Текст книги "Путь к Золотистой"

Автор книги: Артем Колчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Антош, а как мы узнаем, дошли мы до развалин или не дошли? Не проскочим?

– Не, я ориентир знаю. Дядя точно объяснял, как их найти.

До следующего привала мы шли дольше, и прошли больше. Лес постепенно поредел, а солнце, поднявшееся уже высоко, достало нас в таком лесу своими лучами. Не было ни малейшего ветерка, и от окруживших нас жары и духоты мы быстро устали. Привал решили сделать у речки, непременно с купанием, чтобы остудиться. Но спускаться вниз по обрыву не решились, пришлось идти дальше и искать более удобный спуск. Хорошо ещё, что спуск нашелся быстро. Этим спуском для нас послужило русло небольшого ручейка, который прорезал в большом обрыве свой обрыв. Но уклон у этого обрыва был поменьше, чем у речного, и мы с Антоном без труда спустились к реке.

– Вот силища, так силища, – сказал Антон, слегка присвистнув, – такой маленький ручеек, а разрезал такой обрывище.

– Это сейчас он маленький, – сказал я, – а весной, когда снега сходят, тогда наверно ничуть не меньше реки становится.

Мы бросили рюкзаки на камни, разделись и одновременно бултыхнулись в речку. Порезвились в чистой и прохладной воде, остыли от жары, смыли пот и только после этого выбрались на берег. Растянувшись на камнях, обсохли. Особо задерживаться на привале не стали, нужно было идти дальше, если уж мы собираемся куда-то придти. Но и вновь облачаться в глухую одежду уже не было ни малейшего желания. Засунув костюмы в рюкзаки, мы надели только ботинки и продолжили поход, снова по каменистому берегу.

Отдыхать нам пришлось чаще, чем думали вначале, не привыкшие ходить подолгу и помногу, мы уже серьёзно устали. Привалы начали затягиваться до получаса, а когда обедали, то вообще больше часа проотдыхали. Но всё же до Антошкиного ориентира дошли ещё днём, а не вечером. Будь я один, то наверно и не заметил бы его, а если и заметил, то не обратил внимания. Но Антон увидел и сразу же определил:

– Стоп, Рэй, пришли!

– Ничего не вижу, – улыбнулся я, – показывай давай.

– Вон, смотри, – он показал пальцем на серую скалу, которая с первого взгляда ничем не отличалась от своих соседок, такая же старая и источенная временем.

– Скала, как скала, вроде бы ничего особенного, – сказал я, пожав плечами.

Антон бросил рюкзак на серый речной песок, который был сейчас под ногами, сменив порядком надоевшие камни, и пошёл к скале. Я бросил свой и пошёл следом за ним. Антон ничего не стал мне объяснять, когда я подошел ближе, то всё увидел сам. Эта скала не была творением природы, она была делом рук человеческих. А, говоря уж совсем точно, это была не совсем скала. Из её серого растрескавшегося тела выступали почти полностью изоржавевшие прутья стальной арматуры. Был в своё время на Земле такой материал – железобетон.

– Здесь была плотина городского пруда, а вот тут, где мы сейчас стоим, был пруд, – объяснил мне Антон.

– Странно всё это, – сказал я, – когда-то тут был город, жили люди. Здесь был пруд, в нём наверно купались такие же как мы мальчишки. А сейчас, ещё и полтысячи лет не прошло, а уже почти никаких следов не осталось.

– А ещё полтысячи лет пройдёт и от нас с тобою никаких следов не останется, это же всё время… Мне дядя рассказывал, давно уже…

– А где он сейчас, твой дядька? Почему к вам не приехал, он ведь каждое лето приезжал.

– Он сейчас на Гамме. Вернётся только зимой, – Антон всем своим видом показывал, что не хочет продолжать разговор на тему, связанную с дядей-писателем, да и я не особо хотел.

По пологому уступу мы поднялись на берег. Но никаких развалин тут не оказалось. Только через полчаса тщательных и упорных поисков мы наткнулись на торчащий из земли изогнутый и покрытый коркой ржавчины стальной прут. Но больше ничего не нашли, хоть и надеялись найти что-нибудь интересное, особенно Антон.

– Хоть что-то да осталось, – с усмешкой сказал я, а Антон с хмурым и недовольным видом сообщил:

– Тут ещё много чего должно остаться. Дядя говорил, что станции городской подземки остались целыми и невредимыми, их никто кроме времени не разрушал. Сначала их для чего-то использовали, а потом просто бросили и забыли. Вход в одну из них находится где-то недалеко, на том берегу.

– А что ты об этом сразу не сказал, давай, переплывём.

Мы тщательно уложили свои вещи в непромокаемые рюкзаки и, держась за них, переплыли через реку. Течением нас снесло, но немного, не такая уж широкая и быстрая наша речка. Этот берег, в отличие от нашего, был пологий и почти что до самой воды заросший густой травой.

Сперва мы с Антоном поставили палатку и оборудовали стоянку, а только потом отправились искать вход на станцию. Но не так-то просто что-нибудь найти, если не знаешь, как это "что-то" выглядит и где его искать точно. Несколько часов мы лазили по зарослям кустов, успели исцарапаться и ободраться, но так ничего и не нашли. Вернулись к палатке усталыми и голодными. Кое-как нарубили Антошкиным тесаком дров для костра. Когда же костёр разгорелся, нам стало уютно и хорошо, даже голод и усталость на время отступили, таким вот почти что магическим влиянием на человека обладает живой огонь костра.

Чуть-чуть посидев у костра, мы решили, что уже самое время ужинатьть-чуть посидев у костра. Антон достал из рюкзака металлический обруч, натянул на него мешок из негорючей плёнки. Вместе мы прижали его упругим кольцом, приделали металлическую ручку, в результате у нас получился походный котелок. Я набрал воды из речки, а Антон в это время сделал подставку над огнём. Повесив воду кипятиться, сами мы снова уселись у костра, и молча ждали, пока вода не закипит. Только подбрасывали дров в огонь. Когда вода закипела, принялись вдвоём готовить ужин из прихваченных дома, и мной, и более запасливым Антоном, консервов и концентратов. Получилось у нас, в результате наших поварских усилий, какое-то ужасное варево, сразу не поймешь, суп это или каша, но, несмотря на свой ужасный вид, пахло оно весьма аппетитно, но больше наверно не из-за собственной гастрономической ценности, а из-за того, что мы серьёзно проголодались за этот долгий день. Солнце всё сильнее клонилось к горизонту, и вечер полностью вступал в свои права. Мы сняли котелок с огня, повесили на специально для этого приготовленное место, такой уж недостаток у походного котелка, его можно только весить, а ставить нельзя. Тут же, дуя и обжигаясь, принялись ужинать.

Откуда и как на берегу появился человек, мы не заметили. Он шёл со стороны леса. Его то скрывали кусты, то он появлялся снова. Но было ясно, что направляется он не мимо нас, а к нам. Когда же он подошёл ближе, стало понятно, что это не взрослый, а парень лет тринадцати-четырнадцати, рослый, светловолосый, немного нескладный. На нём была толстая и плотная серая куртка, такого же цвета штаны, а на ногах высокие ботинки с толстой подошвой. За плечами большущий рюкзак на блестящей металлом раме, таких я никогда не видел. На лбу у парня блестели капельки пота, а лицо разрумянилось, наверно этот его рюкзак был нелёгким.

– Можно рядом с вами остановиться? – спросил он, виновато улыбнувшись. Слова он выговаривал немного странно и слегка замедленно.

– Пожалуйста, – ответили мы с Антоном в два голоса, и тут же засмеялись над этим.

Гость опустил на землю свой рюкзачище и сел на него. Но сидеть на рюкзаке ему наверняка оказалось не очень-то удобно, он поморщился и опустился рядом с ним на траву:

– Ребята, вы случайно не в Быструю Речку идёте? – спросил он, вытирая рукавом пот со лба.

– Ага, туда, но только завтра утром.

– Мне нужно там с одним человеком встретиться. Только я здесь никогда не бывал и дорогу не очень-то знаю.

– А тут не заблудишься – на тот берег потом вдоль реки, мимо не пройдёшь. Но можешь и с нами, утром, всё равно до темноты тебе туда не дойти, – сказал я.

– Ребята, вы не обижайтесь, что я к вам навязываюсь. Просто в вашем… ваших краях я и в самом деле первый раз.

Мы с Антоном сразу же заявили, что новым людям мы всегда только рады и ничуть не против того, что он к нам присоединится.

– Вода-то в речке сейчас наверно холодная? – спросил он, неторопливо расстегивая куртку.

– Неа, нормальная. Мы недавно купались. Прохладная конечно, но купаться можно.

– Это хорошо, я тоже искупаюсь, а то весь взмок в этой робе.

Сказав это, он стремительно разделся и уже через полминуты плавал на середине реки.

– Какой-то он странный, – прокомментировал Антон, рассматривая его куртку, – лето, жара, а он как будто вообще из зимы сюда вынырнул.

– А что тут удивительного, может быть и в самом деле из зимы, не везде ведь сейчас лето. От полярных архипелагов до нас на рейсовом дисколёте чуть больше часа лететь.

Пока мы это обсуждали, гость успел накупаться и выбраться на берег. Куртку он бросил на землю и сел на неё, подтянув колени к груди.

– Ты издалека? – спросил его Антон.

– Вообще-то да.

– Из зимы?

– Ты куртку имеешь в виду? – улыбнулся он, – нет, я её взял, чтобы на земле спать можно было… она много для чего сгодится.

– Ты на дисколёте прилетел?

– Не, я пешком иду… из города.

Я хотел было спросить у него, из какого города он идёт, потому что никаких городов поблизости не было, но не стал. Если захочет, то сам скажет, а не захочет, так зачем допытываться у человека. Антон же спросил:

– Ты ужинать будешь?

– Не отказался бы.

– Так и не отказывайся, вон ещё сколько осталось, сварили, а оказалось, что вдвоём нам не осилить. А освободим котелок, чаю сварим.

Наш гость не отказался и присоединился к нам, и все мы за десять минут освободили котелок начисто. На реке я промыл пленку котелка, и она снова стала чистой и прозрачной. Антон же в это время добавил в костёр дров. Попав на горящие угли, они быстро разгорелись, и над костром снова поднялось пламя. Мы с Антоном повесили котелок и сели рядом, чтобы снова посмотреть на огонь.

Солнце опустилось уже к самому горизонту, став из яркого и лучистого багровым и каким-то неземным, и теперь оно уже совсем не грело. Наш гость зябко ёжился, после купания он оставался в одних только плавках. Сейчас же, вдобавок к вечерней прохладе, появился ветерок, лёгкий, но довольно прохладный, днём бы такой, в солнцепёк, а не сейчас, когда и без него не жарко. Мне и самому стало холодно, и я, на четвереньках забравшись в палатку, вытащил из рюкзака свой маскировочный костюм, сейчас он оказалась для меня снова кстати. Антон поглядел на меня и тоже полез за одеждой. Гость же ограничился тем, что натянул на себя полосатую майку и устроился поближе к костру. Теперь он сидел напротив нас, через костёр, огонь отражался в его глазах и делал волосы золотистыми. Так вот сидели и молчали мы до тех пор, пока не закипела вода в котелке. Когда же она забулькала и запузырилась, мы снова оживились и вдвоем с Антоном принялись заваривать чай.

Когда чай был готов, солнце уже полностью провалилось под горизонт. Наступили неторопливые и долгие летние сумерки, хотя сейчас, в августе, они были уже не такими долгими, как в июне. Пили чай мы снова в тишине. Не знаю почему, но получалось так, что всем нам нечего было сказать. Мы с Антоном не решались говорить при госте о своих делах, а он наверно не хотел нам мешать. Когда кто-то из нас встречался с ним взглядом, он немного виновато улыбался. По мере того, как сгущались сумерки, и наступала ночь, становилось ещё холоднее. Всё-таки осень уже не за горами, а подкрадывается к нам с севера, здесь у нас ведь средняя полоса, а не незнающий зимы юг. Немного повозившись, гость вытащил из кармана своей куртки старинные часы, механические, с движущимися стрелками на двенадцатичасовом циферблате, такие мы видели только в музее. Деловито завел пружину и спросил:

– Ребята, не подскажете точное время?

– Двадцать два, сорок шесть, – тут же ответил Антон, глянув на свои часы, приколотые к куртке, словно значок.

– Откуда у тебя такой экспонат? – спросил я, кивнув на часы.

– Подарок, – ответил он, – посмотри, если хочешь.

Я сел рядом с ним и взял часы в руки.

– Идут, – сказал я, увидев, что стрелка движется.

– Им наверно полтысячи лет, – сказал присевший рядом на корточки Антон.

– Около того.

– А зачем ты их с собой носишь, такой экспонат лучше дома оставлять, или вообще в музей отдать.

– Это талисман, – объяснил он, как мне показалось немного нерешительно, – тот, кто мне их подарил, сказал, что пока они идут, у меня всё будет хорошо.

Я вернул ему часы, и он спрятал их в карман куртки. Куртку же накинул себе на плечи.

– Давайте ещё чаю попьем, – предложил Антон, – а то вон, сколько наварили, не пропадать же добру.

– Может быть, подогреем, – предложил я неуверенно, хоть и предпочитал чай не горячим, да и Антон не любил пить кипяток. Поэтому я смотрел не на него, а на гостя.

– Мне тёплый больше горячего нравится, – ответил он.

– Нам тоже, – улыбнулся Антон.

За чаем гость, совсем уж неожиданно для нас, сказал:

– Спасибо вам, ребята, за всё. Я ваш должник, но только не знаю, чем я с вами буду расплачиваться.

Мы с Антоном недоумённо переглянулись, мы вроде бы не сделали для него ничего такого, за что нужно было бы расплачиваться. И Антон сказал:

– Если уж ты обязательно хочешь расплатиться, то расскажи что-нибудь интересное, чего мы никогда не слышали.

– Хорошо, – улыбнулся он, – только вот что рассказать. – На несколько минут он задумался, – может быть, что-нибудь про старые времена?

– Не, исторического не хочется, лучше что-нибудь современное, – сказал Антон. А я, неожиданно для себя, да и для гостя тоже, предложил:

– Можно страшную историю… Про роботов.

Антон искоса посмотрел на меня, но возражать не стал. В глазах же у гостя зажглась веселая искорка:

– Хорошо. У меня как раз есть такая история, и она, наверно, вполне страшная. Это что-то вроде современной сказки.

Антон наверняка хотел сейчас сказать, что нам уже по одиннадцать лет, и что мы не настолько маленькие, чтобы слушать сказки. Может быть он хотел сказать что-то другое. Но я его остановил, даже не дал начать. А гость начал рассказывать свою сказку:

– Это было в этом веке и на этой Земле. В мире, где каждый человек о чём-то мечтает, но, как всегда и везде, не каждый может осуществить свою мечту. Но в этом мире уже возможна любая иллюзия.

"По крайней мере, начало у неё вполне серьёзное", – подумал я, не переставая слушать.

– В этом мире жили два давних друга. Их дружба началась давно, ещё в детстве. Оба они рано лишились родителей, а росли и воспитывались в одном из городков. В детстве они мечтали о многом, наверно больше чем другие мальчишки, хотели всегда быть вместе и всё делать вместе, но потом, когда детство закончилось, каждый пошёл по жизни своим путём, и эти пути у них оказались разными. Один из них стал известным и даже знаменитым звездолётчиком, как хотел и мечтал в детстве. Он прошел по множеству звёздных путей, видел своими глазами не одну тысячу солнц, много раз бывал у самого края гибели, но из всех передряг выходил победителем. Он достиг почти что вершины власти в космофлоте, стал астрокапитаном и командующим Дальней Разведкой, но не стал от всего этого счастливым. Ведь мечтал-то он об очень далеких, красивых и чудесных звёздах, о величайших открытиях, но не нашел у звёзд того, о чем мечтал. Другой стал известным учёным, доктором медицины и доктором кибернетики, академиком. И ещё он был путешественником, но об этом мало кто знал, потому что он никогда не исчезал надолго, хотя и уходил очень далеко. Но счастливым он тоже не стал, потому что больше всего на свете хотел иметь Дом, Семью, детей. Сначала всё это он откладывал на потом, находил более важные дела, а потом понял, что стал уже слишком стар.

Они не виделись много лет, но всё же встретились, уже тогда, когда оба стали старыми. Встретились почти что случайно, но ужасно обрадовались друг другу. Они проговорили ночь напролёт и словно бы снова окунулись в мир своего детства, вспомнили свои мечты. Они не говорили друг другу ничего плохого, и плохое отодвинулось. Но того, что уже потеряно, невозможно вернуть, время уже ушло, а вернуть его не дано никому. И тогда они поклялись друг другу хоть сейчас побыть вместе и заняться одним, общим делом. И это общее дело нашлось. Они решили создать робота-пилота, который сможет увести большой корабль в галактические дали, туда, где никто не бывал, где столько загадок, где ждут ещё неизвестные никому братья по разуму. Первый из друзей оставил свою должность командующего Дальней Разведкой, а второй оставил должность директора одного из крупнейших научных центров. И они с воодушевлением принялись за новую работу. Начали её не сначала, над таким роботом давно уже работали учёные, но у них ничего стоящего не получалось. Эти учёные создали интеллектуальную, быстро соображающую, но всё же машину, которая могла водить звёздный корабль не лучше начинающего звёздпилота-человека. Друзья долго думали, как решить эту задачу, и придумали. Они решили сделать так, чтобы этот робот был человеком, настолько человеком, насколько это вообще возможно для робота. Чтобы он был другом, у которого можно что-то попросить, а не машиной, которой можно управлять. Они сделали такого робота, маленького мальчика, почти как настоящего.

– А почему мальчика, а не взрослого? – спросил Антон.

– Потому что считали, что стать человеком можно только вырастая от младенца до взрослого. И этот мальчик жил как все и совершенно ни о чём не догадывался. Внешне он ничем не отличался от любого другого мальчишки, не лучше других, но и не хуже. Как все ел и пил, хотя это и не было ему нужно. Спал, потому что так было запланировано и запрограммировано. Рос, об этом заботились техники, каждую неделю заменявшие ему тело. Он жил у учёного, которого считал своим… отцом. И вообще, он получился самым обыкновенным мальчишкой, человеком. Учёный так сильно привязался к нему, что всё чаще и чаще забывал, что он не мальчишка, а робот. И в такие моменты он чувствовал себя счастливым, потому что наконец-то обрёл иллюзию того, что хотел. Но по ночам, когда снова видел всё собственными глазами, мучился от мыслей о его судьбе. Что ожидает этого мальчишку, этого маленького человека в шкуре робота. Как поступить, как рассказать ему правду, сразу или постепенно. И что будет, если мальчишка узнает это сам, случайно узнает. Не сойдет ли с ума от такого ужаса.

– А разве робот может сойти с ума? – спросил я.

– В том то и дело, что он получился не обычным роботом, а роботом с душой человека, роботом, который считает себя человеком. Это ведь очень страшно – оказаться не тем, кем себя считаешь. Вот всё был человек, человек, и бац – машина, которой кто-то может управлять и которую могут просто-напросто выключить и разобрать. Машина, у которой нет права на жизнь и естественно нет права самой решать свою судьбу и быть человеком.

В этот момент я отчётливо представил себя на месте этого мальчишки-робота, и меня буквально скрутило от ужаса. Мне представилось, что именно я такой вот робот, как он, и что может быть, это произойдёт на самом деле. Внутри у меня что-то неприятно сжалось и похолодело. Действительно, эта история была страшной. Я посмотрел на Антона, тот, глядя в землю, поёживался. Гость же молчал, и я нерешительно спросил у него:

– Ну и что было с ним дальше?

– Не знаю. У этой истории ещё нет конца… Или, может быть, я его ещё не знаю.

Несколько минут мы сидели и молчали. Было уже совсем темно. На небо высыпали все звёзды, даже самые слабые. Я, запрокинув голову, смотрел на вечную картину звёздного неба. И снова начал мечтать, что когда я вырасту, то стану звездолётчиком и поведу между звёздами большие корабли, туда, где ещё никто и никогда не бывал. Я увижу чужие миры, свет чужих солнц будет согревать меня так же, как согревает родное Солнце. Я пройдусь по камням чужих планет, и, может быть, наконец-то найду далеких братьев по разуму… Я посмотрел на гостя, он сидел, всё так же притянув колени к груди, и ворошил сырой веткой угольки в костре. Потом я посмотрел на Антона, он посмотрел на меня, мы встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Антон молча показал мне пальцем на небо, я кивнул ему в ответ, потому что понял его. Ведь мы уже давно поклялись друг другу стать звездолётчиками и всегда быть вместе. Нам было хорошо сейчас, а история, рассказанная гостем, уже начала забываться.

– Спать пора, – дурашливо сказал Антон, – а то ведь точно завтра всё утро проспим.

– Ага, – ответил я со вздохом и посмотрел на гостя.

– И в самом деле, пора, – сказал он и собрался облачаться в свою амуницию. При этом он едва заметно морщился.

– Сырая ведь, – сказал ему я.

– А ты, откуда знаешь?

– По тебе вижу. Оставь её, иди к нам в палатку, места вон сколько, на всех хватит.

– Я уж лучше так, привычнее как-то, – неуверенно сказал он.

– Пожалуйста, не ломайся, – сказал ему Антон, – мы люди простые и из одной только вежливости ничего не предлагаем. Забирайся сюда, тогда и нам спокойнее будет.

Гость улыбнулся и, не говоря больше ни слова, оставил свою тёплую одежду и забрался в палатку. Мы с Антоном последовали за ним. Я наглухо запечатал вход и поставил регулятор температуры на двадцать градусов. Потом немного подумал и сдвинул регулятор концентрации кислорода, эта палатка позволяла сделать и такое. Антон в это время включил свет – неяркий светильник, встроенный в потолок палатки. Вместе с ним мы накачали воздух в двойное дно, и оно стало толстым и упругим, как надувной матрас.

– Палаточка то непростая, – сказал гость, делая глубокий вдох, – уж очень легко дышится.

– Конечно непростая, – ответил я, – она из аварийного комплекта космонавта, это подарок одного знакомого звездолётчика.

– Понятно, – сказал он и лёг, повернувшись лицом к стене.

Мы с Антоном сбросили свои грубые и неудобные костюмы и, погасив свет, повалились на пол. Сон одолел нас без промедления. Я услышал, что Антон начал посапывать, и сам уснул следом за ним. Ночью мне ничего не приснилось, а если и приснилось, то, проснувшись, я тут же всё забыл. Солнце стояло уже высоко, просвечивая через полупрозрачную стену палатки. Оказалось, что проснулся я первым. Антон всё ещё мирно и сонно посапывал мне в плечо. Гость тоже спал, а на лице у него была едва заметная улыбка, наверно ему снилось что-то хорошее.

Я, постаравшись никого не разбудить, выбрался из палатки. Снаружи было прохладно, но солнце уже прилично пригревало. Зайдя по колено в воду, я умылся и вытерся подолом майки. Ни Антон, ни гость просыпаться и вставать похоже ещё и не собирались. И я решил чуть-чуть прогуляться и развеяться, хоть и в одиночку. Влез в мокрые от росы ботинки, которые по рассеянности не догадался вечером занести в палатку. Ботинки от росы были скользкими и неприятными, и я про себя отругал себя за эту рассеянность. Медленно пройдясь по берегу, я направился туда, откуда вчера пришел гость. Кусты, через заросли которых мне пришлось продирался, щедро полили меня росой, и уже через пять минут я промок, словно после ливня.

Дальше от берега кусты закончились, и начался густой и сумрачный лес, здесь роса сверху не сыпалась, но было ещё холоднее, потому что солнце сюда не проникало. Пройдя по лесу ещё сотню метров, я уже собрался возвращаться назад к палатке, но наткнулся на гладкий, без сомнений обработанный человеческими руками камень, даже не просто камень, а кусок плиты из красного гранита. Он лежал возле покрытого сплошным зелёным ковром мха невысокого, но длинного и прямого уступчика, словно бы свалился с него. Я понял, что этот уступчик тоже сделан людьми снесённого города. Ухватившись обеими руками, я оторвал целый пласт мха, под ним открылся такой же гладкий камень. Тогда я подумал, что может быть где-то совсем рядом и находится тот самый вход в старинную и не разрушенную станцию городской подземки, про которую говорил Антонов дядя. А когда я подумал это, мне захотелось найти его… но ничего найти я уже не успел.

– Рэй, что ты здесь делаешь? – услышал я знакомый голос. Это был Лек, его я узнал не оборачиваясь. А пока медленно поворачивался в его сторону, думал, что же мне ответить. Но в голову так и не пришло ничего разумного, вместо ответа я улыбнулся и сморозил очевидную глупость:

– Грибы собираю, – посмотрев на Лека, я понял, что он здесь ни в коей мере не рассчитывал встретиться со мной, поэтому я тут же перешёл в наступление и спросил:

– Ну, а что тут делаешь ты?

Лек ничуть не растерялся, улыбнулся и ответил с точно таким же выражением, что и я, теми же самыми словами:

– Грибы собираю.

Тут меня словно бы подтолкнули:

– Ну и много там грибов?

– Где там?

– На станции подземки.

– Нет здесь никакой станции.

– А откуда тогда ты выскочил?

– Ты ведь не видел откуда. И, по-моему, мы уже договорились, что мы тут грибы собираем, – сказал он и рассмеялся.

И мне тут же расхотелось задавать ему ещё вопросы. Из Лека вообще невозможно ничего вытянуть, если он сам этого не захочет.

– Будешь ругать? – спросил я у него.

– За что?

– За то, что я из дому смылся?

– Ерунда. С тобой, как я вижу, ничего страшного не случилось, – Лек взял меня за плечо и прижал к своему боку, – а Антон где?

– Спит ещё, мы вчера поздно спать легли.

– А тебе не спится? Вчера, мне помнится, я тебя еле поднял.

– Вчера сон интересный был, а сегодня совсем ничего не приснилось.

– Неудивительно, что не приснилось, весь день на ногах.

– А ты откуда знаешь, что весь?

– Догадаться не трудно, вижу, насколько ты исцарапался и ободрался.

Мы медленно шли к берегу. Когда пробирались через кусты, я снова намок от росы, которой на кустах ничуть не убавилось. Но Лек, в отличие от меня, умудрился остаться сухим, чистым и не исцарапавшимся, словно бы шёл не по лесу, а по аллее в парке. Когда мы вышли к реке, я всё же спросил у него:

– Лек, куда ты ходил, если конечно не секрет?

– Пока ещё секрет, но придёт время, и я всё тебе расскажу, – Лек оставался полностью серьёзен.

– А когда оно придёт, это самое время?

– Боюсь, что уже очень скоро.

Я хотел было спросить, чего он так боится, посмотрел на Лека. Он же в этот момент насторожился. Я понял, что он увидел лежащие возле палатки вещи гостя.

– Чьё это? – тихо спросил он у меня.

– Это нашего гостя. Он идёт из какого-то города к нам в посёлок. Странноватый парень. Мы его уговорили идти сегодня вместе с нами и переночевать у нас в палатке.

Лек нагнулся над вещами и, не прикасаясь к ним, внимательно разглядел, потом усмехнулся и спросил:

– Ну а как зовут гостя?

– Не знаю, как-то не пришлось спросить.

– Ну, вы и даёте друзья-приятели, приглашаете к себе человека, даже не поинтересовавшись, как его зовут.

– А разве это так важно, – усмехнувшись, ответил я тоном Лека, – кажется, ты так говорил?

– Я говорил, что, зная самого человека, не обязательно знать его имя.

– Тут у нас то же самое. Мы с Антоном людей чувствуем.

– А что ему нужно в нашем посёлке, он сказал?

– Он говорил, что ему нужно с кем-то встретиться и поговорить. Странный, столько пешком топать, когда можно на дисколёте. Они же везде летают, три часа, и ты в любой точке Земли.

– Не везде они летают, Рэй, не везде и не всегда, а там, откуда он пришел, дисколёты не летают вовсе.

– Как это не летают, они же по всей Земле летают?

– Отстань, Рэй, это тебе тоже пока ещё рано знать.

– А я, вроде, к тебе и совсем не пристаю, – сказал я, немного обидевшись, и сел прямо на землю возле палатки. Лек же только чуть помедлил и сел рядом. Я спросил, – а откуда ты всё это знаешь?

– Ну, Рэй, я ведь постарше тебя буду, и опыта накопил побольше. А во-вторых, этот парень, ну ваш гость, хочет встретиться не с кем-то, а со мной.

– С тобой?

– Со мной, сам увидишь. Можем даже поспорить.

Долго ждать не пришлось, даже поспорить мы не успели. В палатке послышалась возня, с шелестом открылся клапан входа, и оттуда показался гость. Он увидел Лека, глаза его на секунду округлились, а потом на лице появилась широкая улыбка. Он окончательно выскочил из палатки, кинулся к Леку, радостно облапил его. Лек же сказал:

– Ну, здравствуй, Андрей. Только что ты тут делаешь?

– Ну, вот так сразу, холодно и сухо. Не так просто было найти тебя.

Лек взлохматил ему и без того не гладкую шевелюру и усадил рядом с собой:

– Ну и чем же я обязан твоему внеплановому визиту?

Гость недоверчиво посмотрел на меня, но всё же ответил:

– Сашка прислал, по личному делу. Он говорит, что чувствует, что у тебя здесь не всё в порядке. Сам же придти не может, после того случая ему сюда дорога заказана. А пользоваться официальными каналами не хочет. Он просит, чтобы ты пришёл к нам.

– Знаешь, Андрей, мне с ним встречаться нежелательно.

– Не пойму, ты что, недолюбливаешь его что ли?

– Наоборот, – на лице у Лека появилась какая-то необычная для него и слегка печальная улыбка, – он один из самых близких для меня людей, по самой своей природе. Просто не мы придумываем законы природы.

– Но ты всё-таки придешь?

– Приду.

– Ну, вот и хорошо.

– Как знать, как знать. Кстати, надолго ты собрался в наши края?

– Как получится. Вообще-то прикрытие у меня полное, пока не прогонишь, не уйду. Совсем не просто мне сюда пришлось прорываться.

– Гости сколько захочешь, мы ведь только вдвоём живем. Кстати, я узнал, что вы ещё и не познакомились, – сказал Лек и подтолкнул меня в бок. Гость протянул мне ладонь и представился, словно взрослый:

– Гостин Андрей.

Я пожал ему руку и тоже представился:

– Рэй.

– Рэй Закат, – добавил Лек, – между прочим, мой братишка.

После этих слов, Андрей смутился и принялся что-то шептать Леку на ухо. Лицо у Лека вытянулось, он поднялся и сказал, обращаясь ко мне:

– Извини, Рэй, но нам нужно поговорить наедине.

Нужно, так нужно, я и не возражал. Лек и Андрей пошли вдоль берега, а я забрался в палатку, чтобы разбудить Антона. Просыпаться же он не желал совершенно, а на все мои попытки отвечал только раздражённым мычанием. Но наконец-то он открыл глаза и, глянув на меня, сказал:

– Чего спать не даешь?

– Хватит, выспался уже. Солнце-то вон уже как высоко.

– Сон интересный снился, а ты досмотреть не дал.

– Я тут наяву себя как во сне чувствую.

Я подробно рассказал Антону про всё, что было со мной в это утро. Под конец же спросил:

– Ну и что будем делать?

– Сначала я умоюсь, а потом будем завтракать.

Но позавтракать мы не успели. Вернулись Лек с Андреем, и настроение у обоих было неплохое. Подойдя к нам, Лек сказал:

– Вот что, путешественнички, давайте, собирайтесь. Попутешествовали, отдохнули, но пора и домой.

– Мы завтракать собирались, а то когда ещё до посёлка дойдём, только к обеду. Дорога-то неблизкая.

– Неблизкой дороги не будет. Здесь, неподалёку, я оставил свой личный дисколёт.

– Не знал, что у тебя есть личный дисколёт, – сказал я, искренне удивившись, не так-то просто было бы Леку иметь личный дисколёт, чтобы я про него ничего не знал. Но может быть, дисколёт у Лека совсем недавно, и он собирался сделать мне сюрприз. Я так и не стал ничего расспрашивать у Лека, а он сказал: