Текст книги "Никакой системы (СИ)"

Автор книги: Арсений Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Папа, ты кажется собирался нас покинуть, – сформулировал он, чуть более резко чем самому хотелось.

– Молодежь неблагодарна… Вам ли не знать, госпожа Зинич, – не поскупился на прощальную шпильку Новобельский уступая кресло куртовой начальнице. Но упираться дальше не стал. – Всего доброго сын. И вам желаю поскорее закончить с чрезвычайщиной, Вероника.

Когда дверь за ним закрылась, разогнав по помещению запах солидного парфюма, Зинич от комментариев предпочла воздержаться, лишь устало опершись о ручки кресла.

– Прости, – сказал Курт. – Он такой. И я думаю ты знала, что подобный день настанет, когда брала меня на эту работу. И хорошо еще дядя не приперся, тот и вовсе адвокат.

Вероника кивнула.

– Меня больше беспокоит то, что он по сути прав, – не столько недовольно, сколько расстроено сказала она. – Я не понимаю что творится и меня это раздражает.

– А разве Егор тебе не рассказал? – Удивился Курт.

– И что же он мне должен был рассказать? Прибежал, тряс каким то амулетом. Сказал, что с его помощью было совершено нападение на больницу. Что Песочник сбежал и украл Ольгу. Что ты там на месте занимаешься ситуацией, – ответила Вера. – А потом позвонил Коровкин и сказал, что ты ему очень помог, но сейчас чуть ли не при смерти, и они ищут твоих родственников. Таинственности напустил.

Курт покривился. Он как-то не подумал о том, что Замок не в курсе деталей расследования и история с бригадиром для него темный лес, несмотря на скорые разъяснения в холле больницы. Хотя если подумать это было логично. Удивительно даже, что он принял полунамеки Курта тогда в фойе как должное и поехал в офис. А рассказать многочисленные детали Зинич сам Курт в последнее время систематически не успевал. Неудивительно, что она оказалась в информационном вакууме. Надо было исправляться.

Курт повинился и коротко изложил известные ему факты и предполагаемые выводы. Заодно поведал, что полиция в лице Коровкина, который оказался кремень-парень, не выдав даже Зинич ни единой буквы из поведанных ему служебных секретов, в курсе некоторых деталей.

– Никаких подробностей твоего, да и остальных личных дел он не знает, – закончил он повествование, окончательно переходя на «ты», благо обстановка как-то способствовала. – Более того и я не знаю. В твоем деле из архива нет подробностей о твоих талантах. Не думаю что это критично. Не сказать ему совсем ничего было нельзя, если мы не хотим поставить крест на работе с полицией.

– Все верно, – походя согласовала утечку Зинич. – Я потом выбью с Черных все нужные подписи, не переживай.

– Мне не дает покоя один вопрос нашего бравого детектива, на который я и сам не знаю ответа, – плавно подвел канву разговора к интересующему его Курт. – Знаешь какой?

– И какой же?

– Простой. В его формулировке – «где Алан был три года?». Конкретно на это я ответить еще могу, допустим он просто не мог тебя найти. Но вот, зачем искать? Если у него был ритуал, способный вытянуть душу из этой самой реки душ, упомянутой в тексте архива, то что его останавливало все это время? Я не думаю, что регулярные массовые убийства с тринадцатью жертвами прошли бы мимо мировых СМИ. Нет, он решился на такое лишь сейчас. Почему?

Зинич согласно кивнула.

На самом деле я не знаю, почему он раньше не пробовал. У меня есть только понимание для чего ему я. Но нет понимания того, что произошло в театре.

– И зачем ты Алану, Ника? – Задал прямой вопрос Курт, ощущая как снова соскальзывает из диалога эта тема, как уже бывало прежде. – Я хочу услышать четко, почему он так уверен, что ты можешь вернуть ему дочь? На этот раз это важно, и тебе придется ответить. Потому, что с этим ритуалом все стало слишком уж запутанно, сама видишь.

– Прости, – смутилась Вероника. – Я не пытаюсь увильнуть, просто не люблю обсуждать это. Ты должен понимать почему, раз до сих пор не зашел в кадровую службу даже за своим пропуском. Это несколько травмирующе. И никто из наших не любит, у кого сложности, вот все и морозятся. Моя сила слишком дорого мне стоила и продолжает стоить.

– Да-да. Я понял, – улыбнулся Курт, солидарность, все дела. Кто ты такая, Вероника Андреевна Зинич, носитель амулета класса Cплюс, направления реальность? Что ты можешь такого, чего не могут другие в понимании Алана?

– Знаешь, до этого ритуала, и твоего рассказа я полагала что ничего, но теперь… – Снова начала было лить воду Ника. Начала и осеклась под пристальным взглядом собеседника. – Я Пророк, Курт. Пророк «С плюс» ранга и я полностью способна контролировать свою силу.

И вот тут Курт завис. Точнее ушел в свой уютный временной провал, хоть буквально днем ранее обещал себе этого не делать в обычных разговорах.

Слишком уж тема была своеобразной. Носители называемые пророками… были не то чтобы из области сказок. Они были неким курьезом. Из века в век человечество шло рука об руку с мистическим сознанием и желанием знать грядущее. Из века в век находились люди, стремящиеся из такого желания извлечь некую выгоду, или просто чудные, сами верящие в то, что они говорят. Как правило работало это на уровне гороскопов.

Известно, что если создать достаточно абстрактный описательный текст, то каждый сможет найти и уловить в нем какие-то соответствия, применимые к своей персоне. Так называемый эффект Барнума. Что-то подобное было применимо и к описанию будущего. Если сделать достаточно общее предсказание, опираясь как на разумный в целом прогноз, так и на красочные, запутанные описания, то рано или поздно люди найдут совпадения. А уж если предсказаний больше одного – тем более.

Естественно, любой достаточно разумный человек понимал в чем причина и относился к таким предсказаниям со скепсисом. Так было веками. Было, пока не случилось Большое искажение.

Все звали его Томми. Томми или Одноглазый и он был бостонским бродягой. Пока однажды, спустившись в родной канализационный коллектор промышленной зоны города, он не обнаружил себя, подобно Курту недавно, где-то не там. Понял, что реальность вокруг не соответствует его ожиданиям. Кромешную тьму, слишком уж густую даже для подземелья, не смог разогнать ни фонарик, ни зажигалка. Зато свет смог привлечь тех, кого, несмотря на развесистые городские легенды, в обычных канализационных колодцах не сыскать.

Можно многое говорить о везении, интуиции и способах выживания в аномальных зонах. И о том, каким Томми оказался счастливчиком. Но одного у него не отнимешь точно – воли к жизни. С отгрызенной по локоть правой рукой, истекая кровью, Томми не только смог выбраться из объятий преддверия «Темная ночь», одного из самых страшных, но и не остался навеки в мрачных каньонах зоны Мория.

Когда его отыскали в московском метро, только-только ставшем закрытой локацией выхода, он уже был на последнем издыхании, но все еще полз, борясь за свою, казалось бы не нужную никому жизнь.

Обнаружившие его спасатели сначала подумали, что несчастный бостонский бомж повредился рассудком, поскольку даже накормленный и выведенный в безопасный приемный пункт Томми продолжал нести труднопереводимую околесицу, и стучать по столу странной пивной кружкой. Каковую, помня о строгом запрете трогать любые предметы вышедших из аномалий, отобрать у него не решились.

Сложно сказать, как развивались бы события в других регионах, но в Москве нельзя было и предполагать другое развитие событий. Нашелся человек, не пожалевший для социально близкого элемента пузыря недорого пива. После того, как пенный напиток наполнил тару Одноглазого до краев, Томми преобразился.

Словно став выше ростом и вглядываясь в пенные круги на поверхности напитка Томми важно изрек на чистейшем русском, коего отродясь не то что не знал, но и не слыхивал даже «Богату тебе быть, добрый человек».

И может и осталась бы эта история простым курьезом, если бы на следующий день тот самый добрый человек не отыскал в своем мусорном пакете невесть как попавший туда лотерейный билет популярной лотереи, выигрывали в которую до него исключительно нужные люди.

И понеслось. Порой путанные, но относительно конкретные предсказания Томми, видимые им одним в пене пивной, сбывались. Сбывались с вероятностью запредельной, какой-то дикой, попирающей все мыслимые законы и правила логики.

Одно только но. Даром своим Томми управлять не мог. Придет ли к нему вдохновение или пиво будет лишь пивом… Этого предсказать было нельзя.

После короткого ажиотажа одноглазый пенный пророк был классифицирован как носитель амулета ранга «E» и растворился в тумане. Скорее всего его загребли под себя какие-то спецслужбы.

А вот прецедент остался. И как это бывает всегда, стали бродить по планете слухи, что, то тут, то там, да и объявляются пророки артефактные, истинные.

Но главное, тут то самое, что еще по Томми с его кривой-перекошенной статистикой стало ясно. С пророками этими чисто не все, поскольку нет способа уверенного доказать, видит ли пророк будущее или просто говорит то, что будущим станет?

И вот сейчас перед Куртом сидела живая атомная бомба с сумкой от Луи Виттон и в синенькой блузке. Пророк «С плюс» с полным контролем над даром? Да какой ко псам «пророк»! Корректнее было бы сказать – архитектор будущего, творец реальности. Ранги носителей вещь во многом условная. Пожелай она и даже считающийся сильнейшим носителем Земли Мохаммед Аль-Фалих, властелин пустыни, что? Может и пересилит конечно. Но здорово напряжется. Ибо сила хозяина Сахары конкретна, она здесь и сейчас. Будущее не в его власти. Говорят оно в руках Аллаха.

Но пока тот отвернулся, этот мир во власти сидящей перед Куртом женщины, с псевдонимом и именем Ника. В ее тонких руках на одной из которых блестит простое серебряное кольцо, от которого фонит аномальной энергией.

Курт отпустил натянутую струну и облизал пересохшие губы.

– И как? Как ты вообще… Кто тебя отпустил? – Спросил он охрипшим внезапно голосом.

– Хочешь знать, кто дал разрешение выпустить меня из бункера зарытого в скалы за тремя поясами оборонительных рубежей? – Улыбнулась Вероника. – Я сама себя выпустила Курт. Сам подумай, кто может МНЕ что-то запретить? Долго контролировать меня не выйдет, а убивать… Ну у нас все таки не средние века. Настрочили для меня массу формальных запретов, я согласилась их соблюдать. И стала работать на SCID конечно. В качестве последнего аргумента, который никто никогда не решится применить всерьез. Ольга не зря сказала что все мы здесь инвалиды. Меня попросили быть противовесом силе ВМ, но на деле это глупое решение. Я даже себя защитить не могу толком, нападение Песочника тому пример. Могла я сделать что-то? Могла. Только вот, что можно сделать, если ты контролируешь реальность, но не контролируешь собственное сознание? Чего можно наговорить во сне?

– У тебя вообще хоть какие-то ограничения есть? – Все еще пытаясь уложить в голове то, кто сидит перед ним, спросил Курт. – Я не о морали и формальных запретах, как ты понимаешь.

– Давай попробую объяснить… – Задумалась Вероника. – На самом деле их два. Первое проще, и оно не совсем ограничение, скорее препятствие, как раз из области морали в том числе. Я могу предсказать что-то, и оно сбудется. Но я не контролирую сопутствующие события и дальнейшие последствия. Реальность не собрана из отдельных кубиков, нельзя просто поменять что-то одно, не затрагивая другое. Если изменение будет слишком чуждым, кто знает чем это вообще обернется?

– Алан и его мертвая дочь, – мгновенно сообразил Курт. – Вот почему ты ему так категорично отказала.

– Да, – кивнула Ника. – Все верно. Что случится если я призову ее в мир? Мертвые встанут из своих могил? Или случится еще одно Большое искажение? Всякое действие имеет последствия, это как следы, шрамы, которые оставляет мой дар на ткани мироздания.

– А второе?

– Второе ограничение… Давай тоже на примере Алана. Он подходит и тут. Как я уже и сказала, я не думала, что его желание исполнимо, пояснила Ника.

– Ты должна верить в то что ты говоришь? – Понял он.

– Примерно так. Я должна понимать, что такое развитие событий в принципе возможно. Вероятно это и есть фундаментальное ограничение моей силы. Я не могу, к примеру, сказать, что прямо сейчас тебе на голову упадет бутылка виски, потому как это, лично мне, кажется слишком глупым. Если я посижу, подумаю и пойму как мог бы реализоваться такой сценарий, тогда да, сработает. А просто так… Я просто НЕ ЗАХОЧУ говорить такую ерунду, понимаешь? И как сделать так, чтобы перед песочным человеком появилась с хлопком его пропавшая, вероятно мертвая кровиночка? Нет. Не знаю.

– А ритуал, это совсем другая история! Вот, что ты поняла, верно? Ты можешь повлиять на результат?

Ника грустно кивнула:

– Да, как говорится, все карты на стол, теперь ты понимаешь к чему идет. Но и это никак не отвечает на вопрос: зачем он провел ритуал заранее?

Часть третья, глава седьмая

Опыты и ловля на живца

– Ясно одно, – поделился с собеседницей Курт, после некоторых раздумий. – Раз он приходил за тобой после ритуала, значит ты все равно продолжаешь быть ему нужна. Или нет? Могло все это быть какой то игрой?

– Если даже опустить тот факт, что он впрямую озвучил свои требования… – Задумалась следом Вероника. – Зачем тогда еще? У нас нет ничего достойного такой операции кроме наших людей. Ольга? Ну допустим, хотя по мне, так нуждаться в ее услугах он стал только после знакомства с тобой. Похитить любого другого целителя было бы продуктивнее. Егор ему не по зубам, как и любой негатор. ВМ был в помещении вместе с нами и не вызвал его интереса. Как и та же Ольга кстати. Да и контролировать другого контролера та еще морока. Серьезные боевики включая Яну вообще мимо, у них своя база в пригороде. Не за технарями же нашими он приходил? Они хорошие парни, не пойми превратно, но как носители они не заслуживают внимания. F и E без особенностей. С тем же успехом можно предполагать, что его привлекла Жанна.

– Кстати! Раз у нас день признаний, зачем тебе длинноногая секретарша?

Зинич таинственно улыбнулась.

– Этот вопрос не относится к теме расследования.

– Печально, – выразил разочарование Курт. – В таком случае, вернемся к рассмотрению вопроса с прежней стороны. И я не вижу, что бы могло поменяться в его планах за последнее время. Высока вероятность что он снова придет за тобой. А предсказуемость – это хорошо.

– Хочешь устроить ловлю на живца?

– В каком то смысле, – пояснил он. – Я не вижу, что мы можем сделать чтобы как-то подстегнуть его действия. Но нужно быть к этому готовыми. Перемещаемся в управление и ждем.

– Я перемещаюсь в управление и жду, – поправила Зинич. – А вот ты обещаешь мне, что останешься под наблюдением хотя бы до вечера. Егор присмотрит за мной.

– И как тогда вы планируете справится? В прошлый раз у него присмотреть вышло как-то не очень, – со скепсисом высказался Курт.

– Во-первых это не обсуждается. Если ты хочешь, чтобы я следовала твоему плану, то изволь исполнять мои распоряжения. Во-вторых, все несколько не так как тебе видится, – усмехнулась Вероника. – Замок справится, ему не везет последнее время, но он крепкий профессионал. Я тоже удивилась, почему он не вмешался при нападении. Даже подумала в один момент – не он ли слил мое досье? Но, он даже не знает кто я, у него нет доступа к данным программы защиты, в которой я участвую. Зато те самые пропуска, один из которых ты никак не хочешь забрать, вещь многофункциональная. Они могут отслеживать местоположение. Я проверила. Он банально опоздал, Курт. Обычно он пунктуален, а тут сходил в бар накануне, расслабился и пришел на работу попозже. Я сама виновата, развела вольницу с трудовым графиком, но трудно винить человека, который нарушил режим впервые за месяц, на фоне остальных. Не думаю, что это совпадение, скорее песочник просто проследил за единственной угрозой своему плану и выбрал момент. На тебя он естественно не рассчитывал.

– Уверена?

– Я уверена в том, что нам надо отыскать Ольгу. И я не вижу другого способа это сделать, ты прав. Ее пропуск не отображается в трекинг-системе, телефон не отслеживается. С Черных я уже общалась утром и он делает все, что положено по полицейскому протоколу. И даже больше. Но ты же понимаешь, что в случае с носителем-контроллером это бесполезно? Наверняка понимаешь. Разговор ни о чем.

* * *

Зинич уехала. Оставшись один в палате Курт крепко постарался выстроить разрозненные факты. Но факты ожесточенно сопротивлялись. Цепочка, в которую они могли быть уложены, зияла странными несоответствиями и прорехами, но вот уловить, что же не так, отчего-то не получалось. Помучавшись и отчаявшись собрать расползающийся ряд фактов в прокрустовом ложе логики он решил, раз уж его заперли в больнице, переключится на изучение собственных возможностей.

Еще там, на сырой бетонной лестнице ему показалось, что его возможности по управлению внутренним током времени несколько изменились.

Он попробовал. И еще раз попробовал. И да, было четкое ощущение, что после вживления артефакта у таланта словно глубины прибавилось, будто бы добавился какой-то ранее недоступный ресурс. Сейчас он мог ускорить внутренний ритм так, что краски вокруг исчезали, залитые красным светом, и казалось что вот вот, еще шаг и… Черт его знает что, но сделать его возможности не было никакой. Словно в стену упирался. Вдобавок, быстро становилось жарко. Но это навело его на мысль.

Ранее они уже установили – оставшиеся пять серебристых жемчужин связаны с ним неразрывно. Они могут утащить на дно временного колодца любого, кто взял их в руки, лишь Курт того пожелает. Но если так, то какая ей вообще разница, что тащить за собой?

Он сосредоточился на внутренних ощущениях, стараясь ощутить жемчужины как часть своего внутреннего пространства. И это вышло неожиданно легко.

Курт вытащил один из артефактов из пенала, и переложил на тумбочку, попутно подумав, что узри его сейчас врачи и встречи с психиатором не избежать.

Погрузился в безвременье. Ощущалось ли как-то наличие мебели в его пространственном кармане или нет? Скорее нет, если уж на то пошло. Но вот ощутимо прохладнее кажется стало. Внутреннее тепло похоже распределялось в общем пространстве, не ясно как и чем заданном. Не похоже было, что дело в несчастном предмете мебели, как таковом. Скорее это воспринималось как некое заземление, куда утекали негативные эффекты. Курт шагнул глубже, еще и еще, пока вновь не уперся в незримую границу того места, где биение артефактного сердца воспринималось как непрерывный гул. И оказалось, что нет, в плане дальнейшего движения не поменялось ничего. Но вот копившийся ранее внутри жар отсутствовал. Отделенная от товарок жемчужина, лишенная контакта со своим носителем, забрала тепловой поток на себя. Курт отпустил струну, возвращаясь в реальность.

Резкий хлопок и вспышка бросили его обратно на койку. Лицо оцарапало что-то быстрое. Потянуло паленым.

Проморгавшись, Курт понял, что оплату поврежденной мебели и уборку явно включат в дополнительный счет. Тумбочку размололо просто в щепу, осыпав ею всю палату.

Сама жемчужина провалилась до пола и лежала в груде кусков древесины.

Надо же, и мебель у них из массива, – оценил Курт вслух.

На первый взгляд артефакт выглядел неповрежденным, но стоило ему протянуть к нему руку, и его находка осыпалась серебристой пылью, поднимая фон аномальной энергии в помещении.

Эксперимент вышел дороговатым. В запасе у него осталось только четыре серебряных. Готов ли он был ими и дальше рисковать? Да! Почему бы нет? Все равно, большой пользы от них пока не наблюдалось, а кроме того, в нем поселилось некое подспудное чувство, что, делай он что-то опасное для артефакта по настоящему, и тот бы отреагировал.

Видимо так и начинается воздействие на психику. Так что следующей жертвой экспериментов пал графин с водой, стоящий на подоконнике. И вот тут все прошло не в пример лучше. Курт проверил несколько раз, прежде чем взяться за него всерьез, но в итоге ему в состоянии выпадения из временного потока удалось даже подремать. При этом ни графин ни жемчужина не пострадали, а палата отделалась конденсатом на стенах из-за облака пара. Зато нашлась еще одна практическая сторона дела. Не зря вся пресса не уставала писать о том, что носители уже не совсем вписываются в рамки обычного человека, даже безотносительно основных паранормальных способностей. Мало того что они сильно молодели со временем, так еще и заживало на них все как на собаках и ранения они держали лучше, что, к слову, недавно ставил Курту в вину Новобельский старший.

И вот теперь Курт смог снова почувствовать этот эффект на себе и даже более того. Он оказался в этом плане сильно впереди относительно среднего тулмена, ибо процессы в его организме протекали вполне штатно, несмотря ни на какое замирание окружающего мира. Вынырнув из своего сонного погружения и добравшись до привилегии больничных люкс-аппартаментов – индивидуального туалета за неприметной дверью, он обнаружил, что поломанные еще вчера и наскоро подлеченные целителем ребра уже не болят, да и гематома на пол спины никак не ощущается. А в реальности стрелка часов почти не сдвинулась.

Внезапное излечение подтвердил и заглянувший в палату целитель, профинансированный загодя отцом.

Он оказался уверенным профессионалом и мало того, что не отреагировал на погром в палате, мол мало ли какие у богатых причуды, так еще и честно предложил вернуть часть уплаченных ему средств. Ибо в своих услугах серьезной надобности не увидел, лишь отметив необычно быструю регенерацию как любопытный факт. От денег Курт естественно отказался, тем более что они были не его, и заручился лишь тем, что счет за косметический ремонт выставят все-таки не отцу, а ему, Курту, лично, а так же возьмут на себя оформление бюрократии относительно выписки. В общем, расстались они со штатным лекарем-носителем областной больницы вполне довольные друг другом и даже с приглашением заглядывать еще.

Не то чтобы Курт планировал ломать себе кости через день, но кто его знает, как могло повернуться. Новая работа оказалась несколько более бурной, чем он предполагал.

Часть третья, глава восьмая

Неожиданное открытие

С учетом новых обстоятельств, придерживаться строгого выполнения обещания, данного Зинич, далее особенного смысла не имело. Курт, освежившись напоследок в душе персонального санузла, покинул палату с твердым намерением присоединится к засаде на Песочного человека.

Конечно, если тот соизволит придти.

Уже спустившись в больничный холл и потянувшись за пластиной смарта, дабы вызвать такси, а потом и уведомить руководство о скором своем прибытии Курт внезапно замер на полушаге.

Холл, где еще недавно развернулись столь бурные события, сейчас оказался отчего-то менее людным чем в тот раз и хорошо просматривался. Следы крови с пола убрали, а стеклянную дверь заменили, и уже ничто, практически, не напоминало о совершившейся здесь трагедии.

Но вот что-то же его отдохнувшие мозги зацепило. Не дало отдохнувшим глазам бегло окинуть помещение.

Курт прошелся по фойе взад вперед, не обращая внимания на то, что явно притягивает к себе взгляды как медсестры приемного покоя, так и охраны, видимо усиленной администрацией в порядке мер реагирования на инцидент. Ему просто стало любопытно. Ни угрозы, ни каких-то препятствий или неправильностей он сходу не обнаружил, несмотря на боевую привычку подмечать, а значит это было нечто не из тех признаков, что подсознание ищет автоматически.

Но что-то было не так. Пришлось снова ходить взад-вперед, осматривая все досконально, Потому как наблюдаемая картина никак не давала ему покоя, но не спешила открывать свою тайну.

И, вот стоило только ему встать в район выхода с запасной лестницы, туда где еще недавно стоял растерянный и испуганный бригадир отделочников, которому спустя несколько секунд предстояло обернуться кровавым чудовищем, как Курт понял – что!

Двери. Стеклянные двери! Несмотря на общий солидный статус больницы, осенняя погода покрыла их пылью и обильно полила своей моросью, оставив дорогу уличному свету, но сделав стекло матовым, практически не просматриваемым насквозь. И на этом фоне выделялась новенькая, свежеустановленная створка, за которой убегали вниз ступени такой печально знакомой куртовой спине лестницы. Вся такая блестящая, светлая и прозрачная как мытое окно.

Мир, послушный воле, воплощенной его артефактом в жизнь, замер. А на Курта обрушился из-за прорванной плотины подсознания полноводный водопад фактов, которые он как баран упорно игнорировал.

И первым из этих фактов было то, что бригадир, вышедший из дверей, ведущих на пешеходную лестницу, расположенную отнюдь не по середине холла, увидеть Песочного человека – Алана, никак не мог. Ни через центральную открытую створку, мало того, что под неудачным углом, так еще и за спинами полиции. А через боковые и за грязной пеленой остальных элементов остекления входной группы больничного холла не мог тем более. Максимум, какие-то тени. А значит что? Значит резкую смену его настроения кроме двух полицейских, являющихся явно случайными в этом деле людьми, мог вызвать только тот, кто уже шагнул в здание. И под такой критерий подходил лишь один человек. Тот же человек, который до этого так неудачно опоздал на работу, когда их решил посетить Алан. Тот же человек, который упустил Песочника и во второй раз, уже тут в больнице, якобы потеряв контроль над силой. И тот человек, который явно знал, в отличие от песочного Алана, что у всех сотрудников есть пропуск, и если надо кого-то похитить, то с пропуском этим следует что-то решить сразу и без вариантов, а иначе найдут.

А еще, на фоне такой бурной реакции бригадира ремонтников, так и оставшегося для Курта, к стыду его, безымянным, на встречу с Замком, возникал вопрос «А в баре ли проводил время глава местной СБ SCID, и чем он занимался на самом деле все утро и ночь? Особенно с учетом его знаний о том, как работает система контроля пропусков?».

И уже вишенкой на торте поверх всей этой красоты шло воспоминание Курта о вчерашнем дне, когда Егор тряс перед лицами недовольных полицейских зажатой в руке восточной фенечкой из черно-белых камней. Тем амулетом, что, по его обоснованному предположению, силу обрел не в аномалии, а в театре, во время ритуала.

И вот, как по воспоминанию вчерашнего дня сообщало ему чутье собственного артефакта, эта самая аномальная сила, энергия искажения, растекалась от кузмунчока. Он ее ощущал. Ощущал, несмотря на то, что держал его негатор, которому мало, не дано по всем известным законам владеть ничем иным кроме своего собственного подавителя, так он еще и Курта импульсом своей силы приложил. Несмотря на, якобы, истощение. Ну, допустим, на Курте не сработало, хорошо. А кузмунчок в его руках удерживаемый в этот момент, почему не перестал фонить, хотя его вспышкой эффекта накрыло?

И еще то, как этот негатор внезапно стушевался, несмотря на свой непростой характер. Как покладисто он принял решение поехать в управление. Поехать куда угодно, лишь бы подальше от Курта, который по его мнению мог уловить несоответствие. А Курт, будучи неопытным оленем в этих делах, почуял, уловил, да только ничего не понял, списав все на свою харизму и убедительность.

И это на многое проливало луч света… Если не на все. И на странного, невысокого человека в респираторе, упорно попадавшегося свидетелям в театре, казалось бы безо всякой в том нужды, и на саму цель ритуала. Черт его знает, что у них, убивцев, там случилось и чего они не поделили, но насчет «пошло не по плану» они с Зинич во время мозгового штурма точно угадали. И главная причина неудачи, как теперь заподозрил Курт, оказалась в том, что у всех троих выживших участников события планы эти и цели были совершенно разные.

Один хотел душу дочери. Другой выжить и отомстить. А третий? Третий хотел чего-то еще, за чем туда и пришел. Человек обычно жаждет или власти или денег. Деньги у Егора определенно были, с его то редкой на рынке способностью. И что же может хотеть заполучить негатор, которому другой артефакт по природе вещей не светит ни за какие коврижки? А не светит ли? Чего еще он может желать, участвуя в массовом убийстве, которое может шансы обретения повысить?

Не медля более, Курт вернул течение временного потока в норму и, отмахнувшись от приближающегося к нему охранника, нажал вызов на все еще зажатой в ладони трубке. Ответом ему стали долгие гудки. Зинич не отвечала. Не став сдаваться он изменил абонента и снова поднес трубку к уху.

И на этот раз ответ последовал.

– Слушаю, Конрад, – раздался чуть усталый голос ВМ. – Что-то случилось?

– Послушай Виктор, – Сказал Курт, судорожно подбирая слова, и понимая, что любые произнесенные им факты могут сейчас быть попросту поставлены под сомнение. Как разговаривать по телефону с людьми находящимися в ожидании нападения на них пси-контролера? Как их убеждать, что это не сон? Даже если на том конце провода тоже контроллер. Ведь это по сути ни от чего не гарантия, у них там свои игры, в стиле "кто раньше встал, того и тапки".

– Ты можешь хоть как-то убедится, что ты не спишь? – в итоге так ничего не придумал он.

– Допустим, – после короткой паузы ответил Виктор. – Но ты же понимаешь, что вот так, по телефону, я точно об этом не расскажу?

– И не надо, – понимая что его задача только что упростилась, благодаря надежному как кирпич, хоть и вредному телепату, в разы, сообщил Курт. – Ты главное сделай это, и если способ надежный, то прошу тебя, просто проверь, что Зинич еще в здании. Ты как псионик наверняка можешь сделать это быстро.

– Я с ней десять минут назад по внутренней связи говорил, – хмыкнул с сомнением ВМ. – И все было в норме. Но ладно… Подожди… Вот черт!

В трубке повисли гудки и Конрад Рудольфович Новобельский, носитель артефакта способного контролировать течение времени, понял, что он, в который раз за эту историю, фатально опоздал.

Конец третьей части.

Часть четвертая, глава первая

Ответы на руинах расследования

К тому моменту, когда Курт дождался такси, и прорвался на нем сквозь все городские пробки на город уже опустилась темнота. Сквер перед бывшим домом художника апокалиптично подсвечивался мерцанием полицейских сирен, стоящих тут и там экипажей и это придавало всей обстановке зловещий вид.

Вряд ли в подобном оцеплении был какой-то практический смысл и полиция просто следовала протоколу, но Курт конечно же подспудно хотел надеяться на лучшее.

И, естественно на этом пути, внутри его ждало разочарование. Дежурящие в холле полицейские даже не хотели его пропускать, так как продемонстрировать им какой-либо документ Курт благодаря собственному упрямству не имел никакой технической возможности. Пропуск его все так же пребывал в кадрах. К счастью проблему эту удалось быстро решить посредством звонка Коровкину.