Текст книги "ВЕСЕЛЫЕ СУМАСШЕДШИЕ, или ЗАРАСАЙСКИЕ БЕСЕДЫ"

Автор книги: Аркадий Ровнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Семнадцатая беседа 24 июля
еще о Королевском пути

Аркадий: Вчера я заговорил о Королевском пути, рельсы которого проходят через меня. Королевский путь – это путь без пути, система без системы, методика без методик, это отказ от концептуализации, систематизации, схем и технологий. Отказ не для того, чтобы от чего-то отказаться, а для того, чтобы коснуться того, чего для профанического опыта просто нет. Очистить зрение, создать новый орган восприятия – восприятия по ту сторону оперативного ума, обыденных ролей и состояний. Это место в буддизме называется сунья или шунья, т.е. пустота. В иудаизме, христианстве, мусульманстве это место называется Богом. Это место, по всем свидетельствам, находится внутри нас. «Царствие Небесное внутри нас». Всмотритесь в него: оно и снаружи, и внутри. Если мы опять обратимся к нашему сознанию как области исследования, то мы можем смотреть либо изнутри наружу, либо снаружи вовнутрь. Представьте себе шар. Мы можем смотреть из центра шара или можем смотреть в его центр. Центр шара мы определим словом «сознание», поверхность шара мы определим как «небо идей», или «универсальный ум». А снаружи шара находятся проекции: желание, страх, дерево, костер, озеро, дом, человек или фотоаппарат. Мы смотрим на свое сознание изнутри, как это делает большинство людей, и что мы видим? Мы видим наши мысли, наши эмоции и проекции сознания, т.е. так называемый внешний мир. А некоторые люди, мы их как-то раз назвали «веселыми сумасшедшими», ведут себя очень глупо в этом кинотеатре. Они поворачивают свой стул и смотрят не на экран, по которому скользят цветные тени, а смотрят в дырку проектора, который их слепит, и они оказываются в полной темноте. Хотя, на самом деле, это источник чистейшего, первичного, предмирного света. Я хочу вам прочитать две цитаты из великого буддиста Фомы Кемпийского в переводе другого великого буддиста Константина Победоносцева:

"О, когда бы ты мог вовсе отсечь от себя суетные попечения, об одном спасительном и Божественном помышлял бы и всю свою надежду утвердил бы в Боге, какой мир имел бы ты в себе, какое успокоение".

Если заменить слово Бог словом сунья, пустота, то это чисто буддийский текст. Еще раз прочту:

"О, когда бы ты мог вовсе отсечь от себя суетные попечения, об одном спасительном и пустом помышлял бы и всю свою надежду утвердил бы в пустоте, какой мир имел бы ты в себе, какое успокоение".

Речь идет о взгляде вовнутрь сознания, туда, где основание сознания, туда, где корни сознания, туда, откуда приходят наши мысли, наши чувства, наши радости и страхи, туда, откуда растут эти деревья и все остальное. Все растет оттуда, куда призывает нас заглянуть Фома Кемпийский. И вторая цитата:

"Оставь суетное суетному. Ты же утвердись на том, что тебе Бог заповедовал: затвори за собою дверь свою и призови Иисуса, возлюбленного твоего".

Опять буддийский текст. Буддисты сказали бы: "Оставь, отпусти все изменчивое: изменчивые мысли, изменчивые желания, то, что тебя беспокоит, изменчивый мир, все то, что рождается и умирает. Пусть он рождается и умирает…" Далее очень интересная фраза: "затвори за собой дверь свою", т.е. создай какую-то преграду между личностью и сущностью, между быстротекущими мыслями и сознанием, которое неподвижно, не имеет ни формы, ни начала, ни конца, находясь вне времени и пространства. Но главное, ради чего я читаю эту цитату великого буддиста Фомы Кемпийского, это последняя фраза: "призови к себе Иисуса, возлюбленного твоего". Когда я говорю, что одни люди смотрят на сознание изнутри наружу и видят мысли, чувства, проекции сознания, т.е. внешний мир, а другие люди смотрят снаружи вовнутрь сознания, оставляя суетность мыслей, чувств, проекций, и погружаются в корень всего, в природу нашего сознания, то возникает вопрос, который мы неоднократно задавали в другом контексте. Вопрос такой: а каким образом мы можем смотреть на сознание снаружи вовнутрь? Как мы можем выскочить туда, где чистое, вневременное бытие? Как мы можем прорваться туда? "Призови Иисуса, возлюбленного твоего", – отвечает буддист Фома Кемпийский. И в этом смысл нашей западной молитвы. Мы призываем Бога. Мы говорим: "Да приидет Царствие Твое". Мы говорим: "Спаси!" Мы говорим: "Помилуй!" Эти слова являются инвокацией, призывом, выкликанием Бога, т.е. суньи. Бог есть Все и Ничто. Полнота и Пустота. Сунья – это полнота и пустота. Мы не знаем, что такое Бог, что такое сунья. Мы можем думать, что это разные вещи. Мой опыт показывает мне, что это – одно. Во всяком случае, я говорю об одном, чему предлагаю два названия: Бог или сунья. Все или Ничто. "Где нету ничего, там есть любое, святое Ничего там неизбывно есть", – утверждает третий буддист из Питера, поэт Леонид Аранзон. Я говорю о том, что лежит в основе всего, как бы оно ни называлось.

Еще раз попробуйте для начала посмотреть на свой ум изнутри. Вы увидите кое-какие разбросанные мысли, кое-какие заботы, кое-какие чувства. Что-то там ползает по поверхности этого шара, меняясь на ходу, и льнет к другому? Мы много работали, вглядываясь в свои мысли, в свои чувства. Мы затормаживали их, мы вглядывались в щели между мыслями, между состояниями, между ролями. Сейчас мы, как нормальные кинозрители, смотрим на экран, на проекции. Идет фильм нашей жизни, проектор находится внутри, мы смотрим наружу, как смотрят все. А теперь призовите Господа Бога, возлюбленного Иисуса или Будду. И когда они придут, если они придут, то вместе с ними взгляните на себя не изнутри наружу, а снаружи – вовнутрь. И вы увидите очень интересную вещь. Вы увидите, что Бог смотрит сам на себя. Вы становитесь на высоту Будды или Иисуса, и вы не замечаете мыслей, ролей, забот. Или вы их замечаете, но мимоходом, потому что и снаружи, и внутри этой сферы нашего сознания находится Бог или сунья. Может быть, эта вторая позиция выглядит несколько философской, но мы с вами все время бьемся и ходим вокруг этой ситуации, когда опустошается или становится прозрачным наш поток сознания, переживания и когда мы видим или пробуем видеть через временное, суетное, преходящее то, что лежит в его основе. Вы можете заниматься Тайши, вы можете изучать Парацельса, Пифагора, вы можете учиться у одного или другого учителя в Мексике, Китае, Индии, Гималаях или в Литве, вам будут предложены разные методы, но задача остается той же самой. Задача очень простая: пройти сквозь исчезающее и возникающее и коснуться того, что может, что в состоянии пережить смерть. То, что возникает и исчезает, не может пережить смерть, и если вы сердцем своим привязаны к тому, что рождается и возникает: к вашему дому, вашей карьере, то тогда вы это потеряете. Если вы привяжетесь сердцем к тому, что переживет смерть, то вы этого не потеряете. "Оставь суетное, закрой за собой дверь и обратись к Иисусу, возлюбленному твоему", – сказал Фома Кемпийский. Здесь речь идет о любви, речь идет о человеке, который полюбил все это. Вы помните блюдо, которое вы любите? Или человека? Например, вы любите клубнику, вас тянет клубника. Вы видите эту девушку, вас влечет к этой девушке. Вас притягивает к себе то, что вы любите. Любите ли вы Господа? Любите ли вы сунью? Влечет ли нас к ним? Нет, друзья мои, нас влечет в противоположную сторону. Как пробка из-под воды выталкивается на поверхность, так и наша многолетняя жизнь на поверхности становится для нас привычкой. Мы вкладываем свою любовь, свои силы, свои жизнь в привычку, в то, что неизбежно от нас уйдет.

Я, кажется, стал похож на христианского проповедника, тем более, что читаю вам католического автора Фому Кемпийского. Вот я и пользуюсь христианством, чтобы проповедовать вам буддизм, и – буддизмом, чтобы проповедовать вам христианство. Я пользуюсь ими для того, чтобы спровоцировать метафизическое томление, задать проблематику, которая часто ускользает.

Здесь многократно задавался вопрос о том, можно ли встать на точку зрения предвечного "Я", или основы бытия, или Бога, или суньи. На эту точку зрения встать можно, потому что изначально мы на ней уже стоим. Задача состоит в том, чтобы это ясно увидеть. Увидеть, какое это удивительное существо – человек, которому дано видеть мир изнутри и снаружи. Наше сознание дискретное, а не сплошное. Можно пройти в щели между мыслями, пройти сквозь мысли. Щели могут стать дверью, и мысли могут стать дверью. Все может стать дверью, и даже я, Аркадий, могу стать дверью для некоторых из вас.

Это все было сказано для того, чтобы расшевелить вашу мысль, дать вам новый ракурс нашей задачи, а сейчас я хочу вернуться к нашей работе с мантрами и предложить вам новую мантру. Сначала и в конце мы поработаем с мантрой, которую я дал вам вчера, а новую мантру поместим в середине. Итак, первая наша мантра РАМ. Мы начинаем ее на уровне рта, опускаем на уровень горла, далее на уровень груди, диафрагмы, потом выпускаем ее вот сюда и пытаемся удержать ее здесь. Если мантра выскакивает, мы ее снова опускаем, стараясь держать ее глубоко, мы фиксируем свое пребывание в какой-то точке своего тела. Эта мантра выполняет роль инструмента, фиксирующего опустошенность нашего существа. Эта мантра такая, как гвозди забиваешь: Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М. Между гвоздями ничего не остается, никаких мыслей, никаких желаний, пустота. Мантра РАМ не несет в себе никаких мыслей, никаких желаний, кроме некоторых ассоциаций, связанных с Индией и с тремя гунами: раджасом, тамасом и саттвой. Итак, задача, которую мы сейчас выполняем, состоит в том, чтобы прополоть грядку нашего сознания и создать там одинаковые блоки звуков, которые идут как расходящиеся круги по воде и освобождают, сжигают то, что Фома Кемпийский называл суетой.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М…

Не забудьте, что пробка медленно опускается под воду, и вы следите, как опускается эта мантра.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Тише, постепенно все замолкают, кроме меня и Тани.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Остается только Таня.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Вы продолжаете эту мантру молча про себя.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Удерживаете эту мантру молча про себя.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Мы как будто пробурили колодец и находимся очень глубоко.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

А сейчас и Таня замолкает, мы все продолжаем молча отсчитывать удары. Никаких мыслей, никакой суеты, все сгорает, только мантра, только место мантры у вас на линии позвоночника… Те, кто сумел удержать эту мантру, опустите ее на уровень груди и ниже… начинайте поднимать ее. Когда мантра достигнет горла, снова давайте озвучивать ее.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М,

Теперь она на уровне лица, рта. И еще одна минута, и мы сворачиваем эту мантру.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Она во рту… артикулированно, энергично.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Сворачиваем мантру.

Следующая мантра является центральной частью сутры Праджнья Парамита. Это сложная мантра, она похожа на призыв Господа нашего Иисуса возлюбленного. В данном случае совершается призыв к просветлению. Призывается просветление. Человек поднимается к просветлению. Это мантра, которую повторяют буддисты во всем мире.

Она звучит так: Гате-гате, парагате, парасамгате, бодхи свакха.

Она означает:

 
О, выходящее за пределы,
Выходящее за пределы пределов,
Выходящее за пределы пределов пределов,
Просветление, славься.
 

Вдумаемся, вслушаемся в эти звуки и попробуем какое-то время повторять тихо и вдумчиво эти слова.

Гате-гате, парагате, парасамгате, бодхи свакха.

А теперь самое трудное. Мы будем это делать не громко, а каждый про себя в течение пяти минут, медленно погружая эту мантру вовнутрь себя, опуская, как будто мы погружаем в воду какой-то предмет.

Гате-гате, парагате, парасамгате, бодхи свакха

Теперь закройте глаза, у вас получится лучше.

Гате-гате, парагате, парасамгате, бодхи свакха

Теперь попробуйте медленно начать двигаться то в пределах нашего круга, то выходя из него полностью за пределы пределов, то внутри пределов, продолжая мантру.

Гате-гате, парагате, парасамгате, бодхи свакха

Это не прогулка, это молитва ногами, плечами, шеей – всем вашим существом. Каждый шаг имеет глубокий молитвенный смысл. У кого получается – пробуйте глубоко войти в себя, освободиться от всего, кроме этих звуков и кроме этой мысли.

Гате-гате, парагате, парасамгате, бодхи свакха

Возвращаемся к первой мантре РАМ.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Это мантра великого порядка, великого покоя.

Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М, Р-Р-Р-А-М-М-М.

Происходит концентрация на вашем месте пребывания. Мы всегда где-то находимся. Когда мы любим ребенка, мы находимся в ребенке. Когда нам дорога девушка, мы рвемся к этой девушке. Если мы любим богатство, мы рвемся к богатству. Мы переполнены желаниями. Какими бы мы ни выглядели спокойными, нас распирают желания, желания, связанные с удовольствием и с неудовольствием, постоянные амбиции, инстинктивные импульсы. Эти мантры организуют сознание. Они предельно просты. РАМ утрамбовывает площадку. Р – утораджас, огонь, страсть. М – тамас, тяжесть, инерция. А – саттва, очищение, просветление. Это прекрасное сочетание, позволяющее прикоснуться к бездне сознания, безграничному, свободному сознанию, которое является сокровищницей и вместилищем всего. Что же касается текста сутры Праджня Парамиты: гате-гате, парагате, парасамгате, бодхи свакха, то это молитва, это празднование, это призыв просветления и понимание его запредельности всему. В западных религиях молитва конкретнее и она антропоморфна, она в культуре, она есть культура и мифология. Здесь же главная контрастная идея состоит в том, что я нахожусь в ограниченном и я призываю запредельное. Я нахожусь в темноте и призываю просветление. Просветление, славься!

Восемнадцатая беседа 24 июля
с Валентасом

Текст Валентаса, ставший поводом для беседы в Зарасае:

Мысли Аркадия Ровиера, переведенные с русского на русский без согласия автора

Религии мира мумифицировались. Но служителей мавзолеев и посетителей – толпы. Не напоминает ли это, возможно, бессознательное выражение глубокой признательности первопроходцам в неведомое без всякого желания их понять и тем более им следовать. Приятно погреть душу у призрачных их кострищ. Ведь эти прорывы нашей трехмерности бытия легли в основу культов. Культы проросли культурами, одетыми по месту, времени и уразумению. Зацветшие сады культур покрыли землю своими прекрасными плодами, которые сгнили. Высочайший уровень коммуникаций и перекодировок создал удивительные условия для перемещения перегноя. Поверхность покрыла чудесной плодородности почва, с каждым восходом готовая родить новый прорыв по новой тропе вроде бы незыблемых границ трехмерного мира. И, может быть, при этом не столь важен испускаемый цивилизацией смрад, ведь он остается в трехмерной помойке. Возникла фиеста мифов, учений, течений, духовных школ с неумолимо укорачивающимся периодом жизни. Когда-то скрупулезно картографированные верные пути к границам неведомого вследствие катастрофической тектоники духовной реальности оказались перекрытыми безднами, горными хребтами и реками. Тут же изобретались обходы, строились мосты, паровозы. Скорость духовного метаболизма превзошла все представимые пределы и напоминает предсмертные судороги. Но наблюдатель, хоть раз сунувший палец в брешь прорыва трехмерности, уже уверен, что смерть – лишь переход. Переходный период не может не напоминать мясорубки.

И вот мы, уважающие себя жители периода смены тысячелетий, наследники прекраснейших духовных мавзолеев и верблюдов, жующих колючки на их руинах, силой своего намерения обладатели любого знания и умения, начинаем осознавать, что незыблемое правило «повторение – мать учения» – уже неприменимо, так как мы перестаем быть представителями не только нации, цивилизации или даже Земли, мы перестаем быть представителями трехмерности. Мы участвуем в развертывающихся процессах на трехмерной сцене режиссера Времени, будучи вневременными по сути. Не пора ли вытащить голову из пыли книжных пустынь?

Но если хватит для этого нахальства (как же это назвать обладателю сокровищ духовного наследия тысячелетий?), то, желая остаться последовательным, придется признать, что то дерьмо, в котором мы по уши копошимся, – это плодороднейшая почва для семян, которые находятся в нас в виде симбиоза мумий учений. И, видимо, лишь программа повторения не позволяет раскрыться новому растению, хотя оно давно описано с ботанической прилежностью, но лишь по принципу «чем оно не является». Эту схему можем свести до абсурдной простоты.

Во-первых, это не бог – еще Ницше засвидетельствовал его кончину.

Это не религия, в том числе и не «религия просветления», в определении которой легкость и улыбка истинного интеллигента по отношению к уважаемым мумиям не предполагает ничего близлежащего к смысловому полю религиозности. Не дань ли это памяти?

Это не учение и не путь.

Это не повторение замызганных или вызывающих трепет слов и перекодированных терминов.

И тем более не участие в покрытом паутинами ритуале, напоминающем доение окаменевшего скелета священной коровы.

Применяя язык сушеных традиций, мы лишь пытаемся расчленить мумии для создания новой – модернизированной. Самое забавное – это вера, что она оживет.

Но почему не воспользоваться результатами сизифова труда наших перегретых биологических арифмометров? Ведь в море научного бреда плавают вполне подходящие понятия и термины с незасоренными смысловыми полями. Воспользовавшись этим, получим простую до пошлости картину мира. Но с преимуществом: ею не подавятся сегодняшние арифмометры и не дернут стоп-кран индивидуальной эволюции. Попытка обойти интеллект по эмоциональному обходному пути сегодняшнего homo-вычислителя безнадежна по определению.

Тогда тайнодействие просветления – это всего лишь переживание прорыва своей привычной, биологически обусловленной трехмерности, в самом факте происшествия которого ничего особенного нет. Более того, сегодня нередки случаи непроизвольного провала, а то и насильственного выкидывания за пределы трехмерности. И самое поразительное, что для этого требуются лишь подходящее состояние и знание карты описания Пространства-Времени, преподанное Тартанг Тулку. А все остальное – ошибки невозможной перекодировки многомерного опыта в трехмерное: в любом случае мы получим проекцию чего-то оттуда в нашей трехмерности. Исходя из сути явления форма проекции непредсказуема, и хватит себя мучить богоизобретательством.

Тезис, что просветление доступно всем, перестает шокировать.

Со временем это станет галочкой в аттестате среднего образования. В мире станет меньше страху, но достаточен ли этот повод для существенного изменения мира?

Приходится признать, что это всего лишь инструмент. Но в чем же полезность инструмента, открывающего брешь в границе трехмерности? Ведь явно это не только тропинка домой. Самоцелью это может служить лишь до потери трехмерной невинности.

Если вопрос небессмыслен, он может послужить компасом для экспедиции и ядром кристаллизации чего-то в нас прорастающего. Попытка определить, что, откуда и куда прорастает, – очередной бред перегретого и загаженного отходами мирового духовного метаболизма биоарифмометра.

Что за предрассудок невозможности верификации прогулки за пределами трехмерности? Это же происходит даже во время чаепития, когда между глотками беседующие сталкиваются на том берегу, а со следующим глотком заглатывают и Знание.

Мистицизм – это мутноватый, недоочищенный кристалл Знания. Средства его переплавки, как и он сам, – за пределами трехмерности.

Проблема иллюзорности является проблемой, как и все остальные, из-за нелепой точки зрения. Если представить луч многомерного «лазера», просвечивающего «голографическую пластинку» трехмерности, мы и получим модель нашего призрачного мира и нас самих. А так как у каждого под черепом (зад тоже под черепом) подобный фонарик имеется, почему им не пользоваться и не засылать свое внимание за Знанием в многомерность. Так и увидим, что величайшая загадка веков – бытие-небытие – это лишь настройка многомерного луча Знания. Бытие-небытие – свойство трехмерности. Само же Знание – не трехмерное. В трехмерности блуждают лишь его тени.

Время – это захватывающая игра Знания в трехмерности. Возможно, это уникальнейшее свойство трехмерности самораскрываться и собрало всех нас здесь, в этом ограниченном мире процессов и событий, в мире напряжений и поляризации. Не может ли оказаться, что в этом – ценность трехмерности? Описать и увидеть систему способен наблюдатель, лишь пребывая вне ее. Трехмерность была бы непознаваемой для истинных ее детей. Для нас это этап индивидуальной эволюции в мире процессов. Приход и уход имеют последствия в трехмерности лишь для трехмерного наблюдателя. В многомерности это – активность бездействующего Знания.

Трехмерность не имеет границ, следовательно, нет ни процесса, ни возможности прорыва – это одна, тонкая до прозрачности, страница бесконечной книги Знания. Но мы ею так увлеклись, что все остальное для нас перестало существовать. Стоящая внимания страница, не так ли?

Вдохновение – память спонтанного взгляда на другую страницу книги Знания. Это потенция подхваченное искры Знания.

При включении многомерного Внимания воображение переключается в режим Видения. Потеря управления Вниманием в многомерности – безумие. Дурдом – проявление многомерности в трехмерном мире. Вот и представьте, как выглядит большинство наших прогулок по многомерности.

Творчество – активность под управлением более чем трехмерного видения или умение поддерживать себя в состоянии частичного провала за пределами трехмерности.

Любовь – состояние, в котором возникает многомерное внимание. Это переживание многомерности, в котором трехмерная компонента может стать несущественной. Это ключ, приподнимающий занавес сцены трехмерности. Хоть раз искренне любивший уже знает запах просветления.

Знание – универсальное свойство многомерности, которое проявляется в соприкосновении с лучом Внимания. Кто склонен, это свойство многомерности может называть богом.

Прямое применение Знания в трехмерности невозможно. Форма его проекции в трехмерности будет зависеть от угла падения луча Внимания. На каждый вопрос возможно множество верных ответов. Истинный ответ в трехмерности отсутствует. Это иллюстрирует логические ловушки дзеновских коанов.

Внимание, фокусированное в трехмерности, благодаря состоянию, обусловленному своей многомерной компонентой, взаимодействует со Знанием. Эхо или проекцию этого взаимодействия в трехмерности называем "тонкими энергиями ", психокинетикой, полтергейстом и т.д. Поэтому не все причины происходящего в трехмерности в ней находятся.

Трехмерный пространственно-временной континуум обладает самодостаточными закономерностями в нем протекающих процессов. Этим и создается иллюзия возможности полного познания трехмерности. Признание, что трехмерность является «частным случаем» многомерности, ведет к пониманию, что законы трехмерности являются проекцией свойств многомерности. Стабильность законов трехмерности обеспечивает стабильность проецирования, что в общем случае необязательно. Отсюда и возможность нестабильности законов: от статистических отклонений до временного локального изменения отдельных закономерностей. Образование проекций на уровне принципов доступно изучению.

Трехмерность, будучи частным случаем многомерности, по сути не может быть изолирована от взаимодействия с многомерным континуумом. Особого внимания заслуживают процессы, обладающие вектором вращения и пространственной ритмикой. Создается впечатление, что первые создают искривление, вторые – что-то похожее на дифракцию многомерности.

"Космическое ", "вселенское " или "сверхсознание " – это состояние, в котором Вниманию доступно Знание. Нет причин, препятствующих их контакту, кроме невежества.

Реальность не ограничена трехмерностью. Граница реальности – это граница возможностей восприятия и перекодировки опыта. В трехмерности закована лишь физическая реальность цепочек причинно-следственных связей без начала и конца. Тренировка Внимания и восприятия – это расширение реальности.

Само существование трехмерности предполагает бесконечное множество проекций многомерности или, иначе говоря, – миров. Нет принципиального запрета путешествий между ними. Разность закономерностей протекания процессов ограничит лишь физическое перемещение. Наблюдение из пространства высшей размерности всегда доступно многомерному Вниманию.

Мы становимся пляшущими от радости свидетелями последней великой кончины века – дух испускает духовность. И как бы это ни было удивительно, она помирает с чувством исполненного долга. Во что же она перерождается?

Валентас

Аркадий: Когда я был здесь в феврале, у меня сложилось впечатление, что Валентас – один из самых интересных людей в Вильнюсе, и пока это ощущение держится. Во-первых, все это таинственно началось, он очень много путешествовал по Азии и знает много интересных людей. Однако не пристало лезть в чужие тайны, а разговор наш с Валентасом касается того материала, который Валентас написал после того, как побывал на моих лекциях в Вильнюсском университете, где я читал курс «Религии мира», и после того, как прочитал мою книжку «Третья культура». Его текст называется что-то вроде «Мысли Аркадия, переведенные с русского на русский и изложенные без его ведома Валентасом» и так далее, но, на самом деле, все это притворство. Это мысли Валентаса, а не Аркадия, хотя при этом у нас выявилось очень много совпадений. Потому он, собственно, и откликнулся на мои мысли, что у нас есть много родственного. Он начал с того, что мы живем в такое время, когда все мировые традиции и, в первую очередь, религии умерли, мумифицировались и представляют собой, по мнению Валентаса, очень хороший навоз, и этот навоз – хорошая среда, из которой может что-то вырасти. Возникла фиеста мифов, учений, течений, духовных школ с неумолимо укорачивающимся периодом жизни. Однако все религиозные догматы, ритуалы, религии западные и восточные, христианство, мусульманство, индуизм – все это вещи, на которые, по мнению Валентаса, полагаться нельзя, их практически уже нет. Религии, бывшие когда-то прекрасными формами жизни, сегодня сгнили и смердят. Что касается культур, то они – орнамент на этой религиозной основе. Что за предрассудок, будто бы невозможно верифицировать прогулки за пределами трехмерности, – говорит Валентас. Это происходит даже во время чаепития, когда между двумя глотками беседующие сталкиваются на том берегу, а со следующим глотком заглатывают Знание. Величайшая загадка веков – бытие-небытие – это лишь настройка многомерного луча Знания. Бытие-небытие – свойство трехмерности. Само же Знание – не трехмерное. В трехмерности блуждают лишь тени. Поэтому просветление должно преподаваться в средней школе с выдачей диплома об успешных навыке и способности оказываться в двадцатом измерении. Мне показалось, что это интересный текст. Во всяком случае – заставляющий читателя думать.

Мне думается, что как раз в этой ситуации очевидна уместность и действенность "религии просветления". Религия просветления – это прежде всего не религия. Религия – это инструмент просветления. Но если человек достигает просветления без религии, то его не спросят, как он туда пришел. А если он придерживается какого-нибудь так называемого правильного пути и не достигает просветления, то этот правильный путь для него неправильный и бесполезный. На самом деле я считаю, что Валентас застрял на саентистской терминологии, которая и обусловила его ментальную стилистику множества измерений. Лучший подход, по его мнению, это такой подход, который учитывает то, что по многомерной логике мы можем обрести многомерное знание. Идея многомерного знания у Валентаса интересна, а интересна потому, что, как ему кажется, можно осветить глубину знания лазерным лучем многомерного знания. И можно попытаться проникнуть в некие необычные пространства.

Но не так легко разделаться с религиями и с культурой. Религия залетает к нам из других измерений. Христианство нельзя вывести из причинно-следственных посылок культуры первого века, какой бы там ни был духовный кризис. Христианство – это совершенно особый продукт, который прилетел к нам с планеты Сириус. В этом есть что-то безумное, что-то невозможное, это, по-моему, для нас двадцать четвертое измерение. Христианство говорит, что Бог, который создал все, звезды, планеты, стал вдруг человеком, что его били, в него плевали, его распяли. В этом что-то сумасшедшее, то, что трудно представить, во что трудно поверить. И тем не менее христианство состоялось. Оно социализировалось на протяжении двух тысяч лет. Социум – это глина, а христианство – это форма, которая наложена на бесформенную глину. И тут уже начинается окаменение. И тогда, по Валентасу, эта форма на 99% теряется, а 1% заболачивается. Потом колодец забивается дерьмом и трупами. Но так просто, как Валентас, разделаться с религиями нельзя. Мне кажется, что главный пункт нашего расхождения связан с тем, что Валентас считает, что не нужно надувать шарики, не нужно помогать никому, если кому нужно, то он сам пробьется. Тут я говорю: "Правильно, Валентас!" Я говорю, что это правильно, не нужно этого делать, а сам делаю.

Валентас: Ваши шарики прорвутся, и про вас тоже будут говорить, что вас послали или сослали. Я вам расскажу о том, что рассказывал на одной конференции некий забавный психолог. Жители этой планеты состоят из четырех типов. Это – награжденные, диверсанты, миссионеры и сосланные. Сосланные – это те, родившиеся на Земле, которые пришли из более благоприятных миров. Они там чего-то начудили, не то сделали, и их сюда выкинули. Им здесь все не нравится, все плохо, что бы ни случилось – все плохо. У награжденных, наоборот, лица веселые, прыгают, как зайчики, им все хорошо. Камни в них кидают, а они все равно довольны жизнью здесь, они радуются своей награде. Там, откуда они пришли, было все равно хуже. Диверсанты немножко на нас с вами похожи. Нас ловят, а мы исчезаем и появляемся, например, вот здесь и чего-то делаем. А что мы здесь делаем, очень трудно понять. И еще есть миссионеры. Они точно знают, что они делают, и так появляются религии.