Текст книги "Пандемия"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– В России.

– Понятно, а если серьезно?

– В Тверской области, едем в сторону Волги. Если все сложится нормально, еще до обеда будем в Москве.

– В Москве?

– А вам что, не хочется побывать в Москве?

– Мне все равно, только вряд ли вы доедете до Москвы.

– Почему?

– Постов милиции много, а у вас вряд ли документы на машину есть, – и он внимательно посмотрел на Аркадия, – Если остановят, вопросов не избежать. Так что сами решайте, куда ехать.

– Это вы, конечно, верно заметили, только не думайте, что я полный лох, и не подумал об этом. На этой таратайке, до Москвы, конечно же не доедешь, а вот за деньги, – и он похлопал себя по карману куртки, – можно, если захотеть, не так ли?

– Возможно. Считаете, что в столице легче затеряться? Впрочем, как хотите, надеюсь, наши пути скоро разойдутся?

– А вы так спешите расстаться?

– Откровенно говоря, да.

– Жаль. Впрочем, я свое общество не навязываю, а дружбу тем более, но учтите, мы с вами в некотором роде одной веревочкой связаны.

– Вряд ли.

– Напрасно, напрасно дорогой мой.

– Это почему?

– Очень просто. Уезжая, я записи оставил, в которых подробно описал, чем мы там занимались, и так, между делом упомянул, что вирус, который наверняка обнаружат, вы создали и выпустили на свободу, чтобы провести окончательный эксперимент и выяснить его эффективность. Так что, к вам будет очень много вопросов, как мне кажется, – и Аркадий ехидно посмотрел в сторону Новикова.

– Вы мразь. Настоящая мразь.

– Может быть, кто бы спорил. Но заметьте, что в данном случае, я ни на йоту не соврал. Ведь это вы согласились разбить ампулу, и при том ту, которую вы оставили себе. Или может быть, вы все же блефовали, и никакого вируса нет? Если так, то к чему волноваться…

– Да, но…, – Новиков замолчал, понимая, что Логачев прав, а потом процедил сквозь зубы, – и все же вы сволочь.

– Да ладно вам, Леонид Сергеевич. Главное мы с вами живы, дочь ваша тоже, доберемся до Москвы, а там разбежимся в разные стороны и забудем друг о друге навсегда.

– Вряд ли.

– Что вряд ли?

– Вряд ли я забуду весь тот кошмар, который пережил за эти месяцы.

– Переживете, куда вы денетесь. Все мы забываем плохое, главное, верить, что впереди нас ждет хорошая светлая жизнь. Помните, как раньше говорили, скоро мы все будем жить при коммунизме. Бесплатное жилье, транспорт и жратвы навалом.

– Да конечно, а что взамен?

– А взамен, что хотели, то и получили, свободу, дерьмократию, шесть миллионов наркоманов, СПИД и кучку миллиардеров, с аусвайсом о неприкосновенности.

Новиков промолчал и лишь грустно посмотрел на Аркадия.

– Да херня все это. Жизнь продолжается, плохая ли, хорошая, но продолжается. Главное, что мы живы, а все остальное приложится.

– Разве это вы называете жизнью?

– Не скулите, было хуже, разве не так?

– Может быть.

– Вот видите, значит надо верить, что будет лучше. У вас ампула с вирусом, так что есть шанс в случае чего разработать вакцину против неё. Получите премию, оправдаетесь перед обществом, в случае чего. Глядишь, изберут в депутаты и п…ц вашим мытарствам. Повесите на лацкан пиджака ксиву о неприкосновенности, и будете спокойно почивать на лаврах и болванить избирателей, что вы борец за гуманизм в медицине и против вивисекции в экспериментах над грызунами и кроликами, – и Аркадий рассмеялся.

– Да, вы редкостный…

– Только можно без грубостей, я знаю кто я. Зачем все время говорить друг другу гадости. Мы такие, какими были, есть и будем. Нас всех родили, и в потенциале, мы все были одинаковыми, но жизнь, общество, среда, сделали нас такими, какими мы стали. Так что, почему винить только отдельно взятую личность, что она такая. Согласитесь, что часть вины должно взять на себя общество, так сказать среда обитания человека, я прав или нет?

– Вы редкостный болтун, это да. Кстати, вы действительно врач, или это так сказать, имидж?

– Обижаете. У меня отличная школа. Пять лет практической хирургии в Питере, потом еще несколько лет работал так сказать по профилю.

– Что значит по профилю?

– Я назвал бы это поддержание профессиональных навыков в периодических операциях бизнесс-класса.

– Это как понимать?

– Знаете, давайте эту тему опустим. Она несколько щекотливая. Вдруг вы опять начнете грубить и называть меня вульгарными словесами, а ведь я вам как никак жизнь спас. Обидно, честно слово обидно, – съязвил Аркадий.

Тем временем впереди показалась бензоколонка, и Аркадий подъехал, чтобы заправиться. Подойдя к кассе, спросил у девушки, сидевшей за кассой.

– Далеко до города?

– Да нет, километров пять не более.

– Спасибо.

Заправившись, он поехал медленнее и когда вдали увидел милицейский пост, притормозил у обочины. Вышел и, подняв капот, поставил позади аварийный знак.

– Что-то случилось? – спросил Новиков.

– Давайте договоримся так. Я везу вас до Москвы, а вы не задаете мне вопросы. Если понадобитесь, я скажу что надо делать. Идет?

– Хорошо.

– Вот и отлично.

– Аркадий вытянул руку и проголосовал. Водителей легковушек он поблагодарил и сказал, что ему надо буксир. Когда же остановилась грузовая машина, он подбежал к водителю и сказал, что требуется на буксире подбросить до города, а он очень спешит, так как они с ребенком и боятся, что на таком морозе, девочка заболеет.

– Нет проблем, произнес водитель грузовика и полез за тросом.

– Через пятнадцать минут, они благополучно миновали дорожный пост милиции и, въехав в город, остановились поблизости от городской поликлиники, куда якобы они спешили.

Когда водитель уехал, Аркадий завел мотор и поехал в ближайший автосервис. Поговорив с начальством небольшой мастерской, он оставил в залог фургон и взял старую шестерку Жигулей, якобы всего на пару часов для срочных дел. Перед этим, он молотком отломал какую-то деталь в моторе и оставил фургон чинить. Выехав из гаражного бокса, он завернул за угол, и остановился. Новиков подошел с дочерью, и они втроем поехали из города в сторону Москвы.

Глава 6

Павел вышел из палатки на свежий морозный воздух. Уже был вечер, и на небе высыпали звезды.

– Значит, мы все заболели, а потом к нам прилетели инопланетяне и всех вылечили. Обалдеть можно, и ведь, что обидно, ничего этого я не помню. А главное, даже ничего жене не расскажешь, разве что пересказать то, что видел на экране и все. Нет, просто до слез обидно, самого важного и не помню. Побывать на настоящем межзвездном космическом корабле, увидеть живых инопланетян и ничего. И почему они так поступили? – Павел посмотрел на звезды и подумал:

– Интересно, откуда они прилетели? Может с Большой медведицы или вон с той, маленькой звездочки, или нет, вон с той. Эх, почему так? – он тяжело вздохнул и поежился.

– Надо пойти узнать, где ночуем, – и Павел вернулся в палатку.

– Привет, как, жив, здоров? – спросила его Савельева.

– Вроде.

– Молодец. Видел, сколько народу понаехало?

– Немало…

– Не пойму только зачем здесь разведка и военные шастают?

– Не знаю, поинтересуйтесь у начальства, может, ответят.

– Или пошлют.

– Не исключено. Кстати, где ночевать будем?

– Прямо в лазарете.

– Спасибо, – и Павел отправился в лазарет. Он шел по коридору, вдруг сбоку распахнулась пола, и появился Сабресов, увидев Павла, позвал его к себе.

– Слушаю товарищ полковник.

– Ты как, в порядке?

– Так точно.

– Молодцом, зайди-ка, разговор есть.

Они вошли в комнату, в которой находилось еще несколько человек, сидящих за столом, на котором располагалась мобильная аппаратура связи, работало несколько ноутбуков, часть из них в режиме интернет связи.

– Ты вот что, если не шибко устал, побудь рядом, возможно понадобится твоя помощь.

– Моя! – удивленно произнес Павел, явно не понимая, на что намекает полковник.

– Твоя, твоя. Боюсь, что настоящая работа только начинается, так что…, короче, присядь тут где-нибудь, чтобы под рукой быть.

– Есть.

Павел окинул взглядом комнату и, увидев свободный стул рядом с Ушиным, подсел к нему.

– Как, все горюешь, что ничего не помнишь, а небось охота узнать, какие они инопланетяне-то? – произнес Василий Олегович, обращаясь к Павлу.

– Возможно, но не очень, – уклончиво ответил Павел, поскольку Ушин был одет в гражданскую одежду и Павел понятия не имел, кто он и чем занимается. Может просто специалист, а может, какая важная шишка. Тот рассмеялся и ответил:

– Я экспертизой занимаюсь в области микробиологии. Ваше ведомство иногда к нам обращается, так что со мной можно общаться не как с генералом.

– Да нет, я так.

– Ладно-ладно, понимаю. Тут все на секретности помешаны. Только шила в мешке не утаишь, слишком много народу видели инопланетный корабль, так что твои из группы рано или поздно все равно об этом узнают.

– Возможно, но я под присягой, так что сами понимаете.

– Понял, извиняюсь.

– Ничего, все нормально, вы лучше скажите, а если, к примеру, меня усыпить, а потом провести сеанс гипноза, может я что-нибудь вспомню?

– Вряд ли. Отсутствие воспоминаний может быть вызвано разными причинами. Помню один, очень наглядный пример из учебника. На пленке есть многочасовая запись. Испытуемый слушает её какое-то время, после чего ему задают вопрос относительно того, есть такие-то слова на этой пленке или нет? Он пытается вспомнить и не может. Спрашивается, почему? Если он прослушал запись, она как бы автоматически записалась в его мозгу. По идее, он должен вспомнить, а он не может. Так вот если провести гипнотический сеанс, он, конечно же, вспомнит данную фразу, а если её стерли?

– Что значит стерли?

– То и значит. Точно так же как стирают запись на ленте. Накладывают на старую запись пустой фон, и записи нет. Так и в вашем случае, просто занесли пустой фон, и от воспоминаний ничего не осталось. Надо просто уметь это делать и все. Думаю, что их техника легко это позволяет.

– Но почему они так поступили?

– Думаю, что они поступили весьма логично. Узнав каким-то образом о заражении опасным вирусом группы людей, во избежание распространения эпидемии, они произвели зачистку местности от вируса, заодно вылечили вас, а чтобы не было лишних вопросов, убрали все воспоминания о вашем, точнее их пребывании на Земле. Раз они не захотели вступать с нами в контакт, им нет нужды слишком сильно себя рекламировать, и уж тем более давать пищу для каких-то выводов о том, как они выглядят, что внутри корабля и так далее.

– Да, но ведь они в курсе, что вы их засекли, раз засняли их приземление?

– Наверняка, поэтому я и сказал, что контактировать с нами в их планы не входит, а почему, это вопрос не ко мне.

– Жаль, – грустно произнес Павел.

– Согласен. Видно мы еще не доросли до того, чтобы с нами так сказать здороваться. Спасибо, что помогли, а то и вовсе пролетели бы мимо, и все.

– Извините, можно вопрос?

– Да, конечно.

– А почему такая суета кругом, и, по-моему, полковник очень нервничает?

– Есть от чего.

– Вы полагаете?

– Да.

– Понятно, пока секретная информация.

– Боюсь, что секретная, она будет максимум до утра.

– Даже так?

– Короче, есть основание полагать, что вирус, который привел к тому, что инопланетный космический корабль осуществил дезактивацию местности, был выпущен на волю, до того, как взорвали лабораторию. Об этом видимо вы знаете, поскольку сами заразились, когда обследовали местность и останки погибших.

– Да, было обнаружено множественные огнестрельные ранения в останках тел. А что касается заражения, то тут мне трудно судить, но точно помню, что я, и другие, начали чихать довольно скоро после приезда на объект.

– Так вот, те, кто произвел расстрел ученых, заложников и испытуемых, а затем подорвал дом и лабораторию, видимо уехали. Вполне вероятно, что они могли не знать, что вирус выпущен, а стало быть, они могут быть инфицированы. Вы понимаете, к чему я клоню?

– Значит!?

– Именно. Возможно, что инопланетяне опоздали, и вирус вырвался на волю. И, кроме того, не забывайте, что врач и этот, как его…

– Новиков.

– Да, Новиков. И возможно у них есть ампулы со смертоносным вирусом.

– Вы так полагаете?

– Пока трудно утверждать однозначно, но если заражение произошло всей вашей группы столь стремительно, то возможно вирус действительно был создан, а стало быть, допускаю, что образцы могут быть у них. И неизвестно еще, как они с ними поступят. А если исходить по временным параметрам, они могут быть сейчас где угодно, в том числе и в Москве.

– В Москве, – эхом повторил Павел и сразу подумал о Лизе. И невольно высказал свои мысли вслух.

– А у меня жена на четвертом месяце беременности.

– Поздравляю, только лучше о плохом пока не думать. И учтите, до тех пор, пока никаких данных нет, никому ни слова. Ясно?

– Ясно, – почти механически повторил Павел. Теперь его мысли были только о доме, Лизе, их будущем ребенке, родителях, и вообще, что будет со всеми, если эта гадость, именуемая грипп, действительно столь опасна.

–

Али и трое его помощников, меньше чем за час, благополучно, миновав пост милиции, добрались до города. Али почесал горло, в котором першило, словно он наелся соленого. Хотелось пить и вдобавок невыносимо болела голова.

– Али, может не стоит бросать машину, прямо так и поедем в город? – произнес Джамал и чихнул.

– Не суетись, я знаю что делаю. Ты жить хочешь?

– Спрашиваешь.

– А раз хочешь, слушай, что я говорю, – он притормозил машину сразу за поворотом, съехал на боковую дорогу и проехал по ней метров триста, потом заглушил мотор.

– Все, приехали. Оружие оставим здесь, если понадобиться, возьмем у наших. Далее, расклад такой. До мастерской добираемся поодиночке. Старайтесь вести себя как обычно, словно вы местные торговцы. Если что, предъявляйте документы, базар не разводить, прикидывайтесь шлангами. При возможности старайтесь откупиться, но много денег не давайте, обычную таксу. Главное, не давайте повода затащить себя в КПЗ. Всем все понятно?

– Да, – хором ответили Джамал и двое других подручных Али.

– Проверьте, чтобы оружия с собой ни у кого не было и пошли, – Али чихнул и матерно выругался, – Б. ть, зараза прицепилась, только этого не хватало.

По очереди, они разошлись и направились в город.

–

Аркадий осторожно вел машину, направляясь в сторону Савелово. Оттуда он собирался через мост переехать Волгу, а там до Москвы останется чуть больше ста километров.

Новиков с дочерью сидели на заднем сиденье. В зеркало заднего вида, было видно, что Леонид Сергеевич о чем-то задумался. Его сумрачное лицо говорило о том, что он погрузился в размышления по поводу того, что делать дальше и как поступить.

– Да, выбор у него действительно не из легких, – подумал Аркадий, – Если пойти с повинной и отдать ампулу с вирусом, это отнюдь не защитит его от наказания. Во-первых, принимал участие в разработке, затем создал вирус. Кроме того, испытывал на живых людях, а, следовательно, виновен в смерти почти двух сотен людей. Наконец, испробовал его действие на оставшихся в живых ученых. Как только все станет известным, его вина будет более чем доказана, а, следовательно, срок, который он получит, будет никак не условный. Десять, а то и пятнадцать лет ему обеспечены как минимум.

– Хорошо, – снова стал размышлять Аркадий, – а если допустить, что он никуда не пойдет, и никому ничего не сообщит? Что тогда? Как только базу обнаружат, и все всплывет, он сразу станет одним из членов бандитской, даже скорее террористической шайки, и тогда его объявят в розыск и, следовательно, в случае обнаружения, он подпишет себе четвертак, а то и пожизненное. Да, положение у него не из лучших. Что же, каждый сам выбирает, как ему быть, вот, к примеру, Гулавин. Отказался работать. Женой пожертвовал. Седым стал в момент, когда наблюдал, как его жену медленно скальпелем резали, и кровь прямо в таз стекала, чтобы пол не пачкать. Вот это я понимаю идеалы. А остальные? Так, нажали на них, пригрозили домочадцами, и как милые работали, не покладая рук.

– И все же, как поступит Новиков? Трудно ответить, может спросить? – Аркадий снова взглянул на Новикова. Тот прикрыл веки, и со стороны казалось, что он дремал.

– Спите, Леонид Сергеевич?

– Нет.

– Что так, совесть гложет? – задал он вопрос, как бы провоцируя начало разговора.

– А вас нет?

– Меня, нет. Мой паровоз жизни летит на всех порах в преисподнюю, тут, как говорится, поздно о совести думать. Оттянуть бы время немного, вот вопрос, который стоит, а остальное так, мелочь.

– Зря. Совесть и душа, вот две вещи, о которых никогда не поздно думать.

– Эка вы спохватились о душе и совести думать. Раньше об этом надо было. А сейчас, что вы, что я, по уши замараны. Что с повинной придем, что так поймают, все едино, разве что к стенке не поставят, а пожизненный срок дадут. Сколько людей-то мы с вами на тот свет отправили а, не считали?

– Нет, – мрачно ответил Новиков.

– И правильно, я тоже не считал, как за сотню перевалило, так перестал. А чего их считать, одно слово, расходный материал, не так ли?

– Послушайте, Аркадий Викторович, ведите лучше машину, итак на душе тошно, что в пору, выйти из машины и бросится с моста.

– А кто вам мешает, могу остановиться, если есть желание?

– Желание есть, только кишка тонка.

– А, вот с этого и надо начинать. Именно, кишка тонка. Мы совершаем поступки, говорим о душе, совести, гуманизме, а когда встает вопрос, как быть, что делать, ссылаемся на обстоятельства. Нет, дорогой мой, все это чушь собачья. Жить хочется, банально, но факт. Даже не жить, а скорее выжить, и при том, любой ценой. И вот тут, мы начинаем цепляться за что угодно, за детей, родных и близких, обстоятельства и тыр-пыр, что придет в голову. А уже потом, начинаем говорить о совести и душе. А что же сначала о них не подумать? Или можно попросить потом у господа прощения? Вдруг простит?

– Вы так говорите, словно к вам это не имеет никакого отношения.

– Ко мне нет.

– Почему вы так считаете?

– Потому что я изначально готов к тому, что совершаю. Меня не мучает совесть, не болит душа. Нет, где-то в глубине, может и болит, но не настолько, чтобы распускать по этому поводу слюни, и горевать о необдуманных поступках. Они измеряются ценой, которую мне платят, чтобы я совершал их. И знаете что, думаю, таких людей как я, достаточно много. Возьмите, к примеру, забойщиков скота, копателей могил, палачей или даже наемных убийц. Думаете, они мучаются совестью? Уверяю вас, вряд ли.

– Вы взяли совершенно не сопоставимую категорию людей.

– Возможно, это я так, к примеру. И тем не менее. Если человек много лет занимается тем, что забивает домашнюю скотину, он что мучается совестью? А люди, которые служат в спецчастях, и участвуют в карательных акциях, или те же наемники? Да мало ли людей, которые за деньги, готовы весь мир пустить под откос, лишь бы получить свою долю от общего пирога?

– Может быть, я не хочу с вами спорить.

– Не хотите, потому что вам трудно привести доводы, опровергающие меня.

– Возможно и так.

– И все же, Леонид Сергеевич, как поступите, отнесете ампулу или как улитка, в домик спрячетесь, авось не найдут?

– На авось, только дураки надеются.

– Очень умное изречение. Целиком с вами согласен, только ответ ваш какой?

– Не знаю.

– Не знаю, или просто не хотите сказать.

– Считайте что так.

– Ясно, – Аркадий снова мельком взглянул на Новикова. В его взгляде читалась одновременно ненависть и страх.

– А он не так прост, как кажется, – подумал Аркадий, – А что если он решил пойти с повинной и при этом меня с собой привести. Дескать, вот сдал вам главного садиста рода человеческого, а с ним в придачу все четыре ампулы с вирусом? А вот это я как-то не учел. А может высадить его по дороге, и пусть себе добирается пешком до Москвы? Как же, а если он тут же побежит к первому встречному легавому, чтобы меня срочно начали искать на этих сраных Жигулях? Как все тошно и противно. Надо что-то решать.

Проскочив Талдом, Аркадий выскочил на трассу. По обеим сторонам тянулись сплошные леса. Ни деревень, ни дачных участков. Проехав несколько километров, он неожиданно свернул с дороги и остановился.

– Что-то случилось? – произнес Новиков.

– Нет ничего, устал, хочу отдохнуть малость, а заодно отлить надо. Вы как, не желаете?

– Пожалуй.

Аркадий увидел, как Новиков осторожно положил дочь на сиденье. Видимо она, все это время спала и сидела, прижавшись к отцу. Леонид Сергеевич вышел из машины и, пройдя несколько метров, встал возле сосны. Аркадий стоял неподалеку. Времени на размышление больше не было. Он вынул пистолет, оснащенный глушителем, и, сделав шаг в сторону, выстрелил Новикову в спину. Тот согнулся в коленях и упал в снег боком. Аркадий спокойно подошел к нему и, обшарив карманы, с удивлением обнаружил, что контейнера с ампулой нет.

– Где ампула? Слышите, куда вы её спрятали?

Новиков приоткрыл было рот, чтобы что-то произнести, но струйка крови, потекла по щеке и алым пятном окрасила снег.

– Проклятье, – выкрикнул Аркадий, и со злости, трижды выстрелил в уже мертвое тело. Швырнул пистолет в сторону, потом вернулся в машину, посмотрел, что девочка продолжает мирно спать, завел мотор и погнал к Москве.

Спустя полтора часа, он медленно въехал в город, и страхи и волнения стали постепенно уходить на второй план. Теперь надо было думать, что делать дальше. Он проехал до Савеловского вокзала, припарковал машину на стоянке, и осторожно вышел из машины. Девочка так и не проснулась. Всю дорогу Аркадий держал печку включенной, и потому в машине было тепло, и она мирно спала, не ведая о судьбе отца.

Аркадий осмотрелся по сторонам и деловито и спокойно, зашагал прочь. Первая часть его плана была решена. Предстояло решить вопрос с жильем, а затем основательно подумать, что делать с ампулами, прежде чем пускаться в авантюры с их продажей.