Текст книги "Мио, мой Мио! Братья Львиное сердце. Ронья, дочь разбойника."
Автор книги: Астрид Линдгрен
Жанры:
Детские приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Annotation
В настоящий том вошли три сказочные повести «Мио, мой Мио!», «Братья Львиное Сердце», «Ронья, дочь разбойника», написанные Астрид Линдгрен, которую по праву называют одной из лучших сказочниц Скандинавии.
Оформление Вадима Пожидаева.
Иллюстрации Илон Викланд.
Иллюстрация на обложке Сергея Григорьева.
АСТРИД ЛИНДГРЕН
Волшебница из Швеции
МИО, МОЙ МИО!
И день и ночь в пути
В саду среди роз
Мирамис
Нравится ли музыка звездам, когда играешь для них?
Колодец, что нашептывает сказки по вечерам
Вот скачет он Дремучим Лесом…
Заколдованные птицы
В Мертвом Лесу
В самой глубокой пещере самой черной на свете горы
Железный коготь
Меча грознее я не видывал в моем замке
Мио, мой Мио!
БРАТЬЯ ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
РОНЬЯ, ДОЧЬ РАЗБОЙНИКА
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
ПРИМЕЧАНИЯ
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
Мио, мой Мио! Братья Львиное сердце. Ронья, дочь разбойника
АСТРИД ЛИНДГРЕН
Полное собрание сочинений
МИО, МОЙ МИО! • БРАТЬЯ ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ • РОНЬЯ, ДОЧЬ РАЗБОЙНИКА
© Lindgren Astrid. Mio, Min Mio 1954, Bröderna Lejonhjärta 1973, Ronja Rövardotter 1981.
First published by Ráben & Sjögren, Stockholm
© ill. lion Wikland. Mio, Min Mio 1954, Bröderna Lejonhjärta 1973, Ronja Rovardotter 1981.
Издатели выражают благодарность госпоже Черстин Квинт (Kerstin Kvint) за помощь в приобретении прав на произведения А. Линдгрен
Волшебница из Швеции
«Дар создавать нечто новое, подобное миру старой, зачитанной, такой знакомой сказки, выпадает на долю не всякого поколения, – писала шведская исследовательница литературы Эва фон Цвейгбергк. – Этим даром был наделен на севере X. К. Андерсен; выпал он на долю Топелиуса и Лагерлёф… Но затем фее сказки пришлось дожидаться, пока в Смоланде не родилась Астрид Линдгрен…»
Нужно отдать должное Цвейгбергк. Она безошибочно назвала одну из лучших современных сказочниц скандинавского ареала – Линдгрен, продолжившую традиции своих замечательных предшественников: датчанина Ханса Кристиана Андерсена, Саккареса Топелиуса, жившего в Финляндии, но писавшего на шведском языке, и шведки Сельмы Лагерлёф.
Не случайно причину успеха книг Линдгрен известный шведский критик Мэри Эрвиг объясняет тем, что писательница «говорит на языке, любимом детьми и понятном им», что она «продолжила сказочную традицию прошлого» и, «как не многие в Швеции, умеет легко и непринужденно передвигаться в промежуточной между фантазией и действительностью сфере».
Книги Линдгрен условно можно разделить на сказочные и реалистические. К первым можно отнести сборник сказок «Солнечная Полянка» и повести-сказки «Мио, мой Мио!», «Братья Львиное сердце» и «Ронья, дочь разбойника», но даже в них очень трудно определить, где кончается фантазия и начинается действительность.
Разумеется, можно говорить о преемственности творчества Линдгрен по отношению к Андерсену: ее сказочные произведения также близки к народной традиции, в них явственно ощущается и связь фантазии с реальностью. Волшебная сила, которой скандинавский фольклор наделяет маленьких и слабых, проявляется в повестях-сказках Линдгрен. Персонификация и одухотворение явлений природы, свойственные народным сказкам Скандинавии, находят яркое воплощение в ее творчестве. А гибкость переходов от сказочной сферы к реальной характерна и для сказочных произведений, и для повестей о Малыше и Карлссоне. В последних андерсеновские нотки особенно чувствуются во вторжении сказки, фантастики в современный город, в механизированный уют стокгольмской квартиры.
Пером Линдгрен движет глубокая убежденность: во все времена дети, несмотря на старания взрослых оградить их от реальности, прислушивались к сказкам, где речь идет о жизни и смерти, о борьбе Добра и Зла, о том, как трудно быть настоящим человеком.
Однажды известный литературовед Клаус Додерер вел в одном из городов Германии (а в этой стране 116 школ носят имя Астрид Линдгрен) встречу писательницы с родителями и детьми. Вдруг он в конце зала заметил девочку лет 9-10, уже с некоторым отчаянием поднимавшую руку. Ей предоставили слово, и девочка спросила писательницу:
– Когда вы пишете рассказ, то сразу начинаете с заглавия или оно появляется потом?
Публика отреагировала благожелательным смехом. Но Линдгрен не смеялась, она кивнула и ответила девочке тем же самым деловым тоном, каким отвечала перед этим на вопросы родителей. Она серьезно объяснила, что у нее это происходит так: иногда сначала появляется рассказ, сказка и лишь в самом конце – заглавие, иногда же вначале есть герой, имя и вокруг него начинают развиваться события.
Да, книга Линдгрен может начаться с заглавия, с имени персонажа, с какой-то картины, образа… Повесть, которой открывается этот том, складывалась так. По дороге на работу в издательство писательница каждый день проходила через парк. Однажды в сумерках она увидела там маленького мальчика. Одиноко и печально сидел он на садовой скамейке. Этого оказалось достаточно. Мальчик еще сидел в парке, а Линдгрен уже перенесла его в мир фантазии, в Страну Дальнюю. Она окружила мальчика цветущими розами, наделила любящим отцом и веселыми друзьями, заставила испытать множество разных приключений. В мечтах он становится счастливым и храбрым принцем Мио, любимым сыном короля Страны Дальней.
Так в 1954 году родилась повесть-сказка «Мио, мой Мио!». Однако герой ее очутился в сказочной стране не только для того, чтобы радоваться жизни, кататься верхом и слушать сказки, которые нашептывает по вечерам волшебный колодец. Мио поселился в Стране Дальней, чтобы, как положено в сказках, сражаться со Злом. Линдгрен – писательница XX века, и сказочную борьбу Добра со Злом она воспринимает как борьбу с насилием. Сказочница горячо желает, чтобы ее внуки, правнуки, да и все дети на земле, жили в мире.
Вот почему в сказочной повести «Мио, мой Мио!» угадывается сегодняшний день и обычная, знакомая человеческая жизнь. А герои волшебной, придуманной Страны Дальней – и люди, и животные – такие же обычные, как те, что окружали мальчика Буссе в его сиротской жизни на улице Уппландсгатан. Только здесь, в волшебной стране, они куда красивее и добрее. Вот почему в образе жестокого рыцаря Като, превратившего подвластные ему земли и воды в Мертвый Лес и Мертвое Озеро, угадываются современные тираны. И вот почему детям так нравится история сражения Мио с рыцарем Като. Их больше всего радует, когда Мио рассекает мечом каменное сердце рыцаря.
Но «Мио, мой Мио!» – это не просто повесть-сказка о борьбе Добра со Злом. Это книга о глубокой потребности ребенка быть любимым. Здесь рассказывается о мальчике, который, попав в дружелюбную, доброжелательную атмосферу, мало-помалу учится преодолевать страх.
Герой книги «Мио, мой Мио!» – мальчик-сирота Буссе, который вырос в детском приюте. Потом его отдали в семью, где с ним плохо обращались и запретили играть и читать. И вот мальчик, мечтающий найти отца, попадает в волшебное королевство, в Страну Дальнюю, которая тем не менее удивительно связана с обычной жизнью обычных людей. Шведская торговка фруктами тетушка Лундин переписывается с королем Страны Дальней. Служанки детского приюта забывают уведомить короля о рождении сына. А дух из сказок «1001 ночи», присланный королем Страны Дальней, оказывается заточен в бутылку с этикеткой шведской фирмы. В Стране Дальней король отмечает на кухонной двери рост сына. Сам же король похож на отца Бенки, товарища Буссе в Стокгольме, а его новый друг Юм-Юм – на Бенку. Мать Юм-Юма напоминает тетушку Лундин. И главное, в Стране Дальней нет страха, здесь не знают угнетения, голода и холода.
Однако жизни счастливых обитателей Страны Дальней все время грозит опасность. Неподалеку от них лежит страна жестокого рыцаря Като, Страна Чужедальняя. При одном упоминании Като там поднимается холодный ветер, осыпаются скалы, леденеет воздух, с деревьев опадают листья, птицы улетают в свои гнезда, бабочки теряют крылья, лошади плачут кровавыми слезами. И маленький Мио с мечом в руках защищает счастье и свободу. Он убивает злого рыцаря Като, вызволяет порабощенных им бледных и изможденных людей, которые никогда прежде не видели солнца. На месте грозного замка Като остается лишь груда камней.
Мио не одинок в своей борьбе. Даже в царстве смерти и угнетения, где немало предателей, есть люди, готовые восстать против Като, они куют оружие и помогают Мио. Эти люди дают мальчику меч, который потом пронзит грудь злого рыцаря. Даже природа на стороне Мио. Ствол дерева, яма в лесу, гора, скалы и птицы – все сочувствуют Мио. Самая черная в мире гора открывается, чтобы впустить Мио и Юм-Юма.
Шведский мальчик-сирота Буссе, он же волшебный принц Мио, наделен горячим, любящим сердцем, он не терпит несправедливости и очень мужествен, несмотря на колебания и страхи. Первоначально в Мио нет ничего героического. Это обыкновенный мальчик, остро чувствующий обиду. Когда же Мио узнает, что должен уничтожить Като и спасти тысячи людей, он испытывает страх. И слова: «Не будь ночь так темна, а мы так малы и одиноки», – которые повторяет друг Мио Юм-Юм, выдают боязнь детей. Мио боится, он ощущает себя маленьким и слабым. Но ведь он должен совершить подвиг, о котором нашептывал ему сказочный колодец! А страдания людей, которых он должен спасти! Мысли об этом придают мальчику мужество, и он находит в себе силы проникнуть в королевство Като, в его черный замок и убить злодея.
Как прекрасна в этой повести-сказке природа! Лучезарна, освещена солнцем, покрыта зелеными лугами Страна Дальняя. Но царство Като темно и мрачно. Черны воды Мертвого Озера, окруженного черными голыми скалами, оглашаемыми горестными криками птиц. Природа постоянно отражает переживания героев. В минуту последней битвы Мио и Като над озером поднимаются черные тучи.
«Конец принцу Мио!» – жалобно стонут черные скалы, отчаяние звучит в криках птиц».
Когда Мио убивает Като, ночи приходит конец. Природа, озеро, скалы – все преображается. Все озарено солнцем.
«Воистину – это сказка, которую следовало бы прочитать всем нашим современникам, так она совершенна и прекрасна, – писал австрийский профессор. – …Прочитав эту сказку, мы узнаем… человеческое сердце бессмертно. «Мио, мой Мио!» доказывает это».
«Блистательной детской книгой» назвал «Мио, мой Мио!» датский критик. Эта «повесть-сказка содержит глубины, которые дети чувствуют, а взрослые понимают, каким тяжелым может быть существование для маленького человека и как прекрасно мечтать!»
Линдгрен знает, что приключения мальчика Буссе – просто мечта и что на самом деле он по-прежнему будет одиноко сидеть на скамейке в парке, а не жить в счастливой Стране Дальней. Но она протестует против подобной несправедливости и как бы заклинает маленького читателя верить, что Буссе обрел счастье, «потому что он в Стране Дальней. Он в Стране Дальней, говорю тебе».
Линдгрен и ее читатели-дети опровергли опасения шведских педагогов и критиков, утверждавших, что детям нельзя давать страшные книги и что ни один ребенок не выдержит знаменитую сцену сражения Мио с рыцарем Като из повести-сказки «Мио, мой Мио!». В письме, адресованном писательнице целым классом, шведские школьники с восторгом писали, что лучшей сценой книги было сражение Мио с рыцарем Като. И писательница, посмеиваясь над банальными сказками, в которых нет ничего серьезного и, уж конечно, ничего страшного, утверждает, что детей так просто не запугаешь и что они отважно становятся на сторону Добра против Зла.
Кто придумывает новые слова? Конечно, куча старых профессоров! Так считает Пиппи Длинныйчулок.
Но слова могут придумывать и дети. Однажды внук Астрид Линдгрен маленький Улле, умевший выговаривать всего десять слов, придумал слово «Нан-ги», которое вызвало у него приступ бурного веселья.
«Иногда именно так это и начинается», – говорит писательница.
Слово «Нан-ги» превратилось у Линдгрен в «Нангиялу», страну чудес, Страну Зазвездную, куда она и перенесла героев своей повести-сказки «Братья Львиное Сердце» (1973).
Книга эта родилась не сразу.
Вот Линдгрен идет по кладбищу в Виммербю и видит могилку, где похоронены вместе два брата.
«И тогда я уже знала, – говорит писательница, – что это будет сказка о смерти и о двух братьях».
Вот она пересекает в поезде шведскую провинцию Вермланд со своей старинной подругой Эльсе Улениус, и выражение лица писательницы вдруг меняется, становится отсутствующим. Она не отвечает на обращенные к ней вопросы. При виде марева над озером писательница вспомнила о могиле братьев на кладбище в Виммербю.
Вот идут съемки фильма об Эмиле из Лённеберги. Маленький мальчик, играющий роль Эмиля, очень устал. Подойдя к старшему брату, присутствующему на съемках, он забрался к нему на колени, и тот бережно обнял малыша. Старший брат поцеловал младшего. И сказочница увидела перед собой братьев Львиное Сердце!
Позднее, когда Линдгрен уже начала работать над книгой, пришли воспоминания о Смоланде и о людях, которых она знала с детства. Кухня, где лежит один из героев книги, больной мальчик Сухарик, – это старая кухня Кристин из Неса. Там есть дверь в каморку и очаг. Писательница перенесла эту кухню на второй этаж, но все равно это кухня Кристин.
В процессе работы замысел книги претерпел изменения. «Действующие лица, – пишет Линдгрен, – могут иногда делать то, что им вздумается, причем я вмешиваться не могу. Так, например, я не думала, что Юнатан может погибнуть и оставить Сухарика одного в Долине Вишен. Но ничего поделать я не могла…»
В лирической повести-сказке «Братья Львиное Сердце» рассказывается о двух маленьких братьях, живших в Швеции в начале века во времена нищеты, туберкулеза и массовой эмиграции в поисках лучшей жизни. Младший брат Карл по прозвищу Сухарик, тщедушный и кривоногий, болен чахоткой. Он обожает своего тринадцатилетнего брата Юнатана, которого природа щедро одарила красотой, умом, мужеством и добротой. Сухарику было всего десять лет, когда он случайно узнал, что обречен. Утешая его, Юнатан обещает, что после смерти они встретятся в Стране Зазвездной – Нангияле, стране сказок и лагерных костров. Там каждый день возможны самые невероятные приключения. Там Сухарик выздоровеет и будет вместе с Юнатаном жить в Рыцарской усадьбе, в Долине Вишен.
Но так случается, что первым погибает Юнатан. Спасая Сухарика во время пожара, он прыгает из окна горящего дома и разбивается насмерть, защитив своим телом брата. За мужественный поступок Юнатан получил прозвище Львиное Сердце, хотя до этого фамилия братьев была Лев.
Юнатан первым попадает в Нангиялу, а через некоторое время там оказывается и Сухарик. Нангияла – Страна Зазвездная – это страна, где живут обычные люди, только они одеты в средневековые одежды. Да и Долина Шиповника в этой стране, захваченная тираном Тенгилем, похожа на любую оккупированную страну. Волшебны лишь огнедышащая драконша Катла и доисторический змей Карм.
В Нангияле Юнатана и Сухарика называют братьями Львиное Сердце. Потому что с первых дней они включаются в тайную борьбу против бездушного тирана Тенгиля, покорившего соседнюю Долину Шиповника. И Юнатан, словно сказочный принц, олицетворяющий все самое прекрасное, что есть в человеке, борется за свободу, за это он готов пожертвовать своей жизнью. Когда Сухарик просит его не рисковать напрасно, он отвечает: «Есть вещи, которые необходимо совершить, если ты человек, а не гадина».
Вместе с братом и друзьями Юнатан освобождает из заключения Увара, выигрывает решительную битву с ордой приспешников тирана и вступает в единоборство с Катлой из допотопной горной страны Карманьяки. Драконша погибает в водопаде вместе с Кармом. Нангияла освобождена от Зла, но сам Юнатан, опаленный огнем драконши, должен погибнуть. Братьям опять угрожает разлука, и Сухарик готов убить себя – только бы не расставаться с братом. Взвалив на плечи цепенеющего Юнатана, Сухарик бросается с обрыва в горное ущелье, чтобы вместе с Юнатаном приземлиться в Долине Яблоневых Деревьев, что в стране Нангилима…
Писательница не раз замечала, что многие дети задумываются над тем, что же такое смерть. И вот в ее книге появляется название еще одной страны – Нангилимы, где все готовы прийти на помощь друг другу, поют, танцуют и играют. Людям здесь больше ничто не угрожает, и лишь страшные сказки хранят воспоминания о Зле.
«Когда я писала «Мио, мой Мио!», мое представление о мире было более светлым, или мы просто меньше знали о нем, ведь это было еще до эпохи телевидения, – говорила писательница. – Теперь мы знаем, что Зло связано не только с Гитлером и нацизмом, что на всем земном шаре есть люди, злоупотребляющие властью. Есть и профессиональные палачи, которые истязают других с девяти утра до пяти вечера, а потом идут домой, обедают и играют со своими детьми, не отдавая себе отчета в том, какие черные дела они творят. А мемуары Гесса, бывшего коменданта концентрационного лагеря в Освенциме! Это страшная книга, которую вообще больше всего хочется забыть. И самое ужасное то, что Гесс, погубивший в газовых камерах и замучивший многие сотни тысяч людей, даже не понимал, что совершает преступление… Именно обо всем этом извечном зле, которое существует и поныне, я пишу в своей книге».
Пламенно звучит в повести «Братья Львиное Сердце» призыв к борьбе против тиранов во имя мирной жизни без страха. Ведь Линдгрен испытывает глубокое отвращение к угнетению человека человеком.
Вместе с тем «Братья Львиное Сердце» – книга, повествующая не только об ужасах, жестокости и смерти. Эта повесть-сказка, как и большинство сказочных произведений Линдгрен, – о дружбе, братстве, самопожертвовании, глубокой нежности к близким. Правда, некоторые критики считают, что в книге «Братья Львиное Сердце» встречаются приключения, которых не должно быть в детской книге. Прежде всего – добровольная гибель Сухарика, преодолевшего страх и последовавшего за старшим братом. Но, как всегда, защитниками сказочницы оказались дети.
«Дети на моей стороне, – говорит Линдгрен. – Они читают книгу как увлекательную приключенческую историю…»
– Над чем вы сейчас работаете, Астрид? – спросили Линдгрен через несколько лет после выхода в свет книги «Братья Львиное Сердце».
Писательница воскликнула:
– Ох уж этот традиционный журналистский вопрос, на который часто так нелегко ответить! Разумеется, я думаю о новой повести, но это, пожалуй, и все, что я хотела бы сказать: хотя каждая будущая мать непременно видит своего неродившегося ребенка этаким удальцом и красавцем, никто не любит говорить об этом вслух… Да и как угадать, что выйдет из-под твоего пера? Знаю, есть немало писателей, которые, подобно шахматистам, заранее и тщательно рассчитывают предстоящую «литературную партию» на много ходов вперед. Это, наверное, хороший метод, но для меня он недостижим. Если уподобить литератора, приступающего к работе над новым произведением, путнику, отправляющемуся по неизведанной дороге, можно сказать, что я, ступая на этот путь, вижу лишь небольшую его часть: один-два поворота, пригорок, лесок, кусочек серебряного озера, – а дальше дорога исчезает за холмами, и мне совершенно неведомо, куда она меня заведет… Рассказывать об этом легко, но в действительности, поверьте, рождение каждой книги – трудный, сложный процесс.
А путь вел писательницу в то время к повести-сказке «Ронья, дочь разбойника» (1982). И не случайно виделись ей в то время пригорок, лесок, кусочек серебряного озера… Ведь книга о Ронье – это гимн природе, спутнице, кормилице, защитнице человека. Линдгрен любит нашу землю, о которой как-то сказала: «Земля – родина человека, и родина изумительная». Повесть-сказка «Ронья, дочь разбойника» рассказывает о прекрасной земле с ее первозданной природой. Природа чудесна. Она накормит и напоит. А как добр и в сущности своей прекрасен человек, если и к нему относиться по-доброму! Линдгрен показывает, что злоба, вражда и ненависть таких, как разбойники Маттис и Борка, разрушают, уничтожают жизнь на земле, красоту природы и любовь. Как и в других произведениях Линдгрен, героями этой книги являются дети: Ронья, дочь Маттиса, и Бирк, сын Борки.
В ту ночь, когда родилась Ронья, дочь Маттиса, молния расколола разбойничий замок ее отца надвое. Отныне замок разделяет гигантская расселина – Адский Провал. Но еще более зияющая пропасть разделяет двух предводителей разбойничьих шаек Маттиса и Борку, поделивших лес на две части: на лес Маттиса и лес Борки. И что удивительно: в ту самую ночь, когда родилась Ронья, появился на свет и сын Борки – Бирк. Ненависть Маттиса и Борки друг к другу отравляет все вокруг. Они, как и другие разбойники из их шаек, не замечают, как чудесна природа в окрестных лесах. Любит природу, неразрывно слита с ней только маленькая Ронья. Ее приучили с детства, что в лесу Маттиса бояться нечего. И она, не боясь, все же старается встречаться с дикими сказочными существами. Страх остановил Ронью, когда она начала гулять в лесу и охотиться вместе со своим другом Бирком. Маттис и Борка, узнав о встречах детей, всячески препятствуют их дружбе. Но дети видятся тайком и помогают друг другу. «Брат», – называет мальчика Ронья. «Сестренка моя», – вторит девочке Бирк. «Сколько раз еще ты собираешься спасать мне жизнь, сестренка!» – восклицает Бирк. «Столько же, сколько ты спасаешь меня», – вторит ему Ронья.
Дружба Роньи и Бирка, их бесстрашие, самоотверженность заставляют в конце концов и родителей отказаться от взаимной вражды. Маттис и Борка вызывают друг друга на единоборство, в котором побеждает Маттис. После этого благодаря дружбе детей два враждующих между собой предводителя разбойничьих шаек примиряются. Они даже мечтают объединить свои шайки во главе с Бирком, сыном Борки. Но дети не желают грабить и убивать. Они избирают новую жизнь и хотят стать рудокопами.
Повесть-сказка «Ронья, дочь разбойника» пользуется большим успехом. Она, как и «Мио, мой Мио!» и «Братья Львиное Сердце», переведена уже на множество языков.
Л. Брауде
МИО, МОЙ МИО!
И день и ночь в пути
лушал кто-нибудь радио пятнадцатого октября прошлого года? Может, кто-нибудь слышал сообщение об исчезнувшем мальчике? Нет? Так вот, по радио объявили:
«Полиция Стокгольма разыскивает девятилетнего Бу Вильхельма Ульссона. Позавчера в шесть часов вечера он исчез из дома на улице Уппландсгатан, тринадцать. У Бу Вильхельма Ульссона светлые волосы и голубые глаза. В тот день на нем были короткие коричневые штаны, серый вязаный свитер и красная шапочка. Сведения о пропавшем посылайте в дежурное отделение полиции».
Вот что говорили по радио. Но известий о Бу Вильхельме Ульссоне так никогда и не поступило. Он исчез. Никто никогда не узнает, куда он девался. Тут уж никто не знает больше меня. Потому что я и есть тот самый Бу Вильхельм Ульссон.
Как бы мне хотелось рассказать обо всем хотя бы Бенке. Я часто играл с ним. Он тоже живет на улице
Уппландсгатан. Его полное имя – Бенгт, но все зовут его просто Бенка. И понятно, меня тоже никто не зовет Бу Вильхельм Ульссон, а просто Буссе. (Вернее, раньше меня звали Буссе. Теперь же, когда я исчез, меня никак не называют.) Только тетя Эдла и дядя Сикстен говорили мне «Бу Вильхельм». А если сказать по правде, то дядя Сикстен никак ко мне не обращался, он вообще со мной не разговаривал.
Я был приемышем у тети Эдлы и дяди Сикстена. Попал я к ним, когда мне исполнился всего один год. А до того я жил в приюте. Тетя Эдла и взяла меня оттуда. Вообще-то ей хотелось девочку, но подходящей девочки не нашлось, и она выбрала меня. Хотя дядя Сикстен и тетя Эдла мальчишек терпеть не могут, особенно когда им исполняется лет по восемь-девять. Тетя Эдла уверяла, что в доме от меня дым стоит коромыслом, что я притаскиваю с прогулки всю грязь из парка Тегнера[1], разбрасываю повсюду одежду и слишком громко болтаю и смеюсь. Она без конца повторяла: «Будь проклят тот день, когда ты появился в нашем доме». А дядя Сикстен вообще ничего мне не говорил, а лишь изредка кричал: «Эй ты, убирайся с глаз долой, чтоб духу твоего не было!»
Большую часть дня я пропадал у Бенки. Его отец очень часто беседовал с ним и помогал строить планеры. Иногда он делал метки на кухонной двери, чтобы видеть, как растет Бенка. Бенка мог смеяться и болтать сколько влезет и разбрасывать свою одежду, где ему вздумается. Все равно отец любил его.
И ребята могли приходить к Бенке в гости и играть с ним. Ко мне никому не разрешалось приходить, потому что тетя Эдла говорила: «Здесь не место для беготни». А дядя Сикстен поддакивал: «Хватит с нас и одного сорванца».
Иногда вечером, ложась в постель, я мечтал о том, чтобы отец Бенки вдруг стал бы и моим отцом. И тогда я задумывался: кто же мой настоящий отец и почему я не вместе с ним и с мамой, а живу то в приюте, то у тети Эдлы и дяди Сикстена? Тетя Эдла как-то сказала мне, что моя мама умерла, когда я родился. «А кто был твоим отцом, никто этого не знает. Зато всем ясно, какой он проходимец», – добавила она.
Я ненавидел тетю Эдлу за то, что она так говорила о моем отце. Может, это и правда, что мама умерла, когда я родился. Но я знал: мой отец – не проходимец. И не раз, лежа в постели, я украдкой плакал о нем.
Кто был по-настоящему добр ко мне, так это фру[2] Лундин из фруктовой лавки. Случалось, она угощала меня сластями и фруктами.
Теперь, после всего, что произошло, я часто задумываюсь, кто же она такая – тетушка Лундин. Ведь с нее-то все и началось тем октябрьским днем прошлого года.
В тот день тетя Эдла то и дело попрекала меня, будто я причина всех ее несчастий. Около шести часов вечера она велела мне сбегать в булочную на улице Дроттнинггатан и купить ее любимых сухарей. Натянув красную шапочку, я выбежал на улицу.
Когда я проходил мимо фруктовой лавки, тетушка Лундин стояла в дверях. Взяв меня за подбородок, она посмотрела на меня долгим странным взглядом. Потом спросила:
– Хочешь яблоко?
– Да, спасибо, – ответил я.
И она дала мне красивое спелое яблоко, очень вкусное на вид.
– Ты не опустишь открытку в почтовый ящик? – спросила тетушка Лундин.
– Конечно, – согласился я.
Тогда она написала на открытке несколько строк и протянула ее мне.
– До свидания, Бу Вильхельм Ульссон, – сказала тетушка Лундин. – Прощай, прощай, Бу Вильхельм Ульссон.
Ее слова прозвучали так чудно. Она ведь всегда называла меня просто Буссе.
До почтового ящика нужно было пройти еще один квартал. Но когда я опускал открытку, то увидел, что она вся сверкает и переливается какими-то огненными буквами. Да, так и есть, буквы, которые написала тетушка Лундин, горели, как на световой рекламе. Я не мог удержаться и прочитал открытку. Там было написано:
Королю Страны Дальней.
Тот, кого ты так долго искал, в пути. И день и ночь он в пути, а в руке у него волшебный знак – золотое яблоко.
Я не понял ни слова. Но мороз пробежал у меня по коже. Я поспешно бросил открытку в ящик.
Интересно, кто же это и день и ночь в пути? И у кого в руке золотое яблоко?
Тут я взглянул на яблоко, что мне дала тетушка Лундин. Яблоко было золотое.
Теперь я могу поручиться: я держал в руке прекрасное золотое яблоко.
Я почувствовал себя страшно одиноким и чуть не заплакал. Пошел и сел на скамейку в парке Тегнера. Там не было ни души. Наверное, все ушли ужинать. Смеркалось, накрапывал дождь. В домах вокруг парка зажглись огни. В Бенкиных окнах тоже горел свет.
Значит, он дома, вместе с папой и мамой, ест блины и горошек. Наверно, повсюду, где горит свет, дети сидят возле своих пап и мам. Только я здесь один, в темноте. Один, с золотым яблоком в руках. А что с ним делать, не знаю. Поблизости стоял уличный фонарь, свет от него падал на меня и на мое яблоко.
Вдруг в свете фонаря на земле что-то блеснуло. Оказалось, это простая бутылка из-под пива. Конечно, пустая. Кто-то засунул в ее горлышко кусок деревяшки. Может, это сделал один из тех малышей, что днем играют в парке.
Я поднял бутылку и прочел на этикетке:
«Акционерное общество пивоварения. Стокгольм. 2-й сорт».
Неожиданно мне показалось, будто в бутылке кто-то копошится.
Однажды в библиотеке я взял книжку «Тысяча и одна ночь». В ней рассказывалось о духе, который сидел в бутылке. Но то было в далекой-далекой Аравии много тысяч лет назад. Совсем другое дело – простая бутылка из-под пива в парке Тегнера. Разве могут сидеть духи в бутылках стокгольмских пивоварен! Но в этой бутылке на самом деле кто-то был. Честное слово, там сидел дух! И ему не терпелось выйти из заточения. Он показывал на деревяшку, закупорившую бутылку, и умоляюще смотрел на меня. Мне не приходилось иметь дело с духами, и было чуточку боязно вынуть из бутылочного горлышка деревяшку. Наконец я все же решился – дух со страшным шумом вылетел из бутылки; в один миг он начал расти и стал огромным-преогромным. Самые высокие дома вокруг парка Тегнера оказались ему по плечо. С духами всегда так: они то сжимаются и становятся такими маленькими, что умещаются в бутылке, то мгновенно вырастают выше домов.
Невозможно представить, как я перепугался. Я весь дрожал. Тут дух заговорил. Его голос грохотал, будто могучий водопад, и я подумал: вот бы тете Эдле и дяде Сикстену услышать его, а то они вечно недовольны, что люди разговаривают слишком громко.
– Малыш, – сказал дух, – ты освободил меня из заточения. Проси чего хочешь!
Но я вовсе не ждал вознаграждения за то, что вытащил из бутылки деревяшку. Оказывается, дух прибыл в Стокгольм вчера вечером и забрался в бутылку, чтобы хорошенько выспаться. Лучше, чем в бутылке, нигде не выспишься, это знают все духи. Но пока он спал, кто-то закупорил бутылку. Не освободи я его, он, может, протомился бы там тысячу лет, пока не сгнила бы пробка.
– Это не понравилось бы моему повелителю-королю, – пробормотал дух себе под нос.
Тут я набрался храбрости и спросил:
– Дух, откуда ты?
На миг воцарилась тишина. Потом дух ответил:
– Из Страны Дальней.
Он сказал это так громко, что в голове у меня все зазвенело, но голос его пробудил во мне тоску по неведомой стране. Я закричал:
– Возьми меня с собой! О дух, возьми меня в Страну Дальнюю. Там ждут меня.
Дух покачал головой. Но тут я протянул ему мое золотое яблоко, и дух воскликнул:
– В твоей руке волшебный знак! Ты тот, кого так долго разыскивает наш король.
Он наклонился и обнял меня. Вокруг нас что-то загудело, и мы полетели ввысь. Далеко внизу остались парк Тегнера, темная роща и дома, где в окнах горел свет и дети ужинали вместе со своими папами и мамами. А я, Бу Вильхельм Ульссон, был уже высоко-высоко в звездных краях.
