Текст книги "Отель"

Автор книги: Артур Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Оба вежливо отклонили предложение выпить чего-нибудь, в чем, впрочем, О'Киф и не сомневался. Они сели на диванчик напротив шефа, держа на коленях портфели и дожидаясь сигнала, чтобы их открыть. Додо на другом конце комнаты снова занялась фруктами – теперь она чистила банан.

– Я рад, что вы смогли прийти, джентльмены, – сказал О'Киф, как будто эта встреча не была запланирована несколько недель тому назад, – но, пожалуй, прежде чем приступить к делу, следует испросить помощи у всевышнего.

И произнеся это, владелец корпорации, натренированный многолетней практикой, легко опустился на колени и молитвенно сложил руки. Огден Бейли смиренно последовал примеру шефа, а через мгновение, после некоторого замешательства, на колени опустился и молодой Холл. О'Киф взглянул в сторону Додо – она все еще ела банан.

– Дорогая, – тихо сказал он, – мы собираемся просить господа благословить наши намерения.

Додо отложила банан.

– О'кей, – сказала она покорно и встала с кресла, – настраиваюсь на вашу волну.

Бывали минуты – правда, давно, – когда эти бесконечные молебствия ее покровителя, устраиваемые порой в самое неподходящее время, почему-то раздражали Додо. Но постепенно она привыкла, как привыкала ко всему, и теперь уже относилась к этому равнодушно. «В конце концов, – призналась она как-то подружке, – Кэртис – такая лапочка; ложусь же я с ним, когда он хочет, так почему бы мне на колени не встать?»

– Боже всемогущий, – начал Кэртис О'Киф нараспев, закрыв глаза; его розовощекое волевое лицо приняло безмятежно-спокойное выражением – даруй нам успех в наших начинаниях, да будет на то воля твоя. Благослови нас, господи, и помоги приобрести этот отель, названный в честь твоего святого «Сент-Грегори». Молим тебя, прибавь его к тем, которыми уже управляет во славу твою преданный твой слуга. – Даже имея дело с богом, Кэртис О'Киф всегда шел прямо к цели. – Более того, – продолжал он, запрокинув голову вверх, и молитва полилась полноводной рекой, – если будет на то воля твоя, сделай так, чтобы произошло это быстро и без лишних затрат и состояние, которым мы, слуги твои, владеем, не оскудело бы, а, наоборот, приумножилось к вящей пользе твоей. Ниспошли свою благодать, господи, и на тех, кто будет противостоять нам в этой сделке, чтобы поступали они в соответствии с волей твоей, наставь их на путь истинный, чтобы проявляли они благоразумие и рассудительность во всех делах. И, наконец, господи, будь всегда с нами, содействуй успеху наших начинаний и направляй дела наши так, чтобы мы могли ими способствовать возвеличению славы твоей. Аминь! Итак, джентльмены, сколько мне предстоит уплатить за этот отель?

О'Киф уже снова сидел в кресле. Однако прошла секунда-другая, прежде чем остальные поняли, что последняя фраза была не концом молитвы, а началом делового совещания. Первым пришел в себя Бейли; он ловко поднялся с колен, шагнул к диванчику и поспешно извлек содержимое из портфеля.

Холл, несколько ошарашенный происходящим, тоже встал и присоединился к нему.

– О цене я говорить не буду, мистер О'Киф, – почтительно начал Бейли. – Это вы, как всегда, решите сами. Но наличие закладной на два миллиона долларов, срок оплаты которой истекает в эту пятницу, несомненно, в огромной степени облегчит торги – во всяком случае, для нас.

– Значит, тут никаких изменений не произошло? Срок закладной не продлен и никто не дает им ссуды?

Бейли отрицательно покачал головой:

– Я напал здесь на некоторые весьма достоверные источники информации, и меня заверили, что ничего подобного не произойдет. Никто из финансистов не хочет связываться с этим делом, в основном из-за убытков, которые терпит отель, – расчеты я вам уже дал, – а также из-за плохого руководства, что общеизвестно.

О'Киф задумчиво кивал головой; затем он открыл папку, которую ранее просматривал, и вынул из нее страничку с машинописным текстом:

– По-моему, вы чересчур оптимистичны в ваших предположениях относительно возможных прибылей. – Его острый взгляд буравил Бейли.

Тонкие губы бухгалтера чуть растянулись в улыбке:

– Как вы знаете, сэр, я не склонен к преувеличениям. Я абсолютно уверен, что доходы могут повыситься в самое ближайшее время за счет выявления новых источников притока средств и пересмотра старых. Сейчас все упирается в слабую организацию. Тут дело из рук вон плохо. – Он кивнул на своего молодого помощника. – Шон изучил этот вопрос.

Немного застенчиво, заглядывая в лежавшие перед ним записи, Шон Холл начал:

– Система подчинения никуда не годится. В результате некоторые начальники служб имеют чрезмерную самостоятельность. Возьмем, к примеру, закупку продовольствия для ресторана…

– Одну минуту.

Холл тотчас умолк.

– Совершенно ни к чему знакомить меня со всеми деталями, – решительно заявил О'Киф. – Я полностью полагаюсь на вас, джентльмены, – всем этим вы со временем займетесь. Сейчас же я хочу лишь иметь общее представление о состоянии дел.

Несмотря на сравнительно мягкий тон этой отповеди. Холл вспыхнул, и Додо с другого конца комнаты сочувственно посмотрела на него.

– Если я правильно вас понял, – продолжал О'Киф, – слабость руководства способствует хищениям со стороны обслуживающего персонала, что подрывает бюджет.

Молодой бухгалтер усиленно закивал:

– Весьма существенно, сэр, особенно хищения продуктов и алкогольных напитков. – Он хотел было рассказать о своих наблюдениях в барах и ресторанах отеля, но сдержался. Этим они займутся позже, когда будет куплен отель и в нем начнет работать «бригада расчистки».

По своему недолгому опыту Шон Холл уже знал, что процедура присоединения еще одного звена к системе отелей О'Кифа неминуемо пойдет заведенным порядком. Сначала, за несколько недель до переговоров, отелем занимается «группа секретного обследования», обычно возглавляемая Огденом Бейли. Поселившись в отеле в качестве обычных клиентов, члены этой группы после тщательного, систематического наблюдения, да еще получив с помощью подкупа кое-какие дополнительные сведения, готовят отчет о состоянии финансов и положении дел вообще, в котором указывают слабые места и неиспользованные возможности. Иной раз – как, например, в данном случае осторожно наводятся справки вне отеля, среди бизнесменов города.

Всемогущее имя О'Кифа плюс перспектива сотрудничества с крупнейшей в стране корпорацией отелей обычно открывают путь к получению любых сведений. В финансовых кругах, как уже давно уяснил Холл, преданность и верность всегда отступают перед практицизмом и выгодой.

После этого, вооруженный собранной информацией, Кэртис О'Киф начинает уже прямые переговоры, которые чаще всего оканчиваются успешно. Затем в дело вступает «бригада расчистки».

Бригада эта, возглавляемая вице-президентом корпорации, состояла из нескольких требовательных, быстро ориентирующихся экспертов в области управления и администрации. В поразительно короткий срок она не только могла превратить, но и действительно превращала любой отель в стандартное предприятие О'Кифа. Прежде всего она обычно начинала с перетасовки служащих и административного аппарата, – более серьезные преобразования, включая перестройку здания и установку нового оборудования, осуществлялись позднее. Делалось все с улыбкой и заверениями в том, что никаких крутых нововведений не последует, тогда как на самом деле уже шла коренная ломка.

«Приступая к делу, – сказал как-то один из членов бригады, – мы прежде всего объявляем, что не собираемся делать перемещений в штате. И тут же начинаем увольнять».

Шон Холл предвидел, что нечто подобное скоро начнется и в отеле «Сент-Грегори».

Иногда Холл, неглупый молодой человек, воспитанный в квакерских традициях, начинал задумываться о роли, которую сам он играет во всех этих делах. Несмотря на то, что он лишь недавно начал работать у О'Кифа, несколько отелей, отличавшихся приятным своеобразием, были у него на глазах поглощены корпорацией и, так сказать, «подстрижены под гребенку». В какой-то мере процесс этот огорчал его. Случалось также, что он испытывал муки совести, наблюдая, какие методы применяются порой для достижения цели.

Но в конечном счете верх всегда брало честолюбие, да к тому же Кэртис О'Киф щедро платил за услуги. Приличное жалованье и растущий счет в банке быстро успокаивали Шона Холла, когда у него становилось скверно на душе.

Были и другие перспективы, о которых, правда, он едва отваживался мечтать. – Сегодня утром, едва войдя в апартаменты, он остро ощутил присутствие Додо, хотя и старался изо всех сил не смотреть на нее. Эта блондинка с пышными формами, своей улыбкой, казалось, озарявшая все вокруг, пробудила в Шоне небывалую чувственность, чего никогда не могла добиться его хорошенькая брюнетка жена, отлично выступавшая на теннисных кортах и к тому же секретарь-стенографистка в ассоциации родителей и учителей. Думая о том, как повезло Кэртису О'Кифу, Шон Холл невольно тешил себя мыслью, что в начале своей карьеры великий человек тоже был молодым и честолюбивым бухгалтером.

Его размышления были прерваны вопросом О'Кифа:

– Ваше впечатление о плохой работе административного аппарата относится ко всем звеньям?

– Нет, не совсем так, сэр. – Шон Холл снова обратился к своим записям, сосредоточиваясь на том, чем занимался последние две недели. – Тут есть один человек – заместитель главного управляющего по имени Макдермотт, который кажется весьма компетентным. Ему тридцать два года, окончил Корнеллский университет. К сожалению, в его личном деле не все благополучно. Проверку проводила контора отеля. Вот их заключение.

О'Киф внимательно прочел листок, который ему протянул молодой бухгалтер. В нем содержались основные факты, связанные с увольнением Питера Макдермотта из «Уолдорф-Астории»; было сказано, что он тщетно пытался устроиться на работу, пока его не взяли в «Сент-Грегори».

Магнат прочел и молча вернул бумагу. Решение о судьбе Макдермотта примет «бригада расчистки». Однако членам ее известно настоятельное требование О'Кифа держать на работе только безупречных в моральном отношении служащих. Значит, при всей своей компетентности Макдермотт едва ли останется на работе при новом руководстве.

– Есть и еще несколько хороших служащих, – продолжал Шон Холл, – на менее высоких постах.

Они побеседовали еще минут пятнадцать. Наконец Кэртис О'Киф сказал:

– Благодарю вас, джентльмены. Звоните, если будет что-то новое и важное. В противном случае я сам свяжусь с вами.

Додо проводила их до двери.

Когда она вернулась, Кэртис О'Киф уже лежал на диване, где только что сидели два бухгалтера. Глаза его были закрыты. Еще в начале своей карьеры Кэртис О'Киф развил в себе способность забываться минутным сном и таким образом восстанавливать силы, которые казались его подчиненным поистине неисчерпаемыми.

Додо тихонько поцеловала его в губы. Он сквозь сон почувствовал ее влажный поцелуй и прикосновение высокой упругой груди. Ее длинные пальцы легли на его затылок и легонько начали массировать. На лицо ему упала прядь ее мягких шелковистых волос. О'Киф улыбнулся и открыл глаза.

– Подзаряжаю свои батарейки, – сказал он и с ублаготворенным видом добавил: – А ты помогаешь мне.

Пальцы ее продолжали двигаться. Через десять минут О'Киф уже чувствовал себя бодрым и вполне отдохнувшим. Потянувшись, он снова открыл глаза и резко сел. Потом встал и раскрыл Додо объятия.

Она порывисто бросилась к нему и крепко прижалась всем телом. Он чувствовал, как она горит, требуя его ласк.

Все больше возбуждаясь, он повел ее в примыкавшую к гостиной спальню.

11 

Начальник охраны отеля Огилви, объявивший герцогу и герцогине Кройдонским во время своего загадочного звонка, что явится к ним через час, не спешил. Поэтому когда через два часа у входной двери загудел зуммер, герцогская чета уже была вне себя от волнения.

Герцогиня сама пошла открыть дверь. Она отослала горничную, придумав какое-то поручение, и весьма безжалостно отправила круглолицего секретаря герцога выгуливать бедлингтон-терьеров, хотя знала, что он до ужаса боится собак. Сейчас нервы ее были на пределе еще и потому, что оба – служанка и секретарь – могли вернуться в любой момент.

Вместе с Огилви в апартаменты проникло облако табачного дыма.

Заметив, что толстяк, не вынимая сигары изо рта, проследовал за ней в гостиную, герцогиня уничтожающе посмотрела на него.

– Мы с мужем не выносим табачного дыма, – сказала она. – Не будете ли вы так любезны потушить это.

Поросячьи глазки на жирном лице иронически оглядели герцогиню. Потом медленно осмотрели большую, со вкусом обставленную гостиную, и остановились на герцоге, стоявшем спиной к окну и вопросительно смотревшем на обоих.

– Ничего обстановочка, жить можно, – Огилви не спеша вытащил изо рта пресловутую сигару, стряхнул с нее пепел и легким щелчком направил окурок в украшенный богатым орнаментом камин, но промахнулся, и окурок упал на ковер – Огилви даже не попытался поднять его.

Герцогиня крепко сжала губы.

– Я полагаю, вы явились сюда не затем, чтобы обсуждать убранство апартаментов, – резко сказала она.

Огромное тело Огилви заколыхалось, сотрясаемое смехом.

– Нет, мэм, не затем. Просто мне нравятся хорошие вещи. – И резко понизив свой немыслимый фальцет, добавил: – Как, например, ваша машина. Та, что стоит здесь, в гараже отеля. «Ягуар», так ведь?

– А-а! – Герцог не произнес это, а скорее выдохнул. Герцогиня быстро и предостерегающе взглянула на него.

– А почему вдруг наша машина заинтересовала вас?

Поведение детектива, точно по мановению жезла, сразу изменилось.

– Кто еще есть в апартаментах? – резко спросил он.

– Никого. – На этот раз ответил уже герцог. – Мы отослали всех.

– Бывает, что лучше все-таки проверить. – Толстяк с поистине удивительной для него быстротой обошел комнаты, открывая поочередно двери и заглядывая за них. Он, конечно же, хорошо знал расположение комнат.

Открыв и снова закрыв входную дверь, Огилви вернулся в гостиную, явно удовлетворенный осмотром.

Герцогиня сидела в кресле с высокой прямой спинкой. Детектив встал перед ней.

– Так вот, – сказал он. – Вы сшибли тех двоих и удрали.

Герцогиня в упор посмотрела на него.

– О чем это вы говорите?

– Не будем играть в прятки, леди. Я разговариваю с вами серьезно. – Он вытащил новую сигару и откусил конец. – Вы читали газеты. Да и по радио тоже только об этом и разговор.

На щеках герцогини Кройдонской, до того совершенно бескровных, появились два ярких пятна.

– Ваши намеки возмутительны и нелепы…

– Сказано: хватит! – с внезапной яростью рявкнул он, отбрасывая видимость любезности. И повернувшись к герцогу спиной, словно его тут не было, Огилви помахал нераскуренной сигарой у носа своей жертвы. – Послушайте-ка лучше меня, ваша пресветлая светлость! Весь город поднят на ноги: полиция, мэр, детективы. И если они найдут преступников, тех, кто убил ребенка и мать, а потом удрал, голубчиков притянут к ответу, кто бы они ни были, есть у них всякие там титулы или нет. Ну, а я кое-что знаю, и если поступать по правилам, так не успеете вы глазом моргнуть, как тут появится взвод полицейских. Но я решил поступить по совести и сначала прийти к вам, чтоб вы мне рассказали, как оно было. – Поросячьи глазки мигнули и снова стали жесткими. – Если же вы хотите, чтоб было иначе, так и скажите.

Но недаром за плечами герцогини Кройдонской стояло три с половиной века врожденного высокомерия – ее нелегко было запугать. Вскочив на ноги, герцогиня смотрела на грубияна гневными, горящими серо-зелеными глазами.

От тона ее дрогнул бы даже тот, кто хорошо ее знал.

– Ах вы чудовище, шантажист! Да как вы смеете!

При всей своей самоуверенности Огилви на мгновение заколебался. Но тут вмешался герцог:

– Боюсь, дорогая, это не пройдет, хотя сыграно превосходно. – И повернувшись к Огилви, он продолжал: – Ваши обвинения справедливы. Я действительно во всем виноват. Это я вел машину и задавил ребенка.

– Вот так-то будет лучше, – сказал Огилви, раскуривая сигару. – Теперь мы на правильном пути.

Подчиняясь неизбежному, герцогиня устало опустилась в кресло. Сжав руки, чтобы скрыть дрожь, она спросила:

– Так что же вам известно?

– Сейчас выложу. – Огилви не спеша, лениво выпустил клуб синего сигарного дыма и иронически посмотрел на герцогиню: а ну, посмей возразить! Но она ничего не сказала, лишь сморщила от отвращения нос. – Вчера вечером вы, ваша светлость, – продолжал Огилви, указывая на герцога, – еще засветло отправились к «Линди» в Ирландский квартал. Вы поехали туда на своем роскошном «ягуаре», вместе с приятельницей. По крайней мере, я думаю, вы так ее называете, чтобы не применять другого слова. – И Огилви, осклабясь, посмотрел на герцогиню.

– Продолжайте же! – резко сказал герцог.

– Так вот, – наглая жирная физиономия снова обратилась к нему, – насколько мне известно, вы выиграли сотню в карты, потом спустили ее в баре. Вы разменяли уже вторую сотню – такой шел пир, только держись! когда ваша жена нагрянула туда на такси.

– Откуда вы все это знаете?

– Сейчас скажу: я живу, герцог, в этом городе и работаю в этом отеле уже давно. И у меня повсюду друзья. Я делаю им одолжение, и они платят мне тем же – сообщают, на чем можно подработать и где. Нет такого человека в нашем отеле, который бы набедокурил, а я бы об этом не знал. Большинство и не подозревают, что я все знаю, они и меня-то не знают. Считают, что об их маленьких секретах никто не догадывается, да, так оно бывает – но не в этом случае.

– Понятно, – холодно произнес герцог.

– Вот только одно мне хотелось бы выяснить, – продолжал Огилви. – Я очень любопытный по натуре человек, мэм. Как это вы поняли, где может находиться ваш муж?

– Вы и так слишком много знаете, – сухо ответила герцогиня. – Думаю, что это к делу не относится. Мой муж имеет обыкновение делать пометки в книжке, когда разговаривает по телефону. Потом он нередко забывает уничтожить свои записи.

Детектив осуждающе прищелкнул языком.

– Такая невинная беспечность, герцог, а смотрите, до чего она вас довела. Ну, об остальном догадаться нетрудно. Вы с супругой отправились домой и сели за руль, хотя, учитывая ваше состояние, видимо, было бы разумнее доверить машину герцогине.

– Моя жена не водит машину.

Огилви понимающе кивнул.

– Это все объясняет. По-видимому, вы хоть и были пьяны, но держались…

– Значит, вы ровным счетом ничего не знаете! – перебила его герцогиня. – Не знаете наверняка! И ничего не можете доказать…

– Леди, я могу доказать все, что мне нужно.

– Пусть он лучше закончит, дорогая, – остановил ее герцог.

– Вот это верно, – сказал Огилви. – Посидите-ка и послушайте. Вчера вечером я заметил, что вы вышли к лифтам по лестнице, ведущей из гаража, а не через вестибюль. Выглядели вы оба незавидно. Я сам приехал незадолго до того, и меня это сразу насторожило: отчего вы так взволнованы. Я ведь уже сказал вам, что по натуре я человек любопытный.

– Продолжайте, – чуть слышно произнесла герцогиня.

– Вскоре разнесся слух о несчастном случае. По наитию я опустился в гараж и спокойненько осмотрел вашу машину. Вы, может, и не знаете: она стоит в самом дальнем углу за колонной, так что, когда работяги проходят мимо, они не видят ее.

Герцог облизнул пересохшие губы.

– По-моему, теперь это уже не имеет значения.

– Может, вы и правы, – согласился Огилви. – Так или иначе, то, что я обнаружил, заставило меня предпринять небольшую прогулку в полицейский участок, где меня тоже все хорошо знают. – Он сделал паузу, чтобы снова затянуться сигарой, а его собеседники угрюмо ждали продолжения. Когда кончик сигары зарделся, Огилви внимательно осмотрел его и продолжал: – Там у них оказалось три вещественных доказательства. Ободок от фары, который, должно быть, отскочил в тот момент, когда машина сбила ребенка и женщину. Осколки стекла от фары. И след на одежде ребенка.

– След чего?

– Если провести тряпкой по чему-то твердому, герцогиня, особенно если поверхность к тому же лакированная, как, например, крыло машины, на тряпке останется след – будто отпечатки пальцев. Полицейские лаборанты исследуют его, как отпечатки пальцев: посыплют порошком, и все сразу видно.

– Очень интересно, – сказал герцог, словно разговор шел о чем-то вовсе не относившемся к нему лично. – Я этого раньше не знал.

– Да, это известно немногим. Но сейчас, как я понимаю, это не имеет значения. На вашей машине разбита фара и утерян ободок. Те, что находятся в полиции, конечно, совпадут с вашими, так что можно и не возиться со следами от машины и с кровью. Ах да, чуть не забыл: ведь машина-то у вас вся в крови, хоть она и не очень видна на черном лаке.

– О боже! – Герцогиня закрыла лицо руками и отвернулась.

– Что же вы нам предлагаете? – спросил герцог.

Толстяк потер руки, посмотрел на свои короткие мясистые пальцы.

– Я ведь уже сказал, что пришел вас послушать.

– Ну, а что я могу вам сказать? – В голосе герцога звучала безнадежность. – Вы все знаете. – Он попытался гордо распрямить плечи, но из этого ничего не получилось. – Так что зовите полицию и поставим на этом точку.

– Ну, зачем же так? Спешить ни к чему, – задумчиво, своим визгливым фальцетом произнес детектив. – Что сделано, то сделано. Бегите хоть куда, ни ребенка, ни матери уже не вернуть. К тому же в полицейском участке с вами, герцог, не станут церемониться – вам там будет не по душе. Нет, сэр, совсем не по душе.

Герцог и герцогиня медленно подняли на него глаза.

– Я-то надеялся, – продолжал Огилви, – что вы сами кое-что предложите.

– Я вас не понимаю, – неуверенно начал герцог.

– Зато я все понимаю, – сказала герцогиня. – Вам нужны деньги, не так ли? И вы явились сюда шантажировать нас.

Если она рассчитывала ошеломить Огилви, то ошиблась. Детектив лишь пожал плечами.

– Как бы вы это ни назвали, мэм, мне все равно. Я пришел лишь затем, чтобы помочь вам выбраться из беды. Ведь и мне нужно жить.

– Значит, за деньги вы согласны хранить про себя то, что вам известно?

– Пожалуй что да.

– Но судя по тому, что вы сказали, – начала герцогиня, вновь обретя утраченную было уверенность в себе, – мы от этого ничего не выиграем. Машину в любом случае опознают.

– С этим вам, пожалуй, надо считаться. Но есть основания думать, что ее могут и не опознать. Я вам еще не все сказал.

– Так скажите, пожалуйста.

– Я сам не все до конца продумал, – сказал Огилви. – Но когда вы сбили ребенка, вы мчались из города, а не в город.

– Мы просто ошиблись направлением, – сказала герцогиня. – Но потом нам как-то удалось развернуться. Это нетрудно в Новом Орлеане, где столько извилистых улиц. Мы свернули в какую-то боковую улицу и добрались до отеля.

– Я так и думал. – Огилви кивнул. – Но в полиции до этого еще не доперли. Они ищут вас за пределами города. Поэтому прочесывают сейчас пригороды и близлежащие городки. Они доберутся, конечно, и до Нового Орлеана, но не теперь.

– Сколько времени может до этого пройти?

– Дня три-четыре. Им еще надо осмотреть немало мест.

– А что нам даст… эта отсрочка?

– Кое-что может дать, – сказал Огилви. – При условии, что никто не обнаружит вашей машины, а она у вас так запрятана, что вам тут может повезти. Особенно, если бы удалось угнать ее отсюда.

– Вы хотите сказать: из этого штата?

– Вообще с Юга.

– Но ведь это не так просто!

– Конечно, не просто, мэм. Во всех штатах вокруг – в Техасе, Арканзасе, Миссисипи, Алабаме, да и в других тоже – получены указания искать машину с такими повреждениями, как на вашем «ягуаре».

Герцогиня задумалась.

– А нельзя ли для начала отремонтировать ее? – спросила она. – Если бы кто-нибудь взялся за это, мы бы хорошо заплатили.

Детектив отрицательно затряс головой:

– Это все равно, что добровольно явиться в полицейский участок и выложить все начистоту. Всем мастерским в штате Луизиана приказано немедленно вызвать полицию, если машина, нуждающаяся в таком ремонте, как ваша, заедет к ним. И они это сделают, будьте уверены. Вы, братцы, крепко влипли.

Герцогиня Кройдонская держала себя в руках: только не спешить с решением. Она понимала, как важно сейчас спокойно все взвесить. В последние минуты разговор принял такой характер, словно речь шла о незначительном происшествии, а не о том, что было вопросом жизни или смерти. Что ж, будем продолжать и дальше в том же духе. Она понимала, что снова, как всегда, ей придется решать все самой – супруг ее лишь напряженно вслушивался в разговор между нею и этим мерзким толстяком. Что поделаешь! Приходится мириться с неизбежным. Главное сейчас – предвидеть все возможные осложнения.

– А эта деталь от машины, которая, как вы говорите, попала в руки полиции, – спросила она под влиянием вдруг пришедшей в голову мысли, – как она называется?

– Обод от фары.

– И по нему можно найти машину?

Огилви утвердительно кивнул.

– В полиции легко могут определить, от какой он машины, марку, модель, год выпуска – все установят, более или менее точно. То же можно сказать и про стекло. Правда, машина у вас иностранной марки, так что на это может уйти несколько дней.

– Ну, а потом? – допытывалась герцогиня. – В полиции поймут, что надо искать «ягуар»?

– Думаю, что да.

Сегодня вторник. Судя по тому, что говорит этот человек, у них есть время до пятницы, а возможно, и до субботы. Итак, хладнокровно рассуждала герцогиня, все сводится к одному. Предположим, этого детектива удастся подкупить, тогда их единственная надежда на спасение – надежда весьма слабая – как можно быстрее угнать отсюда машину. Если ее можно было бы перебросить на север, в один из больших городов, где никто не знает о трагедии, случившейся в Новом Орлеане, и никто их не ищет, ее можно будет спокойно отремонтировать и уничтожить следы преступления. Тогда, даже если со временем на герцога и герцогиню Кройдонских и падет подозрение, доказать все равно уже ничего будет нельзя. Но как угнать отсюда машину?

По всей вероятности, этот неотесанный детектив говорит правду: не только в Луизиане, но и во всех других штатах, через которые машине придется проезжать, полиция предупреждена и поднята на ноги. Каждый полицейский пост на шоссе знает, что ищут машину с поврежденной фарой и утерянным ободом. Не исключено, что на дорогах будут даже выставлены заставы. И наверняка найдется какой-нибудь остроглазый полицейский, от которого не уйдешь.

И тем не менее машину можно угнать. Если ехать только ночью, а днем затаиться где-нибудь. По дороге достаточно таких мест, где можно съехать с шоссе и спрятаться до темноты. Спору нет, это опасно, но не опаснее, чем сидеть в Новом Орлеане и ждать, ибо здесь машину наверняка найдут. Есть и боковые дороги. Можно выбрать наиболее затерянную и проехать по ней, не привлекая внимания.

Но есть и другие сложности… о них тоже нужно подумать. Ехать окольными дорогами трудно без знания местности. А ни герцог, ни герцогиня ее не знают. И картами не умеют пользоваться. К тому же, если они остановятся для заправки, – а останавливаться придется, – акцент и манеры наверняка выдадут их, они попадут под подозрение. И все же… надо рисковать. А может быть, не надо?

Герцогиня повернулась к Огилви.

– Сколько вы хотите?

Внезапность вопроса застала детектива врасплох.

– Ну… Я думаю, вы люди неплохо обеспеченные…

– Я спрашиваю: сколько? – холодно повторила герцогиня.

Поросячьи глазки моргнули.

– Десять тысяч долларов.

Хотя сумма вдвое превышала то, что ожидала услышать герцогиня, в лице ее ни одна жилка не дрогнула.

– Допустим, мы дадим вам эту немыслимую сумму. Что мы получим взамен?

Толстяк даже растерялся.

– Я уже сказал вам: буду молчать про то, что знаю.

– А если мы откажемся?

Огилви пожал плечами.

– Тогда я спущусь в вестибюль и сниму телефонную трубку.

– Нет. – Слово прозвучало, как приговор. – Мы не станем вам платить.

Герцог Кройдонский заерзал на стуле, одутловатая физиономия детектива побагровела.

– Но послушайте, леди…

Властным жестом она оборвала его.

– Ничего я не желаю слушать. Это вы будете слушать меня. – Она смотрела в упор на детектива, ее красивое, с высокими скулами лицо застыло в надменности. – Мы ничего не выгадаем, если заплатим вам эти деньги, разве что оттяжку на несколько дней. Вы сами достаточно ясно нам это объяснили.

– Но ведь это даст вам все-таки шанс…

– Молчать! – голос герцогини разрезал воздух, как хлыст. Глаза буравили детектива. Проглотив обиду, Огилви подчинился.

Герцогиня знала: сейчас может произойти самое важное в ее жизни.

Действовать надо безошибочно, без колебаний, не отвлекаясь на пустяки.

Когда играешь ва-банк, нужно и ставить по-крупному. И она решила использовать жадность толстяка. Но сделать надо так, чтобы исход не оставлял сомнений.

– Нет, десять тысяч мы не дадим, – решительно заявила герцогиня. – Мы дадим двадцать пять.

Глаза детектива чуть не вылезли из орбит.

– Но за это, – ровным тоном продолжала герцогиня, – вы угоните нашу машину на север.

Огилви не мигая смотрел на нее.

– Итак, двадцать пять тысяч долларов, – повторила она. – Десять тысяч сейчас. Остальные пятнадцать при встрече в Чикаго.

Толстяк по-прежнему молчал – лишь облизнул пересохшие губы. Глазки его недоверчиво смотрели на герцогиню. В комнате стояла тишина.

Наконец под пристальным взглядом герцогини Огилви едва заметно кивнул.

Никто по-прежнему не нарушал молчания.

– Эта сигара раздражает вас, герцогиня? – вдруг спросил Огилви.

Она кивнула, и он тут же затушил сигару.

12

– Странная штука, – сказала Кристина, откладывая в сторону огромное, красочное меню. – У меня всю эту неделю такое чувство, будто должно случиться что-то очень серьезное.

Питер сидел напротив нее за освещенным свечами столом, накрытым крахмальной скатертью, на которой сверкало серебро.

– А может, это уже случилось? – улыбнулся он.

– Нет, – сказала Кристина. – Во всяком случае, это не то, о чем вы думаете. Это неприятное чувство. И мне бы очень хотелось от него избавиться.

– Вино и хороший ужин делают чудеса.

Она рассмеялась, поддаваясь его настроению, и закрыла меню.

– Тогда заказывайте сами.

Они сидели в «Ресторане Бреннана» во Французском квартале. Час назад, взяв напрокат машину в отделении компании «Герц», находящемся в вестибюле «Сент-Грегори», Питер заехал за Кристиной домой. Машину они оставили в Ибервилле, на самой границе Французского квартала, и прошлись по Ройял-стрит, заглядывая в витрины антикварных магазинов, где подлинные произведения искусства соседствовали с заморскими безделушками и оружием конфедератов – «Любая сабля в этом ящике – десять долларов». Был теплый душный вечер; вокруг шумел Новый Орлеан: глухо урчали автобусы, на узких улицах стучали копыта, позвякивала сбруя лошадей, впряженных в фиакры, уныло завывало отходящее грузовое судно на Миссисипи.