Текст книги "Искатель. 1977. Выпуск №3"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

Соавторы: Евгений Гуляковский,Леонид Словин,Андрей Балабуха,Виталий Бабенко,Ходжиакбар Шайхов,Жиль Перро,Геннадий Максимович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

2

– Ищете кого-нибудь? – спросила проводница четырнадцатого вагона, голенастая девчонка в джинсах.

– Инспектор розыска Денисов. Здравствуйте.

– Тоня, – проводница подала руку.

– Первый раз в поездке?

– Что-нибудь не так?

– Нет-нет, все так. – Он подошел к третьему купе, в котором ехал пострадавший. – Вы не помните пассажиров этого купе?

– Помню.

– Они вместе ехали?

– По-моему… – Денисов заключил, что перед ним учащаяся техникума, проходящая практику, – здесь познакомились.

– Мужчины?

– Да. Можете открыть дверь – не заперто.

В купе Тоня не успела поработать тряпкой и веником. В пустой пепельнице лежало несколько кусочков мелко разорванной мелованной бумаги; на верхней полке – клочок оберточной, жесткой, пропахшей магазином стройматериалов.

– Они отправлялись с конечного пункта?

Проводница присела, обняла колени в джинсах.

– Вначале с ними ехала пассажирка. Я ее перевела в соседнее, к женщинам, а мужчину из того купе – сюда. Чтобы удобнее.

– Эти четверо… Никто из них не показался вам подозрительным, странным?

– Н-нет.

– Все ехали до Москвы?

– Один был транзитный. – Тоня подумала. – Да, вот только свет горел всю ночь…

– Свет? А в других купе?

– В других спали. А что случилось?

Денисов застегнул пуговицы на куртке, встал.

– Совершено преступление. Пострадавший ехал в этом купе на двенадцатом месте. Вы должны пройти со мной в отдел милиции.

– Он – шахматист, – сказала Тоня. Пострадавшего она хорошо запомнила. – С доской не расставался…

– Шахматы вез с собой?

– У меня брал.

Она с любопытством разглядывала кабинет. Расположенный в старой, не подвергшейся реконструкции части вокзала кабинет был со сводчатым потолком, с колонной посредине. Сквозь стрельчатое окно виднелся Дубниковский мост с неподвижными красными огнями, внизу чернели электрички. Ночь выдалась ясной: горловина станции просматривалась до самого блокпоста и дальше за элеваторы.

– Не тоскливо здесь? – спросила Тоня.

– Скучать некогда…

Проводница успела переодеться: сверху к джинсам прилегал мохнатый тяжелый свитер, туфли были с платформой.

– Значит, пассажир – человек увлеченный?..

– Серьезный. – Она ждала наводящих вопросов.

– Это он обменялся полкой?

– С женщиной? Нет. Тот молодой парень, в куртке. У него на куртке написано «Стройотряд» или что-то похожее.

Денисов сделал пометку в блокноте.

– Шахматист ехал внизу?

– На нижней полке отдыхал Юрий Николаевич. Пожилой. В очках.

– В чем он одет?

– Короткое серое пальто, шапка… Хороший дядечка… Тоже из Москвы.

– И он играл в шахматы?

– При мне нет. Они больше разговаривали.

– Не помните о чем?

– Один раз о каких-то жучках. Жучки будто издают звуки при трении лапок о подкрылышки. Пострадавший объяснял, а Юрий Николаевич слушал.

– Они были вдвоем?

– Третий в это время мыл яблоки в коридоре.

– Кого вы называете третьим? – Денисов посмотрел в свои записи: «Пострадавший – шахматист», «Куртка «Стройотряд», «Юрий Николаевич», «все до Москвы».

– Транзитного… Солидный тоже пассажир. Билет у него до станции Ош.

За окном Денисов увидел Антона. Вместе со следователем и экспертом дежурный возвращался в отдел. Сверху Антон казался еще мощнее. Говорили, будто у себя, на Алтае, Сабодаш стал чемпионом-гиревиком еще до того, как начал по-настоящему тренироваться: пришел на соревнования зрителем, ушел призером.

По тому, как Антон спешил в отдел, Денисов понял: ничего положительного осмотр не дал.

– Пострадавший выходил на стоянках? Что-нибудь приносил? – Он задал еще несколько маловажных вопросов. – За постель уплатил сразу?

– Нет… Не помню…

Денисов чувствовал сдержанное кокетство, которое ей шло. Увлекшись игрой, Тоня едва не упустила существенное.

– Минуточку! За него уплатила женщина…

– Та, что ехала в купе?

– Она.

Вошел Антон, закурил, присел на подоконник.

– Значит, женщина и пострадавший знали друг друга? – спросил Денисов.

– Не скажу… Да! Еще он спрашивал таблетку от головной боли!

– Когда?

– Где-то на московской дороге. Вечером.

– Вы убирали купе, приносили чай… Может, при вас он называл какой-нибудь город, улицу? Имя?

Тоня подумала.

– Какое-то женское имя… Несколько раз его называли. Валя? Нет, Катя! Катенька!

– Катенька?! Кто именно называл?

– Не помню. Они всю ночь разговаривали… Кажется, он сказал: «Катенька!»

Тоня словно подвела черту под тем, что видела и слышала в поезде.

Денисов посмотрел на часы: попутчики пострадавшего скорее всего сидели в вокзале – метро открывалось через три часа. Он встал, чтобы подать Тоне пальто.

– Обратите внимание на стоянку такси, – Антон не удержался от напутствия, – потом пригородный зал… Я посажу помощника у монитора, пусть ищет по телевизору.

– Никого мне не дашь? – спросил Денисов.

– Опергруппа на Дубниковке: подъезды, дворы, сам знаешь… – Сабодаш нашарил в кармане пачку «Беломора», не глядя, сунул внутрь два толстых пальца. – Кроме того, камеры хранения: преступник мог уйти налегке, портфель сдал в ручную кладь. Еще морячки… – Антон поднес пачку к глазам. – Пустая! А ведь только после ужина брал…

За громадным, в несколько этажей стеклом, при ослепительном свете дремали, завтракали, целовались, обменивались новостями, давали телеграммы. Постукивали не замиравшие ни на секунду эскалаторы, звенела посуда, шаркали по торжественно-серому мрамору сотни людей, звенели зуммеры автоматических камер хранения.

Пассажиров, которых вместе с Тоней разыскивал Денисов, не было ни в залах, ни на перроне, не воспользовались они и такси.

– Машин мало, отправляю только с детьми, – сказал Денисову диспетчер. – Насчет желтого портфеля предупрежден. Пока не было. Крепчает мороз-то!

– Не замерзли?

– Какие наши годы?! – Диспетчеру было за семьдесят.

– Счастливо.

– Бывайте здоровы.

Денисов и Тоня повернули назад, к пустому перрону.

– Вон Юрий Николаевич!

Приезжий, в очках, в коротком пальто, стоя за высоким столиком, пил кофе и читал газету. Меховая шапка и портфель лежали внизу, на подставке.

Денисов совсем упустил из виду этот буфет в конце антресолей, над третьим залом для транзитных пассажиров.

– Мы тоже перекусим. – Он подвел Тоню к стойке. – Два бутерброда и что-нибудь запить…

Юрий Николаевич тем временем допил кофе, сложил газету. Судя по всему, он был один, никого не ждал.

– Тоня… – Денисов извинился. – Посидите пока. Дежурный сейчас пришлет другого сотрудника.

Мужчина в коротком пальто ступал впереди. Денисов подождал, пока он спустился с антресоли.

– Юрий Николаевич!

– Вы меня?! – На вид ему было не меньше пятидесяти семи: истонченная кожа на висках, ярко выраженные носогубные складки. – С кем имею честь? Извините, не узнал…

– Денисов. Из уголовного розыска. Необходимо поговорить…

– Бог мой! – Его глаза по-стариковски увлажнились. – Уголовный розыск – это значит МУР?!

– Нет, я с вокзала.

Они вышли на перрон. Машина реанимации продолжала стоять под окнами центрального зала. Горели красные огни над электричками, Дубниковский мост, казалось, навис в темноте над самыми путями. Там заметала поземка, кубы элеватора напоминали стены средневекового города.

Юрий Николаевич достал платок, вытер глаза.

– Что произошло? Или мне объявят потом?

– Нет, почему же? – Денисов помедлил. – Ваш сосед по купе обнаружен в тяжелом состоянии…

– Сосед по купе! Кто именно?

– Молодой, в плаще…

– Артур?!

– Вы знакомы?

– Его место было как раз надо мной… Что случилось?

– Коматозное состояние… Ничего пока не известно.

– Родственники уже знают?

– При нем никаких документов.

– Бог мой!

«Двести первый!..» – Денисов узнал по рации голос дежурного.

– Извините.

Юрий Николаевич сделал несколько шагов в сторону.

– Мы нашли приезжего в куртке, – сказал Сабодаш. – Проводница ошиблась: не «Стройотряд», а «Спецстроймонтаж». Он дожидается в учебном классе…

– Хорошо. У тебя все?

– С Дубниковки сообщений нет, медицина тоже молчит.

– Со мной Юрий Николаевич… Тоня ждет в кафе на антресолях.

– Понял.

3

– Тоже здесь?! Вот история… – При виде Юрия Николаевича монтажник заметно ободрился. На нем были ондатровая шапка и куртка, возраст его Денисов сразу не определил, понял только – молод, самостоятелен, обеспечен. – А как же такси?

Юрий Николаевич махнул рукой:

– Там, Алексей, скоро не уедешь!

– И все-таки москвичи уже дома.

– Вы едете дальше? – спросил Денисов монтажника.

– Родная Архангельская область…

Учебный класс был небольшой. Напротив двери – стулья, покрытый сукном стол, в простенках между окнами – учебные пособия. Денисов сел за стол, пригласил.

– Все места наши. Садитесь.

– Артур из Подмосковья, – продолжая начатый разговор, сказал Юрий Николаевич. – Он что-то говорил про Академгородок…

«Разговор о жучках!» – вспомнил Денисов.

– …Не из Пущина ли на Оке? Не помните, Алексей?

– Не в курсе. – Монтажник положил перчатки на теплый подоконник, сел в углу. – Меня к вам в купе определили вечером. Вы до меня перезнакомились.

– О плавунцах, выходит, он тоже до вас рассказывал?

– Выходит, так.

– Что я могу сказать? Общительный, простой. – Юрий Николаевич достал пачку «Столичных». – Позволите?

– Курите, – кивнул Денисов.

– Эрудит. В шахматы играет в силу второго-третьего раз ряда. Что еще? Заикается.

– Кто он по профессии? Не говорил?

– Энтомолог. Был в Конго и Центральной Африке. Думаю, не ошибусь, если скажу, что он специализируется по чешуекрылым.

– Чешуекрылым?

– Попросту, занимается бабочками. Бабочками, водомерками, клопами… Не удивляйтесь! – Юрий Николаевич незаметно разговорился. – Я, знаете, тоже лет двадцать не замечал ни одного майского жука, ни одной бабочки. Прошлым летом увидел – ахнул: бог мой, где вы прятались? Между прочим, Артур вез бонбоньерку с клопами…

– Он ехал один? Я слышал – за постельное белье платила соседка.

– Одолжила: у него были крупные…

Денисов вспомнил белое лицо в машине, пиджак, распоротый от плеча к поясу. «Были! И деньги и бонбоньерка. Может, и документы!»

– Вспомнил! – Монтажник снял шапку. Под ней оказались длинные прямые волосы с квадратным вырезом для лица. – Аспирант он. Ездил в командировку… Надо запросить институты. – В его голосе звучала безапелляционность несведущего человека.

Денисов согласно кивнул: про командировку говорила и проводница.

– С вами ехал еще пассажир…

– Вот с кем вам следует встретиться! Но он, наверное, ушел с вокзала… – Юрий Николаевич стряхнул пепел в слюдяной чехол от «Столичных». – Шахматист. Солидный тоже товарищ. Близко сошелся с Артуром.

– Что он говорил о себе?

– Живет где-то в горах…

– Дельцы у них есть, говорил, отары с места на место перегоняют. – Алексей встал, разминая ноги. – Приедет фининспектор – овцы в одних горах. Уедет – отара на старом месте!

– А я запомнил: жара там страшная и в магазинах растворимый кофе в банках. Никто не берет!

– Везет… – В вопросе о растворимом кофе недавние попутчики полностью солидаризировались.

– Вы давно работаете? – спросил Денисов у Алексея.

– Три года. – Монтажник достал паспорт, передал его Денисову.

– Надо и мне представиться… – Юрий Николаевич поискал по карманам.

– Не корреспондент? – поинтересовался монтажник. В квадрате волос черты лица казались юношески-нежными.

– Я работал в академии коммунального хозяйства, – Юрий Николаевич положил на стол потертую визитную карточку, – готовил специалистов по защите подземных сооружений от коррозии.

– А тот человек, что ехал с вами… Кем он может быть у себя в горах?

– Начальство, – откликнулся монтажник.

Юрий Николаевич поправил:

– Хозяйственник.

Разговаривая, Денисов видел в черном, словно залитом чернилами стекле, себя и своих собеседников. Снаружи окно загораживал невидимый вагон, под утро в нем должен был раздаться оглушительный стук компрессоров: по схеме состава они всегда оказывались под самыми окнами учебного класса.

Дверь неожиданно открылась. Помощник Антона – высокий, под стать ему, невозмутимый сибиряк – без стука вошел в комнату.

– Извините. Капитан Сабодаш срочно просит в дежурную часть, к следователю.

После доклада следователю Денисов попал в учебный класс не сразу: у коллег, занимавшихся проверкой версий, работа шла живее. Кроме того, он был один, а они работали группой.

Денисов с сожалением оставил дежурку, дав несколько поручений младшему инспектору. Когда он шел по коридору, дверь бытовки для дежурного наряда оказалась открытой. Пожилой старшина, увидев Денисова, махнул ему рукой:

– Такой чай! Ты никогда не пил…

Он отодвинул газету.

– Садись. Не прояснилось пока?

– Нет еще.

Денисов потонул в старом вытертом кресле.

– Прояснится. – Старшина налил чаю в стакан, подал его Денисову. – В нашем деле главное – чтобы внимательно и не спешить! – Он готовился на пенсию и не уставал повторять молодым сотрудникам главную, по его мнению, квинтэссенцию милицейской службы: «внимательно и не спешить!»

Чай пили молча, оперативная обстановка не располагала к разговору.

– Спасибо.

Из бытовки Денисов прошел к себе в кабинет, перелистал дело с ориентировками воздушной милиции Внукова и Шереметьева и только тогда подался в учебный класс.

– Как Артур? – встрепенулся Юрий Николаевич, увидев Денисова в дверях.

– Нового нет.

– Все еще в реанимации?! – Юрий Николаевич закурил, чередуя затяжки с плавными движениями сигареты к слюдяному чехлу, заменявшему ему пепельницу. Монтажник дремал, положив голову на подоконник.

– Как по-вашему, могли Артура встречать? – спросил Денисов.

– Не думаю: женщины в такой час дома. А мужчины?! Другое дело, когда человек везет что-то громоздкое или…

– Ценное?

– Именно. Со мной, например, только рубль на такси да две копейки на автомат – меня не встречают. – Он полез в карман за платком. Под пальто виднелись коричневый пиджак, бежевая кофточка – неброские, со вкусом подобранные цвета.

– …Альтернатива, конечно, есть всему. Артур вчера пошутил: есть люди, сказал, считающие, что коньяк пахнет клопами, а другие утверждают: клоп пахнет коньяком…

– Какие же, он считал, правы?

– Энтомолог: для него полужесткокрылые, сиречь клопы – совершеннейший продукт природы. Клопы, бластомы, водомерки… Безобиднейший человек! Может, его с кем-то спутали?

– Чудак! – поднял голову монтажник.

Проверяя неожиданную мысль, Юрий Николаевич обернулся к нему.

– Алексей, при вас большая сумма? Если хотите, можете не отвечать…

Монтажник завозился.

– Я не скрываю, что везу деньги…

– Много?

– Хотел машину купить.

Юрий Николаевич многозначительно посмотрел на инспектора.

– Так далеко? – спросил Денисов.

– У них «Жигули» свободно… – Монтажник явно предпочитал четкие формулировки. – Могу точно сказать, сколько со мной.

– Не обязательно. Важно, что купить не удалось.

– Все без пользы. Взял билет – и назад. С билетами трудно.

– Деньги не на аккредитиве? – спросил Денисов.

– С собой, но никто не знал – только наше купе…

– Он не договорил.

В класс вошел носильщик, поставил у входа чемодан. Следом за ним – сержант и подтянутый загорелый человек.

– Третий пассажир, транзитный, дежурный послал, – доложил сержант.

Мужчина тем временем рассчитался с носильщиком, тот остался доволен, – прощаясь, приложил руку к шапке.

– Дрога, – представился транзитный.

– Вы едете в Ош?

– В Ошский район…

Он осмотрелся. На стене висела таблица – милицейский строй в движении без оружия. Сбоку, за окном, темнел вагон электропоезда.

– Ваш попутчик по купе… – сказал Денисов.

– Артур. Я знаю. Неужели не найдете?!

– Найдем. Скажите, вы вместе вышли из поезда?

– Да, но быстро расстались.

– Он отстал или вы?

– Я. Дело в том, что Артура встречали…

– Встречали?!

– Да. Он извинился, пошел вперед.

– Вы видели встречавших?!

– Нет, не видел.

– Почему же вы думаете, что его встречали?

– Он сам сказал: «За мной пришли, извините!» – Дрога как-то неловко достал из кармана пачку папирос, но раздумал, снова сунул в карман.

– Прощаясь, он больше ничего не говорил?

– По-моему: «Шторм надвигается…» Что-то в этом роде.

– Вы говорили о море?

– Ни полслова. Мы вообще этой темы не касались.

– Что же это значило?

– Я сам удивился.

Подождав, Денисов начал новый заход, на этот раз менее стремительный.

– Вы сошлись с Артуром ближе, чем другие. Что он рассказал о себе?

Дрога подумал.

– Почти ничего. Занимается насекомыми с детства. Что еще? Рассеян чудовищно: хотел бриться – электробритву водил обратной стороной, пока я не подсказал.

– Он брился?

– Перед Москвой.

– Пожалуйста, вспомните все.

– Был за границей. Да! Тетка у него умерла, осталось наследство…

– Наследство?!

– Несколько тысяч.

– Вы видели деньги?

Дрога пожал плечами.

– Не только я! Когда стали платить за белье – у него одни сторублевки. Абсолютно непрактичный. У меня, например, была тоже сторублевая купюра – навязали в сберкассе. Я ее сразу разменял.

Денисову показалось, что он слишком быстро ведет свою партию, поэтому обязательно что-то упустит.

– Разрешите ваш паспорт.

Дрога привстал.

– Мы переезжаем из Оша, – он замялся, – документы на прописке. – Он не снял ни перчаток, ни шапки, каждую секунду готовый в путь.

– Запишите свои данные.

Дрога неловко стащил перчатку. Денисову снова показалось, что сейчас он упускает что-то важное.

– Вы не служили на флоте?

– Нет. А что?

– У вас якорь на руке, как у меня.

– Это? Память детства…

– Вот у Алексея интересная татуировка… – встрял в раз говор Юрий Николаевич.

– Глупости, – нахмурился монтажник. В свободном от волос квадрате лица мелькнули рассерженные глазки.

– А что именно? – заинтересовался Денисов.

– «Не всякому прощай!» – Юрий Николаевич стряхнул пепел. – Я еще в поезде заметил. Угроза и предостережение.

Денисов мысленно поздравил себя с тем, что не разговаривал с каждым пассажиром в отдельности, что они собрались все вместе в этом маленьком классе. Но похоже было: с появлением Дроги все еще больше запутывалось. Он встал, прошел от окна к двери.

– …Не помню, кто заметил, что особо разительное увидеть на нашей планете невозможно, оттого и вертимся в одном и том же круге мод, технических идей. Сами судите, радиус нашего шарика шесть тысяч километров, – Юрий Николаевич очертил круг сигаретой, – высота величайших гор и глубина впадин не превышают девяти. Девять километров на шесть тысяч! Это же идеальный шар с коэффициентом допустимости первого-второго класса…

Раздался звонок – говорил Сабодаш.

– Денисов, только что сообщили… Потерпевший скорее всего не выживет. Сейчас он в институте Склифосовского. Слышишь меня?

4

Денисов положил трубку, помолчал.

– Во что вы играли ночью? В «терц», в «деберц», в «стос»?

В кабинете стало еще тише. Денисов понял, что не ошибся.

– …Банк был велик?

Все молчали.

Денисов подошел к окну. Неприметный в темноте вагон наполнялся пассажирами – то в одном, то в другом его конце вспыхивали светлячки сигарет. Портьеры в классе задернуты не были, и курившие, должно быть, видели небольшой зал с учебными пособиями в простенках, и четверых мужчин, собравшихся в ранний час не для того, чтобы зря терять время.

– …Так или иначе, нам придется сейчас говорить об этом.

Звонок раздался совсем некстати. Докладывал младший инспектор:

– Доставили железнодорожные билеты, проводница передала.

– Как с моими справками?

– Проверил по адресному бюро…

Наконец Денисов положил трубку, повернулся к задержанным.

– Что это была за игра? Обычная «академическая»?

Юрий Николаевич устроился удобнее на стуле, вытянул ноги.

– Бог мой! – Он прикрыл пальцами веки. – Алексей! Вы в этом вопросе наиболее сведущи. Вам и карты в руки. Извините за неудачный каламбур.

Монтажник покраснел, собрал с подоконника перчатки, сунул в карман.

– Сведущ, может, и больше, а играл меньше вас. – Он вдруг заговорил быстро, выстреливая слова-предложения. – Чудак один… Обучил, когда в самолете летели. Из Лобутнанги. Три карты каждому. Картинки по десять очков, остальные по курсу. У кого больше очков, тот выиграл…

– «Сека», – кивнул Денисов.

– Когда меня перевели к ним в купе, я показал. Дрога загорелся: «По копеечке!» Артур не хотел играть. Он и его уговорил…

Юрий Николаевич засмеялся.

– Я проиграл две зарплаты. Бой мой! Пришла удивительная карта – двадцать девять очков! Впервые за игру.

– Кого же невзлюбила… – Денисов искал слово, – фортуна?

– Артура вначале. – Юрий Николаевич стряхнул пепел. – Очень нервничал: на каждом кону терял… Я уж подумал, не придется ли мне одалживать ему на такси…

– А потом?

– Разыгрался…

– Еще бы! В последней игре такая карта пришла… Сто рублей ставит, триста под партнера набавляет! – вмешался монтажник.

– Под вас?

– У меня было шестнадцать очков. Я сразу от игры отказался.

– В целом вы выиграли, проиграли?

– При своих. Тот, из Лобутнанги, врезал мне в самолете – сейчас поумнел. – Рассказывая, он снова раскинул перчатки на подоконнике. – Артур кольцо с себя снял, все деньги положил и эти…

– Сертификаты, – сказал Юрий Николаевич.

– Кто сдал карты?

– Дрога…

За окном раздалось четкое постукивание: вагон с компрессором и на этот раз находился под окнами учебного класса. Ночевавший на путях сцеп готовился к отправлению, через секунду-другую в нем должен был разлиться яркий люминесцентный свет.

– Вы не договорили, – Денисов снова обратился к Юрию Николаевичу. – Как же проходила партия?

– Артур и Дрога торговались. – Юрий Николаевич закурил, еще удобнее устроился на стуле. По-видимому, в нем было сильно развито чувство уюта. – Артуру всю ночь не везло, а здесь… Он и Дрога набавляют и набавляют ставки! Короче, я спасовал: оставил их вдвоем.

– Дальше!

– Дрога предложил мне присоединиться: карта к нему пришла уникальная – тридцать очков. Я подумал и согласился. «Аудацес фортуна юват!» – Юрий Николаевич рассмеялся. – «Судьба помогает смелым!» Вот тогда Артур обручальное кольцо снял. Мы тоже добавили… – Последовала глубокая затяжка, долгое движение сигареты к чехлу и назад. – Вскрыли карты. У нас с Дрогой, как я говорил, тридцать, у Артура… – Юрий Николаевич снова затянулся. – Тридцать одно. Банк огромный… И уже к Москве подъезжаем. Пора собираться, Артур сбросил все в портфель. Остальное вы знаете.

– Та-ак… – Денисов помолчал. – При Артуре была очень крупная сумма. – Ему показалось, что он наконец назвал первую посылку.

Молчавший в течение всего разговора Дрога сформулировал вторую:

– Но кто мог знать, кроме нас?! – Все это время Дрога рассматривал одно и то же пособие – повороты в милицейском строю и в одиночном движении без оружия.

– Оставьте! Помимо Артура, могли быть и другие наследники, – махнул рукой Юрий Николаевич. – Они могли прознать о поездке. Кто эти встречавшие? Вот вопрос! Скажу о себе: я никуда не отлучался, кроме как к стоянке такси.

– Домой звонили? – спросил Денисов.

Юрий Николаевич снова полез за платком.

– Нет. Я обитаю у сына от первого брака… В свое время оставил жене квартиру, сейчас фактически на бобах – ни прописки, ни площади.

Это было правдой. Младший инспектор проверил его по адресному бюро.

– Юрий Николаевич направился к стоянке такси, – сказал Денисов. – А вы, Апексей?..

– В буфет.

– А вы? – Денисов повернулся к Дроге. – Как вы попали в медкомнату? – Он показал на руку в перчатке. – Что с ней?

В глазах Дроги мелькнуло удивление, но ответил спокойно, как будто даже обрадовавшись чему-то:

– Ушиб. Боль неимоверная.

– Где это произошло?

– В вагоне. – Дрога погладил ушибленную кисть. – Полка была плохо закреплена. Мне руку задело, Артура – по голове.

– Сильно?

– Таблетку брал от головной боли. Проводница давала.

Это было правдой, так и Тоня говорила.

– Та-ак… – Денисов прошелся по кабинету. Равномерный стук под окнами внезапно прекратился. Вспыхнул свет. Первая электричка была готова в путь.

В класс снова позвонили:

– Обнаружен похожий портфель. Сдан в камеру хранения. Помощник дежурного побудет за вас в классе. Давай срочно!..

Было по-прежнему темно, когда Денисов выбежал из отдела.

Рядом с киоском «Союзпечати» курила молодая женщина. На ней было что-то бежевое, а длинные сапоги-чулки и такие же длинные перчатки были черные – цветовая гамма сиамского котенка. Ближе к закрытому еще киоску на полу стояла сумка.

«Забудет», – на ходу подумал Денисов о сумке.

Сабодаш попыхивал папироской у камеры хранения.

– Нашлись твои морячки. На Рижском, – сказал он. – Следователь сейчас их допрашивает. Оказывается, Артур зашел в камеру хранения сам. Только потом появились еще двое. Сначала один, потом другой.

– Со стороны вокзала?

– Нет, с платформы. Сзади… – Сабодаш поджег потухшую папиросу. – Что у тебя нового?

Денисов рассказал.

– Имей в виду, следователь занят. Ты сам, если что… – Он отбросил окурок. – Пойдем? Шестое окно, пятая полка.

Пригнувшись, они прошли в «окно», размером не уступавшее двери. Свет внутри был приглушен. Ожидавшие их кладовщики пошли впереди. По обе стороны прохода тянулись некрашеные деревянные стеллажи, висели связки пластмассовых жетонов.

Шестая полка оказалась в углу. Желтый импортный портфель был отгорожен мешками – не сразу бросался в глаза.

– Вы принимали? – спросил Денисов у кладовщика, который стоял ближе других.

– Не, Спирин.

– Сейчас придет, – сказал Сабодаш. – Выдает забытые вещи. Сержант должен еще пригласить понятых.

Кто-то зажег свет над проходом.

– Человек-то жив?

– Жив. Состояние тяжелое.

Послышались голоса. Все тот же сержант, оказывавшийся всю ночь на подхвате, ввел двух женщин. Одну Денисов сразу узнал по черно-серым кошачьим тонам, сумки при ней не было, в каждой руке она держала по чемодану.

– Оставьте чемоданы у входа, – сказал ей Денисов. – Слышите?

Женщина поставила вещи.

– Идите к киоску за сумкой.

Никто ничего не понял.

Вернулась она счастливая, притихшая. Вслед вошел пожилой кладовщик в очках с металлической оправой. Спирин.

– В какое время сдали этот портфель? – спросил дежурный.

Кладовщик поправил очки, повертел приколотую квитанцию.

– Ночью, с последнего поезда.

– Помните, кто сдавал?

– Столько народу… – Похоже, он не хотел ввязываться в историю.

– Жаль.

– Не помним. Истинное слово.

Денисов переставил портфель на стол, ближе к светильнику.

– Осмотрим содержимое. Возражений нет?

– Открывай, – сказал Сабодаш. – Понятые пусть подойдут ближе.

Денисов осмотрел запор.

– Тут не так просто. Портфель-то заперт.

– Погоди, ключ дам. – Кладовщик был согласен помочь, но только наименее хлопотливым образом: в кладовой было полно ключей от невостребованных портфелей, чемоданов.

Денисов отказался.

– Может, кто-то, помимо законного владельца, открывал замок. Тогда вашим ключом мы испортим следы.

– Значит, пока не найдут хозяина, вскрыть нельзя?!

– Эксперт вскроет.

Под Дубниковским мостом бесшумно проскользнула очередная электричка, мелькали оранжевые куртки путейцев. Прибывал утренний скорый – носильщики бежали в конец платформы, разгоняя тележки.

Денисов свернул в зал. Здесь ревели уборочные агрегаты. Зажегся неоновый призыв «Пользуйтесь автоматическими камерами хранения», который на ночь выключали. Влажный мрамор, отмытый уборщицами, казался к утру темным и менее торжественным. Денисов поднялся ко внутренней справочной, та же девица пригласила его войти.

– Я по поводу вчерашнего звонка…

– Еще не поймали?!

– Припомните, какой голос был у звонившего? Резкий, хриплый?

– Нет, нет… – Она вдруг покраснела. – Как у нового инспектора.

– У нового?!

Денисов встречал вновь принятого инспектора – молодого, но уже с брюшком и начинающейся «щитовидкой». На совещаниях он садился позади всех и молчал, словно набирал в рот воды.