Текст книги "Никакой системы (СИ)"

Автор книги: Арсений Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Ну? – Гордо повернулась в кресле лицом к собеседникам Ольга. – Поглазели? Убедились? Будем дальше придумывать причины или примем очевидное?

– Ну допустим, будем. Поглощение кислорода из крови, вполне допустимый «Bd» побочный эффект. – Возразил Кирилл. Да, резковато. Но возможно же, на?

– Это не резковато, Кир. Это мгновенно, просто прибор такой график отрисовывать не рассчитан, погрешность. Но ты не туда смотришь. Плевать на падение. Все может быть, согласна! – Припечатала Ольга. – Но ты на взлет обратный посмотри. Он такой же, вертикальный. Я вам как врач говорю – так не бывает. Даже если он дышит рефлекторно под воздействием артефакта, не бывает. Кровь мгновенно кислородом не насытишь. Амулеты, которые отбирают из крови кислород и питательные вещества для своих эффектов? Да, случается! Но, чтобы возвращать взятое на место? Да еще так и туда где лежало, такого я не припомню. Это не медицина, это физика. Не верите пульсоксиметру, я его ткани сейчас фонариком простым просвечу. И будет то же самое! Так что вопрос доказанный.

* * *

Фонариком Курта все-таки просветили, и не только им. Но уже не в лаборатории. Ставя своим авторитетным в местных кругах мнением точку в дискуссии, Ольга заявила, что результаты тестов будут официально на следующий день, а в остальном ее медицинская наука в данном случае бессильна, и попросила освободить рабочее пространство. Так что пришлось парням возвращаться в собственный научный комплекс и продолжать пытки жертвы, в смысле исследования пациента, там.

Отпускать подопытного научники отказывались наотрез, слезными мольбами и посулами уломав его терпеть столько, сколько потребуется, ибо результаты с них, мол, потребуют уже завтра, а у них вместо результатов одни домыслы.

Курт, который, по правде жизни, никуда и не торопился, цинично выторговал себе встречное обещание «если вдруг, то мы все, ты обращайся» и тоже остался этим удовлетворен, поставив себе внутреннюю галочку в графе «налаживание взаимоотношений с будущим коллективом». Черт знает зачем ему это было нужно, но он решил для себя, что будет полагать это мудрой работой на перспективу.

Фонарик же, собственно, как и лазер не показали исследователям ничего нового кроме сияющей правоты результатов диагностики их коллеги из медицинского сообщества. Стоило Курту потянуться к возможностям артефакта и температура проходящего сквозь ткани ладони светового потока, будь то лазер или банальная диодная лампа, менялась, не сильно но ощутимо смещаясь в более темный тон. Это со всей очевидностью демонстрировала как высокоскоростная камера, так и, в глубоких режимах работы жемчужины, банальный невооруженный глаз.

Любопытным открытием стало то, что воздействие основного артефакта, по всей видимости, распространялось и на серебристые жемчужины. Просветить их не удавалось по причине их нулевой светопроницаемости, но у парней хватало всяческого оборудования чтобы установить наличие эффекта и в приповерхностных искажениях косвенными методами.

Точно такие же искажения приходились на всю поверхность тела Курта, игнорируя самые верхние микрослои кожи, волосяной покров и, тем более, одежду. Именно благодаря этому, со стороны невооруженным взглядом, эффект в естественных условиях не прослеживался. То есть тело его не становилось тусклее.

Еще одним интересным открытием стал, выловленный в данных с многочисленных приборов, факт ограничения внутреннего срока действия эффекта замороженного времени. И этим ограничением оказалась чистая физиология.

Чем длительнее и глубже действовала «заморозка» тем больше накапливали и меньше теряли его ткани фотонов. В том числе фотонов тепловой энергии.

Механизм удалось проследить весьма четко, благодаря банальному градуснику во рту, на полость которого, как показала практика, действовала все та же сила. Таким образом, слишком долго оставаясь в «ускоренном» состоянии, Курт рисковал примитивно свариться в тепле собственного тела.

Кроме этого выяснилось, что, будучи под воздействием артефакта, Курт не способен издать ни одного членораздельного звука. Барьер, уже без значимых сомнений обозначенный Кириллом как «темпоральный» гасил исходящие от голосовых связок звуковые волны, распределяя их по всей своей поверхности.

Так же сделали они и попытку получить ту самую «черную дыру», каковой пугала их Ольга. Безуспешно. Он натягивал незримую струну как мог так, что несомый ею ритм сливался в его голове в сплошной гул, но смог добиться лишь того, что краски вокруг действительно стали угасать, смещаясь в инфракрасный спектр. Как действовать дальше он просто не понимал.

Как ни бился Курт об этот барьер, но продвинуться не удалось. Эффект срывался из-за перегрева пользователя.

Кирилл с Олегом подробно расспросили его о принципах взаимодействия с артефактом, но, в итоге, смогли лишь посоветовать больше экспериментировать с «интерфейсом», меняя подход.

Аудиовизуальная интерпретация с их слов означала степень сопряжения не более пяти-шести единиц из одиннадцати возможных, но и с ней стоило бы проявить большую гибкость.

Однако, пресловутая гибкость отчего-то Курту не далась совсем, и как он не пыжился, пытаясь например добавить вторую струну или изменить звучание первой – не сработало…

Нет, представить-то он мог все, что угодно. Вот только результата это не давало никакого.

А тональность и вовсе не поддавалась настройке, что и не удивительно, так как, по прошлому опыту, на нее влияли не действия носителя, но скорее состояние окружающего пространства. По его мнению, по крайней мере, в чем ранее Курт уже мог убедиться.

То есть «тон» этот был не функциональным дополнением системы управления, но скорее диагностическим инструментом, еще одним органом чувств, воспринимающим структуру окружающей реальности на базовом уровне.

И, с точки зрения Курта, несмотря на безусловную интересность, инструментом в обыденной жизни малополезным. Впрочем, свою жизнь он слишком уж обыденной не считал, а потому мудро решил, что всякое пригодится, коли есть не просит.

Но самое главное открытие, как это и бывает обычно, вышло сделать случайно. При одной из попыток нырнуть глубже, используя разные варианты, в том числе с дополнительными жемчужинами, одна из них оказалась в руках у Кирилла. Каково же было удивление последнего, когда вслед за Куртом он так же рухнул в зону ускоренного времени и получил всю гамму впечатлений вмороженного в лед реальности и не способного контролировать ситуацию человека! Причем на заметный по собственным внутренним часам срок. Чего ему приключение стоило в плане потерь нервной ткани, история умалчивает.

Но, по возвращении в нормальный мир, вылилось оно в сильную бледность и не слишком цензурный монолог, каковой присутствующие восприняли с немалым удивлением, включая даже и самого Курта. С их то, точки зрения не произошло ровным счетом ничего, что могло бы спровоцировать столь бурную реакцию.

Но, конечно, присутствующие дураками не были и быстро разобрались в особенностях произошедшего события. Это повлекло за собой ряд новых опытов, в процессе которых все желающие, не исключая и выдернутую из своей лабы Ольгу, смогли опробовать эффект как совместно, так и по одиночке. Благо дополнительных жемчужин по прежнему имелось пять.

* * *

Закончили они уже глубокой ночью. Что не смутило ни поглощенных любопытством «нукеров», каковые не столько стремились успеть к срокам, сколько, по подозрения Курта, удовлетворяли свое неуемное научное либидо, ни, конечно же, самого подопытного, для которого исследование стало, пожалуй, более плодотворным, чем для самих исследователей.

Но, польза пользой, а разговоры разговаривать не было ни сил ни желания уже ни у кого. Так что погружаться в подробности полученных результатов они, по молчаливому согласию, не стали. Благо основные выводы были сделаны при непосредственном участии самого исследуемого, и они вполне совпадали с его внутренними ощущениями. В историю про ускорение нервных импульсов он как-то с самого начала истории не верил, хоть убей.

В итоге все признали, пора им на сегодня закончить.

– Приходи завтра напрямую к ВМ, – напутствовал его на прощание Олег, давно сменив гнев на милость. – Все узнаешь из нашего отчета, заодно он недостающее проставит в базы. А если чего-то не договорит, я так и быть, жду. Все равно вот эти двое растреплют. Так что на тайну исповеди и персональных данных не рассчитывай. У нас здесь по простому. Вот только и открытий чудных не жди тоже. Всей этой катавасии с ирреалом, как ты знать должен, лишь четыре года. Мы тут и сами на переднем крае науки. В смысле как слепые котята тычемся. Виктор у нас, со своей силой, порой куда лучший диагност, чем наши приборы. Да и Ольга…

– А что за сила то, к слову? – Поинтересовался умотанный Курт. – Второй раз упоминаете вашего ВМ в таком контексте.

– О! Виктор Михайлович… ВМ у нас вторая местная звезда-инвалид, после нашей незабвенной и любимой начуправ, – напустила таинственности так и не вернувшаяся к себе Ольга. – У нас тут вообще, в определенном смысле инвалидное царство, так что ты, со своими корявыми способностями, вписываешься идеально. Даже странно, что с Яной полный порядок. Как бы ее у нас не увели. Но ты от нас, поперек руководства, о нем рассказов не проси. Вот возьмут в штат, тогда и приходи проставляться и языком чесать. А пока, давай до завтра. Там ВМ тебе сам все расскажет. Он вообще-то любит кости мыть, только с виду смурной.

На такой вот веселой ноте, под звонкий смех девушки, довольной собственной отповедью, Курт и покинул помещение, размахивая подписанным пропуском на выход.

Хотелось ему домой. А подробности, и в самом деле, могли подождать. И да, пропуск этот никто так и не спросил, хотя охрана бдила на посту.

Часть вторая, глава четвертая

Местные топы

Конкретного времени повторного визита Курту никто не озвучивал, по этому суточное время следующего дня, когда он вновь стоял перед входом в славское управлениеSCID, уместнее было бы обозначить не утренним, а, пока, не вполне обеденным.

Впрочем, он уже немного поймал волну этой странной для госучреждений конторы, и разумно предполагал, что примут его ровно тогда, когда он придет и теперь вполне по свойски.

Так оно и случилось. Всякая настороженность и холод во взгляде дежурного, отмеченная в прошлый раз пропала, несмотря на то, что сам вахтер был новым.

«Вот интересно, они здесь записи камер друг другу показывают под утренний кофе, или как это организовано?» – Не на шутку мысленно озадачился вопросом Курт, и пообещав себе разобраться с интригующей загадкой, проследовал за вновь предоставленным сопровождением, в роли которого, на этот раз, выступила та самая длинноногая секретарша, представившаяся Жанной.

Курт тотчас вспомнил, что вопрос секретарши его тоже немало интересует. И подумал, что его список требующих изучения загадок начинает подозрительно быстро разрастаться.

Решил, в итоге, что следует сосредоточится на текущих событиях, а секретаршу и ВОХР оставить напоследок.

Следуя в кильватере сопровождающей, он вновь очутился перед дверьми кабинета Зинич, и ничуть не был поражен тому, что там его уже ждали.

Представительная делегация состояла из самой Вероники, широко разрекламированного вчера и не изменяющего своему импозантному головному убору, да и образу в целом, Виктора, какового все упорно продолжали именовать по имя-отчеству, скрупулезно придерживаясь старого стиля. Так же в помещении, внезапно, присутствовала Ольга, зашедшая прямо перед Куртом.

– Доброго дня, Конрад, – поприветствовала его Вероника. – Проходите, устраивайтесь как вам удобно. Заранее должна сообщить вам, что сегодня у нас целиком официальная беседа и что-то из нее может оказаться в дальнейшем в вашем личном деле. Так же прошу не распространяться во внешнем мире о ее деталях, так как озвучиваться будет в том числе служебная информация. Вас это устраивает?

Словечко «официально», явно было одним из любимых в репертуаре Зинич. Курт сдержал рвущееся наружу любопытство и, не уточняя, что же будет, если «таки нет» и кивнул:

– Устраивает.

– В таком случае, – Продолжила Зинич, – Я представлю вам участников сегодняшней беседы, хоть вы шапочно уже и знакомы. Во первых Ольга Сергеевна Слуцкая – наш начмед, носитель «E» ранга направления контроль живого. Виктор Михайлович Берегов, мой заместитель и одновременно руководитель тех двух оболтусов, которые у нас называются научным подразделением. Он носитель «Cминус» ранга, того же направления, хотя и совсем в ином смысле. Но подробности эти чуть позже. Меня вы, как и все присутствующие, уже знаете.

Возможно, позже к нам присоединится еще один участник, но пока в этом нет срочной необходимости.

– Как вижу звания у вас не в ходу? – Захотел прояснить для себя местную специфику Курт. – И, к слову, я помню, что вы «C плюс», но вашей направленности силы я не слышал. Как и очевидных причин, по которым носитель столь высокого ранга занимает высокий руководящий пост. Не то, чтобы я настолько фанат правил, но всегда думал, что с этим строже.

– Видели? – Развеселилась снова Ольга. Жизнерадостность судя по всему была коньком ее характера, вдобавок она явно отдохнула от полуночных бдений, и теперь сдерживать рвущееся наружу веселье официоз ничуть не помогал. – Ему палец в рот не клади. А вы, слишком молод, внутренние кадры… А я хватку вижу сразу, не размазня как наши внутренние.

– Ольга! – Одернула девицу Вероника. – Давай посерьезнее.

– Ну посерьезнее, так посерьезнее, – ничуть не смутилась та. – Давайте я ему как есть расскажу, а то вы вокруг да около будете еще час кружить, как акула вокруг туриста в теплых водах.

Зинич закатила глаза и неопределенно поводила в воздухе рукой, мол – делайте что хотите. ВМ вообще и бровью не повел, лишь уселся поудобнее. Ольге этого естественно хватило в качестве разрешения и ее понесло как душу в рай:

– В общем нет, звания у нас, действительно, не употребляются в обычной жизни, только для специальных ситуаций и кадрового учета. Я, например, старший лейтенант. Кажется. Но это не точно. Вера у нас майор, а Виктор Михайлович целый подполковник. Но тебе же на это плевать, верно? А не плевать тебе почему у нас высокоранговые носители рулят! И я тебе говорила уже – это потому, что мы тут все не настоящие носители в крутых костюмах из комиксов, а инвалидная команда на выселках.

Не то, что бы Курт предполагал, будто его в местной СКиИИ встретят люди в разноцветных шмотках из фильмов. Это был совершенно не местный культурный код, а более присущий США, однако уточнять у Ольги смысла не имело. Сама все вывалит, очевидно. Так что он закивал поощрительно. Мол, в верном направлении мыслите, товарищи.

Ольга кивком конечно же удовлетворилась, а может и в том не нуждалась, продолжив речь:

– Во-первых, я считаю, что надо начать с главного для протокола: Новобельский Конрад Рудольфович. Классифицирован научным отделом славского SCID в качестве носителя не уточненного Dкласса, направления «Real», то бишь Реальность. Способен создавать вокруг своего тела пространственно-временной барьер искажающий течение времени для внутреннего наблюдателя. Вплоть до полной визуальной остановки. Внешним наблюдателем эффект практически не воспринимается, так как фиксирует актора в пространстве, не нарушая при этом внутренних процессов, что выливается в ускоренное мышление и сверхкоординацию движений. Оценочная глубина сопряжения – пять. Артефакт составной, способен, как минимум, придавать схожие свойства держателям своих вторичных частей под контролем основной. Основная часть рекомендована к внедрению в тех-амулет с учетом данной особенности. Степень отклонения личности покуда не установлена, предполагается проверка по результатам беседы. Сродство артефакта известным аномальным зонам не прослеживается. Есть ли у присутствующих вопросы? Пока нет? Тогда я продолжаю!

Итак о проверке. Конрад, в Испании у тебя брали слепок личности. Ты должен был давать согласие на эту процедуру. Было?

– Курт припомнил те несколько часов жизни, каковые ему пришлось добровольно-принудительно посвятить разнообразным тестам и проверкам у испанских эскулапов и с грустью согласился. Было.

– Так вот, это конечно не вполне корректно, все-таки подобные тесты следует проводить до, а не после получения артефакта, но в вашем с Яной случае обстоятельства сильнее нас. Тем не менее мы можем оценить динамику за прошедшее с первой проверки время и интерполировать результаты. Ты должен дать согласие на процедуру, с полным пониманием происходящего, так как ни по каким тестам мы тебя гонять не планируем. Можем конечно, но просим не усложнять никому жизнь. У нас тут свои методы и зовут их ВМ, он же Виктор Михайлович. Как я уже жаловалась тебе вчера, «LC» это слишком многогранная классификация. К сожалению более углубленная еще не выработана и все пишут, кто во что горазд. Но если без лишней бюрократии, то Виктор наш профессор Чарльз Ксавье. Он телепат.

Вот тут Курт ощутимо напрягся и даже рефлекторно коснулся струны силы бьющейся в глубине своей души. Телепаты и различные контроллеры были одним из основных его ночных кошмаров, тем, чему он никак не мог противостоять в качестве обычного человека. Причем о телепатах ранга «С» он даже не слышал никогда, полагая что их или не бывает, или в обычной жизни на улице не встретишь, а иначе мир давно бы разделился на секты по интересам. Причем интересы эти принадлежали бы душой и телом весьма конкретным личностям-носителям.

– По глазам вижу, наш герой немного смущен, – еще пуще развеселилась Ольга. – На самом деле чудовищ не существует, Курт, потому, что телепаты такой силы или едут кукухой или мгновенно получают степень погружения в районе одиннадцати, двенадцати единиц… Иными словами, гарантированно мгновенно едут кукухой. Если ты вдруг не в курсе, контроль этого аспекта направления «LC»– это одна из основных задач SCID.Да и в принципе «Контроль живого» наш вечный головняк. Виктор Михайлович – счастливое исключение, уникум в чем-то, как и ты. Он изначально весьма не эмоциональный человек. На грани патологии. К тому же ему попался столь же тихий, неактивный артефакт. Помимо этого все сложилось так, что практически весь процесс прошел под контролем научной службы. И его амулет, согласно международной директиве SCID, подлежит деблокировке только после явно выраженного согласия на манипуляцию объекта воздействия. Короче опасаться тебе нечего. Ну или мы с вами давно зомбированы и не замечаем как он правит миром, показывая нам картинки про свою веселую шляпу. Виктор Михайлович, ваш выход.

Телепат покачал головой, на дурачащуюся девицу, распрямил свою здоровенную тушу в кресле, явственно хрустнув суставами плечевого пояса. И коснулся тульи своего головного убора, отключив тем самым высокотехнологичную иллюзию. Шляпа с легким шелестом замерцала, свернулась в точку и пропала.

Под маскировкой этой обнаружился абсолютно лысый череп, покрытый золотистой сетью гибких контактов на прозрачной шапочке-подложке, снабженной у висков несколькими, технарского вида коробочками-блоками. А поверх всего этого хозяйства голову его охватывал венец лавровый «римско-имперский», состоящий, помимо листьев, из золотых солнечных лучей и прочего пафоса. От театральной бутафории корона эта отличалась лишь видимой даже на глаз массивностью и неясным ощущением, каковое спустя секунду Курт интерпретировал как реакцию собственного артефакта на чуждую ему аномальную энергию. Венец был артефактом, и очень не простым.

– Позвольте представится еще раз, – уверенным голосом экскурсовода в музее произнес зам Зинич. – Зовите меня просто ВМ, по крайней мере пока я не в шляпе. А на голове моей вы можете видеть знаменитый Венец Властителя. Обнаружен в аномальной зоне Мертвый Зной в год ее открытия. Сродство указанной зоне подтверждено не было. Так что истинная зона-происхождение, как и у всех пси-артефактов, не прослеживается. И да, меньше заморачивайтесь над тем, иллюзия ли все вокруг или нет. Я сам иногда гадаю. В общем тайну исповеди гарантирую, вы главное все старайтесь не думать о белой обезьяне.

– Можно вопрос? – Несколько нервно потер переносицу Курт. – Верно ли я понимаю, мне сейчас надо дать согласие на применение к себе пси-возможностей телепатом неограниченной, по сути, для незащищенного человека силы? Это с одной стороны, а с другой – все эти согласия и техноконтроль, если вдуматься, яйца выеденного не стоят, благо разрешение свое он просит явно не впервые, а значит обратно защиту мог не включать уже после первого раза, а то и до ее создания? Отсюда, чисто технически, мы все сейчас вполне можем находится в плену его разума, движимые иллюзорной реальностью включая меня самого? Более того, никаких вас может и вовсе не быть? Да и меня тоже, ведь никто не доказал, что я не продукт его собственной измененного сознания, расширенного пси-артефактом С класса?

– Примерно так, – вздохнул ВМ, я жеж сразу предупредил. Ольга фыркнула. Вероника повела бровью, видимо оценив тираду.

– Окей, валяйте, – сказал Курт. – Даю согласие, все дела.

– Ника, а я начинаю думать, что наша Слуцкая-то права насчет оценки нашего гостя. – растянул губы в улыбке ВМ, и венец на его лысой голове окутался мягким свечением…

Часть вторая, глава пятая

В плену иллюзий

Когда хотят описать воздействие телепата, обычно показывают как ты осознаешь себя в белом пространстве без стен, возможно с какими-то предметами и собственно абъюзером собственного мозга на этом фоне. ВМ этой традиции изменять не стал, хоть Курт и был уверен – захоти тот сделать пространство черным, зеленым или малиновым в сизую крапинку, а то и все разом, и никаких трудностей у него бы не возникло.

Тем не менее ВМ решил остановится на классике. Возможно, чтобы не нервировать пациента лишний раз. Или ему просто нравился светлый тон обоев.

Для обследуемого добрый доктор не пожалел удобного кресла, за что Курт был ему даже признателен. Торчать столбом посреди листа бумаги уходящего за горизонт было бы как минимум неуютно. Как и лежать на какой-нибудь психиатрического вида кушетке.

Себе, помимо аналогичного кресла, ВМ надумал небольшой журнальный столик с бокалом апельсинового цвета жидкости. Возможно, даже с соком.

Курту отчего-то не предложил. Кто знает, какие у них, мозгокрутов традиции на этот счет.

– Соку не предложите? – Поинтересовался Курт.

ВМ ухмыльнулся и покачал головой, всем своим видом показывая, что мысли куртовы для него не такая уж тайна. Что характерно, никакой машинерии, как и собственно Венца на его блестящей в свете отсутствующего солнца лысине не наблюдалось.

– Убедительно, – признал Курт. – Но к чему все это?

– Технически, эта обстановка должна тебя несколько успокоить, за счет того, что ты переключаешься с угрозы на любопытство, – сообщил ВМ. – Но, по правде говоря, я еще немного издеваюсь. Твои страхи и то, как ты умеешь шагать им навстречу вызывают… Интерес.

Курт мысленно потянулся к артефактной струне. С некоторых пор это действие его успокаивало.

– Не надо, – сказал ВМ. – Я блокирую твою связь с артефактом, но все равно не стоит. Я не угроза. Не враг. Это просто обследование. А вот если ты применишь свои возможности, то как поведут себя наложившиеся воздействия предсказать сложно. Слишком специфичны моя и твоя силы. Возможно нам спалит мозги или мы пойдем в разнос, так что на выходе будет ровно то, чего ты опасался – свихнувшийся контроллер.

И конечно же, обычно враги в жизни Курта именно так и говорили: «Я не враг, я проходил мимо». То есть нельзя сказать, что такая речь его сильно успокоила. Но успокоило его другое – что бы там не говорил ВМ о блокировке, Курт явственно ощущал жемчужину, отсчитывающую неслышимый ритм колебаний и тянущую все ту же басовитую ноту нормального пространства вокруг. И нота эта не изменилась, а вот ритм, ритм пожалуй стал чуть быстрее, но не более того. А еще Курт поймал себя на странной, доселе не посещавшей его мысли. Если есть ритм, и его можно ускорить, потянув струну и останавливая мир вокруг, то теоретически ведь можно и наоборот? Вероятно научники были правы и его внутренняя визуализация свойств жемчужины никуда не годилась потому, что нормально представить, как можно отпустить струну, не натянув ее предварительно, не получалось. Не получалось в обычной жизни. Но вот сейчас, под воздействием чужой силы на разум Курт этот натяг ощущал, и чувствовал– пускай причина и не в его воздействии на течение времени, но «отпустить» он может. Может в любой момент, чтобы это не значило.

Все это пронеслось в голове Курта, смывая и легкую панику и любопытство, настраивая отчего-то на деловой лад. И самое главное – Курт мог поклясться: как бы ни были глубоки возможности ВМ, но вот конкретно этого потока мыслей тот не уловил и о возможностях Курта не подозревал. Совсем.

– Допустим, – сказал Курт. – И что дальше? Будем на вопросы отвечать и тесты тестировать только в виртуальной среде?

– Ничего такого, – ответил ВМ, никак не показав, что внезапно снизошедшее на пациента спокойствие, его удивило. То ли играл в свои психологические игры, то ли Курт не слишком выбился из шаблона. – По сути, все обследование я провожу в фоновом режиме, это все – лишь удобное дополнение, позволяющее мне не сидеть в реальности перед обмякшим предметом исследования, а создать комфортную обстановку и, заодно, поговорить на всякие конфиденциальные темы, не озвучивая их лишний раз в реальном мире.

– Даже так? И о чем же будет разговор? – Поинтересовался Курт.

– Все о том же, – улыбнулся еще более доброй улыбкой доктора-садиста собеседник, то ли опровергая, то ли, наоборот, подтверждая тем самым утверждение о своей эмоциональной холодности. – Ольга успела наболтать достаточно, чтобы я решил, что в остальные детали и персоналии нашего коллектива тебя стоит посвятить менее публично и без спешки. Может есть у тебя какие-то конкретные вопросы прежде чем мы продолжим?

– Допустим, есть, раз уж спешить некуда. Но, несколько в оффтоп от темы, – решил не усложнять и плыть по течению Курт. – Прежде чем мы продолжим, тут несколько раз звучала тема сродства и активности артефактов. Я знаю, что артефакты обычно принадлежат зоне в которой их нашли, но что значит «сродство не установлено» и как это на активность артефакта влияет? Сама активность, могу предположить, это степень влияния на носителя? Но хотелось бы подробностей, если это не тайна. В открытой информации о зонах и артефактах ничего подобного нет.

– О! Это совсем даже не «оффтоп», это вполне по теме, – даже обрадовался ВМ. – Просто потребуется некоторый экскурс в теорию, но зато дальнейшее будет пояснить проще. Смотри.

Он взмахнул рукой и перед собеседниками развернулось объемное изображение.

– Обычно в справочниках это рисуют так. Есть наша вселенная, полноценная. Вот. Она в центре сверху. Обозначена синим шаром. Считается, что третьего мая две тысячи тридцатого года она пересеклась с некоей другой вселенной, тоже полноценной. На схеме красный шар ниже. Событие это оказалось столь глобальным, что для микробов вроде человечества прошло практически незамеченным. Но не совсем. Дело в том, что отдельные части той вселенной оказались под воздействием нашего пространства вырваны.

Вероятно событий таких были миллиарды, но подавляющая масса таких обломков просто потеряла стабильность и разрушилась. Однако, некоторые из них сохранились, зацепившись за нашу реальность в определенных местах, которые мы знаем как «зоны выхода», и тем самым не поддались распаду. В зонах сопряжения этих действует смесь условий нашего и чужого мира, однако, в стабильном состоянии они обладают односторонней проницаемостью. Наше пространство достаточно устойчиво в таких местах, чтобы не пропускать принадлежащие ему материальные тела в иную реальность. Вероятно, это и послужило причиной разрыва ткани другого пространства.

Далее, при совпадении некоторых специфических условий, в образовавшиеся осколки возможно проникнуть, через удачно выстраивающиеся в межмировом хаосе тоннели, называемые преддвериями. Выстраиваются они, как считается, из еще более мелких фрагментов столкновения реальностей, не успевших подвергнутся окончательному распаду. Однажды успешно сформированный, такой тоннель фиксируется за счет проходящей сквозь него энергии между стабильными участками и нашим миром и укрепляет его связи с прикрепленными частями, называемыми нами аномальными зонами. Причем такой тоннель способен и дальше расти, формируя проходы в любую из известных зон. Преддверий с недавних пор известно четыре. Это официальная версия.

Схема следуя словам Виктора обрастала деталями в виде четырех лепящихся к синему шару огрызков яблока, символизирующих четыре известные аномальные зоны и связующими их линиями-петлями с нанизанными на них шарами, обозначив преддверия.

Курт кивнул, подтверждая, что ничего нового для себя пока не услышал.

– А теперь подробности, – продолжил телепат. – Версия эта есть некоторое упрощение установленных фактов. Полностью соответствует описанию только одна аномальная зона. Так называемый «Мертвый Зной» она же «Мертвые Пески», и еще сами преддверия, по крайней мере известные до сих пор. Насчет вашего с Яной открытия полной уверенности пока нет, и появится она не скоро.

Так вот, Мертвый Зной, как это ни смешно звучит, мертв. Ходят упорные слухи, что таким он стал потому, что Мохаммед Аль-Фалих, при первом посещении. вынес из него свою «Зарю пустыни», когда и объявил себя императором Сахары.

– А это не так? – Поинтересовался Курт. – Я много читал об этом. Носитель с почти божественной властью, «S» ранг, признанный слегка поехавшим властелин зоны выхода «Сахара». Версия стройная и соответствует фактам.

– Эта версия соответствует не фактам, а популяризации пропагандой образа уважаемого Аль-Фалиха. На деле же «S» ранг – миф. Предположение, что источником энергии в зонах аномалий являются артефакты высочайшего уровня стройна, но не подтверждена фактами. Мое личное мнение таково, что даже если версия правдива, то вынести подобную силу оттуда и встроить в нашу реальность… малореализуемо на практике. На деле, Фалих едва ли тянет на А плюс, но пиарщики у него великолепные. Что, к слову, ставит под сомнение и вопрос о том, как глубока его психическая неустойчивость. Даже если его артефакт изначально давал какую-то энергию Мертвому Зною, то его изъятие не слишком повлияло на локацию. Нет, Курт, МЗ был мертв всегда, причина его устойчивости, очень большая площадь соприкосновения с нашим пространством, равная целой африканской пустыне. Но при этом пустыня сама никак не изменилась, в нее не проникает чужая сила. Нечему проникать. Самая большая опасность в Сахаре сам Мохаммед. Ну, а главный аргумент – сам Мертвый Зной. Это единственная из четырех закрытая локация. Ее размер велик, но ограничен, это не мир, это осколок. А вот насчет остальных трех зон такого сказать нельзя.