нивела» является личным планом почившего мастера.
Желаете сделать «Мастерскую Нивела» своим личным планом?
Да/ Нет?».
«Да».
«Внимание!
Желаете переименовать локацию «Мастерская Нивела»?
Да/ Нет?».
«Нет».
Несмотря на то, что это личный план теперь мой и только мой, я посчитал неправильным менять название этой локации. Нивел, в своё время, сделал достаточно для развития своей, а теперь уже и нашей, профессии, но в памяти потомков так и остался бунтарём и смутьяном, хоть и необычайно талантливым. Да и кроме мастеров-оружейников вряд ли кто-то вообще слышал его имя.
«Как и в любой области в реальной жизни, – невесело усмехнулся я. – Кто-то не видит перед собой ничего, кроме цели и кладёт на алтарь науки всё, что у него есть, совершенно не заботясь о материальной стороне вопроса. А кто-то объявляет тебя выжившим из ума еретиком, чтобы потом пользоваться твоими наработками и открытиями, выдавая их за свои после твоей смерти или падения. Ничего нового».
– Пусть хоть название напоминает о том, что был такой когда-то, – я с любопытством обвёл небольшое помещение взглядом.
Мастерская выглядела так, будто Нивел только что ушёл отсюда. Несмотря на то, что помещение было небольшим, сама кузница была довольно удобна и компактна. Здесь было тепло, если не сказать – жарко.
У дальней стены разместился огромный горн, в котором до сих пор виднелись ещё не затухшие угли.
«Ксафан, – вспомнил я название. – Имя этого горна – Ксафан».
Мастера, в большинстве своём, очень суеверные люди. Кто-то даёт своим инструментам звучные имена, в надежде, что имя наделит предмет или устройство теми качествами, которые присущи реальному прототипу. Кто-то не желает брать денег, пока работа не будет закончена, искренне считая, что если взять плату заранее – обязательно поссоришься с заказчиком. Примет и суеверий бесчисленное множество.
Ксафан – имя одного из огненных демонов, обитающих на Нижних Планах. Невил очень гордился этим горном, поскольку на его изготовление ушло несколько лет. Ксафан был особенным горном, аналогов которому не было при жизни мастера, а уж сейчас и подавно.
Сделанный полностью из чёрного мифрила, что само по себе уже поднимало его стоимость на недосягаемые высоты, горн обладал несколькими уникальными способностями, одной из которых было сохранение топлива в постоянном состоянии.
Я не знаю, как с помощью рун можно добиться остановки времени в самом горне, при этом продлить высвобождение температуры до бесконечности, но Нивел смог это сделать. Чтобы пользоваться Ксафаном, было достаточно тех углей, которые там находились. И если они когда-то решат рассыпаться в пыль, случится это ой как не скоро, если вообще произойдёт.
Процесс создания этого чуда я видел лишь вскользь, но то, что касается его эксплуатации – я знал досконально. Чтобы он полыхнул огнём, нужно подать немного маны в руну «Турс», выплавленную на боковой стенке Ксафана. После этого горн окутается полупрозрачной пеленой маны, слегка подсвечиваясь, что придаст ему эффект неоновой подсветки и убережёт мастера от всепожирающего прозрачного пламени, норовящего вырваться из горна, чтобы испепелить всё вокруг.
Ксафан – творение Нивела, и никогда не причинит вреда тому, кто работает с ним и знает, как это правильно делать. Этот горн может раскалить и расплавить абсолютно всё. Нивел часто шутил, что для Ксафана не будет преградой даже вольфрам. Разумеется, это являлось преувеличением, но в остальном горну не было равных.
Второй достопримечательностью кузницы был верстак и стоящая рядом наковальня. Казалось, что она только что вышла из сталелитейного цеха. Новенькая, отливающая тусклым холодным блеском металла, и не имеющая на своей поверхности ни единой зазубрины. И если бы я не видел, сколько на ней было выковано всевозможных поделок – именно так я бы и подумал.
Каждый квадратный миллиметр этой кузницы и всего, что в ней находилось, был пропитан кровью и маной. Сосредоточие огромного объёма магической энергии. Я видел, как Нивел создавал некоторые из рабочих молотов, молотков и молоточков, кои аккуратно покоились в отведённом для них месте – на боку широкого верстака в специальных пазах. Испещрённые рунами, пропитанные потом мастера и запахом кислого дыма, верные инструменты ждали того, что снова придёт и возьмёт их в руки. Не придёт, верные друзья. Уже не придёт.
Клещи, всевозможные формы, множество видов щипцов… всё это в течении нескольких веков дожидалось меня, хотя здесь, наверное, прошло только несколько секунд.
Ещё одним сокровищем стала наваленная в углу мастерской куча металла, в котором я без удивления узнал чёрный мифрил. При внимательном осмотре можно было заметить, совершенно идеальные экземпляры готового оружия, которые Нивел безжалостно определил к лому, как брак. Неизвестно, по каким параметрам он это определял, но я никогда не видел, чтобы изделия из этой кучи не шли куда-то, кроме переплавки.
«Здесь хватит, чтобы три раза по кругу заковать гномий хирд в броню с головы до ног. Ещё и останется на ножи, арбалеты да портсигары для придворных модников».
Навалившись на ручку прикреплённых на столе больших тисков, я с трудом смог её прокрутить, высвободив зажатый в них массивный брусок. Именно за этим я сюда и явился – проверить одно безумное предположение и выковать первый в своей жизни артефакт, который с большей долей вероятности позволит нашему отряду пробиться дальше в середину пирамиды.
Взяв сбоку верстака мягкую щётку, я смахнул с поверхности несуществующие пылинки.
– Прости, старина, но впервые это будет не Нивел, – я аккуратно притронулся к руне активации и подал немного маны в знак, заставив горн моментально вспыхнуть призрачным огнём.
Мне, можно сказать, повезло с заготовкой, благо Нивел уже сделал большую часть работы, которую мне сейчас предстояло завершить. Сняв с верстака щипцы, я аккуратно подхватил металлическую заготовку, чтобы сунуть её в горн.
Хорошо, что предыдущий владелец мастерской этого всего не видел, иначе гнал бы меня уже отсюда ссаными тряпками, поскольку я тут же умудрился уронить заготовку, не приняв во внимание её тяжёлый вес и чудом не покалечить собственные ноги.
Попытка номер два была удачнее: мне удалось донести квадратную болванку и пристроить её в горн. В очередной раз мысленно поблагодарив Нивела, я задумался и постарался себе ответить честно на вопрос: «Смог бы я сам сделать подобную заготовку с первого раза?». Ответом было слово: «Нет».
Ни с первого, ни со второго.
В теории я знал, как изготовить форму, как подготовить её к заливке, но видеть, как это делается – одно, а вот повторить всё это своими не привыкшими корявыми руками – совершенно другое.
Пока заготовка в горне медленно раскалялась до нужного цвета, я осмотрел шеренгу молотов. Сейчас мне нужен был тот, которым можно будет слегка подправить форму изделия, но в то же время выбрать такой, чтобы после десятка взмахов у меня не отвалилась от перенапряжения рука.
«О такой роскоши, как гидравлический молот, можно было только мечтать, как и о собственном помощнике-молотобойце».
Больше всего меня пугало понимание, что мне придётся всё делать чрезвычайно аккуратно, одной рукой сжимая щипцы, чтобы моя деталь не улетела с наковальни после первого же удара, а второй рукой – орудовать молотом.
– Лишь бы не запороть, – покачал головой я. Мне совершенно не хотелось здесь ещё и литьём заниматься, обучаясь по ускоренной методике. – Боги, если у меня получится, обещаю, я со всем прилежанием буду учиться кузнечному искусству. Дайте только с этим справиться.
Боги остались глухи к моим молитвам. То ли к ним было невозможно докричаться из личного плана, то ли им было просто на меня плевать.
Заготовка улетала на пол несколько раз, пока я приноравливался сжимать щипцы и бить одновременно, чтобы будущее изделие на срывалось с «нарезки». Первое время выходило настолько отвратительно, что даже я понимал – любой подмастерье умер бы от гомерического хохота, глядя на мои жалкие потуги. А потом бы он пришёл в ужас, узнав, чья заготовка покоится сейчас на наковальне.
Носиться к горну мне пришлось бесчисленное количество раз, так как после пары тройки ударов, заготовка теряла ярко-жёлтый цвет и уже не поддавалась ковке, сколько по ней не колоти.
Мне нужно было просто её выровнять, придав более-менее правильную геометрическую форму. После чего нужно было подобрать среди лома подходящую рукоять и попытаться насадить заготовку на неё. Затем нужно было всё это дело закрепить, чтобы при первом использовании моя поделка не развалилась в руках, не дай Боги, зашибив кого-то в придачу.
Наконец я добился удовлетворительной формы после нескольких часов мучений. Оставив изделие на наковальне, я двинулся к нагромождению лома, чтобы отыскать подходящий мифриловый прут нужного диаметра. С трудом, но мне удалось и это. Прикинув конусообразный прут, понял, что его нужно будет укорачивать.
Укорачивание будущей рукояти было ещё одним феерическим испытанием моих намерений и нервной системы. О том, чтобы сунуть прут в горн, не могло быть и речи – слишком уж длинный. Изначально я хотел раскалить добела место будущего отреза, чтобы с помощью зубила на ручке (Нивел, почему-то называл его – «секач») разрубить ставший мягким мифрил, но из за длины заготовки от этого пришлось отказаться.
Тогда я принял соломоново решение – прут согнуть, местом сгиба сунуть в горн, после чего укоротить зубилом, а остаточные места сгиба по-новой раскалить и подровнять.
Прут удалось согнуть чуть больше чем на девяносто градусов. Как раз впритирку острый угол попадал за защитное поле Ксафана. Гордый тем, что мне удалось решить такую непосильную задачу, я нашёл то самое зубило с ручкой и, пока прут продолжал накаливаться, решил примериться к новому инструменту.
Выбрав тонкую полосу из металлолома, я положил её на наковальню, приставил зубило и легонько пристукнул сверху молотком.
– Не понял, – ошалело произнёс я, когда не встретив никакого сопротивления, зубило отрезало ленту из чёрного мифрила, словно это был хрустящий французский багет. Не поверив глазам, я выбрал квадратный массивный прут, чтобы повторить процедуру.
– Идиот, – расстроился я, видя, как легко отрубленные кусочки один за одним отлетают от каменного пола кузницы. – Ну и на кой хрен я гнул этот прут?
Раскалённый прут оказался перерублен так же легко, как и всё перед этим. Оставалась ещё одна задача – насадить заготовку на ручку…
Полчаса мата, запаха раскалённого металла, и нескольких сотен ударов по проклятой болванке, вкупе с беготнёй от горна к наковальне, и мне это удалось.
Когда-то я задавался важным вопросом – можно ли рунный став наложить на готовое изделие из чёрного мифрила? Помнится, даже порывался проэкспериментировать на своих крисах. Хорошо, что я этого так и не сделал, иначе остался бы сейчас без оружия.
«Запомни накрепко! Мастер может вложить силу Рун только в предмет, полностью созданный его руками и в его мастерской. Если это нож, то всё от лезвия до самой последней заклёпки на рукояти должно быть создано или добыто тебе. Иначе руны просто разрушат твоё изделие, обидевшись. Руны – они живые. И всегда понимают, когда ты хочешь их обмануть. Руны лентяев не любят», – в голове у меня всплыли слова мастера Нивела.
– Руны лентяев не любят, – задумчиво пробормотал я, положив на наковальню почти завершённое изделие. – А я не лентяй. Я твой ученик…
Оставалась лишь самая малость. Тот ритуал, который должен вдохнуть в будущий инструмент грозную силу, подчиняющуюся владеющему им.
Оставалось только лишь нанести рунный став.
Положив моё изделие в горн целиком, я обшарил мастерскую в поисках перчаток или рукавиц, но их нигде не оказалось.
– Нет, – неверяще произнёс я вслух. – На это дерьмо я не подписывался.
Перед глазами моментально возникла картина, которую я считал каким-то проявлением магии рунных оружейников. Наковальня, пышущая жаром заготовка и руки мастера без перчаток, выписывающие заострённым резцом рунную вязь…
И в этой мастерской не было ни одних, даже самых завалящих и дырявых рукавиц.
Рунная вязь должна наноситься одним заходом.
Она просто обязана быть законченной до того, как будущее изделие отдаст весь свой жар наковальне, а резец лишь бессильно проскрипит по затвердевшему металлу. Попытка только одна. И если она не удастся – изделие полностью придётся расплавлять и перековывать заново, поскольку руны останутся лишь красивым рисунком.
Колебался я недолго.
Схватив щипцы, я подцепил спою поделку из горна и уложил на наковальню. Сделав полшага назад, чтобы лицо прекратило опалять жаром, тяжело вздохнул. Это нужно было делать, вот только я прекрасно понимал, что руки не успеют начертать ни одной руны, прежде чем прикипят к раскалённой поверхности и прогорят до кости.
«Должен быть какой-то секрет».
Осторожно плюнув на кончик пальца, я быстро прикоснулся к заготовке, воздух вокруг которой искажался в зрительном плане, свидетельствуя о чудовищно высокой температуре. Я ожидал, что раздастся шипение, а я отдёрну руку, чтобы схватить себя за кончик уха, поняв, что мне не удалось.
Шипение раздалось, и руку я отдёрнул, вот только спустя несколько секунд я понял, что подушечка пальца, которой я коснулся изделия – не болела. Там не выскочил волдырь, не пришла «системка» об уроне… Ничего. И это означало только одно.
– Так это же совершенно меняет дело, – прошептал я, сначала касаясь несмелыми движениями, а потом и вовсе положив руки на раскалённый мифрил. – Это меняет всё! – расхохотался я, понимая, что уже ничего мне не сможет помешать закончить свою первую поделку.
Взяв бритвенно-острый резец, я привычным движением полоснул левую ладонь.
