Текст книги "Я у мамы инженер (СИ)"
Автор книги: Аста Зангаста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Результат превзошел самые смелые ожидания – связка фейверков, синхронно подожженные электрозапалами, выстрелила потоком картонных гранаток, которые с оглушающим шумом стали рваться в кустах, наполняя воздух клочьями порохового дыма и горящего картона.
Оружие получилось чудовищно эффективным – настолько, что, сидящие в кустах охранники, решившие попугать московского гастролера, поступили в точности как медведи. В смысле – сбежали из зоны поражения на четвереньках, завывая и роняя помет от дикого ужаса.
У меня же, от той эпопеи, осталась жуть версии 0,5. Еще более кривая версия жути, собранная мной как опытный образец. Выкинуть её было жалко. А использовать в городе (на новый год/на страх агрессору) было ссыкотно.
И так бы и сгинула моя прелесть, в пыли и безвестности, но – свершилось чудо. Пробил её звездный час. Обоснованно предполагая что в обманчиво пустых холмах мира Леса Пустоши, могут водиться разные неприятные животные, я снял жуть со стены и положил в рюкзак.
* * *
Второй посещенный мной мир встретил меня неприветливо. Низкой, царапающей вершины невысоких холмов облачностью, готовой, судя по ощущениям, вот-вот разродиться дождем. Пахло соответственно: гниением, мокрым мхом и прелыми листьями. Запах был навязчивый, но не неприятный. Примерно так пахнет море, когда на побережье выбрасывает груды водорослей и… (я принюхался) …мертвого кита.
Машинально посмотрел на дисплей часов – на котором отображался график изменения давления, безошибочно предупреждающий меня о грядущих дождях, но быстро вспомнил, что для предсказания погоды по барометру, нужно не просто знать текущее давление, а иметь историю изменения давления за предыдущие несколько часов.
Тяжело вздохнув еще раз, сказал «Поехали» и смело шагнул в новый мир. И тут же нашел пропавшие деревья.
Если честно, это было неожиданно. Опустив ногу на покрытую засохшей грязью вершину невысокого холмика, я моментально провалился по пояс в какую-то влажную и склизкую труху, сразу вспомнив все фильмы ужасов, в которых, провалившимся в грязь героям подземельные твари откусывали ноги.
Эти образы не способствовали ясности мышления. Извиваясь в панике, как червяк, я съехал по склону, измазавшись в грязи и трухе, вскочил на ноги и отбежав несколько шагов, пересчитал конечности. Ноги были на месте. В задницу, судя по ощущениям, тоже никто не залез.
Немного успокоившись, я внимательно осмотрел холмик, с которого съехал. Это был покрытый толстым слоем грязи труп дерева. В смысле бревно. Бревно, которое почти полностью сгнило, превратившись в мерзко выглядевшую слюнявую труху. Оглядевшись, я увидел, что все окружающие меня холмики – тоже когда-то были деревьями. Обещанными мне огромными лесными исполинами, только немного Б.У.
Что-то, какой-то невиданный катаклизм, уничтожил обещанный мне лес, повалил и сгноил деревья, завалив всё это слоями грязи. Или – точнее, лишенная защиты в виде леса почва стала растаскиваться ветрами и смерчами, что потом выпадать потокам грязи с небес. Живо представив себе эту картину, я поёжился и испуганно посмотрел на небо.
Несколько часов в запасе у меня было. Да, если бы и не было, ничего бы страшного не случилось. Не сахарный, не растаю. Успокаивая себя подобны образом, я шел по равнине к невысоким холмам. Если в этом мире и было что-то интересное, то это интересное можно было найти с высоты.
Так оно и оказалось. После нескольких минут подъема и одного унизительного соскальзывания по жидкой грязи, я гордо встал на вершину увиденного мной с портала холма. Сам портал, с высоты и расстояния был практически не виден – так, крохотная точка, словно мушиный след на фотографии.
На самой вершине холма меня ждал сюрприз. Небольшое кладбище – примерно на шесть персон. Неровные могильные плиты, высеченные второпях из мягкого, расслаивавшего на слои камня, на которых выцарапаны слова на неизвестном мне языке. Впрочем, так ли неизвестном? Это же квенья. Вымышленный язык вымышленных эльфов. Настолько вымышленный, что с него Яндекс переводчик забабахал. Настолько вымышленный, что на нем на могилах эпитафии пишут.
Впрочем, остудил я сам себя, это ничего не доказывает. В конце концов, эпитафии на квенье на могилах и в моем мире попадаются. Но – с другой стороны, где быть эльфам, как не в мире ☘. К тому же, эти эльфы вполне под стать миру – они мертвые.
Как и в мире –, здесь меня нагнала смерть.
Когда я был маленьким, мне нравилась спокойная красота кладбищ. Но после сорока, вид могильных плит стал ввергать меня в уныние. Ветерок, гуляющий по кладбищу, казалось, шептал: сссскоро, ссссскоро и ты….
Расстроенный, я сел на камень, вытащил фляжку с кофе, и сделал большой глоток. Потом из кармана рюкзака крохотный шоколадный батончик, сорвал обертку. В лесу я без проблем выбросил бы бумажку, которая распадется в природе за пару недель, но мусорить на кладбище не хотелось.
Но у гуляющего среди могильных плит ветерка было по этому поводу свое мнение. Он выхватил обертку из пальцев, и принялся крутить её в пыльном вихре. Я сделал пару шагов, надеясь поймать ускользающий мусор, который, казалась бы осмысленно ускользал у меня почти из самых пальцев, и вдруг взвился ракетой, улетая вдаль, с вершины холма.
И фиг с ней, облегченно подумал я, машинально проследив взглядом путь бумажки. В этот момент мутная пелена насыщенного влагой и пылью воздуха разошлась, и я увидел текущую в нескольких километрах от меня буро-коричневую ленту реки. Вдоль реки, по моему берегу, шло асфальтовое шоссе, дальше виднелись похожие на огромные кости вымерших животных остовы многоэтажный зданий, которые при жизни, очевидно, образовывали небольшой городок. Или монастырь. Или крепость. Город обычно не состоит из пары десятков зданий, обрастая коттеджными посёлками, фермами и парками. Здесь же ничего этого не было видно.
При этом, этот город вовсе не был вымершим – на моих глазах по шоссе проехала черная точка мотоцикла, потом, через пару минут, разноцветная капля автобуса. Проследив глазами путь транспорта, я увидел и другие признаки жизни – автозаправку, с обвислыми тряпками флагов, укрепленную растяжками радиовышку, несколько уродливых квадратных зданий, чьи блестящие алюминием стены наводили на мысль о быстросборных конструкциях, теннисный корт, с аккуратно нарисованной в пыли разметкой, на котором прыгали несколько крохотных фигурок.
Все это было видно буквально несколько секунд, потом горизонт опять затянуло пеленой пыльного смога.
А у нас тут фронтир. Свято место не бывает пусто. На смену погибшим лесам и эльфам пришел кто-то другой. В том, что мельком виденные машины и казармы были не эльфийские – я был уверен на все сто – стиль совершенно не тот.
Воображение живо подкинуло мне картинки салуна, полного пьяных ковбоев. С живой музыкой и доступными дамами. С ядреным запахом самосада, самогона и жаренного на огне мяса, с огненным соусом. От такой картины у меня даже слюнки потекли. Фигурально выражаюсь.
Я поднялся, завинтил фляжку и бодро пошел в сторону шоссе. Семь вёрст для бешенной собаки не крюк. А завершение вечера могло оказаться интересным. Отсутствие денег меня не особо заботило – я мог починить что-нибудь из поломанной барной техники, благо набор инструмента в виде браслета болтается у меня на руке, мог упасть на хвост мужской компании, честно сказав, что временно на мели, могу расплатиться анекдотами, мог просто биться об заклад, показав дюжину барных фокусов: как выпить из бутылки шампанское, не открывая её и тому подобное…
Купаясь в сладких мечтах, я спустился с холма, и найдя среди невысоких холмиков толи каменистое русло ручья, толи халтурно отсыпанную гравием дорогу, зашагал в сторону Дейла. (Так, за неимением лучшего, я решил назвать увиденные мной с холма развалины города).
Прогулка, скажем прямо, была чудовищно, невыносимо, невообразимо скучной. Подобное разочарование от ландшафта я испытал только в детстве, когда увиденная по телевизору поверхность Марса – оказалась унылой каменистой равниной. Эта равнина не была совсем уж безжизненной – и тут и там я видел пятна зелени, кое-где из холмов поднималась тонкая и робкая поросль деревьев, но это делало пустошь ничуть не менее унылой.
Больше всего этот мир напоминал… нет, не кладбище. В России – кладбища, это оживленные, особенно по праздника, клубы по интересам – куда ходят выпить и поболтать с покойными. Этот же мертвый мир, в котором я не заметил даже насекомых, не говоря о птицах, зверях и прочих жабах, напоминал, скорее, свалку токсичных отходов.
Я поежился, живо представив себе картину как у меня сходит с костей мясо. (Примерно, как у одного из бандитов банды, возглавляемой папочкой Лоры Палмер в Робокопе, ЕВПОЧЯ) Слава богу – здесь безопасно. И дело даже не в том, что изготовители врат обещали, что в этом мире нет химической (и далее по списку) опасности, дело в виденной мной через просвет в дымке спортивной площадкой. Спортом – в зараженной зоне не занимаются. В противогазе не надышишься. Это конечно, моё предположение – но предположение обоснованное.
Размышляя подобным образом, я бодро отшагал с полкилометра. Потом мне это и это надоело, и я начал слушать аудиокнигу через наушники. Я вообще часто так делаю. И за здорового образа жизни. Как я уже рассказывал, в последние годы, чтоб оставаться в тонусе, мне пришлось всерьез заняться спортом – я езжу на работу на самокатике, каждый второй день плаваю по часу в бассейне и совершаю некие телодвижения в качалке.
И если в качалке, все ресурсы организма уходят на то, чтоб кряхтеть и стараться не уронить на ногу штангу, то ездить на самокате и плавать, оказалось чудовищно, невыносимо скучно. Особенно плавать. Так я стал потребителем аудиокниг.
Привыкал я к ним долго. Начнем с того, что моя скорость чтения глазами многократно выше, чем бормотание чтеца. И это еще победы – при поиске аудиокниг, я быстро понял, что чтецы не рискуют – и стараются начитывать известные, популярные книги, книги, что подтвердили свою востребованность у публики – то есть именно те книги, что я прочитал еще в прошлом веке.
Слушать то, что я уже читал – было категорически невозможно. Я и на бумаге то делаю это только в исключительных случаях – вышел новый перевод, к примеру. А уж слушать чтеца, даже великолепного Золотухина, который начитывает тебе знакомый текст, я не смог. (Прощай Швейк, до встречи с новым переводом)
Иван решил эту проблему в лоб – поставив себе на телефон программу «Бормофон» от гугла, которая, в общем-то, довольно внятно начитывала ему книги вслух. Так он смог читать книжные новинки.
Мне этот метод не подошел. Иван, в отличии от меня, не водоплавающий. В бассейне я плаваю с наушниками, и книга, должна быть в МР3. (Я конечно, мог перегонять текст в МР3, но быстро отказался от этого – много возни, диктор читает невнятно, а отмотать назад или посмотреть глазами, поправив ударение, я не могу, потому что плаваю – в общем, не прижилось).
Так я начал читать то, что было. Из того что было, и что я не читал – оказалось много книг, к которым я, и близко бы не подошел, будь они в бумаге: – героическое фэнтази, типа «Саги о Копье» или «Саги о Спархоке», магический реализм обоих Мурокам (Харуки и Рю), а также детективы в американском стиле: Джеки Ричары, Кормероны Страйки, книги без жанровой принадлежности, вроде Пелевина и даже женское мыло, вроде серии Звездной о Академии проклятий.
Внезапно, это все оказалось очень даже интересным. Нет, я не отупел – в виде текста я это не переваривал и не перевариваю. (Я знаю – я проверял). Но, когда основанная часть мозга занята прокладыванием маршрута или координацией движений при плавании, оставшаяся часть поглощает это чтиво с чавканьем. И просит добавки.
Вот и сейчас – я с удовольствием погрузился в прослушивание книги «Дом в котором» …
АХТЫЖЕБАНЫЙХУЙ!
Меня словно ударили под дых.
Я шел, размышляя на отвлеченные темы и слушая аудиокнигу, выйдя, незаметно для себя, на обочину асфальтового шоссе, по которой я прошел еще метров двести. По сторонам я особо не смотрел, ничего интересного не было, так что когда я увидел виселицу…
Меня словно ударили под дых. Я, кажется об этом уже писал? Ну, извините. Просто, когда я понял, осознал, что именно я вижу, мне реально стало дурно.
Жизнь меня к этому не готовила.
Передо мной возвышалась похожая на металлическое дерево ржавая конструкция, собранная из уличных фонарей. Из старых фонарей, с изогнутыми лебедиными шеями консолями. На которых болтались на цепях сваренные из стальных прутьев решетчатые сферы. Штук десять.
На дне полых сфер был навален какой-то мусор, на который я особо не обращал внимания. Ну мусор и мусор. Грязь ветром нанесло. Птицы гнезда свили, вон палки торчат.
И тут, я внезапно осознал, что именно я вижу. Это не палки. Это кости. И это не фонари – это висящие на цепях клетки, в которых узников морили голодом. И это их высохшие трупы, лежат на дне клеток.
И в эту секунду, самая сохранившаяся мумия: тощая, обтянутая серой кожей с копной нечёсаных, грязно-пепельных волос, открыла глаза. Огромные, зеленые, живые, ясные – глаза казались чем-то чужеродным, на изможденном и изрезанном заживающими порезами лице. Мумия качнулась вперед, и положила на решетку сухие, похожие на птичьи лапки руки. Наши глаза встретились.
Меня охватило острое чувство неправильности происходящего. Это была первая встреча представителей двух рас – человеческой и ээээ… очевидно, не очень. (Несмотря на истощение и общую побитость мумии – было очевидно, что она не человек – слишком большие глаза, слишком острые уши, слишком серая кожа) и эта встреча – явно шла не так, как я себе представлял.
За исключением какого-то сгнившего и ставшего бесплотным тряпья и копны волос, сидящая в позе лотоса мумия была голой, и я поймал себя, на том, что думаю о сидящем в клетке существе как о женщине. Не могу сказать почему – существо своими формами напоминала не женщину, а суповой набор.
Но, что-то в волосах, в разрезе глаз, в ребристой как отопительная батарея грудной клетке говорило мне, что это девушка. Возможно, даже хорошенькая – до сеанса голодания.
Пауза затягивалась. Мой мозг судорожно пытался решить, как мне относиться к мучительной казни человеческого существа, происходящей на моих глазах. Дело в том, что я, в общем то, не был наивным. И я не собирался влезать в чужой социум с устоявшимися законами и социальными нормами только на основании первого впечатления. В конце концов, если пришельцы с Омикрон Персей восемь, волею случая попав на место расстрела Чикатило, начали вещать о гуманизме, они были бы не правы, не так-ли?
Может быть сидящая в клетке женщина – печально известная людоедка-затейница, которую ловили всем миром? Я посмотрел по сторонам – на висящие в других шарах трупы. (Трупы без дураков – соседи по заключению, очевидно, провели в своих клетках несколько больше времени – поскольку были настолько мертвы, что успели сгнить в труху и прорости мхом).
Не многовато ли людоедов-затейников для одной пустынной дыры в жопе мира? И вообще – смертная казнь, посредством морения голодом в железной клетке – некоторый перебор. Общество имеет право защищать себя от Чикатило, но не имеет право опускаться до его уровня, пытая убийцу.
И это не дает мне ответ – а делать то мне что? Дать даме шоколадку? (Давать воду, в мире где с небес постоянно что-то капает не имеет смысла). И что? Это только продлит её мучения. Римские солдаты, дающие попить воды с уксусом распятому на кресте Иисусу, с надетой на копье губки, продляли воспитательное шоу для собравшихся на Голгофе толп, но вовсе не облегчали его муки.
Так что мне делать? Просто развернуться и уйти? Моя хата с краю, ничего не знаю?
Сделать выбор мне помогло легкое жужжание, раздавшееся выше и слева. Я поднял глаза и увидел жужжащих, словно самые жирные навозные мухи, парочку угольно черных дронов, уставившихся на меня линзами камер. Самых обычных дронов – беспилотников, собратьев которых я часто вижу в нашем мире. Отличия, впрочем, тоже были – эти дроны были более угловаты и грубоваты – в общем, несли на себе отпечаток голой функциональности, которая, в нашем мире, присуща технике, проектируемой без оглядки на дизайнера.
Военной технике.
Впрочем – я бы мог и не гадать на кофейной гуще. У подлетевшего поближе дрона, прямо на его прямоугольной морде, гордо красовался шильдик, дающий ответы всё вопросы.
Ответы были следующие: Невиновна, ничем, бежать.
Почему? Потому что свастика. Мир ☘ тоже перешел под юрисдикцию卐. Это многое объясняло, знаете ли.
Я испуганно дернулся, отступил от клетки на пару шагов, и еще раз, извиняясь, посмотрел в глаза мумии. Она беззвучно, видимо на крик у нее не было сил, прошептала, обращаясь ко мне:
– Беги, идиот.
И я побежал. Это у меня всегда хорошо получается. Клятые дроны, несколько наполненных ужасом секунд преследовали меня, а потом с обиженным жужжанием вернулись к железному дереву. Видимо, задача преследования посетителей этого живодерского монумента не была у охранной системы в приоритете.
На бегу я думал, что когда я окончательно состарюсь, и наконец то напишу свои мемуары, я напишу, что я не сбежал, а стратегически отступил. Поняв, что я не могу справиться со стальной сферой, в которой заточена женщина, я решил вернуться за инструментом.
Что я не бежал, вереща, всю дорогу до портала, а шел, размышляя над хитроумным планом. Подумав так, я перешел с бега на шаг, мучительно задыхаясь и ловя ртом воздух. Сорок лет не шутка. Врагу не пожелаешь.
Я шел, под вовремя начавшимся ливнем, поскальзываясь, в грязи, поднимаясь, и снова падая. Потом, съехав на заднице с очередного невысокого холма, я просто лег в грязь, и скрючившись, остался лежать. Меня мутило.
Я понял что дрожу. Но не от холода. Меня постепенно наполняла холодная ярость. Я инженер. По уму, я должен был бы проектировать подземные города для опаленного солнцем Меркурия, наполненные воздухом геодезические купола для замерзающего Марса, висящие в плотной, горячей атмосфере сады Венеры, я должен был готовить космические корабли, для прыжка за слепое пятно, я должен был рассчитывать защиту, от волн хаоса, при открытии портала к Альдебарану, смело шагать туда, куда не ступала нога человека…
Но, история, пошла другим путем. И я проектирую дома для Подмосковья из говна и палок. И смело я вступил только в кошачье дерьмо возле ванны.
Обидно? Да. У меня украли будущее. Но, если вспомнить, всех титанов мысли, великих мыслителей прошлого – которые тоже родились не в то время, то мои обидки не стоят и выеденного гроша.
Ты Ада Лавлейс, программистка от бога? Автор первого в мире языка программирования? Классную подлянку подкинуло тебе мироздание, устроив твой день рождении за полтора века до создания первого компьютера.
Ты Константин Циолковский, создатель теории космических полетов? Родись в Калуге в 1857 году, и всё, что тебе будет доступно – это теория и макеты, макеты и теория.
Ты грезишь полетами, наивный Отто Лилиенталь? Родись в 1848 году, и получи перечень материалов для планера: ветки, парусина и собственные мускулы вместо движка.
Так что прекращай ныть. Другие люди оказывались в худших условиях, чем ты – но творили, меняя мир. Ты же, когда впервые в жизни, перед тобой стоит достойная инженера задача, решил полежать в позе эмбриона и пожалеть себя?
Хорошая попытка, но нет. Или ты забыл главную заповедь инженера?
Работаем тем, что есть в наличии, сука. Используем то, что есть под руками и не ноем.
И ведь, если судить здраво, под руками действительно есть многое. Более чем достаточно, для решения поставленной задачи. Я криво усмехнулся.
Кажется, я знаю, чем мне занять оставшуюся пару дней свободы.
Глава 7 Подготовительные мероприятия
Самым тяжелым было поднять на восьмой этаж мотоцикл.
Самым неприятным – выпросить его.
Впрочем, начну по порядку. Вернувшись домой, я не раздеваясь, в грязной, измазанной глиной одежде ввалился в ванну. На радость заскучавшему Беляшу, который старательно обнюхал оставленные мной грязные следы на полу, а потом принялся их ритуально закапывать, приговаривая: «Натащил-то дерьмища, намазал, намазал, ирод».
Отмокая в горячей ванне, я принялся обдумывать варианты дальнейших действий. Планов у меня, как всегда, было в ассортименте. Два, нет, четыре плана. Хоть один да сработает.
Не выдержав, я оставил одежду отмокать в ванной, обернул чресла полотенцем и побежал проверять одну из своих теорий. Включив портал на мир – я вышел на песчаный пляж, провел под порталом в песке ногой борозду, вернулся в МСК, разобрал портал, отнес на кухню, заново включил и вернулся на пляж.
И горестно вздохнул. Линия на песке опять была в точности под порталом. Первый план с хрустальным звоном рассыпался на куски – перемещения портала на Земле – не приводили к перемещению окна портала в другом мире. Точка открытия портала видимо привязывалась к месту открытия, при первом включении портала.
А жаль. План, в котором я открываю портал прямо напротив висящей на дереве клетки, затаскиваю её сюда и выключаю портал – был как-то по-особенному элегантен. Но – увы.
Придется приступить к утомительному застирыванию.
Следующий план включал в себя столь нелюбимую мной социальную инженерию. Я побрился, одел клубный пиджак, ранее надеванный только при устройстве на работу, собрал все бутылки, бутылищи, флаконы и шкалики подаренного мне алкоголя в два огромных баула и бодро пошел к лифту.
Ну как бодро… Еще еле, сумки то тяжеленые. Тьфу ты, проклятый старикашка.
Именно к нему, я кстати и шел.
Старикан, открывший мне дверь, был частично одет – и, о слава кровавым богам, относительно трезв. В смысле, на нем была практически белая рубашка, застиранные кальсоны и носки. Судя по состоянию сизого носа, с утра наш дедюган разве что слегка опохмелился и был готов продолжить банкет.
То есть именно то, что доктор прописал.
Я вежливо поздоровался и попросил разрешения войти в дом. Еще в прихожей, меня окутала сложная аура запахов – мне даже показалось, что я попал в детство, оказавшись в гостях у давно умершего дедушки – запахи табака, пыли, паркета органически соединялись с запахами перегара, табака, давно не мытого тела.
Так пахнет одинокая мужская старость. Одинокая женская старость пахнет кошками.
Пройдя на кухню, я начал молча выставлять на стол бутылку за бутылкой, превращая пустой кухонный стол в подобие барной стойки в дорогом ресторане.
– А это что? – не выдержав паузы, спросил дед.
– А это настойка на змеях. Поднимает мужскую силу.
– О как, – одобрительно крякнул дед.
– А вот это настойка на скорпионе. Вот настойка на рогах оленя. Вот на тайских травах. А вот водка, виски, бренди, коньяк, текила. Ром, абсент, чача, кавальдос, самогон, саке, арака, кумышка. Вот жемчужина коллекции – спирт Рояль, тот самый, но купленный в финке, так что можно бить без боязни. Вот ликеры: Бенедектин, Амаретто, Шеридан, Бейлиз, Шартрёз, Кюрасао, Куантро и Захадум – можешь мешать коктейли. Только не смешивай Шеридан и Захадум – пронесёт как фанеру над Парижем.
– Квартиру не перепишу, – судорожно сглотнул слюну, пробормотал дед.
– И не надо.
– Мотоцикл не продам.
– Я и этого не прошу. Мотоцикл у тебя, скажу прямо, стоит дороже всего этого раз в десять.
– И зачем тогда это всё тут?
– Покататься хочу.
– Нет. Ты его не вернешь. Ну, как не вернешь, вернешь – но через милицию. А мне возиться. И сломаешь ещё.
Я, ни слова не говоря, оглядел кухню, в поисках чистого стакана, для демонстрации неотразимых аргументов. Чистых стаканов не было. Не было, впрочем, и грязных – старик, видимо, придерживался в жизни принципа разумного минимализма, и из посуды у него была только супница и ложка.
Сложные времена требуют непростых решений – подумал я, и откупорив бутылку коньяка, налил его в тарелку. Ноздри старика, затрепетали, как бы живя своей, отдельной жизнью.
– Даже и не проси, повторил он как мантру. Это моего отца мотоцикл. Ну, как отца, отчима…
– Держи супник, сказал я, протягивая дедку ёмкость. – Просто вдохни аромат.
– Хуюпник! – зло огрызнулся дед. Это супница! Боже мой, в чьи руки попадёт возведённое нами здание…
– В хорошие руки, – ответил я, – ну, как в хорошие – в мои….
– Этого я и опасаюсь, – сказал как отрезал дед, – правду скажи – зачем тебе Урал. Он же без номеров. И заводился, в последний раз, лет тридцать назад.
– Дело есть одно. Съездить надо, кое-куда, девушку спасти. Современные мотоциклы не пройдут. Электроники в них много. Зуда их убьет.
– С этого и следовало начинать, – назидательно сказал старик, подняв искривленный артритом палец вверх, – ты должен был сразу сказать, что от моего мотоцикла зависит спасение человека! В этом случае – бери и езжай. Я же обойдусь без подачек, – с этими словами он манул рукой на заставленный бутылками стол, но тут же одумался, уточнив, – напитки, впрочем, можешь оставить.
По его усам, в это время скатывались капельки коньяка – пользуясь замешательством он таки сделал пару глотков из ёмкости. Потом старик встал, вручил мне ключ от стайки, (так у меня на родине зовут придомовые сараи) пробормотав в сторону: «Если завтра мотоцикл не вернешь, заявление участковому на кражу напишу», и выпроводил меня взашей.
Последнее, что я услышал, уже в подъезде, был треск номеронабирателя старинного телефона. Дедок, видимо, спешил приобщиться к прекрасному и собирал свою команду экспертов для дегустации.
Мотоцикл оказался в отличном состоянии. Ну, как в отличном… так, среднем. На троечку. Аккумулятора не было, покрышки – мало того, что были шоссейные, так еще засохли и потрескались – но все это было поправимо. Главное – что мотоцикл был комплектным, и без следов коррозии, а недостающие мелочи, право, я без проблем куплю.
Как только дотащу эту дуру домой.
Хорошо, что у нас, в рамках программы помощи инвалидам, организовали в подъезде складной пандус. И плохо, что типовой проект не предусматривал грузового лифта. Конечно, весил мотоцикл, всего-то килограмм 250, но, в одиночку поставить его вертикально, чтоб он влез в лифт, было подвигом, сопоставимым с подвигом Геракла.
В самый напряженный момент, когда я, уперев моцик колесом в стену, кряхтя и завывая от натуги, ставил его на попа, в подъезд опять высыпали скучающие домобабки. С одной стороны, я их понимал – одиноким бабкам было скучно. А тут им бесплатный цирк и кипишь. Самсон, сука, раздирает пасть льва в прямом эфире.
Ниче, бабоньки, потерпите. Через пару дней, вас всем кагалом в шоу на первом канале пригласят – там будете рассказывать, что сразу догадались что я террорист надомник.
Не знающие пока о своем блестящем медийном будущем, бабки стали грозить что найдут на меня укорот – напишут в городскую управу, Собинину и лично президенту Вове с участковым. Я хитро посмеивался – так как жопой чуял, что письма старушек – самая меньшая из моих неприятностей, попутно обратив внимание, что я совершенно не боюсь визита ФСБ.
Мне просто совершенно нечего терять.
Конечно, здравый смысл подсказывал мне, что после пары часов в камере, я, несомненно, передумаю, и начну ценить свободу, но если судить объективно, чем жизнь в колонии, хуже, чем моя нынешняя? И в СИЗО люди живут и в ус не дуют. Пюрешку на обед, с подливой кушают. Перспектива попасть в лапы деятелям с соседнего мира и умереть от голода под дождем в круглой клетке пугала значительно больше.
Да, нет – никто меня голодом не уморит, сказал я себе, в попытке успокоиться. Меня до смерти запытают, пытаясь узнать откуда у меня портал. Почему до смерти? Да потому, что никто не поверит в рассказанную мной историю – я и сам в неё верю только потому что попал вовнутрь.
Закатив мотоцикл в квартиру, я обессиленный упал на диван, потом, кряхтя и жалуясь, поднялся, и поплелся за планшетом, чтоб заказать внедорожные шины. В камере отоспишься, сказал я, самому себе. Или в висящей клетке – ответило мне мое подсознание.
От тягостных размышлений меня оторвал грохот на кухне. Вздохнув, я поперся выкидывать в подъезд очередного сракопаука, но нет – лоток в которой рос высаженный на подоконнике лук, на этот раз уронил кот.
– Ты что натворил, паразит ты пушистый?
– Это не я.
– А кто, блять? В квартире никого кроме тебя не было.
– Ты ничего не докажешь.
– А мне ничего доказывать не надо. Вы не на брифинге, господин Президент, – сказал я коту и взяв веник, начал подметать рассыпавшуюся землю.
Беляш смотрел на веник со смесью ужаса и ненависти. Веник Беляш не любил. Веником Беляшу перепадало. Закончив убирать, я убрал веник обратно в шкаф, усыпив бдительности кота. После чего легко подхватил котика, взяв его на ручки.
– Это мы куда? – с деланным удивлением поинтересовался Беляш.
– В ванную. Лапки мыть, – ответил я, включая воду.
– Право, Мамочка, я не очень-то и запачкался, – осторожно заметил кот. Если веник кот просто не любил, то ванны боялся до судорог.
– Знаю, Беляшик. Ничего личного, это просто сеанс обучения хорошим манерам методом полного погружения.
– А я знаю, где ты живешь, Мамочка, – вкрадчиво продолжил кот. – Знаю, где стоит твоя обувь.
– И что с ней случится? – нейтральным тоном спросил я, трогая воду пальцем.
– Ничего, – с жаром ответил кот, – совершенно ничего. Если, конечно, ты сейчас от меня отстанешь.
Вздохнув, я поставил кота обратно на пол – мне не хотелось отравлять последние дни мелочной ссорой. Освобожденный кот стрелой метнулся на шифоньер – осторожности ему было не занимать. Я же не стал возвращаться на диван, а вытащив из холодильника энергетик, принялся вытаскивать велосипед – следующей по списку шла зуда, за которой нужно было ехать.
История этого девайса, служит живой иллюстрацией принципа: «По плохому ТЗ выходит ХЗ». Несколько лет назад к моему другу, крупному (во всех смыслах), инженеру-электронщику Вандеру обратились коммерсанты, с просьбой, так сказать, заглушить сотовую связь на их объекте. Зачем это им было нужно – история умалчивает. Может на экзаменах сигнал забивать, чтоб абитуриенты по телефону не консультировались, может сигнализацию забивать, чтоб машины воровать, может взятки брать, не опасаясь подслушки.
Неизвестно.
Зато известно, что представитель заказчика, общаясь с Вандером, написал, заказывая прибор: (цитирую дословно) «Сделай, чтоб сотовые не работали». Внимательный читатель уже, наверное, понял, в чем заключалась ошибка заказчика.
А Вандер нет.
Вандер собрал зуду.
При первом запуске, который, хвала богам, состоялся за городом, зуда показала себя во всей красе. Не буду томить читателя хождением около и вокруг, сразу скажу результат.
Сотовые, попавшие в радиус поражения зудой не работали. Ни при включенной зуде, ни при выключенной. Вообще больше никогда. Зуда их окирпичила, расплавив тонкое электронное нутро. Так же перестали работать и другие электронные девайсы – умные часы, фитнес браслеты, электронные книги, плееры и автомобили собравших на демонстрацию заказчиков.
