Текст книги "Не дружи со мной (СИ)"
Автор книги: Ася Лавринович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 12
Пока добежала до Паши, дождь снова разошелся. Нырнула в теплый салон автомобиля. Грозовые капли заливали окна, дворники протяжно скрипели. В машине было тепло и пахло свежим одеколоном Долгих. После дождя щеки мои горели. Из стереосистемы негромко доносилась музыка. Я посмотрела на друга. Пашкины волосы из-за влажности на улице завились в черные колечки. После всех злоключений было так приятно оказаться в тепле, рядом с ним. Такой родной, свой, любимый… Нестерпимо захотелось протянуть руки и обхватить Пашку за загорелую крепкую шею…
– Ковалева, я тебя убью! – известил меня Паша громким строгим голосом. Руки мои тут же опустились. И энтузиазм весь улетучился.
– Что такое? – недовольно отозвалась я.
– Ты куда меня завела в такую погоду? Тут жутко раскисшая дорога, мы сейчас точно где-нибудь застрянем. Я уже буксовал немного… Столько грязи из-под колес вылетело. А из ремонта машину чистой забирал!
Старенький Mercedes-Benz начала девяностых был для Долгих как вечно простывающий любимый ребенок. Каждый раз, когда я отпускала ядовитые шуточки по поводу поломки авто, Паша мне втолковывал: «Ковалева, да для меня счастье – поковыряться под капотом моей малышки!» Слава богу, «малышка» у Долгих оказалась сознательной и ломалась часто… Исключительно для Пашкиного «счастья». Мол, ковыряйся, дорогой, сколько влезет… Все для тебя!
От нравоучений друга я раскисла не хуже дороги.
– Все-все, завелся! Угомонись! – выкрикнула я. – Между прочим, вот!
Гордо продемонстрировала Пашке порванный рукав.
– И что это? – сердился Долгих. – Где зацепилась?
– Ничего не зацепилась, на меня уличные псы напали!
– Уличные псы? – поразился Пашка.
– Ну как псы… пес, – поправила я саму себя.
Ну как пес… Груня. Но эту незначительную подробность опустим.
– Ты шутишь? – спросил Пашка, внимательно глядя мне в глаза.
– Какие тут шутки? – оскорбилась я.
– Тогда тебе нужно в больницу! – забеспокоился Долгих. – Поставить укол от бешенства!
– Себе поставь такой укол! – запаниковала я. С детства уколов боюсь.
– Полин, я серьезно!
– Да ерунда! – поморщилась я. – Только за рукав схватил… Меня парень спас!
– Какой парень? – заинтересовался Пашка.
В оранжевых резиновых сапогах по колено. А сам мне по локоть.
– Высоченный такой, – начала на ходу сочинять я. – Мускулистый…
– Но что ты тут вообще забыла? И почему сразу мне не позвонила? – продолжал как курица наседка кудахтать Долгих. – Точно все в порядке? Рука не болит?
Я, не в силах сдержать улыбку, отрицательно покачала головой. Пока брела под дождем до машины, успела промокнуть и замерзнуть. Чихнула.
– Вот-вот, сейчас еще заболеешь! – продолжил ворчать Паша. – Этого только нам не хватало…
Молча смотрела на Долгих и широко улыбалась. Дождь стучал в окна, а дворники продолжали противно шкрябать по лобовому стеклу.
– Ты чего расплылась? – удивился Пашка.
– Так за меня волнуешься? – спросила я.
– Еще бы за тебя не волноваться, – проворчал Паша, хватаясь за руль. – С тобой же вечно какая-нибудь беда случается…
– Зато нескучно! – сказала я, пожав плечами.
– О, да! – многозначительно проговорил Пашка. И было непонятно: нравилось ему это или нет.
Я взглянула на наручные часы. Они показывали без десяти минут пять. Я ведь так и не решилась дождаться таинственного парня одна…
– Слушай, а ты не против заехать в одно место? – спросила я у Пашки.
– В какое еще место? – заметно напрягся друг, трогая машину с места.
– Тут недалеко! Сейчас направо!
Долгих молча крутанул руль.
– Теперь налево.
– К гаражам?
– Ага! Вот сюда! Третья аллея… Стоп! Гаси фары!
– Полин, ты чего удумала?
– Гаси, сказала!
Пашка послушно выполнил просьбу и уставился на меня.
– Сиденья откидываются? – деловито поинтересовалась я, расшнуровывая кеды.
– Да, но зачем тебе? – совсем растерялся Пашка.
– Откидывай! – приказала я тоном, не терпящим возражений. – Скорее!
– Что ты собралась делать? – Долгих опустил кресла.
– Не я, а мы! – Толкнула Пашку руками в грудь. – Ложись!
Будем выслеживать высокого! А потом я победоносно воскликну: «Ага! Вот с этим парнишкой любезная Ульянушка Шацкая что-то мутит в твое отсутствие! Вот и вся верность!» И я уверена, что именно он был в квартире в тот момент, когда Гошка приносил цветы…
Пашка послушно лег на спину, а я склонилась над ним и, глядя в потемневшие зеленые глаза, серьезно прошептала:
– Только ты тихо, ладно? Мне очень надо!
– Полина, – так же шепотом проговорил Пашка, – твоя решительность…
– Что? Пугает?
Черт! Он ведь не знает про патлатого… В двух словах это так просто не объяснить.
– Если честно, возбуждает, – доверительно сообщил Долгих.
– Дурак! – проговорила я, отстраняясь от Пашки. – Ты чего подумал?
– Что ты будешь сверху! – съязвил друг.
– Ой, лучше бы тебе заткнуться, Павлуша! – показала я парню кулак.
– Тогда какого черта…
– Ш-ш-ш! – зашипела я, углядев, что в конце аллеи появился мужчина с черным зонтом. Я снова посмотрела на часы. Начало шестого! Точность – вежливость королей!
Мотор был заглушен, дождь словно сумасшедший барабанил по машине. Дождевая вода заливала лобовое стекло, и мужская фигура вдалеке была совсем размыта… Мы с Пашей молчали.
– Это все глупо, – проговорил Долгих, глядя как я, повернувшись к нему пятой точкой, высматриваю поверх торпеды происходящее на улице.
– Соглашусь! – кивнула я. – Блин, из-за дождя ничего не видно!
– А мне отсюда наоборот открывается отличный вид! – похвастался Долгих, имея в виду мою задницу. Я наугад лягнула ногой, угодив другу пяткой в лицо.
– Ковалева! – зарычал Пашка.
– Тихо-тихо! Вот облом!
Человек с черным зонтом подошел ближе, и теперь я его могла разглядеть. Невысокий, лысоватый, с пузиком… Н-да, полная противоположность полученной ориентировке. Хотя было бы прикольно, если б у Шацкой оказался такой вкус на мужчин. Объект остановился у гаража под номером «сорок семь». Я обернулась к Пашке и доверительно сообщила:
– Это Степаныч!
– Какой еще на фиг Степаныч?
– Он тут «Урал» ставит!
– Прелесть! Очень за него рад! – откликнулся Пашка, поднимая назад водительское кресло. – А мы с тобой едем в больницу.
– Ставить укол от бешенства? – ужаснулась я.
– Похоже на то, – кивнул Пашка. – У тебя определенно что-то с головой!
Я бросила жалостливый взгляд на пустую аллею. Степаныч уже скрылся в своем гараже. Мне ничего не оставалось, как тоже принять нормальное сидячее положение. Пашка завел мотор, дворники снова заработали.
– Значит, ты не хочешь объяснить мне, что происходит? – строго спросил Пашка, выруливая из злосчастного гаражного кооператива.
Я только головой замотала. А что рассказывать? Патлатый ведь так и не явился. Или пришел раньше, и я его упустила… Узнав про слежку за Шацкой, Пашка счел бы меня ненормальной. Хотя так на самом деле и есть… Мисс Марпл недоделанная. Но я еще докопаюсь до истины.
– Понятно, – обиженным голосом проговорил Пашка. По пути до моего дома мы молчали. Долгих то и дело косился на меня, но я его красноречивые взгляды игнорировала. Погрузилась в свои мысли…
– Ну что ты притихла? – не выдержал Пашка. Было заметно, что он сгорает от любопытства. Я время от времени страдаю странным поведением, но чтобы настолько…
– Помолчи, я в чертогах своего разума! – ответила раздраженно. И для достоверности схватилась пальцами за виски.
– Как Шерлок? – рассмеялся Пашка.
– Ага!
– И что ты там пытаешься найти? – понизив голос, поинтересовался Долгих. – Хочешь вспомнить любимое блюдо Гарри Стайлса?
– Очень смешно! – буркнула я. – Пытаюсь вспомнить, почему начала с тобой дружить…
– Потому что я – лучше всех! – заявил Пашка.
– Ну-ну! – хмыкнула я. – Видел бы ты моего сегодняшнего спасителя!
– А что там? Груда мышц?
Груда мышц, помещенная в детские оранжевые сапоги.
– А как же Буравчик? – Этот вопрос Паша задал, когда мы остановились у моего дома.
– С Буравчиком как-нибудь сама разберусь! – проговорила я, хватаясь за дверную ручку. – В этот раз она не оторвется?
– Не боись, все починили! – заверил меня Долгих.
– Спасибо, что довез! Пока! – я выскочила из машины под дождь. Капли стекали по волосам и попадали за шиворот толстовки. Поежившись, склонилась и заглянула в салон: – Чтоб ты знал, любимое блюдо Гарри Стайлса – тако со сладкой кукурузой!
– Не подвели тебя, значит, твои чертоги? – засмеялся Пашка.
– Иди ты! – рассердилась я, хлопнув дверью.
Ничего-ничего, Пашенька. Я выясню, для чего наша мадам Ушацкая шастает по гаражам, и какую роль таинственный патлатый играет в ее жизни.
*
Паша провожал взглядом Полину. Девушка, ловко перепрыгивая через лужи, добежала до крыльца. Развернулась и посмотрела на машину. Долгих махнул рукой: «Зайти под козырек, дуреха! Промокнешь!» Поля привычно показала язык и взбежала по лестнице. Паша рассмеялся и завел машину.
Он уже хотел выжать сцепление, как вспомнил, что в бардачке лежит кое-что занимательное. Паша оставил это в машине пару недель назад до того, как отдать автомобиль в ремонт. Заглушил машину. Взглянул на дверь подъезда, за которой только что скрылась Поля. Уезжать от ее дома почему-то не хотелось. Паша, наклонившись, достал из бардачка два распечатанных листа форматом А4. Эти анкеты с социологическим опросом оставила девчонка с толстым блокнотом. В тот день она отыскала после занятий Пашу и протянула ему несколько листов.
– Курсовую оставили на осень… Если заполнишь за лето, буду рада. Там на обратной стороне мои контакты…
Девчонка улыбнулась.
– А-а-а, – протянул Паша, улыбаясь в ответ. – О’кей, заполню. А Полине не надо передать?
– Полине? – удивилась студентка соцфака.
– Да, ты сначала подошла к ней утром… – пояснил Паша.
– А, ты про свою подругу! – кивнула студентка. – С ней я уже все выяснила…
Теперь, сидя в машине, Паша пробежался глазами по вопросам. На одни он ответит с легкостью, а вот над другими придется хорошенько подумать… Капли дождя щелкали по металлической крыше машины.
В последнее время Поля ведет себя странно, делая двусмысленные намеки. Или Паше только кажется? Хотя смеется, шутит, обижается, ворчит, как обычно… Но иногда что-то нет-нет да мелькнет в ее глазах. И парня это пугало. Все эти годы он думал, что между ними не может быть ничего, кроме дружбы. До того момента, пока Полина сама не начала нарушать расставленные в их отношениях границы… Новые взгляды, случайные прикосновения… Вот и сегодня в машине Паша подумал, что Полина Ковалева вдруг решила перейти к активным действиям. И это открытие стало для Паши таким неожиданным и… волнительным. На секунду от действий подруги перехватило дыхание, и сердце громко загрохотало. Паша устало потер переносицу и тряхнул головой, чтобы отогнать от себя странные мысли. В салоне задержался привычный сладкий запах духов подруги – роза и черная смородина.
Укажите свой пол?
М
Ж
Укажите свой возраст:
17–19
20–21
22 и старше
Есть ли у Вас друзья противоположного пола?
Да
Нет
Как Вам кажется, есть ли общие интересы у мужчин и женщин?
Да
Нет
Да. Однозначно. Паша вспомнил все совместные походы в кино на Вселенную Marvel, обоюдную любовь к футболу, серфингу, морю, бургерам с луком-фри, электронной музыке, забавным обзывательствам… Казалось, что этот список можно продолжать вечно…
– Черт, – пробормотал Паша, вертя в руках шариковую ручку. – Оказывается, столько общего…
Усмехнувшись, Паша отложил анкету и, перегнувшись через переднее сиденье, выглянул в окно. На третьем этаже в спальне Ковалевой уже зажегся свет. Хотя еще рано, но из-за сизых темных туч было пасмурно. Наверняка, придя домой, Полина переоделась, смыла макияж и собрала волосы в пучок, засунув в него один из карандашей, которые вечно были разбросаны на письменном столе. Джинсы Поля обычно оставляет на спинке стула, а вот футболки и рубашки аккуратно развешивает в шкафу. Полина кормит черепаху, открывает окно и выглядывает на улицу. Затем возвращается на подоконник вместе с книгой… Секунда, вторая, третья. В окне появилась Ковалева с пучком на голове. Пашка рассмеялся и снова завел мотор. Он слишком хорошо знает Полину.
Телефон завибрировал, извещая о новом сообщении. Ответ от Ульяны. Шацкая не пришла в университет, не отвечала целый день… А тут написала, что у нее все хорошо, просто болела голова. И, конечно, она не против завтра встретиться.
Глава 13
Мы с Пашей закрыли сессию. Аллилуйя! Уникум Долгих без троек, а у меня всего одна… Всего! Одна! Хотя вряд ли мама будет этим гордиться… Ведь у Шацких Ульяна учится на одни пятерки. Рассказать ей что ли, как Уля зачет прогуляла? Моя родительница в обморок бы от этой новости грохнулась…
– Тройка, Ковалева, только из-за вашей несобранности, – глядя на меня поверх очков, проговорил строгий преподаватель. – Болтаете на лекциях, опаздываете к первой паре… Поспать любите?
– И поспать люблю, и проспать тоже… – пролепетала я, потянувшись за зачеткой. Ну чего пристал? Хотелось скорее выбежать из душной аудитории и вприпрыжку помчаться по шумному коридору университета. Свобода! Лето! Каникулы! И мы едем домой. В наш маленький южный городок… Мы едем к морю!
– Вы так всю молодость проспите, Ковалева, – не отставал от меня профессор. А я уже от нетерпения на месте подпрыгивала.
– Отдайте зачетку! – взмолилась я.
– Бегите, Ковалева, бегите! – покачав головой, усмехнулся преподаватель. – Стрекоза!
В город вернулась долгожданное лето. Солнечные лучи ласкали теплые жестяные крыши домов, на газонах пестрели желтые одуванчики, над головой щебетали птицы. Вдоль широкого проспекта, словно блестящие стрекозы, с жужжанием проносились машины. Мы с Долгих брели по тротуару, уставившись в небо на громоздкие белые облака.
– Как отметим? – нарушила я затянувшее молчание. Развернулась к другу и дальнейший путь двигалась спиной вперед.
– Не запнись, Аполлинарий! – предостерег Долгих.
– Можно просто Аполлон! – весело сказала я.
– Ипполит, – усмехнулся Пашка. – Ты чего такая довольная?
– Так все ведь! Отстрелялись! Ну? Какие планы? Можем в парке сладкой ваты поесть. Или пиццу у меня заказать. Винишко попить. Смирновы уехали на дачу, я гуляю!
– Слушай, – неуверенно начал Пашка, – я тут уже с Улей договорился…
– О, ну понятно! – постаралась я сказать как можно равнодушней. А у самой сердце от обиды снова засаднило. – Буравина тогда позову!
– Вот и правильно, – кивнул темноволосой кудрявой головой Пашка. – А то он все жалуется, что ты не пишешь…
Я промолчала. Хорошее настроение тут же решило послать все к черту и испариться.
«Что ты маешься? – тяжело вздохнул мой внутренний голос. – Ответь Герману на сообщения! Нельзя же всю оставшуюся жизнь сохнуть по Долгих…»
– Я на машине, тебя подбросить? – спросил Пашка, покручивая в руках блестящий на солнце брелок.
Подбрось лучше Ушацкую высоко-высоко, чтобы она застряла в ветках, свила себе гнездо и осталась в нем жить на веки вечные.
– Спасибо, пешком прогуляюсь! – сухо ответила я. – Еще Изабелле нарвать одуванчиков надо…
– Ну… как знаешь!
– Угу!
Это было скверное расставание. Я даже протянутую руку на прощание Пашке не пожала. Ибо не фиг. Ведь есть наша традиция – отмечать вместе закрытие сессии! А тут, видите ли, он со своей Ульяной драгоценной уже договорился…
Я с силой поддела кожаной сандалией мелкий камушек. Погода уже не казалась такой чудесной. Что хорошего? Солнце жарит, воздух липкий… Скорее бы добраться до дома!
Казалось, ничто уже не может испортить настроение сильнее… Если бы не позвонила мама. Каждый раз, когда на экране высвечивается ее имя, я внутренне сжимаюсь. Вот и сейчас, не успев зайти в квартиру и разуться, одной только надоедливой мелодией на звонке, она вывела меня из себя.
– Да, мамуль? – спросила я, мучаясь с застежкой на обуви.
– Ты дома? – строго спросила мама.
– Только вот зашла…
– Сдала?
– Сдала!
– На тройку?
– Ну!
Мама цокнула языком в трубку.
– Так и знала! Что ж, все равно поздравляю!
– Ох, спасибо, мамуля! – пропыхтела я, избавившись наконец от сандалий. – Бью челом оземь!
– Полина! Не паясничай! Ты там не голодаешь?
Я вспомнила в холодильнике одинокую банку консервированного супа. И «баунти». Маме бы такой рацион спортсмена не понравился… Обычно, когда я говорю по телефону, что у меня на ужин, мать отвечает: «Разве это еда?»
– Пирог пекла, – начала я воодушевленно врать. – С грибами и картофелем…
– И что? – со скепсисом спросила мама. – Получилось съедобно?
– Очень даже! – оскорбилась я за свой выдуманный пирог. – Пальчики оближешь!
– Облизывать пальцы – неприлично… Ты лучше мне скажи…
Я, зажав трубку между ухом и плечом, схватила с пола охапку сорванных во дворе одуванчиков и потащила их на кухню. Изабелла поковыляла за мной.
– …когда домой приедешь? И, главное, на чем? Бери билет на междугородний автобус! О поезде забудь!
– Я о нем и не думала, мам!..
– У Шацких Ульяна попросила своего отца купить билет на поезд, я чуть со стула не упала, когда Тома озвучила мне цену…
Уля едет домой на поезде? Она ведь обещала Пашке подумать над предложением отправиться всем вместе на его колымаге.
– Так, конечно, сейчас самый сезон! – встряла я.
– Да, но, простите, не за … тысяч рублей!
– Сколько-сколько? – ахнула я. То, какую цену назвала мама – явно двойной тариф.
– А я тебе о чем? Грабеж! Шацкие обеспеченные, летали б сюда к нам самолеты, они бы и на самолете дочь отправили…
Ага, на собственном бизнес-джете.
– У нас с папой таких средств нет! – продолжила родительница.
– Именно поэтому я приду к вам пешком, как Федор Конюхов! – буркнула я в трубку. – Если сегодня вечером выйду, то к следующему лету успею.
– Поля! – воскликнула мама.
– Шучу. На собачьих упряжках приеду! – не унималась я. Груню запрягу.
– Папа тебе вышлет денег на автобус! – строго сказала мама. Не в восторге она от моих саркастических комментариев.
– Не надо, мам, мы с Пашей на машине, – проговорила я и зажмурилась от страха.
Мама молчала.
– На этой… хм…
– Да, на этой развалюхе! – подсказала я. – Не стесняйся в выражениях! Но Пашка ее отремонтировал перед отъездом.
– Вы будете гнать по трассе как сумасшедшие! – воскликнула мама.
– Да на Пашкиной машине особо не разгонишься, поэтому он плетется, как черепаха! – закричала я в ответ, а потом чуть тише добавила: – Прости, Изабелла!
– Ты разговариваешь с черепахой?
– С кем мне еще тут разговаривать? – отозвалась я.
Мы с мамой еще немного поспорили, а потом я с облегчением нажала на «Отбой». Разговоры с родительницей чаще всего даются тяжело. После них я словно выжатый лимон. Она все слишком воспринимает всерьез. И очень многое от меня требует.
Я переоделась в домашние шорты и майку, собрала волосы в пучок и, по привычке, раздвинула плотные шторы. Открыла настежь окна. В комнату тут же проник мягкий желтый свет.
Во дворе на лавочке сидела сладкая парочка. Парень и девушка, обнявшись, о чем-то оживленно переговаривались под летний щебет птиц. Потом девица звонко расхохоталась и уткнулась парню в плечо… А он в ответ погладил подругу по волосам. Я представила, как сейчас Паша и Ульяна тоже где-то гуляют, взявшись за руки. Шацкая так же, как эта девчонка, сверкает белозубой счастливой улыбкой и стреляет голубыми глазками. И как сердце Пашки от каждого нового взгляда Ули бьется сильнее. Так отчаянно стучит мое, когда я всего лишь думаю о том, что они проводят время вместе… Интересно, а Ульяна уже сообщила, что не поедет с нами на машине? Вот Долгих обломается! В таком случае я не смогу скрыть свое злорадство…
Тяжело вздохнув, я поплелась на кухню. Свой консервированный суп есть не очень-то и хотелось, но от голода уже сосало под ложечкой. Я распахнула холодильник и на своей полке углядела половину шоколадного торта. Рядом записка. Гошкин корявый почерк: «Хотел сожрать весь сам, но мама наст
а
яла («а» зачеркнуто, исправлено на «о» – «настояла») угостить тебя. Приятного аппетита, пусть твои ля
ш
ки (зачеркнуто, исправлено «ляжки») станут еще толще. Ха-аха-ха! Ваш, поехавший в заточение на дачу, Гоша».
– Можно было просто оставить – поехавший! – засмеялась, убирая записку. Не считая честно заработанной тройки, торт, оставленный Смирновыми, стал приятным событием. Все остальное – тлен. На кухню вползла Изабелла.
– В личной жизни такая ерунда, да, Поля-младшая?
Черепаха, проигнорировав меня, отправилась в угол, где на полу на тетрадном листе были аккуратно разложены одуванчики.
– Предательница! – покачала я головой, направляясь вместе с двумя большими кусками торта в свою комнату.
Включив фильм «Дорогой Джон», я прорыдала перед ноутбуком все сто минут, начиная с первых титров. Такое уж было настроение. Наревевшись, обняла подушку, и уснула. Разбудил меня настойчивый звонок в дверь. Я тут же подскочила на месте. За окном уже сгустились сумерки, и я не сразу поняла, который час… Это сколько же я проспала?
За дверью стоял Пашка. На площадке кто-то разбил лампочку, поэтому в темноте я увидела только силуэт друга.
– Привет! – почему-то шепотом проговорил Паша. – Отметим? Тут – винишко! – Долгих поднял руку с пакетом.
– Уходи! – обиженно буркнула я, собираясь закрыть дверь.
– Стой-стой-стой! – Пашка выставил вперед ногу. – Не закрывай! Я знаю, я виноват! Это наша традиция… И я ее нарушил.
Нарушил. И из-за кого? Этой дурацкой Ули Ушацкой!
– Ты не вовремя! – все так же в темноте ворчала я. – У меня в гостях Буравчик! И он не одет!
– Да-а? – протянул Пашка. – То-то он мне снова написал, что ты не отвечаешь на его сообщения!
Мне надоело, что мы с Пашей стоим на пороге словно два ежика в тумане, толком не видя друг друга, поэтому я потянулась к выключателю. От внезапного яркого света мы оба сощурились.
– Ты дрыхла уже что ли, Полтос? – проговорил Пашка.
Учитывая, что спать я легла еще и зареванная, глаза мои напоминали две щелки. Не лицо, а копилка с двумя прорезями для монет…
– Портос! Уходи, говорю! Я не в настроении…
– Я еще двадцать штук глазированных сырков принес, – сообщил Пашка, виновато улыбаясь. Знает же, гад, что сырки – мое слабое место. Двадцать штук, с ума сойти!
– Спасибо, я не голодна, – сухо произнесла я.
– Конечно, не голодна! – тут же отозвался Долгих. – У тебя над губой крошки…
– Какой же ты все-таки слизняк! – проворчала я, вытирая рот ладонью. Шоколадный торт меня подвел…
Я сделала шаг назад, впуская Пашку в квартиру.
– Ладно, заходи…
