Текст книги "Восход Андромеды"

Автор книги: Асмунд Торм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Это немцев и сгубило. Кадровый артиллерист, подполковник Филиппов подбирал в полк личный состав под стать самому себе. Пока немцы упражнялись в полигонной стрельбе, советские офицеры определили калибр орудий противника и вычислили их наиболее вероятное месторасположение. В пределах дальности огня советских гаубиц. Двести сорок шестидюймовых снарядов обрушились на позиции дивизиона 105-миллиметровых гаубиц. Расстрел почти полностью покинутого населением мирного городка прекратился.

Первые потери артполк понёс, когда после полудня на новую позицию артполка навалились пикировщики. В тот момент полк расстреливал поутру наведённую немцами понтонную переправу. А заодно и оказавшуюся в тот момент в районе переправы колонну мотопехоты. Немцы сильно обиделись на насильственные водные процедуры под разрывами артиллерийских снарядов и пожаловались вышестоящему командованию. Командование вызвало авиаподдержку: восемнадцать пикировщиков. Артполк потерял четыре орудия, пять тягачей и три самоходные зенитные установки на базе танка Т-26. Три десятка погибших, около пяти десятков раненых. И это несмотря на наличие у артиллеристов защитных бронежилетов. Зенитчики смогли сбить только один Ю-87.

Вечером пересекающая небольшое поле колонна артполка лоб в лоб столкнулась с немецкими танками и мотопехотой. Здесь надо сделать небольшое отступление и добавить, что в сорок первом году в состав гаубичных артполков корпусного подчинения входили взвод танков Т-26, взвод ЗПУ на базе Т-26 и два взвода мотопехоты. Пять «двадцать шестых» и взвод мотопехоты лицом к лицу столкнулись с немецкими «двойками» и «тройками». К концу боя уцелели один Т-26 и десяток пехотинцев, потерявших все три свои бронетранспортёра. Немцы в бою с авангардом потеряли три танка и один БТР. За несколько минут начавшейся танковой дуэли артиллеристы Филиппова развернули замыкающую батарею колонны и открыли огонь прямой наводкой. Тем самым выиграли ещё немного времени для своих товарищей. Развернулась и открыла огонь ещё одна батарея артполка. Две самоходные зенитные установки открыли огонь из 14,5-миллиметровых спарок. Дуэль с дюжиной гаубиц немцы проиграли, хотя и разбили половину из них. Потеряв от огня артиллеристов пять танков и три бэтээра, немцы откатились в лес.

Филиппов приказал оставшимся орудиям открыть заградительный огонь по лесной опушке, на которой скрылись немецкие танки, и по повороту лесной дороги. Все остальные артиллеристы эвакуировали с поля боя уцелевшую материальную часть. К тому времени, когда немцы открыли ответный огонь из 105-миллиметровых гаубиц, почти вся уцелевшая советская техника втянулась в хвойный лес. Немцы смогли накрыть огнём хвост отступающей колонны, уничтожив три тягача и две гаубицы.

В первый день начавшейся войны артполк Филиппова потерял половину личного состава и материальной части, но сохранил боеспособность и высокий боевой дух.

ГЛАВА 7

Территория Литвы. Поздний вечер восемнадцатого мая

Пискнув тормозами, машина командира 56-го моторизованного корпуса генерала Манштейна остановилась на обочине. Тяжело вздохнув, Манштейн открыл дверцу авто.

– Господин генерал, здесь крайне опасно, русские ведут постоянный артобстрел, – подбежал от группы немецких танкистов офицер и запоздало представился: – Лейтенант Отто Хайнеманн, командир танкового взвода.

Словно подтверждая сказанное лейтенантом, очередной русский снаряд рванул на небольшом пригорке метрах в трёхстах от дороги. У сгрудившихся на дороге танков хлопотали экипажи, сталкивая на обочину то, что совсем недавно было танком Pz 38(t). Спешившиеся с бронетранспортёров гренадёры залегли на ближайшем лугу, готовые к отражению атаки из близлежащей рощицы. Всё вокруг грохотало и гудело, трещало пулемётными очередями и оглушало рёвом авиационных моторов.

– На войне везде опасно. Что здесь у вас произошло, лейтенант? – обходя концевые танки небольшой колонны, отрывисто спросил Манштейн. – Почему не продвигаетесь вперёд? Это машины вашей роты, подбитые там, в полукилометре за поворотом?

– Так точно, господин генерал, это танки нашей роты, – шмыгнул носом танкист. – Мы попали в засаду противотанковой батареи, и русские подбили три танка из моего взвода. Стреляли и по моей машине, но в борт не попали.

– Стреляли из кустарника, со ста метров, и промахнулись? Везучий вы, лейтенант, – обернулся к танкисту Манштейн. – Надеюсь, вы полностью уничтожили русскую батарею?

– Не совсем, господин генерал, – замялся танкист. – Ответным огнём мы подбили одно орудие. Остальные русские сами бросили и сбежали с места засады. По моему танку они не промахнулись. Меня и мой экипаж спас Клаус Шнитке, опытный механик-водитель. Он каким-то нюхом почуял засаду и успел развернуть танк. Снаряд ушёл в рикошет.

– Дальше. Рассказывайте дальше, – чувствуя недоброе, потребовал Манштейн.

– Дальше мы из танковых пушек обстреляли кустарник, взвод гренадёров спешился и атаковал русских, – тяжело вдохнул Хайнеманн. – Русские сбежали после единственного залпа, заминировав свои орудия и нашпиговав позицию минами. Гренадёры подорвались на шести фугасах. Одиннадцать убитых, восемь раненых. Итог: русские разменяли четыре старые тридцатисемимиллиметровые пушки на три наших танка и взвод гренадёров, сами не понеся никаких потерь. Скорее всего, та же засада привела в действие и этот фугас.

Манштейн подошёл к уже наполнявшейся водой огромной, глубиной не менее трёх метров, воронке. На противоположном конце воронки лежал перевёрнутый танк. Ещё один только что столкнули на обочину дороги.

– Русские установили фугас в водосточной трубе под полотном дороги, – прищурившись на ярком солнце, рассказывал лейтенант. – Пропустили «двести пятьдесят первый» и мотоциклистов, и рванули фугас между первым и вторым танками. Слева и справа – заболоченная низина, за которой, на холмах, скорее всего, и прятался подрывник. После взрыва дальше по дороге русские расстреляли из пулемётов мотоциклистов и подожгли бэтээр.

Глядя на мутную грязную воду на дне воронки, Манштейн вспомнил все сегодняшние сюрпризы русских. Ещё утром Манштейн получил несколько докладов об отсутствии в разгромленных авиацией и артиллерией русских парках настоящей исправной техники. Несколько разобранных старых машин не в счёт. Всё остальное – фанерные макеты и деревянная имитация танков и автомашин. Днём продвижение батальонов постоянно стопорилось из-за тактически грамотных засад, таких вот минных сюрпризов и минных полей. В лобовые столкновения с немецкими танками русские старались не вступать.

Удар Люфтваффе по спящим русским аэродромам не удался. Нет, аэродромы спали, и их перепахали бомбами, расстреляли из пушек и пулемётов. Но русских самолётов на разбомбленных аэродромах не обнаружили. Только макеты и списанный хлам. Русская истребительная авиация уцелела, и всей своей массой навалилась на Люфтваффе. Бои в воздухе продолжались весь день, отвлекая Люфтваффе от поддержки наступления наземных сил.

В окрестностях Бреста

Ситуация сложилась патовая. Сзади и немного выше – немцы, впереди, в редколесье – наши. Обе стороны ведут перестрелку из стрелкового оружия, завязалась дуэль пулемётчиков. Между ними, в небольшой низине, и застряла прошитая пулемётной очередью полуторка. Застонал раненый водитель полуторки. Несколько пуль прошили кузов машины, брызнули деревянные щепки.

– Потерпи, потерпи, через часик стемнеет, и мы тебя вытащим, – почему-то шёпотом, словно его могли услышать немцы, успокоил водителя Николай. – Рана не опасная, тебя спас бронежилет.

К полудню батарея, в которой служил лейтенант Николай Ветров, расстреляла два боекомплекта. Часам к четырём сократившаяся наполовину батарея заняла новую позицию. Комбат, немногословный, седоусый, бритый налысо капитан, поставил Ветрову задачу, на словах объяснив местонахождение небольшого склада с боезапасом. Склад нашли, быстро загрузили снаряды и на обратном пути нарвались на немцев. За полуторкой погнался полугусеничный бронетранспортёр, и в этой чёртовой низинке немцы очередью прошили кабину машины. Одна из пуль чиркнула Николаю по руке, оставив глубокую кровоточащую царапину. Водителю повезло меньше. Впрочем, это с какой точки зрения смотреть. Одна пуля попала в плечо, вторая застряла в пластине бронежилета. Не будь оного, рядом с Николаем лежало бы остывающее тело, а не стонущий живой человек.

Немецкий пулемёт замолчал. Снайпер поставил точку в дуэли двух «дегтярей» и палящих из МГ с бэтээра немцев. Бронетранспортёр стал отползать задним ходом. Чёрт, второй «251-й». Прикрываясь его корпусом от снайпера, за широкой кормой суетятся немцы. Так и есть, миномёт. Выстрел, недолгий свист мины, и куст разрыва в редколесье. Второй выстрел, и новый взрыв. Проклятье. Сейчас немцы расстреляют позицию пулемётчиков и кинут пару мин сюда, в низинку. А потом пехотинцы пристрелят раненых, если таковые останутся. Вот, опять затрещал МГ.

– Иван, немного дальше! Вот так. Афанасий, мину! Никому не высовываться! – как всегда, в критической обстановке в голосе старшего сержанта Лернера слышался небольшой характерный акцент. – Афанасий, мину!

Самоходный миномёт наконец-то продрался сквозь кустарник, выполз на позицию и открыл огонь. Успели вовремя.

– Ага! Заметались! – удовлетворённо и даже с каким-то восторгом закричал старший сержант. Он только что положил мину в кузов бронетранспортёра, навсегда заткнув немецкий МГ. – Афанасий, мину!

Тугодумием немцы не страдали. Моментально сориентировались и открыли ответный огонь. Близкий разрыв, скрежет осколков по броне. Ещё один разрыв.

– Иван, дай назад! Ещё! Афанасий, мину! – Секунды ожидания, и близкий взрыв выкашивает немецкий расчёт. – Ага, побежали, гады! Афанасий, мину! Что он делает?!

– За мной! В атаку! Ура! – Только что выпущенный из училища молодой лейтенант-пехотинец вскочил на бруствер не до конца отрытого окопа и, не слыша запрещающего вопля сержанта, поднял в атаку засевший в редколесье взвод.

– Так твою растак! Ну какого чёрта его понесло в атаку? – глядя на лежащего на носилках лейтенанта, последними словами ругался старший сержант Голованов. – Не будь рядом тебя, Фима, мы бы сейчас кровью умылись. И где таких дураков готовят? Я же ему три раза сказал: не лезь вперёд, немцы и так под минами дёру дадут!

Сверкая чёрными умными глазами, подбежал возбуждённый Лернер:

– Василий, лейтенант хоть живой? Сколько у вас погибших? Давай, отправляй раненых в тыл.

– Слава богу, никто не погиб, – хотел было перекреститься Голованов. – Пятеро раненых, из которых трое вон там, на носилках. Лейтенант везунчик, совсем дурной только. Пуля в бинокль попала, и, похоже, под другим углом жилет пробила. Так и застряла где-то в рёбрах. Думаю, жить будет.

– А где гранатомёт-то ваш? – удивлённо оглянулся Лернер. – Почему из него по миномёту не стреляли? Немцы разбили?

– Если бы, – зло сплюнул Голованов. – Лейтенант его у бэтээров приказал оставить! Технику охранять, так твою растак! До неё сквозь этот кустарник только медведь и пролезет, а немцы дороги любят.

– Ну я же не медведь, а сквозь кусты пролез, – оживлённо жестикулируя, затараторил Лернер. – Ещё немного, и опоздал бы. Василий, тащи гранатомёт со станком, надо ему позицию выбрать. И немецкий миномёт с минами сюда тащите. Не гоже зря такому добру пропадать.

– Гранатомёт скоро притащат, – вытер со лба пот Голованов, – сразу после боя за ним послал. У бэтээров только водителей оставлю. Фима, из немецкой трубы некому стрелять, ты же не разорвёшься на два миномёта.

– А вон лейтенант с немецким карабином от полуторки идёт, вроде артиллерист, – рассмотрел петлицы у Ветрова миномётчик. – Предложим ему стрелять, найдём помощников. Его водителя уже на носилки уложили, а машину немцы качественно пулемётом проредили.

– Полуторка вроде со снарядами, – неуверенно произнёс Голованов, – и у лейтенанта, скорее всего, есть приказ: доставить боеприпасы. Сейчас он у нас будет просить транспорт для своих ящиков.

– Василий, какой у нас транспорт? Откуда? – искренне удивился Лернер. – Мы же первыми из всей бригады сюда подошли. Твои машины пройдут сквозь полкилометра заболоченного кустарника? Нет. Хм, может, немецкий бэтээр на ходу остался?

– Сейчас всё выясним, – вздохнул пехотинец. – Здравия желаю, товарищ лейтенант!

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – вытянулся миномётчик. – Старший сержант Ефим Лернер, первая рота…

Ни слова не говоря и не обращая внимания на приветствие, Николай стиснул в объятиях обоих старших сержантов.

– Товарищи! У меня сегодня второй день рождения, – взволнованно произнёс лейтенант, – не будь вас здесь, меня бы немцы или убили, или в плен взяли. Водителя точно бы добили, он без сознания лежал. Лейтенант Николай Ветров, и давайте без «выканья».

– Лейтенант, ты откуда здесь оказался? – Лернер развернул карту унесенного в тыл взводного. – Можешь показать на карте, куда ехал?

– Вот в этой деревеньке штаб бригады стоял, а здесь была наша последняя позиция, – ткнул в карту пальцем Николай. – Товарищи, у нас снаряды подошли к концу, меня комбат на склад за ними послал. У вас есть машина?

– Увы, товарищ лейтенант, нету у нас машины, – вдохнул Голованов. – Мы свои бэтээры за полосой кустарника на просеке оставили, эту позицию торопились занять. Приказ у нас: держаться до подхода всех сил бригады. Наш ротный…

– Воздух! – ныряя в щель, заорал кто-то из бойцов. Над перелеском пронеслись, стрекоча пулемётами, пять самолётов. Похоже, пилотов не интересовало происходящее на земле.

– Тройка «мессеров» с нашими «ишачками» сцепилась, – прокомментировал остроглазый миномётчик. – Не до нас сейчас немцам.

– Ага, а вот и мои вернулись. Товарищ лейтенант, Фима, я пойду позицию выбирать, – глядя на вынырнувший из кустов расчёт гранатомёта, произнёс Голованов и порысил к кустам. – Уткин, давай на пригорок, там сектор обстрела лучше!

– Что же делать? Там наша батарея без снарядов, а я здесь прохлаждаюсь, – Николай до боли в ладонях стиснул трофейный карабин. – Вон они, снаряды, а как доставить?

– Погоди, лейтенант, не отчаивайся. Пойдём к «немцу», есть у меня одна задумка, – обернулся к своему самоходному миномёту Лернер. – Иван! Давай сюда, «немца» посмотрим!

– На ходу. Ехать можно, – немногословный бывший тракторист из-под Чернигова осмотрел немецкий бронетранспортёр, завёл мотор. – Створку двери сзади сорвало, и кузов отмыть не помешало бы. Крови много.

– Ну, Иван, выручил ты лейтенанта, – заглянул в кузов миномётчик. – Хрен с нею, с кровью. Иван, давай, жми на этом к полуторке, перегружайте с бойцами ящики со снарядами. Потом закинь в бэтээр наш трос. Знаю, жалко, тоже с болью от сердца отрываю. Но надо, Иван, очень надо.

– Смотри сюда, лейтенант, – развернул карту Лернер. – Вряд ли ты обратно проедешь той же дорогой. Похоже, там немцы крепко насели. Слышишь, грохочет не переставая? И эти могли оттуда же прорваться. Здесь, судя по карте, поле подходит к речке. Твоя батарея на том берегу, ты здесь. Глубина этой речки – метра два, ширина – метров двенадцать, вот отметка. Бэтээр вряд ли пройдёт. Я тебе пятнадцатиметровый трос дам. Зацепите за дерево и за «немца», протяните над речкой. Дальше сам понял. Мы с Василием так в Ираке через узкие речки грузы переправляли. Будет возможность, трос сними. Он ещё пригодится.

Прямо у берега той самой речушки, к которой почти в сумерках подрулил Николай, из мутной речной воды торчал хвост самолёта со свастикой. Несмотря на вывешенную белую тряпку, свои всё же обстреляли трофейный БТР. Слава богу, огонь вёлся из СВТ, а не из чего-нибудь покрупнее. В ответ Николай загнул такую трёхэтажную фразу, что сам себе удивился. Бдительный часовой у склонившегося над речкой дерева вякнул было что-то про пароль. После чего получил чёткие и недвусмысленные инструкции по применению данного пароля. Конец препирательствам положило появление начальника часового, сержанта-артиллериста, хорошо знавшего Ветрова в лицо.

– Молодец, Николай! У нас осталось одно орудие и три снаряда к нему. – После доклада Ветрова комбат констатировал состояние дел на батарее. – Немцы рассекли бригаду на две части. К нашей позиции отошёл батальон майора Светлова. Точнее то, что от него осталось. Очень много раненых, практически на каждого невредимого двое раненых приходится. Вот и меня зацепило при авианалёте, похоже, ещё и контузило, – капитан Мокренко потрогал бинт на своей голове.

Выйдя из прибрежной рощицы, офицеры шли мимо разрушенных хуторских построек и разбитых полуторок. На окраине этого хуторка и занял позицию сводный отряд майора Светлова. Сразу за хутором зеленело поле, на котором дымились три уже хорошо знакомых Николаю бэтээра немцев и останки чего-то неопознанного.

– Зенитчики из крупняка два пикировщика завалили, – проследив за взглядом Николая, уточнил комбат. – Второй в речку свалился. Эти гады батарею без машин оставили, все оставшиеся на ходу разбомбили. И почти все бэтээры отходящих пехотинцев уничтожили. Бойцы Светлова две «полковушки» на руках выкатили, тоже без снарядов.

– Товарищ майор, вот, мой лейтенант со снарядами объявился, – подойдя по ходу сообщения к маленькой группке офицеров, произнёс Мокренко. – Давай, Николай, заново рассказывай всё, что мне говорил. А я присяду пока, голова кружится.

– Что же, бригады второго эшелона уже выходят на заранее определённые позиции, – выслушав рассказ Николая, сделал вывод майор. – У нас обе рации разбиты и нет связи с бригадой. Ни с кем нет связи. Немцы своими танками выпихнули батальон сюда, на излучину, и, скорее всего, утром нас попросту разбомбят с воздуха. Лейтенант, покажите на карте, где разворачивается второй эшелон. Угу, восемь-десять километров от нас.

– Товарищи офицеры, прикажите бойцам соорудить плоты из остатков хуторских построек. Речка маленькая, но без них придётся бросать исправную технику. Переправим раненых, четыре бронетранспортёра и все оставшиеся в строю пушки и миномёты. Да, пусть зенитчики демонтируют со своей неисправной машины КПВ. Капитан Мокренко, придётся ваше единственное орудие поставить в арьергарде. Сержант Маслов со своим взводом поступает в ваше распоряжение. Старший лейтенант Федотов, задание вам. На той стороне загрузите в бронетранспортёры раненых и всех их вывезите вот в этот район. Начинайте с тяжёлых. Вы, лейтенант Ветров, поедете в качестве проводника с Федотовым. В свой «подарок» также примите раненых. Всё, товарищи, немедленно приступайте к работе. Мне очень не нравится это затишье.

Западная Украина. Восемнадцатое мая

– Господин генерал-полковник! На связи командир одиннадцатой танковой дивизии, – подавая Клейсту наушники, произнёс обер-лейтенант.

– Господин генерал-майор, кто у вас командует танковым полком? Болван какой-нибудь? – холодный и отчуждённый голос Эвальда фон Клейста отчётливо слышался всем окружающим командующего связистам.

– Никак нет, господин генерал-полковник. Храбрый и грамотный офицер, – после небольшой паузы ответил Людвиг Крувелл.

– Тогда потрудитесь объяснить, каким образом этот грамотный офицер умудрился потерять в первый же день войны треть танков из состава полка? – в голосе Клейста послышались нотки презрения и негодования.

– Понимаете, господин генерал-полковник, эти русские абсолютно непредсказуемо воюют, – вздохнул Крувелл. – Едва перейдя границу, мы столкнулись с обширными минными полями, с тактикой одноразовых засад, с фланговыми контратаками русских.

– Можно подумать, во Франции противник не применял фланговые контратаки, – съязвил Клейст. – Для обеспечения прохода через минные поля существуют сапёры. Поясните, что это – одноразовые засады?

– Всё верно, господин генерал-полковник, сапёры немедленно приступили к разминированию, – в голосе Крувелла послышалась досада. – Только русские снайперы постарались сорвать их работу. Против снайперов пришлось применять огонь артиллерии и миномётов. Одноразовой засадой мы теперь называем хорошо замаскированные батареи противотанковых пушек калибром не более тридцати семи миллиметров. Русские тщательно минируют место расположения такой засады, делают почти в упор один-единственный залп и сбегают. Наши гренадёры, уничтожая эти засады, несколько раз подрывались на мощных фугасах. После чего я отдал приказ утюжить обнаруженные засады из танковых пушек и миномётов. К сожалению, обычно это происходит уже после залпа русских пушек.

– Герр Крувелл, что вы скажете о причине такой расточительности русских? – поинтересовался Клейст и уточнил: – Я имею в виду оставление почти без боя исправных противотанковых орудий.

– Вероятнее всего, господин генерал-полковник, русские уже имеют более мощные противотанковые орудия, а таким иезуитским способом просто избавляются от старого хлама, – с глубокой горечью произнёс Крувелл.

– Похоже, мы мыслим одинаково, господин генерал-майор, – хмыкнул Клейст. – Гудериан сообщает, что против него русские бросили какие-то новые почти неуязвимые танки. Вы не зафиксировали новой русской техники?

– Смотря что считать новой техникой, – в голосе Крувелла проскользнула ирония. – Танки БТ и Т-26 с усиленным бронированием? Самоходные орудия и миномёты на шасси Т-26? Самоходные зенитные пулемёты или бронетранспортёры на шасси БА?

– Нет. В данном случае речь идёт об абсолютно новой машине, – уточнил Клейст. – К сожалению, Гудериан пока не успел всем разослать фотоснимки этого нового танка. Хорошо, какими силами русские наносят контрудары? Ротой, батальоном, полком?

– Сложно сказать. Сплошная путаница с этими новыми штатами их бригад и дивизий, – раздосадованно констатировал Крувелл. – Да и нельзя назвать настоящими контрударами эти булавочные уколы русских. Почти во всех контратаках участвуют от пяти до двадцати танков при поддержке пехоты. Только один раз русские бросили в бой около трёх десятков танков – модернизированных БТ. К сожалению, в этой кампании Люфтваффе почти не помогает танкистам Вермахта.

– Да, парни Геринга вынуждены в прямом смысле драться за место под солнцем, – согласился Клейст. – Русские пилоты дерутся как звери, и сейчас Люфтваффе не до земных проблем танкистов Вермахта.

Нечто подобное лейтенант Пётр Никонов уже пережил. Там, в Ираке. Тогда его самого и его экипаж спасли самолёты с авианосца пришельцев. На этот раз на спасение надеялась вся эскадрилья.

После двух первых на этой войне вылетов командир собрал весь поредевший ближнебомбардировочный полк и поставил перед лётчиками новое задание. На первый взгляд – очень простое задание. Разбомбить силами полка врезанную в склон холма терассу дороги. Видя проступившее на лицах пилотов удивление, командир пояснил: дорога обходная, которую по какой-то причине сапёрам не удалось взорвать. В случае успешной бомбёжки немцы будут вынуждены долго и упорно продираться через удобную для засад холмистую местность. До цели и обратно «сушки» идут в сопровождении соседнего истребительного полка.

Поначалу всё шло как надо. Взлетели, построились, встретились с «ишачками» сопровождения. Затем, на подходе к цели, столкнулись с целой тучей «мессеров». Сопровождение вступило с немцами в бой. По приказу комполка Су-2 нырнули вниз, к самой земле, и благополучно ускользнули от немцев. Тем, похоже, было не до бомбардировщиков. Удачно вышли на цель и успешно отбомбились. Свою задачу полностью выполнили.

На обратном пути – нарвались на пару немцев. Огрызаясь огнём, эскадрилья прижалась к земле и сбилась в плотный строй. «Мессеры» кружили вокруг, пытаясь развалить строй и кого-нибудь сбить. Своего ведомого Пётр потерял в первом же вылете по причине отказа двигателя, поэтому сейчас самолёт Никонова замыкал строй. Лейтенант маневрирует, сбивая немцам прицел.

– Ну, давай, давай! Не тяни! Сейчас получишь, гад! – ворвался в уши крик стрелка, Коли Фетисова. – На тебе! На!

– Пётр! Держись плотнее! Не отставай! – это комэск, всё вокруг замечает. – Ребята, держать строй!

– Коля! Живой? Не молчи, отвечай! – крутит головой лейтенант, наблюдая за новым заходом немцев.

– Живой, тарищ лейтенант! Сейчас я им снова дам! – восторженно кричит стрелок. – На тебе! На! Ах!

– Твою так растак! – Самолёт дёрнулся, но вроде не горит и вполне управляем. – Коля! Что случилось? Не молчи! Отвечай!

– Пётр! Твой стрелок немца сбил! Второй уходит! – орёт комэск. – Пётр, отвечай! За тобой дымный шлейф тянется!

– Я живой, товарищ капитан! Самолёт управляем! Стрелок не отвечает!

– Держись! Чуть-чуть осталось! Садись первым! Если скапотируешь, мы у соседей сядем!

Посадка прошла удачно. Су-2 не скапотировал и не застрял на полосе. Открыв фонарь, Никонов выскочил на крыло, бросился к фонарю стрелка.

– Коля! Ты жив? О, чёрт, сколько крови! Санитара! Быстрее!

– Тарищ лейтенант… Где немцы? Мы долетели? – Тихий голос стрелка чуть слышен на фоне рёва садящихся самолётов.

– Всё в порядке, мы уже на земле. Ты «мессера» сбил, второй удрал. Сейчас носилки принесут, в госпиталь тебя отвезут. Врачи быстро на ноги поставят, – скороговоркой и почему-то шёпотом описал ситуацию Никонов.

– Отойдите-ка, товарищ лейтенант, – запрыгнул на крыло фельдшер. – Так, много крови потерял. Похоже, повреждён плечевой сустав. Давайте, будем его доставать, нельзя ни минуты медлить.

– Ничего, Коля, врачи из будущего тебе плечо вылечат. – Уже на земле Пётр укрыл одеялом лежащего на носилках стрелка. – Вон они сколько новых лекарств наизобретали. Чёрта с два нас немцы победят. За нас – товарищи из будущего.

Западная Белоруссия. Девятнадцатое мая

– Здравия желаю, товарищ лейтенант, – в траншею спрыгнул улыбающийся старший сержант Голованов. – Рад тебя видеть живым и здоровым.

– И я рад тебя видеть, – Ветров обалдело уставился на старшего сержанта. – Ты как здесь оказался? Один? Где Лернер?

– Фима, лейтенант здесь! – высунулся из траншеи Голованов. – Беги сюда!

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – появился в траншее Лернер. – Мы к тебе в качестве подкрепления. Вот приказ. Василий, пусть твои лучше замаскируют бэтээры. Неровён час немцы с воздуха засекут.

– Сейчас я им всыплю, – надевая каску, пообещал Голованов. – Фима, введи лейтенанта в курс событий.

– Вот, товарищ лейтенант, сцепились наши бригады с самим Гудерианом, – разворачивая карту, затараторил Лернер. – Твою бригаду возле моста немцы к речке прижали и на восточный берег прорвались. Это было вчера. А сегодня подошли наши танки и сбросили немцев в речку. Четыре батальона из твоей бригады отошли на восточный берег. Батальон майора Светлова ещё раньше с твоей батареей переправился. Майор и сообщил, что ты здесь с одним орудием и взводом сержанта Маслова. Да, комбата твоего, капитана Мокренко, в госпиталь увезли. Похоже, сёрьёзно его контузило. Теперь главное: немцы нас обошли севернее, вот здесь. Тот же Гудериан. Севернее тебя километров на десять наших нет. Нас к тебе прислали, усилить оборону этого фланга. Вряд ли немцы большими силами через речку и с фланга ударят, но кто их знает?

Глядя на карту, Николай прислушался к грохоту канонады. Южнее, в районе моста всё гудело и рвалось. Севернее слышался далёкий грохот разрывов. В небе постоянно поодиночке и стаями проносились десятки самолётов, и наших, и немцев. Впереди, на целый километр растянулся луг, за которым протекала та самая речушка. Вплотную к речке подступала рощица, за которой остался разбомбленный хутор. Скорее всего, сейчас там хозяйничали немцы.

Сразу после переправы майор Светлов приказал Николаю занять с единственным оставшимся орудием батареи эту фланговую позицию. Уж очень удобное место для переправы. Остальные роты батальона окапывались южнее, вдоль речной излучины. Одно орудие, три десятка солдат, пулемёт КПВ на трофейном немецком БТР. Вот и весь отряд.

– Хорошо, вашим бойцам надо успеть быстрее окопаться, – прочитал текст приказа Ветров. – Отсюда, из сосняка, поле и речка как на ладони. Пусть только немцы сунутся. Товарищ старший сержант, а я хочу трос возвратить. Здорово он нас всех выручил.

– Сохранил? Ай да молодец, лейтенант! – В глазах Лернера блеснули озорные искры. – Иван, иди, забирай наш трос! Лейтенант возвращает в целости и сохранности.

Через три часа немцы сунулись. Наблюдающий за рощицей красноармеец поднял тревогу. Серые, мышиного цвета фигурки спустили надувную лодку и направились к восточному берегу. Несколько гребков, и вот они уже здесь. Растянувшись цепью, немцы направились к сосновому лесу.

– Подожди, лейтенант, будем работать, как и договорились, – остудил пыл Николая старший сержант Лернер. – С теми, кто через речку полезет, мы из миномёта и трёх «дегтярей» справимся. А ты за флангом следи.

Немного южнее раздались пулемётные и автоматные очереди. Похоже, немцы прощупывали оборону на всём восточном берегу этой речушки.

– Игнат, подпусти этих на пятьдесят метров и стреляй, – шепчет в ухо застывшему у «дегтяря» вихрастому пулемётчику Голованов. – Всем! На стрельбу не отвлекаться, окапываться. Фима и пулемётчики сами справятся.

В грохочущую вокруг канонаду вплетается ещё плохо различимый гул моторов. На краю поля появляются немецкий броневик, бэтээры, грузовик с пушкой на буксире. Их появление служит сигналом к действию засевшим на западном берегу немцам. Таща на плечах надувные лодки, к берегу речушки спускаются десятки пехотинцев.

– Огонь! – негромко приказывает пулемётчикам Голованов. – Не давайте им уйти!

– Афанасий! Мину! – слышен радостный голос Лернера после хлопка выстрела.

– Огонь! – хриплым голосом отдаёт артиллеристам команду Николай. – Целиться в бэтээр!

Бодро шагающие к сосняку немцы падают, скошенные очередями трёх пулемётов. Дырявя осколками надувные лодки, в русле реки рвутся мины. Не успевшие переправиться с того берега немцы попадают под миномётно-пулемётный обстрел. Чадно дымят бэтээры, поражённые снарядами ЗИС-З, загораются прошитые очередями KIIB грузовики. Под разрывами 40-миллиметровых гранат мечутся пехотинцы. «Крупняк» и гранатомёт пресекают попытку немцев развернуть свои 37-миллиметровые пушки.

– Ложись! В укрытия! – срывая голос, орёт кто-то.

Вслед за этим слышен многоголосый свист снарядов, и позиции двух взводов накрывает шквал разрывов. Рушатся сосны, свистят осколки. Занявшая позицию за разбомбленным хутором немецкая 105-миллиметровая гаубичная батарея мстит за потери своей пехоты. Десять минут обстрела кажутся вечностью.

– Проклятье, – держась за голову, Николай смотрит на лежащее на боку орудие. – Санитара сюда! Скорее!

– Кх, кх, кх, тьфу ты! – выплёвывает изо рта песок Лернер. – Афанасий! От, чёрт! Живой? Иван, тащи носилки! Живо!

– Ну вот, и до нас докатилось, – ни к кому не обращаясь, констатирует свершившийся факт потерь Голованов.