Текст книги "Шпион (СИ)"

Автор книги: Артур Таболов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

   8. Тридцать лет жизни в СССР и шестнадцать лет пребывания в рядах Всесоюзной Коммунистической Партии большевиков дают мне обоснованную возможность заявить, что ВКП(б) является антинародной, а в некоторых вопросах противоестественной политической силой; само собой разумеется, что я порываю с этой антинародной политической силой, которая ни в коей мере не отражает интересом и чаяний моей страны.

   9. Принимая во внимание, что в СССР политическая оппозиционность считается уголовным преступлением и карается высшей мерой социального наказания; что законы СССР запрещают иметь мнение, не совпадающее с мнением Политбюро; что малейшее несовпадение с мнением и политикой Политбюро считается «шпионажем в пользу империализма», – ходом событий и изложенной ситуацией я поставлен перед необходимостью покинуть пределы своей страны; я вместе со своей семьёй покинул советскую сферу.

   10. Я обращаюсь к Правительству Великобритании с настоящим заявлением и прошу его о предоставлении мне и моей семье убежища на правах политических беженцев. Единственной моей целью в дальнейшем будет работать в интересах моего народа и в интересах мира, спокойствия и благополучия народов всего мира.

   Принимая во внимания тот факт, что при всех условиях я буду верен своему народу, а также то, что у меня нет никаких причин скрывать причины своего разрыва с советским режимом, я был бы очень признателен, если бы настоящее моё заявление было предано широкой огласке через прессу и радио.

   С глубоким уважением

   Г.О.Токаев (Гр.А.Токаев),

   инженер-подполковник, кандидат технических наук,

   доцент, инженер по самолетостроению, бывший

   ответственный сотрудник Главного Штаба Советской

   Военной Администрации в Германии.

XXV

   ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

   20 ноября 1947 года, Берлин.

   Я, начальник райотдела оперсектора г.Берлина СВАГ подполковник Костиков А.Д., сего числа через переводчика того же райотдела старшину Воробьёва С.Н. допросил свидетеля Герсдорф Гертруду, 1897 года рождения, беспартийная, немка, германско-подданная.

   Свидетель Герсдорф Гертруда об ответственности по ст.95 УК РСФСР за дачу ложных показаний или за отказ от дачи показаний предупреждена; переводчик старшина Воробьёв С.А. предупреждён по ст.95 УК РСФСР за дачу ложного перевода.

   Вопрос: Будучи служанкой у Токаева Григория, в каких отношениях вы и члены вашей семьи находились с Токаевым? Какой распорядок вашей работы был у Токаева?

   Ответ: Я, мой муж и сын, находились в очень хороших отношениях с Токаевым Григорием и его семьёй, женой и дочерью. Мы бывали в качестве гостей у Токаевых по праздникам. Работала я у них ежедневно с 9 часов утра до 2 часов дня, а иногда во время стирки белья задерживалась у Токаевых до вечера. Ежемесячно я получала за работу 100 марок и некоторое количество продуктов питания.

   Вопрос: Когда семья Токаева прибыла из СССР в Берлин?

   Ответ: Первый раз семья Токаева прибыла в Берлин 31 декабря 1945 года, прожили они в Берлине до середины февраля 1946 года, затем вернулись в СССР. Второй раз семья Токаева приехала в Берлин в конце мая 1946 года и больше в СССР не выезжала.

   Вопрос: Как вёл себя Токаев в семье?

   Ответ: По характеру Токаев Григорий был очень замкнутый, мало разговаривал даже с своей семьей. Токаев дома очень много работал, писал какие-то статьи, сам печатал на машинке. Он очень любил свою дочь.

   Вопрос: Известны ли вам знакомые Токаева? Кто к нему приезжал?

   Ответ: Токаев дружил с какими-то двумя советскими офицерами, служившими с ним в одном учреждении. Фамилии их я не знаю. Они часто приходили к Токаеву на квартиру. Были случаи, когда Токаева посещали какие-то офицеры, приезжавшие из Москвы.

   Вопрос: Известны ли вам связи Токаева среди местного населения Берлина и провинций Германии?

   Ответ: Летом 1947 года квартиру Токаева два раз посетил неизвестный мне мужчина, примерно шестидесяти лет, он носил длинную бороду, волосы на голове у него были длинные, седые. С Токаевым он говорил по-русски. Я спросила у жены Токаева, кто этот мужчина. Она ответила, что это русский профессор, в Германию его выслали в 1922 году. Оба раза Токаев разговаривал с ним в своей комнате, каждая беседа продолжалась около часа. Потом жена Токаева сказала мне, что если ещё раз этот профессор придёт, то его не принимать, говорить ему, что Токаева нет дома. Но больше он не появлялся.

   Вопрос: Среди тех, кто приходил к Токаеву, были американцы или англичане?

   Ответ: Нет. Если он с ними встречался, это происходило не дома.

   Вопрос: При обыске вашей квартиры 17 ноября у вас было обнаружено письмо, адресованное «Господину майору Георгу». Что это за письмо, кто такой майор Георг?

   Ответ: Однажды в конце 1946 года жена Токаева попросила меня перевести письмо одной женщины. Письмо было на немецком языке. В этом письме немка по имени Эльза Рихтер писала Григорию Токаеву, что ей нужно с ним встретиться по очень важному делу, что её допрашивал советский офицер в чине капитана об англичанине, майоре ВВС, с которым она познакомила Токаева. Жена Токаева предположила, что муж ей изменял и очень расстроилась. Письмо мужу она не передала. Через некоторое время я нашла в своём почтовом ящике еще одно письмо «господину майору Георгу», написанное тем же почерком. Не желая огорчать жену Григория, это письмо я ему не передала и ей ничего не сказала. До 17 ноября я письма не вскрывала. Его вскрыли советские офицеры, делавшие у меня обыск. Кто такая Эльза Рихтер, я не знаю, никогда с ней не встречалась.

   Вопрос: Кто у Токаева работал водителем легковой машины?

   Ответ: Сам Токаев хорошо водил машину и много раз выезжал без шофёра. У него было два водителя. Один, Вилли Брели, 45 лет, немец, проживает по адресу Берлин – Митте, Аккеринштрассе, 146. Водителем у Токаева он работал с июня 1946 года по июль 1947 года. В июле 1947 года Токаев рассчитал Вили Брели и нанял Норберта Биндера, 35 лет, проживающего в американском секторе в районе Нехеберг по Гогенштауренштрассе, 7. Этот шофёр работал у Токаева до 3 ноября 1947 года. Токаев иногда ездил на служебной машине. Водители там были разные, их фамилий я не знаю.

   Вопрос: Когда вам стало известно, что Токаев с семьёй должен выехать в Советский Союз?

   Ответ: Утром 21 октября. Когда я пришла на работу, жена Токаева сказала мне, что 28 октября они уедут. Она была в очень хорошем расположении духа. Она и раньше говорила мне, что хочет поскорее вернуться в Москву, где у них хорошая жилплощадь. Но до 29 октября никаких сборов не было. Утром 29 октября пришли два немца, рабочих с Силезского вокзала, и упаковали мебель Токаева.

   Вопрос: кто после 21 октября посещал квартиру Токаева из немцев или советских граждан?

   Ответ: Я не видела никого. 2 ноября я, мой муж и сын были на именинах жены Токаева. Ещё там был родственник Токаева, майор-танкист. Этот майор женат на сестре Токаева. Он прибыл из СССР в Германию в октябре 1947 года. Больше никого у Токаевых не было.

   Вопрос: 3 ноября вы видели майора-танкиста в квартире Токаева?

   Ответ: Нет, не видела. Возможно, он ушёл раньше. Примерно в половине девятого утра ко мне домой пришла дочь Токаева Белла и передала просьбу отца как можно быстрее придти к ним. Когда я пришла, Григорий Токаев попросил меня приготовить завтрак, а потом помочь его жене собрать вещи. На меня произвела впечатление странная обстановка в доме. Жена Токаева очень волновалась, она была бледная и от волнения не могла ничего делать. Всё время курила сигареты, хотя раньше никогда не курила. Григорий Токаев был в гражданской одежде. Раньше он всегда ходил только в форме и гражданский костюм надевал изредка по воскресным дням.

   Вопрос: Во сколько точно Токаевы уехали? Вы это помните?

   Ответ: Часов в десять утра. Возможно, это было в начале одиннадцатого.

   Вопрос: Что погрузил Токаев в автомашину? Кто сел вместе с ним?

   Ответ: Токаев погрузил в машину четыре больших чемодана с одеждой и бельём, узёл с обувью, завёрнутой в одеяло, узел с постельными принадлежностями, две пишущих машинки в футлярах, четыре кожаных портфеля, наполненные чем-то тяжелым. Поверх этих вещей были положены две шинели Токаева, два его гражданских пальто и две меховых шубы его жены. Сам Токаев сел за руль, жена села с ним рядом, а дочь на заднее сиденье. Жена Токаева сказала мне, что вечером они приедут за остальными вещами, но они не приехали, больше я их не видела.

   Вопрос: Что осталось в их квартире?

   Ответ: Много продуктов, ящик с посудой, радиоприёмник, охотничье ружьё и другие вещи. Токаев оставил свою военную форму, в которой он повседневно ходил. Я обратила внимание, что он был в разных туфлях. Такого с ним раньше никогда не было. Я очень удивилась, но промолчала.

   Вопрос: Один из советских офицеров видел, как вы выносили из квартиры Токаева вещи. Значит, вы знали, что он не вернётся?

   Ответ: Этого я не знала. А из дома Токаева взяла только часть продуктов, которыми Токаев платил мне за мою работу.

   Вопрос: Как были одеты Токаев и его семья?

   Ответ: Токаев был в чёрном костюме, в туфлях чёрного цвета. На нём было светло-коричневое пальто, шляпа коричневого цвета, коричневое кашне. Его жена была в темном синем пальто и такого же цвета шляпе.

   Вопрос: Какие вещи раньше отправил Токаев и куда?

   Ответ: 1 ноября на Силезский вокзал Токаев отправил громоздкие вещи, примерно десять мест. На упаковке я могла только понять надписи, что они отправляются в Москву. Токаев отправил один буфет, один мягкий диван, один письменный стол, один большой круглый стол, четыре полумягких стула, три мягких кресла, четыре круглых столиков, туалет с зеркалом, два ночных столика, два или три ковра. Вещи на вокзал возили немцы, которых Токаев 29 октября нанимал для упаковки. Сам он тоже ездил с ними на Силезский вокзал.

   Вопрос: Когда шофёр Биндер являлся к Токаеву на работу?

   Ответ: Всегда точно к восьми часам утра.

   Вопрос: Когда он явился к Токаеву 3 ноября?

   Ответ. Около одиннадцати утра. Но Токаева уже не было.

   Вопрос: Чем вы объясните, что Биндер в день отъезда Токаева опоздал на три часа?

   Ответ: Он имел поручение от жены Токаева продать семь килограммов мяса на чёрном рынке. Вечером 2 ноября он позвонил и попросил передать Токаеву, что опоздает на работу, так как ему нужно успеть продать мясо. Биндер и раньше по поручению жены Токаева продавал продукты.

   Вопрос: Надолго ли Токаев отлучался из дома в последние дни перед отъездом? Кому он звонил по телефону и кто звонил ему?

   Ответ: Токаев выезжал ежедневно в девять часов утра, возвращался домой в два часа дня и после обеда уезжал снова. Куда он ездил, я не знаю. Я также не знаю, кому он звонил по телефону и кто ему звонил.

   Вопрос: 2 или 3 ноября какие-нибудь автомашины подъезжали к дому Токаева?

   Ответ: Никаких автомашин, кроме машины Токаева, я не видела.

   Вопрос: Вам приходилось видеть машину Токаева после его отъезда?

   Ответ: Нет, не приходилось. Мой сын Гельмут рассказал мне, что, возвращаясь с работы, в районе Карлхорста он видел машину Токаева, она шла в направлении от Лихтенберга. Это было 17 или 18 ноября.

   Вопрос: Вы выполняли какие-либо поручения Токаева или его жены в последние дни перед их отъездом?

   Ответ: Нет, не выполняла. Ни мне, ни моему мужу Рихарду, ни моему сыну Гельмуту Токаев и его жена никаких поручений не давали.

   Протокол подписали Гертруда Герсдорф и подполковник Костиков.

   ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

   19 ноября 1947 года, Берлин.

   Я, гвардии майор Советской Военной Администрации в Германии Железный, с помощью переводчика М.Бема допросил Вилли Брема, 1901 года рождения, водителя фирмы «Штальбау».

   Вопрос: Чем вы занимались после капитуляции Германии?

   Ответ: Как нацист, до июля 1946 года я работал на разборке разрушенных зданий в районе Митки. С 26 августа того же года был водителем машины советского офицера Григория Токаева. Когда он уволил меня, поступил на фирму «Штальбау», строим мосты.

   Вопрос: Кто порекомендовал вас Токаеву?

   Ответ: Порекомендовал меня Гельмут Герсдорф, сын Рихарда Герсдорфа, хозяина дома, в котором жил Токаев. С Гельмутом меня познакомила моя дочь Иоганна Брем, они любят друг друга.

   Вопрос: По какой причине вас уводил Токаев?

   Ответ: Ему казалось, что я плохо вожу машину и не умею её ремонтировать. Однажды он уехал в Москву, вернулся в очень плохом настроении, что-то ему не понравилось и он взял водителем слесаря ремонтный мастерских Норберта Биндера, куда мы часто заезжали по мелочам. С Биндером Токаев часто уединялся и они о чём-то долго беседовали.

   Вопрос: По каким адресам вы возили Токаева?

   Ответ: Несколько раз я отвозил его в Потсдам, в театры «Метрополь» и «Адмирал-пласт». По просьбе его жены мы выезжали в американский сектор Берлина. Помню, там ей очень понравилась чёрная широкополая шляпа. Возил его дочь в школу, потом из школы. Вот, пожалуй, и всё.

   Вопрос: Какие иностранные граждане посещали Токаева?

   Ответ: Этого я не знаю. Без меня он часто уезжал сам, он хорошо водил машину. Никогда не доверял мне машину в выходные дни. Куда и с кем он ездил, меня не интересовало. Если бы вы меня предупредили раньше, я бы за ним проследил.

   С моих слов протокол записал правильно.

   Вилли Брем.

   ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

   22 ноября 1947 года, Берлин.

   Я, зам.начальника райотдела Оперсектора г.Берлина гвардии майор Железный через переводчика того же райотдела лейтенанта Поскакухина Н.П. допросил задержанного Гельмута Герсдорфа, 1922 года рождения, немец, холост, работает в качестве механика-монтёра на железной дороге на станции Шарлетинбург, проживает по адресу Берлин, Вармбаденштрассе, 25.

   Переводчик лейтенант Поскакухин Н.П. об ответственности за неправильный перевод по ст. 95 УК РСФСР предупреждён.

   Вопрос: Расскажите о своей службе в немецкой армии.

   Ответ: Я служил в учебной роте авиасвязи на аэродроме г.Ютербог в 70 километрах южнее Берлина и находился там два года. Не окончив эту школу, я досрочно получил звание ефрейтора и в январе 1943 года был послан на Восточный фронт. Был воздушным радистом, воевал под Харьковом, Полтавой, Ригой. В 1945 году воевал против американских войск в районе Ваймара, где и попал в плен.

   Вопрос: При каких обстоятельствах вы были освобождены из плена?

   Ответ: Оказавшись в плену, я на третий день в числе большой группы немецких солдат был допрошен сержантом американской армии. Допрос длился 10-15 минут в комнате, где ещё находился американский солдат с пишущей машинкой. Через две недели нас снова пригласили американские офицеры, заставили заполнить анкеты, выдали нам справки об освобождении и по 120 марок. Обещали отпустить, но через два дня наш лагерь Альтенбург был занят советскими войсками. Примерно через десять дней нас уже допрашивали русские офицеры, а затем мы были освобождены из плена. С тех пор я работаю на железной дороге.

   Вопрос: Назовите своих знакомых из граждан других стран.

   Ответ: Их было всего два человека. Одна, американка Райзек Эллионора, до капитуляции она проживала в нашем доме, работал в военном госпитали в качестве сестры-хозяйки. Летом 1946 года уехала в Америку в г.Нью-Йорк. Вторым был офицер Советской армии Токаев. Знаю его два года. З ноября он выехал их Берлина.

   Вопрос: Что собой представляла американка Райзек Эллионора и в каких отношениях вы с ней находились?

   Ответ: Эллионора Райзек, в возрасте 35 лет, уроженка Нью-Йорка, прибыла в Берлин в 1932 или в 1933 году вместе со своим мужем Вальтером. Вальтер поступил на службу в вермахт и сейчас, наверное, находится в английском плену. До войны они лет пять жили в нашем доме. За два дня до отъезда в Нью-Йорк Эллионора посетила мою семью, попрощалась и неожиданно попросила, чтобы её комнату сдали советскому офицеру Токаеву. Он жил в ней до февраля 1947 года, потом переехал в виллу по соседству с нами.

   Вопрос: Кто посещал Токаева, когда он жил в вашем доме?

   Ответ: До приезда жены и дочери в сентябре 1946 года он периодически привозил на своей машине немецких девушек, но их фамилий и адресов я не знаю. Также его посещали неизвестные мне русские офицеры и немецкие инженера. Последние приходили только в тёмное время суток, их лиц я никогда не видел.

   Вопрос: Вы с самого начала нам врёте. Но мы знаем о вас всё. Вы были связником между американкой, представляющей интересы английской стороны, и советским офицером Токаевым. Пока вы посидите у нас. Мы даём вам время подумать.

   Допрос прекращён в 16 часов.

XXVI

   Газета «SЭddeutsche Zeitung». 2 декабря 1948 года.

   "Корреспондент Ассошиэйтед Пресс передаёт из Лондона:

   Подполковник Токаев, эксперт советских военно-воздушных сил, заявил вчера на пресс-конференции, что советское Политбюро ведёт подготовку к третьей мировой войне. Так как такая политика противоречит интересам советского народа, то он, подполковник Токаев, категорически отказывается её поддерживать. Он совершенно сознательно перешёл в другой лагерь.

   Подполковник Токаев отказался дать ответы на вопросы о советских исследованиях в области атомной энергии и о других военных проблемах, заявив, что он прибыл в Англию не затем, чтобы стать шпионом, а для того чтобы бороться за свободу. Советский офицер также оставил без ответа вопросы, касающиеся его бегства в Лондон.

   Присутствовавшие на пресс-конференции советские журналисты и представители печатных органов коммунистов Англии обвинили его в предательстве и в продажности западным империалистам. Токаев отверг эти обвинения. Он сказал, что предать можно только интересы своего народа, а он намерен бороться за изменения к лучшему положения советских людей. Подполковник Токаев добавил в конце пресс-конференции, что фашистскую Германию победило не советское руководство, а героический русский народ".

XXVII

   Заместитель директора МИ-5 Энтони Браун вызвал майора Хопкинса в начале февраля 1949 года, когда деревья в парке Блейнхем Паласа прогибались от тяжести мокрого снега, а озера парили, отдавая накопленное за лето тепло. На столе перед Брауном лежала стопка листков, сколотых степлером.

   – Входите, Джордж, располагайтесь, – доброжелательно предложил Браун. – Вы не устали от общения с нашим перебежчиком?

   – Это моя работа, сэр.

   – Любая работа иногда становится утомительной.

   – Не устал, сэр. Подполковник Токаев интересный собеседник. Я стал лучше понимать Россию. Раньше я знал Россию Чехова и Достоевского. Теперь я вижу её по-другому. Очень интересная страна, для Запада она терра инкогнита.

   – Чем же она интересна?

   – Хотя бы тем, что в ней возможны такие люди, как наш подполковник. Разговаривая с ним, я иногда представляю себе травинку, проросшую сквозь толщу асфальта. Жизнь невозможно заглушить ничем.

   – Занятное сравнение, – оценил Браун. – Тровинка взломала асфальт?

   – Нет, всего лишь пробилась. Но это уже немало. Особенно если учесть, что асфальт мощный, многослойный.

   – Вы курите?

   – Нет, сэр.

   – А я с вашего позволения закурю.

   Браун набил трубку «Кэпстеном», пыхнул ароматным дымом и продолжал:

   – Как я уже говорил, я внимательно читаю протоколы допросов. У меня создалось впечатление, что Токаев откровенно отвечает на все ваши вопросы.

   – Это так, сэр, – подтвердил Хопкинс. – Но это ещё ничего не доказывает.

   – Почему?

   – То, о чём он рассказывает, наши военные эксперты уже знают. Новое только несущественные детали. Хотел бы я понять почему. То ли у подполковника устаревшая информация, то ли ему разрешили говорить то, что он говорит.

   – Вы по-прежнему не оставляете мысли, что он может быть агентом советской разведки?

   – Я контрразведчик, сэр. Сомневаться во всём – это моя обязанность.

   – Вы хороший контрразведчик, Джордж, я предрекаю вам большое будущее. Со временем вы займёте моё место. Или даже место сэра Перси Силлитоу.

   – Спасибо, сэр. Но я не целю так высоко.

   – Это не зависит от вашего желания или нежелания. У судьбы своя логика. Если вы не ошиблись в выборе профессии, дело само выведет вас куда надо. Значит, у вас ещё есть сомнения в том, кем на самом деле является подполковник Токаев?

   – Есть, сэр.

   – Тогда прочитайте этот документ. – Браун передвинул по столу несколько листков. Хопкинс отметил, что другие листки остались лежать перед ним. – Мы получили его в виде микрофильма. Это перевод с русского на английский. Читайте, не торопитесь.

   Хопкинс прочитал:

   "Совершенно секретно.

   ПРОТОКОЛ СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ

   г.Берлин, 26 января 1949 года.

   Военный трибунал Советской Военной Администрации в Германии в составе председательствующего гвардии подполковника юстиции Орлова, членов: подполковника юстиции Артеменкова и майора юстиции Журавлёва, при секретаре гвардии капитане Прокосенко, без участия сторон обвинения и защиты, рассмотрел в закрытом заседании дело по обвинению:

   инженер-подполковника Токаева Григория Александровича (он же Токаев Гогки Ахметович) в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-16 и 58-10 УК РСФСР,

   Токаеву Азу Заурбековну в преступлении, предусмотренном ст.58-1а УК РСФСР.

   В 12 час. 30 мин. председательствующий открыл судебное заседание и объявил, какое дело подлежит рассмотрению.

   Секретарь доложил суду, что подсудимые Токаев и Токаева в судебное заседание не доставлены, так как они скрылись от следствия и суда и находятся вне пределов СССР.

   Свидетели по настоящему делу не вызывались.

   Председательствующий объявил состав суда.

   Военный трибунал, посовещавшись на месте, определил:

   Дело по обвинению Токаева и Токаевой рассматривать заочно на основании ст. 265 УК РСФСР, так как обвиняемые находятся в настоящее время вне пределов СССР.

   Суд перешёл к исследованию дела. Председательствующий огласил обвинительное заключение и определение Военного трибунала, а затем приступил к оглашению материалов дела.

   Председательствующий огласил показания свидетелей, данные на предварительном следствии (листы дела 75-77, 83-88, 89-92).

   Председательствующий огласил материалы дела (л.д.93-95).

   Председательствующий огласил рапорт Токаева о переводе его по службе в Советский Союз (л.д.117).

   Председательствующий огласил приказ Главноначальствующего СВАГ N0789 от 16 октября 1947 года об освобождении Токаева от должности и откомандировании его в распоряжение Управления Кадров Военно-Воздушных Сил СССР (л.д.119).

   Председательствующий огласил выписку из отчёта чрезвычайных происшествий по СВАГ за ноябрь 1947 года (л.д.121).

   Председательствующий объявил судебное следствие законченным, после чего суд удалился в совещательную комнату для вынесения приговора.

   В 13 час.50 мин. по возвращении из совещательной комнаты председательствующий огласил приговор".

   – Что скажете, Джордж? – спросил Браун, когда Хопкинс вернул ему протокол.

   – Этого следовало ожидать. Непонятно одно – почему они тянули так долго? Ждали, что он раскается и вернётся, как подполковник Тасоев? Или удастся его выкрасть или убить?

   – Может быть, – согласился Браун, раскуривая погасшую трубку.

   – Досадно, что нет приговора, – заметил Хопкинс. – Очень интересно, что решил трибунал.

   – Почему же нет? Есть и приговор. Наш человек в Берлине очень хорошо поработал. Можете прочитать.

   Браун передал Хопкинсу лежавшие перед ним листки. На верхнем стояло:

   "Совершенно секретно.

   ПРИГОВОР ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА

   г.Берлин, 26 января 1949 года".

   Ниже теснился плотный машинописный текст:

   "Токаева Григория Александровича (он же Токаев Гогки Ахметович) на основании ст. 58-16 УК РСФСР, в соответствии с Указом Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни», подвергнуть лишению свободы в ИТЛ сроком на двадцать пять (25) лет, с поражением прав, предусмотренных пунктами "а", "б" и "в" ст. 31 УК РСФСР, сроком на пять лет и с конфискацией всего имущества.

   Токаева Григория Александровича (он же Токаев Гогки Ахметович) лишить воинского звания «инженер-подполковник».

   На основании ст. 31 УК РСФСР лишить Токаева Григория Александровича (он же Токаев Гогки Ахметович) медали «За победу над Германием в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941 – 1945 гг.», медали «За боевые заслуги» и ордена «Красная Звезда».

   Токаеву Азу Заурбековну на основании ст. 58-1а УК РСФСР, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни», подвергнуть лишению свободы в ИТЛ сроком на двадцать пять (25) лет, с поражением прав, предусмотренных пунктами "а", "б" и "в" ст. 31 УК РСФСР, сроком на пять лет и с конфискацией всего имущества.

   Председательствующий по делу гвардии подполковник юстиции Орлов".

   – Прочитали? – спросил Браун, нарушая тяжелое молчание.

   – Да, сэр.

   – Вы всё поняли?

   – Да, сэр. Моя работа закончена?

   – Закончена, Джордж. Он отработанный материал.

   – Значит, Токаева отпускаем?

   – Отпускаем, – подтвердил Браун. – Но присматривать будем. На чём чаще всего проваливаются самые опытные шпионы?

   – На связниках.

   – За этим и последим.

   – Поставить его телефон на прослушку?

   – Да.

   – Наружное наблюдение?

   – Да.

   – А если с ним никто не выйдет на связь?

   Браун усмехнулся.

   – Шпион, с которым никто не выходит на связь, это, Джордж, не шпион, а самый обыкновенный гражданин.

   – Вы разрешите показать эти бумаги Токаеву?

   – Конечно, почему нет? Ему будет интересно. Но они на английском. Он поймёт?

   – Я ему помогу.

   – Договорились. Подготовьте новые документы Токаеву: паспорт, вид на жительство и всё остальное. Подумайте, где ему работать и жить.

   Браун вложил протокол заседания Военного трибунала и приговор в картонную папку и передал Хопкинсу.

   – Я могу быть свободен, сэр?

   – Да, Джордж. Спасибо за работу.

XXVIII

   Дома Джордж Хопкинс ещё раз внимательно прочитал материалы Военного трибунала. Судьба подполковника Токаева и его жены была решена всего за час двадцать минут. И это произвело на молодого майора британской контрразведки неожиданно сильное впечатление. Он знал, что в Советском Союзе не устраивают, как в Великобритании, многомесячных судебных процессов над теми, кого считают государственными преступниками. Особые совещания, называемые тройками, отправляли в лагеря и приговаривали к расстрелу сотни тысяч граждан, заподозренных к нелояльности к советской власти, а иногда просто по доносу соседей или сослуживцев. Но одно дело знать, а совсем другое видеть, как это происходит на твоих глазах. Со времён Чехова и Достоевского Россия изменилась неузнаваемо. И это всего за несколько десятилетий, в масштабах истории ничтожный срок. Впервые майор Хопкинс осознал, какой чудовищной твёрдости монолит противостоит западному миру с его демократическими ценностями, которые были для него чем-то таким же естественным, как воздух, которым человек дышит. И его служба в контрразведке, раньше воспринимая им просто работой, которая ему по душе, приобрела новое качество – ту одержимость, без которой в науке невозможно достигнуть значимых результатов, а на государственной службе сделать серьёзную карьеру.

   Через две недели Хопкинс приехал в усадьбу и постучал в комнату Токаева.

   – К вам можно, Григорий?

   – Входите, Джордж. Почему вы стучите? – удивился Токаев. – Обычно на допросы меня вызывает охранник.

   Он поднялся из-за письменного стола с англо-русскими словарями и освободил для гостя стул.

   – Допросов больше не будет, – объяснил Хопкинс.

   – Вот как? Почему?

   – Всё, что вы могли, вы уже рассказали. Или всё, что хотели рассказать. Посмотрите эти документы. Они на английском языке. Перевести?

   – Попробую разобраться.

   Токаев вернулся за стол и углубился в чтение. Иногда раскрывал словарь и искал незнакомое слово. Хопкинс терпеливо ждал, внимательно глядя на Токаева. По мере чтения резкие черты его лица становились как будто каменными. Закончив с приговором, он вернулся к протоколу заседания.

   – Быстро управились.

   – Да, всего за час двадцать минут, – подтвердил Хопкинс. – Вас это удивило?

   – Нет. В Советском Союзе на меня потратили бы минут десять. Приговорили бы к высшей мере социальной защиты. Так называется расстрел. Я не знал, что издан указ об отмене смертной казни.

   – Вы считаете, что двадцать пять лет лагерей намного лучше? Сейчас вам тридцать девять лет. Вы освободились бы в шестьдесят четыре года.

   – Я не освободился бы никогда, – резко ответил Токаев. – Нет смысла думать о том, что лучше. Вы сказали, Джордж, что допросы закончены. Как теперь вы распорядитесь моей жизнью?

   – С этого дня вы сами будете распоряжаться своей жизнью. И только от вас зависит, какой она будет. Я говорил о вас с руководителями Кранфильдского колледжа авиации, они согласились принять вас на должность научного сотрудника. Они занимаются тем же, чем вы занимались в московской академии Жуковского.

   – Чем?

   – Аэродинамикой летательных аппаратов. В том числе и ракет. Это проблематика вам хорошо знакома, не так ли?

   – Как они могут принять на работу человека, о котором ничего не знают?

   – Кое-что знают. Не всё, но достаточно, чтобы оценить вашу квалификацию. Вы спросите, откуда? От меня. Я проинформировал их о том, что им следует знать.

   – Спасибо, Джордж. Вы всегда так заботитесь о своих подопечных?

   – Мы помогаем политическим беженцам адаптироваться в новых условиях. Теперь ещё одно, – продолжал Хопкинс. – Жить вы будете недалеко от колледжа, на улице Джони Страт Сити. Мы сняли для вас недорогую квартиру из четырёх комнат. Поживёте там, пока не купите свой дом. И последнее. Вы не можете жить в Лондоне под своей фамилией, мы не исключаем возможности, что советская разведка предпримет попытки вас ликвидировать. Вот ваш новый паспорт, вид на жительство и разрешение на работу. Британское гражданство вы получите позже, это потребует времени.

   – Какую же фамилию вы для меня выбрали? – полюбопытствовал Григорий.

   Хопкинс протянул ему паспорт.

   – Смотрите.

   В нём стояло: Grigory А. Tokaty.

   – Значит, я теперь Токати?

   – Да, Григорий. И это очень надолго. Может быть, навсегда.

   Хопкинс встал и не без торжественности пожал Григорию руку.

   – Мистер Токати, добро пожаловать в Великобританию!

XXIX

   В Кранфильдском колледже авиации, позже ставшем частью Лондонского университета, Григори Токати проработал всю жизнь, до последнего дня возглавлял Департамент авиации и космической технологии университета. Через три года он стал профессором и доктором математических наук. Ещё через несколько лет решением Нью-Йоркской академии наук по совокупности работ ему была присвоена степень доктора технических наук. В 1962 году после успешного полёта астронавта Скотта Карпентера на ракете-носителе «Атлас D» за большой вклад в программу «Меркурий» Токати стал действительным членом Нью-Йоркской академии наук и Американской академии космонавтики и астронавтики.