Текст книги "Побег из Поднебесья (СИ)"

Автор книги: Арина Лефлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Как только мы входим в номер, и щелкает дверной замок, чувствую, как телу становится легко: с меня на пол стекает защитный костюм, падает гермошлем. Рядом на полу появляется защитка Ника.

Остаюсь в джинсовых коротких шортиках и маечке. Ник тоже в простой одежде: черных джинсах и темной майке с принтом.

Делаю шаг вперед, но не успеваю перенести упор на ногу, как Ник обхватывает меня ручищами и прижимает к себе.

Он кладет руку на мой живот, поглаживает, мягко надавливая в районе пупка, это моя эрогенная зона, знает, шельмец, все мои слабости. Потом надавливает с силой и прижимает к себе спиной и попой.

Сердце екает от предвкушения того, что сейчас произойдет. Ноги подкашиваются, но Ник держит крепко, не дает мне стечь на пол от неги.

Я самка, голодная самка, самая голодная в мире птица-феникс без крыльев. Ну и плевать на них, на крылья. Главное, что я сейчас вместе с любимым.

Я соскучилась. Соскучилась за нашими ласками и соитиями. Мне их так не хватало все эти годы, и я еще не насытилась за последние дни.

Ник жадно дышит в мой затылок, заставляя шевелиться волоски. Чувствую, как по моей шее ползет мурашечный жар от его теплого дыхания. Ползет и распространяется по всему телу.

Он легонько наклоняет меня вперед, ложится на мою спину и прижимается грудью.

Чувствую через маечку его напрягшиеся соски. В попу упирается его крепкая эрекция.

Как мне хорошо сейчас! Горячо и нестерпимо хочется продолжения.

Я желанная женщина для моего мужчины!

Ник тоже страдал, я уверена, и теперь отрывается по полной.

Слышу его довольное рычание. Он покусывает меня за плечо. Метит.

Ах, ты, собственник! Я тоже хочу его куснуть, только куда-нибудь пониже. И я сделаю ему сегодня это. Только сначала нужно посетить душ.

Непроизвольно дрожу, чувствуя, как рука Ника ползет по животу вниз в мои шортики, касаются набухших складок и пульсирующего бугорка.

– Н-и-ик! – срывается с моих губ полустон. – Хочу в ду-уш! – из последних сил прошу Ника соблюсти гигиену.

Мы в пути целый день, естественно, липкие и с запахом. Не хочу в таком виде близости с любимым.

Мне все равно, что от него пахнет, его запах будоражит меня: мускусный, сильный, мужской.

От этого аромата мои ноздри раздуваются, как у охотника, почуявшего свою добычу, а вот что чувствует Ник, я не знаю.

Но обязательно узнаю… Потом.

– Да, Киви, душ… Конечно… Обязательно… Сначала душ…

Ник подхватывает меня на руки, словно пушинку, и несет в туалетную комнату.

Успеваю заметить скудное убранство: крючки с чистыми полотенцами и халатами, полку с туалетными принадлежностями. В углу за полупрозрачной занавеской вверху прямо из стены торчит кобра с дырочками. Черный кафель блестит на стенах, отражая наши тела.

Мы быстро стаскиваем с себя одежду, и пока я, наклоняясь, снимаю шорты с трусиками, Ник включает воду.

На нас обрушивается ледяной поток воды.

– Холодная! – громко пищу я и отскакиваю в сторону.

– Сейчас все настрою, – смеется Ник, – Будет тебе тепленькая, моя неженка. – Чмокает меня в нос и легким движением касается моей груди.

Глубоко вдыхает и с усилием отворачивается. А я не могу оторвать взгляд от его накачанных ягодиц, подрагивающих от его движений. Протягиваю руку и глажу, завожу руку за бедро и касаюсь бархатистого члена. Провожу шаловливыми пальчиками по всей длине. Он у Ника внушительный.

– Не балуйся, – Ник водит бедрами, словно в танце, сбрасывая мою руку с члена. – Не посмотрю, что ты грязнулька, поимею тебя во все сладкие места, – не оборачиваясь, шутливо угрожает.

Подчиняюсь, убираю руки за спину, терпеливо жду, прикусив нижнюю губу.

Ник крутит допотопные краны. Я такие видела в старых книжках на картинках.

Вода постепенно теплеет.

Следующие пять минут мы моем друг друга.

Ник довольно мурлычет какую-то популярную в их мире песню и усиленно трет мою спину. Шаловливо скользит мочалкой по своей груди, тут же по моей груди и остальным частям тела.

Томление нарастает в моей излучине.

Все мурашки собираются между моих ног на межмировой консилиум и ждут, когда им подарят долгожданную близость.

Сердце готово выпрыгнуть из груди.

Как же мне хорошо, когда Ник рядом!

Ник несколько раз крадет мои поцелуи, словно невзначай касается пальцами моей груди и промежности, но дальше не идет. Сцепил зубы и старается выдержать сладкую пытку.

Мы не растягиваем это удовольствие, мы знаем, что настоящее наслаждение нас ждет впереди.

И все же мытье заканчивается сексом.

Ник выключает воду, с легким рыком поворачивает меня к стенке лицом и обнимает сзади, берет в ладони мои груди, гладит и придавливает их, трогает напрягшиеся соски, трет большими пальцами.

Любимый прижимается ко мне пахом и трется между ягодиц твердым, готовым взорваться членом.

– Киви, – шепчет мне на ухо Ник. – Прости, я больше не могу, – подставляет головку ко входу в лоно и входит в меня резко сразу на всю длину.

От удовольствия темнеет в глазах и слабеют ноги.

От сладости чуть не падаю. Но Ник крепко держит меня, обхватив одной рукой за грудь, а другой за живот, прижимает к себе.

Мой стон отражается от черного кафеля и возвращается песней любви.

– Т-ш-ш, моя маленькая, потерпи, я сейчас, – стонет он, трется грудью о мою спину и активно двигается во мне.

Чуть притормаживает и кусает за ушком. Мне сладко, и я таю от его ласки.

Я забыла кто мы, где мы, сколько времени здесь.

Оргазмы, словно волны, накатывают один за другим.

Я вот-вот кончу, но Ник чувствует каждый раз и останавливается.

Я требую, он оттягивает и нежничает.

Я хныкаю.

Он тихо смеется и игриво толкается, трется о мою попу пахом.

– Тише, Киви, а то сейчас кончу, я без защиты, – предупреждает почти шепотом.

– Я хочу тебя без защиты, – снова хныкаю, толкаюсь назад и врезаюсь в него попой. – Ох!

– Сама напросилась, – рычит Ник.

Он останавливается на секунду и вновь начинает двигаться, но теперь резкими и сильными толчками выбивает из меня стоны.

– Да… Ник… Еще… Сильнее…

– Киви, ты… Охеренная… Да.. – Слышу его рычание.

– Хочу в тебя кончать…

Его толчки мощные и острые. Я теряю себя от удовольствия и кончаю. Ник догоняет мой оргазм, содрогаясь, изливается в меня.

Слышу его учащенное сердцебиение и тяжелое дыхание между лопаток. Он целует меня в шею и прикусывает плечо. По телу растекается вдогонку за оргазмом наслаждение.

Нехотя, выпускаю Ника из себя. Провожу ладонью между бедер.

Липко.

В груди сладко ноет: А вдруг? А вдруг я забеременею, и у нас появится малыш?

Что скажет тогда отец? Отступится ли? Отпустит?

– Киви, – предупреждает Ник. – Я включаю воду. Приготовься, сейчас будет холодно.

Глава 17

Холодная вода немного охлаждает нас, но ненадолго.

Я кручу краны, делая воду теплее. Обняв Киви, я стою под ласковой водной струей. Под моими пальцами бархатистая кожа, по которой бегут мурашки. Невесомо поглаживаю едва ощутимые бугорки на ее острых лопатках: место, где еще недавно трепетали белоснежные крылья. Чувство вины не покидает меня все это время. Оно со мной.

Маленькое сердечко моей любимой бьется где-то в районе моего живота. Чувствую ее горячие губы на своей груди. Глажу ее мокрые волосы.

Да, водные ванны у нас немного задержались.

Но как хорошо так стоять!

Еще чуть-чуть и нужно идти спать, перед трудной дорогой необходим отдых.

Я с неохотой собираюсь покинуть душ, но Киви хватает меня за руку и тянет обратно.

– Что? – спрашиваю и загораюсь вновь, замечая лукавый огонек в глазах моей птички. Пытаюсь сопротивляться. – Киви, нужно ложиться спать, завтра тяжелый день, впереди еще много километров, я жалею твою задницу, и тебя. – Тяну Киви из душа и прижимаю к себе.

Киви сползает на пол, обхватывает цепкими пальчиками мои бедра.

– Я хочу, Ник, – хнычет Киви, словно маленькая девочка, и становится передо мной на колени.

По телу проходит судорога, я чувствую, что хочу эту ласку от моей любимой, но не сейчас. Сейчас нам обоим нужен отдых.

Воздух со свистом покидает мою грудную клетку.

Сердце замирает.

Я замираю, решая, как поступить: устоять или сдаться?

– Киви, – шепчу я и пытаюсь поднять любимую с колен. – Ты о чем?

– Ник, я хочу, – шепчет она, упирается и обхватывает руками мои ягодицы. Утыкается лицом в мой пах. – Я хочу, Ник.

– Киви, черт, нет! – слишком громко восклицаю я, но уже ничего не могу поделать: ни с собой, ни с Киви.

Я в плену. В горячем плену ее желанных губ.

То, что делает Киви сейчас со мной, не поддается никакому описанию. Она ни разу так меня не ласкала. Да я и не просил никогда.

Я знаю, что в их мире минет, это запретная тема.

Редкие семяизвержения фениксов должны служить воспроизводству потомства, а минет – это нарушение закона Поднебесья.

Для любви у женщины есть только одно место, вагина.

Этот запрет даже для гаремных самцов. И в первую очередь для них.

– Я хочу, Ник, – повторяет Киви и трогает меня там нежными пальчиками.

О боги, Киви, это так… да, в исполнении орального любовного танца любимой женщиной есть что-то чувственное и жертвенное одновременно. Это высокая планка доверия.

Хотел ли я этот танец в ее исполнении?

Да, хотел.

Но если бы этого не хотела она, я бы никогда не стал требовать или просить, и вообще, не стал бы манипулировать нашими чувствами и отношениями.

Я непроизвольно двигаю бедрами, не могу сдержаться. Стону, запрокинув голову и вцепившись в волосы Киви.

О боги! Это прекрасно!

Я снова изливаюсь. Поднимаю Киви с колен и целую, сцеловываю нашу страсть, чувствую свой вкус на ее губах.

– Моя птичка, моя Киви, – шепчу еще в горячечной страсти ей в рот и целую. – Что ты со мной делаешь?

– То же, что и ты, – шепчет она в ответ. – Свожу с ума.

Хрупкое спокойствие повисает между нами. Отодвигаю от себя Киви. Для убедительности свожу брови, словно строгий властелин и командую:

– Киви, моемся и спать, – беру себя в руки и откручиваю злосчастный кран.

Отворачиваюсь и моюсь. Не пойму, от чего я чувствую стыд.

Вот кунилингус я бы моей птичке сделал с огромным удовольствием, и сделаю, пусть только попробует сопротивляться.

Когда-то еще в академии, когда наши отношения уже были достаточно близкими, я пытался тронуть ее языком и получил пяткой в глаз.

Да, милой маленькой пяткой прямо в глаз.

И от этой милой маленькой под глазом растекся огромный фиолетовый отек. Киви сама потом лечила меня примочками и заговорами, пытаясь загладить вину.

Мик и Джер долго потешались надо мной и все время спрашивали, какая телочка лягнула меня, или все же птичка?

Им только дай поржать.

Вот теперь я поржу завтра над Миком. Обязательно стебанусь на тему, как он провел ночь с шлюхой.

Кстати, они за стенкой, и там по-странному тихо. Они спят что ли? И я зря порадовался за родного брата?

Я несу на руках мою птичку в комнату. Мне кажется, или ее глаза закрываются, и она засыпает на ходу? А кто грозился быть ненасытной и неугомонной? Где делась моя жадная гарпия?

Но мучить любимую не стану. Она так мило посапывает, не могу удержаться и целую ее в щеку, едва касаясь губами. В ответ слышу милое мурлыканье.

Ты птичка или кошка, лапа моя?

Нам завтра предстоит долгий путь. К началу следующей ночи необходимо добраться до нужного места. Чем быстрее, тем лучше для нас. В противном случае, мы теряем время, и нас могут снова догнать псы Поднебесья. И чем закончится наша схватка не знает никто. Даже Мик со своим даром предвидения.

Смотрю и любуюсь спящей Киви. Пусть поспит, отдохнет, наберется сил. Она так слаба. Чувствую чужой запах в комнате.

Неужели здесь кто-то побывал, пока мы предавались любовным ласкам в душе?

Кладу Киви на постель, укутываю в вафельное покрывало. Она недовольно хныкает:

– Ник, ложись…

– Да, Киви, уже ложусь, – шепчу и на цыпочках отхожу от кровати, возвращаюсь в ванную. Подбираю наши вещи и складываю на тумбочке в аккуратную стопку. Достаю из потайного кармашка на рубашке отцовское письмо.

Нахожу заветную бумагу с посланием отца таинственному всемогущему другу.

На месте. И магическая печать на месте. Выдыхаю.

Подхожу к двери и провожу защитную линию на пороге комнаты. Теперь к нам точно никто не сможет войти.

Это мое попустительство – не прочертить магическую черту на пороге сразу же, как только мы сюда вошли с Киви.

С улыбкой вспоминаю, как когда-то в детстве мама учила нас посыпать дорожку обычной солью у калитки нашего дома и у порога.

“Теперь в наш дом не войдет ни один человек с дурными намерениями или завистью, все останется за этой полосой”, – говорила она, посыпая тонкую линию от столба к столбу.

А позже отец научил ставить настоящий магический заслон.

Подхожу к постели. Киви спит, посапывая.

О боги, маленькая и беззащитная. Моя птичка. Птичка без крыльев. Я готов был зацеловать спину с тонкими розовыми полосками-шрамами, место, где когда-то были ее крылья. Я целовал ее спину и лопатки, и знаю, что Киви чувствовала это, трепыхалась и тонко постанывала в моих руках от наслаждения. А я упивался ее наслаждением.

Нет ничего прекраснее, чем осознание, что твоей избраннице хорошо с тобой. Что она желает тебя так же, как и ты ее.

Как же я дрожал, когда целовал эти шрамы.

Да, я не хотел портить момент нашей близости, и не хотел, чтобы Киви вспоминала о своей жертве, когда я ее любил, но удержаться не смог.

В номере светло, словно днем. Фонарь за окном освещает стоянку, заодно и часть нашей комнаты.

Все прилично по минимуму. Широкая двуспальная кровать, чистое белье, тумбочка и шкаф в одну дверцу. Вообще, не понимаю, зачем здесь шкаф – в отеле на одну ночь?

Сомневаюсь, что здесь кто-то останавливается на подольше.

Это не мешает мне притащить вещи из ванной, открыть дверцу и зашвырнуть на полки наше барахло.

Еще раз осматриваю наше временное пристанище и укладываюсь рядом с Киви. Не спится.

Кладу под голову руку и гляжу в потолок.

В отсветах фонаря мелькают замысловатые тени, чудища машут тентаклями, приветствуют: “Добро пожаловать в мир воспоминаний и приключений.”

Перед глазами картинки. Наше случайное знакомство с Киви в академии Магии, первый нечаянный поцелуй, ревность, потому что я узнаю о ее свидании с Миком, растерянное лицо брата и довольное Джеремиана. Он-то, оказывается, со стороны лучше все видел, и манипуляции Киви заметил сразу. Она хотела меня, и я повелся. А потом… Потом был жуткий межмировой скандал, отец едва не лишился своего высокого поста, отстаивая наше с Киви право быть вместе. Но ничего не вышло, закон был не на его стороне. И у меня украли мою любимую птичку. Властелин Поднебесья уволок нерадивую дочь, посмевшую влюбиться в простого мага с Земли. Я смирился. А Киви нет. Но я рад, что она рядом, не просто рад, счастлив, я самый счастливый мужчина в мире, рядом со мной любимая женщина и это взаимно.

А вдруг это минутный каприз избалованной девы, а я всего лишь разменная монета между всемогущим отцом и взбалмошной дочерью, привыкшей получать все самое лучшее?

Я лучший? Для нее?

Наверное, да, если она решилась потерять свои шикарные белоснежные крылья ради такого, как я.

О чем я думаю, о боги, накажите меня, если я несу пургу, и все не так, как взбрендилось сейчас моей голове.

Я в сомнениях.

Получится ли в этот раз что-то изменить? Что-то столкнуть с мертвой точки? Имеем ли мы право быть вместе, или нам снова суждено расстаться?

Провести всю жизнь рядом, родить детей, посадить сад, построить дом, настоящий дом, не иллюзию, вот чего я желаю больше всего на свете. Даже больше жизни.

И понял я это, только когда рядом снова оказалась моя Киви.

В раздумьях незаметно для себя я засыпаю.

Глава 18

Во сне я путешествую. Едва сдерживая дыхание, несусь с неземной скоростью по межмировому пространственному порталу, пролетаю множество миров, вижу сияние звезд и шум цивилизаций, наблюдаю хвост ядовитой кометы и осколки-астероиды взорвавшейся планеты. Прохожу насквозь воронку черной дыры.

Захватывает дух при виде такой красоты и мощи.

И хоть я это уже видел не единожды, но ощущения азарта и восхищения чувствую каждый раз, когда нахожусь в межмировом портале.

Вижу впереди просвет и влетаю в незнакомое пространство. Портал заканчивается. Я понимаю, что его построили специально для меня. Оглядевшись вижу, что нахожусь в ложе огромного зала.

Вокруг амфитеатром такие же ложи с представителями различных рас. Через мгновение понимаю, что меня не видят, я под иллюзией. Успокаиваюсь.

По главной трибуне узнаю помещение – это главный зал заседаний Межмирового Конфликтного Совета.

Здесь работает мой отец, вернее, не именно здесь – его кабинет в сотни раз меньше и находится на самом нижнем этаже здания.

Мы были с Миком здесь пару раз на экскурсии: отец показывал нам, где он работает. Мама была занята и подкинула на некоторое время нас папе. Нянек у нас не было отродясь. Родители никому не доверяли своих детей чужим людям, будь они сто раз проверены на лояльность…

И вот я сижу в нижней ложе под иллюзией и смотрю это действо. Сейчас выступает мой отец. Он стоит на главной трибуне в знакомой с детства синей, цвета родной планеты, мантии. Его иллюзия висит в центре амфитеатра, а бесстрастный уверенный голос раздается отовсюду.

– Я настаиваю на пересмотре некоторых всеобщих законов касающихся наших детей. Если оставить все как есть, то придется отменить право на всеобщее образование и право выбора, где учиться нашим детям, потому что это неоспоримо приведет к конфликтам между расами. Любовь чувство светлое… и темное…

Я смотрю во все глаза. Отцовский взгляд мажет по ложам с присутствующими демонами нижнего мира. Лицо одного из них полыхает красным. Он в гневе.

Как же тяжело отцу проводить реформы в таком окружении…

– И оно, это чувство, не выбирает, кого нам любить и насколько сильно. Одно дело, когда полюбят друг друга представители неподходящих по совместимости рас. Это понятно. И тут закон играет праведную роль. Но другое дело, когда совместимость есть, когда сам создатель велел соединить любящие сердца, а мы своими несовершенными законами претим его воле и мешаем влюбленным быть вместе. Я говорю это потому, что сам знаю, как это тяжело и к чему может привести. Многие из вас осведомлены о моей истории…

Я знаю, о чем говорит отец. Мои ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. История знакомства моих родителей достойна романа и даже фильма. Это история появления на свет меня и моего брата. Отец тяжело вздыхает, под небесной мантией вздымается его грудь.

– И я ничего не скрываю, мне нечего от вас таить. Я даже представить себе не могу, что могло произойти, разлучи отец меня с моей возлюбленной из-за матримониальных планов… К тому же оказавшейся истинной. Поэтому я требую произвести изменения в Кодексе о заключении союзов между представителями различных рас…

По залу шелестом пробегает неясный шум.

– И предлагаю дополнить статью два пунктами десять и одиннадцать, и позволить представителям различных мировых рас вступать в союз без разрешения главных государственных чинов их миров.

Шум в зале усиливается. Но отец продолжает зачитывать доклад. Он держит свое слово. Он выполняет обещанное нам с Киви.

– В статью шесть внести изменения по урегулированию правовых актов в спорных моментах заключения союзов между представителями разных миров в рамках правовой нравственности и морали, установленной в Конституции Мирового Космоса.

Шум становится громче. Грохочут отодвигаемые стулья. Из лож показываются недовольные лица. Их немного, но они есть. Слышатся тихие, но яростные крики. Отец же продолжает зачитывать доклад, не обращая внимания на поведение присутствующих.

– В статью восемь о защите прав семьи внести пункт о защите заключенных союзов от посягновений представителей государственной власти, гражданами которых являются представители миров, решивших узаконить отношения.

Я заметил глубокие морщины на лице отца. Эти сутки отцу дались также нелегко, как и нам. Голос же его, отшлифованный годами службы в Совете, звучит громко и убедительно.

– Усилить контроль за исполнением пункта четырнадцать: жестче отслеживать случаи нарушения прав и позволить детям нарушать волю родителей и оставаться со своими избранниками и избранницами.

В зале поднимается неимоверный шум. Понятно, отец шагнул за грань дозволенного. Он пытается сдвинуть несдвигаемое. Мало кто желает менять установленные вечностью законы. Несколько лож загорается красным светом, выражая несогласие с предложениями отца. Но что меня радует, большинство светится согласным, зеленым, и мизерное количество синим, нейтральным.

Отец выжидает ровно минуту. Взмахом руки он останавливает препирательства и в полной тишине заканчивает речь:

– Решать нам всем вместе судьбу наших детей. Я не желаю зла ни вашим, ни своим детям, только добра и счастья желаю, не желаю, чтобы кто-то из вас потерял свою кровь в никому ненужных раздорах. Повторю. Решать нам. Я закончил.

Иллюзия отца испаряется, оставляя легкую дымку в центре зала.

Я горд за отца. Лучше сказать то, что он сказал не смог бы никто.

Раздается колокольный звон и электронный голос сообщает:

– Переходим к прениям в порядке очереди. Голос пятой ложе.

На месте иллюзии отца появляется новая иллюзия. Мощный черный феникс излучает злость и усталость одновременно. Я вижу отца Киви. Второй раз в своей жизни. Первый лучше не вспоминать.

Непонятное волнение в моей груди заставляет биться сердце сильнее. Это отец моей Киви. Кровь от крови, плоть от плоти. Мне видится, как он постарел, в его крыльях появились белые перья. Седые. Побег дочери не дается ему легко. Он смотрит в глаза моему отцу безотрывно.

– Ваше Доверие… Вы понимаете, что это предложение рушит многовековые устои, на которых держатся все миры? Хоть на минуточку можете представить себе, если все дочери и сыны станут отрицать договорные браки, призванные сплотить миры, не допустить распри и войн? А вопросы наследования? – Властелин Поднебесья сцепил зубы и зло прищурился. – Да, я не скрываю, я веду поиски сбежавшей дочери, и я найду ее и заставлю выполнить свой долг перед нашим миром. Иначе мой мир… В общем, я сам буду решать свои проблемы, но я категорически против подобного предложения и вношу встречное. Я выказываю недоверие председателю конфликтного совета и считаю, что этим предложением он противоречит всем мировым законам, не чтит общемировых традиций и пытается решить свои личные проблемы с нашей помощью.

Отец Киви поворачивается и смотрит в мою сторону.

– Я вижу тебя, – протягивает он руку и тычет пальцем в мою ложу. – Я найду тебя, щенок, и вырву твое сердце, я не позволю моей дочери стать вашим сосудом. – Властелин Поднебесья поворачивается к отцу. – Я все сказал.

Мой визит заканчивается внезапно. Полет в обратную сторону быстротечен. Все как наяву. Сердце стучит набатом. Пот заливает глаза.

И не понять – это сон, или отец снова применил ко мне один из магических приемчиков.

Знаю, их есть у него.

И это один из способов, чтобы я своими глазами увидел и услышал все, что происходит в Межмировом Конфликтном Совете: то, как он отстаивает интересы своих детей и детей всех миров, лишенных права соединить свою судьбу с любимым существом, вынужденных выполнять волю родителей.

Просыпаюсь. Рано. Еще целый час до подъема. Под боком сопит моя любимая. Жаль будить. Но словно прочитав мои шаловливые мысли, Киви потягивается и открывает глаза.