Текст книги "Очаровательное самоубийство в кругу друзей"

Автор книги: Арто Паасилинна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 27

Анонимные Смертники лишь в полдень собрались за завтраком. Лица мужчин были в крови и синяках. У полковника в уголке глаза краснела царапина, сухопутный капитан хромал на одну ногу, Уула Лисманки жаловался на боль в паху, а Ярл Хаутала-в спине. Ему было стыдно, что он поддался искушению и принял участие в этой постыдной драке. Он всю жизнь ратовал за мир и сам удивился, когда вдруг с бревном в руке стал бесчинствовать наравне с молодежью. Хаутала сказал, что именно так и начинаются войны: за раздражением следует ненависть толпы, а потом – битва.

Шишки обработали спиртовым раствором борной кислоты, а царапины заклеили пластырем. Затем доели остатки поросенка, выпили по паре бокалов домашнего вина и отправились в дорогу. Корпела напомнил, что смерть не ждет.

Поехали на юг по прекрасным немецким долинам. В Вюртбюрге Корпела свернул с шоссе, решив проехать по известной во всем мире Romantische Strasse, дороге Романтики, по обеим сторонам которой то тут, то там виднелись замки. Самоубийцы с грустью глядели на аккуратные деревеньки и нарядные домики. Если бы сюда переехала хотя бы тысяча финнов, они бы за один день покрыли надписями все достопримечательности дороги Романтики, а прекрасные постройки – резные беседки, церковные ограды, виноградные прессы – разрушили до основания. Здорово досталось бы и бабусям-ветеранам.

Поздно вечером прибыли в еловый лес на холмах Шварцвальда. Темнело. Дикий лес и холмистые склоны в темноте выглядели негостеприимно. Однако финны чувствуют себя в лесу как дома. Здешние огромные столетние ели, казалось, с удовольствием брали под защиту народ из другой лесной страны. Узкие тропинки, извиваясь, тянулись вдоль лесистых склонов и спускались к полям. Там виднелись милые игрушечные деревеньки. Дальше шли постоялые дворы, но они бьши так малы, что вряд ли там нашлось бы место для всей компании. Поэтому на постоялом дворе разместились только женщины, а мужчины подыскали место для палатки – на пастбище, на окраине одной из деревень.

Утром их разбудил петушиный крик. Мужчины пошли умываться к горному ручью. Завтраком послужили засоленные Уулой корюшки с Инариярви – такие же чернобокие, как елки вокруг.

Синяки и кровоподтеки на опухших лицах мужчин потемнели и приобрели разнообразные цвета: у кого синий, у кого – зелено-желтый, у кого – красно-черный. Посмотрев друг на друга, они решили, что мужская часть группы больше похожа на банду опасных разбойников.

В таком виде нельзя было показываться на люди; воины решили подождать, пока дамы позавтракают и сами придут к ним.

Все суставы у бойцов болели, многие воины ходили прихрамывая.

Корпела, у которого была разбита губа, а под левым глазом красовался синяк, посмотрел на себя в зеркальце и заявил, что не осмелится показаться на люди всю неделю. Лучше он будет лежать в темной палатке, зализывая раны. Сухопутный капитан, который, вдобавок к шишкам, страдал еще и тяжелым похмельем, потребовал немедленно ехать в Альпы и броситься в ущелье. Этот мир – не место для настоящих мужчин, не стоит продолжать такое существование.

Предложение обсудили. Многие, особенно те, у кого голова была усеяна шишками, поддержали Хей-кинена. Зачем продлевать это жалкое мирское существование? Они держат путь к смерти. И разве не наступил самый подходящий момент для воплощения в жизнь идеи массового самоубийства?

Женщинам удалось избежать синяков, они провели ночь на уютном постоялом дворе и теперь были бодры и благоуханны. Их взгляд на жизнь оказался гораздо светлее. Они согласились с тем, что в таком виде мужчинам лучше на люди не показываться. Но выразили уверенность в том, что несколько случайных синяков не могут выбить финских мужчин из колеи настолько, что они начнут говорить о смерти. Время лечит любые раны, в том числе и синяки на физиономиях. К тому же, решили женщины, если совершить самоубийство прямо сейчас, на трупы страшно будет смотреть. Изуродованные трупы героев!

Короче говоря, решили еще на недельку задержаться в Шварцвальде: жить в палатке, вдали от людских глаз, и залечивать раны.

Через неделю женщины предложили поехать во Францию, ну хотя бы в Эльзас-до него недалеко. Из Эльзаса можно сразу отправиться в Альпы и закончить свой путь в каком-нибудь ущелье, как они решили еще в Норвегии.

Мужчины, ради сохранения «мира в семье», обещали подумать.

Итак, община самоубийц поселилась в палатке в темных лесах Шварцвальда, шум которых навевал мысли о смерти. На смерть шли те, кто спал под сенью умирающих елей и питался мертвой черной корюшкой.

У местного землевладельца за хорошую цену купили сухую ель для костра – финны не вырубают чужие леса. В деревенском магазинчике женщины раздобыли для своих раненых героев жирных колбасок, которые зажарили на костре. Удалось достать квашеную капусту и свиной шпик – «кашлер». Мужчины быстро набирались сил, отдыхая на холмах Шварцвальда, и также быстро дичали. Молодые мерились силами в рукопашном бою, а те, кто постарше, пели по ночам марши времен Тридцатилетней войны.

Зловредный оптимист Сеппо Сорьонен вечерами рассказывал у костра добрые истории, от которых в сердцах самоубийц просыпалась жажда жизни.

Однажды Сорьонен заставил своих слушателей мысленно перенестись на родину, в морозную зимнюю ночь, к ледяным озерам. Он рассказывал, как человек среди ночи мчится на лыжах по ледяному полю, просто так, ради забавы. Луна ярким светом освещает снежное поле, и кажется, будто это бескрайняя белая шелковая скатерть. Мороз под двадцать градусов, снег скрипит под лыжами, палки с хрустом протыкают верхний слой льда.

Полотно, расшитое тысячами звезд, висит над лыжником; и он смотрит в головокружительную высь. Светит Полярная звезда. Видны Плеяды, созвездие Ориона, Лев, Малая Медведица. Из космоса прилетела падающая звезда, и человек интуитивно, не задумываясь, желает своим близким и всему миру счастья и добра. Тут темный небосвод разрезает жгучий свет второй падающей звезды-свет надежды и любви. Это ответ на одинокую молитву и свидетельство того, что в жизни есть надежда, мечты, доброта.

Бледные вспышки северного сияния на севере гаснут. Мороз крепчает, снег под ногами скрипит, лед трещит так, как будто на поверхности ледяного озера вот-вот образуется километровая полынья. Но лед толстый, мороз надежно сковал озеро. Откуда-то с дальнего берега донесся дикий визг одинокой лисы: зверек почуял человека и не сумел справиться со страхом. Лыжник пересекает аккуратную цепочку лисьих следов.

Мысленно человек раскрывает объятия всему миру, жизни. Он с восторгом думает, что в Финляндии любому человеку, и богатому и бедному, доступно это счастье. Даже калека в кресле-каталке может холодной зимней ночью взглянуть на звезды и насладиться головокружительной красотой природы. Лиса залаяла ближе, в ее голосе теперь слышатся игривые нотки. Ее не видно, но она явно увидела человека.

Луна спряталась за облаками, темнота опустилась на озеро. Звезды исчезли, оставив лыжника одного на морозе, и он испугался, что заблудится. Жестокость природы и мира ужаснула его, страх сковал тело и мысли. Однако надо двигаться дальше. Жизнь дорога ему, а здесь можно и умереть, замерзнуть в одиночестве. Помощи ждать неоткуда. Лиса придет полакомиться его холодным мясом. Потом из леса прибегут другие хищники, спустятся с неба птицы, выклюют заледеневшие глаза. Ворон полетит к гнезду, зажав в клюве его палец…

Палки, помогая лыжнику, скрипят по льду, он несется в темноте напролом так быстро, как только может, даже спина взмокла от страха. Мороз крепчает, поднимается ветер. Где сейчас сын человеческий? Сердце стучит так, что больно в груди.

Перед ним возникает скалистый берег, мыс или остров. Человек сбрасывает лыжи и, держа их под мышкой, карабкается вверх. Сначала не видно ничего, но вскоре глаз начинает различать лес, березы, ели, могучие сосны. Человек прислонился к сосне и оглядывается. Вдалеке слышен лай лисицы. Лес глухо шумит над его головой. Теперь он в безопасности. Лыжник сломал несколько сухих сосновых веток и развел в расщелине скалы небольшой костер. Он греет над пламенем руки, отирает со лба пот – и вот из-за туч снова выходит луна. Позади него – серебристая гладь озера. Звезды сияют ярче прежнего, страх отступил. Человек подбросил в костер еще веток, языки пламени задрожали в морозной ночи, искры разлетелись в разные стороны, словно маленькие метеоры. Он достает из кармана бутерброд, откусывает большой кусок и думает, что жизнь все-таки прекрасна, ослепительна, проста и что жить, безусловно, стоит. Он пристально смотрит на пламя, ласкает взглядом его языки. Так делают финны уже много тысяч лет. Совсем как эти самоубийцы здесь, у костра в Шварцвальде, далеко от дома. Эти люди много страдали и слишком рано утратили способность наслаждаться красотой жизни.

Глава 28

Полковник Кемпайнен и проректор Пуусари стояли рука об руку на самой высокой оружейной башне средневековой крепости в Кёнингсберге. Они слушали француженку-гида, которая на английском языке рассказывала о перестройках старой крепости за последнее тысячелетие. Группа финских самоубийц окружила ее. Релонен вполголоса переводил рассказ на финский для оленевода Лисманки, которому не представилось случая выучить английский, пока он пас оленей на сопках Утсйоки.

С башни крепости, стоящей на вершине горы, открывался потрясающий вид на эльзасскую долину. Протянувшиеся на сотни гектаров виноградники напоминали зеленое море во время штиля, на его волнах, словно острова-маячки, качались французские деревеньки и города. Легкий утренний ветерок нес тени облаков вдоль фруктовой равнины.

Спускаясь, полковник отметил, что одна такая богатая равнина дает в год столько белого вина, что этого урожая хватило бы каждой финской семье до конца тысячелетия, да еще миллионы бутылок остались бы для субботних застолий.

В этой долине, в ее городках и деревнях финны провели последнюю неделю, разъезжая на «Автобусе Смерти» по всему Эльзасу в поисках трех пропавших женщин.

В один прекрасный день в «оздоровительном лагере» в Шварцвальде ко всеобщему ужасу обнаружили, что три молодые женщины ушли за провизией и не вернулись. Пропали банковская служащая Хелена Никуда из Сейнайоки, фабричная работница Лена Мяки-Ваула из Хаукипутаала и парикмахерша из Еес-поо Лизабет Корхонен. Женщинами, очевидно, овладела жажда жизни. Все слышали, что они мечтали о путешествии во Францию, и их решили искать в Эльзасе. Корпела повел себя как настоящий патриот: финны товарищей в беде не бросают. Зловредный оптимист Сорьонен во всех деталях обрисовал Корпеле душераздирающую картину: три молоденькие женщины повесились на коньковом брусе деревенской мельницы или колокольни, лица синие, чулки в гармошку…

С поисками не торопились: плотно покушали, выпили – в общем, наслаждались жизнью. Полковник вспоминал названия городов: Таненкирх, Рор-швир, Бергхайм, Миттельвир, Рибевилль, Гемар, Цел-ленберг. Они находились недалеко от немецкой границы, и у многих городов были немецкие названия. В последний раз они ночевали в городке Сан Гипполи. Он находился рядом с крепостью, откуда полковник смотрел на долину. Его рука незаметно поглаживала ягодицы проректора Пуусари, которые напоминали ему Магдебургские полушария.

В самом большом городе этой области, Колмари, полковник обратился в полицию и заявил о пропаже трех финок, которые, как им кажется, должны быть где-то поблизости. Полиция вначале не очень-то заинтересовалась пропавшими – взрослые люди, как никак. Но когда полковник сообщил, что у всех троих-склонность к депрессии и еще на родине они пытались совершить самоубийство, полиция Колмари пообещала заняться поисками. Полковник каждый день звонил в полицию, но до сих пор никаких новостей не было. Да, многие видели трех свободных женщин указанного возраста, но они были шведками, и по их поведению нельзя было сказать, что они склонны к депрессии и тем более к самоубийству. За ними толпой ходили местные мужчины, работники виноградников и другой народ. Работа, которой занимается мужское население, страшно страдает там, где появляются шведки. Полиция Колмари не придумала ничего лучшего, чем задержать трех вышеназванных дам и посадить в камеру предварительного заключения. Остановив шведскую экспансию, полиция вновь занялась поисками финок.

Полковник очнулся – экскурсовод все еще рассказывала об истории крепости. Она говорила, что как раз с этой башни высотой в десять метров сотни лет самоубийцы прыгали на острые скалы, подстерегающие их внизу. Анонимные Смертники заинтересованно выглядывали из бойниц. Фельдфебель Корва-нен счел необходимым предостеречь их и рявкнул своим командным басом: «Иностранным туристам запрещено прыгать с башни!» Группа вновь окружила экскурсовода, и все стали внимательно слушать рассказ, теперь уже о том, как крепость захватили австрийцы.

Гид сообщила, что о жизни крепости Кёнингс-берг, начиная с XV века, имеются очень интересные сведения. Они дошли до нас благодаря тому, что местные владельцы крепости докладывали регентам о ведении хозяйства. По описям инвентаря, составляемым с 1527 года, известно, что люди жили богато: в крепости было много оружия, инструментов, мебели и прочей собственности. Но крепость большая, ее трудно содержать, и постепенно она пришла в упадок. Потолки в замке так сильно протекали, что кровати из комнат пришлось вынести.

Вода просочилась даже в погреба с порохом, и управляющие замком молили Бога о том, чтобы эта развалюха рухнула, превратившись в груду камней в два копья высотой.

Затем девушка-экскурсовод – ее голос зазвенел от волнения – рассказала о страшных для замка временах-о Тридцатилетней войне, в ходе которой шведы разграбили и погубили в Эльзасе все самое лучшее. В июне 1633 года эти варвары, вооруженные артиллерией, взяли Кёнингсбергский замок в осаду. Гарнизон замка, хоть и получил в помощь резервные полки, вынужден был в конце концов бежать. 7 сентября 1633 года крепость сдалась.

Полковник заметил, что оккупантами, скорее всего, были финны, хотя и находившиеся в подчинении у шведского военного руководства, ведь в то время Финляндия входила в состав Шведского королевства. От лица своих соотечественников он выразил сожаление по поводу событий XVII века. Но с другой стороны, как профессиональный военный, он понимал: захват крепости был неизбежен.

Француженка без особой радости поблагодарила полковника за интересную информацию и добавила:

– В сентябре 1633 года «финны» спалили замок Кёнингсберг дотла, убили последних его защитников и изнасиловали женщин, которые искали убежища в стенах замка.

На это полковник Кемпайнен не нашел ответа.

Из замка Кёнингсберг самоубийцы вернулись в Сан Гипполи. Оттуда полковник Кемпайнен и проректор Пуусари еще раз позвонили в полицию. Их попросили срочно явиться в Колмари. Три финки нашлись. Они живы, только немного устали. Их задержали еще два дня назад. Вначале думали, что это шведки-так они сами утверждали, но при более тщательном расследовании выяснилось, что это все-таки финки, те самые, которых разыскивали полковник и его группа.

Проректор Пуусари взяла трубку и спросила, не подозревают ли дам в каком-нибудь преступлении. Нет, их ни в чем не обвиняют, если не считать преступлением то, что они поставили на уши всю винную долину.

Пришлось Анонимным Смертникам вернуться в Колмари. Оставив часть группы знакомиться с городом, а другую – искать место для ночевки, полковник Кемпайнен и проректор Пуусари отправились в полицию. Начальник полиции принял их очень вежливо. Он предложил им по бокалу отличного местного вина и спросил, что нового в Финляндии. Оказалось, что он очень любит Финляндию: его отец еще до войны был в отпуске на Готланде. Это, кажется, в Финляндии… или где-то рядом.

Затем перешли к делу. Начальник полиции сказал, что дамы из группы полковника за неделю своего пребывания во Франции успели нанести стране большой моральный ущерб. Прогуливаясь по окрестностям без какой бы то ни было серьезной цели, они везде вызывали беспорядки. Начальник полиции не хотел подробно распространяться о действиях вышеназванных дам. Он надеялся, что полковник и проректор поймут всю щекотливость ситуации. Конечно, дамы не были замечены ни в чем противозаконном, но для спокойствия общества их все-таки придется выслать из страны. В течение 24 часов они должны покинуть Колмари.

Полковник Кемпайнен принес извинения, выразил готовность принять под свое крыло вышеупомянутых дам и пообещал в установленный срок переправить их в Швейцарию. Полковник дал понять, что у его группы есть важное дело в Швейцарских Альпах.

Падших женщин привели в кабинет начальника полиции. Они выглядели вконец измотанными и явно страдали от похмелья. Одежда мятая, колготки в дырах, макияж размазан. Багажа при них не было. Начальник полиции протянул проректору Пуусари паспорта беглянок, попросил женщин подписать бумаги о депортации и предупредил, что в течение следующих пяти лет они будут нежеланными гостьями на территории Франции.

Неловкая ситуация кое-как разрешилась. Полковник Кемпайнен и проректор Пуусари отвели заблудших овечек в ближайший отель для очищения и отдыха. За обедом Лизабет Корхонен, Хелена Никула и Лена Мяки-Ваула рассказали о своих скитаниях.

Из Шварцвальда девушки легко добрались автостопом до Франции. В первом же городе, каком-то Остхайме, им оказали радушный прием. В местных барах они знакомились с мужчинами, пили шампанское. Завели дружбу с несколькими виноделами, которые относились к ним как к королевам. Девушки побывали во многих городах и селах. Кавалеры говорили им, что у них море свободного времени для развлечений, потому что как раз сейчас – праздник сбора урожая.

Северянок тут же избрали королевами виноделия, и праздник продолжался. Мужчины бегали вокруг них, вино лилось рекой. Все было великолепно, хотя и несколько утомительно. Однако через какое-то время финки вдруг заметили, что местные женщины относятся к ним холодно, чтобы не сказать враждебно. Странно, ведь все мужчины, с которыми общалась наша троица, уверяли их, что не женаты. Казалось, окрестности Эльзаса буквально кишат холостыми французами.

Ситуация становилась щекотливой, поэтому дамы, как всегда в таких случаях, назвались шведками. Пришлось даже выдумать себе шведские имена: Лизабет назвалась Ингрид, ее подруги – Сюннёвеня и Беа-тана. Все шло хорошо до тех пор, пока полиция не схватила бедных женщин в Рибевилле, «средь шумного бала». Шампанское допить не успели – их быстро посадили в отвратительную машину для преступников и повезли в Колмари.

В ходе допросов им сообщили, что праздник сбора урожая, согласно местному обычаю, проводится – что вполне естественно, – лишь после того, как урожай собран, а это произойдет не раньше, чем через два месяца. Дамы пожаловались, что им за время турне наврали и о многом другом. Выяснилось, что все их знакомые мужчины женаты. Более того, финок сочли «девушками легкого поведения», которые вешались на шею любому мужчине, независимо от возраста и внешности, и к тому же не требовали за свои услуги денег. Решили, что они сбивают цены. Во Франции еда и выпивка не считались платой за секс, разве что бонусом в дополнение к деньгам.

Поняв свои заблуждения, женщины глубоко раскаялись в содеянном и попросили разрешить им снова примкнуть к надежной группе соотечественников. Они сказали, что в бетонной камере полиции Колма-ри желание жить у них совершенно пропало. Теперь они покорно пойдут на массовое самоубийство, которое, как они надеются, произойдет очень скоро.

Проректор Пуусари утешила блудных сестер, говоря, что переживать больше не из-за чего. Не случилось ничего непоправимого, дамы просто получили удовольствие от недельного пребывания за границей. Этому можно только порадоваться. Обед затянулся на три часа…

Утром Корпела в холле отеля объявил, что он заправил и вымыл автобус и машина готова к отправлению. Он расстелил на столе карту и указал направление к границе и дальше – на Цюрих. Путешествие закончится часа через два-три.

Самоубийцы вышли во двор католического костела Колмари-там их ждал «автобус Смерти». Из храма доносилась покаянная песнь в исполнении мужского хора. Там шла утренняя месса. Полковник Кем-пайнен предложил проректору Пуусари отвести блудных сестер на богослужение. После всего того, что они натворили за последнее время, им это пойдет на пользу.

Женщины, опустив головы, вошли в двери храма, но через пару минут, красные от стыда, вылетели из них и бросились к автобусу.

Когда автобус тронулся, проректор Пуусари рассказала, что в церкви было полным-полно сердитых местных женщин и их сконфуженных мужей. Они коллективно замаливали грехи, которые мужчины совершили в долине Колмари на прошлой неделе, пьянствуя со шведскими шлюхами.