Текст книги "Очаровательное самоубийство в кругу друзей"

Автор книги: Арто Паасилинна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 29

«Автобус Смерти» Корпелы прибыл в Цюрих утром 1 августа. В городе как раз праздновали окончание картофелеуборочной страды. На праздник прибыли крестьяне из всех картофельных кантонов Швейцарии. Урожай был собран отличный: лето выдалось солнечное и безветренное, мучнистая роса держалась подальше от картофельных полей, так что у всех было хорошее настроение. Некоторые считают швейцарцев самыми примитивными из всех жителей альпийского региона, но что ни говори, в картофеле-то они разбираются.

По случаю праздника город был полон веселых уборщиков картофеля; отели забронированы на неделю вперед; на обочинах дорог теснились машины; в барах и на тротуарах толкотня. Корпела припарковал автобус рядом с университетским холмом, на восточном берегу реки Лиммат, пересекающей весь город. Анонимные Смертники разделились на группы и отправились знакомиться с богатым и красивым городом, где под сводами швейцарских банков лежат на тайных счетах все деньги мира. Договорились встретиться у автобуса в семь часов вечера.

Полковник Кемпайнен вместе с проректором Пуусари препроводили трех буйствовавших в Эльзасе беглянок в венерический диспансер, который располагался в здании медицинского факультета. Дам оставили там для осмотра и посоветовали вовремя явиться к автобусу, чтобы ночевать вместе с остальными.

Группа, которой руководил полковник, отправилась знакомиться с Музеем изобразительных искусств, где в это время проходила выставка произведений Сальвадора Дали – сотни огромных картин. Они произвели на посетителей неизгладимое впечатление. Все согласились с тем, что Дали еще в молодости сошел с ума, но это сделало его гениальным. И чем старше он становился, тем более усугублялось его помешательство.

Проректор Пуусари и полковник Кемпайнен провели остаток дня, гуляя по улицам Цюриха, сидя в кафе и дивясь бесконечному потоку картофелеводов. Спасаясь от толчеи, они проехали на такси несколько километров в сторону Флюнтерна, где находилось чистенькое городское кладбище. Проректор Пуусари сказала, что в своей жизни повидала много кладбищ, это ее хобби, но такого ухоженного не видела нигде. Кладбище было образцом швейцарского педантизма: дорожки чисто выметены – до последней иголочки, цветы подрезаны ровнее, чем борода жиголо, надгробия и памятники выстроились в стройные ряды. Даже здешние белки были одеты как на праздник и вели себя сдержанно и уважительно.

В одном заросшем углу стоял памятник Джеймсу Джойсу – оказывается, именно здесь был похоронен этот известный писатель. Хелена Пуусари сказала, что читала одно произведение Джойса по-фински в переводе Пентти Саарикоски.

– Когда же у нас в Финляндии появятся такие замечательные писатели? – вздохнула она.

– Ну, у нас есть Алексис Киви,[17]17
  Алексис Киви (1834–1872) – финский писатель, автор романа «Семь братьев».


[Закрыть] – попытался возразить полковник, но потом вспомнил, что Йоуко Турка[18]18
  Финский режиссер, снявший в 1980 году современную скандальную версию фильма по роману Киви: главные герои плевались, ругались, кричали.


[Закрыть] сделал с «Семью братьями». Этот режиссер подбил семерых отъявленных мерзавцев из театрального училища дерзко надругаться над национальным достоянием.

Вечером они случайно наткнулись на группу Ре-лонена, которая восхищалась роскошью города и обилием уличной рекламы. В кафе глотнули пива, и завязался разговор о мировых финансах и той же рекламе. Тайсто Лааманен, кузнец из Париккала, напомнил, что в прежние времена никто ничего не рекламировал, но тем не менее все работало. Ему бы и в голову не пришло написать в газету объявление, что он подковывает лошадей и отбивает косы. Тенхо Утриайнен, железнодорожный служащий из Исалме, объяснил, что тогдашняя бедность была относительной. У сегодняшнего бедняка денег больше, чем сто лет назад было у зажиточного горожанина.

Он страдал от нищеты потому, что постоянно видел вокруг себя богатых людей и, что еще хуже, рекламу, одна соблазнительнее другой. Утриайнен пришел к выводу, что именно реклама стала основной причиной самоубийств в Финляндии. Зачем жить, если все равно никаких средств не хватит на все соблазнительные товары, которые тебе каждую секунду навязчиво предлагают купить? Утриайнен предположил, что чрезмерная реклама ведет к депрессии и, как следствие, каждый год убивает в Финляндии, по крайней мере, человек пятьсот.

Утриайнен стоял на том, что рекламу надо запретить во всем мире, ведь она стоит гораздо дороже, чем оружие, и народу истребляет больше. По этому показателю Финляндия заняла бы первое место.

Полковник Кемпайнен и проректор Пуусари отправились обедать в старый город, в ресторанчик «Аффелькаммери», где подавали традиционные блюда. «В свое время здесь выпивал маршал Маннергейм по дороге в Цюрих», – рассказал хозяин кабака, услышав, что парочка приехала из Финляндии. Маннергейм, оказывается, был разбитной парень. Выпивши, любил показать свою мощь: он подпрыгивал и повисал на самой высокой балке. Но это было еще не все: потом он протискивался между балкой и крышей, в зазор каких-то полметра шириной, и спускался вниз с другой стороны. Редкий швейцарец мог повторить этот трюк: силы не хватало и живот застревал.

Полковник выпил несколько кружек отличного швейцарского пива «Фельдшлоссен» и, окрыленный, решил испытать свои силы на балке Маннергейма. Это и вправду оказалось серьезной «проверкой на вшивость», к тому же форма стесняла его движения. Он приложил все силы, чтобы протиснуться в лазейку Маннергейма. Помогло упрямство. Вернувшись к столу под общие аплодисменты, он испытывал чувство глубокого мужского счастья с примесью солдатской гордости. Хозяин «Аффелькаммери» преподнес герою кружку пива за счет ресторана.

В семь вечера самоубийцы снова были в сборе. Стали думать, где бы переночевать. Все отели и ночлежки в округе захватили покупатели картофеля, поэтому решили просто поставить палатку в парке Плацпроменад, где сходятся реки Лиммат и Сихль-в самом центре, за вокзалом и национальным музеем. Полковник предварительно поинтересовался у полицейского, можно ли поставить в парке палатку. Тот ответил, что не имеет ничего против, если только финны осмелятся войти ночью в парк. Его самовольно захватили сотни местных наркоманов, которые приходят туда после обеда и бесчинствуют всю ночь. Полицейский посоветовал полковнику подыскать другое место для ночлега.

Поскольку других вариантов не было, палатку, белье и трофейные дрова из Вальсроде потащили через мост в Плацпроменад, в его северную часть, где реки, сливаясь, образуют широкое устье.

Там и разбили лагерь. Перед палаткой развели маленький костер.

К самодельному лагерю тут же подтянулось человек сто мужчин и женщин – жалких, нетвердо стоящих на ногах наркоманов. Они кричали, что никто из простых смертных не имеет права ступать на их территорию, и грозились всех поубивать. А трупы утром уберут полиция и ассенизаторы, вместе с трупами не дотянувших до утра наркоманов.

Финны ответили, что проехали всю Европу, от самой северной точки, и не собираются ночевать на улице, тем более что в парке есть свободное место. Они пообещали не беспокоить наркоманов, но те уже не способны были внимать разумным доводам. Тогда полковник и его друзья разозлились и сказали, что все они родом из Финляндии. После этого толпа наркоманов заметно поредела, а остальным пришлось еще раз подумать, не уйти ли по-хорошему после рассказа о массовом избиении в Вальсроде. Для пущей убедительности Уула Лисманки раздал мужчинам окровавленные дрова.

Этот жест заставил наркоманских главарей сменить угрозы на извинения и позволить финнам ночевать здесь столько, сколько им заблагорассудится. Жертвы наркотиков объяснили свое враждебное поведение тем, что привыкли силой добывать деньги на «дурь», да и терять им уже нечего. Они обречены на смерть, у них нет будущего, одно лишь жалкое настоящее.

Финны в ответ сказали, что и у них дела обстоят не лучше. У них тоже нет будущего, поэтому они и решили совершить массовое самоубийство в Швейцарских Альпах. Так что наркоманы зря рассказывали им жалостливые истории о смерти. Они, финны, разбираются в этом лучше, чем кто-либо.

В результате переговоров посреди Плацпромена-да провели демократическую границу, на одну сторону отступили жертвы наркотиков, на другую – тридцать три финских Анонимных Смертника. Наркоманы пообещали не покидать южную часть парка, но полковник все-таки выставил караул. Вахту по собственному желанию приняли оленевод Уула Лисманки и сухопутный капитан Микко Хейкинен, который на ночь специально припас пару бутылочек белого вина. Уула, чтоб убить время, вытащил колоду карт и соленую корюшку на случай голода.

Ночью с реки поднялся влажный туман; его клочья красиво кружили и таяли в свете фонарей и костра. По ту сторону демократической границы стоял гул, но на территорию финского лагеря никто ступить не решался.

Уула Лисманки и Микко Хейкинен затеяли игру в покер и секу. Вначале играли на деньги. Когда сухопутный капитан проиграл все наличные, он предложил поднять ставки. Микко по обыкновению был пьян, да и Уула не то чтобы трезв, так что оба жаждали «продолжения банкета». Хейкинен хотел поставить на кон всю компанию, похрапывавшую в палатке, или по крайней мере наименее ценных членов группы. Игра перестала быть невинной забавой.

– Сыграем на их души!

Решили, что сухопутный капитан возьмет себе тех, кто родился южнее Исалме. Северяне принадлежали Ууле.

Всю ночь сухопутный капитан и оленевод бились в карты у костра, окутанного дымкой. Они, словно два черта, сидели на краю черной реки, глаза горели дьявольским огнем. Из палатки доносился храп ничего не подозревавших заложников игры. Издалека, со стороны национального музея, слышались отголоски драки, рев несчастных, погруженных во власть видений, и предсмертные стоны.

Но игра продолжалась. Уула Лисманки проиграл сухопутному капитану сначала душу фабричной рабочей из Хаукипутаала, потом – душу пограничника Ряясейкконена из Кемиярви и, наконец, – автоторговца Лямся и еще нескольких северян. Под утро счастье все-таки улыбнулось ему, и сухопутному капитану пришлось выкладывать одну душу за другой. Среди них был кузнец Лааманен из Париккала, фельдфебель в отставке Корванен, преподаватель домоводства Таа-витсайнен и инженер на пенсии Хаутала. Хейкинен вынудил противника поставить на кон Хауталу, но через час хитрый оленевод отыграл «свои» души.

Однако в последний момент Хейкинену все-таки повезло, он выложил подряд шестерку, восьмерку, девятку… и поставил на кон Релонена. А когда Уула выкинул на стол душу Лямся и ранее выигранной Аулик-ки Грандштедт, Хейкинен поднял ставки и бросил в огонь душу самого полковника Кемпайнена. Ууле время от времени везло-десять пар и один туз. Раздали предпоследние карты.

– Ты со мной не блефуй, оленекастратель,[19]19
  Раньше в Лапландии кастрировали оленей, откусывая им яички.


[Закрыть] – злился сухопутный капитан, в мерцающем ночном свете вытаскивая решающую карту. Это была шестерка пик-то, что нужно! Хейкинен поставил на кон самую дорогую душу, проректора Пуусари, и победно уставился на противника.

Уула Лисманки тут же побил проректора Пуусари Релоненом и Тенхо Утриайненом, Тайсто Ряясейкко-неном и парой южанок – их души он выиграл уже после полуночи.

У капитана души закончились, но он был уверен в победе и спросил Уулу, можно ли ему поставить свою собственную душу. Оленеводу идея понравилась: собственная душа, конечно, самая высокая ставка, и нет такой игры, чтобы была ее достойна.

Открыли последние карты. Потрясенный капитан увидел, что Лисманки досталась бубновая десятка, а на кону у них – пиковая десятка. Это судьбоносная карта, последняя в каре. Благодаря Ууле все души капитана угодили прямо в ад, включая и его собственную.

Когда нечего больше ставить на кон, игра кончается. Так и в жизни… Светало. Ночной туман рассеялся, из-за гор поднималось солнце, освещая парк бледным светом.

Полиция, ассенизаторы и представители здравоохранения города Цюриха приехали в парк на машинах. Даже тех наркоманов, что висели на столбах, силой разогнали, собрали в черные пластиковые пакеты окровавленные шприцы и прочий мусор, который успел появиться за ночь, а трупы двух несчастных, погибших от передозировки, на носилках отнесли в тру-повозку.

Победитель Уула Лисманки приготовил на тлеющих углях утренний кофе и разбудил женщин, чтобы те сделали бутерброды. К завтраку пригласили полицию, ассенизаторов и медсестер, которые уже успели вычистить и убрать парк. День будет хорошим, решили полицейские и похвалили вкусные бутерброды с соленой корюшкой.

Глава 30

Потерявшие за ночь души, но не ведавшие о том Анонимные Смертники перенесли свои вещи на борт «флагмана Смерти» и в то же утро снова отправились в путь, к последней точке своего путешествия – в Альпы.

После неполного часа езды они прибыли в Люцерн, красивый старый город на берегах реки Реусс в окружении гор. Через Реусс тянулись деревянные мосты XIV века, их стропила были расписаны фресками, изображающими картины жизни того времени. Анонимные Смертники молча ступили на старый мост и загляделись на бушевавший внизу бирюзово-зеленый водопад. Проректор поделилась с полковником своим наблюдением: чем ближе к Альпам, тем молчаливее становилась их компания. Каждый думал о своих тяжких проблемах, и приближающаяся смерть делала все более серьезными лица людей.

Полковник тоже заметил уныние в команде. Но, по его мнению, это было вполне естественно. Многих охватывает жажда жизни, когда с ней вот-вот предстоит расстаться.

– Я не об этом. Многие стали раскаиваться в своем решении. Я и сама уже не уверена, что хочу умереть, – призналась проректор Пуусари с тоской.

Полковник попросил проректора вспомнить о ее жизни в Тояла. Неужели эти воспоминания стали теплее?

Проректор ничего не ответила. Отсюда, из Люцерна, события в Тояла казались такими далекими, а проблемы – незначительными.

Корпела созвал народ.

– В путь, смертники!

Из окон автобуса открывался дикий швейцарский ландшафт: крутые зеленые склоны, по ним бродят крепконогие коровы; снежные вершины; синее августовское небо. Время от времени дорога исчезала в горных туннелях. В общей сложности автобус проехал уже больше десяти километров. Корпела гнал как черт, казалось, он больше других торопился покинуть сей бренный мир. Дорога пошла вверх, стала узкой и извилистой. Чем выше путники поднимались над уровнем моря, тем прекраснее казался ландшафт, расстилавшийся внизу. В конце концов, они забрались так высоко в горы, что пастбища и леса исчезли из виду.

На одном из склонов путь им преградил шлагбаум, который охраняли два солдата. Они сказали, что в Фуркапассе, на самой вершине, сейчас бушует снежная буря. Туристов туда не пускают. Корпела попросил полковника перевести им, что он поедет в Фуркапасс и дальше, так далеко, как нужно, несмотря на запреты. У него новый автобус, и он прекрасно водит в горах, а дождь и снег ему не помеха. Полковник перевел.

Солдаты ответили, что, согласно прогнозам, через полчаса дорогу все равно перекроют из соображений безопасности, и неохотно подняли шлагбаум. «Автобус Смерти» дал газу и двинулся еще выше в горы. Казалось, он скоро доедет до самого неба. Впрочем, если вспомнить о цели их путешествия, так и должно было произойти.

Наконец автобус с притихшими пассажирами прибыл в Фуркапасс. Холодные дома мужественно противостояли порывам ветра. В одном из них располагалось мрачное кафе, где сидели всего две туристки, старые морщинистые американки.

Вскоре, однако, в кафе ввалились двое запыхавшихся солдат и стали громко возмущаться тем, что водитель с риском для жизни сюда приехал. Дорога должна была быть перекрыта, почему же их не задержали внизу? Полковник объяснил, что он взял на себя всю ответственность. Зачем так кричать, если автобус все равно уже здесь?

Солдаты, однако, продолжали вразумлять упрямого водителя. Они сказали, что сила ветра достигает восемнадцати метров в секунду. На улице трудно удержаться на ногах, снег бьет в лицо, и мороз около десяти градусов. Они достаточно высоко, больше 2400 метров над уровнем моря. В такую дьявольскую погоду не видно даже долины. Здесь берет свое начало река Рён, ее потоки устремляются с ледников в пропасть с таким грохотом, что даже завывание снежной бури не может с ним сравниться.

– Мы приехали, – объявил Корпела. Он приказал Анонимным Смертникам садиться в автобус и попросил полковника перевести солдатам, что он проедет еще километр вверх. Солдаты решили, что Корпела сошел с ума. Он заявил, что он такой не один. Вся их финская группа – одни сумасшедшие. В это солдаты охотно поверили.

Когда все уже сидели в автобусе, инженер на пенсии Хаутала попросил слова. Он сказал, что неизлечимо болен раком, метастазы щупальцами обвили все его тело. Именно по этой причине в начале лета он решил участвовать в путешествии Анонимных Самоубийц. Но сейчас передумал. Ему очень понравились милые альпийские деревеньки. К тому же во время путешествия Хаутала подружился с девушкой из Еес-поо, Тарьей Халтунен, которая тоже была неизлечимо больна. Инженер объявил, что не пойдет на смерть вместе с остальными членами группы, – он хочет провести свои последние дни в каком-нибудь альпийском домике, любуясь снежными вершинами гор.

Вся группа изумленно уставилась на Тарью, девушку, которая все время держалась в стороне и ни с кем не разговаривала. Теперь она, краснея, призналась, что больна СПИДом и болезнь зашла уже так далеко, что уже все равно: можно и остаться вместе с Хауталой где-нибудь в альпийской деревне и ждать смерти. Они будут поддерживать друг друга.

Неожиданное признание неизлечимо больных смутило остальных. Некоторые стали обвинять девушку в том, что она скрыла свою болезнь. Они же путешествовали вместе и спали в одной палатке бог знает сколько ночей. Девушка поступила безответственно, она ведь могла заразить кого-нибудь.

Тут проректор Пуусари повысила голос и напомнила остальным, что они все равно собирались умереть.

Эльзасские беглянки в ответ заявили, что тоже не хотят умирать. Они просто проводят друзей до края пропасти и вернутся в Финляндию. Но если Тарья их заразила…

На это полковник Кемпайнен довольно грубо возразил, что дамы своим поведением в Эльзасе подвергли себя большей опасности заразиться разнообразными болезнями, чем путешествуя с Тарьей, так что лучше им помолчать. Нет никаких причин для паники.

Пришел черед Уулы Лисманки вспомнить, что у него нет причин кончать с жизнью. А вслед за ними еще многие объявили, что они больше не хотят умирать. Пусть Корпела отвезет их в ближайшую деревню, потому что в этом богом забытом Фуркапассе даже негде переночевать.

Развернули карту: в тысяче метров вниз и неполных двадцати на юг обнаружили деревню. На бешеной скорости автобус несся по ледяному серпантину, пассажиры визжали от ужаса. Они умоляли Корпелу ехать осторожнее, но автовладелец не унимался. Он кричал в микрофон:

– Мы же сюда умирать приехали! Это был головокружительный пикирующий спуск, настоящий бобслей на автобусе. На одном из крутых поворотов нос мощной машины прочертил дугу над пустотой. Пропасти глубиной несколько километров, разинув рот, ждали своей добычи.

Чтобы разрядить обстановку, горе-оптимист Сеппо Сорьонен попытался рассказать товарищам что-нибудь веселое, но им было не до смеха. Им сейчас так хотелось жить! Сорьонен разозлился – его талант рассказчика в момент опасности грубо растоптали. Он схватил микрофон и обрушил на спутников жуткую страшилку. Она оказалась короткой. Длинную на той бешеной скорости, с которой ехал Корпела, не смог бы рассказать ни один оптимист.

Сорьонен рассказал историю о хорошенькой немецкой девочке, которую украли, когда ей было десять лет. Негодяи растили девочку в одинокой горной избушке, пока ей не исполнилось пятнадцать. Тогда они стали устраивать отвратительные оргии, которые фотографировали и снимали на камеру. Снятый материал продавали порноиндустрии за огромные деньги. Дошло до кровавого разврата, в связи с чем девочку многократно изнасиловали и в конце концов убили. Все это сняли на пленку. Похоронив жертву во дворе, негодяи заметили, что в камере не было пленки. Разозлившись, они убили и оператора, но после этого их арестовали.

Слушая рассказ, Корпела вел автобус в пропасть. В последний момент ему удалось справиться с машиной, и она въехала в деревню.

Дрожащие Анонимные Смертники выскочили из автобуса. Сухопутный капитан первым протиснулся в бар и заказал водку. На сей раз все финны опрокинули по стаканчику. Трясущимися руками подняли бокалы. О смерти никто не заикнулся.

Глава 31

Пенсионеру Ярлу Хаутале и больной СПИДом Тарье Халтунен так понравилось в Мюнстере, что они решили снять для себя комнатку на самом верхнем этаже гостиницы и провести там последние дни жизни. Они забрали из автобуса свой скромный багаж и зашли в ресторан попрощаться с остальными.

Хаутала поблагодарил Анонимных Смертников за заботу и дружбу, которую они проявили во время долгого путешествия. Он совсем растрогался, когда заговорил о жестокой судьбе и кратковременности жизни. Многие украдкой смахивали слезы.

В маленькой альпийской деревне не хватило кой-ко-мест для всей финской группы, и пришлось снова разбить лагерь. За забором мюнстерского кладбища обнаружилась лужайка, как раз для палатки.

Проректор Пуусари и полковник Кемпайнен отправились знакомиться с кладбищем. Оно располагалось на обрыве, и оттуда открывался восхитительный и первозданный вид на долину реки Рён. На кладбище было полным-полно надгробий каких-то Бахеров: Йозеф, Мария, Адольф, Фрида, Оттмар… Судя по могилам, в деревне жили одни Бахеры.

Проректору Пуусари мюнстерское кладбище показалось идиллией. На таком маленьком погосте и она хотела бы лежать после смерти. Как знать, может быть, швейцарцы и приютят здесь всю их туристическую группу? Не поможет ли Ярл Хаутала устроить здесь последний приют для самоубийц? Надо с ним об этом поговорить.

Корпела пришел спросить, останутся ли они еще на одну ночь. Если нет, он соберет всех в автобус и низвергнет наконец в пропасть, как было условлено. Полковник решил, что такое важное дело еще надо обдумать, утро вечера мудренее. Корпела ответил, что в таком случае он вернется в ресторан и хорошенько напьется.

Пьяный сухопутный капитан хвалился местным старикам, что принадлежит к группе, которая наверняка войдет в историю Швейцарии. Хорошенько заинтриговав слушателей, Хейкинен наконец рассказал им, зачем приехала сюда их компания. Вначале местные жители приняли его речи за пьяный бред, но после того как остальные финны подтвердили слова своего товарища, старики поспешно покинули ресторан.

Вечером финны поужинали в том же ресторане жареной форелью, запивая ее вином. Еда была превосходная, вина вдоволь, но настроение – препоганое.

С улицы послышались звуки гармони. Полковник и проректор Пуусари удивились: кто бы это мог играть? Выйдя на террасу, они увидели, как сухопутный капитан запихивает монеты в деревянного старичка, держащего в руках механическую гармошку и в такт мелодии покачивающего головой. Микко Хейкинен был совсем пьян; он проникся доверием к механическому гармонисту и плакался ему, как проиграл свою душу в карты, а после хвастался, что скоро умрет. Он был безутешен, и полковник Кемпайнен предложил ему отправиться спать. Капитан попытался приосаниться, пристально посмотрел на полковника остекленевшими глазами и нетвердой походкой направился к кладбищенской ограде, туда, где стояла палатка.

Щебетали ласточки, ленивая кошка нежилась на лужайке перед гостиницей. Погода прояснилась, повеяло летней свежестью. Полковник Кемпайнен признался проректору Пуусари, что тоже не хочет завтра бросаться в пропасть вместе с автобусом. Герман взял Хелену за руку, опустился на колено и откашлялся. Он собирался сделать ей предложение. Но в этот момент колокола на мюнстерской католической церкви пробили шесть раз, и полковник сбился. Смущенный, он поднялся с колен и сказал, что пойдет посмотреть на лагерь. Проректор печально смотрела ему вслед.

Вечером спалили последние окровавленные поленья. Они больше не понадобятся. Как славно они горели! Запекшаяся кровь немецких хулиганов шипела в костре Анонимных Смертников, создавая суровый уют… Уула раздал последние корюшки, оставшиеся на дне бочонка. Их съели, преломив швейцарский ячменный хлеб. Кто-то сказал, что эта трапеза напоминает Тайную вечерю, только вместо Иисуса у них Уула Лисманки, а все они – Анонимные Смертники – в роли апостолов.

Женщины затянули тихую песню. Это была грустная народная песня Южной Похьялы. Даже полковник, оказалось, ее знает. «Ветерок гнет стволы берез…»

На закате в лагерь пришли шесть крепких стариков, которые назвались представителями кантона Валлис. Они были серьезны и, судя по всему, пришли по важному делу. Полковник пригласил их к огню и предложил разделить с компанией скромный ужин – корюшку, хлеб и вино.

Оказалось, что уполномоченные органы кантона вечером провели экстренное заседание и отправили к финнам делегацию. Проблема состояла в том, что жители кантона Валлис не одобряли намерения финнов совершить массовое самоубийство в их районе. По мнению делегации, самоубийство само по себе дьявольское дело, а уж массовое – тем более. Не для того Бог людей создал, чтобы они сами себя жизни лишали. Люди должны плодиться и размножаться, а не уходить из жизни, когда им вздумается. К тому же по закону в Швейцарии запрещены массовые самоубийства.

Полковник Кемпайнен поблагодарил представителей кантона за их заботу, но добавил, что у финнов нет привычки принимать советы от незнакомых людей, тем более в таком важном деле. Он спросил, откуда им известно о намерениях группы. Делегация сказала, что получила достоверные сведения о предстоящем массовом самоубийстве от одного из членов финской группы, который хвастался, что за ночь до этого проиграл дьяволу в карты свою душу. Старики в жизни не слышали ничего более ужасного. Они строго-настрого запретили финнам нарушать мюнстер-ский покой и выразили надежду, что на следующее утро гости их покинут.

Полковника начинали злить эти разговоры. Ну и ну! Неужели финны не могут спокойно путешествовать по чужой стране так, чтобы в их дела никто не вмешивался?! Полковник поблагодарил делегацию за предупреждение, но не обещал откликнуться на их призыв. Он сказал, что финны – народ упрямый и всегда осуществляют то, что задумали. На упертых финнов невозможно повлиять. Финляндия – суверенное государство, и у его граждан есть конституционное право самим решать, что и где им делать.

Старики ответили, что они имеют право запретить массовое самоубийство на своей территории и полковнику следует принять это во внимание. Еще они добавили, что финны, по-видимому, просто сумасшедшие.

Полковник вспомнил один эпизод из истории Швейцарии. В начале первого тысячелетия все тогдашние жители Швейцарии сожгли свои дома, покинули горы и отправились на юг. Их было 370 000 человек. Они хотели найти новое место, более подходящее для жизни. Швейцарцы пришли на территорию современной Италии. Римские легионы грубо выдворили путешественников, и пришлось им вернуться восвояси. Возвращение на пепелище наверняка было тяжелым. Достаточно вспомнить эту историю, и станет ясно, что со стороны представителей кантона не очень-то разумно учить финнов, что правильно, а что нет.

Назревала ссора, но разгореться не успела. Тихий альпийский вечер неожиданно прорезал страшный крик. Эхом прокатился он по горам и ущельям. Крик звучал так жалобно, что всех бросило в дрожь. Старики кантона рухнули на колени и принялись истово молиться. Они решили, что это последнее знамение.

Вскоре до лагеря дошли слухи, что один финн поскользнулся и упал в ущелье у реки Рён, в ста метрах отсюда. Нужна мужская сила, чтобы вытащить тело.

В деревне им дали носилки и указали тропу к ущелью. Дорогу освещали карманным фонариком. Сверху свидетели происшествия кричали, где, по их предположениям, надо искать жертву.

Спустя некоторое время несчастного нашли. Это был сухопутный капитан Микко Хейкинен. Мертвое тело, холодное и тяжелое, словно якорь, спина сломана, но бутылка вина в руке по воле случая осталась цела. Впрочем, на этом чудеса не кончились.

Тело на носилках принесли к гостинице. Врача в деревне не было, да и зачем трупу врач? Умер так умер.

Пенсионер Ярл Хаутала вышел из комнаты посмотреть на тело погибшего друга. Он скрестил руки покойника на груди и закрыл ему глаза. Проректор Пуусари вытащила из окоченевшей руки бутылку. Это был только что открытый «Рислинг» 1987 года, хорошего разлива. Первый глоток был сделан, он оказался и последним.

Полковник объявил представителям кантона, что, так как дело приняло неожиданный и серьезный оборот, он вынужден изменить свои планы. Массового самоубийства в Мюнстере не будет, так что господа могут спать спокойно. В Финляндии в случае траура игры всегда отменяются, где бы они не проходили.

Хаутала предложил Анонимным Смертникам отправиться на автобусе через Францию и Испанию в Португалию.

– Почему туда? – заворчал Корпела. Его можно было понять – до португальской границы еще сутки непрерывной езды.

Ярл Хаутала сказал, что в Португалии, в местечке Алгарви, на западном берегу есть мыс Сагреш, который называют мысом Конца Света, потому что раньше известная людям территория земли заканчивалась именно там. Это самая западная часть Европы. Хаутала видел открытки с изображением этого восхитительного места. Если автобус сбросить в море с мыса Конца Света, это верная смерть, – настаивал Хаутала.

Хаутала обещал позаботиться о теле сухопутного капитана, если все остальные отправятся из этой несчастной земли в Португалию, на солнечный берег Атлантики.

Полковник решил ехать.

– Утром в шесть, сразу после завтрака, соберем лагерь и в путь.

Старики кантона опустились на колени перед трупом капитана, скрестили руки на груди и обратили полные слез глаза к звездному небу. Они благодарили милостивого Господа за то, что финны решили покинуть их деревню и кантон. Они даже пообещали купить на средства кантона цинковый гроб, в котором тело несчастного будет предано матери-земле.