Текст книги "«Русская земля» и образование территории древнерусского государства"

Автор книги: Арсений Насонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Заключение

В заключение позволим себе вернуться к содержанию всей книги, решающей одну из проблем, поставленных ходом развития нашей советской историографии.

В 1904 г. М. С. Грушевский, пренебрегая истиной, высказал упрек тем историкам, которые историю Киевской Руси склонны были рассматривать как начало общерусского исторического процесса. «Новгород имеет свою историю, так же как и Ростово-Суздальская земля. Но отсюда не вытекает отрицания целого периода в истории восточноевропейского общества, когда Киев объединял огромную территорию, в состав которой входили и Новгород, и Суздаль, и Ростов». Так писал Б. Д. Греков[735]735
  Б. Д. Греков. Феодальные отношения в Киевском государстве. 1937, стр. 16–17; его же. Крестьяне на Руси, 1946, стр. 513.


[Закрыть].

И действительно, каждый центр, подобный поименованным, ставший со временем центром «самостоятельного полугосударства», имел свою особую историю; но их историю совершенно невозможно отрывать от истории южной Руси, как делал, искажая историческую действительность, М. С. Грушевский. Аналогичную мысль нам пришлось высказывать еще в 1924 г.[736]736
  Князь и город в Ростово-Суздальской земле (сб. «Века», 1924),


[Закрыть]

Древней, доступной нашему исследованию государственной территорией на восточноевропейской равнине была территория государства Среднего Поднепровья, называвшегося «Русской землей», поднявшегося там, где, в силу местных социально-экономических условий, рано образовалась феодальная знать, о которой свидетельствуют памятники археологии VIII–X вв. и текст грамот первой половины X в. Источники позволяют предположительно и в общих чертах восстановить территориальные пределы южнорусского государства, расположенного к западу и к востоку от среднего Днепра.

В конце IX или в начале X в. (с объединением Киева с Новгородом) власть киевских князей стала распространяться на другие «земли», лежавшие далеко за пределами древней «Русской земли». Тем самым образовалось государство с огромной территорией во главе с Киевом (Киевское государство). Древняя «Русская земля» Среднего Поднепровья первоначально в составе Киевского государства играла роль территориального и политически господствующего ядра. В основе развития всех «земель» лежало разложение родоплеменной организации (с распространением феодального способа производства) и образование местной феодальной знати и зависимых земледельцев, о чем свидетельствуют прежде всего отмечаемые источниками боярские и княжеские села, расположенные близ крупных городов. Знаем, что феодальные угодья, например промысловые, принадлежавшие одному и тому же владельцу, могли быть разбросаны на значительном расстоянии уже в X в. Через несколько столетий разбросанность феодального землевладения была характерной чертой. Среди этих центров выделялся Новгород, сделавшийся центром государственного образования во второй половине IX в. На рубеже IX–X вв. и в течение первой половины X в. власть киевских князей распространилась на Ладогу, Новгород, Псков, Смоленск. Из Новгорода господство южнорусских сюзеренов перешло на Ростов в первой половине X в., а позже, при Владимире, на Полоцк. На юго-западе в X–XI вв. под «Русью» оказались «червенские города». Не позднее начала XI в. южнорусское господство установилось над Муромом, а после смерти Ярослава – над Рязанью. Останавливаясь на характере этого сюзеренитета, мы отмечали ряд данных из истории Киевского государства, бросающих свет на предшествующую эпоху.

Под господством киевских князей расширялась государственная территория, тянувшая к центрам, разбросанным на широком пространстве Восточноевропейской равнины.

Изучая рост территории Киевского государства в эпоху распространения феодального способа производства, в эпоху, когда вызревали и складывались будущие феодальные «самостоятельные полугосударства», мы прежде всего вынуждены констатировать: фактический материал заставляет отказаться от мысли, что решающую роль в расширении территории, тянувшей к «областным» центрам, играл рост внутреннего обмена, притягивающая сила города как центра свободного обмена.

Не могла играть решающей роли и колонизация. Некоторую роль, конечно, колонизация играла в расширении территории государства, но это были два разных процесса, иногда только связанные друг с другом.

Некоторую роль играли и физико-географические условия (косвенно – поскольку влияли на распространение феодального способа производства, и прямо – поскольку влияли на распределение населения, обитавшего преимущественно по бассейнам рек). Но роль этих условий была ограниченной. В процессе образования территории того или иного феодального княжества водоразделы не служили препятствием.

Ведущая причина роста территории лежала в деятельности военной организации феодальной знати, аппарата принуждения, деятельности князей, воевод-тысяцких и т. п. Государственная территория росла путем распространения дани и суда, причем важным моментом было установление постоянных мест суда и сбора дани – «становищ» и «погостов». Территория будущих «земель-княжений» росла не только на Севере и на Северо-востоке, но в первую очередь на Юге, где из состава старой территории «Русской земли» вырастали территории трех княжеств – Киевского, Черниговского и Переяславского, далеко вышедшие за пределы территории древней «Русской земли».

Эти три особых феодальных княжества образовались после раздела «Русской земли» по завещанию Ярослава. Но их территории стали складываться задолго до этого события. Наблюдая рост территории этих «областей» за пределами древней «Русской земли», убеждаемся, что он сопровождался борьбой, походами на «племенные» земли, убеждаемся в военном происхождении организации данничества, точнее – дани и полюдья. Выясняя роль «воевод» в распространении данничества, убеждаемся, что они, как и князья, опирались на местную феодальную знать, защищали ее интересы. Так, территория, тянувшая к Киеву (точнее – к Киеву и Вышгороду), стала складываться в X в., с «уставами» и «становищами». Постепенно складывалась и территория будущего Черниговского княжества. Ряд данных позволяет выделить древнейшее территориальное ядро этого княжества, совпадающее со «Сновской тысячью».

Равным образом можно проследить, как росла территория Новгородской земли. Государственное образование существовало здесь на рубеже IX–X вв. В среде феодальной знати ликвидировались междоусобия, складывалась публичная власть. В первой половине X в. новгородская территория расширялась, и «погосты» распространялись ко Мсте и Луге (по Волхову часть территории тянула к Ладоге). Местная (словенская) знать возглавляла «тысящу», как прямо свидетельствуют события начала XI в. Переломным моментом в истории новгородской территории были 40–50-е годы XI в., когда Ярослав пошел, по ряду признаков, навстречу желаниям новгородской знати. В состав новгородских владений перешли Псков и Ладога с их территориями и земли Ижорская, Приладожская Корела и Корельский перешеек; упрочились связи с Прибалтикой.

Нет сомнения, что и территории других феодальных «полугосударств» во второй половине XI в. образовались не вдруг, а постепенно. Так, на юго-западе вместе с Червеном и Перемышлем под власть «Руси» отошла определенная значительная территория, послужившая ядром будущих «самостоятельных полугосударств» в силу местных условий социально-экономического развития. Вместе с тем соседняя Берестейская территория (по Зап. Бугу), где, повидимому, не образовалось правящей феодальной знати и княжеского стола, отошла в состав территории, непосредственно тянувшей к Киеву. Полоцкая территория уже в X–XI вв. сделалась разноплеменной, охватывая поселения дряговичей с Изяславлем, а в первой четверти XI в. расширилась в северо-восточном направлении. Смоленская территория подошла к верховьям Волги и к Селигеру, но не со стороны р. Вазузы, а со стороны Торопца. Территория Ростовской «области» в XI в. растянулась длинной, неровной лентой на громадном пространстве от устья Нерли клязьменской до Белоозера, захватывая Поволжье от Ярославля до Медведицы. Источники прямо указывают на местную феодальную знать: на «лучших», богатых хлебом, рыбой и мехами, на «старую чадь». Рост территории был связан с распространением «погостов»; их отмечают источники и под Суздалем, и по Волге, и по Щек сне. Рязань стала территориальным центром позже Мурома. Муром в качестве территориального центра существовал уже в конце X – начале XI в., причем в древности он не был связан с Черниговом.

Интенсивно, напряженно процесс образования территории отдельных «земель» протекал во второй половине XI и в начале XII в. Это был период не только быстрого распространения феодального землевладения, но и период особенного интереса к «вирам» и «продажам», как свидетельствует Начальный свод. Это был период, когда создавались новые княжества.

В этот период черниговская территория, быстро расширяясь по земле вятичей и отчасти радимичей, преодолев водоразделы, пришла в соприкосновение с территорией освоения соседних «областей»: Смоленской, Ростово-Суздальской и Муромо-Рязанской. Смоленское княжество, расширяясь далеко на восток, преодолев водоразделы, пришло в соприкосновение с Ростово-Суздальским, значительно расширившимся в западном направлении. Полоцкая дань вышла к верховьям р. Великой и пришла на севере в соприкосновение с новгородско-псковской, а также распространилась на ливов семигаллов и куронов. После того как Ладога перешла под власть Новгорода, начали возникать новгородские погосты в Прионежье, выросла громадная территория Обонежского ряда, а затем, преодолевая водоразделы, новгородская дань вышла к бассейну Северной Двины, и погосты распространились по Двине, Ваге и вышли на Сухону. Складывалась новая новгородская волость на Ламе и территория будущей Пусторжевской волости. На Юго-западе в этот период складывается территория княжества по Днестру, распространившего свою власть далеко на Юг, за Карпаты, до нижнего течения Дуная. На Востоке, именно в этот период преимущественно, вырастает рязанская территория.

С середины XII в. территориальные пределы феодальных «самостоятельных полугосударств» более или менее стабилизуются. Широкие возможности к расширению территории оставались главным образом на востоке и на севере. Так, Ростово-Суздальское княжество во второй половине XII и в первые десятилетия XIII в. значительно расширилось в северном и в северо-восточном направлениях. На Новгородском севере на одной и той же площади в течение ряда веков заметно увеличивалось число погостов, что отчасти могло быть связано с распространением новгородской дани на новые места. К северу от Рязанской «области» оставалось неосвоенным значительное пространство, отделявшее Рязанскую «область» от Ростово-Суздальской. Вместе с тем приблизительно к середине XII в. феодальные полугосударства становятся самостоятельными по отношению к Киеву.

Попутно нам пришлось решать некоторые частные вопросы. Так, вопрос о «Суждали Залѣсской дани», упомянутой в грамоте Ростислава Смоленского, решавшийся до сих пор в том смысле, что смоленские владения когда-то охватывали, в связи с процессом колонизации, – будущую территорию Суздальской земли, теперь получает иное объяснение, подтверждаемое рядом фактов.

Итак, во второй половине XI и в начале XII в., в эпоху распространения феодального способа производства, с ростом «областных» территорий в пределах Киевского государства, территории эти приходят в соприкосновение друг с другом и на значительном протяжении образуются рубежи. Таким образом, территории эти сливаются в сплошную (хотя и разделенную рубежами) территорию Киевского государства. Иными словами, территориальное, оформление феодальных «самостоятельных полугосударств» означало вместе с тем образование сплошной (хотя и разделенной рубежами) территории Киевского государства. Такой важный факт, как образование сплошной территории на значительном пространстве, не мог косвенно не повлиять на сознание современников, в частности на развитие идеи народности. Появление в эту эпоху «Повести временных лет», как летописного свода с широким историческим и географическим горизонтом, становится вполне понятным. И вполне закономерным представляется нам теперь появление в «Повести временных лет» учения о Руси, как восточно-славянской стране и народности. Эти идеи созревали в народном сознании постепенно. Проводником их оказался и Печерский монастырь, откуда вышла «Повесть временных лет».

Печерский монастырь в XI в. сделался, как известно, колыбелью русской письменности, культурным центром, опорой в борьбе против попыток установления греческой гегемонии. Одна древняя запись, сохранившаяся в «Повести временных лет», подчеркивает, что Изяслав поставил монастырь св. Дмитрия, надеясь на богатство, что много монастырей поставлено царями, боярами и богатством; им противопоставляется Печерский монастырь, основатель которого (Антоний) не имел ни злата, ни сребра[737]737
  Лавр. л., 6559 г.


[Закрыть]. С возникновением новых епископий, из постриженников Печерского монастыря ставили епископов, а новые епископии за пределами южнорусской земли стали возникать как раз во второй половине XI в. В Печерском монастыре не могли не интересоваться делами различных «областей» Восточной Европы.

Термин «Русская земля», который некогда применяли только по отношению к южнорусской земле, перешел со временем на всю страну. В этом новом, общерусском, смысле удержался он и тогда, когда южнорусская земля уже не господствовала над другими «землями». За всей страной сохранилось «русское» имя, с которым связывалось представление о громадной обобщающей роли южнорусской земли, о роли Киева.

Древнерусское феодальное государство, по условиям времени, состояло из «самостоятельных полугосударств» и не могло быть централизованным. На первенствующее положение претендовало Владимирское княжество на Северо-востоке. Но централизованное государство создалось позже, в иных социально-экономических и политических условиях и в борьбе с татарами.

Приложение

Поселения, урочища и реки Черниговской земли

Белая Вежа (Белавежа). Впервые упоминается в Ипатьевской летописи под 1147 г. наряду с Уненежем, Всеволожем и Бохмачем как город Черниговской «области». Определение местоположения, как уже давно указывалось, не представляет затруднений. По «Книге Большому Чертежу», «река Острь вытекала из под городища, из под Белые Вежи, от верху реки Удая» (изд. 1950 г., стр. 103). Там и поныне существует городище (Д. Самоквасов. Северянская земля и северяне по городищам и могилам, 1908 г., стр. 117) и близ городища – два селения с названием Белая Вежа (Белавежа) Дмитриевского района Черниговской области (ср. Список населенных мест Черниговской губернии, 1844 г., № 464). Следует иметь в виду, что, кроме хазарской Белой Вежи (Саркела), существовали в южной Руси две Белые Вежи, так как под 1149 г. в Ипатьевской летописи Белая Вежа называется «Белавежа Старая».

Березый. Впервые упоминается под 1152 г. в Ипатьевской летописи. Из летописного известия можно как будто заключить, что Березый лежал недалеко от Чернигова, близ Гюричева и р. Свини, по дороге в Чернигов из Глухова. Такое понимание летописного текста позволило бы согласиться с мнением Маркова и Погодина, что Березый лежал на месте или близ с. Березанки, в 3 км от р. Свини, близ самой Глуховской дороги («Сп. насел, мест Черниг. губ.», 1866 г., № 28). Но анализ политических отношений и другие соображения заставили П. Голубовского склониться к мнению, что Березый – не с. Березанка, а г. Березна. Такое мнение может быть принято только при допущении, что выражение Ипатьевской летописи «к Березому» означало просто направление похода из Глухова к Чернигову, а не остановку у Березого (см. «Тр. XIII археол. съезда в Екатеринославе», т. II, М., 1908, стр. 2–5).

Блеве (Облове, Обловь). Впервые упоминается в Ипатьевской и Воскресенской летописях (Облове) под 1147 и 1159 гг. Блеве упомянута как поселение, находившееся в земле вятичей и принадлежавшее к Черниговскому княжеству. Вместе с тем по Уставной грамоте Ростислава (1150 г.) «во Облови» собиралась смоленская «гостинная дань» («Доп. к Актам историческим», т. I, № 4). Очевидно, Блеве лежала в пограничной полосе между Черниговским и Смоленским княжествами; возможно, что одновременно эксплоатировалась и смоленским и черниговским княжествами. Блеве, как правильно указали Надеждин и Неволин, лежала на месте селения Оболва, у самого истока р. Болвы, в б. Мосальском уезде Калужской губернии (Сп. насел, мест Калужск. губ., 1914 г.); с. Облова – Мосальского уезда Морозовской волости, в 71 км от уездного города. Мосальск в настоящее время – районный центр Калужской области.

Блестовет (Блестовит). Упоминается в Ипатьевской летописи под 1151 г. Блестовет не мог лежать в 31 км от Новгорода-Северского (Сп. насел, мест Черниг. губ., 1866 г., № 1680), как думал Арцыбашев, так как Святослав вышел в понедельник на страстной неделе, а «велик день» встретил в Блестове, откуда пошел в Чернигов. Считаем более правильным предположение Погодина, что Блестовет – это с. Блистово, ныне Менского района Черниговской области на р. Пулке в б. Сосницком уезде Черниговской губернии. По Списку населенных мест Черниговской губернии, 1866 г., под № 2842 отмечена Блистава (Блистово), лежащая по левую сторону почтового тракта из г. Сосницы в Чернигов. Голубовский привел данные начала XVI в. (из описания границ между Московским и Литовским государствами), вполне подтверждающие мнение Погодина («Тр. XIII археол. съезда…», т. II, стр. 5). Сосницы – районный центр Черниговской области, в 266 км от Чернигова.

Болдины горы. Упомянуты в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях под 1074 г. как находящиеся под Черниговом. Находятся в 2 км от г. Чернигова, к юго-западу. Там стоял монастырь св. Богородицы, основанный Антонием в XI в., впоследствии «Ильинский – Троицкий – Болдииский» (см. В. В. Зверинский. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. СПб., 1890, т. I, № 214).

Болдыж (Болдыжь, Болдежь). Упоминается в Ипатьевской летописи под 1146 г. как расположенный между Карачевым, Севском и Путивлем. Эти данные позволяют полагать, что Болдыж лежал на месте или близ села Болдыж, расположенного в 4 км от города Дмитровска Орловской губернии, как указывали Надеждин и Неволин (Сп. насел, мест Орловск. губ., 1871 г., № 1165). На карте Курской области 1943 г. – с. Валдыш; Дмитровск-Орловский – Орловской области.

Боловос (Боловес). Впервые это название упомянуто в Ипатьевской летописи под 1148 г. Из известия под 1148 г. видно, что Боловос следует искать недалеко от «Ольгова поля» (район Чернигова), а из известий под 1152 и 1154 гг. можно заключить, что местонахождение Боловоса – близ Чернигова. Надеждин и Неволин сопоставили три селения, из которых одно, по их мнению, указывает на местоположение Беловоса, а два других – Ольгова поля: в 6 км от Чернигова с. Старый Белоус, а тут же, в 8 км, два хутора – Льгов и Льговский. Старый Белоус в настоящее время Черниговского района. По Списку населенных мест Черниговской губернии, 1866 г., Старый Белоус – в 7 км от Чернигова (№ 206), в 12 км от Чернигова – Льгов, а в 13 км – Льговский (№ 204 и 211). Представляется правдоподобным мнение Голубовского, что Боловос – не место под Черниговом, а река Белоус; летопись действительно не дает указаний на то, чтобы речь шла о поселении («Тр. XIII археол. съезда…», т. II, стр. 5).

Бохмач. Упоминается как город Черниговской «области», наряду с Белавежью, Уненежем и Всеволожем, в Ипатьевской летописи под 1147 г. Как известно, Бохмач – это с. Бахмач в б. Конотопском уезде, при речке Борзне (см. Сп. насел, мест Черниг. губ., 1866 г., № 1352); ныне г. Бахмач – районный центр Черниговской области.

Воробейна (Воробиина). Упоминается впервые в Ипатьевской, летописи под 1147 г. Из известия под 1160 г. (Ипат. л.) можно заключить, что Воробейна лежала где-то на дороге от Выря к Вщижу; а из известия под 1147 г. – что она лежала в земле вятичей или у границы земли вятичей. Согласно указанию Надеждина и Неволина, Воробейна – нынешнее с. Воробейня в б. Мглинском уезде Черниговской губернии. По Списку населенных мест Черниговской губернии 1866 г., № 1808, – между брянским и мглинским почтовыми трактами, в 55 км от Мглина, при рч. Теремушке (Теремке). В настоящее время Мглин – районный центр Брянской области. Остатками летописного г. Воробейна является, очевидно, городище у с. Воробейпа (см. Д. Самоквасов. Северянская земля и северяне по городищам и могилам. М., 1908, стр. 107).

Воротинеск. Впервые упомянут в Ипатьевской летописи под 1155 г. Воротинеск. Ныне – город Калужской области в 15 км к юго-западу от Калуги.

Всеволож. Впервые упоминается в Ипатьевской летописи под 1147 г.; под 1147 и 1159 гг. упоминается как город Черниговской «области» (ср. также в Ипат. л. под 1152 г.). По летописным известиям Всеволож лежал приблизительно в том же районе, где и Уненеж, Белавежа и Бохмач. Название и данные о местоположении позволяют принять мнение Погодина, что Всеволож – это с. Сиволож, б. Борзненского уезда Черниговской губернии (см. Сп. насел, мест Черниг. губ., 1866 г., № 479). Это мнение подтверждается указанием польских актов XVII в. (см. «Тр. XIII археол. съезда…», т. II, стр. 8). В настоящее время с. Сиволож – Комаровского района Черниговской области.

Вщиж (Въщижь). Впервые упоминается в Ипатьевской летописи, под 1142 г. Летописные упоминания под 1156 (Ипат. л.), 1159 (Лавр. л.), 1160 (Ипат. л.) и 1167 (Ипат. л.) гг. дают основание полагать вслед за Погодиным, что летописный Вщиж – это одноименное село при р. Десне, выше Брянска, в 40 км от него, где имеется городище с развалинами каменной церкви (Сп. насел, мест Орловск. губ., 1871 г., № 1062).

Вырь. Впервые упоминается в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях под 1113 г. и в «Поучении» Владимира Мономаха. Из известий Воскресенской летописи под 1159 г. и Ипатьевской летописи под 1160 г. видно, что Вырь входила в состав Черниговской земли. Из известий под 1147, 1159 и 1160 гг. можно заключить, что Вырь лежала где-то в Посемье или в лежащем близ Посемья районе, на пути в половецкую степь. Вырь лежала или на месте с. Старые Виры (при рч. Вире, притоке Сейма), как полагал еще Карамзин (Сп. насел, мест Курск, губ., 1868 г., № 1738), или, на месте «старого Вирского городища», где был построен г. Белополье (П. Голубовский. Печенеги, торки и половцы, стр. 91–92). В настоящее время имеется с. Старые Виры Белопольского района Сумской области.

Вьяхань. Впервые упомянута в Ипатьевской летописи под 1147 г. Как можно заключить из известия под 1149 г. Лаврентьевской летописи, лежала на северо-восток или на восток от Белой Вежи, а из известия Ипатьевской летописи под 1147 г. – что не очень далеко от Выря. Летописные данные позволяют относить Вьяхань как к Переяславскому княжеству, так и к Черниговскому, точнее – к району, связанному с Курском и включавшему в свой состав «Посемье». Данные о местоположении позволяют вслед за Голубовским полагать, что Вьяхань лежала на месте Лехановского, или Дехановского городища, расположенного в 31 км к юго-западу от Белополья, в 5 км от с. Тернов (Терны) на берегу р. Терны (П. Голубовский. Указ. соч., стр. 93). В настоящее время с. Терны – Ульяновского района Сумской области (Сп. насел, мест Харьк. губ., 1869 г., № 2835).

Глебль. Впервые упомянут в Ипатьевской летописи под 1147 г. как город Черниговской «области», лежавший в том же приблизительно районе, что и Всеволож, Уненеж, Белавежа, Бохмач, а под 1159 г. – как лежавший между Переяславлем и черниговским Хоробором. Эти данные о местоположении не позволяют принять мнение Карамзина, отожествлявшего Глебль со Старым Глебовым, лежащим между Десною и Днепром. Надеждин и Неволин связывали Глебль с названием села Твердоглебова в б. Роменском уезде Полтавской губернии на реке Бишкине, притоке Сулы. Однако п это сопоставление возбуждает сомнение. В Списке населенных мест Полтавской губернии 1862 г., значится не Твердоглебов, а Твердохлебов (Ром. у.). Анализ летописных известий заставил П. Голубовского присоединиться к мнению, что древний Глебль совпадает с нынешним Красным Колядином б. Конотопского уезда. От древнего города Глебля осталось обширное городище, описанное Ляскоронским («Тр. XI археол. съезда…», т. II, стр. 453–456). См. «Тр. XIII археол. съезда…», т. II, стр. 10. Ныне Красный Колядин – Дмитриевского района Черниговской области.

Город Глебль не следует смешивать с «городом Глебовом», который был взят князем Игорем Святославичем «на щитъ» «у Переславля» (Ипат. л., 1185 г.).

Глухов. Впервые упоминается в Лаврентьевской, Ипатьевской летописях под 1152 г. Глухов – город, районный центр Сумской области, да р. Ямани.

Гомии. Впервые упоминается в Ипатьевской летописи под 1142 г. как поселение Черниговской земли. Название и данные о местоположении под 1142 и 1159 гг. позволяют отожествить Гомии с Гомелем на р. Соже в БССР.

Гостъничи (Гостоняничи, Стоняничи). Упоминается в Ипатьевской летописи под 1160 г. как лежавшее «подле» Десны под Черниговом. П. Голубовский высказал остроумное предположение, что в Гостъничи останавливались «гости» на пути от Киева, Переяславля и Остра в Чернигов, против перевоза через Десну. Перевоз во времена Мономаха, по Голубовскому, находился против с. Онисова, в 8 км к югу от Чернигова. Голубовский помещает Гостъничи на правом берегу реки, на месте Лесковицы, под Елецким монастырем («Тр. XIII археол. съезда…», т. II, стр. 11–15). Однако выражение «вниз до Стояничъ» можно понимать в том смысле, что Стояничи (или Гостъничи) находились на левом берегу, как и «Крыров».

Гуричев (Гюричев). Упомянут в Лаврентьевской, Ипатьевской летописях под 1152 г. Из летописного известия можно заключить, что он лежал близ Березового, по направлению к Чернигову. Весьма вероятно поэтому, что Гуричев лежал на месте села Бобровица, которое народ издавна называл Юрьевскою, лежащего в 5 км от Березанки по Глуховской дороге к Чернигову, как было отмечено Марковым (Сп. насел, мест Черниг. губ., 1866 г., № 23). Ныне с. Бобровица – Черниговского района (о курганах к востоку от Чернигова см.: Б. А. Рыбаков. Древности Чернигова, стр. 51. «Материалы и исследования по археологии СССР», т. И, 1949).

Девягорск (Девягорьск, Девягореск, Деревягореск). Упоминается впервые в Ипатьевской летописи под 1147 г. как поселение, лежащее между Дедославлем и Мценском. Точное местоположение неизвестно.

Дедославль. Упоминается впервые под 1146 г. в Ипатьевской летописи как поселение, лежавшее в, Черниговском княжестве между Козельском, с одной стороны, и Остром и г. Колтеском – с другой. Эти данные позволяют, вслед за Арцыбашевым и Погодиным, полагать, что Дедославль лежал на месте села Дедилова б. Богородицкого уезда Тульской губернии, при реке Шивороне (Сп. насел, мест Тульск. губ., 1862 г., № 772). Дедилово в настоящее время – районный центр Тульской области.

Десна. Упоминается между прочим в «Повести временных лет» как река, по которой сидели северяне.

Домагощ. Упоминается в Ипатьевской летописи под 1147 г., наряду с районом Подесенья, Брянском, Воробиином и Мценском, как поселение, которое было занято Святославом, когда он шел от Дедославля и Девягорска. Некоторые исследователи читают не «Домагощь», а «до Магощь». Надеждин и Неволин указывали на дер. Маговку в Карачевском уезде Орловской губернии, в 38 км от Карачева на юг, где вокруг многие местности доныне называются городищами. В настоящее время г. Карачев – районный центр Брянской области.

Дьбряньск (Добрянск, Брянеск). Упоминается впервые под 1146 г. в Ипатьевской летописи. Дьбряньск, Брянск, ныне – областной центр (на р. Десне).

Зартый (Зарытый). Упоминается впервые под 1160 г. в Ипатьевской летописи и под 1159 г. в Воскресенской. Из летописного известия видно, что он лежал где-то не очень далеко от Выря, в юго-восточной части Черниговского княжества, между Вырем и Путивлем, как указал Голубовский. Вслед за Филаретом Голубовский помещает Зартый на место городища на южном берегу р. Сейма, немного выше впадения в него р. Выря (Вира) (П. Голубовский. Где находились существовавшие в домонгольский период города Воргол, Глебль, Зартый, Оргошь, Сновск, Уненеж, Хороборь? «Журн. Мин. нар. проев.», 1903, май, стр. 117).

Игорев брод. В Ипатьевском списке: «брод», в других списках Ипатьевской летописи читаем: «брат»; в Воскресенской летописи: «город». Упоминается под 1160 (1159) г. как находившийся на пути в «поле» от левого побережья Десны под Черниговом. Принимать и вариант «город» и вариант «брод» одновременно, как делает Голубовский, нельзя. Принимаем вариант Ипатьевского списка, как наиболее древнего. Голубовский без достаточных оснований помещает «Игорев брод» и «Игорев город» на месте г. Нежина на р. Остре («Тр. XIII археол. съезда», т. II, стр. 16–19).

Игорево сельцо. Упомянуто под 1146 г. в Ипатьевской летописи как лежащее недалеко от Новгорода-Северского и, возможно, в направлении к Путивлю. Летопись говорит, что там был устроен «двор добре», но об укреплении, о «городе» ничего не говорит. Голубовский тем не менее приурочивает Игорево сельцо к городищу, которое находится у села Дегтеревки, недалеко от р. Десны, в 9 км к югу от Новгород-Северского («Тр. XIII археол. съезда…», т. II, стр. 19). Ныне с. Дегтеревка – Новгород-Северского района Черниговской области.

Канин. Упоминается в Лаврентьевской летописи под 1152 г. Из этого известия можно заключить, что Канин (ручей, урочище, может быть – поле?) находился недалеко от Чернигова, под Гуричевом, который лежал, по определению Маркова, на месте с. Бобровицы (Юрьевского) (см. Гуричев). Снегирев сопоставлял это известие со словами в «Слове о полку Игореве», упоминающими о событиях битвы при Нежатиной ниве: «и на канину зелену паполому постла», полагая, что здесь разумеется «Канинский зеленый покров, означающий зеленую мураву поля или луга» (Е. Барсов. «Слово о полку Игореве»…, т. II, М., 1887, стр. 190). Голубовский без достаточных оснований полагает, что Канин и Свинь – одна и та же река (имея в виду, что в рассказе о движении Юрия к Гуричеву в Лаврентьевской летописи Юрий переходит и Канин и Свинь, а в Ипатьевской летописи упомянута Свинь и не упомянут Канин, «Тр. XIII археол. съезда…», т. II, стр. 2).

Козельск. Впервые упоминается в Ипатьевской летописи под 1146 г. Козельск – б. уездный город Калужской губернии на реке Жиздре, при впадении в нее речки Драгунки; в настоящее время – районный центр Калужской области.

Колтеск (Полтеск). Упоминается под 1146 г. в Ипатьевской летописи. Из летописного рассказа видно, что Колтеск лежал недалеко от границ Ростово-Суздальской земли, что устье Протвы, впадающей в Оку, находилось по отношению к Колтеску вверх по Оке. На основании этих данных следует полагать, как еще указывал Ходаковский, что Колтеск лежал на месте села Колтова, расположенного в 5 км выше по реке от Каширы, на правой стороне, в бывшей Тульской губернии Каширского уезда (Сп. насел, мест Тульской губ., 1862 г., № 2255), где следы городища (см. В. И. Чернопятов, Двор, сословие Тульской губ., т. III (XII), стр. 13)