Текст книги "Журнал «Если», 1994 № 10"

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

Соавторы: Гарри Гаррисон,Клиффорд Дональд Саймак,Норман Ричард Спинрад,Кингсли Эмис,Питер Филлипс,Игорь Царев,Ричард Маккенна,Игорь Кветной,Ким Робинсон,Наталия Сафронова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

С маршрутной картой могут возникнуть кое-какие осложнения, ибо в ней будут упомянуты внешние склоны Тихо. Таким образом я отошлю последнее сообщение с самого гребня кратера, и в моем распоряжении окажется двадцать часов до следующего выхода на связь.

А за это время мы с Амелией отыщем то, что разыскиваем, или же, как и другие до нас, исчезнем без следа.

Я приложился напоследок к бутылке и спустился вниз, следом за Сьюзи, которая порхала перед моим лицом.

Брилл уже ждал меня. Мы прошли в столовую и сели за свободный столик. Сьюзи примостилась на сахарнице.

– Любопытный у вас дружок, – проговорил Брилл, указав на «собачку» рукой.

– Подружка, – поправил я. – Сьюзи ищет лишайники. Когда находит, она исполняет нечто вроде танца, а я подхожу и срываю их со скалы.

– Специально тренировали?

– Ничего подобного. «Собачки» каким-то диковинным образом связаны с лишайниками. Если вам встретились «собачки» – разумеется, дикие, – значит, где-то поблизости лишайники…

– Но ваша Сьюзи… Вы купили ее или…

– Нет, она просто прибилась ко мне в первой моей вылазке в Пустыню.

– А другие старатели, у них тоже?..

– Да, у каждого, но только в здешних краях. Вы, должно быть, знаете, что жизнь на Луне была обнаружена лишь тут.

– Потому-то я и прилетел сюда, – заявил Брилл.

– Я хочу, чтобы вы доставили меня туда, где бы я мог изучать лишайники и наблюдать за «собачками».

– На склоны Тихо.

– Бармен наговорил мне всяких ужасов, – продолжал Брилл, утвердительно кивнув. – Похоже, он считает, что в кратере водятся привидения.

– В самом кратере, – уточнил я. – На склонах вы в безопасности.

Встав из-за стола и пожелав Бриллу спокойной ночи, я отправился на поиски Грязного Джо и нашел того в его кабинете, в котором царил жуткий беспорядок. Джо словно стремился оправдать свое прозвище: на галстуке у него красовалось пятно – два месяца назад он уронил на себя яйцо.

Джо сообщил, что на мой счет и вправду поступили кое-какие деньги. Синдикат несколько часов назад перевел мне десять тысяч долларов.

– Оплата за услуги, которые ты должен оказать какому-то Чандлеру Бриллу, – сказал Джо. – Кажется, я его уже видел.

Я пояснил, что мы с Бриллом успели познакомиться.

– За такие деньги, – хмыкнул Джо, – я бы на твоем месте опекал его, как заботливая мамаша.

Я пообещал, что так и поступлю, после чего заказал кислород, изрядное количество воды и кое-что еще, в том числе запасную панель для вездехода Амелии. Джо решил, что я попросту сорю деньгами и попытался отговорить от покупки, но я заявил, что меня давно беспокоит моя панель – дескать, ее того и гляди выведет из строя какой-нибудь шальной метеорит. Джо расхохотался, однако я продолжал гнуть свое: мол, я слышал об одном таком случае, который произошел у Северного полюса.

В конце концов Джо вытащил бутылку, и мы с ним пропустили по стаканчику, после чего я попрощался и отправился спать.

4

Я перевалил через гребень и увидел, что те восемнадцать часов, на протяжении которых я отсутствовал, тень немного продвинулась вперед. У противоположного гребня виднелась гусеничная колея: ее оставил мой вездеход, когда я съехал вниз, к машине Амелии.

Значит, все правильно. На Луне очень трудно определить, туда ли вы попали, куда хотели. С одной стороны, тут множество запоминающихся ориентиров, а с другой – полным-полно мест, которые точь-в-точь похожи друг на друга. Местность настолько однообразна, что как бы утрачиваешь способность ориентироваться.

Я проехал мимо того места, где, как был уверен, стоял вездеход Амелии, и не увидел ничего хотя бы смутно похожего на машину. Тогда я включил прожектор и направил его в тень, но луч света не показал мне чего-либо примечательного: нагромождение гальки, голыши величиной с горошину, вездесущая пыль, которая кое-где, наэлектризованная солнечной радиацией, бурлила, вскидывалась и вспухала волнами, точно скопище блох на сковородке.

На Луне не было атмосферы, которая могла бы преломить или рассеять луч, поэтому не стоило обольщаться надеждой, будто он не осветил какого-то участка у подножия гребня. В столь ослепительном сиянии, которое как бы превращало ночь в день, не сумел бы остаться незамеченным даже кролик. Я повел прожектором из стороны в сторону. Ничего!

Мало-помалу мне стало ясно, что Амелии здесь нет. Почему-то это не особенно меня удивило. Я сгорбился в кресле, чувствуя, как зреет внутри холодная ярость, а на лбу от страха выступает пот.

Вот и все, подумалось мне. Теперь я свободен от каких бы то ни было обязательств. Если она решила удрать, едва я повернусь к ней спиной, так тому и быть.

Однако отпускать ее одну я не имею права. Если я сейчас уеду, то не прощу себе этого поступка до гробовой доски. И потом, на Земле, в городе Милвилл живут банкир, парикмахер и аптекарь, которые вот-вот лишат меня средств к существованию.

Я повел машину на юго-запад, выжимая из нее все, на что она была способна, в полной уверенности, что настигну Амелию еще до того, как беглянка поднимется на гребень кратера. Девушка не могла намного опередить меня: ей нужно было отремонтировать панель и к тому же хоть чуть-чуть поспать.

Мои расчеты оказались точными. Я догнал Амелию через какой-то десяток миль, у подножия массивного утеса, что возвышался над кучкой крохотных кратеров. От утеса начинался длинный склон, выводивший к самому гребню Тихо.

Амелия вытаскивала из углубления в стене утеса какое-то снаряжение. Когда я вылетел из-за поворота, она уже вытащила кислородные баллоны и сражалась с большой канистрой воды.

По тому, как она вскинула голову и выронила канистру, я понял, что девушка испугалась. Она не слышала, как я подъехал, поскольку на Луне всегда тихо, а характер местности не позволил ей заметить вездеход издали.

Я остановил машину и выбрался наружу так быстро, как только смог. Мне хватило одного взгляда, чтобы разобраться, что к чему.

– Тайник.

– Его устроил мой брат, – отозвалась Амелия тонким, испуганным голоском, – когда обшаривал окрестности Тихо.

– Полагаю, – продолжал я, – там среди всякой всячины имеется и запасная панель?

– Она мне не нужна. Я починила свою, – твердо заявила девушка.

– Леди, а вы подумали о том, что может случиться, если она сломается снова?

Я вернулся к своему вездеходу, забрался внутрь и вытащил панель.

– Давайте займемся делом. И перестаньте вилять, мне и без того достаточно забот, чтобы еще возиться с вами.

Я рассказал ей о Брилле и прибавил, что нам надо каким-то образом отвязаться от него: скажем, бросить на склоне – пусть себе копается в лишайниках и таращится на «собачек», а мы двинемся в кратер.

Мы установили панель на место. Я заметил, что отверстие в лобовом стекле надежно заделано. – Вы уверены насчет Тихо?

– Мой брат нашел человека, который выбрался из кратера. И потом, дневник…

– О чем конкретно говорилось в дневнике?

– Радиопередатчики вышли из строя задолго до посадки. Связь стала односторонней: экспедицию никто не слышал. Прилунившись, они попытались исправить поломку, но не сумели. Что-то словно мешало им связаться с Землей. Какое-то время спустя они чего-то испугались и решили улететь, однако выяснилось, что двигатели ракет в нерабочем состоянии. Потом произошло нечто ужасное…

– Что именно?

– Не знаю. Хозяин дневника просто написал: «Нужно убираться отсюда. Я больше не в силах этого выносить». Вот и все.

– Должно быть, он взобрался по стене, понимая, что обречен, – заметил я, одновременно спрашивая себя, от чего он бежал. – Значит, в кратере остались корабли и все остальные участники экспедиции?

– Не знаю, – повторила Амелия, во взгляде которой читался страх.

Заменив панель, мы погрузили в вездеход Амелии Томпсон кислородные баллоны и воду. Часть пришлось взгромоздить на крышу, поскольку кабина оказалась забитой до предела.

– Дальше сами справитесь? – спросил я.

– Конечно. Я знаю машину как свои пять пальцев.

– Хорошо. Договоримся так. Когда все отладите, поезжайте к кратеру. Ждите меня за гребнем. Кстати, можете поспать. После будет не до сна.

Она протянула руку, и мы обменялись рукопожатием.

– Больше никаких шуточек.

– Разумеется. Я буду вас ждать сразу за гребнем.

Я выполз из вездехода Амелии и забрался в свой

собственный, помахал девушке рукой – она ответила тем же – и повел машину обратно, опять-таки на максимальной скорости, спеша вернуться к трейлеру, в котором маялся Брилл. Мое отсутствие несколько затянулось, и он наверняка начал нервничать.

По-видимому, он высматривал меня, ибо, когда я проник в трейлер, то увидел на столе бутылку бренди, а на плитке – готовый вот-вот закипеть кофейник.

– Где вы пропадали? – поинтересовался Брилл.

– Пару раз угодил в тупик. Пока развернулся, пока нашел другую дорогу…

– Но все в порядке? – Я кивнул. Брилл разлил по чашкам кофе и добавил в каждую по приличной порции бренди. – Мне хотелось бы кое о чем с вами поговорить.

Вот оно, подумалось мне. Сейчас он скажет, что кое о чем догадался. Ладно, попробуем выпутаться.

– Валяйте, – отозвался я с притворным безразличием в голосе.

Брилл взял свою чашку и сделал большой глоток, после которого жидкости в ней осталось разве что на дне.

– За какую сумму вы согласились бы доставить меня в Тихо?

Я поперхнулся. Кофе выплеснулся из чашки на стол.

– Вы хотите попасть в Тихо?

– С давних пор. У меня сложилась одна теория…

– Какая же?

– Вы, наверное, и сами над этим задумывались. «Собачки» и лишайники… – неожиданно он замолчал. Я не сводил с него глаз. – Вы получите столько, сколько запросите, – прибавил Брилл после паузы. – Разумеется, синдикату незачем знать о нашей сделке. Пускай о ней будет известно только вам и мне.

Я отодвинул от себя чашку, положил руки на стол, уронил на них голову – и расхохотался. Мне казалось, я буду смеяться до конца своих дней.

Взобравшись на гребень, вы смотрите вниз и видите перед собой Тихо, который словно сошел с карты. Зрелище достаточно неприятное, даже жуткое, как будто этот лунный кратер – врата в преисподнюю. Его дно испещрено многочисленными метеоритными воронками, которые порой располагаются настолько близко друг от друга, что как бы перетекают одна в другую. Тут и там виднеются причудливой формы возвышенности, а посредине высится зазубренный пик, который отбрасывает кривобокую иссиня-черную тень.

Вы смотрите вниз и видите, каким образом должны спуститься в кратер, и готовы поклясться, что это невозможно, однако вас подталкивает память: в Тихо уже спускались, и неоднократно. Вам бросаются в глаза колеи, оставленные вездеходами двадцать лет назад. Они будто перечеркивают склоны и ничуть не изменились за прошедшее время, если не считать крошечных отметин – следов метеоритов – и в некоторых местах наслоений пыли, что вьется над поверхностью планеты. Пылинки подпрыгивают, точно горошины, их подхватывает и роняет солнечный ветер.

Нас трое, подумалось мне, и у каждого своя причина попасть в кратер: правда, меня с Амелией все же что-то объединяет.

Брилл рвется в Тихо, поскольку одержим безумной идеей, что обнаружит там ответ на загадку лишайников и «собачек» – единственных форм жизни, найденных на Луне. Возможно, его идея не слишком безумна: ведь «собачки» и лишайники почему-то встречаются исключительно в окрестностях Тихо. Вполне вероятно, что они обитают внутри кратера, а те, которые попадаются на внешних склонах, просто перебрались через гребень.

Амелия надеется отыскать в кратере сокровище. По сути, она как бы продолжение своего брата, которому необходимы деньги, чтобы возвратиться на Землю, где его излечат от лучевой болезни.

Что касается меня… Я тоже разыскиваю сокровище и кое-что еще, хотя что именно, мне сейчас определить затруднительно.

И все мы нарушаем закон.

Несколько минут назад я вышел на связь со службой контроля Енотовой Шкуры, и теперь в нашем распоряжении двадцать часов, по истечении которых от меня будут ожидать очередного сигнала. Интересно, что с нами за это время произойдет?

Я оглянулся на вездеход Амелии, который стоял сзади, и сказал Бриллу:

– Ну, поехали. С Богом и по-хорошему!

Вездеход медленно пополз вперед. Нос машины то задирался, то опускался – дорога как будто состояла из одних ухабов.

Мне приходилось нелегко: повороты, крутые подъемы и не менее крутые спуски; порой машина еле вписывалась в промежуток между двумя каменными стенами. Гусеницы давили пыль, вниз по склону скользили комья почвы.

Я вцепился в руль. Мои ладони взмокли от пота. Шла суровая, жестокая гонка со временем. Мы проехали около тысячи футов, остается еще одиннадцать тысяч. Так, две тысячи; значит, осталось всего десять. Глупость, конечно. Мне стало стыдно за себя, и я попытался обуздать рассудок, но у меня ничего не вышло.

Мы спускались, стараясь не смотреть вниз, стараясь не думать о том, что может случиться, если машину вдруг поведет в сторону. Внезапно мне в голову пришла шальная мысль: а что, если дорога впереди обрывается? Что мы будем делать, если обнаружим рассекающую дорогу расщелину, которую не сможем преодолеть? Какая ужасная это будет ловушка! Возвращаться задним ходом… Я невольно содрогнулся.

На полпути вниз Брилл дернул меня за руку.

– Что такое? – спросил я, раздраженный его приставаниями.

– Вон там, – возбужденно проговорил он, показывая пальцем.

Я посигналил габаритными огнями Амелии, заглушил двигатель и осторожно надавил на тормоз. Вездеход остановился. Я посмотрел назад. Машина Амелии неподвижно застыла футах в пятидесяти от нас; сквозь лобовое стекло виднелась облаченная в скафандр фигура.

– Вон там, – повторил Брилл. – Рядом с горой.

Я посмотрел в ту сторону и увидел нечто.

– Что это такое? – требовательно спросил Брилл. – Облако? Или свет?

– Может быть, и то, и другое. Однако облаков на Луне нет, равно как и природного света.

Нечто, привлекшее наше внимание, было достаточно большим, иначе мы бы вряд ли его заметили, поскольку оно находилось в дальнем конце кратера, за возвышавшейся посредине горой. Оно клубилось и сверкало на фоне каменной стены, то превращаясь в этакое кудрявое облако, то мерцая и переливаясь огнями, то внезапно становилось черным, а затем вновь начинало сверкать, словно чудовищный алмаз в лучах солнца.

– Выходит, все, что рассказывали, правда, – проговорил, с присвистом втянув в себя воздух, Брилл. – Выходит, тут и впрямь что-то есть.

Я истекал холодным потом, ибо испугался гораздо сильнее, чем когда мы перевалили через гребень.

– До него далеко? – осведомился Брилл.

– Порядочно, – ответил я. – Похоже, оно держится у дальней стены. Значит, миль пятьдесят или даже больше.

Я помахал рукой Амелии и показал ей на диковинное явление. Она повернулась в том направлении и поначалу, похоже, ничего не увидела, однако затем всплеснула руками и закрыла ими лицо.

Мы сидели и наблюдали за облаком – или чем там оно было. Облако не двигалось, оставалось на месте и продолжало сверкать, темнеть и клубиться.

– Сигнал, – предположил Брилл.

– Кому?

– Понятия не имею.

Я убрал ногу с тормоза, выжал сцепление, и вездеход вновь пополз вперед.

У меня сложилось впечатление, что спуск затянулся на несколько часов. К тому времени, когда мы наконец достигли дна кратера, я весь извелся от нервного напряжения.

Я развернул вездеход, обернулся и мысленно поблагодарил того человека, который проложил дорогу в Тихо.

– Облако исчезло, – сказал Брилл, – пару минут назад. Я не стал вас отвлекать.

Я встал, подошел к холодильнику, достал оттуда фляжку с водой, выпил, а затем протянул ее Бриллу. Конечно же, это было с моей стороны не слишком красиво, однако мне вода была нужнее, чем ему.

Брилл сделал пару глотков и вернул фляжку.

Я надел шлем и выбрался из машины. Минуту спустя ко мне присоединилась Амелия.

– Что это было, Крис? – спросила она.

– Не знаю.

Брилл вывалился из люка, точно пачка сигарет из торгового автомата. Да, тут необходима привычка, как, впрочем, почти во всем, чем занимаются люди на Луне.

Он поднялся и принялся отряхиваться. Смешно, право! Там, куда он упал, не было и крупицы пыли.

Зато справа, на громадном оползне, ее имелось в избытке: самая настоящая каменная пыль, отслоившаяся и осыпавшаяся со скал на протяжении многих миллионов лет.

Брилл подошел к нам.

– Что ж, мы добились своего, – раскатился в наушниках его зычный голос. – Что теперь?

Скалы под оползнем испещряли темные пятна – лишайники. У каменной стены резвилось несколько «собачек».

К Сьюзи, которая сидела на моем плече и весело искрилась, подлетела «собачка» Амелии, и они устроили игру в догонялки.

– Вам туда, – сообщил я Бриллу, указывая на скалы.

– Лишайников тут полным-полно, – в голосе Амелии слышалось нетерпение.

– У вас есть план действий?

– Где-то здесь должна быть площадка, на которой собирались построить обсерваторию. Если мы ее найдем…

– Верно, – я утвердительно кивнул. – Разметка наверняка сохранилась. Быть может, мы отыщем колеи…

– Прошу прощения, – перебил Брилл. – Вы говорите о пропавших геологах?

– Да.

– Однако мне казалось, что вы разыскиваете звездолеты.

– По-моему, колея приведет нас прямиком к кораблям.

– А по пути вы предлагаете мне изучать лишайники и «собачек»?

– Вы ведь за тем сюда и приехали.

Мы расселись по машинам и поехали вдоль стены. Вскоре нам попалась колея, которая уводила на запад. Если бы не пыль, где отпечатались следы гусениц, мы бы вряд ли ее обнаружили.

Я повел свой вездеход по колее. Амелия двинулась следом.

Наконец мы добрались до площадки. Тут и там виднелись вбитые в почву колья с безвольно обвисшими красными флажками, повсюду валялись инструменты и ящики с оборудованием и припасами. От площадки в разные стороны расходились многочисленные колеи.

Она располагалась в углублении, которое вырезали в каменной стене. Над ней вздымались громадные черные утесы. Жуткое местечко. От такого зрелища сами собой начинают стучать зубы. Вообще на Луне хватает мест, при виде которых тебя пробирает страх.

Колеи в большинстве своем вели на юг, в направлении горы, что торчала посреди кратера.

Мы развернули машины и покатили к ней. Дно кратера было ровным, поэтому мы ехали на приличной скорости. Время от времени попадались воронки, которые приходилось объезжать, потом дорогу преградила расщелина; ее мы обогнули по широкой дуге.

Я твердил себе, что совершаю непростительную ошибку. Кто же отправляется в путь на ночь глядя? Следовало подождать до утра, тогда у нас в запасе было бы четырнадцать земных дней. Времени более чем достаточно. Однако все осложнялось присутствием Амелии. Она незаконно проникла на Луну, и даже если бы мне удалось спрятать ее в Енотовой Шкуре, девушка по-прежнему находилась бы в опасности. Рано или поздно служба контроля установит, что кто-то сумел проскользнуть на планету незамеченным, и организует поиски.

Мы мчались по равнине, окруженной высокими стенами и зазубренными пиками, над которыми сверкало солнце, слепившее глаза и сквозь светофильтры лобовых стекол; предостерегающе пощелкивал счетчик радиации, Сьюзи, восседавшая на передатчике, то и дело сыпала искрами. Казалось, равнине, как и времени, нет ни конца, ни края. Вокруг раскинулась вечность – ослепительный свет, густая тень, ощущение полной безжизненности и абсолютной стерильности.

Чары рассеял Брилл, который схватил меня за плечо.

– Смотрите! – воскликнул он. – Смотрите!

Увидев, на что он показывает, я резко надавил на тормоз. Амелия, которая слегка отстала, остановилась секундой позже.

В пыли распростерся человек. Он лежал, вытянув вперед руку; на шлеме играли солнечные блики.

Я заглушил двигатель, встал и направился к люку, понимая, впрочем, что торопиться некуда. Ведь с момента пропажи экспедиции минуло двадцать лет.

5

Человек лежал лицом вниз. Умирая, он нашел в себе силы вытянуть руку и нацарапать пальцем в пыли несколько фраз.

Если бы ему повезло, сообщение сохранилось бы на века, причем прочесть его не составило бы никакого труда. Однако надпись почти стерлась: ее засыпало пылью, которую нес на своих крыльях ветер далекого светила.

Остались два слова:

«Не алмаз».

Ниже виднелись буквы – должно быть, остаток еще одного слова:

«…да».

И все.

– Должно быть, он из спасателей, – произнес я. Из тех, кого послали на выручку геологам.

Иначе кто-нибудь нашел бы его, подобрал и перенес поближе к площадке. А так он явно лежал на тот самом месте, на которое упал, чтобы уже никогда не подняться. Точнее, он, вероятно, окончательно отказался от борьбы, не в силах совладать с той безжалостной тварью, которая ему противостояла. Да, нацарапал свое сообщение и замер в неподвижности, окутанный безмолвием, ничуть не тронутым его отчаянными усилиями.

Я встал и спрятался от палящего зноя в тени вездеходов. Амелия и Брилл присоединились ко мне. Мы стояли и смотрели на бездыханное тело.

– Странная надпись, – заметил Брилл. – Чтобы человек перед смертью написал такое. «Не алмаз»… Когда умирают, думают обычно не об алмазах.

– А что если это предупреждение? – предположила Амелия. – Предупреждение тем, до кого дошли слухи о здешних сокровищах? Мол, алмазов нет и не ищите, и дальше идти незачем.

– Подобных слухов на Луне не возникало, – возразил я, недоуменно покачав головой. – Во всяком случае, я ничего такого не слышал, а мне известен, думаю, каждый слух, какой когда-либо ходил среди старателей.

– А остальное? – прошептала Амелия. – Те две буквы…

– «Когда», – отозвался Брилл. – «Вода», «еда» – что угодно.

– Может, это не конец, а начало, – не согласился я. – Скажем, «дальше».

Я вышел из тени и вновь приблизился к облаченному в скафандр трупу. Нагнулся, чтобы повнимательнее рассмотреть сообщение, но ничего нового, ничего сколько-нибудь примечательного не обнаружил. Другие буквы и слова исчезли без следа. Лунный ластик поработал на славу.

Пожалуй, с горечью подумал я, было бы гораздо лучше, чтобы надпись не сохранилась вообще. То, что уцелело, только раздражало. В пыли было нацарапано сообщение – наверняка, очень важное. По крайней мере, таким его полагал умирающий.

Мне казалось, что в сообщении заключался некий символический смысл. То было проявление человеческой уверенности в завтрашнем дне, твердой убежденности в том, что жизнь продолжается; даже на пороге смерти человек пытался что-то передать своим собратьям, даже здесь, на зловещей, пустынной и враждебной планете, исполненной первобытной ненависти ко всему живому, он был уверен, что рано или поздно сюда придут другие и в конце концов победят неведомое зло.

Я повернулся и направился к вездеходам.

Амелия и Брилл смотрели на небо.

– Они снова взялись за свое, – сказал Брилл, когда я оказался рядом.

На небосводе и впрямь появилось давешнее облако, клубившееся и сверкавшее, словно маяк, или сигнальный огонь, или лампа в окне.

Меня вновь обуял страх. Облако пугало сильнее, чем безмолвие, чем ослепительная белизна в сочетании с кромешной тьмой, чем великое и безразличное Ничто.

Интересно, почему Брилл сказал «они»? С чем или с кем связывал он это облако?

Постояв и посмотрев вдаль, я отвернулся.

– Пора перекусить и подремать, а там снова в путь.

6

Каменные стены, что возносились над поверхностью на добрую тысячу футов, образовывали нечто вроде ворот, в которые уводила колея. Точнее, колеи – их было много, и они четко отпечатались в пыли и там, где гусеницы вездеходов раскрошили гальку. Множество машин проехало через ворота, чтобы не вернуться назад.

Я остановил вездеход и подождал, пока к нам подъедет Амелия.

Все настойчиво твердило о ловушке. Глупости, какая может быть ловушка на Луне? Кому ее тут устраивать? Разве что она – творение самой планеты. Да, на Луне водятся «собачки» и растут лишайники, однако последние всего-навсего особый сорт растений, кишащих, вдобавок, особого рода микробами. Но «собачки» – кто они такие? Сгустки живой энергии? Разумные болотные огоньки? Наделенные сознанием римские свечи? Одному Богу известно, что они собой представляют и какую преследуют цель. А также с какой стати привязываются к людям и притворяются домашними животными.

Я вновь окинул взглядом стены – черные, поскольку находились в тени, и неизмеримо громадные, этакие резные монолиты, от вершин которых отражались лучи солнца.

Я посмотрел на Амелию. Она помахала рукой, давая знать, что у нее все в порядке и можно двигаться дальше.

Коридор вел прямо вперед. Интересно, какие геологические катаклизмы способствовали его появлению, какие силы рассекли скалы и проделали этот проход? На Земле подобные ущелья обычно пробивает вода, однако на Луне воды нет и никогда не было – во всяком случае, в таком количестве, чтобы прорубить в толще камня столь грандиозный каньон. Может, лунотрясение или некое фантастическое стечение обстоятельств – скажем, тот гигантский метеор, благодаря которому и возник Тихо?

Коридор слегка забрал вправо, затем круто свернул влево, и, когда мы обогнули скалистый выступ, мне в глаза ударило солнце. Светофильтры были опущены, однако после более-менее долгой дороги в темноте солнечный свет показался ослепительно ярким, и прошло некоторое время, прежде чем я сумел определить, где мы находимся.

Мы очутились в амфитеатре, похожем на кратер внутри кратера, правда, стена, что опоясывала амфитеатр, была слишком уж ровной. Никаких склонов, одна стена, перпендикулярная поверхности, гладкой, будто пол в гостиной. Пейзаж дополняли типичные для Луны детали: причудливые, зазубренные пики, смахивавшие на огарки свечей, многочисленные крохотные воронки, жутковатого вида холмы и перекрещивающиеся трещины. Стена образовывала полукруг и смыкалась со стеной, скажем так, большого кратера, которая была уже не ровной, а покатой. Разглядывая ее, я понял, что смотрю на южный склон Тихо, значит, мы пересекли кратер из конца в конец.

Но это было еще не все.

Посреди малого кратера стояли два космических корабля – красные корпуса, увенчанные серыми куполами. А вокруг, сверкая на солнце, замерли вездеходы.

Повсюду валялись ящики и какие-то бесформенные тюки.

Впрочем, звездолеты, вездеходы и все остальное я воспринял поначалу как нечто нереальное. Первое, о чем я подумал: Амелия оказалась права. Откровенно говоря, до последнего момента я не очень-то верил, что мы отыщем корабли Третьей лунной экспедиции. Наша вылазка напоминала поиски Эльдорадо: погоня за великолепным блуждающим огоньком по запретной территории.

Только теперь я сообразил – хотя, должно быть, смутно догадывался с самого начала, – что бесформенные тюки не что иное, как скафандры. Передо мной лежали все те, кто бесследно исчез в Тихо.

Почти все. Двоим удалось выбраться: тому, кто нацарапал сообщение в пыли, и тому, на кого натолкнулся на внешнем склоне кратера брат Амелии.

Здесь присутствовала опасность, ощущалась некая угроза, таилась смерть. Место, казалось, было пропитано ощущением тревоги.

С моих губ сорвался предостерегающий возглас, и я повернул руль, намереваясь развернуть вездеход, направить его в ворота и как можно скорее убраться отсюда.

В тот же миг последовала вспышка, столь мимолетная, что я ее не столько увидел, сколько почувствовал, столь яркая, что на мгновение все вокруг словно померкло, и вездеход застыл в неподвижности.

Брилл упал на пол. Он сидел в комичной позе, заслоняясь ладонью от света, который давным-давно погас. Над панелью управления вился дымок, пахло обугленной изоляцией и расплавленным металлом.

Сьюзи висела посреди кабины и возбужденно подрагивала.

– Живо наружу! – гаркнул я.

Натянув на голову Брилла шлем, я подтащил ученого к люку. Он на ощупь забрался в шлюз, я прыгнул следом.

Вездеход Амелии стоял футах в двадцати от моего. Я побежал к нему, крикнув Бриллу, чтобы он не отставал.

Наши надежды не оправдались.

Амелия выбралась из люка нам навстречу. Сквозь лобовое стекло машины можно было различить, что над панелью – совершенно новой, установленной несколько часов назад, – клубится дым.

Мы молча переглянулись.

Трое людей у дальней стены кратера Тихо, из которого они вряд ли сумеют выкарабкаться.

Разве что пойдут пешком.

– Смотрите, – сказал Брилл, показывая куда-то вверх.

Мы подняли головы. Над нами зависло облако – то самое, что сопровождало нас по пути через кратер.

Над нами плыло вовсе не облако.

В небе кружились и сверкали миллионы миллионов «собачек».

7

Участники Третьей экспедиции прилетели, чтобы основать колонию. Они намеревались задержаться здесь как можно дольше. Через месяц-другой должны были прибыть корабли с пополнением и припасами.

В тот момент, когда люди радовались своему успеху, случилось нечто ужасное. Электрические цепи звездолетов задымились и вышли из строя, и внутренности чудесных кораблей, которые доставили их сюда, оказались заполнены расплавленными проводами протяженностью в несколько миль.

Итак, корабли прикованы к поверхности планеты, радиопередатчики молчат; возможно, они попытались связаться с Землей посредством переносных раций – мы нашли эти приборы, – но ничего не добились. Горстка людей очутилась словно на необитаемом космическом острове. Вскидывая головы, они видели в небе Землю и догадывались, что никогда на нее не вернутся.

Но что же уничтожило электрические цепи звездолетов?

Происшествие представлялось совершенно бессмысленным, тогда как до сих пор все, что случалось на Луне, имело какой-никакой смысл. Луна была жестокой, бесплодной, пустынной планетой, однако в ее безразличии к человеку все же присутствовала логика. Она не играла краплеными картами, не прятала ничего в рукаве, она была суровой старой девой, но вела себя по-честному.

Я поднялся и выпрямился во весь рост в тени вездехода. День был в разгаре, солнце припекало, поэтому поневоле приходилось время от времени прятаться от его палящих лучей.

Скоро придется разрабатывать план действий. Ждать больше нельзя. Мы испробовали почти все возможности и остались, что называется, при своих. Проводка в звездолетах и вездеходах выгорела начисто, так что заменить провода в наших машинах было нечем. Но даже если бы мы их и заменили, еще не известно, привело бы это к чему-нибудь или нет. Ведь невидимый противник вполне мог сжечь цепи снова.

Короче говоря, нас окружало изобилие техники, совершенно бесполезной.

Стену малого кратера снизу доверху покрывали лишайники. О таком их количестве я в жизни не слышал. Лишайников было столько, что хватило бы на весь госпиталь дока, даже если бы он понастроил новых палат, набрал бы пациентов со всей Земли и пичкал тех своим лекарством целую тысячу лет.

Кроме того, в кораблях нашлись документы – полная история экспедиции, равно как и оборудование и прочие весьма ценные вещи.

То было настоящее сокровище, поистине невероятная удача. Требовалось только вытащить добычу из кратера. Однако нас заботило в первую очередь то, как выбраться самим.