Текст книги "Журнал «Если», 1994 № 10"

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

Соавторы: Гарри Гаррисон,Клиффорд Дональд Саймак,Норман Ричард Спинрад,Кингсли Эмис,Питер Филлипс,Игорь Царев,Ричард Маккенна,Игорь Кветной,Ким Робинсон,Наталия Сафронова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Куда ни посмотри, всюду лежали мертвецы – древние мертвецы, которые обрели вечный покой в гробницах своих скафандров. Впрочем, мы были избавлены от необходимости засвидетельствовать насилие или агонию. О насилии не шло и речи, а признаки агонии скрывались внутри объемистых скафандров, за опущенными светофильтрами. Казалось, люди умерли с достоинством римлян.

Над малым кратером по-прежнему кружили «собачки», сверкающие, искрящиеся, от которых не было никакого проку.

Из-за корпуса звездолета показался Брилл. Он подошел ко мне и остановился, глядя прямо в глаза.

– Нужно что-то предпринять, – сказал он. – Сколько можно сидеть без дела.

Я понял, к чему он клонит. Все было ясно без слов. Брилл здорово нервничал, как и мы с Амелией, и, похоже, готов был вот-вот сорваться.

– Потерпите, – ответил я. – Мы подождем, пока солнце опустится пониже, а затем двинемся в путь. Вы же видели того человека в кратере. Он попытал счастья днем.

– Но в темноте…

– Темнота – понятие относительное. Нам будет светить Земля, а она здесь светит гораздо ярче, чем

Луна на Земле. К тому же, будет прохладно, может быть, даже холодно. Наши скафандры оборудованы нагревателями, так что с холодом справиться легче, нежели с жарой.

– Джексон, скажите правду, каковы наши шансы?

– Пройти предстоит семьдесят миль. Вдобавок придется подниматься по склону. Задачка не из простых. – Брилл обескураженно покачал головой. Я продолжил: – Необходимо поспать, чтобы набраться сил. Надо будет захватить с собой столько кислорода, сколько унесем. Опустевшие баллоны будем выбрасывать, чтобы избавиться от лишнего веса.

– Как насчет воды?

– Рассчитывайте только на ту, которая у вас в скафандре. Но мы пойдем по холоду, поэтому нам понадобится меньше воды, чем если бы мы шли по жаре.

– Вы не уверены, что мы дойдем, – проговорил Брилл, пристально поглядев на меня. Глаза его заблестели.

– Еще никто не проходил семьдесят миль в скафандре, – отозвался я.

– Может, нас подберут? Сейчас наверняка уже известно, что мы пропали. Служба контроля организует поиски. Им известен наш маршрут. Они засекут трейлер на гребне кратера.

– Возможно.

– Вы на это не особенно рассчитываете?

Я покачал головой.

– Сколько осталось до выхода?

– Десять или двенадцать часов. Нужно, чтобы поверхность начала остывать. Времени хватит на все: и чтобы поспать, и чтобы как следует изучить лишайники.

– Спасибо, нагляделся, – пробурчал Брилл. – На них и на «собачею» тоже. Я убежден, что Тихо – их дом. Но почему? Чем он отличается от других кратеров?

– Думаю, что особо ничем, но взгляните на эти стены.

– Что в них такого?

– Они очень гладкие, как будто отесаны.

Брилл отрешенно кивнул и придвинулся поближе. Он понизил голос и заговорил заговорщицким шепотом, словно боялся, что его подслушают:

– Мне кажется, лишайники – то, что осталось от чьего-то огорода.

– Похоже, мы думаем об одном и том же.

– Они побывали на Луне в давние времена, может статься, миллион лет тому назад.

– А «собачки»?

– Господи, ну откуда мне знать? Может, домашние животные, которых забыли взять с собой. Предоставленные самим себе, они начали размножаться…

– Или наблюдатели.

– Логично, – отозвался он. Его взгляд выражал смятение и тревогу. – Меня кое-что беспокоит, – признался Брилл.

– Кое-что? По-моему, поводов для беспокойства гораздо больше.

– Я разумею неполадки с электричеством. Тут что-то не так. Проводка перегорела в вездеходах, но осталась целой и невредимой в скафандрах. Электрические цепи звездолетов уничтожены, однако в некоторых переносных рациях они в полной сохранности. Иными словами, удары наносились выборочно, повреждались отнюдь не все цепи.

Мне почудилось, будто подул холодный ветер, однако на Луне ветра нет.

Если допустить, что в кратере присутствует разум, придется признать, что он не желает отпускать нас, хочет, чтобы мы, как и те, кто появился здесь раньше нашего, остались тут навсегда.

– Понимаете, – продолжал Брилл, – гипотеза, что те формы жизни, с какими мы имеем дело, зародились на Луне, не выдерживает критики. Жизнь если и возникает, то сразу во многих местах, а так получается, что она появилась в одном-единствен-ном кратере.

– Как насчет молекулярной преджизни?

– Разумеется, такие молекулы были обнаружены, но не более того. Развитие вело в тупик. Луна была стерильной уже в начале времен. Условия на ее поверхности никак не способствовали возникновению жизни. Она…

Внезапно в наушниках раздался звонкий голос Амелии.

– Крис, скорее сюда! Крис! Крис!

В ее голосе слышался не испуг, а возбуждение.

Я обернулся и увидел Амелию, стоявшую у дальней стены.

Мы побежали к ней: я впереди, Брилл за мной по пятам. И вдруг я увидел то, что, должно быть, и привело девушку в такой восторг.

В углублении стены сверкал и переливался мириадом огоньков, излучая ослепительно белый свет, некий предмет величиной с весьма приличных размеров валун. Ошибиться было невозможно.

– Алмаз! – прорыдала Амелия.

Она была права. Перед нами находился, судя по всему, огромнейший на свете алмаз весом не в одну тонну!

Впрочем, с алмазом что-то явно было не так.

Он казался обработанным – ограненным и отшлифованным. Свет исходил буквально от каждой его грани. К тому же мы успели изучить кратер вдоль и поперек – прошлись по окружности стены, обследовали звездолеты и вездеходы в тщетной надежде отыскать хоть что-нибудь, что могло бы нам помочь.

Но никакого алмаза не видели, а ведь он просто не мог не попасться кому-либо из нас на глаза.

В кратере творилось что-то непонятное, что-то очень и очень странное. Алмаз смахивал на приманку, схватив которую, мы окажемся в дьявольской мышеловке.

Брилл шагнул вперед.

– Назад, идиот! – крикнул я, хватая его за локоть.

Мне вдруг стало ясно, что написал мертвец, которого мы обнаружили недалеко от каменных ворот, «Не алмаз, а…» Все верно. Пыль. засыпала окончание фразы, однако начиналась та, вне сомнения, со слов: «Не алмаз, а…»

Неожиданно алмаз как бы раскололся.

От него один за другим стали откалываться многочисленные кристаллы, каждый размером с человеческий кулак. Они отделялись медленно и методично, едва ли не с математической упорядоченностью, и наконец громадный алмаз превратился в облако кристаллов, которые плавали перед нами, то и дело сталкиваясь между собой, испуская лучи света, слепившие глаза.

Мы попятились. Кристаллы неторопливо двинулись вдоль стены, достигли прохода, выводившего в большой кратер, и замерли, образовав нечто вроде двери или завесы, которая пульсировала будто в напряженном ожидании. Впечатление было такое, словно они смотрят на нас.

Вот почему никому из людей не удалось сбежать отсюда – никому, кроме того человека, которого нашли мы, и того, которого обнаружил брат Амелии.

– Что ж, – проговорил я, – ловушка захлопнулась.

Мне не следовало этого говорить. Не знаю, что мной руководило. Впрочем, вывод представлялся настолько логичным, что слова как бы сами собой сорвались с языка – стоило им возникнуть в сознании, как они тут же вырвались на волю.

Услышав их, Брилл вскрикнул и побежал – без оглядки, опустив голову и сгорбившись, будто изображал из себя игрока в американский футбол, который вознамерился пересечь линию. Из-под его ног летела в разные стороны галька. Он бежал прямиком к воротам, стремился на свободу, вон из западни, подгоняемый отчаянием.

От сверкающей завесы отделились два кристалла. Продолжая мерцать, они двинулись навстречу Бриллу. Удар, рикошет… Кристаллы взвились по спирали вверх, а Брилл споткнулся, упал, прополз чуть вперед – и замер очередной бесформенной кучей.

Завеса засияла ярче прежнего. К упавшему Бриллу, словно стервятники, слетелись «собачки». Их было так много, что скафандр Брилла мгновенно исчез из виду. На том месте, где лежал ученый, теперь поблескивали мириады искр.

Я отвернулся – и столкнулся с Амелией.

В широко раскрытых глазах девушки читался страх, лицо было мертвенно-бледным.

– Спаси нас, Господи, – пробормотала она.

8

Выходит, врагов у нас трое, кем бы они ни были: алмаз, «собачки» и лишайники.

– Во всем виновата я, – проговорила Амелия.

– Вам не пришлось меня уговаривать. Я ведь согласился чуть ли не сразу.

Так оно и было. Мне не хотелось упускать, возможно, последний шанс. И потом, я рассчитывал кое-что доказать членам синдиката, которые посиживают в милвиллской парикмахерской и щелкают подтяжками.

Хотя, говоря откровенно, это всего лишь отговорки. Меня привело в Тихо в первую очередь желание увидеть собственными глазами легендарный кратер, о котором ходит столько слухов.

В кабине вездехода было жарко, однако скоро машина окажется в тени стены и постепенно остынет, и тогда можно будет отдохнуть от жары и снять шлем, который мало-помалу начинал уже действовать на нервы.

– Но отсюда не выбраться, – произнесла Амелия. – Вы ведь не думаете, что у нас получится?

– Я еще не сдался. Возможно, выход есть, просто мы его не видим.

– Я выкинула старую панель, – сказала Амелия.

– Наверное, следовало ее сохранить. Но в кабине так мало места…

– Ничего страшного, – отозвался я. – Дело не в панели, а в проводке, которую они способны пережечь в любой момент.

Они? Кто? Или что?

Должно быть, проблема в алмазе. А он по-прежнему здесь. Я видел его сквозь лобовое стекло. Он вновь собрался воедино и горделиво возлежал в своем углублении, прекрасный и несколько вульгарный: красота плохо сочетается с громадными размерами. Лежал и наблюдал. Гарнизон, оставленный охранять заброшенный форт некоей империи, о существовании которой человек в своей провинциальности и не догадывался. Древний легион, оборонявший крепость и забытый в круговороте космических событий, забытый, но верный присяге.

Хотя, может, и не забытый: возможно, что в других местах, не более привлекательных, чем это, стоит множество подобных гарнизонов.

Продолжая размышлять, я вдруг поймал себя на том, что мыслю слишком уж по-человечески. Луна, безусловно, не особенно благоволит к людям, однако иным существам может показаться родным домом. К примеру, кристаллам вроде тех, какие образуют алмаз. Или сгусткам энергии наподобие «собачек». Или диковинному симбиозу растения и бактерий, как лишайники.

– Мне очень жаль, Крис, – сказала Амелия.

– Чего?

– Что мы не можем вернуться. А ведь мы могли бы выпить и пообедать вместе, могли бы даже…

– Да, пожалуй, могли бы.

Мы глубокомысленно уставились друг на друга.

– Поцелуй меня, Крис.

Я охотно исполнил ее просьбу. Правда, целоваться в скафандре не очень удобно, но тем не менее, мне понравилось.

Брилл по-прежнему лежал у каменных ворот. Мы вовсе не собирались убирать его оттуда. В конце концов, он попал в неплохую компанию. Когда «собачки» улетели, я вылез из вездехода и прогулялся к воротам. Кристаллы угодили ученому точно в шлем – в стекле зияли две аккуратные дырочки. От них расходились крохотные трещины. Этих дырочек оказалось вполне достаточно, чтобы кислород вырвался наружу. Брилл умер мгновенно.

Минуточку… О чем я думал секунду назад? Какая у меня мелькнула мысль? Что-то насчет того, что Луна – родной дом для одних существ, а Земля – для других…

Я напряг память. Наверное мне надо было запрыгать от восторга, но я просто сидел и думал. Рискованно? Разумеется, риск чрезвычайно велик. Если ничего не выйдет, мы лишь приблизим свой конец. Но смерти все равно не миновать, пока алмаз сторожит ворота, так что какая разница? Вдобавок времени в обрез. Если мы хотим спастись, нужно поторопиться.

Я встал, подошел к шкафчику, порылся в ящиках, нашел старый консервный нож и сунул его в карман.

– Пошли, Амелия. Пора двигаться домой.

Она удивленно посмотрела на меня, но спорить не стала. Судя по всему, ей не очень хотелось знать, каким образом мы спасем свою жизнь.

На крыше ее вездехода лежали кислородные баллоны и канистры с водой. Мы спустили четыре баллона и связали их веревками, а потом закинули за плечи и подтащили настолько близко к воротам, насколько осмелились, стараясь не возбудить любопытства наблюдавшего за нами алмаза. Все прошло гладко. Алмаз не пошевелился – только продолжал наблюдать за нашими действиями тысячью сверкающих глаз.

Мы вернулись и заменили баллоны в скафандрах, чтобы иметь полный запас кислорода.

Затем сняли с крыши канистры. Я достал консервный нож и взялся за дело. До чего же все-таки неуклюжая штука скафандр! Он явно не предназначен для того, чтобы в нем можно было работать консервным ножом.

Наконец мне удалось открыть две канистры. На поверхность Луны пролилось некоторое количество воды, которая мгновенно впиталась в почву. От нее осталось лишь темное пятно. Признаться, у меня чуть не случился разрыв сердца. Так бессовестно разбазаривать драгоценную жидкость!

Я выпрямился и сунул нож обратно в карман скафандра.

– Крис, что ты задумал?

– Есть такая винтовка, называется двустволка. Можно сказать, у нас два патрона.

– Кислород и вода.

– Верно. Не одно, так другое может напугать алмаз, он отвлечется, и мы попытаемся прорваться.

Мы взяли по канистре и подняли вдвоем баллон. На сей раз мы подошли к алмазу чуть ли не вплотную. Он глядел на нас, гадая, быть может, что все это значит, но, по-видимому, ни капельки не беспокоился. С какой стати ему было волноваться? Он не впервые сталкивался с людьми и усвоил, что их опасаться нечего. Слабые и глупые существа, которые не в силах причинить твердому алмазу какой-либо вред.

Я поставил канистру, развернул баллон вентилем к сверкающему камню, широко расставил ноги, положил руку на кран, стиснул пальцами и резко повернул. Баллон затрясся, ударил меня в плечо. Кислород хлынул наружу.

Некоторое время ничего не происходило, разве что струя газа подняла облачко пыли. Алмаз не шевелился. Внезапно он начал распадаться на кристаллы – судя по всему, решил, что с него достаточно. Сейчас он покажет этим вздорным людишкам, которые посмели потревожить его покой.

– Амелия! – крикнул я.

Девушка выплеснула на алмаз целых пять галлонов отличной питьевой воды.

Секунды стали вечностью. Неожиданно изнутри алмаза повалил пар. Очертания камня сделались размытыми. Он таял на глазах. Весь покрылся белыми полосками соли и постепенно утратил свою совершенную форму.

Я уронил баллон. Алмаз превратился в кучу серого порошка, над которой вился пар. Первая пуля угодила в «молоко», зато вторая попала точно в цель. Кислород оказался бесполезен, а вот вода пришлась как нельзя кстати.

– Мы изгнали беса, – сообщил я сам себе.

Да, изгнали, пусть даже не святой, а обыкновенной водой.

Отправили в ничто посредством чужеродной, враждебной, смертоносной субстанции, без которой сами не можем жить.

Я оглянулся. Зазубренные пики, которые венчали стену кратера, тронули лучи солнца.

– Амелия, пора идти.

Мы подобрали кислородные баллоны, взвалили их на плечи и зашагали по проходу, выводившему в большой кратер. Впереди, далеко-далеко, белел гребень Тихо. Вокруг сгущались сумерки. Скоро станет прохладно, а затем и холодно, однако дорогу нам будет освещать старушка Земля.

Шли мы довольно быстро. Скафандр – не слишком подходящий наряд для прогулки пешком, но стоит только приноровиться и поймать шаг, как ты словно воспаряешь над поверхностью. Особенно на Луне, где сила тяжести меньше земной.

– Крис, я догадалась, что там было за слово.

– Какое слово?

– В пыли. Помнишь, оно оканчивалось на «да».

– Помню.

– Тот человек написал «вода».

– Может быть.

Я остановился и обернулся, чтобы бросить последний взгляд на заросшие лишайником стены, что ревностно оберегали тайну Тихо. И тут я увидел, что следом за нами по проходу этаким переливчатым вымпелом движется стая «собачек».

Лишь теперь я заметил, что куда-то подевались и Сьюзи, и «собачка» Амелии. Они бросили нас и присоединились к своим собратьям, которые, похоже, устремились в погоню.

9

Я выкопал углубление в невысоком склоне, уложил в него Амелию и засыпал девушку пылью, оставив торчать наружу только шлем. Поверхность, которую целый день напролет жарили лучи солнца, была еще более-менее теплой; пыль же с успехом послужит изоляцией.

Луна остывала. Солнце скрылось несколько часов назад, тепло улетучилось в космос; сохранилась лишь малая толика, накопившаяся в залежах пыли у подножий крутых склонов. Термоэлементы скафандров не справлялись с холодом. Пока человек двигался, все было в порядке – скафандр удерживал тепло, которое исходило от тела. Однако остановиться отдохнуть без дополнительной изоляции, без того, чтобы зарыться в нагретую за день лунную пыль, означало записаться в самоубийцы.

Я загладил слой пыли поверх скафандра Амелии и кое-как выпрямился. Мышцы настойчиво требовали отдыха. Так продолжалось не один час, однако мы не решались останавливаться до тех пор, пока не достигли этого места, где громоздились кучи пыли.

Медленно расправив плечи, я обернулся и посмотрел на равнину, по которой мы прошли пятьдесят миль, позволив себе лишь две короткие передышки. «Собачки» по-прежнему висели над нами огромным искрящимся облаком. Они сопровождали нас всю дорогу. Мы шли словно под конвоем.

Я встал на колени и принялся выкапывать нору, в которую намеревался забраться сам. Так я смогу отдохнуть, не боясь, что замерзну, но вот засыпать мне никак нельзя. Я должен бодрствовать, ибо задержись мы хотя бы чуточку дольше, чем следует, то, вполне вероятно, останемся тут навсегда. Пыль мало-помалу остынет, станет холодной, как поверхность планеты, и тогда мы превратимся в сосульки.

Я лег, набросал на себя пыль и уставился на утесы над головой.

Двенадцать тысяч футов. На гребне стоит трейлер, укрывшись в котором, мы окажемся в безопасности. Главное – добраться до трейлера.

Я лежал, чувствуя, как слипаются глаза, и добрый десяток раз спохватывался в самый последний момент, когда уже был готов погрузиться в сон.

«Собачки» кружили надо мной, образовав нечто вроде светящегося колеса. Ни дать, ни взять, стая стервятников. Мне показалось, что они опустились ниже.

Одна «собачка» села мне на шлем, расположилась прямо перед глазами, и я догадался, что вижу Сьюзи. Не спрашивайте как – догадался, и все. Она слегка подрагивала, словно от радости, что вновь нашла меня. Затем к ней присоединились другие, я потерял Сьюзи из вида; куда ни посмотри, всюду сверкали огоньки. Они как будто проникали в мой мозг.

Обретя на миг способность рассуждать здраво, я вдруг вспомнил, что точно так же они облепили умирающего Брилла.

Но я-то жив!

Скоро надо будет подниматься. Растолкаю Амелию, и мы с ней двинемся к трейлеру, от которого нас отделяет склон протяженностью двенадцать тысяч футов. После пятидесяти миль эта цифра представлялась не слишком внушительной, но я не обманывал себя. Двенадцать тысяч футов почти наверняка окажутся столь же трудными, как и те пятьдесят миль.

По всей вероятности, у нас ничего не получится. Лучше закрыть глаза и заснуть, потому что мы в жизни не одолеем такой подъем.

Правда, где-то в стае «собачек» находится Сьюзи. Она стучит в стекло шлема – или мне чудится? Она пытается заговорить со мной, как пыталась уже не раз.

Кто-то в самом деле говорил со мной – может статься, не Сьюзи, но факт оставался фактом. Кто-то говорил на тысяче языков, на миллионе диалектов. Казалось, ко мне обращается толпа, в которой все говорят одновременно и каждый о своем.

Я знал, что не сплю, не брежу и не схожу с ума. Бывалый старатель вроде меня не ведает, что такое безумие. Иначе все мы, обитатели Луны, давным-давно бы спятили.

– Привет, дружок, – сказал мне некто.

Тут появился еще кто-то, взял меня за руку и повел по берегу диковинной реки – по руслу текла не вода, а ярко-голубой жидкий кислород. Под ногами что-то непрерывно хрустело; посмотрев вниз, я увидел, что мы шагаем по своего рода ковру из шаров, похожих на те, какими украшают рождественские елки.

Третье существо увлекло меня в место, которое выглядело более пристойным, однако дома и деревья производили весьма странное впечатление; к тому же, между ними сновали жуки размером с лошадей.

Кто-то объяснялся со мной математическими терминами, и, как ни удивительно, я все понимал. Кто-то говорил на звонком языке кристаллов; я опять же вполне сносно улавливал смысл сказанного и слышал множество других голосов. Это было не то чтобы сборище приятелей или шумное застолье, однако близко к тому. Невидимые существа рассказывали друг другу свои истории; я разбирал отдельные слова и фразы, но услышанного оказалось достаточно, чтобы сообразить, что все истории повествуют о давно – неизмеримо давно – минувших днях.

Внезапно послышался еще один голос:

– Крис, очнись! Тебе нужно вернуться в Енотову Шкуру. Ты должен предупредить товарищей.

Очнуться меня заставили не слова, а именно голос. Я узнал его! Со мной говорил Брилл, мертвец, которого мы оставили лежать в малом кратере!

Не знаю, как я сумел так быстро разгрести пыль и в мгновение ока вскочить на ноги. Поднявшись, я замахал руками, словно человек, который отбивается от пчел. «Собачки», похоже, не сразу поверили в то, что их прогоняют, однако в конце концов все же разлетелись в разные стороны, после чего взмыли в небо и зависли там сверкающим облаком. Все возвратилось на круги своя.

Я вытащил Амелию из пыли, поставил прямо и принялся трясти.

– Проснись, Амелия. Выпей воды. Надо убираться отсюда.

Я развернул девушку лицом к склону, подтолкнул и двинулся следом. Последние двенадцать тысяч футов.

Мне было страшно, невыразимо страшно. Кому охота общаться с призраками? «Собачки» же, как выяснилось, были не чем иным, как шайкой призраков.

Я как будто лишился тела, превратился в пару с трудом переставляемых ног, каждая из которых при очередном шаге едва отрывала от поверхности башмак, весивший теперь добрую тысячу фунтов. Впрочем, ноги принадлежали не мне, а кому-то еще. Мое собственное «я» как бы стояло в сторонке и плевать хотело на ноги, что, кстати, и побуждало те двигаться.

Подъем продолжался. Где было можно, мы шли, а где нельзя, карабкались на четвереньках. Но не останавливались. Порой мы съезжали вниз, однако поднимались и шагали – или ползли – дальше.

Мне в голову пришла безумная мысль: если мы доберемся до гребня, «собачки» оставят нас в покое.

Амелия время от времени ударялась в слезы, однако я упорно гнал ее вперед. Она умоляла остановиться, но я не желал ничего слушать. Когда она упала, я рывком поставил девушку на ноги и пихнул в спину.

Я догадывался, что она возненавидела меня. Позже Амелия сказала об этом вслух.

Мне было начхать. Лишь бы шла, а говорить может что угодно.

Я потерял счет времени, утратил всякую ориентировку. Казалось, склон никогда не кончится.

Поэтому я несказанно изумился – испытал не радость, не облегчение, не восторг, а изумление, – когда колея вдруг оборвалась и склон, вместо того чтобы подниматься вверх, устремился вниз.

Амелия рухнула мне под ноги, а я стоял и размышлял, хватит ли у меня сил, чтобы дотащить ее до трейлера.

Что-то было не так, чудовищно не так. Мысли путались, потому я не сразу сообразил, в чем, собственно, дело. Наконец до меня дошло.

На гребне не было никакого трейлера.

Мы оставили его вон там. Ошибка маловероятна. Значит, кто-то наткнулся на трейлер и отбуксировал нашу надежду в Енотову Шкуру.

Вот и все, подумал я. Сколько сил потрачено впустую. Какая разница, где умирать?

Быть может, мы пройдем те мили, которые отделяют нас от города, но кислорода точно не хватит. Мы обречены, сомневаться не приходится.

Я тяжело сел рядом с Амелией, протянул руку и похлопал ее по плечу.

– Извини, дорогая. Ничего не вышло. Трейлера нигде нет.

Она привстала. Я привлек ее к себе.

– Мне все равно, – проговорила она.

Я понимал Амелию. Сейчас жизнь представлялась чем-то таким, ради чего не стоило и стараться. Зачем куда-то шагать, зачем лишать себя сна, зачем тратить последние силы?

Я поднял голову. «Собачки» висели в небе, дожидаясь, когда можно будет спуститься.

– Ладно, вы, сволочи. Мы готовы. Давайте, спускайтесь.

Быть может, все не так плохо. Будет, с кем потолковать и кого послушать: среди «собачею) наверняка немало занимательных экземпляров. Возможно, в конце концов нам понравится. Вернее, не нам, а нашим «я» – естеству, душе, называйте, как хотите.

Ну и к тому же в этой компании есть земляне – тот же Брилл, участники Третьей лунной экспедиции, геологи и спасатели.

А остальные? С каких они планет? И как попали сюда?

Славные ребята Вселенной? Орды из дальнего космоса? Галактические джентльмены удачи?

Как бы то ни было, они не брезгуют вербовкой, не прочь, когда предоставляется возможность, пополнить свои ряды. Ясно, что именно они захватили Третью экспедицию, заманили к себе геологов и поймали в западню спасателей. До сих пор им без труда удавалось скрывать свое логово от пролетавших мимо Луны кораблей: они просто собирались в облако, которое зависало над кратером и служило чем-то вроде экрана.

Все дело в них, подумал я. Они и есть тот самый разум, который стоит за всем, что случилось. Алмаз – просто полезное приспособление, прихваченное, может статься, с какой-либо неведомой планеты в системе некоей недостижимой звезды. Что касается лишайников, неужели эти растения – ловушка, расставленная на людей, которые охотились за ними?

– Тоже мне робин гуды, – пробормотал я.

– Что ты сказал, Крис?

– Так, ничего особенного. Вспомнил книжку, которую читал в детстве.

Облако опускалось. Я сказал себе, что пора кончать с размышлениями. Через некоторое время мы сможем задавать какие угодно вопросы и получим все требуемые ответы.

Я покрепче обнял Амелию. Она что-то пробормотала, что именно – я не разобрал. «Собачки», похожие на золотистый дождь, продолжали снижаться.

Облако почти коснулось нас, когда ночной сумрак прорезал ослепительный луч света, вынырнувший откуда-то снизу. Я медленно поднялся и различил очертания ползущего по склону вездехода.

– За нами кто-то едет! – воскликнул я, ставя Амелию на ноги. Впрочем, мой возглас был не громче хриплого, еле слышного шепота.

Вездеход взобрался на гребень и повернулся к нам бортом. Мы подковыляли к люку. Я затолкнул Амелию внутрь и, давая ей время проползти в кабину, поглядел на «собачею). Те вновь кружили над склоном.

– До следующего раза, – я помахал призракам рукой и втиснулся в люк.

Очутившись в кабине, я упал на колени, сорвал с себя шлем и жадно вдохнул свежий воздух. Тот был настолько хорош, что у меня перехватило дыхание.

– Вы! – только и выдавил я, увидел глупо ухмылявшегося дока Уизерса, который опирался на панель управления.

– Ты нашел их? – требовательно спросил он, одарив меня усмешкой подвыпившего эльфа. – Нашел лишайники?

– Спрашиваете, – отозвался я. – Их там прямо завались.

– Народ утверждал, что в Тихо тебе делать нечего, что ты слишком умен, чтобы соваться туда. Но я знал! После нашего с тобой разговора я понял, куда ты поедешь за лишайниками!

– Послушайте, док, – ухитрился произнести я, – мы не…

– Я ждал тебя на гребне, – продолжал Уизерс,

– а все остальные обшаривали склоны. Ждал, пока не стало поздно, а потом поехал домой. Но по дороге меня замучила совесть. Что если я укатил чересчур рано? Что если Крис появился через десять минут после моего отъезда? Такие вот мне приходили в голову мысли. В общем, я развернулся и рванул обратно проверить, не свалял ли дурака.

– Спасибо вам, док, – поблагодарил я.

– А кто эта дама? – справился док с игривым лукавством, которое ему совершенно не шло.

Я посмотрел на Амелию. Она тоже сняла шлем, и лишь теперь мне бросилось в глаза, как она красива.

– Быть может, самый смелый и самый очаровательный человек на Луне.

Амелия улыбнулась.

Перевел с английского Кирилл КОРОЛЕВ