Текст книги "Не дружи со мной (СИ)"
Автор книги: Ася Лавринович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Это еще почему? – удивилась я.
– Жду, когда у тебя появится парень, и ты перестанешь быть такой психованной! – укоризненно покачал светловолосой кудрявой головой Гошка.
– Ну знаешь ли! – возмутилась я. – Самый умный? Будто что-то понимаешь в делах взрослых! Гошка, звякая вилкой и тарелкой, обернулся:
– Естественно! Мне ведь уже не пять лет, а двенадцать…
– О-о-о, – протянула я. – К твоему солидному возрасту я отношусь с почтением, сансей! Гошка рассмеялся и снова принялся намывать тарелку.
– Слушай, а подменить записку – это слишком подло? – спросила я. Мальчишка выключил воду и, вытерев руки о джинсовые шорты, повернулся ко мне.
– Как-то раз я сообщил девчонке, которая мне нравится, что ее сосед по парте козявки жует на переменах. Потому что она ему тоже симпатична.
– Ой, это подло! – покачала я головой. Хотя жаль, что в двадцать лет такое с козявками вряд ли прокатит…
– Знаю, но как по-другому? All’s fair in love and war, Поля!
– Что? – не сразу поняла я.
– В любви как на войне – все средства хороши, – снова вздохнул Гошка.
Глава 8
И все-таки мы подменили записки. В первоисточник, который оставил Пашка, я не заглядывала. Но очень уж хотелось, скрывать не буду. Что за признание он там написал Шацкой, интересно? Я, зажмурившись, вытащила из конверта послание друга.
– Что там? – заинтересовался Гошка.
– Нет уж, чужие письма мы читать не будем! Это некрасиво!
– Подменять их тоже как-то так себе, – захохотал Гоша.
– Цыц!
С утра я составила новую записку для Ушацкой. Начиналась она со слов: «Дорагая Уля!..»
Допустив еще парочку орфографических ошибок и абсолютно проигнорировав запятые, любовное послание было готово. Пашка с русским языком, конечно, не особо дружен, но ведь не настолько… Хотя, казалось бы, кто обратит внимание на правописание и сделает из этого трагедию? Но вот Ульяна точно ошибки не пропустит. Это письмо должно охладить ее интерес к Пашке. Уже представляю Улю в очках, сползших на кончик носа, делающую пометки красной пастой на полях. «У Шацких Ульяна обладает врожденной грамотностью!» – раздался в моей голове язвительный голос мамы. Да и вчерашний ее выпендрежный статус в социальной сети чего стоит.
– А цветочки красивые! – покачал головой Гошка. – Что бы ты там ни написала в записке, цветочки могут все перекрыть…
– Не перекроют! – пообещала я. – Все! Топай!
Вручив Гошке букет ирисов, я довольно потерла руки. Зачем умнице, красавице и перфекционистке Ульяне Шацкой такой оболтус, как мой Пашка? Тем более, как я поняла по пренебрежительному тону в зале, таких смазливых и накачанных парней, как Буравин и Долгих, наша Белоснежка не особо-то и жалует… Ей интеллектуалов богемных подавай. Музыкантов, художников, поэтов…
Гошка бережно взял в руки букет и отправился в прихожую. По такому случаю принарядился в светлую рубашку и темные брючные шорты, напоминая мальчика-зайчика из «Ну, погоди!» Гляди-ка как чипсы и шоколадки от Долгих заполучить хочет.
– Хотя стой! Я с тобой! – вдруг быстро проговорила я, сбрасывая с ног домашние тапочки. Вообще-то мне еще нужно было в университет к четырем, но букет и подмененная записка не давали покоя…
– Это с чего вдруг? – почему-то рассердился Гошка. – Сам дойду, не маленький!
– Да-да, – поморщилась я, – тебе ведь уже не пять лет, а целых сто двенадцать! Но мне нужно хоть одним глазком взглянуть, как она отреагирует на этот букет, понимаешь? Нравится ей Пашка или нет?
– Ты больная! – покачал головой сосед.
– Пусть! – кивнула я.
– Прямо так пойдешь? – придирчиво осмотрел меня Гошка. Сам-то он был одет с иголочки, а вот я в растянутой футболке и домашних клетчатых шортах. Со стороны мы, конечно, казались очень странной парочкой.
– Да! Вот еще ради нее наряжаться… Тем более, тут недалеко!
Уля жила в красивом новом одноподъездном доме-свечке. Насколько мне было известно от мамы, квартиру в городе купил Ульяне отец. Но жила Шацкая не одна, а с какой-то строгой теткой, которую подселили специально, чтобы та присматривала за Ульяной. Вот облом, да? Пуританское воспитание! Не удивлюсь, если от этой тетеньки Уле еще и за букет ирисов достанется…
Адрес Пашка пробил через свои достоверные источники… Пятьдесят девятая квартира, десятый этаж… Мы с Гошей молча поднялись на лифте и вышли на просторную площадку, где было шесть квартир. Вокруг царила тишина.
– Вот пятьдесят девятая! – шепотом проговорил Гошка, кивнув на черную массивную дверь.
– Ага! – зашипела я в ответ. – Сейчас поднимусь на пролет выше…
Я уже хотела взбежать по лестнице, но вдруг из-за двери квартиры Ульяны отчетливо послышался мужской бас. Мы с Гошей переглянулись.
– Отец? – одними губами спросил Гошка.
Я отрицательно помотала головой:
– Она с теткой живет…
Вообще-то у Ульяны еще был старший брат, но, по рассказам моей мамы, он жил в Канаде и приезжал на родину крайне редко. Да если бы и приехал, то в наш курортный городок к родителям, а не сюда…
– Пашка? – выдвинул новую версию сосед.
От этого предположения я готова была распластаться без чувств на полу… Хотя Пашка шустрый. С него не убудет… Но Шацкая так быстро не пустила бы Долгих за порог своего дома.
– Может, ремонтник какой? – предположила я.
Звонкий смех Шацкой.
– Хм! Что гадать? Короче, звони! – рассердилась я, направляясь к лестнице.
Гошка какое-то время нерешительно потоптался возле двери, а затем нажал на кнопку звонка. Я навострила уши. Уля долго не открывала, хотя, судя по доносившимся голосам, находилась от двери не очень-то и далеко, скорее всего, в прихожей… Наконец, замки брякнули, и я услышала приветливый голос Шацкой:
– Здравствуйте, вы ко мне?
– Здравствуйте! – почтенным голосом произнес Гошка. – К вам, Ульяна! У меня есть послание от вашего поклонника, который, по совместительству, является моим хорошим товарищем!
О-о-о, ну куда деваться! Гошка произнес это так важно, почему-то вдруг картавя… Наверняка, одну руку за спину спрятал, бабочку на шее поправил… Шацкая, конечно же, умилилась и растрогалась. Знала бы она, как он вещи мои за унитаз прятал и вокруг панциря бедной Изабеллы жестяную банку привязывал… Что Поля-младшая гремела ей по квартире, как машина с молодоженами.
Попутно Гошка отвесил Шацкой трогательный детский комплимент. Уля что-то негромко прощебетала в ответ, раздался шорох упаковочной бумаги, вздох умиления… Затем дверь хлопнула, и замки вновь кротко брякнули. Гошка взглянул на меня. Я сверху замаячила рукой, указывая на лифт. А если Уля в глазок наблюдает?
– Жди внизу! – одними губами проговорила я.
Гошка кивнул и нажал на кнопку вызова лифта. Когда он уехал вниз, я некоторое время раздумывала, с какого этажа спуститься мне… Подняться еще на пролет выше? Любопытство победило. Поэтому я на цыпочках пробралась к квартире Шацкой и, прислонив ухо к двери, прислушалась. Некоторое время там было тихо, а затем снова послышались приглушенные голоса. И один из них точно мужской! Черт возьми! Кто там? Точно не Пашка… Иначе зачем этот цирк с букетом? Все-таки кто-то из родственников? Или у Ульяны есть парень? Тогда для чего она приняла приглашение Долгих? Непонятно…
Замки соседней квартиры лязгнули, и я отпрянула от двери. Показалась седовласая голова в бигуди.
– Здравствуйте! – строго сказала голова.
– Здравствуйте! – тихо отозвалась я.
– Вы здесь живете? – поинтересовалась голова.
– Угу, – зачем-то соврала я. – Здесь. Вот… мусор ходила выкидывать…
Благо, наряд у меня для этого самый подходящий – домашние шорты и футболка.
– Из какой вы квартиры? – не отставала говорящая голова. Что она привязалась ко мне вообще? Я похожа на бандита?
– Вы верите в бога? – спросила я.
– Ой! Сектанты! – в ужасе пискнула голова. И тут же скрылась в своей квартире. Дверные замки снова противно лязгнули. А я припустила к лифту.
На улице мы с Гошей, не сговариваясь, почесали по двору. Меня не покидало ощущение, что из окна за нами кто-то наблюдает. Ульяна, ее таинственный гость или мнительные бигуди?
– Видел в коридоре мужскую обувь? – спросила я на ходу.
– Не-а! Кого там… Она дверь чуть приоткрыла. И, кстати, была явно напряженной…
– Да? Интересненько! – хмыкнула я. Зачем скрывать какого-нибудь ремонтника? Наверняка Шацкая решила, что это тетушка пожаловала, вот и спрятала ухажера… Ну, все! Зря Пашка на ирисы раскошелился! Не светит ему ничего с красавицей Ульянушкой… Зуб даю, накрылось медным тазом наше двойное свидание. Я счастливо заулыбалась.
– Ты чего щеришься? – покосился на меня Гошка.
Я вместо ответа потрепала его по белобрысой макушке и негромко запела:
– У меня появился друго-ой, у меня-я появи-ился друго-ой! А-ча-ча!
– Не позорь меня! – испугался Гошка. – На нас люди смотрят!
Ох, уж этот трудный возраст!
– У меня появи-ился друго-ой! – еще громче и фальшивей затянула я. – У меня-я появи-ился друго-ой!
– Достала! – злился Гошка. – Там есть другие слова?
– Наверное, есть! – засмеялась я. – Только их не помню!
– У Пашки твоего губа не дура! – в отместку за свой позор сказал мне Гоша. – Ульяна очень красивая!
– Много ты понимаешь! – фыркнула я. – Маленький еще на таких девиц заглядываться! И вообще она не его, как оказалось…
Гошка промолчал, важно вышагивая рядом со мной. Мы прошли мимо галдящей малышни, которые на каникулах торчали на улице с самого утра. Ребята вынесли из дома ведро, в котором развели шампунь и глицерин, и теперь при помощи конструкции из двух длинных палок и веревки выдували огромные мыльные пузыри. Из припаркованной неподалеку машины доносилась веселая летняя мелодия, а навстречу нам с Гошей летели большущие радужные шары. Я рот распахнула от восторга! Какая красота! А Гошка даже не взглянул в сторону пузырей… Ах, ну да. Он ведь уже большой мальчик!
– Как думаешь, если я скажу Пашке, что Ульяна козявками увлекается, он от нее отстанет? – спросила я.
– Ты такая дура, Поля! – доверительно сообщил мне двенадцатилетний Гошка. – Взрослей!
– Любовь, что тут поделаешь! – развела я руками. – Когда-нибудь и тебя так скрутит!
– Скрутит? – удивился Гоша.
– Ага, как от просроченной колбасы! – припугнула я.
– Неужели все так плохо? – огорчился сосед.
– Если безответная любовь, то да… Очень бодрит. Как внезапный сильный град. Холодно и твердыми льдинками больно бьет. А главное – к такому не подготовишься. Ты же не знаешь, где и когда град тебя застанет?
– А прогноз погоды?
Я только отмахнулась. Этот Гошка портил мне всю теорию.
– Зато если непогода утихнет… – продолжила я, представив на мгновение, что случится, когда мы с Пашей будем вместе… – Наступит такая благодать! Помнишь этот свежий воздух после дождя и града? А знаешь, как здорово целоваться? Правда, в первый раз непонятно, как и что произошло, но все равно ты счастлив до чертиков!
– Мне не нравятся такие разговоры! – Гошка, смутившись, покраснел до кончиков ушей.
– Эх, ты! Взрослый! – покачала я головой, оглядываясь на мыльные пузыри, которые остались позади.
Во дворе мы столкнулись с Долгих, который, по всей видимости, направлялся в нашу квартиру.
– Привет, малой! – Пашка пожал Гоше руку, совсем как взрослому. – Ну как все прошло? Передал?
– Передал! – кивнул светловолосой головой Гошка. – Все прошло отлично!
– С меня презент! – пообещал Паша, а потом взглянул в мою сторону. – Вы… вместе что ли ходили?
– Вот еще! – усмехнулась я. – Делать мне нечего? Сами только встретились во дворе! Привет, Гош!
Гоша укоризненно покачал головой и молча направился к крыльцу.
– Ковалева, а ты откуда в таком виде? – заинтересовался Паша. – На домашнем…
Сказать про мусор? Или поинтересоваться, верит ли Долгих в Бога? С ним ничего не прокатит…
– Просто гуляла! – ответила я. – Дышала свежим воздухом! Ты не забыл, что у нас в четыре консультация?
– Не забыл, – ответил Пашка, продолжая меня разглядывать. – Хотел у тебя перекантоваться, чай попить… Потом бы в универ вместе мотанули.
– А! Пойдем! Только к чаю ничего нет. Откроем банку варенья из алычи… Мама еще в марте присылала.
Жалко все-таки Пашку. Бедненький с утра цветы покупает, записки любовные строчит, а Шацкая в квартире с другим запирается в тайне от тетки. Я, злорадно усмехнувшись, взбежала на крыльцо и потянула на себя тяжелую дверь. Домофон у нас никогда не работал.
– Помнишь про двойное свидание? – спросил Паша.
– А оно состоится? – удивилась я.
– Почему бы ему не состоятся? – отозвался друг. – Я вот пять минут назад разговаривал с Улей по телефону…
Я даже запнулась о порог от неожиданности. Ай-яй! Не станет наша целомудренная Ульяна сразу с двумя парнями роман крутить. Значит, на Пашку она виды все-таки имеет. Будем дальше бороться за счастье.
А тот, кого Шацкая прятала в квартире – вовсе не ее новый тайный парень. Но тогда кто?
Глава 9
Наше двойное свидание получилось весьма занятным. Началось все, разумеется, с того, что я опоздала… Долго не могла отыскать недавно открывшееся кафе. Именно в нем предложила встретиться Шацкая. А с бургерной у меня не прокатило. Ульяна, узнав, куда ее хотел пригласить Пашка, запротестовала. Как так? В бургерной нет вегетарианского меню! А в этом кафе и кофе с кокосовым молоком вкусный, и роллы с тофу, и тайский салат… В общем, рай для нашей Ульяночки!
– Ты чего там про бургеры мне наплела, Полиныч? – накануне свидания сердито спросил по телефону Пашка. – Уля говядину не ест.
– А рыбу? – спросила я, придумывая на ходу ответ.
– И рыбу.
– И птицу не ест?
– И пресмыкающихся! – раздраженно ответил Пашка.
– А насекомых? – решила уточнить я.
– Полина!
– Ну надо же… А почему я тогда решила, что она любит бургеры?
– Вот и я о том же! – злился в трубке Пашка. – Не знаю, почему ты это решила…
– Хорошенько, видимо, меня огрели на тренировке, – сказала я. И язвительно добавила: – На тренировке, куда ты пригласил!
Пусть у Пашеньки вновь взыграет чувство вины! Долгих понял, что выяснять со мной отношения бесполезно, и отстал.
В кафе я заходила с не самым довольным выражением лица. В поле моего зрения сразу попал столик, за которым сидели Пашка, Уля и Герман. Долгих и Шацкая, склонив головы, о чем-то негромко переговаривались. А Буравчик, заметив меня у входа, просиял и подмигнул… Начина-ается! Малыш-крепыш…
– Привет! – произнесла я, подойдя к столику. – Всех рада видеть!
Ну… как всех? Рада только Пашке. Но правила этикета-то никто не отменял.
– Присаживайся рядом со мной, конфетка! – C противным скрежетом отодвинул Буравчик стул. – Я тебя ждал…
– Супер! – кивнула я, плюхаясь на услужливо предоставленное Германом место.
Как только Уля перевела взгляд на Пашку и открыла рот, чтобы что-то ему сказать, я громко вопросила:
– Вы уже сделали заказ? Что посоветуете? Такая голодная, ужас!
– Я заказала черный рис с тыквой, – сообщила Шацкая.
Бэ-э, гадость. Я бы, если честно, бургер съела. Проигнорировала рекомендации Шацкой и углубилась в чтение меню. До меня донесся восторженный голос Ульяны:
– Я уже трижды успела побывать в этом кафе и каждый раз заказываю тыкву с черным рисом… На вкус просто потрясающе! Если честно, мне бы очень хотелось раздобыть рецепт…
Я почувствовала, как под столом теплая мужская рука дотронулась до моего голого колена. Не знаю, что насчет рецепта, а вот тыквой Шацкая может обзавестись. Той, которую я готова была снести с плеч Буравчика.
Не убирая упавшие на лицо пряди, исподлобья грозно взглянула на Германа. Наверное, в тот момент была похожа на девочку из «Звонка». Буравин охнул и поспешно убрал свою лапищу с моего колена.
– А ты, Паш, что заказал? – спросила я.
– То же, что и Уля, – кротко ответил Пашка.
Ха! Ну да, ну да… Из Паши такой же вегетарианец, как из пингвина сокол. Это он перед Шацкой выпендривается.
– А стейков здесь разве нет? – спросила я назло. – Ты ведь их так любишь!..
Пашка округлил зеленые глаза и покачал головой. Но Остапа, меня то есть, уже понесло…
– И перчатки свои кожаные забери, которые оставил, – сказала я. – С марта валяются.
И если минуту назад Буравин под столом бесцеремонно лапал мое колено, то Пашка просто наступил на ногу. Не знаю, что из этого неприятнее…
– Герман, ты ведь не в курсе… Поля у нас мечтает научиться кататься на велосипеде! – проговорил Пашка.
Я рот распахнула от удивления. Неправда! Железные двухколесные конструкции с рулем – моя фобия. А на трехколесном я, наверное, выглядела бы уже несолидно…
– А у тебя ведь КМС по велоспорту, – продолжил Пашка, обращаясь к Буравину. При этом не сводил с меня ехидного взгляда. – Научишь Полю на велосипеде кататься?
Буравчик уставился на мое лицо, а затем согласно закивал.
– Конечно! Без проблем! – Буравин скривил губы в усмешке. – Научить кататься на велосипеде и медведя можно…
– Спасибо! – буркнула я. Это меня с медведем сравнили? Очень приятно! – Но я не хочу ничему учиться! Пашка врет! Нет у меня такой мечты! Я боюсь!
– Не научишься, так я тебя на багажнике прокачу! – подмигнул мне Буравчик. – Доставлю куда хочешь с ветерком, карапуз!
Ага, если только в своих сновидениях. Пусть помечтает… А мне бы такой сон точно кошмаром показался… Уже представила, как Буравчик везет меня на багажнике по каким-то колдобинам…
– А я обожаю кататься на велосипеде! – воодушевленно произнесла Уля. – Мы с младшей сестрой летом каждое утро ездим на дикий пляж. Наушники, первые лучи солнца, свежий морской воздух…
Конечно, кто бы сомневался… В моем воображении Ульяна ехала на красивом мятном велосипеде круизере, с корзинкой на руле, в которой были свежие полевые цветы. Или хрустящий утренний багет из местной пекарни. А сзади мы с Буравчиком по колдобинам… Я, разумеется, по-королевски восседаю на багажнике.
– А потом, разломив руками этот хлеб и бросив велосипеды у подножья молчаливых темных скал, завтракать у обрыва над морем и наблюдать за неспокойными волнами… – закончила Ульяна. Я все прослушала. Она серьезно про багет говорила? Парни уставились на Шацкую, разинув рты. Сама мисс идеальность… После рассказа об утренней велопрогулке до дикого пляжа каждый подумал об одном и том же…
– Скорее бы разделаться с сессией и вернуться домой, – потянувшись, сказал Пашка. – Или кто-то останется в городе?
– Что тут делать? – пожал плечами Буравин. – Домой, конечно. В начале июля уже соревы начнутся… Еще нужно в форму себя привести, серф подготовить…
– Ты тоже поедешь? – спросил Паша, накрыв своей ладонью руку Ульяны. Я проследила за этим движением и скрипнула зубами от злости.
– Семнадцатого июня последний экзамен, – улыбнулась Шацкая, не отнимая своей руки. – Конечно, поеду! Жду не дождусь…
А я как жду не дождусь, когда ты отклеишься от моего друга! Или Долгих отклеится от тебя…
– Слушайте! – воскликнул вдруг Пашка. Буравчик от неожиданности даже пончик из рук выронил, который планировал донести до раскрытого рта. – Может, все вместе сиганем на моей тачке? Вы как?
«Сиганем» – для Пашкиной машины слишком громкое слово. Единственное, откуда она может сигануть – это с обрыва. И то, если ее хорошенько подтолкнуть.
– У тебя есть машина? – заинтересовалась Ульяна.
– Да, только в этом месяце она в ремонте, – скромно отозвался Паша.
Я хотела съязвить: «Как и остальные одиннадцать месяцев в году», но не успела. Буравчик уже пихнул мне под нос пончик:
– Такой же сладенький, как и ты! – негромко проговорил он.
– Что? Ты серьезно? – возмутилась я. Бесцеремонно отпихнула пончик и снова обратилась взором к нашей сладкой парочке.
– Как раз к отъезду ее должны отремонтировать, – продолжал хвалиться Пашка своей колымагой. – За ночь доедем! Будет круто!
Круто? Круто, если меня посадят сзади вместе с Буравиным, а потом Пашкина машина, как обычно, заглохнет в самом неподходящем месте, и мы в ночи будем ее толкать по пустой неосвещенной трассе…
– Павел, я подумаю над твоим предложением, – улыбнувшись, кивнула Ульяна.
Павел засиял.
– Я тоже подумаю, – сказал Буравчик.
– Ты умеешь думать? – сквозь зубы проговорила я.
Герман, услышав меня, снова протянул пончик.
– Закуси, ворчунишка моя!
– Пончики – не самая полезная еда! – отрезала я, косясь, как Ульяна уминает за обе щеки тыкву.
– Все полезно, что в рот полезло, – проворчал Герман. А затем добавил: – Правило Буравчика!
Уля заливисто захохотала, а я закашлялась:
– Да уж!
В этот момент смартфон Ульяны, который лежал на столе, завибрировал. Такая правильная девочка, а правил этикета не знает! Кто на встрече достает телефон? Я укоризненно покачала головой. Мне бы такое и на ум не пришло! Ведь единственный, кто мог написать – Пашка. А он здесь. Ну, или мама с сообщением в духе: «Надеюсь, ты не забываешь вытирать пыль с подоконников…»
Как бы я не выступала за соблюдение правил приличия, а подглядеть адресата успела. Некто, записанный в телефоне Ульяны, как «М». И кто это, интересно? Шацкая, извинившись, схватила телефон. Прочитав сообщение, она изменилась в лице.
– Что-то случилось? – забеспокоился Пашка.
– Нет, ерунда! Неприятности небольшие у… у подруги.
– У подруги, значит? – строго переспросила я. Таким тоном, будто сейчас поднимусь из-за стола да как хрястну по нему ладонью: «Знаем мы твоих подруг! Отвечайте, гражданка Шацкая, кто накануне был в вашей квартире в районе часу дня?»
– Ну да, у подруги! – подтвердила Уля, хотя глаза ее забегали. – У Маши…
Маша, Маша… Нужно узнать, учатся ли такие у Шацкой на потоке… А если эта Маша из секции балета? Или бокса? Господи, Ульяна не могла записаться вообще во все кружки города? Ненормальная!
– Ну, если неприятности не такие уж и большие, то не переживай понапрасну, крошка! – обратился к Шацкой Буравин. Прямо добрый полицейский с пончиком. Пришел мне, злому, на смену!
Буравчик дожевывал выпечку, расставив локти.
– Что ты расшиперился на весь стол? – раздраженно проговорила я в тот момент, когда Уля что-то негромко говорила Пашке. Склонившись к нему при этом близко-близко… Представила, как ее теплое дыхание щекочет Долгих ухо. Вон как снова разулыбался.
– А что такое? – удивился Герман.
– Тесно! У тебя такие большие руки…
– У меня все большое, малышка! Если ты понимаешь, о чем я!
– Ох, боже! – поморщилась я.
– А знаешь, для чего мне такие большие руки? – наклонился ко мне Буравин. – Это чтобы крепче обнять тебя, детка моя!
Герман раскинул руки в стороны и, заключив меня в объятия, вместе со стулом (снова с самым громким на свете скрипом, между прочим!) придвинул к себе.
– Вот еще! Отпусти! – забубнила я.
– Вижу, вы наконец нашли общий язык? – глядя на нас, рассмеялся Паша.
– Общий язык? – горячо шепнул Буравчик и посмотрел на мои губы. – Пока не нашли…
– Избавь его от меня! – взмолилась я, отталкивая руками Германа.
Ульяна смеялась, но уже как-то отстраненно и невпопад. Было заметно, что мысли ее были заняты совсем другим. Когда пришло новое сообщение, Шацкая вскочила на ноги и схватила сумочку, которая висела на спинке стула.
– Простите, но мне нужно бежать! – заметно нервничая, проговорила она. – Моя подруга… без меня… Она не справится!
Уля бросила несколько купюр на стол.
– Еще раз извините! Пока!
Шацкая быстрым шагом направилась к выходу, звонко стуча каблучками.
– Ой, я провожу! – поздно спохватился Пашка, вскакивая следом. Слишком поспешно Ульяна упорхнула от нас. – Уля!
Мы с Буравиным продолжали сидеть в обнимку. Вернее, это Герман вцепился в меня так крепко, будто я была еще одним огромным сахарным пончиком.
– Может, ты отлипнешь от меня наконец? – сердито проговорила я.
– Холодная ты женщина! – покачал головой Буравин. – Все ушли! И что нам прикажешь делать?
Я уставилась в окно. На улице сгустились тучи, и в кафе тут же стало хмуро и темно. Над головой зажгли дополнительные лампы. Мелкие дождинки начали царапать стекло. Прохожие поспешно раскрывали зонты, а сквозь негромкую музыку послышались раскаты грома. Вот тебе и июнь… Сейчас как затянется такая непогода на несколько дней… Кошмар.
– Тыковку вон доешь, – вздохнув, кивнула я на порцию Ульяны. – Переждем грозу здесь.
Герман, поморщившись, все-таки придвинул к себе тарелку Шацкой. Ел молча, вместе со мной поглядывая в залитое дождем окно. Да, это было самое странное двойное свидание в моей жизни.
