Текст книги "Чернобыль, Припять, далее нигде…"

Автор книги: Артур Шигапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Маршрут «Вымершие улицы моего детства»
Гид – Александр Сирота

Площадь у ДК «Энергетик» – ул. Курчатова – магазин «Радуга» – пр. Ленина (дворы) – пр-т Энтузиастов – магазин «Светлячок» – пр. Дружбы народов – медсанчасть 126 – магазин «Березка» – школа № 1 – пристань – ул. Курчатова – гостиница «Полесье» – ДК «Энергетик» – детский парк – шестнадцатиэтажка (ул. Лазарева, 1) – ковш.

^{Гид – Александр Сирота}

Подписи к объектам Припяти:

1. Дворец культуры «Энергетик»

2. Магазин «Радуга»

3. Детский сад «Солнышко»

4. Детский сад «Ивушка»

5. Баня

6. Химчистка 10

7. Столовая

8. Магазин «Светлячок»

9. Автовокзал

10. Магазин «Книги»

11. Магазин «Универмаг»

12. Магазин «Березка»

13. Поликлиника

14. Школа № 1

15. Теплица

16. Причал

17. Причальный комплекс

18. Кафе «Припять»

19. Кинотеатр «Прометей»

20. Музыкальная школа

21. КБО

22. Горком

23. Гостиница «Полесье»

24. Ресторан

25. Спортзал

26. Парк аттракционов

27. Склад

28. Общежитие № 18

29. ГПТУ

30. Почта

31. Торговый центр

32. Магазин «Восход»

33. Детский сад «Золотой ключик»

34. Посадка в автобус

35. Тепличное хозяйство

36. Дом пионеров

37. Детский сад

38. Школа № 5

39. Кафе «Пирожковая»

40. Трибуна

41. Спортивное ядро

42. Уборная

43. Хозяйственный корпус

44. Дом допризывников

45. Кафе «Олимпия»

46. Общежитие 19

47. Общежитие 16

48. Общежитие 15

49. Детский сад-ясли

50. Комплекс садов-яслей

51. 9-этажный дом

52. 9-этажный дом

53. 9-этажный дом

54. Магазин «Детский мир»

55. Магазин

56. Столовая

57. Аптека

58. Продовольственный магазин

59. Детский сад

60. Детский сад

61. Школа № 4

62. Канализационная насосная станция

63. Детский сад

64. Детский сад-ясли

65. Детский сад «Звездочка»

66. Магазин

67. Плавательный бассейн

68. Кулинария

69. Мастерские

70. Школа № 3

71. КБО

72. Детский сад «Теремок»

73. Детская поликлиника

74. Общественный туалет

75. Магазин смешанных товаров

76. Здание ПКРО

77. Фекальная насосная

78. Спорттовары

79. Радиозавод «Юпитер»

80. ОРУ

81. Платная открытая стоянка

82. Гаражи

83. Пожарная часть

84. Милиция

85. База УЖКХ

86. Насосная, 2 подъема

87. Пункт приема стеклотары

88. Магазин «Овощи»

89. Станция фторирования

90. Станция обезжелезивания

91. Детский сад «Медвежонок 5»

92. Детский сад «Дружба»

93. Фабрика-кухня

94. Стадион

95. Контрольно-пропускной пункт

96. Магазин «Колосок»

97. Магазин «Мясо. Рыба. Овощи»

98. Гастроном

99. Детский сад «Золотой петушок»

100. Магазин «Молодость»

101. Школа № 2

102. Магазин «Мебель»

103. Магазин вино-водочный

104. Магазин «Хозтовары»

105. Кооперативные гаражи

106. Танцплощадка

107. ЖКО

108. Санэпидемстанция

109. Гараж

110. Спортзал

111. Спортивный комплекс «Авангард»

112. Шахматный клуб

113. Мазутохозяйство

114. Стадион

115. Магазин «Овощи»

116. Магазин

117. Гараж

118. Морг

119. Пункт техобслуживания

120. Гараж

121. Прачечная

122. Гараж

123. Слесарные мастерские

124. Родильное отделение

125. Инфекционное отделение

126. Неврологическое отделение

127. Пищеблок

128. Молочная кухня

129. Спасательная станция

130. Баня

131. Гостиница «Ласточка»

132. Профилакторий

133. Проходная с автовесами

134. База ОРСА

135. Склад

136. Склад

137. Овощехранилище

138. Квасильно-засолочный цех

139. Хлебозавод

^{Припять, начало}

 ^{Припять, все уже построено}

Не то чтобы мне повезло оказаться именно в этой группе. Я заранее знал, что хочу увидеть Припять глазами одного из юных сорванцов, у которого старшие ребята требуют деньги – аж три рубля – за потерянный футбольный мяч. Именно такая тяжелая детская проблема встала перед юным третьеклассником Сашей Сиротой 26 апреля 1986 года.

Этот факт мне известен достоверно. О том, что было дальше, я могу лишь догадываться.

Может быть, он вышел из ДК «Энергетик», где руководителем литобъединения работала его мама, на центральную площадь и пошел в сторону магазина «Радуга», грустно размышляя о внезапных поворотах судьбы. Еще вчера все было хорошо, и завтра было бы все пучком, не возьми они с другом этот злополучный мяч и не запни его на крышу теплопункта. Денег в кармане всего двугривенный, а мать на все осторожные просьбы только отмахивается – на носу майские праздники, и холодильник ломится от продуктов, пришлось потратиться. Мальчик проходит мимо «Радуги», где рыбаки запасаются снастями для грядущей первомайской рыбалки. Вот мужик из соседнего подъезда стреляет двухкопеечную монетку у телефона-автомата – это означает созвон с корешами и культурные посиделки за поллитрой у пристани. Тучная тетка придирчиво ковыряется в предметах мебели, выставленных в зале на продажу, и спрашивает у знакомого товароведа, когда наконец «выбросят» импортные тумбы под телевизор.

^{Вид на центральную площадь}

Сейчас по тому же маршруту иду я. Магазин «Радуга» действительно напоминает радугу – он «светится» всеми своими двумястами микрорентгенами, что уловил дозиметрист нашей группы. Далее следует вход в жилой двор по проспекту Ленина.

^{Магазин «Радуга»}

Он специально пошел не самой короткой дорогой – просто сильно переживал за мяч, и попадаться на глаза этим чертовым пацанам не хотелось. Все было как обычно, только почему-то милицейская машина стоит на углу, а проезжую часть окатывает водой поливальная машина. Чего это они сутра? На скамейках во дворе расселись бабки и вовсю судачат. До уха долетает «авария… больных везут… пожарные». Ух ты, неужели две машины столкнулись и загорелись?! Вот так новость! Это, наверное, из тех, что носятся сутра по городу с киевскими номерами как подорванные… Черные мысли о мяче исчезают из головы быстрее весеннего полынного ветра. Он сегодня дует от атомной станции…

^{На дозиметре 200 мкР/час}

Двор зарос деревьями и кустарником так, что сквозь зеленую стену почти не видно строений. Лавочки, на которых когда-то сиживали городские сплетницы, давно уже сгнили и исчезли в зарослях. Иногда чаща расступается и отдает взору детские грибки с песочницами, качели и прочий придомовой советский антураж. Бывшие асфальтовые дорожки уже давно покрыты слоем дерна, в котором видны следы от диких кабанов. Зимой их заменяют волчьи отпечатки на снегу.

Окна в домах выбиты, подъезды наполовину обрушились, а кое-где вросли в землю.

Пробираясь сквозь заросли, замираю как вкопанный: передо мной заросший детский сад, подобный тому, что я посещал в сопливые дошкольные времена. Именно следы пребывания детей все время ищет глаз сталкера. Забытая впопыхах игрушка куда сильнее режет по сердцу, чем здание заброшенного завода, – и это означает, что в обезлюдевшем городе мы все еще остаемся людьми.

^{Детская дворовая площадка}

Ну как же все-таки не хочется возвращаться во двор! Эти гады наверняка ошибаются возле подъезда и играют со складным ножом в «земли» или еще какую игру. Ну где, где я возьму им мяч, а уж тем более деньги?! Саша перемахивает через невысокую изгородь детского сада, опустевшего в субботу, и садится на лавку в беседке. Пьянящий аромат цветов из разрыхленной клумбы на секунду отвлекает от грустных размышлений. Вот оно, решение! Нужна лестница, длинная-предлинная, так? У кого они есть? Конечно, у пожарных (сегодня о них кто-то вспоминал на улице)! Отец может попросить, да хотя бы дядю Витю Кибенка, тот стопудово не откажет! Просветлевший пацан сигает обратно через ограду и уверенно направляется к пятиэтажке на проспекте Ленина. В ее крохотных квартирках живут семьи молодых припятчан, ожидающих «нормальное», по атомоградским меркам, жилье.

^{Пустые глазницы Припяти}

^{Подъезд дома по пр. Ленина}

^{Детсад на пр. Ленина}

^{Двор по пр. Ленина}

У родного дома уверенность сменяется растерянностью. Никаких пацанов, да и взрослые куда-то заполошно бегут. Бабки у подъезда ошарашивают новостью: «Авария на станции! Крыша горела! Пожарных в медсанчасть увезли…» Вот тебе и лестница! Выскочил на улицу Дружбы народов – там по прямой до 126-й санчасти пять минут ходу – а ее каким-то раствором моют. Из магазина «Светлячок» на улицу вынесли лоток с пирожными «Картошка» по 15 копеек, а продавщица оживленно судачит с какой-то теткой и повторяет то и дело: «Много молока им надо, много». Двугривенный отправляется по назначению, а «Картошка» – в детский желудок.

^{Магазин «Светлячок»}

Наша группа, растянувшись по двору, собирается наконец-то у входа в подъезд в очередную «хрущобу» на проспекте Ленина. «Сейчас мы зайдем внутрь, – поясняет Александр Сирота. – Это дом моего детства. Здесь я жил до эвакуации».

^{В спешке бегства}

Печальное зрелище внутри. В квартирах пусто. Окна выбиты. В коридорах – лишь ржавые почтовые ящики. Уже много позже эвакуации, когда горожане забрали самые необходимые вещи, а мародеры – самые ценные, почти всю мебель и прочие предметы быта выкинули из окон дезактиваторы и отправили в могильники. Многие жители сами ломали и портили свое имущество, чтобы не оставлять лихим людям.

^{Списки несуществующих жильцов}

Мы заходим в крохотную «малосемейку» – здесь жил Александр с матерью ровно до 27 апреля 1986 года. Он бывал здесь десятки раз, уже будучи взрослым мужиком, но до сих пор не может говорить ровным голосом и усиленно прячет волнение. На подоконнике-увядшие цветы и мелкие деньги разных стран. Иногда они исчезают, а это значит, что до сих пор по городу шляются любители чужого добра.

^{Обычная припятская квартира}

Практически нигде в домах не осталось батарей отопления. Свинчено и выдрано все, что связано с металлом. После ужесточения пропускного режима в городе трудятся предаавители множества фирм, связанных с утилизацией. Утилизируют историю, живой памятник-предостережение. Удивительная рачительность в стране, где бесследно исчезают казенные миллиарды…

^{Жители выбрасывали мебель…}

^{В квартире А.Сироты}

В подвале дома – комната агитации. Вот это настоящая находка для любителей советского ретро! Открытки, плакаты, журналы – все в первозданном беспорядке. Сюда еще не добрались любители постановочных фотографий, а мародерам делать уже нечего.

«А вы пробовали найти тот самый мяч? – интересуются начинающие сталкеры. – Он должен был навсегда остаться на крыше теплопункта. Это же лучшая память о детстве!» – «Конечно, мы его искали. На следующий день объявили эвакуацию, и о мяче все забыли. Он должен был быть там. Но его там нет. Город навсегда забрал эту тайну с собой».

Петляя по дворам, пересекаем проспект Дружбы народов, и выходим к проспекту Энтузиастов. Это – городские «задворки», за проезжей частью домов уже нет, а из окон отлично видна станция. Такое местоположение стало причиной сильного загрязнения, и фон здесь заметно отличается от «среднего по больнице» – около 500 мкР/час на асфальте у проволочного заграждения. В напрочь разграбленном помещении магазина «Светлячок» чудом уцелели старые советские лотки, отродясь не видавшие изобилия продуктов. «Светлячок» «светится» всеми цветами радиоактивной радуги – на дозиметре показания ползут еще вверх. Это самый «засвеченный» магазин в городе и еще одно пророческое название.

^{Бутылка нашего детства}

^{Устав образцового общежития}

Выходим на бывший проспект Дружбы народов. Народы уже давно не дружат, иногда устраивая всяческие молочные, газовые, винные и прочие «войнушки», а проспект превратился в заросшую аллею. Мы заговорили о пророчествах, коих было уже немало? В магазине «Березка» теперь растут березки. В каком апокалиптическом сне мог представить такой поворот сюжета автор названия? Отсюда уже совсем недалеко до печально знаменитой 126-й медсанчасти.

^{Бывший пр. Дружбы народов}

^{Ушедшая эпоха}

Да что творится кругом?! Люди со всех сторон собираются у больничного корпуса. Какие-то тети с безумными лицами выносят из «Березки» железные 3-литровые бидоны с молоком и, разливая его по асфальту, несутся к санчасти. Площадка перед входом запружена людьми; много милиции и еще каких-то мужиков в форме. Два месяца назад Саше тут выдирали зуб, и было очень больно. С тех пор он недолюбливает это здание. «Пустите меня к нему!» – заходится в плаче молодая девушка, и пацану становится как-то тревожно на душе. Он никогда не видел, чтобы взрослые так убивались, разве что если сильно выпьют. «Ты что, дура, на них дозиметр зашкаливает, всех соседей пришлось отселить!» – эти слова и вовсе непонятны. Еще какие-то тети прорываются в больницу, их оттесняют солдаты. Вот чудные, какой же нормальный человек туда сам захочет зайти?! Толпа тем временем прибывает, уже целое людское море. В окне кто-то появился, машет руками… да это же дядя Витя Кибенок! Он был там на пожаре, наверное, тушил крышу и обжегся. Вот когда я вырасту, тоже стану пожарным. Станция загорится, мы ее потушим, а меня тоже сюда привезут, и все люди сбегутся посмотреть на героя. И мама будет говорить им – вот, это мой сынуля, там, в окне, рукой машет.

Мечты о будущей славе неожиданно прервались на самом интересном месте. В толпе показались знакомые физиономии вымогателей, и малолетний должник поспешил скрыться во дворе своей школы, что стоит неподалеку. На футбольной площадке уже разгорелись баталии, но проситься в одну из команд никак нельзя: застанут врасплох эти гады – уже не отвертишься. Саша выскочил на Набережную улицу и скрылся в кустах неподалеку от пристани.

«Пожалуйста, не подходите к санчасти через газон, там 600 мкР/час, – предупреждает гид ретивых экскурсантов, – придерживайтесь асфальта, там в два раза меньше». У входа кем-то из постановочных фотографов заботливо вынесено гинекологическое кресло. Так нужно для придания трагичности снимкам, продаваемым в различные журналы и фотобанки. В здании царит жуткая разруха. Мне нестерпимо хочется посмотреть помещения 3-го этажа, куда привезли первых пораженных радиацией, но мы ограничиваемся вестибюлем. С каждым годом путешествия по зданию становятся все опаснее, и я отлично понимаю организаторов, опасающихся своих подчас безбашеннных клиентов. Если некоторые умудряются валяться на зараженном мхе и кушать упавшие яблочки, то как уследить за всеми в аварийном здании? Здесь впервые я натыкаюсь на посторонние надписи: какой-то идиот самовыразился на больничной доске. Мне понятны мотивы мародеров, срезающих батареи и провода, но что движет мародерами духа? Картинно раскладывать брошенные куклы ради эффектного снимка или писать на стене название своего интернет-сайта в Припяти – равно погрому могил на кладбище.

^{Зловещая труба}

^{Огражденный город (500 мкР/час)}

^{Вход в МСЧ-126}

^МСЧ-126

Пересекаем проспект Дружбы народов и вновь ныряем во дворы на свидание со школой № 1 и Комбинатом бытового обслуживания (КБО).

^{Припятское запустение}

В просторном холле школы – рай для фотографов. На полу разбросаны противогазы, учебники, классные журналы с отметками. Воспаленная фантазия должна сразу нарисовать бегущих детей, надевающих резиновые «намордники» и бросающих в отчаянье их на пол. На самом деле противогазы вытащили и разложили много позже все те же «сценаристы апокалипсиса». Зато стенды и плакаты, известные с детства каждому советскому школьнику, – самые настоящие. Я заглядываю в журнал, радуюсь пятеркам по «физ-ре» Сементьевского Вити и огорчаюсь тройкам Галкиной Юли. Наверное, Юля была хрупкой девочкой, а Витек – крепким вихрастым пареньком-шалопаем, но хочется верить, что жизнь сложилась у обоих. Без них эта школа осиротела, и угол ее совсем обвалился. Футбольная площадка давно стала полем с травою по колено, но ворота остались. Ворота в прошлое?

^{«Записывайтесь на прием!»}

^{Гардероб МСЧ-126}

^{Опасные припятские яблочки}

^{Привет из прошлого}

^{Школа на вечных каникулах}

На пристани только и разговоров, что об аварии на станции. Последний троячок Сашка решил потратить с пользой и подошел к автомату с газировкой. Два мужика, что только вышли из кафе «Припять», с жаром спорят друг с другом вполголоса.

– Я тебе говорю – валить надо из города, и как можно быстрее. Все нутро у реактора наружу, ты хоть понимаешь, что нам всем п…ц?! Пока они там думать будут, твоя Настька столько рентгенов нахватает, что на всю жизнь ей хватит! Сегодня «дозик» знакомый говорил, что у «Энергетика» 20 миллирентген, и это только начало. Вали, и родных увози с собой, пока не передохли!

^{Школьный стенд}

^{«Граждане СССР имеют право»…}

– Брюханов и Маломуж сказали же, что все под контролем, чего ты задергался?

– У них,…ля, только служебные «Волги» под контролем и спецсанатории для лечения, слуги народа гр… ные. Ты как знаешь, жди у реактора попутного ветра, а я… – Тут они оборачиваются, заметив невольного свидетеля, и резко замолкают.

Саша поспешно отвернулся, допил божественный трехкопеечный нектар и уже бежит по улице Курчатова кДК «Энергетик». Что такое «20 миллирентген», он не знает, но взрослое матерное слово «п…ц» ему хорошо знакомо. Так же говорили пацаны, когда обнаружили пропажу мяча. Мама еще на работе, надо рассказать ей обо всем увиденном. Здорово было бы тоже уехать куда-нибудь на время, пока эта история забудется, «заиграется», как подножка в футбольном матче, а там видно будет.

^{«Постановочные» противогазы}

^{Школьный коридор}

^{Послание из ядерного будущего}

На площади неподалеку от «Белого дома» паркуются машины с киевскими номерами, из которых выходят серьезные дяди, многие – с большими звездами на погонах. На детской площадке в песочнице возятся ребятишки, а колесо обозрения должны запустить, по слухам, на майские праздники.

Саша забегает в спорткомплекс, где бывал уже тысячу раз, поднимается на второй этаж и врывается в мамин кабинет. Родное встревоженное лицо, ладонью по короткой мальчишечьей стрижке, и еще одно незнакомое слово: «эвакуация»…

^{Рухнувшая школа № 1}

Вдоль набережной теперь – забор с колючей проволокой. У девятиэтажки неподалеку на Последнем этаже отходит панель и в недалеком будущем рухнет на землю. Пристань – самое загрязненное место в городе, дозиметры бодро отщелкивают до 1500 мкР/час и останавливаться на этом не собираются. Где-то рядом, на ступеньках, есть точечный источник излучения до 4 Р/час, действительно опасный для здоровья. Вот здесь люди из «ядерного будущего» как раз к месту. Причал полузатоплен, как и дебаркадер неподалеку. Когда-то Припять была довольно оживленным транспортным узлом, и по реке ходили рейсовые паромы. После аварии сюда садились вертолеты, загружались песком с барж и улетали к дымящему реактору. Ветер завывает ныне в разбитых глазницах кафе, заглушая стрекот дозиметрических приборов. Река по-прежнему есть, но нет нас на ней. И автомат с газировкой стоит на своем месте, как в далеком советском детстве, но мы не сполоснем граненый стакан и не нальем, как бывало, полстакана (сироп подается в начале, поэтому так вкуснее – поколению готового «пепси» этого уже не понять).

^{Всего в 5 раз выше нормы}

^{Полузатопленная пристань}

^{Бывший причальный комплекс}

^{Знакомый советский автомат}

^{Затонувший дебаркадер}

Как-то неуютно осознавать, что под тобой прилично «фонит», поэтому сталкеры дружно покидают пристань и направляются по улице Курчатова мимо кинотеатра «Прометей» к площади, где дежурит автобус. Мох пробивается между дорожными плитами и показывает 500–700 мкР/час. Стены гостиницы «Полесье» разрисованы какими-то французскими художниками. Все очень неоднозначно – стоило ли трогать прошлое даже таким эмоциональным граффити? Но «космонавтам» они, безусловно, нравятся, чего нельзя сказать о бывших жителях Припяти. После этой акции художникам навсегда закрыли вход в Зону.

^{Гостиница «Полесье»}

^{Припятские граффити}

Здание гостиницы сохранилось неплохо, поэтому там можно гулять. В одной из комнат на 2-м этаже сквозь пол растет знаменитое деревце. На протяжении многих лет каждый год сюда приезжает один фотограф и делает снимок с одного и того же ракурса. Он фотографирует процесс Жизни в городе Смерти.

Дворец культуры был гордостью Припяти. Спортзал, бассейн, дискотека, множество помещений под всевозможные «кружки» и «секции» – да чего там только не было! Киевские художники раскрасили панно у входа, повествующее о сплоченном труде передовиков села и творческой интеллигенции. Мы входим под бетонный козырек здания с настоящими сталактитами из-под потолка. Картина, увы, общеприпятская: погром и запустение. В большущем спортзале растет дерево и висит канат – самый нелюбимый снаряд моего детства. Почему-то все одноклассники забирались к потолку быстрее, заставляя потеть и выбиваться из сил. Запустить бы колесо времени вспять, в 86-й, когда деревья были большими и не росли в спортзалах. Я бы по-прежнему пыхтел и все же обогнал бы на канате своего закадычного друга Булата, а на далекой и незнакомой ЧАЭС кто-нибудь не поставил бы подпись под проведением сомнительного эксперимента. История могла сменить свой вектор, и не писал бы через два десятка лет автор этот путеводитель, поскольку небольших городов у нас много, и рассказать о каждом жизни не хватит.

^{Центральная площадь Припяти}

^{ДК «Энергетик» в советском рекламном буклете}

^{Вид из парка на ДК «Энергетик»}

Все экскурсии по ДК «Энергетик» обязательно заканчиваются в подсобке, заставленной портретами партийных вождей. Вот над кем не властно время. Разрушается бетон, но холсты по-прежнему прочны, а краски не тускнеют. На различных фотографиях они расположены по-разному, их кто-то постоянно передвигает. Признак свободы? В том же 86-м я, будучи перестроечным школяром, перевернул портреты с членами Политбюро, что висели над классной доской, вниз головами и получил обвинение в антисоветчине. Теперь, глядя в лица нарисованных героев вчерашних дней, я понимаю всю иллюзорность представлений о свободе как возможности передвигать портреты героев сиюминутных. Сколько их уже сменилось за последнее двадцатилетие в России и на Украине, а свобода лишь усмехается над жителями бывшей одной шестой части суши и дразнит их издалека. Я вспоминаю Стругацких и свой любимый «Пикник на обочине»: «И опять поползли по сознанию, как по экрану, рыла… Надо было менять все. Не одну жизнь и не две жизни, не одну судьбу и не две судьбы, каждый винтик этого подлого здешнего смрадного мира надо было менять…»

^{Правила нарушены}

^{Колесо обозрения, вид из ДК}

^{Уехали все сильные, смелые, ловкие…}

^{«Спасибо, я постою»}

^{Заросшая 16-этажка}

^{Прокатитесь, 600 мкР/час}

Детский парк, что разбит неподалеку от ДК, знаменит своим колесом обозрения, что фотографируют едва ли не чаще самого саркофага. Колесо – значит детство, а колесо припятское – символ детства разрушенного. Саше Сироте не довелось на нем прокатиться. На следующий день он покинул свой город – как оказалось, навсегда. Он лишился родного места, как лишаются дети одного из своих родителей. Сирота – случайность? Здесь, в Припяти, я не верю больше в случайности. Нынешний Александр, вооруженный дозиметром, показывает на неприметное пятно на асфальте. Одна тысяча микрорентген, вторая, пятая… теперь их десять. Десять тысяч невидимых микрорентген в час, которые хотели его убить На машинках, катавших его в детстве, – всего 600. Мне кажется, невидимая смерть прежде всего остального хотела отравить именно это место, выжечь будущее, чтобы никогда не наступило в Припяти настоящее. Она добилась своего: теперь у этого города есть только прошлое.

^{Панорама парка}

^{Городские джунгли}

^{Плач о потерянном детстве}

^{Памятная стела}

Мы осторожно поднимаемся по лестницам 16-этажки, заросшей виноградными побегами. Неведомые силы выкорчевали лифт, но не смогли унести кресло и бросили его на полдороге. Идем цепочкой, по одному человеку на пролет. Иногда я заглядываю в квартиры, вычищенные почти до обоев. С крыши открывается удивительная панорама джунглей, поглотивших остатки былого великолепия. Наверное, такие же чувства испытывал в 1860 году француз Анри Муо, наткнувшийся на древнюю столицу Камбоджи – великолепный Ангкор, полностью заросший гигантскими деревьями. Миллионный Ангкор разрушил сам себя, вырубив джунгли и сгорев под палящим солнцем. Палящее солнце четвертого реактора взошло над Припятью 23 года назад и еще сотни лет не зайдет за горизонт. За тысячу лет ничего не изменилось в подлунном мире, и люди по-прежнему уничтожают по недомыслию свой уголок, отвоеванный у диких зарослей.

Мне хорошо виден саркофаг, красно-белая труба над ним, нитка дороги от ЧАЭС до города и безмолвные припятские кварталы. Два четырехугольника, очищенные от вековых сосен, – это площадки под новые микрорайоны, так и оставшиеся в проекте. Городской красавец-стадион настолько зарос, что почти не виден из-за листвы. Буйство красок заметно притупляет ощущение трагедии, и я жалею, что приехал сюда летом. Если доведется еще раз побывать в Припяти, то это наверняка будет холодное время года.

Мы выезжаем из города, заглянув напоследок к строительному ковшу. Его использовали на ликвидационных работах, не смогли отмыть и бросили возле какого-то учреждения. «Ковш очень грязный, близко подходить не стоит!» – предупреждает Александр, чуть ли не залезая внутрь с дозиметром. 2000 мкР/час – в сто раз выше нормы – и он предпочитает отойти на несколько безопасных метров. Я оглядываюсь по сторонам. Неподалеку стоит подозрительно рыжая сосна. Может, это просто болезнь, но жизнь всего одна, и проверять своей шкурой не хочется.

^{Радиоактивный ковш}

На обратной дороге в автобусе куда тише, чем обычно. «Сталкеры на один день» осмысливают увиденное, и это означает, что главная цель организаторами поездки достигнута. Чтобы подбодрить экскурсантов, Антон Юхименко включает дозиметр и делает бодрое объявление: «Внимание, сейчас мы проезжаем зону «западного следа». Радиационный фон в центральном проходе автобуса равен 1000 мкР/час, у окон – в полтора раза больше». Обладатели мест в середине чувствуют себя победителями лотереи, «возлеоконники» им завидуют.

Обязательная остановка у бетонной стелы «Припять, 1970» на выезде из города. Я замираю на секунду. Ужин в Чернобыле будет потом. Потом будет дорога на Киев, фото знаменитого дорожного знака «Чорнобіль», удачная встреча с одним из всемирно известных специалистов по аварии, бывшим дозиметристом-ликвидатором Евгением Самойловым, и вечерняя украинская столица, как привет из другой жизни. Все это будет потом. Прости нас, живых и сытых, Припять! Сейчас я стою, опустив голову, и дописываю это письмо, и несуществующий почтальон уже с нетерпением ждет у твоего ржавого ящика, чтобы отправить конверт по назначению – никому, никуда. Только что окончился короткий летний дождь, и на обочинах дороги сверкают лужи. Часть сердца отрывается и не хочет уезжать. Она говорит: «Я остаюсь. Это мое место, моя боль, моя память. Мой бесконечный пикник на обочине».

– Как вы думаете, чем все это кончится?

– Вы о чем?

– Посещение Зоны, сталкеры… вся эта куча… чем это может кончиться?

– Для кого? Конкретизируйте.

– Ну, скажем, для нашей части планеты.

– Это зависит от того, повезет нам или нет… Конечно, не исключено, что, таская наугад каштаны из этого огня, мы в конце концов вытащим что-нибудь такое, из-за чего жизнь не только у нас, но и на всей планете станет просто невозможной. Это будет невезенье. Однако, согласитесь, это всегда грозило человечеству.

(А. и Б. Стругацкие, «Пикник на обочине»)