Текст книги "Там, где начинается свет (СИ)"

Автор книги: Артем Курамшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 4. Старик не выживет

— Старик не выживет.

Слова Эванша, произнесённые тихим голосом, почти шёпотом, резали слух, вводили в оцепенение.

Беккерель в упор посмотрел на доктора.

Эванш не выдержал, опустил глаза. Не покидает чувство вины, хотя, разумеется, оснований для этого нет. Повернулся к экрану и ткнул в него ручкой.

— Метастазы уже здесь, — сказал доктор. — Если будут развиваться с такой же интенсивностью как сейчас, то через несколько дней мозг Деки умрёт… Я ничего не могу с этим сделать… — Эванш без сил опустился в кресло.

— Поль, перестань себя корить! — Норма присела рядом и взяла его за руку. — Ты сделал всё, что мог, и мы это знаем. Так ведь, Эд? — ища поддержки, обратилась она к Беккерелю.

— Да, конечно, — торопливо ответил тот. Хотел добавить что-нибудь приободряющее, но хватило только на повтор слов Нормы: — Ты сделал всё, что мог.

Видимо, всё-таки повлияло на Эванша. Он поднял взгляд и продолжил:

— Полчаса назад я получил письмо с Земли, от профессора Осипенко. Наверное, лучший специалист по новообразованиям головного мозга, для меня его мнение — истина в последней инстанции. Так вот, Осипенко досконально изучил историю болезни и пришёл к выводу, что у Деки нет шансов. Подтвердил также, что мы правильно сделали, что не отправили его на Землю. Как и остальные доктора, Осипенко считает, что перегрузки при прохождении корабля через червоточину убили бы.

Послышался тихий стон, и взгляды присутствующих обратились к лежащему в кровати Деке. Морщинистое, пожелтевшее лицо казалось совсем старческим, закрытые глаза глубоко ввалились. Сейчас в нём с трудом угадывался тот жизнерадостный и энергичный мужчина, каким был каких-то три недели назад.

— Начертания природы не исправить, — произнесла Норма.

Все понимают, что она имеет в виду.

Словно предчувствуя, Дека часто говорил, что Аура станет его последним пристанищем. Пробыл на планете дольше всех, почти с самого начала терраформирования. Для него этот проект был делом всей жизни. Безусловно, Дека влюблён в Ауру и неоднократно изъявлял желание, чтобы похоронили его именно здесь.

— Поль, — прошептала Норма, — не слишком ли много мы себе позволяем?

Эванш недоумённо посмотрел на неё, но потом, поняв смысл, ответил:

— Думаю, что нет. Он ничего не слышит. Слуховые нервы у него уже не функционируют.

В дальнем углу комнаты, в кресле, зашевелился Лапе, последний из присутствующих. Покашляв, прочистил горло, после чего спросил:

— А Осипенко что-нибудь писал о причинах болезни?

Эванш рассеянно нацепил очки на нос и углубился в изучение бумаг. На несколько минут воцарилась тишина.

— Нет, — наконец изрёк доктор. — К сожалению, затруднился поставить точный диагноз: как вы знаете, возбудителя инфекции, если таковой вообще имеется, ни в одном из анализов я не нашёл.

— Значит, это может быть заразным?

— Понятия не имею. — Эванш вновь виновато потупил взор.

— Отлично! — саркастически произнёс Лапе, но тут же осёкся и добавил: — Прости, Поль.

— Да, ничего, Йонас, я уже привык считать себя никчёмным медиком, — удручённо сказал Эванш.

— Поль! — Норма обняла доктора за плечи и проникновенно заглянула в глаза. — Перестань себя мучить! Нет ничего удивительного в том, что в не знакомом для земной медицины мире люди болеют непонятными болезнями! Ты же сам говорил, что тут возбудителями заболеваний могут быть микроорганизмы не известной нам формы. К тому же, не факт, что у Деки это заразное.

Эванш согласно закивал головой, будто Норма произнесла те слова, которые давно хотел услышать.

— Спасибо, Норма. — Помолчал и добавил: — Ещё, хотел бы обратить внимание на то, что ни у кого из сотрудников не выявлено симптомов, напоминающих течение болезни Деки.

Чувствуя, что неприятный разговор окончен, Беккерель резюмировал:

— Это не может не радовать, — сказал тоном, который по замыслу должен был звучать бодро. — Поль, продолжай наблюдения за Декой. Мне почему-то кажется, что и ты, и этот твой Осипенко… вы сгущаете краски. Всё не так уж плохо! — Беккерель попытался улыбнуться, но когда обвёл взглядом коллег, понял, что слова неубедительны.

— Поль, ты уверен, что на станции больше никто не инфицирован? — осторожно спросил Лапе. — Эта новенькая, Марта, — по-моему, не очень хорошо себя чувствует. Вчера мы с Эдом стали свидетелями одной пренеприятной сцены…

— Йонас, я контролирую ситуацию, — устало ответил Эванш. — Её недомогания ничем не похожи на болезнь Деки.

— Возможно, — не унимался Лапе. — Но они напоминают кое-что другое… — Он замолчал, и все посмотрели на Эванша.

Хотя тон может показаться излишне настойчивым, а слова — бестактными, Лапе имеет право заострить внимание на этом вопросе. Интерес продиктован не пустой брезгливостью и, уж тем более, не желанием задеть Эванша. Речь идёт об общей безопасности.

Дело в том, что через несколько лет после начала терраформирования на Ауре вспыхнула эпидемия неизвестной болезни. Люди страдали головокружением и постоянной рвотой. Многие теряли сознание, часто случались обмороки. Доктора лишь разводили руками: попытки выявить причины заболевания ни к чему не приводили.

Спустя полгода, когда в нескольких километрах от тогдашней базы обнаружили Снежное озеро, у кого-то возникла мысль связать странный недуг с его близостью. Проверили предположение предельно просто: как только базу перенесли в другое место — в то самое, где до сих пор находится станция — у большинства сотрудников симптомы пропали сами собой.

Озером заинтересовались химики и геологи. Как оказалось, оно состоит из редкого, до этого не известного человеку, вещества — чуть позже его назвали аурелианием. Минерал признали стратегически ценным сырьём, его состав не подлежит огласке, а персонал станции на всякий случай полностью сменили. Исследованиями свойств необыкновенной субстанции занялась специально организованная лаборатория, сотрудники которой скромно именуются геологами. Поговаривают, что их работа секретна настолько, что персонал состоит исключительно из представителей спецслужб.

По мнению медиков, пары аурелиания очень токсичны и вызывают у человека признаки тяжёлого отравления: головокружение, рвота, потеря сознания. Однако, это не объясняет того факта, что часть терраформирологов продолжала испытывать неприятные ощущения и на новом месте, где присутствие аурелиания обнаружено не было.

Более тщательный анализ состава атмосферы Ауры показал наличие в воздухе некоторых соединений хлора, на действие которых в итоге и списали недомогания. В связи с этим, в короткие сроки был разработан и успешно запущен проект по нейтрализации вредных газов. На данный момент большую часть веществ удалось удалить, однако оставшейся концентрации, по мнению биологов, вполне достаточно, чтобы вызвать неприятные ощущения у особо восприимчивых к ним людей.

Впрочем, ко времени появления истинных колонистов атмосфера будет полностью очищена, а нынешним обитателям Ауры остаётся лишь приспосабливаться к окружающей среде: по опыту, через несколько недель пребывания на планете человек привыкает, а симптомы отступают.

Вместе с тем известно, что несколько врачей из числа сотрудников станции предпринимали собственные изыскания. Пытались проверить свою, отличную от официальной позиции, точку зрения. По их предположениям, причиной недомогания является некая болезнь, возбудителя которой они в течение многих лет и искали.

Настораживала избирательность заболевания. Почему некоторые сотрудники отлично себя чувствуют возле Снежного озера, а некоторые даже после переезда и нейтрализации большей части хлористых газов всё ещё страдают от неприятных ощущений? Не является ли это признаком какой-то неизвестной инфекции? Возможно, она не так заразна, чтобы поразить всё население Ауры, поэтому и болеет ей далеко не каждый.

И хотя поиски гипотетической инфекции так и не увенчались успехом, среди терраформирологов широко распространена идея её существования. Болезни даже придумали название — «аурелианская лихорадка».

Эванш решительно замотал головой.

— Нет. Это не то, о чём ты подумал, — сказал доктор. — Если помнишь, при «аурелианской лихорадке» резко падает гемоглобин. Я на всякий случай взял у Марты кровь на анализ. Так вот, с гемоглобином у неё всё в порядке. Кроме того, симптомы проявились сразу по прибытии на Ауру, а я не допускаю мысли, что Марта могла подхватить «лихорадку» ещё на корабле.

Лапе ничего не ответил, но, кажется, удовлетворился доводами Эванша.

— Мне кажется, нужно рассказать о тяжёлом состоянии Деки остальным, — медленно проговорила Норма и посмотрела Беккереля.

— Не сегодня, — решил тот. — У Лианы день рождения. Не хочется портить ей праздник. Она так долго готовилась, даже геологов позвала. Давайте пока делать вид, что ничего не произошло. А завтра я всё им расскажу.

Норма вгляделась в лицо Беккереля и поняла, какая ответственность ложится на его плечи.

Глава 5. Определённо повезло с коллективом

Торт великолепен: гладкая шоколадная глазурь прорезана извилистыми линиями нежного крема с белоснежными розочками, добавляющими композиции изящность. Пряная пропитка наполняет помещение столовой ароматами жарких южных стран.

— Он детализован на шестьдесят пять процентов, — похвасталась Лиана О'Двайер.

Марта прикинула, какой объём может занимать подобная информация, и сколько стоит передача такой информации по каналам космической связи, — сумма вышла весомая.

Цифровые технологии позволяют не только отсканировать исходный объект с поразительной точностью — вплоть до отдельно взятого атома, но и воспроизвести его копию, которая будет абсолютно идентична оригиналу. Степень сходства задаётся заранее и называется детализацией. К примеру, показатель в шестьдесят пять процентов означает, что больше половины частиц, из которых состоит находящийся перед Лианой торт, занимают относительно друг друга такое же положение, что и частицы торта, приготовленного на Венере её мамой.

Цифровое клонирование — удовольствие не дешёвое. Зачастую, физическая транспортировка объекта менее затратна, нежели его сканирование, передача колоссального объёма данных и синтез копии. Однако в случае с днём рождением Лианы вариант с материальной пересылкой показался её родителям неприемлемым: дистанцию от Венеры до Ауры космический корабль преодолеет за несколько лет, в то время как радиоволна, несущая в себе информацию о дорогом подарке, — всего лишь за трое суток.

«Вероятно, родители Лианы — состоятельные люди, — решила Марта, — если могут позволить себе такой каприз».

В небольшой общей столовой, которую тут именуют кают-компанией, шумно и весело.

Норма, явившаяся на празднование с задумчивым и строгим видом, поначалу хмурилась. Также неприветлив был измотанный Эванш. Однако после нескольких бокалов фруктового пунша оба заметно повеселели, заулыбались.

Руководитель лаборатории геологов Амадеу Силва оказался интеллигентным подтянутым мужчиной среднего возраста: аккуратный седой ёжик на голове, узкие очки в тонкой оправе и обходительные манеры. В противовес ему, Анджей Ковальский в своих камуфляжных штанах выглядел настоящим спецназовским головорезом. Циничное безразличие во взгляде, под обтягивающей футболкой угадывается могучий торс. Портрет дополняется старым рваным шрамом во всю левую скулу. Третьей в делегации геологов была Катарина Вестё — хладнокровная длинноволосая блондинка с прозрачными нордическими глазами. Говорит мало, невпопад и абсолютно без интонации.

В целом, геологи показались Марте вполне адекватными людьми, может быть, и со своими странностями, но без высокомерия и презрительного отношения, которыми их наделяли терраформирологи в разговорах. Общительный Силва участливо расспрашивал Марту о её самочувствие и акклиматизации на Ауре, а Вестё даже дала пару советов, как быстрее избавиться от неприятных ощущений, связанных со спецификой планеты.

Но пожалуй, больше всех Марте понравился высокий терраформиролог с правильными чертами лица, который, увидев её, первым делом представился:

— Вальтер Шнайдер. — Он почтительно склонил голову. — Полагаю, что я — немец. По крайней мере, мне приятно считать себя немцем. А вас как зовут?..

После четвёртого или пятого тоста, когда вечеринка набрала обороты, Шнайдер пригласил Марту потанцевать. Та не смогла отказать себе в таком удовольствии, и великолепный брюнет закружил её в венском вальсе, который исполнял просто безупречно.

Не привыкшая к подобному обращению девушка была покорена старомодной галантностью Шнайдера и не сразу поняла, что имеет дело с киборгом. Впрочем, искусственное происхождение кавалера нисколько её не смущало. Истосковавшаяся по мужскому вниманию и приличному обществу Марта упивалась атмосферой всеобщего веселья.

Позже всех пришёл Лапе. Долго извинялся за опоздание, объясняя тем, что целый день безвылазно провёл в лаборатории и, увлёкшись работой, запамятовал о мероприятии. Дабы загладить конфуз, Лапе произнёс пространную поздравительную речь и выпил бокал пунша до дна.

Вскоре очередь дошла и до торта — оказался не только красивым снаружи, но и бесподобным на вкус.

Когда покончили с праздничным угощением, кто-то из геологов предложил продолжить вечеринку на открытом воздухе, где можно было посоревноваться в стрельбе по пустым банкам. Идею поддержали и потянулись к выходу.

Немного удивившись предпочтениям коллег, Марта, естественно, сопротивляться не стала, а последовала за остальными на площадку перед главным корпусом станции. Предполагая лёгкую победу, дала себе обещание не соглашаться на участие в турнире.

«Не стоит поражать их своими способностями, — решила девушка, протрезвев на уличной прохладе. — Это лишь вызовет домыслы и пересуды. Беккерель наверняка сразу вспомнит о моём бесславном прошлом, и не дай бог, разболтает…»

Стреляли из травматических лазерных ружей, кои, как выяснилось, имелись на станции в количестве двух единиц. Световые прицелы отключили, заботливо приготовленные Ковальским мишени установили на расстоянии тридцати метров от участников соревнования.

Во владении оружием терраформирологи проявили себя сущими дилетантами: Эванш умудрился даже ни разу не попасть по цели. Впрочем, возможно, помешало выпитое до этого спиртное. Более или менее сносно отстрелялись Лапе и Шнайдер. Киборг, конечно, мог быть поприцельнее, но вероятно, посчитал нечестным применять свои механические возможности в полную силу.

Зато геологи показали прекрасные результаты: ниже «пятёрки» никто не бил. Худшая из них Вестё стреляла точнее лучшего из терраформирологов Шнайдера.

Ковальский многозначительно хмыкнул, чем задел за живое уже совсем пьяного Эванша, и тот принялся задираться. Невозмутимый здоровяк, поигрывая в руке ружьём, снисходительно смотрел на пошатывающегося перед ним биолога. А тот тщательно подбирал слова, пытаясь отстоять честь коллег.

Апатия Ковальского сменилась на лёгкую воинственность. Назревала потасовка.

В конце концов, в разговор вмешалась Норма.

— Да перестаньте уже! — воскликнула она. — Это всего лишь игра. Ребят, давайте лучше выпьем!

Лиана разлила по стаканам коктейль и произнесла тост, поблагодарив собравшихся за приятный вечер.

Однако Эванш продолжал словесные выпады в сторону Ковальского. Тут не выдержала уже Марта. В голову ударило алкоголем, который вкупе с сочувствием к доктору побудил подойти к здоровенному геологу и решительно выпалить:

— А можно мне тоже попробовать?

Ковальский ещё раз хмыкнул и передал ружьё.

Через несколько минут, когда удивлённо рассматривал мишень с десятью аккуратными дырочками, крайняя из которых пробила «семёрку», в его взгляде уже не было высокомерия или неприязни. Более того, Ковальский пожал Марте руку и уважительно пробасил:

— Где научились так стрелять?

Девушка озорно заулыбалась и ляпнула:

— В школьном кружке.

Эванш окончательно расчувствовался, от души поблагодарил Марту, назвав её гордостью терраформирологов, и на радостях выпил с Ковальским на брудершафт. Инцидент исчерпан.

Почти сразу после этого Беккерель сгрёб Эванша в охапку и потащил отдыхать. Биолог сопротивлялся. Шнайдер вызвался помогать Беккерелю. Кое-как они уговорили Эванша и выдвинулись в сторону коттеджей.

Короткие аурианские сутки подходили к концу. Было уже за полночь, когда оставшиеся вернулись в кают-компанию и продолжили праздничное застолье. Лиана разогрела жаркое из курицы, а Норма разлила по фужерам остатки пунша.

Со школы интересовавшаяся геологией Марта расспрашивала Силву и Вестё о работе, но в ответ получала лишь отговорки. Складывалось впечатление, что геологи не хотят разговаривать на профессиональные темы.

Однако в какой-то момент Марте удалось озадачить Катарину прямым вопросом, и та принялась пространно, но путано и неуверенно рассуждать о свойствах базальтов и гранитов. Силва и Ковальский, стараясь помочь Катарине, вставляли не менее безграмотные утверждения. Через несколько минут Марта чётко поняла, что они совершенно не смыслят в геологии.

«Чёрт возьми, — подумала девушка, — они же абсолютные профаны. Чем же они тут на самом деле занимаются?»

В голове зародились странные подозрения, которые немного подпортили общее впечатление от вечера.

Её рассуждения прервал вернувшийся Шнайдер. Он очень весело описал то, как несли бездыханного Эванша домой, после чего предложил продолжить танцы.

Почти сразу, сославшись на переутомление, от компании откололась Вестё. Марте показалось, что своими назойливыми расспросами испортила Катарине настроение, из-за чего та и покидает вечеринку.

Лапе предложил себя в качестве провожатого, и они ушли.

«Чем бы там ни занимались, нужно признать их милыми ребятами, — думала Марта, кружась в объятиях Шнайдера. — Всё-таки, мне определённо повезло с коллективом».

Настроение на редкость непринуждённое, с лёгким оттенком усталости. Мысли в затуманенном, хмельном разуме рождались ленивые и исключительно позитивные.

Глава 6. Неужели нельзя просто поспать?

Марта не может уснуть.

Сначала, когда действие алкоголя отступило, вернулись дневные дурные ощущения. Дважды вскакивала и бежала в ванную, однако там тошнота пропадала, и девушка возвращалась в кровать.

Чтобы отвлечься от плохих переживаний, Марта сконцентрировалась на положительных впечатлениях прошедшего дня. Но вместо Шнайдера и Силвы, в голову почему-то лез только Лапе.

В один момент девушка всё же задремала, но и во сне явился Йонас. Взлохмаченный и взбудораженный, упорно и убедительно доказывал кому-то, что весь день не покидал рабочего места. Его настойчивость и безумный огонёк в глазах пугали, и Марта проснулась.

— Проклятый Лапе!.. — вслух выругалась она. — Чего ты ко мне привязался…

Девушка протянула руку, нащупала в темноте стакан. Села на диване и сделала несколько глотков воды.

«Ах, да! — вспомнила Марта. — Лапе ведь и в самом деле вёл себя как-то странно». Когда пришёл на вечеринку, дотошно и с каким-то фанатизмом рассказывал о своей любви к работе. «Так увлёкся, — помнится, говорил он, — что за целый день ни разу не выходил из корпуса!»

Ну да, конечно, нужно же было как-то оправдываться перед Лианой за опоздание. «Трепло ты, Йонас», — подумала Марта, легла и закрыла глаза.

Но тут же открыла и посмотрела на иссиня-чёрный квадрат окна.

«Стоп! А кого же я тогда видела днём возле корпуса геологов?»

Девушка встала и подошла к окну. Ну да, вот здание, вот низкорослая рощица, вон там стоял Лапе, а потом скрылся среди деревьев и вынырнул вот здесь. Марта ещё помахала рукой, а он не заметил. А вечером лапшу вешал, якобы — работал и никуда не ходил. К чему так изворачивался? Ей-богу, тут что-то не так…

«Да плевать! — оборвала Марта поток фантазии. — Мне-то какое до него дело? Пусть творит что хочет! Может хоть на голове ходить, хоть на крыше у геологов. Только бы ушёл из моей головы и дал поспать».

Марта сгребла со стола коллекцию минералов и в очередной раз улеглась в постель. Разложила камни на подушке рядом с лицом.

Все, кроме одного. Полосатый, отшлифованный только с одной стороны кремний Марта оставила в ладони. Самый дорогой для неё камешек, от него веет теплом. Ведь его подарил Клод…

Впрочем, история коллекции началась намного раньше.

Марте было лет восемь, когда вместе с классом попала на экскурсию в музей минералов. Привезённые с далёкой Земли камни — разноцветные, как будто подсвеченные изнутри тайной древней энергией — заворожили впечатлительную девочку. Не удержалась и стащила один из них — агат, почти правильной треугольной формы, весь в фиолетовых полупрозрачных разводах.

Вспоминая не совсем хороший поступок, никогда не испытывала угрызений совести. У неё было убедительное оправдание: в момент посещения музея девочка переживала тяжёлый психологический стресс — недавно оторвали от родителей и поместили в интернат. Видимо, поэтому хотелось иметь что-то своё: личное пространство, мир, образованный предметами, которые ей нравились. Купить экспонат в музее вряд ли возможно — оставалось его лишь украсть.

Родителей Марта помнила плохо и нисколько не сожалела об этом. Отец ассоциировался с едким алкогольным запахом, запомнился человеком с опухшим лицом и бредовым взглядом. Мать же постоянно пропадала с какими-то мужчинами, а когда появлялась дома, любви ребёнку тоже не давала.

В один прекрасный день в полупустую грязную квартиру пришли люди из социального департамента. После непродолжительного разговора с отцом, который вряд ли понял, что происходит, они забрали Марту с собой и отвезли в интернат. В какой-то мере девочке повезло — родилась светлячком. Государство не могло мириться с бездарным прозябанием уникального ребёнка, поэтому и церемониться с непутёвыми родителями не стало.

Много позже, когда Клод предложил разыскать родителей, она отказалась. Марте не хотелось с ними не только видеться, но даже знать об их судьбе. Не смогла, да и не пыталась простить за свою исковерканную жизнь.

На Минерве концепция генетически обусловленной профессиональной пригодности достигла невиданного совершенства. Там считают, что физический и моральный облик, привычки и способности индивидуума определяются лишь наследственностью и ничем другим. Поэтому жизненный путь гражданина проектируется по итогам сложнейших генетических анализов. Почти сразу после рождения новой человеческой единицы, специалисты составляют карту, в ней досконально расписано, куда человек пойдёт учиться, где будет работать, в каких природных и социальных условиях обитать. Также рассчитывается карта существа противоположного пола, с которым гражданин должен вступить в брак.

Целая книга судьбы, которую человек должен прожить. Любое отклонение от намеченного плана является преступлением и жестоко карается.

Марте досталась профессия биолога. Соответствующую специализацию имела школа при интернате, позже девушку зачислили на факультет биологии местного университета.

Однако всю жизнь Марта чувствовала, что больше тянет немного к другому. Настоящей страстью была геология и всё, что с ней связано. Марте всегда нравились походы в горы, где можно воочию увидеть древние природные образования. Любила посещать шахты и пещеры за возможность ко всему этому прикоснуться. Марта до сих пор помнит удивлённые глаза библиотекарей, у которых, вопреки ожиданиям, спрашивала литературу по минералогии. Вероятно, поэтому тогда в музее и угораздило стянуть кусочек агата из-под носа экскурсовода.

Предначертанная биография претила чуждостью, вызывала внутренний протест. Девушка понимала, что не сможет смириться. На третьем курсе бросила университет и сбежала из-под опеки государства…

«Ну вот зачем мне это сейчас? — горестно спросила себя замученная нахлынувшими воспоминаниями Марта. — К чему всё это опять пережёвываю? Неужели нельзя просто уснуть?»

Но ответ ей знаком. Разумеется, в итоге вернётся к тому, с чего начинала. В своих мыслях Марта раз за разом возвращалась к Клоду…

К немалому удивлению, на Минерве существовала и другая жизнь — совершенно не похожая на ту, что была известна ей ранее. Мир затхлых пригородов и неблагополучных закоулков. Сюда стекались такие же отщепенцы, как она сама, те, кто не нашёл себя в большом, официальном мире, либо не смог жить в гармонии с предписанной будущностью.

Как и в любой криминальной периферии, тут процветала проституция и наркомания. К обоим этим занятиям вскоре пристрастилась и Марта. Первое дало средства к существованию, второе — возможность забыться. Погружение в ядовитую виртуальную реальность позволяло не обращать внимания на серое настоящее и не задумываться о бесперспективном грядущем.

Именно здесь, на грязном тротуаре, Марта повстречала Клода, решившего воспользоваться услугами уличных дам.

Чем именно приглянулась богатому красавцу в шикарной машине, девушка так и не узнала. Однако через несколько дней он вновь приехал и пригласил в ресторан.

Больше сюда Марта не возвращалась.

Как выяснилось, Клод — тоже изгой, но несколько другой породы. Проницательный интеллект и деловая хватка позволили социально адаптироваться, найти своё, почти легальное, место на Минерве. Клод проворачивал хитроумные электронные махинации в крупных масштабах: опустошал счета государственных учреждений, взламывал базы спецслужб, продавал коммерческие секреты корпораций. Проекты обеспечивали безбедную жизнь с поддельными документами и почти полноценным гражданством.

Вскоре всё это появилось и у Марты.

Между молодыми людьми вспыхнуло чувство. Без сомнения, два года, проведённые с Клодом, были самым счастливым периодом её жизни…

— Милый, — прошептала Марта, сжимая кусочек кремния. По щекам катились горячие слёзы. — Я бы всё отдала, только бы ещё раз прикоснуться к тебе…