Текст книги "Бетховен"

Автор книги: Арнольд Альшванг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Арнольд Александрович Альшванг
Бетховен
Жизнь замечательных людей
Выпуск 9-10 [165 – 166]
1940

Часть первая

Глава первая
Семья. Капелла

В течение шестидесяти лет – с 1732 по 1792 год – представители семьи Бетховен состояли придворными музыкантами у кельнских курфюрстов в прирейнском городе Бонне.

Дед композитора Людвиг ван-Бетховен, фламандец по происхождению, был сыном торговца кружевами и картинами в городе Мехельне [1]1
  Французское название города – Малин.


[Закрыть]. Получив солидное музыкальное образование в одной из бельгийских певческих школ, он в 1732 году поселился в Бонне, где занял место придворного певца-«басиста», а впоследствии, с 1761 года, почетную должность руководителя капеллы – капельмейстера. Он не без успеха исполнял оперные роли на спектаклях во дворце курфюрста, пел, между прочим, трогательную партию Алексиса из «Дезертира» Монсиньи [2]2
  Эта французская опера была настолько популярна в Бонне, что дворцовые башенные часы играли отрывки из ее увертюры.


[Закрыть], выступал в латинских и итальянских ораториях и умело выполнял сложные капельмейстерские обязанности в церкви и театре.

Жалованье придворного музыканта было невелико. Типичный немецкий бюргер XVIII века, Людвиг ван-Бетховен пополнял свои доходы винной торговлей. Он содержал в Бонне два погребка, где его жена продавала прекрасные рейнские вина. Мало-помалу она настолько пристрастилась к спиртным напиткам, что ее пребывание в доме стало угрожать положению «господина капельмейстера».

Решившись положить конец; семейным неурядицам, он поместил жену в монастырь, где она и умерла.

Предприимчивый и энергичный человек, капельмейстер пользовался уважением своих сограждан. Прохожие почтительно кланялись ему, когда он в своей красной мантии проходил по кривым улицам Бонна, направляясь в «доксал» [3]3
  Доксал – помещение в церкви, где собирались певчие.


[Закрыть]или во дворец. Сохранившийся портрет рисует нам представительного мужчину с твердым взглядом, серьезным, даже несколько суровым выражением лица, свидетельствующим о сознании долга, большой воле и решительности. Именно таким вставал он в воображении своего внука, будущего великого композитора. Когда дед умер, Людвигу-младшему не было еще и трех лет, и помнить его он не мог.

Дед Бетховена Людвиг ван-Бетховен. (Портрет работы Раду)

Семейные невзгоды Людвига ван-Бетховена-старшего не ограничивались пагубной страстью его жены. Бичом семьи был сын Иоганн, будущий отец композитора.

Много отрицательного известно о Иоганне Бетховене. Плохую память оставил он по себе. Хуже всего было то, что Иоганн не только не сумел оказать положительное влияние на воспитание своего гениального сына, но подчас приносил ему явный вред. Однако это был несомненно музыкально одаренный человек. К сожалению, дурной и истеричный нрав мешал развитию его способностей. Постоянные попойки, буйства и скандалы, создавшие ему сомнительную репутацию, свидетельствуют о крайне легкомысленном характере, полном безволии, душевной неуравновешенности и умственной ограниченности. Красивый, стройный юноша был приятным собеседником и любил повеселиться. Жизнерадостный, вечно увлекающийся непоседа (отец называл его «бегуном»), любитель хорошеньких женщин и веселой компании, он умел быть обаятельным. С детства начал он заниматься музыкой; уже в десятилетнем возрасте он исполнял в школе роль «ангела» в итальянской оратории, а в двенадцать лет вступил на тернистый путь придворного музыканта. По мере возмужания у подростка обнаружился отличный теноровый голос и он получил должность придворного «тенориста». Он играл на клавесине и скрипке, успешно занимался преподаванием пения, теории музыки и игры на клавесине. Но неуменье и нежелание систематически работать, невежество и самомнение, а главное – пагубная склонность к алкоголю, постепенно привели его к падению, и чем ниже он опускался, тем более чванливым и неуживчивым становился его характер.

Двадцати восьми лет, в 1767 году, Иоганн женился на дочери главного придворного повара в Кобленце, девятнадцатилетней вдове Марии-Магдалине Кеверих. Ее первый муж был придворным камердинером. Брак Иоганна с Магдалиной не был мезальянсом: общественное положение дочери придворного повара не уступало сословному рангу придворного певца. Тем не менее отец Иоганна резко возражал против этого брака и, в конце концов, поссорившись с молодоженами, поселился отдельно от них. Возможно, что причиной ссоры было отсутствие приданого у невесты. Впрочем, отношения были вскоре восстановлены.

Мария-Магдалина – один из самых светлых образов на жизненном пути великого композитора. Тихий, привлекательный и кроткий нрав не мешал этой женщине проявлять, когда нужно, большую выдержку, волю и твердый ум. Она была тактична, обходительна и со своими, и с чужими. В первые годы брака, пока любовь согревала отношения супругов, Мария-Магдалина оказывала благотворное влияние на неустойчивый характер мужа. Но скоро Иоганн вернулся к старым привычкам. Он глумился над своей женой, заболевшей туберкулезом, оставлял ее без денег, пропадал в кабаках, забросил служебные занятия и уроки. Жизнь молодой женщины с каждым месяцем становилась тяжелее и горестнее. Рождались дети, нужда увеличивалась, здоровье разрушалось.

В декабре 1770 года родился сын, который был назван Людвигом. (Это был уже второй по счету Людвиг: первый родился на два года раньше и вскоре умер.) Точная дата его рождения неизвестна. В те времена не было принято записывать дату рождения младенцев «третьего сословия». Сохранилась лишь запись в метрической книге боннской католической церкви святого Ремигия о том, что Людвиг Бетховен крещен 17 декабря 1770 года. Следовательно, он родился на день-два раньше [4]4
  Чтобы вызвать у публики больший интерес к маленькому виртуозу, его отец преуменьшал возраст мальчика, называя годом его рождения 1772 год.


[Закрыть]. В 1774 и 1776 годах в семье появились на свет еще два мальчика: Каспар-Антон-Карл и Николай-Иоганн.

Людвиг родился в мрачной комнате с низким потолком и косой наружной стеной. Это жилище впоследствии стало бетховенским музеем и до сих пор привлекает тысячи посетителей.

Кельнское курфюршество, с резиденцией в Бонне, было одним из независимых церковных княжеств раздробленной Германии. Князь-епископ (курфюрст) был абсолютным монархом в пределах своего маленького княжества. Но власть его не передавалась по наследству: после смерти курфюрста преемник его избирался кельнским церковным советом. «Избрание» было фиктивным: церковный совет единогласно голосовал за очередного ставленника римского папы и австрийского императора.

В течение столетий Кельнское курфюршество рассматривалось, как доходное место для младших сыновей немецких владетельных домов, и этот жирный кусок перепадал обычно кому-нибудь из обделенных наследством «благородных отпрысков» королевских фамилий.

В средние века, в период борьбы городов за свою независимость от феодальных сеньоров, кельнский магистрат изгнал курфюрстов и запретил им пребывание в черте города свыше трех дней подряд. После этого Кельн вошел в число «вольных имперских городов», а курфюрсты обосновались в Бонне. Постепенно Бонн – резиденция князей – стал чистым, нарядным городом, главным украшением которого был великолепный дворец курфюрста [5]5
  После разгрома курфюршества французскими революционными войсками в обширных помещениях дворца расположился Боннский университет.


[Закрыть], построенный в середине XVIII века, – один из изящнейших архитектурных памятников немецкого рококо [6]6
  Рококо – отличавшийся сложной и вычурной орнаментировкой стиль изобразительных искусств XVIII века.


[Закрыть].

Боннский курфюршеский дворец (Современная гравюра)

Прекрасное местоположение Бонна на левом берегу широкого Северного Рейна, живописные холмистые окрестности, здоровый климат делали маленький городок с восемью тысячами жителей весьма привлекательным.

Почти весь город фактически находился на службе e курфюрста. Все жители – от чванного придворного аристократа до скромного сапожника – обслуживали потребности и прихоти двора. Так как сан курфюрста не был наследственным, никто из князей не заботился о будущем страны, руководствуясь принципом «после нас хоть потоп». Курфюрсты жили в атмосфере беспрерывных удовольствий. Многочисленная местная аристократия старалась подражать им. За придворной аристократией тянулись чиновники и военные. Штат придворных был очень велик. «Гофмейстеры», «камергеры», «гофмаршалы», «шталмейстеры» руководили придворной жизнью. Охотничьи команды, многочисленный персонал кухни и погребов, музыканты и актеры, танцмейстеры, фехтовальщики и всевозможная дворцовая челядь заботились о том, чтобы получше наполнять желудки и доставлять побольше развлечений всей этой толпе бездельников. Ремесло и торговля тоже служили преимущественно двору.

Внешние знаки сословной принадлежности резко отличали всех жителей города. В праздничный день город имел особенно живописный вид. Из окрестных деревень приходили крестьяне в грубых ярких одеждах. Аристократы и высшие чиновники в блестящих шелковых камзолах, в париках, туфлях с позолоченными пряжками, панталонах до колен, со шпагами – пешком или в дорогих каретах – направлялись во дворец для выполнения обряда целования руки курфюрста. Попы в сутанах и париках и роскошно одетые дамы дополняли картину. Контрасты красок, пурпур, золото и серебро производили внушительное впечатление. Одежда высших классов, тяжелая и неудобная, блистала роскошью.

Немецкая придворная капелла XVIII века. (Картина Маттьё, 1770 г.)

Среди придворных развлечений одно из первых мест принадлежало музыке и театру. По общему мнению, боннская капелла в конце XVIII века занимала одно из первых мест в Германии. Боннские курфюрсты соперничали с самыми богатыми дворами герцогов, гросгерцогов, князей и других курфюрстов, любивших музыку или просто, следуя моде, покровительствовавших искусству.

Один из кельнских курфюрстов, Климент-Август, при котором дед Бетховена начал свою службу в боннской капелле, славился своей расточительностью. Огромные суммы выбрасывались им на приобретение великолепных экипажей, ценной мебели, предметов роскоши, редких художественных произведений, на устройство блестящих придворных празднеств, маскарадов, опер, драматических спектаклей и балетов. Значительную статью расходов курфюрста составляли вознаграждения певицам, танцорам и актерам, а зачастую просто шарлатанам и авантюристам, выдававшим себя за служителей искусства. Среди беспрерывных празднеств, любовных утех и прочих «занятий» безбрачных ревнителей церкви курфюрсты не забывали и музыки, причем один из них даже мнил себя композитором, в доказательство чего писал произведения, в которых обворовывал настоящих музыкантов.

Курфюрсты содержали капеллу из певцов и инструменталистов, во главе которой стоял капельмейстер. Капелла обслуживала церковь, дворец и театр. От участников капеллы требовалось немало: каждый певец должен был уметь исполнять церковные арии на латинском, а оперные партии на немецком, итальянском и французском языках.

Состав боннской капеллы в 80-х годах XVIII века достигал тридцати шести человек. Среди них было несколько выдающихся музыкантов, например, виолончелист Ромберг, флейтист – впоследствии знаменитый теоретик музыки – Антон Рейха, органист Нефе и, наконец, юный Бетховен.

Обычно музыканты жили на окраине города, в маленьких домишках. Материальное положение их было в общем довольно плачевным. Оклады штатных сотрудников капеллы колебались между семьюдесятью пятью и тысячей гульденов [7]7
  Гульден – около рубля.


[Закрыть]в год. Но тысячу гульденов получали две-три знаменитости, большинство же довольствовалось средним заработком в триста гульденов. Кроме штатных участников, в капелле работали еще кандидаты, обычно дети придворных музыкантов, не получавшие никакого жалованья и жившие надеждой на освобождение места после увольнения или смерти кого-либо из штатных музыкантов. Штаты были строго ограничены, поэтому, как только освобождалось место, начинались интриги и кляузы. Боннский архив переполнен безграмотными (даже при всей невзыскательности немецкого правописания XVIII века), льстивыми прошениями на имя его «Милостивого Величества, Высокодостойного Архиепископа и Курфюрста, Всемилостивейшего Владыки и Господина», в которых излагались нижайшие просьбы о предоставлении должности, о прибавке, а также доносы на собратьев по ремеслу. Резолюции на прошения (вроде: «всемилостивейше отказано») писались от имени курфюрста после обсуждения на «тайном совете». Прибавки, назначения и перемещения устанавливались особыми декретами. Нередко назначения определялись размером взяток, вручаемых всемогущему главному министру. Любовь к музыке не мешала курфюрстам нищенски оплачивать труд музыкантов и издевательски отказывать им в их «возмутительных претензиях на прибавку».

Это унизительное положение немецких музыкантов сохранилось в маленьких княжествах Германии надолго. Почти ту же картину мы находим в Веймарском гросгерцогстве в середине XIX века, когда там жил Франц Лист.

Как и все другие немецкие капеллы, существовавшие за счет князя, боннская капелла раболепно подчинялась прихотям невежественного монарха. До какой степени доходило подобострастие музыкантов, видно хотя бы из письма выдающегося итальянского композитора XVIII века Бенедетто Марчелло. «Целую следы укусов блох на ноге собаки вашего сиятельства», заканчивал он свое письмо некоему владетельному господину. Подобное самоуничижение и лесть в те времена не были исключением, хотя наряду с этим можно привести ряд примеров сословной гордости некоторых музыкантов, например Моцарта [8]8
  Конечно, среди немецких музыкантов XVIII века были и честные бюргеры. Недаром Ф. Шиллер в драме «Коварство и любовь» вывел образ музыканта Мюллера – носителя чести и достоинства «третьего сословия».


[Закрыть].

Таково было в общих чертах положение музыкантов в середине XVIII века в Бонне.

Глава вторая
Детство

Первые годы жизни Людвига Бетховена проходили в семье, где царили довольство и согласие. Иоганн Бетховен занимал тогда прочное, хотя и скромное, положение в обществе. Людвиг-старший, дед композитора, морально и материально поддерживал слабого и легкомысленного Иоганна.

Дом, где родился Бетховен (вид со двора)

Но после смерти отца Иоганн уже с трудом может прокормить свое большое семейство. Дела придворного тенориста идут все хуже. В доме, правда, пока еще не умолкают взрывы оглушительного смеха, еще раздаются живые шутки, собирается веселая, шумная и непринужденная компания, но у порога уже встает грозный призрак нужды. Одна за другой распродаются вещи старого капельмейстера; прожорливый кабак поглощает все наследство, и благополучие семьи рассыпается в прах.

Маленький Людвиг почти без надзора проводит время на улице со своими сверстниками, предоставленный заботам часто сменявшихся служанок, у которых и без того было достаточно дела. Мать, горячо любимая Людвигом, не имела возможности следить за воспитанием сына. Меньшие дети, нужда и болезнь отнимали у нее все силы. Отец детьми почти не занимался и был с ними то излишне суров, то предоставлял им полную свободу.

Когда Людвигу исполнилось пять лет, Бетховены перебрались на Рейнскую улицу, в дом булочника Фишера. Из окон квартиры открывался вид на величественную реку, на правый берег Рейна, с его полями и деревушками, на очертания Семигорья [9]9
  Группа гор и плоскогорий, простирающихся на восток от реки Рейн, называется Зибенгебирге – в переводе Семигорье.


[Закрыть].

Маленький Людвиг иногда часами лежал на подоконнике, глядя на речную ширь, погруженный в глубокую задумчивость. Из этого состояния его трудно бывало вывести. Уже ребенком Людвиг отличался редкой сосредоточенностью и замкнутостью. Впрочем, не надо представлять себе маленького Людвига самоуглубленным меланхоликом. Напротив, это был здоровый, крепкий мальчуган, не чуждавшийся детских шалостей. По крайней мере таким рисует его рукопись Фишера [10]10
  Сын булочнгжа Фишера, младший товарищ Людвига, оставил воспоминания о детстве. Бетховена. При всех неточностях рукопись Фишера остается ценнейшим биографическим источником.


[Закрыть]. Мальчик крадет яйца из-под чужих кур, вместе с братом Карлом ловит чужого петуха, случайно залетевшего во двор, жарит и съедает свою добычу. Позже, будучи школьником, Людвиг нередко проводит свободное время в шалостях. Живой темперамент сказывается в его горячей склонности или нескрываемой антипатии к тем или иным людям, в страстном отношении к событиям окружающей жизни, в чувстве юмора, способности много и весело смеяться.

До десятилетнего возраста Людвиг посещал начальную школу, где главным предметом занятий являлась латынь, а второстепенными – арифметика и немецкое правописание. Школьные годы дали маленькому Бетховену весьма мало. Он так и не овладел тайнами умножения, а со знаками препинания всегда бывал не в ладу. Не удалось Людвигу получить среднее образование: в семье царила нужда, и десяти лет мальчик уже остался вне школы. Однако, жадно стремясь восполнить пробелы в своих познаниях, Людвиг много читал и пытался заниматься с более развитыми товарищами. Он был настойчив и упорен. Через несколько лет юный Бетховен научился бегло читать по-латыни, переводил речи Цицерона, овладел французским и итальянским языками (Впрочем, писал на обоих языках и в зрелые годы не без грубых ошибок).

Непрестанно работая над собой, пополняя свои знания чтением, Бетховен тем не менее до конца жизни терзался мыслью о недостаточности своего образования. Не лучше обстояло дело и с музыкальными занятиями. Уже будучи знаменитым композитором, Бетховен жаловался своему ученику Черни на плохое музыкальное образование, полученное им в детские годы [11]11
  «Но все же я обладал музыкальным талантом», – прибавил Бетховен.


[Закрыть].

До двенадцатилетнего возраста его музыкальные занятия велись без всякой системы. Несколько лет подряд он учился музыке у разных педагогов, – их было не менее пяти. Исключительный талант мальчика обнаружился очень рано, и отец, в поисках выхода из материальной нужды, жаждал сделать Людвига «вундеркиндом», вторым Моцартом [12]12
  Моцарт был старше Бетховена на четырнадцать лет. К тому времени, о котором идет речь, все еще помнили неслыханные триумфы гениального ребенка Моцарта.


[Закрыть]. Иоганн Бетховен обратился к другу покойного своего отца, престарелому придворному органисту Ван-дер-Эдену, который взял на себя бесплатное обучение восьмилетнего Людвига игре на клавесине. Его в скором времени сменил новый учитель, актер Тобиас Пфейфер, служивший в боннской оперно-драматической труппе. Веселый собутыльник Иоганна поселился в доме Бетховенов. Пфейфер был несомненно человеком одаренным, хотя и не без склонности к фиглярству. Он пел, играл на гобое и флейте, был драматическим и оперным актером, свистал, подражая пению птиц, показывал фокусы. Постоянные скандалы, попойки, непристойное поведение не давали ему надолго удержаться в какой-нибудь театральной труппе. Кочуя с места на место, он так и погиб в неизвестности.

Семья Моцарта в Париже. (С картины Кармонтейля, 1783 г.)

Этот «учитель» применял довольно своеобразные педагогические методы. Являясь с Иоганном ночью из питейного заведения, он внезапно вспоминал, что еще не занимался с Людвигом. Маленького музыканта поднимали с кровати и, не вполне еще проснувшегося, плачущего, сажали за клавесин. Пьяный отец поощрял подобные «уроки», длившиеся иногда до утра.

Единственным положительным результатом уроков Пфейфера явилось знакомство Людвига с флейтой – инструментом, столь распространенным в любительских музыкальных кругах Европы XVIII века. Но после первого же года пребывания в боннской труппе Пфейфер был оттуда изгнан, и у Людвига появляется новый учитель музыки – францисканский монах Вилибальд Кох.

Этот добродушный, жизнерадостный органист сделался монахом по обету, данному им во время страшной бури на океане. Каким педагогом был романтический монах – неизвестно. Во всяком случае, это был первый учитель, ознакомивший Людвига с игрою на органе. Мальчик настолько овладел этим инструментом, что заменял Коха во время церковной службы.

Известен еще один учитель Бетховена, католический патер из монашеского ордена миноритов («меньших братьев»), по фамилии Ханцман. В Бонне, в церкви миноритов, сохранился маленький орган, на котором упражнялся Людвиг. Мальчик терпеть не мог Ханцмана. Когда монах приходил в дом Бетховенов, Людвиг с досадой говорил: «Он опять тут, лучше бы он сидел у себя за своим молитвенником».

Орган в боннской церкви миноритов, на котором юный Бетховен обучался игре.

В это время маленький Бетховен уже свободно играл на органе и на клавесине. Кроме того, он учился играть на скрипке и начинал овладевать альтом [13]13
  Разновидность скрипки – смычковый инструмент несколько больше скрипки, с глуховатым, низким тембром звука.


[Закрыть], под руководством талантливого скрипача Ровантини, родственника Бетховенов и большого друга всей семьи.

Иоганн последовательно и настойчиво добивался воплощения в жизнь своего плана. Людвиг будет «вундеркиндом»! Отец ревниво следил за ходом обучения сына, вмешивался в преподавание и почти насильно заставлял мальчика заниматься музыкой по нескольку часов в день. Иоганн был неумолим и безжалостен. Воспоминания Фишера рисуют Людвига стоящим на маленькой скамеечке перед клавесином (иначе он не достал бы до клавиатуры), старательно проделывающим скучные упражнения. Капризный и взбалмошный отец бывал груб с мальчиком, однако считать его каким-то тираном было бы ошибкой – он по-своему любил сына. Первое время отец лично руководил занятиями, и Людвиг даже любил, когда Иоганн сажал его на колени и учил аккомпанировать пению. Но, воодушевленный корыстными намерениями возможно скорее сделать из Людвига «вундеркинда», чтобы эксплуатировать его дарование, Иоганн заставлял мальчика целыми днями разучивать бесконечные и по существу ненужные упражнения.

Людвиг очень быстро усвоил ноты, свободно играл с листа, но больше всего он любил импровизировать, особенно на скрипке. Отец сердился на него, а мальчик возражал: «Но разве получается плохо?»

Уже в марте 1778 года нетерпеливый и упрямый Иоганн заставил восьмилетнего Людвига выступать в Кельне. Этот большой, шумный и грязный «имперский город» по своей музыкальной культуре стоял значительно ниже Бонна. Концерт («академия») в таком крупном центре был смелым предприятием. Сохранившаяся афиша гласит:

«Извещение. Сегодня, 26 марта 1778 года, придворный тенорист Бетховен будет иметь честь показать в музыкальном академическом зале двух своих учеников: придворную альтистку м-ль Авердонк и своего шестилетнего сынишку. Первая будет иметь честь выступить с различными красивыми ариями, второй – с разными клавирными концертами и трио.

Он надеется доставить высоким господам полное удовольствие, тем более, что артистам была оказана милость быть выслушанными, к величайшему удовольствию всего двора.

Начало в 5 часов вечера.

Неабонированные господа и дамы платят один гульден».

Из этого извещения видно, что Людвиг выступал уже раньше при дворе курфюрста Макса-Фридриха. Но ни этот курфюрст, ни следующий не оценили дарований Людвига и не стали его покровителями. Надо думать, что упомянутый концерт Людвига был в то время не единственным, хотя о других мы ничего не знаем.

Занятия музыкой составляли смысл жизни маленького Людвига. Талант импровизации, впоследствии прославивший Бетховена, проявился у него еще в детстве. Неизвестно, записывал ли Людвиг свои импровизации. Сам он считал началом своей композиторской деятельности 1782 год. Его композиторское дарование развилось позже, чем это можно было ожидать, если принять во внимание его исполнительский дар, созревший так рано. Моцарт в одиннадцатилетнем возрасте был уже композитором с европейским именем.

Осенью 1781 года мальчик совершает первое большое путешествие. В эту осень умер родственник и учитель Людвига, молодой скрипач Ровантини. Сестра Ровантини, служившая гувернанткой в Роттердаме, поспешила в Бонн, чтобы посетить могилу брата. Ее «мифру» (по-голландски – госпожа) изъявила желание присоединиться к ней вместе с дочкой, и все трое отправились из Роттердама в Бонн, вверх по Рейну, в чудные, ясные осенние дни. Прожив в доме Бетховена целый месяц, богатая «мифру» пригласила своих гостеприимных хозяев погостить в Роттердам. Предложение было принято, и поздней осенью 1781 года к возвращающимся трем путешественницам присоединились Людвиг с матерью.

Маленький музыкант выступил в Роттердаме, имел успех, но остался недоволен голландцами. «Я больше туда не поеду, – решительно заявил коренастый крепыш по приезде домой, – голландцы – копеечники».

Уже в детские годы Людвиг приобрел обширный круг знакомств. Дом Иоганна посещали наиболее выдающиеся придворные музыканты, среди них композитор и капельмейстер Лукези. Нередко во время каникул отец с сыном путешествовали пешком по живописным окрестностям Бонна и посещали близлежащие замки и селения. Необычайное дарование мальчика всюду вызывало восхищение музыкантов и дворян-любителей. К похвалам Людвиг оставался совершенно равнодушным и держал себя независимо. Чувство собственного достоинства проявлялось у Бетховена уже с детства.

Музыкальное развитие мальчика, при всей несистематичности обучения, шло быстро вперед. Несомненно, маленький Людвиг слышал много камерной и оркестровой музыки XVIII века. Окруженный музыкантами и любителями музыки, Людвиг уже с ранних лет полюбил Моцарта, вступившего к началу 80-х годов в период полной творческой зрелости. Новый стиль классической инструментальной музыки, воплощенный в творчестве Гайдна, Моцарта и Филиппа-Эммануила Баха, захватил мальчика. Почва была подготовлена. Оставалось найти просвещенного и авторитетного руководителя, стоящего на уровне музыкальных устремлений эпохи. Такой руководитель нашелся в 1782 году в лице Христиана-Готлиба Нефе, с которым двенадцатилетний Бетховен начал свои занятия.

Начало занятий с Нефе является как бы границей в жизни будущего композитора. Детство великого музыканта кончилось. Перед ним открываются новые, широкие просторы музыкальной мысли и культуры.