Текст книги "«Русская земля» и образование территории древнерусского государства"

Автор книги: Арсений Насонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Расширение полоцкой территории в северо-восточном направлении совершилось в первой четверти XI в. В отличие от Новгородской и Смоленской земель Полоцкая земля вначале лежала как бы в стороне от основной водной магистрали «из Варяг в Греки». Из Днепра был водный путь к Зап. Двине через Лукомль, как показывает топография кладов куфических монет[494]494
  П. Любомиров. Торговые связи Руси с Востоком в VIII–XI вв. «Учен. зап. гос. Сарат. ун-та, слав-истор. отдел. педаг. фак.», 1923, т. I, вып. 3, стр. 21–23.


[Закрыть]. Шел он волоком с Друти в Уллу и выходил к Зап. Двине недалеко от Полоцка, несколько ниже по течению реки. Этим путем могли ездить, к морю по Зап. Двине.

На северо-востоке по. соседству с полоцкой территорией были места, через которые шли основные пути «из Варяг в Греки». Один шел через Витебск, городище которого возникло не позднее IX в.[495]495
  А. Н. Ляуданскі. Археолегічныя досьледы у Вицебскай акрузе. «Працы археол. камісіі», т. II, 1930.


[Закрыть] Близ города впадала в Зап. Двину р. Лучеса, верховья которой подходят почти к самому Днепру. Кроме того, р. Обольянка, приток Лучесы, верховьями своими сближается с Одровью, притоком Днепра, и с Друтью, впадающей в Днепр[496]496
  О находках куфических монет в районе Витебска см.: А. Марков. Указ. соч. (Витебская губ.).


[Закрыть]. Другой, важнейший путь «из Варяг в Греки» пролегал через Усвят. Верх Ловати близко подходит к оз. Усвяту. Из озера течет в Зап. Двину р. Усвяч, и почти против нее в Двину же впадает Каспля, подходящая верховьями своими почти к самому Днепру[497]497
  А. Сапунов. Река Западная Двина. Витебск, 1893, стр. 11.


[Закрыть] (см. ниже главу X). Писцовая книга XVI в. отмечает, «над оз. над Усвятом городище Старое Усвятцкое, а на городище земля пашенная»[498]498
  «Писцовые книги XVI в.», изд. II. Калачева, ч. I, 1877, стр. 445. По А. М. Сементковскому, Усвятская волость «едва ли не самая богатая земляными памятниками старины в Велижском уезде» («Белорусские древности», СПб., 1890, вып. 1, стр. 32–33).


[Закрыть]. В поисках новых доходов Полоцк стремится распространить свою власть туда, где были наиболее платежеспособные «веси и города». На рубеже второго и третьего десятилетий XI в. Усвят и Витебск стали предметом вожделений полоцких властителей.

Между тем на эти места, во всяком случае на Усвят, должен был претендовать Новгород: отсюда вытекала новгородская Ловать, служившая воротами в сердце, в «середу» Новгородской земли, использованными впоследствии Литвою для набегов на Новгородскую «область». Сюда же, вероятно, до междуречья Днепра и Зап. Двины, доходили киевские князья, когда «со всеми россами» они, как свидетельствует Константин Багрянородный, ходили в полюдье в земли кривичей. Выше, в главе V мы выяснили, что нападение Брячислава на Новгород было связано с притязаниями Полоцка на территорию, прилегавшую к верховьям Ловати. Ярослав разбил Брячислава, затем вызвал его на переговоры, предлагая ему Усвят и Витебск, но вместе с тем требуя, чтобы Брячислав признал его руководящую роль. Соглашение состоялось, и Полоцк, таким образом, получил важнейшую территорию на пути «из Варяг в Греки». Любопытно, что «Eymundar Saga» (передающая события в сильно искаженном виде) говорит, что предметом раздора между тремя князьями были «города», «деревни», «веси» и «торги», «удобные для сбора доходов»[499]499
  Перев. Сенковского. Указ. соч., стр… 38, 56.


[Закрыть].

Нарастание полоцкой территории, согласно ряду признаков, продолжалось во второй половине XI в. Оно шло в нескольких направлениях. Во-первых, на север, пока полоцкая дань не встретилась с псковско-новгородской. Во-вторых Полоцк распространял свою дань на народы, обитавшие на северо-западе от него: на семигаллов, куронов и ливов. В-третьих, на западе данью обкладывались литовцы. На востоке Полоцк владел значительной частью течения р. Друти. Но здесь он стремился распространить свою дань на места, уже бывшие под властью другого «областного» центра – Смоленска, захватить места по течению Днепра.

Выше (в главе V) мы говорили, что в 60-х годах XI в. начинаются нападения Всеслава на новгородскую территорию: сначала на Псков (1065 г.), затем на Новгород (1066–1067 гг.). Место, где был разбит Мстислав Изяславич Новгородский (на Черехе), свидетельствует о том, что Всеслав Полоцкий шел с юго-востока на Псков, т. е… всего вернее, через территорию, где со временем сложилась Пусторжевская волость. Вскоре он напал и на Новгород, причем угнал в плен население целого района (погоста). Эти данные позволяют думать, что к середине 60-х годов XI в. полоцкая дань на севере вошла в соприкосновение с новгородско-псковской.

Естественно думать, что в это же время и в последующие десятилетия полоцкая дань распространялась на северо-западе. Возможно, что в этом направлении полоцкие князья с полочанами ходили за данью в очень древние времена. Но борьба с народом, обитавшим к югу от нижней Двины, продолжалась еще в начале XII в.

Среди данников «Руси» «Повесть временных лет» упоминает «Либь» или «Ливь», т. е. ливов, народ, родственный финнам, обитавший на нижнем течении Зап. Двины и близ побережья Балтийского моря. Мы знаем, что автор «Повести временных лет» называет «Русью» в данном случае восточных славян. На среднем течении Зап. Двины господствовали полочане. Киевское и новгородское летописание до нас дошло, но оно ни слова не говорит о походах киевских или новгородских князей на ливов. Приходится сделать вывод, что в начале XII в. с ливов собирали дань полоцкие князья. Такой вывод в полной мере подтверждается показаниями западноевропейских хроник и известиями русской летописи XII в. Генрих Латвийский прямо свидетельствует, что священник Мейнард (в конце XII в.) получил разрешение проповедывать среди ливов «от короля полоцкого Владимира (Woldemaro de Ploceke), которому ливы, еще язычники, платили дань»[500]500
  Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Перев. С. А. Аннинского, кн. 1, § 3. 1938, стр. 59.


[Закрыть]. Арнольд Любекский также говорил в «Chronica Slavorum» (кн. VII, гл. IX, стр. 10): «король Руссии из Полоцка имел обыкновение время от времени собирать дань с этих ливов»[501]501
  «Monum. Germ. Hist. Script.», t. XXI, стр. 212; Генрих Латвийский. Указ. соч., стр. 251.


[Закрыть]. В конце 20-х годов XIII в. Либь приходила по приглашению псковичей. Но в XII в., сколько нам известно, она выступала только в помощь полоцким князьям[502]502
  Ипат. л., 1180 г.


[Закрыть].

Понятно, что другое племя, обитавшее к юго-востоку от ливов, ближе к Полоцку, в начале XII в. также числилось в числе данников «Руси». Это – «зимигола», т. е. семигаллы, жившие, по данным хроник и древних географических карт, к югу от Зап. Двины[503]503
  См., например, карту Меркатора 1595 г. (В. Кордт. Материалы по истории русской картографии. Киев, 1910, вып. II, № 10). О предках латышей см.: Ф. В. Баллод. Некоторые материалы по истории латышского племени с IX по XIII ст. М., 1910. X. А. Моора, Этногенез народов Прибалтики по данным археологии (Кр. сообщения Института этнографии, в. XII, 1950 г.).


[Закрыть]. Конечно, не все семигаллы платили Полоцку дань, а вероятно, те, поселения которых лежали поблизости от Зап. Двины. С другими приходилось вести борьбу. Так, в 1106 г. был предпринят совместный поход полоцких князей («Всеславичей») против зимиголы, победившей и убившей 9 тысяч из их «дружины»[504]504
  Лавр. л., 1106 г.


[Закрыть].

Так как в том же перечне «Повесть временных лет» упоминает также «корсь», т. е. куронов, живших по балтийскому побережью, главным образом к югу от Рижского залива, можно думать, что полоцкая дань распространялась к юго-западу от устья Двины.

Без сомнения, дань полочанам платила также часть лэтигаллов, населявших территорию к северу от берегов Зап. Двины. В связи с распространением, вероятно, полоцкой дани по течению Зап. Двины, возникли два укрепления – «города», подвластные Полоцку, ставшие (к тому времени, когда о них упоминает источник) стольными. Это – Герцике и Кукенойс. К сожалению, русские летописи о них не упоминают совсем. Сведения о них в хрониках и актах идут не ранее того времени, когда на берега Зап. Двины началось наступление немцев. Кукенойс был расположен недалеко от правого берега Зап. Двины в нижнем ее течении, в 142 км от Даугавпилса (Двинска) и в 358 км от Полоцка. Герцике лежал, повидимому, на месте дер. Царьграда, в б. Двинском округе Витебской губернии, в 42 км от Даугавпилса.

Среди лэтигаллов, непосредственно соседивших с кривичами, полочане должны были начать раньше собирать дань, чем среди семигаллов, ливов и куронов. Однако «Повесть временных лет» почему-то не упоминает «летьголу» в числе народов, платящих дань. Вместе с тем она упоминает «Литву».

Кому платила дань Литва, упомянутая в перечне «Повести временных лет»?

Литовцы, так же как и лэтигаллы, были непосредственными соседями кривичей. «Литва», упоминаемая в летописных известиях XII–XIII вв., обитала к западу от основной полоцкой территории. Из известия 1159 г. можно вывести, что она жила в «лесах» по соседству с минским районом, а по летописному рассказу под 1162 г. она выходит вместе с Володарем на бой из Городца, расположенного на притоке Немана р. Березине (Володарь вышел «из города с Литвою»; Ипат. л.). Как далеко на запад тянулись поселения кривичей, мы точно не знаем. Данные, добытые археологическими работами последнего времени в Вильно и Гродно, могут дать новый материал для решения этой проблемы[505]505
  О материале из Гродно см.: Н. Н. Воронин. Раскопки в Гродно. «Кр. сообщ. ИИМК», 1949, вып XXVII; В. И. Пичета. Основные моменты исторического развития Зап. Украины и Зап. Белоруссии. 1940, стр. 5; М. Любавский. Областное деление и местное управление. 1893, стр. 3; В. Пашуто. Хозяйство и техника средневековой Литвы. «Вопросы истории», 1947, № 8, стр. 77.
  Из известий под 1200 и 1225 гг. явствует, что Литва во время своих набегов проходила значительные пространства, а если новгородцы преследовали иногда Литву только до Усвята, то потому, что Усвят был пограничным с новгородской территорией местом Полоцкой «области», откуда шли пути к Зап. Двине и дальше. Поэтому мы никак не можем согласиться с А. И. Соболевским, полагавшим, что, по известиям XII–XIII вв., Литва жила в б. Витебской губернии у Усвята и вниз по Зап. Двине от устья Межи, а также в губерниях Псковской, Тверской, Московской и Смоленской. «Чтобы из-под Вильны добраться до Великих Лук, необходимо было пройти через владения полоцких князей, через населенную русскими область, – писал Соболевский; – а чтобы оттуда же достигнуть до Зубцева, Торжка и Бежиц (Бежецка), требовалось сделать поход на конях или пешком чрез огромные пространства. Не говорим уже о движении из-под Вильны в Черниговскую область Ольговичей. Очевидно, Литва, о которой сообщают вышевыписанные известия, жила не близ Вильны и Трок, а по другую сторону, восточную сторону Полоцкого княжества, то есть в пределах нынешних Витебской и Смоленской губерний» (А. И. Соболевский. Где жила Литва? «Изв. АН СССР», 1911, № 15, стр. 1053). Так думал Соболевский. Между тем на самом деле отношения между Полоцком и Литвою в конце XII и в первой половине XIII в. были таковы, что Литва могла беспрепятственно проходить через полоцкие владения или с согласия полоцких князей, или, со временем, пользуясь своей силой (так, в 1198 г. полочане ходили вместе с Литвою на новгородские Великие Луки, а в 1180 г. Литва ходила под водительством полоцких князей вместе с полочанами в военный поход). В 30-х годах XIII в. Литва уже грозила самостоятельности Полоцка.


[Закрыть].

Кому же платила дань «Литва», упомянутая в «Повести временных лет», киевскому князю или полоцкому? Наши источники упоминают о двух походах на Литву двух киевских князей. Но анализ материала заставляет думать, что оба раза киевские князья ходили на Литву совместно с полоцкими. Так, в 1040 г., по «Повести временных лет», или в 1044 г. (незадолго до смерти Брячислава), по Новгородской 1-й летописи, Ярослав ходил на Литву. Это было, таким образом, уже после соглашения 1021 г. между ними, в годы, когда Брячислав Полоцкий, по словам летописца, воевал совместно с Ярославом. Поход 1040–1044 гг. нужно понимать, следовательно, как совместный поход Ярослава с Брячиславом Полоцким на Литву. Других походов киевских князей на Литву в XI в. источники но знают. В 1131–1132 гг. на Литву ходил сын Мономаха Мстислав Киевский со своими сыновьями («съ сынъми»), с Ольговичами и со Всеволодом Городенским. Киевляне пошли неохотно: сначала не пошли с князем, потом пошли отдельно, за что и поплатились. Предприятие имело место после того, как полоцкие князья были поточены в Константинополь (1129 г.), а в Полоцке Мстислав посадил сына своего Изяслава, который, очевидно, принимал участие в этом походе на Литву[506]506
  Лавр. л., 1129 г.; Ипат. л., 1132 г.; Лавр., Радз., Акад. лл., 1131–1132 гг.


[Закрыть].

Известия 1159, 1162, 1180 и 1198 гг. заставляют думать, что во второй половине XII в. Литва если и платила тогда дань, то в Полоцк, а не в Киев[507]507
  Ипат. л., 1159, 1162, 1180 гг.; Новг. 1-я л., 1198 г.


[Закрыть]. Как было в XI и в начале XII в., сказать трудно. Но, как мы видели по ряду данных, киевские князья ходили на Литву совместно с полоцкими.

Крайними на юго-востоке полоцкими владениями в XI в. было течение р. Друти. Отсюда, как мы говорили, через Лукомль шел древний путь к Зап. Двине. Территория б. Сенненского уезда, по наблюдениям Е. И. Романова, замечательно богата древними земляными насыпями, городищами и курганами различных периодов[508]508
  Е. И. Романов. Курганы Могилевской губернии. «Протоколы засед. Антропол. отд. Об-ва любит, естеств., антропол. и этногр.», 1890, стр. 597–598.


[Закрыть]. На верхней Друти лежал древний полоцкий г. Друцк, выросший на городище IX–X вв., служивший, судя по летописным известиям (1116, 1180 гг. и «Поучению» Мономаха), как бы воротами в Полоцкую землю[509]509
  А. Н. Лявданский. Археологические исследования в БССР после Октябрьской революции. «Сообщ. ГАИМК», 1932, № 7/8, стр. 58; Ипат. л., 1116, 1180 гг.; Лавр. л., 1096 г.


[Закрыть]. С присоединением к Полоцкой «области» Витебского района часть междуречья Зап. Двины и Днепра отошла к Полоцку (см. ниже); но значительная часть пути «из Варяг в Греки», от Касплинского озера до Орши и Копыси, оказалась в руках Смоленска. Судя по известию 1067 г., Орша принадлежала Смоленску. Естественно, что Полоцк точил зубы на эти места, сулившие значительные доходы[510]510
  Так, доходы с Копыса определялись его местоположением на перекрестке путей: «на Копысѣ полюдья четыре гривны, а перевоза четыри гривны, а торговаго четыре гривиы, а корчьмити невѣдомо, по что ся сойдеть, из того десятина святѣи Богородици» (см. текст Уставной грамоты Ростислава в «Хрестоматии» Владимирского-Буданова, т. I, изд. 2-е, стр. 224). Орша ныне – районный центр Витебской области, в 87 км от Витебска. Копысь – поселок городского типа той же области.


[Закрыть].

В рассказе под 1067 г. Орша выступает в качестве пограничного места. Стремление расширить свои владения в ущерб интересам соседних областей приводило Полоцк к изолированному положению. Нападение Всеслава на Новгород вызвало наступление «Русской земли» на Полоцкую землю. В 1067 г. Изяслав, Святослав и Всеволод взяли Минск «на щит» и разбили Всеслава на Немизе. Самого Всеслава удалось захватить только обманом. Он был вызван для переговоров в Оршу. Хотя оршинское городище находится на правой стороне Днепра, «русские» князья стали лагерем на левой стороне реки. Всеслав переехал Днепр и был вероломно захвачен «на Рши (т. е. Орши) у Смоленьска»[511]511
  Ипат. л., 1067 г. Об оршинском городище см.: З. І. Даўгяла. Аршанскі замак. «Зап. аддз. гуман. навук», кн. 2; «Праци археол. камисіі», т. II, Менск, 1930.


[Закрыть].

Как известно, обстоятельства позволили Всеславу вернуться в Полоцк. Из событий конца 70-х годов XI в. и событий 1116 г. можно понять, что агрессивная политика Полоцка была направлена в сторону смоленских владений. В конце 70-х годов XI в. Владимир Мономах, судя по тексту его «Поучения», дважды ходил «под Полтескъ», причем второй раз со Святополком; Святополк затем прошел в Новгород, а Мономах «па Одрьск, воюя»; местоположение Одреска неизвестно; быть может, он лежал в районе реки Одрови, впадающей в Днепр. Далее Мономах в своем «Поучении» повествует, что Всеслав напал на Смоленск и сжег город. Преследуя Всеслава, Мономах ходил на Дрюцк, «воюя», «воевал» до Лукомля и до Логожска[512]512
  Лавр. л., 1096 г.


[Закрыть]. Из летописного рассказа под 1116 г. выясняется, что Орша и Копыс были под властью минского князя Глеба Всеславича. Мономах, наказывая Глеба за то, что тот нападал на дреговичей и сжег Случеск, пошел с союзниками на Полоцкую землю, взял Дрюцк и Минск и вернул Смоленску Оршу и Копыс. Из грамоты Ростислава Смоленского (середина XII в.) явствует, что Копыс остался в составе смоленских владений[513]513
  Ипат. л., 1116 г.; АИ, т. I, № 4; «Хрестоматия» Владимирского-Буданова, т. I.


[Закрыть].

Постараемся в общих чертах обрисовать границы Полоцкой «области», как они определялись в начале XII в.

Где проходили рубежи Новгородско-псковской земли и Полоцкой? Пределы Новгородско-псковской земли на юге оставались более или менее устойчивыми. Мы говорили, что псковскими городами на юге были Опочка и Коложе; на соседней новгородской территории источники указывают «Заволочье». Надо предполагать, таким образом, что граница Новгородско-псковской земли проходила где-то в верховьях р. Великой. Такое предположение подтверждается материалом писцовых книг XVI в. и данными местной топонимики.

По писцовым книгам, территория Полоцкого повета захватывала южный изгиб р. Великой, в верхнем течении ее[514]514
  «Писцовые книги XVI в.», изд. Н. Калачева, ч. 1, 1877, стр. 427–428; см. также карту Полоцкого повета, составленную Н. Оглоблиным, «Сб. Археолог, ин-та», кн. 4, под ред. Н. В. Калачева. СПб., 1880.


[Закрыть]. Недалеко от изгиба Великой (к востоку от Себежа, в 42 км) лежит д. Рубежник[515]515
  Список населенных мест Витебской губернии, ст., 376, № 10. Город Себеж в настоящее время – районный центр Великолукской области.
  Используя для нашей цели поселения с названиями «Рубеж», «Рубежник», «Рубежники», «Рубежница», мы предварительно исключили из их числа, во-первых, поселения, имеющие, кроме этого, какое-либо другое название, и, во-вторых, «заст.», «фольв.», «им.» и т. п., состоящие из одного двора (в одном случае – двух дворов). Остальные поселения с такими названиями б. Витебской губернии мы нанесли на карту. Любопытно, что все они лежат близ рубежей древней Полоцкой области. Быть может, единственным исключением является д. Рубеж б. Дриссенского уезда (расположенная в 6 км от б. уездного города).


[Закрыть].

Далее рубеж проходил где-то между р. Великой и «Заволочьем». Писцовая книга отмечает: «а от Великой р. рубеж пошел Полоцку с Опочкою да с Завеличьем»[516]516
  «Писцовые книги XVI в.», ч. 1, стр. 428.


[Закрыть]. Без сомнения, он проходил где-то между Великими Луками и Еменцом, так как Еменец принадлежал Полоцку. Через Еменец ходили из Новгорода в Полоцк, как видно из известия под 1185 г.[517]517
  Новг. 1-я л., 1185 г. К сожалению, неизвестно, каким путем шли новгородцы с псковичами к Полоцку в 1168 г., когда они повернули в 30 км от города (Новг. 1-я и 4-я, Соф. 1-я лл., 1168 г.).


[Закрыть] Дорога шла через Озерище; по крайней мере в XVI в. через Озерище пролегала «Полотская большая дорога»[518]518
  «Писцовые книги XVI в»., ч. 1, стр. 551–552.


[Закрыть]. Впоследствии недалеко от «Езирища», к юго-западу от него, находилась д. Большой Рубеж (Городокского уезда, Холомерской волости); в тех же местах лежала и д. Малый Рубеж[519]519
  Список населенных мест Витебской губернии, стр. 97, № 26 и 41.


[Закрыть]. Новгородско-полоцкий рубеж шел к верховьям Ловати и, повидимому, отсюда несколько менял направление, поворачивал на восток, проходил севернее Усвята и выходил к Зап. Двине в районе устья Межи, где отделял полоцкие владения от смоленских. Здесь лежала деревня Рубеж (в б. Велижском уезде, Серейской волости, в 50 км от Велижа) и выселок Рубежник в соседней Маклоковской волости[520]520
  Там же, стр. 59, № 60; стр. 57, № 60.


[Закрыть]. Далее, по ряду данных топонимики, смоленско-полоцкий рубеж поворачивал на юго-запад. В б. Чепельской волости того же уезда значилась д. Рубеж (к юго-востоку от Велижа, в 31 км)[521]521
  Там же, стр. 65, № 5.


[Закрыть]; по границе б. Велижского уезда и б. Пореченского уезда Смоленской губернии течет р. Рубеж, впадающая в Зап. Двину (г. Велиж – районный центр Смоленской области)[522]522
  Впадает в Зап. Двину у д. Мал. Баевой (А. Сапунов. Река Зап. Двина. Витебск, 1893, стр. 53).


[Закрыть]; в б. Велятковской волости Витебского уезда – д. Рубежница (к югу или к юго-востоку от Суража, в 47 км); в той же волости протекает р. Рубежница, а в р. Каплю впадает р. Рубеж, текущая по границе б. Витебского уезда с б. Поречским уездом Смоленской губернии. Можно еще отметить, что р. Рубежница впадает в Мошню, приток Черницы, впадающей с правой стороны в Лучесу[523]523
  Список населенных мест Витебской губернии, стр. 8, № 99; А. Сапунов. Указ. соч., стр. 57, 59. Сураж – районный центр Витебской области.


[Закрыть].

Таким образом, рубеж проходил между Касплииским озером и р. Лучесой, а затем огибал Днепр с запада, к востоку от р. Друти; мы видели, что Орша (Рша) и Копыс на Днепре принадлежали Полоцку только непродолжительное время. Далее Полоцкая «область» граничила с Турово-Пинскою землею. Рубеж пересекал р. Друть и Березину, в верховьях которой был расположен г. Борисов с городищем на левой стороне реки, обстроенный, повидимому, Борисом Всеславичем (ум. в 1128 г.) и упомянутый под 1127–1128 гг.[524]524
  Лавр. л., 1127 г.; Ипат. л., 1128 г.
  Князь Мстислав Киевский повелел Всеволоду Ольговичу со своей «братьею» итти «на Стрѣжевъ к Борисову», что на современном языке означает «на Борисов к Стрежеву». Таким образом, Стрежев лежал севернее Борисова. Поэтому правы те исследователи, которые не отождествляют Стрежев с м. Стрешин б. Рогачевского уезда Минской губернии, в настоящее время – Гомельской области, в 107 км от Гомеля, а ищут его следы у озера Стрижева в б. Лепельском уезде. Со Стрешиным б. Рогачевского уезда следует отождествлять «Стрѣшинъ», упомянутый в летописном списке городов среди «киевских» (см. прилож. к Новг. 1-й л.). Стрежев, названный под 1127 г., если бы попал в список городов («а се имена всѣм градом…»), то только в число «литовских». А. М. Сементковский в «Белорусских древностях» (стр. 55) отмечает, что между Бешенковичской и Бочейковской почтовыми станциями на полуострове озера Стрижева «насыпан большой курган». В. Е. Данилевич («Очерк истории Полоцкой земли до конца XIV ст.», Киев, 1896, стр. 20) указал, что у озера находится д. Стрежево и что еще в XVI в. видим на этом месте город. О Борисовском городище см.: З. Даугяла. Барысаускі замак. «Зап. аддз. гуман. навук, Белар. Акад. Навук», 1930, кн. 2, стр. 265.


[Закрыть] Рубеж проходил южнее Дудичей, расположенных на р. Птиче и севернее Слуцка (Случеск) и Клецка (Клеческ), тянувших к Турову. На запад Полоцкая территория простиралась едва ли далеко, так как все известные нам полоцкие поселения группируются к северу от м. Дудичи: Минск, Логожск (Логотск), Городец, Изяславль (Заславль). Быть может, полоцкая территория на юго-западе доходила до гористой местности, где, на р. Суле, впадающей в Неман, лежит м. Рубежевичи[525]525
  О м. Дудичи и м. Рубежевичи см.: П. Семенов. Россия, т. IX, стр. 520 и 424.


[Закрыть]. К западу и к северу начинались места, населенные не только славянами, но и литовцами. Как далеко на запад, на «Литву», заходила полоцкая дань, мы не знаем. Севернее, по р. Двине, полоцкая дань доходила до моря[526]526
  В новом освещении см. данные в статье: В. Пашут о. Хозяйство и техника средневековой Литвы. «Вопросы истории», 1947, № 8, стр. 79.


[Закрыть], причем на нижней Двине, как известно, лежали два стольных города, подвластных Полоцку: Герцике и Кукенойс. «Вместе со своими уделами (Герцике, Кукенойс и, вероятно, еще иными) княжество полоцкое в XII в., – пишет С. А. Аннинский, – владело всем средним течением Двины, примерно, от Двинска до Ашерадена, а в более древнее время, может быть, и нижним течением вплоть до моря. К северу от реки княжество охватывало территорию вплоть до линии, идущей от устья р. Трейден-Аа к истокам р. Эвста. Напрасно было бы, однако, предполагать, что вся эта, сравнительно обширная территория в одинаковой степени была освоена Полоцком. И старые и новейшие исследователи склонны рассматривать как непосредственное владение князя Полоцкого и удельных князей Герцике и Кукенойса лишь ближайшие к политическому центру княжества местности, считая более отдаленные только „сферой влияния“ соответствующего князя, где „подданство“ ограничивалось не всегда регулярной данью и временами военной повинностью»[527]527
  См. примеч. 3 на стр. 249 в издании Генрих Латвийский. Хроника Ливонии, 1938.


[Закрыть].

На восток от верховьев Эвста рубеж шел, повидимому, к Люцинскому району, где, к северо-западу от Люцина, в 40 км лежит д. Рубежники[528]528
  Список населенных мест Витебской губернии, стр. 229, № 93.


[Закрыть]. Оттуда граница направлялась к верховьям р. Великой (см. выше).

Глава X

«Областная» территория г. Смоленска, разноплеменная по составу ее обитателей, выросла из территории племенной группы. Первоначально Смоленск был политическим центром тех кривичей, которые обитали в верховьях Днепра, Зап. Двины и Волги. Об этом свидетельствует, во-первых, один из источников «Повести временных лет», сообщающий: «Словѣни свое (т. е. княжение) в Новѣгородѣ, а другое на Полотѣ, иже полочане; от нихъже кривичи иже судять на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ Днѣпра, ихже градъ есть Смоленьскъ; тудѣ бо сѣдять Кривичи»[529]529
  «Лавр. летопись», изд. 1897 г., стр. 9.


[Закрыть]. Во-вторых, из источников XI в. известны только смоленские поселения – Торопец, Орша, Копыс. Все они лежали в очерченных пределах[530]530
  Орша, лежавшая на верхнем Днепре, упомянута в Ипатьевской летописи под 1067 г. Копыс, расположенный несколько ниже по течению, упомянут под 1059 г. в Новгородской 1-й летописи и под 1116 г. в Ипатьевской. Торопец (точнее, «торопечанинь» или «торопчанин») упомянут в Лаврентьевской летописи, а также в Академической и Радзивилловской летописях под 1074 г.


[Закрыть]. В-третьих, территория, населенная голядью, обитавшей в то время на верхней Протве, была завоевана в 1058 г.[531]531
  Ипат. л., 1058 г


[Закрыть] Следовательно, территория, заселенная вятичами на р. Похре, входившая в состав Смоленской «области» в середине XI в., как лежащая восточнее верхней Протвы, не могла принадлежать Смоленску до второй половины XI в. Наконец, пограничные с территорией, населенной радимичами, крепости Мстиславль и Ростиславль, судя по их названиям, были построены только в первой половине XII в.; следовательно, в первой половине XII в. явилась потребность у смолян укрепить свои права на территории радимичей, где смоленская дань дошла до Пропойска на Соже и до Зароя на Ипути и образовались смоленско-черниговские рубежи.

Древний Смоленск (X – первой половины XI в.), территориальный центр племенной группы кривичей, был расположен, как предположительно установлено А. А. Спицыным и подтверждено работами А. Н. Лявданского, не на месте нынешнего Смоленска, а в 10 км от него, вниз по Днепру, по правую сторону реки, где излучина Днепра близко подходит к возвышенному месту и где ныне у с. Гнездова обнаружено значительное по размерам городище, остатки древнего селища и богатейший могильник, заключавший 3826 курганов (ранее их было больше) IX–XI вв., принадлежавший в массе своей местному кривичскому коренному населению[532]532
  А. Н. Лявданский. Материалы для археологической карты Смоленской губернии. 1924; его же. Некоторые данные о городищах Смоленской губернии. НИСГУ, т. III, вып. 3; А. А. Спицын. Гнездовские курганы в раскопках Сергеева, ИАК, вып. 15, стр. 7–8 и др.


[Закрыть]. Самый «город» был обитаем и в нем обнаружены слои с VI до XII в.[533]533
  Н. А. Андреев и Н. П. Милонов. Раскопки на гнездовском городище в 1940 г. «Кр. сообщ. ИИМК», 1945, вып. XI.


[Закрыть]

Наиболее заселенной частью области была территория вокруг Смоленска, занимающая западную часть б. Смоленской губернии, где расположено больше всего курганов (Поречье, Духовщина, Дорогобуж, Ельня, Красный)[534]534
  «Обозрение некоторых губерний и областей России в археологическом отношении». «Зап. имп. Русск. археол. об-ва», 1899, т. XI, стр. 178.
  Поречье ныне – г. Демидов, районный центр Смоленской области, в 120 км к северо-западу от Смоленска; Духовщина – районный центр Смоленской области, в 86 км от Смоленска; Ельня – 82 км от Смоленска; Красный – районный центр, в 67 км от Смоленска; Дорогобуж – в 125 км от Смоленска.


[Закрыть]. В нескольких верстах выше старого Смоленска, при речке Ясеной близ д. Верхне-Ясеной, обнаружено городище древней родовой эпохи, в верхнем слое которого найдены следы обитателей более позднего времени (посуды на гончарном кругу)[535]535
  А. Н. Лявданский. Некоторые данные…, стр. 209.


[Закрыть]. Сама д. Ясеная известна под именем с. Ясенского по грамоте Ростислава Смоленского середины XII в.[536]536
  «Село Ясенское и съ бортником и съ землею и съ исгои…» (Уставная грамота Ростислава).


[Закрыть] В нескольких верстах ниже по Днепру от старого Смоленска, при впадении Ольши в Днепр, обнаружены городище и селище, одновременные приблизительно гнездовским. Здесь и ниже выходил к Днепру великий путь «из Варяг в Греки». От Днепра ходили Катынью, Купринским озером, речкой Песочной, из нее волоком в р. Лелекву, затем Выдрой и Касплей в Зап. Двину, или Купринским озером и р. Взгорней, откуда волоком к Выдре. Вдоль всего этого пути идут курганы. По р. Катыни и кругом озера всего их насчитывается 65. Близ ст. Катынь и вокруг Купринского озера лежит пять городищ, из которых на двух (в городище в б. им. Вонлярово и близ д. Ерши-Лодыжицы) обнаружены следы обитателей X в. В 2 км от городища, лежащего близ д. Ерши-Лодыжици, находятся остатки селища со следами лепленой и гончарной посуды, вероятно, место древних Лодейниц, упомянутых в грамоте Ростислава Смоленского, где брали 10 гривен дани. Населенной в то время была и местность к югу от Днепра, где карта земли IX–XIV вв. указывает, согласно показанию источников, значительное число поселений. Здесь же в 27 км к юго-востоку от нынешнего Смоленска, близ д. Ковшаров, лежало укрепленное поселение (городище), жизнь в котором не прекращалась с VIII по XII в., а вокруг него открыты следы поселения площадью до 4–5 гектаров. Следы керамики с орнаментом типа Ковшарокского городища найдены в новом (нынешнем) Смоленске под слоем обломков плимф от храма, построенного Владимиром Мономахом в 1101 г.[537]537
  А.Н. Лявданский. Там же, стр. 252–255 и др.; Ипат. л., 1101 г.; см. также: грамоту Ростислава Смоленского; 3-верстную военно-топографическую карту. С реки Ольши – волок в реку Молодую, затем в Удру и по ней в Касплю (Лявданский…, Материалы., стр. 4). Населенность местности к югу от верхнего Днепра в Смоленской «области» подтверждается также археологической картой. См.: А. Н. Ляўданскі. Археолёгичныя досьледы ў вадазборах pp. Сажа, Дняпра і Касплі у Смаленскай губерні «Працы археол. камісіі», т. II, 1930.


[Закрыть]

И по летописи и по данным археологии старый Смоленск был уже значительным центром, когда на него распространилось господство «Русской земли»; подтверждается это и сведениями Константина Багрянородного.

Интерес к Смоленску на юге, в «Руси» имел место уже во времена Игоря. Об этом свидетельствует, во-первых, Константин Багрянородный, говоря, что киевский князь со всеми росами ездит в полюдье, между прочим к кривичам, и упоминает Смоленск в числе тех центров, откуда приходят однодеревки[538]538
  См. гл. 9 «De administrando imperio».


[Закрыть]. Во-вторых, по рассказу фрагмента какой-то смоленской летописи, отразившейся в Архангелогородском летописце, Игорь был первый южнорусский князь, признанный Смоленском. Город управлялся тогда «старейшинами». Плывшие ранее по Днепру мимо Смоленска Аскольд и Дир «не явистася въ Смоленску: зане градъ великъ и многъ людми»[539]539
  «Лѣтописецъ содержаний в себѣ Российскую исторію отъ 6360 до 7106 года», М., 1819, стр. 6–7.


[Закрыть].

Интерес к Смоленску, естественно, должен был вырасти с ослаблением хазарского ига, наступившим вслед за нашествием угров и особенно после нашествия печенегов в конце IX в. Как определилось преобладание «Русской земли» над Смоленском, мы не знаем. Историческое объяснение летописцев основывается на двух легендах: на легенде о том, что Игорь был сыном Рюрика и его законным политическим преемником, и на легенде о том, что варяги, пришедшие из «заморья», брали дань с словен, кривичей и чуди. Первая легенда исчерпывающе проанализирована Шахматовым[540]540
  А. А. Шахматов. Разыскания…, стр. 292–293 и др.


[Закрыть]. Вторая легенда требует некоторых комментариев. Если мы обратимся к летописному тексту, в древнейшем своем виде сохранившемуся в Новгородской 1-й летописи, то связь между рассказом о дани в пользу варягов со словен, кривичей и мери и рассказом о дани, платимой теми же племенами в Киев, станет совершенно очевидной. По Новгородской 1-й летописи, рассказ о призвании варягов начинается с того, что словене, кривичи и меря, жившие «кождо своимъ родомъ», платили дань варягам. О чуди вставлено позже; это видно из контекста и было правильно отмечено Шахматовым[541]541
  Там же, стр. 294.


[Закрыть]. Повествование об утверждении Олега и Игоря в Киеве кончается сообщением, что с Игорем были варяги, осевшие в Киеве, и что словене, кривичи и меря стали платить дань варягам в Киев.

Текст Новгородской 1-й летописи несколько испорчен повторением слова «варягом»: выходит, что варяги, наряду с другими племенами, стали платить дань самим себе. Первоначально повторения этого не было, как можно заключить из сравнения Новгородской 1-й летописи с Лаврентьевской и Ипатьевской. Во всяком случае ясно, что, по мысли составителя летописного рассказа, три племени, платившие сначала дань варягам, пришедшим из «заморья», стали потом платить дань в Киев, где осели варяги вместе с Игорем (или Олегом).

Выше мы видели, какие отношения в XI в. создавали почву для появления такой легенды. Уплата дани в Киев из Новгорода и Смоленска была для составителей летописных сводов XI в., как мы говорили, современной действительностью. Кроме того, известно было, что варяги приходили с севера. Таким образом, киевский летописец сообщил о путешествии Игоря из Новгорода в Киев, связав этот рассказ с киевской легендой о падении власти Аскольда и Дира. По пути Игорь и воевода его Олег «налѣзоста Днѣпрь рѣку и Смолнескъ град»[542]542
  Новг. 1-я л., 854 г.


[Закрыть]. Рассказ этот содержит зерно истины: находясь между «Русскою землею» и «внешней Русью», Смоленск должен был признать господство киевского князя. Но как это произошло, мы в точности не знаем. Заключать с уверенностью на основании Константина Багрянородного, что сам Смоленск входил в состав «внешней Руси», мы не можем, так как текст К. Багрянородного не дает данных. «Русское», т. е. южнорусское, влияние обнаруживается на археологическом материале старого Смоленска. По словам археолога Сизова, раскопанный им один из самых больших гнездовских курганов «по своим размерам, по грандиозности погребального обряда и по характеру вещей… можно считать третьим после курганов «Гульбище» и… «Черная могила», раскопанных Самоквасовым близ Чернигова, весьма сходных по погребальному обряду с гнездовским курганом и относящихся также к X веку»[543]543
  В. И. Сизов. Курганы Смоленской губернии. «Материалы по археологии России», 1902, вып. 28, стр. 11.


[Закрыть]. Заезжий византиец или араб X в. имели некоторые основания считать такого представителя смоленской знати «русом», как и представителя знати киевской или черниговской[544]544
  О восточном пути, пролегавшем через Смоленск (Днепр – Угра – Ока – Волга), некоторые данные см.: Г. К. Богуславский. О восточном торговом пути, пролегавшем в великокняжескую эпоху через г. Смоленск и его область. «Тр. XI археол. съезда», т. I.


[Закрыть].

В Смоленске южнорусские князья в X в. не стремились, повидимому, создать своей базы, подобно тому как они стремились к этому в Новгороде или близ Новгорода. Недаром в первой половине X в. у арабов сложилось представление о трех племенах «Руси», из которых одно они приурочивали к словенам, другое – к Киевщине, а третье – к Причерноморью… Возможно, конечно, что они посылали в Смоленск своих «мужей», но ни о каких «мужах», посаженных в Смоленске Игорем, летописец первоначально не говорил, судя по тексту Новгородской 1-й летописи. Интерес к Смоленскому краю на юге выражался преимущественно в осуществлении права сбора полюдья; киевский князь со всеми россами (в первой половине X в.) наезжал и собирал полюдье среди кривичей, как пишет Константин Багрянородный. Со временем это право перешло в право взимания дарового полюдья со Смоленска. Приходится констатировать отсутствие известий о Смоленске в киевских летописях до второй половины XI в.: Древнейший киевский свод носил местный, южнорусский характер. Смоленск упоминается под 1015 г. только потому, что под Смоленском, на Смядыни, был убит Глеб. Признавая суверенитет «Руси», Смоленск оставался признанным на юге центром кривичей Верхнего Поднепровья, о чем мы говорили выше, а также кривичей верхней Зап. Двины и верхней Волги и стремился распространиться за пределы территории кривичей. Какие же силы обеспечивали за Смоленском эту роль, это положение?

Нет сомнения, что в старом Смоленске IX–XI вв. сложилась своя сильная феодальная знать, богатство которой раскрывает содержимое гнездовских погребений. Она выросла на местном корню: гнездовские курганы в массе своей принадлежали кривичам, как признают все археологи. Можно думать, что богатство и могущество этой знати держалось на эксплоатации зависимого и полузависимого населения. Она обогащалась и посредством примитивного обмена, о чем свидетельствуют многочисленные гирьки для взвешивания диргемов, обнаруженные на гнездовском кладбище[545]545
  В. И. Сизов. Указ. соч., стр. 24 и др.


[Закрыть]. Нет сомнения также, что это была знать, организованная в военном отношении. Военный характер погребений бесспорен, как утверждает А. В. Арциховский[546]546
  А. В. Арциховский. Введение в археологию. М., 1947, стр. 184–185.


[Закрыть]. В курганах обнаруживают трупосожжения с оружием. Поражает число этих «дружинных» курганов, свидетельствующих о сосредоточенном существовании смоленской военной знати на территории селища и городища. Письменные памятники, относящиеся к XII–XIII вв., говорят, что в Смоленске были сотские и тысяцкий[547]547
  «Тысячьскый» Михалко, предводительствовавший смоленским полком, упомянут в Ипатьевской летописи под 1195 г. В 1159 г. должность тысяцкого в Смоленске занимал, повидимому, Внезд. В этом году Ростислав Мстиславич посылает двух сыновей «и Внѣзда и смолняны и новгородци». В начале 1160 г. Ростислав посылает в Киев Ивана Ручечника и Якуна, «от смолняиъ мужа и отъ новгородечь» (Ипат. л.). В начале 1169 г., когда Ростислав ехал к Смоленску, его начали встречать «лутшии мужи смолняны за 300 верстъ» и встретили его «сынъ Романъ и епископъ Мануилъ и Внѣздь» (Ипат. л.). «Сотьскои» Пантелей упомянут в списке XIII в. Смоленской торговой правды (Русско-ливонские акты). Народная редакция смоленской легенды о Меркурии передает, что Меркурий, живший в г. Смоленске, «часто приходил к кресту господню молиться за мір, зовомыи Петровскаго ста» (Ф. Буслаев. Древнерусская народная литература и искусство. СПб., 1861, стр. 173.


[Закрыть].

Почему Смоленск стремился укрепиться в верховьях Днепра, верховьях Зап. Двины и верховьях Волги? Уже априорно можно полагать, что там Смоленск находил платежеспособное население. Грамота Ростислава Смоленского в полной мере подтверждает такое предположение. Если мы из многочисленных названий погостов и волостей, помянутых в грамоте, выберем только те, которые платили дани от 100 гривен и более, и нанесем их на карту, то убедимся, что все они лежали в указанных районах. Великие Вержавляне (9 погостов), платившие 1000 гривен, лежали близ верховьев Днепра, на пути с Днепра в Обшу, Межу и Зап. Двину[548]548
  В Списке населенных мест Смоленской губернии – д. Вержа при рч. Вержице (№ 1342). См. также: П. Голубовский. История Смоленской земли до начала XIV в., стр. 65. По карте Смоленской области 1943 г. имеется р. Вержа и р. Вережа, ее приток; впадает в Днепр справа.


[Закрыть]. Торопец, плативший 400 гривен, лежал на р. Торопе, притоке Зап. Двины, на пути в Великие Луки, к Ловати, и на сухом пути из Руси в Новгород через Буйце. Кроме того, он платил 40 гривен урока и поставлял лисицы, черные куны, рыбу, скатерти, убрусы и т. п. Как торговый центр он был уже известен в XI в.: по житию Феодосия, принятый Антоннием в Печерский монастырь Чернь был в миру «богат»: «бѣ бо купець торопчанин»[549]549
  Лавр. л., Акад и Радз. лл., 1074 г.


[Закрыть]. Врочницы, платившие 200 гривен, как предполагают, лежали близ верховьев Зап. Двины, между Зап. Двиной и Торопой[550]550
  Местоположение Врочниц – гадательно. Голубовский приурочивает их к с. Роново Торопецкого уезда Псковской губернии (П. Голубовский. Указ. соч., стр. 63).


[Закрыть]. Хотшин, плативший 200 гривен, лежал в верховьях Волги, на Селигерском пути[551]551
  Хотшин, – д. Хотошино при озере Волго (см. Список населенных мест Тверской губернии, № 8514). Место обследовано И. В. Красноперовым. См. «Некоторые данные по географии Смоленского и Тверского края в XII в.» «Журн. Мин. нар. просв.», 1901, № 6, стр. 352.


[Закрыть]. Жабачев, плативший 200 гривен, лежал на берегу озера Селигер (у д. Верхней Руды), на Селигерском пути[552]552
  Голубовский ошибочно отождествлял Жабачев с д. Жабье при озере Собро в б. Тверской губ. И. Н. Красноперов лично обследовал д. Жабье и выяснил, что деревня возникла лишь за несколько лет до уничтожения крепостного права. Он нашел место древнего Жабачева. «В писцовых книгах Ржевского уезда 1624 г. (когда к нему принадлежал и Осташковский уезд) деревня Верхняя Руда, ныне Рудино (с 32 крестьянскими дворами), названо еще Жабиной, и сейчас еще конец деревни, носящий название на карте деревни Огаревой, крестьянами называется Жабиной. С левой стороны деревни Руды, близ озера, находится довольно высокий холм – курган, в настоящее время совершенно распаханный… во время весеннего половодья вода из Селигера подходит к самому холму. Здесь крестьяне находили человеческие кости, стеклянные бусы и другие вещи. Отсюда прямой и кратчайший путь в Волгу по озеру и р. Селижаровкой» (Красноперов, стр. 352).


[Закрыть]. Жижец, плативший 130 гривен, кроме погородия, лежал у пути «из Варяг в Греки», из Зап. Двины в Кунью и Ловать[553]553
  См. погост Жижец при оз. Жижце в Торопенком уезде (Список населенных мест Псковской губернии, № 12981). См. также П. Голубовский, стр. 60–61. Ныне – пос. Жижина.


[Закрыть]. Каспля, платившая 100 гривен, лежала на пути «из Варяг в Греки» близ верхнего Днепра, на пути от Днепра в Зап. Двину, о котором мы говорили выше, указывая на признаки населенности этого района[554]554
  Каспля – с. Каспля при реке Каспле (см. Список населенных мест Смоленской губернии, № 8570). Каспля теперь – районный центр Смоленской области.


[Закрыть]. Наконец, Воторовичи (Вотовичи), платившие 100 гривен дани, лежали на р. Вотри, близ Днепра, откуда, как полагают, начиналась переправа товаров и людей к р. Елше и Зап. Двине[555]555
  П. Голубовский. Указ. соч., стр. 62.


[Закрыть].

По некоторым данным, распространение смоленской дани на севере шло именно из Торопца. Это распространение шло от Торопца на север и на северо-запад, в сторону Ловати, где со временем было остановлено встречным движением со стороны Новгорода. Одним из крайних смоленских поселений в этом направлении была Дубровна, упомянутая в Новгородской 1-й летописи, как «селище в Торопецкой волости»[556]556
  Новг. 1-я л., 1234 г. Местоположение Дубровны на реке Кунье в б. Новгородской губернии определено Голубовским (стр. 84).


[Закрыть]. С юго-запада укрепленным форпостом Торопецкой волости был названный выше Жижец, тянувший (по более поздним данным) к Торопцу. Есть основания полагать, что распространение смоленской дани на северо-восток, к озеру Селигер и к верховьям Волги, шло также из Торопца. Во-первых, «Торопецкую волость» воевали из Торжка, следовательно, она выходила к северо-восточным рубежам Смоленской «области»[557]557
  Воскр. л., 1215 г.


[Закрыть]. Во-вторых, в Уставной грамоте Ростислава упомянуты Хотшин и Жабачев, лежавшие в районе Селигера и верхней Волги, и не упомянута Ржева. Сама Ржева упоминается в начале XIII в. как город торопецкого князя[558]558
  Новг. 1-я, Акад., Воскр. лл., 1216 г.


[Закрыть]. Таким образом, распространение смоленской дани на верхнюю Волгу шло не со стороны р. Вазузы, а со стороны Торопца. Это подтверждается тем, что г. Зубцов, расположенный при впадении Вазузы в Волгу, к Смоленской «области» не принадлежал; а далее, вниз по Волге, в районе р. Холохольни шли места, где брали дань новгородцы.