Текст книги "Тот, кто мне нужен"

Автор книги: Арлин Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Он стоял рядом, сильный, спокойный, терпеливый, и ждал, чтобы осушить ее слезы, утешить, вызвать у нее улыбку. Он хотел любить ее, сделать ее счастливой, избавить от боли. А она с ужасающей ясностью сознавала, что никогда не сможет ему этого позволить. Она знала, что не хочет избавления. Она лелеяла эту свою боль словно драгоценность.

Разве получится у нее жить счастливо, если ее сын мертв? Как вообще она могла жить, если не живет он? Она и не хотела жить. Морган эгоист, раз просит ее о том, чтобы она снова полюбила. Он и так уже получил слишком много, у него есть покой, свобода, благополучие. А у нее остались одни воспоминания. Джереми умер, но своей любви к нему она умереть не позволит, даже если это означает нескончаемое страдание.

Нет, Морган просит слишком многого, он должен уяснить себе это.

У нее есть работа, этого достаточно, чтобы заполнить дни и даже ночи. Это все, что ей нужно. Кроме Джереми, которого ей больше никогда не придется обнять. Его не заменит ничто и никто, даже Морган Холт.

Кот подошел и потерся о ее ноги. Она взяла его на руки и уселась в стоявшее у окна кресло, чтобы почесать лохматого негодника за ушком. Кот удобно устроился у нее на коленях и сдержанно принимал знаки внимания. Он только не любил, когда его обнимали, и Дениза уважала его желания. Она сама была такая же. Они с котом понимали друг друга, и никто другой был им не нужен. Моргану Холту придется смириться с этим. Иногда жизнь не предоставляет человеку выбора, как, например, в случае с его отцом. Эта сдача не имела решения, и если Морган мог с этим примириться, он примирится и с тем, что у них не может быть общего будущего. Ей не хотелось обижать его, ведь он хороший человек. Сейчас она это прекрасно понимала. Но факты оставались фактами, изменить их никто не в силах. Никто.

Почувствовав себя спокойнее и увереннее, Дениза опустила кота на пол и по пути в спальню увидела, что на автоответчике мигает лампочка. Она подошла к телефону, нажала кнопку, услышала щелчок, а затем голос своего брата:

«Привет, сестренка. Надеюсь, ты сейчас не корпишь над бумагами? Мы с Мей и детьми на следующей неделе отправимся в Техас навестить ее родителей. Можно в субботу заехать к тебе? Мы ведь уже несколько месяцев не виделись. Мама говорит, ты не уверена, что на праздники сможешь вырваться домой. Я хотел бы уговорить тебя передумать. Ведь родители все же не вечны. В любом случае мы будем проезжать Джаспер около десяти утра в субботу и заглянем к тебе. Мей говорит, об угощении не беспокойся…»

Автоматический щелчок прервал запись. Все с таким трудом обретенное Денизой спокойствие испарилось в одно мгновение. Она опустилась на кровать, сжала голову руками и стиснула зубы, чтобы не застонать. Ей не хватало только Троя, Мей и их двух ребятишек – дружной маленькой семьи. Она не хотела их видеть, не хотела извлекать из глубины своего сердца погребенную там любовь, которую когда-то испытывала к этим людям. Не хотела делать любезное лицо и притворяться, что ее больше не мучает утрата собственной семьи. Не хотелось читать беспокойство в глазах брата, сочувствие в глазах Мей, выражение неловкости на личиках Кори и Мисси.

Надо срочно сообщить им, что принять их она не может.

Дениза подняла телефонную трубку и набрала номер. Ей ответила Мей. Она сразу узнала Денизу и заговорила преувеличенно ласковым тоном, прежде чем позвать мужа. Голос Троя зазвучал тревожно и настороженно.

– Дениза, это ты?

– Здравствуй, братишка.

– Все в порядке?

– Конечно. Я просто жутко занята, и в этом все дело. Надеюсь, ты понимаешь?

– Да, я тоже последнее время заработался, поэтому и решил взять несколько дней отпуска. У детей на следующей неделе не будет занятий в школе, а до Рождества мы уже не сумеем никуда выбраться. Если ты и правда не приедешь домой на праздники, это наша единственная возможность увидеться в этом году.

– Насчет праздника… меня здесь кое-что удерживает.

– Вот как? Ты идешь к кому-то в гости?

– Дело вовсе не в этом, Трой…

– Ты же не можешь провести все праздники одна, в хандре?

– Я могу делать так, как считаю нужным.

Трой вздохнул. Дениза физически ощущала его досаду и тревогу.

– Я переживаю за тебя, Дениза, – сказал он тихо. – Я хочу знать, что у тебя все в порядке.

– Все просто прекрасно. Я только…

– Неужели ты не можешь уделить нам пару часов? Или ты собираешься совсем вычеркнуть из своей жизни нас и всех прочих?

– Разумеется, нет. Я только…

– Тогда мы увидимся в субботу.

– Трой! – Дениза прикусила губу. Что еще могла она сказать, чтобы не обидеть его? Какой предлог не будет выглядеть глупо? Она прижала ладонь к виску… и сдалась. – Хорошо, приезжайте. Скажи Мей, я соображу что-нибудь на обед.

– Это не обязательно. Мы обойдемся чашечкой кофе. – В его голосе звучало облегчение.

– Нет. Я хочу.

– Ладно, но только если тебе не трудно.

Куда труднее! Бог милостив к Трою, он даже не знает, что такое настоящие неприятности. Сделав усилие, Дениза мысленно пожелала ему никогда не узнать их и, пробормотав какую-то бессмыслицу насчет своего кота, который любит гостей, повесила трубку и со стоном упала ничком на кровать. Почему никто не может понять? Ее сын мертв. Ее жизнь никогда снова не будет нормальной, не то чтобы счастливой. Ей просто больно видеть все свое семейство разом. Прежде они с братом мечтали растить своих детей вместе, как сами росли в окружении кузин, кузенов, сводных сестер и братьев. Теперь ей не придется в этом участвовать.

Дениза села, убеждая себя, что один визит выдержать сможет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Какая хорошенькая квартира, – сказала, сияя бодрой улыбкой, Мей и опустилась на диван. Она нашла руку мужа, должно быть, нуждаясь в поддержке, но Трой и сам, судя по всему, от нее не отказался бы. Он сжал пальцы жены, поднял глаза на Денизу и внес свои лепту в светскую беседу:

– Да, это, гм, довольно необычное сочетание – современный жилой дом и реконструированный викторианский особняк на одном участке.

– Просто они принадлежат одному человеку, – небрежно заметила Дениза. – А Джаспер – городок маленький, вы же знаете, здесь законы о зонировании не такие строгие, как, например, в Фейетвилле.

– Я как раз и клоню к этому, – сказал Трой, подаваясь вперед, и, не выпуская руки Мей, исподлобья взглянул на Денизу. – Казалось бы, привлекательная одинокая молодая женщина, вроде тебя, должна стремиться жить в более оживленном месте. Почему ты выбрала именно Джаспер, а не Фейетвилль? Не говори только, что это из-за работы, потому что Фейетвилль совсем рядышком.

– Как известно, дорога бежит в двух направлениях, – сказала Дениза раздраженно.

Наверху послышался громкий стук, и все трое подняли глаза на потолок. Мей и Трой беспокойно переглянулись.

– Где дети?

– Я подумала, что они идут за нами, когда мы спустились вниз.

Мей вскочила на ноги.

– Пойду взгляну, чем они занимаются.

Неожиданно раздался кошачий визг. Встревоженная и за кота, и за детей, Дениза пробормотала, что пойдет с ней.

Визит проходил именно так, как она и предполагала. Трой и Мей, так же, как и Дениза, чувствовали себя не в своей тарелке, разговор изобиловал паузами. Дети устали сидеть в доме, и Дениза сознавала, что не проявляет к ним достаточного терпения. Экскурсия по квартире заняла совсем немного времени, внимание детей привлек только вальяжный кот. Трой то и дело заговаривал о ее «эмоциональной изоляции», и Дениза чувствовала, что он еще не исчерпал эту тему.

Последней каплей, переполнившей чашу, явился внезапный стук в дверь, раздавшийся как раз тогда, когда Дениза поднималась по лестнице. Она крикнула: «Подождите!» – но тут кот снова взвыл и затем угрожающе зашипел, и Дениза не стала терять драгоценное время на то, чтобы выяснить, кто стучит и зачем. Перегнувшись через перила, она попросила Троя отпереть дверь и взлетела по ступеням вверх.

* * *

Морган с удивлением смотрел на высокого темноволосого мужчину, который открыл ему Денизину дверь, и чувствовал, как сердце уходит в пятки. Он отметил машинально некоторое сходство в четких правильных чертах лица, высокой гибкой фигуре, но ни одного разумного объяснения присутствию в квартире Денизы этого красивого незнакомца в голову не приходило. Поэтому его голос был – и вполне справедливо, как считал Морган, – довольно резким, когда он спросил:

– Кто вы такой?

Незнакомец весь подобрался, словно в этих словах услышал именно то, что надеялся услышать.

– Я – Трой. А кто вы?

– Морган. Дениза дома?

Незнакомец широко улыбнулся.

– Да, конечно. Она побежала наверх выручать своего кота. Не хотите ли войти?

Морган коротко кивнул и, шагнув в тесную прихожую, закрыл за собой дверь.

– А что с котом?

Незнакомец улыбнулся еще шире.

– Вы знакомы с Денизиным питомцем?

Морган пожал плечами.

– Сам я предпочитаю собак, но с Денизиным котом и правда знаком. Однако вас прежде определенно не встречал.

Его собеседник с готовностью протянул руку.

– Мне казалось, я назвал себя. Я Трой, Трой Дженкинс.

– Дженкинс! – Морган с некоторым колебанием взял предложенную ему руку. – Значит, вы ее родственник?

– Я ее брат. После развода она снова взяла девичью фамилию, – объяснил он.

Ее брат!

– Ах, да! – воскликнул Морган и, убедившись, что перед ним не соперник, энергично встряхнул руку нового знакомого. – Вы, кажется, живете в Миссури?

– Точно, в Спрингфилде.

– Очень приятно познакомиться. Я и не знал, что Дениза ждет гостей.

– Мы заехали только на два часа, – уточнил Трой, с некоторым трудом высвобождая свою руку.

– Мы?

– Мей, дети и я. Мей – это моя жена, ее родители живут в Техасе. У детей несколько дней не будет занятий в школе, вот мы и подумали, почему бы не навестить их, а по пути не заехать к Денизе.

– Понимаю. Рад познакомиться с вами.

– Я тоже. – Трой опустил глаза, провел носком ботинка по ковру и добавил: – А вы… э-э… давно знакомы? С моей сестрой, я хочу сказать.

– Мы познакомились еще до того, как она здесь поселилась, – ответил Морган, снова невольно принимая на себя роль близкого друга.

Это, кажется, начинало входить у него в привычку, от которой ОН не собирался отказываться. Если часто кого-то изображать, то есть надежда, что постепенно все начнут принимать маску за реальность, в том числе Дениза. Трой так и просиял.

– В самом деле? Это просто замечательно.

– Что замечательно? – В этот момент Дениза появилась в прихожей с котом на руках. Увидев Моргана, она застыла на месте.

– Что вы здесь делаете?

Он не нашелся, что еще сказать, кроме правды, хотя и рассчитывал сделать это в более конфиденциальной обстановке.

– Просто хотел убедиться, что наша договоренность на завтра остается в силе.

– На завтра?

– На воскресенье. Папа будет нас ждать, – многозначительно произнес он.

Краска бросилась Денизе в лицо, глаза сердито вспыхнули. Она уже открыла было рот, чтобы обрушиться на Моргана, но, взглянув на брата, передумала. Трой, который и не подозревал о щекотливости ситуации, расплылся в блаженной улыбке.

– Чудесно! Это звучит словно… одна большая семья. – Он повернулся к Денизе. – А где Мей? Надо познакомить ее с Морганом. Ах, да, там, наверху, все обошлось благополучно?

– Да, обошлось, – устало кивнула Дениза.

Трой уже спешил к лестнице, окликая жену и детей. Дениза пронзила Моргана гневным взглядом, а тот слегка пожал плечами, будто недоумевая, чем вызвано ее возмущение. Но, конечно, он прекрасно понял, что здесь происходит. Как всякого любящего брата, Троя волнует одиночество сестры, и он вообразил – а может быть, даже почувствовал, – что Морган для нее не только домовладелец. Но, возможно, Трой даже и не знал вовсе, что Морган – домовладелец, и считал, что у него есть только одна причина, чтобы появиться в доме Денизы. Недолго думая, Морган быстро решил, что в его интересах никому ничего не объяснять.

Маленькая симпатичная женщина со светло-каштановыми волосами спустилась по лестнице в сопровождении мальчика и девочки. У них обоих, как у отца и тети, волосы были темные и гладкие. Трой собрал всех в гостиной и начал обряд знакомства:

– Это Мей, моя лучшая половина, это Кори, ему девять лет, а Мисси только шесть. Мей, это Морган… э… не знаю вашей фамилии…

Морган шагнул вперед и пожал маленькую ручку Мей.

– Холт. Морган Холт.

Женщина неуверенно улыбнулась и взглянула на мужа, ожидая дальнейших пояснений. Трой сунул руки в карманы и качнулся на каблуках, продолжая улыбаться как идиот.

– Морган – это Денизин… э…

– Друг, – закончил за него Морган, хорошо сознавая, что его тон мог навести на мысль кое о чем более серьезном, чем просто дружба. Но что ж тут такого?

Мей порозовела и сильнее сжала ему руку.

– Это здорово! – Она быстро покосилась на Денизу. – Почему ты нам ничего не сказала?

Морган выпустил руку Мей и наклонил голову, чтобы скрыть выражение своего лица. Сейчас Денизе оставалось или подыграть ему, или объявить его сумасшедшим. Она вспыхнула и проговорила, запинаясь:

– Н-ну, это ведь личное.

Губы Моргана растянулись в улыбке, но он понимал, что добился чересчур многого, и теперь следовало ретироваться. Приблизившись к Денизе, он сказал самым естественным тоном:

– Я не хочу нам мешать, – и улыбнулся, игнорируя ее негодующий взгляд. – Я всего лишь хотел напомнить о завтрашнем дне. В то же время, как обычно, хорошо?

Она вскинула бровь, всем своим видом говоря, что расплата ждет его впереди.

– В два?

Он улыбнулся еще теплее, давая понять, что готов заплатить любую цену, которую она назначит.

– Именно. Ровно в два часа.

– Хорошо, значит, увидимся завтра.

Он кивнул своим новым знакомым, наклонился и запечатлел быстрый поцелуй на виске Денизы, намереваясь уйти прежде, чем она потеряет самообладание. Но Трой и Мей слишком обрадовались его появлению, чтобы отпустить гостя так легко.

– Нет, останьтесь, пообедайте с нами, – начал настаивать Трой, дружески хлопая Моргана по плечу. – Нам следует познакомиться поближе.

– Дениза приготовила целую гору бутербродов, – подхватила Мей, – а открыть еще один пакетик с супом можно всегда.

Внезапно к ним присоединился и кот – он прыгнул с рук Денизы на плечо Моргана. Дети засмеялись и начали манить кота к себе, но тот, не обращая на них внимания, принялся ловить лапой арматурный провод, висевший над головой Моргана. Все рассмеялись, не исключая Денизы, хотя в глубине ее глаз отчетливо читалась досада.

В душе Моргана шевельнулось разочарование. Даже сейчас она не желает видеть его рядом. Он заглянул ей в лицо и сказал тихо:

– Я лучше пойду.

Ее взгляд несколько смягчился.

– Останьтесь, если хотите, – пробормотала она, хотя и не слишком любезно, и переключила внимание на кота. – Ну-ка слезай, оппортунист несчастный, и оставь в покое провод.

Она стащила мяукнувшего кота с плеча Моргана и опустила на пол. С быстротой молнии кот взлетел вверх по лестнице. Мисси устремилась было за ним, но мать удержала ее.

– Нет-нет. Вы и так уже замучили бедное животное.

Мисси сморщилась и захныкала, несмотря на грозный взгляд отца. Почувствовав, что может услужить Денизе и ее семейству, равно как и самому себе, Морган опустился на колено и взял девочку за руки:

– Эй, а собак ты любишь?

Личико Мисси засияло.

– Замечательно. А знаешь, что? Мой пес Рейвер очень любит играть.

– Морган, это то же самое, что играть со слоном, – запротестовала Дениза.

– Они прекрасно поладят, – уверил он ее. – Рейвер умеет вести себя с детьми. А вот кошек он терпеть не может, – добавил он, обращаясь к Денизе. – Но не волнуйся. Я с них глаз не спущу.

– Можно, мамочка? – Мисси запрыгала на месте от нетерпения. Мей посмотрела на Моргана, потом на мужа и, наконец, на Денизу.

– Хорошо, только пока мы с тетей Денизой готовим обед.

– Я тоже хочу, – надулся Кори.

Морган положил руку на голову мальчика.

– Мы все пойдем знакомиться с собакой, которая любит играть. Рейвера на всех хватит, – пошутил Морган, вскакивая на ноги. Пока дети надевали куртки и шапки, он покосился на Денизу.

– Только двадцать минут, – строго сказала она.

– Слушаюсь, мэм.

Трой открыл дверь, и компания высыпала на улицу.

– Хорошо, что солнце выглянуло, – услышал он слова Мей, закрывая за собой дверь. Морган взглянул вверх в чистое голубое небо и усмехнулся. Сегодняшний день гораздо лучезарнее, чем думает Мей.

– Рейвер! Ко мне, малыш.

Пес сбежал с террасы, стрелой пересек двор и резко затормозил у ног хозяина. Дети захлопали в ладоши, но, несколько испуганные внушительными размерами собаки, попятились. Морган со смехом опустился на четвереньки и стал изображать собаку – залаял, заскулил, завилял воображаемым хвостом, запыхтел, потом опрокинулся на спину, поджав руки и ноги. Это была их старая игра. Рейвер в точности повторял все ужимки хозяина. Когда Морган поднялся, отряхиваясь, Рейвер остался лежать на спине, ожидая, что ему почешут живот. По кивку Моргана дети, смеясь, упали на собаку и принялись гладить ее, одновременно уворачиваясь от шершавого розового языка.

Морган вовлек в игру и Троя – он сдернул с Мисси шапочку и сунул ее ему в руки. Рейвер моментально вскочил и бросился отнимать ее. Началась оживленная игра в догонялки, в ходе которой Рейвер завладел шапкой и принялся дразнить Мисси, почти позволяя ей схватить ее, но в последний момент ловко уворачивался и убегал. Морган заверил Троя, что шапка не пострадает, и Трой, кажется, поверил в это. К восторгу детей, Рейвер совсем ошалел и даже перепрыгнул через Мисси. Потом пес уронил шапку на землю и запыхтел, словно говоря: «С меня довольно». Но едва Кори собрался схватить головной убор, как Рейвер опередил его и умчался прочь со своей добычей.

Наконец Морган подозвал пса и велел отдать шапку. Рейвер с радостью повиновался и улегся у ног хозяина, чтобы отдышаться, не забывая лизнуть каждого, до кого мог дотянуться языком не сходя с места. Морган быстро осмотрел шапочку и передал ее Трою, который подверг предмет более тщательному изучению. Изумленно покачав головой, он нацепил ее на голову дочери, которая в этот момент обнимала Рейвера и даже не заметила, что головной убор вернулся на свое место.

Последовали неизбежные расспросы. Какой породы собака? Сколько ей лет? Как ее дрессировали? Можно нам тоже иметь такую собаку, папа? Ну пожалуйста! Морган с гордостью объяснил, что Рейвер совершенно уникальный пес. Он рассказал детям, что требуется огромный труд и терпение, чтобы стать собаке близким другом.

Кори особенно интересовался подробностями, и Морган объяснил мальчику как можно доступнее, что именно необходимо, чтобы воспитать такое животное. После этого Кори совсем по-взрослому попросил отца обдумать возможность приобретения собаки к Рождеству и даже выразил готовность отказаться от дорогой компьютерной игры, которую перед тем просил. Удивленный Трой пообещал поговорить с мамой.

Морган с улыбкой сказал детям, что хорошее поведение вряд ли испортит дело, пока они дожидаются, когда их просьба будет обсуждаться родителями. С этой секунды они превратились в самых воспитанных и вежливых детей, каких ему только доводилось встречать.

Обед прошел гораздо менее напряженно, чем ожидал Морган. Еда была простой, но вкусной. Трой и Мей разговаривали с ним без малейшего смущения. Много времени посвятили описанию проделок Рейвера, но, почувствовав, что эта тема утомила Денизу, Морган поспешил сменить ее. Она ни разу не обратилась к нему непосредственно, но Морган ждал этого и надеялся, что Дженкинсы ничего не замечают.

Когда Мей стала убирать со стола, сказав, что им пора в дорогу, Морган, чтобы дать членам семьи побыть напоследок наедине и избежать заслуженной головомойки, быстро откланялся. Он поблагодарил Денизу за обед, пожал руку Трою и, к своему удивлению, оказался в объятиях детей. Кори даже попросил его, если возможно, помочь в воспитании собаки, которую он надеялся выпросить у матери. Трой спас Моргана от неопределенного ответа, сказав, что они непременно снова увидятся в ближайшем будущем. В целом день выдался весьма продуктивным, по крайней мере для Моргана.

Дениза не знала, благодарить ей или ругать Моргана за то, что он вклинился в визит брата. Его появление избавило Денизу от продолжения обсуждения ее «эмоциональной изоляции». Но Дениза не могла не думать, что повторение поездки с Морганом к его отцу окажется высокой и рискованной платой за то, что в лучшем случае могло принести ей лишь временное облегчение. С другой стороны, Трой и Мей так обрадовались, вообразив, что в ее жизни снова появился мужчина, а Дениза не хотела понапрасну расстраивать их.

Бен встретил ее с прежней теплотой, но в этот раз они, вместо того чтобы пройти в дом, отправились на прогулку. Бен рассказал несколько забавных историй о детских годах Моргана и с грустью упомянул о своих родителях и жене. И все же он казался счастливым человеком, довольным своей судьбой, духовно связанным с местом, где родился он сам и его дети.

Дениза не замечала в нем ни капли жалости к себе, было очевидно, что его любовь была мудрой, глубокой и лишенной эгоизма. Не удивительно, что этот человек воспитал именно такого сына, как Морган.

Но об этом думать не хотелось, а здесь, на горе, прогонять беспокойные мысли было до смешного легко. Здесь все дышало покоем. Она поняла Моргана, утверждавшего, что он не станет ничего менять в жизни отца. Близость между Беном и его сыном почему-то вызывала у нее грустное чувство. Когда-то близость со своими родными была не чужда и ей. Но грусть не могла нарушить неземного покоя, который она нашла здесь.

В ее голове царила приятная пустота. Молчание, заполнившее кабину пикапа на их обратном пути в город, было естественным и комфортным. Дениза удивилась не меньше Моргана, когда вдруг с ее губ сорвался очень личный вопрос:

– Вам никогда не хотелось иметь еще детей?

Это приходило ей на ум и прежде, но на самом деле именно возможность заиметь детей не давала ей тешить себя мыслью о повторном браке. Для Денизы рождение еще одного ребенка было бы попыткой заменить Джереми, а никто и ничто никогда ей его не заменит. Непорядочно с ее стороны связать себя с мужчиной, который хочет иметь детей.

Морган бросил на нее пытливый взгляд и на некоторое время задумался.

– Не то чтобы хотелось. Я бы не возражал, если бы они были, но Рэдли – это все, на что я могу рассчитывать, и вряд ли стоит начинать все сначала. Почему вы спросили?

Она пожала плечами, чтобы выиграть время, и придумала подходящий ответ:

– Не знаю. Вы так хорошо играли с моими племянниками.

– Я люблю детей, – сказал он. – Но это не значит, что я испытываю непреодолимое желание стать им всем отцом.

– Я тоже раньше любила детей, – сказала Дениза.

– Пока не потеряли своего ребенка, – закончил он мягко. – Наверное, для вас пытка – видеть счастливых, здоровых детей вашего брата, которые носятся по дому и переворачивают все вверх дном, чего больше никогда не сделает Джереми.

В следующую секунду Дениза отчаянно зарыдала, застигнутая непереносимой болью. Она даже не заметила, что Морган остановил машину на обочине дороги, пока не почувствовала обе его руки на своих плечах.

– Простите.

Она покачала головой.

– Вы назвали его по имени, – выговорила она. – Никто больше не называет его по имени. Словно его никогда не было. Он ушел, и все забыли. Но я не могу! Я не забуду.

– И не нужно забывать, – сказал Морган, нежно укачивая ее. – Надо хранить в памяти каждое счастливое воспоминание, каждый миг его жизни.

Денизу словно ударили в лоб молоточком. Хорошее, счастливое… О Боже, когда в последний раз ее воспоминания не омрачала боль? Стоило подумать о Джереми, и она видела его гроб, кровь на асфальте, маленькое скрюченное тельце, безжизненные глаза, слышала, как доктор говорит, что он умер.

Куда делись воспоминания, как он гладил ее щеки, сначала крошечными, а затем сильными ловкими руками и говорил, что любит ее? Где забавные рисунки для лучшей в мире мамочки и его неудержимый смех? Почему она забыла лото, комиксы, голоса животных на магнитофонной кассете, мыльные пузыри, подхваченные ветерком? Разве она не помнит о днях рождения, походах в цирк, купании, сказках, рассказанных на ночь?

Дениза зажмурилась, и воспоминания нахлынули на нее. У нее перехватило дыхание, когда она вспомнила, как дедушка подарил Джереми самодельную рогатку, вследствие чего немедленно было разбито окно, и как он потом сидел в углу на коленях у своего деда, а они с мамой сдерживали улыбки, наблюдая их покорную готовность понести наказание.

Когда последний раз она говорила своему отцу, что любит его, или прыскала, когда мама закатывала глаза по поводу какого-нибудь невпопад сказанного им слова? Ведь им тоже не хватает Джереми.

Она услышала свой голос:

– Он любил выдувать пузыри из жевательной резинки.

– Как Рэдли, – откликнулся Морган. – Он выдувал их величиной с голову, потом они лопались, и приходилось долго очищать его лицо от жвачки.

Как ей это знакомо!

– Джереми засыпал с резинкой во рту, если я забывала проверить, а когда просыпался, мы находили ее у него в волосах.

Она покачала головой и улыбнулась сквозь слезы.

– Как вы ее вынимали? – полюбопытствовал Морган, слегка разжимая объятия.

– Я все пробовала – растительное масло, лед, машинное масло, песок. В конце концов приходилось выстригать ее ножницами. Однажды пришлось чуть не побрить его наголо. Я тогда подумала: «Теперь-то он не будет забывать ее выплевывать». Когда у него осталась только маленькая челочка по линии волос, он попросил: «Пусть будет так, мамочка». И настоял на своем. Он считал, что это очень современно. Я отправила его гулять, думая, что дети станут дразнить его, и это послужит ему уроком. – Она снова покачала головой и внезапно рассмеялась.

– Что же случилось? – спросил Морган.

– Дня через два-три я заметила, что все соседские мальчики ходят с точно такими же неровными безобразными челками. Мать одного из мальчиков сказала мне: «Нам никак не удается подстричь их под Джереми. К какому парикмахеру вы его водите?»

– Похоже, он был законодателем мод, одним из тех уверенных в себе ребят, которые чувствуют себя такими любимыми и защищенными, что не боятся насмешек сверстников.

– Наверное, – пробормотала погруженная в воспоминания Дениза.

– Похоже, вы были очень хорошей матерью, – сказал Морган тихо. – Вы сумели заменить ему недостающего отца.

– Вы полагаете?

– Уверен. Вы были преданной и любящей матерью. Судя по вашим рассказам, Джереми рос очень счастливым ребенком.

– Мне сказали, что он ничего не почувствовал, – прошептала Дениза. – Они сказали, он даже не понял, что с ним произошло, и не успел испугаться.

– Так и было, – подтвердил Морган. – Наше тело так устроено, что шок тормозит появление страха и физической боли. Он умер прежде, чем испытал боль.

– Когда мне впервые это сказали, я не поверила, потому что сама ничего не чувствовала.

– Вот видите.

– Но с тех пор я чувствую боль, и каждый день.

– Да, – повторил Морган, выражая одним коротким словом полное понимание. И затем он поцеловал ее.

Первые несколько секунд он едва касался ее губ, но Дениза не сделала попытки – не захотела – остановить его, и Морган это оценил. Он мягко отстранился, отстегнул ремень безопасности и решительно притянул ее к себе. Не успела Дениза опомниться, как оказалась у него на коленях, а он жадно целовал ее.

И снова Денизе ничего не оставалось, как только плыть по течению и предоставить событиям следовать их естественным ходом. Каждый ее нерв затрепетал, зажил своей собственной жизнью, тело вспыхнуло огнем и одновременно расслабилось. Многие годы она не испытывала ничего подобного и с отчаянием и в то же время с облегчением поняла, что это необходимо ей. Он необходим, именно он. Но как… почему… что, если?.. Вопросы и сомнения были готовы атаковать ее, но она решила прогнать их.

Дениза обхватила Моргана за шею и решила не сдерживать дольше своих чувств – и уже через несколько секунд он задрожал от возбуждения. Впервые за долгое время Дениза почувствовала, что именно к этому давно стремилась. Она придвинулась к нему и растворилась в его тепле.

Морган разомкнул объятия, хотя продолжал целовать ее, и обхватил ее лицо ладонями, словно боялся, что она хочет высвободиться. Но Дениза хотела как раз обратного, и когда она начала стягивать с его плеч пиджак, он наконец понял, и прервал поцелуй ровно настолько, сколько требовалось, чтобы стащить через голову майку.

Когда Морган снова привлек ее к себе, Дениза засмеялась и провела ладонями по твердым мускулам его груди, наслаждаясь упругостью рыжеватых волос и теплом его кожи. Он снова обнял ее и крепко прижал к себе. По телу Денизы пробежал ток. Его руки скользнули под ее свитер, к некоторому ее неудовольствию, и ей пришлось упереться руками в его грудь.

Морган что-то протестующе пробормотал, когда она оторвала свои губы от его губ, но, увидев, что она взялась за край своего свитера, поспешил помочь ей, и когда свитер был снят, он потянулся к застежке ее лифчика. Она сбросила с плеч лямочки, не сводя с него глаз, и медленно подалась вперед. Морган погрузил пальцы в ее волосы и привлек к себе.

Когда их тела соприкоснулись, у Денизы перехватило дыхание. Их губы встретились. Его руки гладили ее спину, согревая, вызывая желание и ни с чем не сравнимое чувство принадлежности кому-то, пусть даже на краткий миг.

Морган стал ласкать ее грудь, потом снова прижал ее к себе так крепко, словно хотел вобрать ее в себя, и Дениза охотно была готова ему это позволить, но вдруг поняла, что он медленно, неумолимо отстраняется от нее. Вот его руки легко опустились ей на талию, и он откинулся на спинку сиденья, чтобы перевести дыхание.

Дениза смахнула упавшие на лицо волосы и тоже немного отпрянула, продолжая обнимать его за плечи, вопросительно посмотрела ему в глаза. Он вздохнул и ладонями пригладил ей волосы.

– Когда нам захочется заняться любовью, – объяснил он хрипло, – это будет только любовь, и ничто другое.

Она поняла его. Она хотела просто снова почувствовать себя живой, но ему требовалось большее. Она провела кончиками пальцев по его виску и сказала честно:

– Этого я не могу обещать.

– Знаю, – ответил он, – пока нет.

– Может быть, никогда.

– А может быть, завтра, – сказал он, – если у тебя хватит смелости.

Смелость! Давно она не отваживалась даже на небольшой риск, если подвергала себя опасности испытать хотя бы малейшую боль. Но даже самым последним трусам когда-нибудь приходится начинать. Дениза вдруг поняла, что, если она вообще способна принять то, что он готов так самоотверженно предложить, ей следует начинать сейчас. Но не с ним. До встречи с ним она слишком много всего недоделала, недорисковала. Пора было вернуться назад и пройти по пути, который она прежде отвергала. Тогда – возможно – она сумеет пробить себе дорогу к Моргану.