Текст книги "Разбуди Лихо! (СИ)"

Автор книги: Ардмир Мари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Мари Ардмир
РАЗБУДИ ЛИХО!

1

– Черт!

Я вздрогнула, так, как это бывает, когда вот-вот заснешь, а мозг, с перепуга за организм, не подающий признаков жизни, посылает импульс для проверки. Ну, послал, ну, проверил, ну, жива и уже очнулась. Чего ж сердце так бешено колотится, в горле пересохло, а глаза чешутся от невыплаканных слез?

Посмотрела на предметы, которые удерживаю в руках, синюю коробочку с оберегом и подушку, вспомнила – я же Нардо жду в его спальне! Наверное, из-за страшного сна очнулась. Неужели, приняв притягательную позу, так и отключилась, не дождавшись черта для исполнения супружеских обязанностей?

Перевернулась на спину, смотрю на каменный потолок, с которого ко мне опускается здоровенный паучище, и улыбаюсь. Паучище тоже решило улыбнуться, ну так я не брезгливая, с ходу его подушкой к противоположной стене припечатала. Затем, решив, что береженного Бог бережет, надела на себя оберег от Шпунько и принялась рассматривать побрякушку. На тонкой цепочке с изящным плетением висит кулончик с синим полупрозрачным камешком в серебристой оправе, словно бы состоящей из птичьих когтей, которые образовали плотное кольцо. Краем глаз заметила подозрительное движение, вскидываю голову, а там опять паук.

– Вот, черт! – этот паук улетел к стене на синей коробочке и задел какой-то магический атрибут интерьера. Предмет покачнулся и упал, а комната, озарившись тусклым кроваво-красным светом, показала свою старинную рухлядь, плотно завешенную паутиной.

– Ой, мамочки! – я встала в кровати на ноги, оглядывая бардак, тот самый, в котором мне предстоит встретить мужа. – Что этот, ирод, сделал со своим домом за каких-то пятнадцать минут?!

– Его зовут не Ирод, – ответил кто-то тихо. – И со своим домом он ничего не делал вот уже три столетия.

Надо мной опять паук завис, и на этот раз я устроила ему полет собственноручно – собственной рукой. И очень удивилась, когда он к ладони прилип.

– И кто выступает в роли защитника этого неряхи? – зло стряхнула прилипчивое насекомое с руки и прицельно отбила ногой в дальний угол.

В ответ молчание:

– Ага, стыдно! Ну, а раз стыдно, то и защищать нечего. – Неуклюже плюхнулась на кровать, и от нее поднялось омерзительно плотное облако серой пыли. – Да, ну нафиг! Я отказываюсь здесь жить! Я не буду спать в этом свинарнике ни с ним, ни сама! Пусть что угодно делает…

– Жить с ним Вас никто не приглашал, как, в общем-то, и спать, – учтиво ответили мне, не скрыв тонкого сарказма.

– Чего? Это как понимать? – я обернулась в сторону звука, но никого не увидела, кроме паука на светильнике справа.

И вот тут жуткие когтистые руки неприятного пепельного оттенка, сжали мои плечи, и сверху прозвучало:

– Очень просто, я еще не предлагал.

Странное дело, только сейчас я вспомнила, что переместилась от любимого к этому…

К кому, черт его подери!? Лапищи Нардо не принадлежат, как собственно и сдавленный голос, и эти запылившиеся апартаменты и вот этот наглый паук, с почтением поглядывающий за мою спину. Меня резко развернуло к обладателю глухого голоса и сковало льдом от всепоглощающего ужаса. Страх страхом, а защитная реакция включилась, и я начала болтать.

– Это радует. Я бы не согласилась. – Поднимаю вверх руку с заветным колечком на пальчике и нагло сообщаю. – Я замужем.

Хозяин раскуроченного логова – здоровый, жилистый и жутко неухоженный, зло прищурился:

– Это не проблема.

– Еще какая, – стремительно вывернулась из его лапищ. – И вообще, у тебя вот красные глаза игрового наркомана и тройные мешки под ними. Прямо-таки знак качественно проводимых ночей за игрой в танчики. К ним в довесок идут впалые щеки и потрескавшиеся губы. Что, не ел давно?

– Не пил… очень давно.

– Значит, и за здоровьем своим не следишь, – тут же сделала я вывод. – А еще в твоей максимально осыпавшейся шевелюре ни одной нормальной волосинки. Их на черепушке всего десять сотен и все торчат, куда им заблагорассудится – беспартийники, одним словом.

Хозяин логова удивленно потянулся к своим волосятам, чтобы пригладить.

– Не поможет. Даже не пытайся, так просто их в порядок не привести. – небрежно отмахнулась и продолжила озвучивать претензии к его внешности. – Плюс, серая ороговевшая кожа с крупными чешуйками. Они еще не решили: отлипнуть от тебя или еще немного подержаться. А теперь одежда. Ну, это вообще отдельная песня. Видок такой, словно похоронили в шестнадцатом веке, а проснулся только сейчас.

Вздохнула:

– Ты вообще откуда?

– Из склепа, – честно ответил хозяин логова. – И не с шестнадцатого века лежу, а с двадцать четвертого.

И я от удивления села на пыльную кровать:

– Где я?

– Не дома, – осклабился серокожий и многообещающе добавил, – но это поправимо.

– В смысле, ты меня отправишь обратно?! – воспряла духом и даже поднялась ему навстречу.

– Нет.

– Как нет? – уперла руки в боки. – В каком смысле тогда «поправимо»?

– Сейчас мы проведем обряд Обмена энергией, – плотоядно ухмыльнулся он. – Затем проведем инициацию, – облупившимся указательным пальцем он скользнул от моего подбородка к груди, я судорожно сглотнула. Каков нахал, все-то он сделает и без спроса. А как же тут относятся к такой прекрасной формулировке как: «Свобода выбора, свобода выражения, свобода передвижения?»

– А потом, – продолжил хозяин логова, по-барски скользя рукой вдоль моих «просторов», – я пополню свои силы тобой.

Не умолчала, тут же выдала свое мнение на его счет:

– Лихо!

– Он самый, – серокожий довольно и клыкасто улыбнулся.

– Я в смысле – шустро ты все решил… без меня. Это сделаем, то сделаем, и никуда не денешься. То есть я никуда не денусь. – Отодрав его длань от себя, сложила руки на груди. – А не слишком ли большие планы на меня маленькую? И вообще, что за претензии на пустом месте?

– Будить нечего было.

– А я и не будила! Сидела здесь и…

– Возмущалась, – завершил он за меня. – Громко возмущалась, я слышал.

– Это что еще за хрень!? Возмущалась? – от моего голоса его чуток перекосило.

– Перестань… кричать.

– Я возмущалась? Это я сейчас тихо возмущаюсь! Чтоб ты понял, что к чему, для сравнения. А ты вообще мог сидеть и прислушиваться, как какой-то ненормальный ву-ву-вуайерист. – С трудом вспомнила слово, но вспомнила, и гневно взглянула на этого… как его… Лихо, который спит тихо.

– Престань, – скривился он, потирая уши. – Я спал, как все нормальные вурдалаки.

– Ага, как младенец, повернувшись к стенке и прогрызая дыру к соседу!

– Я сплю один.

– Так тебе и надо!

Но мгновенная словесная реакция и колкость ответа тут меня не спасла. Вурдалак, как он сам признался, истерить не дал, да и испугаться по-нормальному тоже, прикоснулся к моей шее, и этот мир вначале погас, а затем и оглох, кажется. Последнее, что я услышала от серокожего, было: «Приготовь ее к ритуалу. Быстро».

И покорный ответ неизвестного тихого голоса: «Да, господин».

Вот теперь меня еще куда-то вовлекут, и прощай, Галя, было приятно познакомиться! Нужно было рассказать, что я из четвертого мира. Вдруг тут у моих «соотечественников» есть хоть какие-то привилегии? Неприкосновенность, например, или неубиваемость, суперсила или невидимость. Тяжело вздохнула, посылая себя далеко… в объятия черта: «Нардо, где ты?»

И вдруг чувствую, как маленькие тонкие иголочки бегут по руке, потом по спине, кто-то в волосах, на груди, на ногах, как… Пауки! И ведь точно они, я же парочку огромных в комнате прибила.

Аааааа! Мысленно уже прыгаю и дергаюсь, как главный герой в фильме «Нечего терять», а в физическом плане сдвинуться не в силах. И даже мизинцем пошевелить не могу. Это что за беспредел?! Уж если издеваться над девушкой и проводить странные обряды, то хоть бы сознание вырубил, а лучше бы просто убил. Так бы я попала к Люцу, а там… Так, стоп! Мне ясно было сказано, что чельдекаться и дьяколиться я буду лишь в мирах, подвластных Темному Повелителю, а во всех остальных у меня та же свобода слова, что и дома. Но я-то не дома, наверное,… или дома? Где у нас на вурдалаков грешили? В Румынии… нет, там просто психоз и отклонение, вроде бы. А, к черту! Одно ясно, куда я попаду после кончины – неизвестно. А потому личное самоуничтожение отменяется, до выяснения последствий.

Вот на этом мой мысленный процесс был прерван, ощущение паучьих лапок исчезло, а в пространстве захламленной спальни что-то, запиликав, начало двигаться. И то ли пол опустился, то ли я воспарила, но из-за движения воздуха не разобрать. А через минуту слышу:

– Все сделано, господин.

– Приготовь спальню, – приказал серокожий.

И вот тут подо мной возник пол. Затем вернулось зрение и возможность двигаться. Открываю глаза, а перед ними круги красные яркие и желтые блеклые, но более всего раздражают слепящие сизые, я опять зажмурилась:

– Твою мать!

– Ее на церемонии не будет, – последовал сухой ответ от рядом стоящего.

Никогда плохого чужим родителям не желала, но этого спокойного уникума просто захотела задеть:

– Померла?

– Если бы… – хмыкнул. – Спит.

Ага, не одна я здесь кровожадная. Вновь попыталась открыть глаза, а сизые круги стали еще агрессивнее:

– Во имя Отца, черт подери, и его сына…, когда это закончится?!

– Закончится скоро. Отца на церемонии тоже не будет. А брат присутствовать не может.

– Спит?

– Нет. Сидит.

– В нужнике? – не сдержалась, потирая глаза обеими руками. – Да уж, если вы столько времени лежите, проблем со здоровьем не избежать.

– Нет. Он в четвертом мирке. А сравнение выбрано подходящее. – Грубиян взял меня за руки, и в глазах все стало более или менее проясняться.

– Слушай, нечего гнать на этот мир. Он нормальный.

– Так ты из тормозного четвертого?

– Ну как бы…, – вспомнила о своем решении выведать информацию и принялась за расспросы: – А если да, то это что-то значит?

Оглядываюсь, а вокруг никого, надо мною свет из круглого оконца, предо мной каменная кладка с массивной полкой, торчащей из стены, и огромный портрет на ней. Изображение не разобрать, но явно что-то кровавое.

Судорожно сглотнула:

– То есть, у меня есть привилегии тут, в твоем мире?

– Никаких.

В это мгновение в жуткой живописи напротив возникло движение, размытые пятна стали четче, линии агрессивнее, цвета холоднее, в итоге на меня воззрился красивый худой Лихо-два, явно его отец или дед или… еще неизвестно кто, но ему и с кожей, и с волосами повезло больше.

– Но мы здесь любим людей, – возвестило это чудо художественное.

Что-то не нравится мне его интонация. Надеюсь все, что придумано у нас о вурдалаках – это сказки. Пожалуйста, пусть это будут сказки!

– Сколько тебе лет, дитя? – вкрадчиво поинтересовался портрет.

– Двадцать три, – вспомнила, что для обитателей Океании я была древнейшей старушенцией. А тут, выходит, все иначе?

– Мы очень любим молодых людей, – решил порадовать меня сородич серокожего.

– Зашибись!

– Зашибать не будем, мы ценим людей живыми и невредимыми. Ты девушка?

Хм… что тут сказать? Не мужик точно, а все остальное не его ума дело.

– Ответь мне, – елейным голосом попросил портрет.

– По половым признакам – да, мысленно – давно нет…

– А в действительности?

– А в действительности ни один любитель проверок в живых не остался, – и радостно улыбаюсь от уха до уха. Убивать я их тоже буду с улыбкой, дожить бы до этого момента.

– Что это значит? – вопросил серокожий, так и не объявившись на свету.

– Она точно из четвертого мира и она подходит, – вынес вердикт прототип портрета «Дориана Грея» и начал, чернея, покрываться трещинками.

Затем свет из оконца приобрел слепящий бирюзовый окрас и по насыщенности многократно усилился. Снизу повеяло холодом, судя по запаху, могильным, что-то загрохотало, и над нами стали произноситься слова, жуткие рычаще-шипящие, и очень громко.

– Куда подхожу? – обхватила себя руками и повторила вопрос.

– Под определение, – последовал тихий ответ от серокожего:

– А что за определение?

В поднявшемся ветре и грохоте еле-еле расслышала: «Съедобная» и временно выпала в осадок. Тут монолог на непонятном языке перебил не менее насыщенный монолог на русском. Из всего сказанного выходило, что я кому-то что-то должна на постоянной основе отдавать, а мне никто никогда и ничего.

– Чего? – не поняла я.

Зачитка слов бредового обряда Обмена энергией повторилась. Из монолога на русском стало понятно, что сторону, отдающую всю себя, возглавляю я, а вот получающую все от меня – достопочтимый Лихо Лишерс Миро.

– Чего должна?

– Ты должна сказать: «Да!» – подсказал довольный «получающий».

– Да пошел ты!

– Принимается? – поинтересовался этот хитрюга у портрета.

– Нет.

Монолог повторился в третий раз, вновь рассказал, как серокожий будет мной пользоваться, а я безмолвно подчиняться. После чего был задан важный вопрос, согласна избранница или нет. Грохот начал набирать силу, ветер так вообще ледяной, но я стою на своем.

– Нет!

Обитатель масленой живописи вспылил:

– Слушай ты, человечишка, ты должна…!

– Я Галя Гаря и тебе, урод, ничего не должна!

Ветер унялся, грохот стих, почернение с портрета слетело, как не бывало, и морда Лиховского сородича с удивлением на меня воззрилась:

– Галя из четвертого мира? Та самая Галя, которая посетила Аид, Дарлогрию и Океанию Гарвиро?

– Она самая, – настороженно ответила я. Уж слишком много затаившихся эмоций было в этом голосе и красном взгляде прожигающем меня.

– Мой дорогой пра-пра-правнук, – протянул старший сородич клыкастого, – в твою обитель угодила лучшая из жертвенниц Темнейшего из Светлейших! Мои поздравления, Лихо, ты всегда делал лучший выбор источника.

И не успела я удивиться восторженному тону и блеску в глазах «жуткой живописи», как портретюга отдал приказ, с презрением глядя на меня.

– Срочно сделай своей или уничтожь.

Вот тебе и плюсы бесценного знакомства с дьяволом. Чертовски интересно, за что же его так любят, а? В сравнении с Ганом, Люц очень даже неплох, периодами самая настоящая рогатая душка. Но его не любят, а вместе с ним и меня. Несправедливо!

Захотелось провалиться под землю, только бы не видеть этих налитых кровью глаз. Собственно, через мгновение я так и сделала, провалилась. Потому что невидимая рука, затянутая в перчатку, то есть пустая, но объемная перчатка прикоснулась к полу. Тот задрожал, а камни подо мной с неприятным звуком «хлоп!» осыпались вниз. И я поневоле составила им компанию. Летим, вокруг плотный туман, темное пятно земли и оно становится все ближе и все больше. Желания кричать нет, ругаться и проклинать также. Что мне уготовано, понятно: с первым не согласна, а со вторым выбора уже нет – лечу вниз, причем весьма быстро. И такая апатия напала, что когда вблизи появились две пустые перчатки, я послала их обладателя далеко и надолго. А потом с зевком спросила, когда уже земля.

– Зачем тебе?

– У нас говорят: «Отоспишься на том свете», мне бы поскорее уснуть.

Глаза сами собой закрылись, в теле появилась легкая усталость…

Как мое падение замедлилось и прекратилось в руках невидимки – не помню. Зато хорошо запомнился диалог между Лихо и портретом его предка-заразы.

– Получил? – беспокойство отчетливо слышится в голосе масляной живописи.

– Нет. Она не боится смерти. Выходит, о дьяволе правду говорят.

– Безжалостен и коварен, – подтвердил пра-пра-пра. – Люциус пошел в отца своего Люцифера, другого ожидать не приходится. Убьешь ее.

– Но… – руки Лихо чуть сильнее прижали меня к груди.

Ух, ты! Получается, меня только что из «окна» выбросили, как самую настоящую ценность. Что же он во мне разглядел, помимо завтрака, обеда и ужина? Неужели ночной перекус после 24:00?

– Не хочешь – инициируй! – и со смешком, от которого мороз по коже, портретюга предка добавил. – Своим источником сделаешь ее позже.

Опять все без меня решили и без спроса понесли в неизвестном направлении для весьма загадочного действа. И в чем у них заключается инициация? Меня кусать будут или… Да, ну, к черту! Нардо, ты где?

И как по заказу – явился, не запылился, стоит синеглазый брюня посередине раскуроченной спальни, лепестки превратились в тлен, ручей пропал, ветки деревьев обугленные и тишина вокруг гробовая.

– То бишь, искать ты меня не намерен, так?

Он вздрогнул и обернулся:

– Галочка?

– Слышать – слышим, а видеть – не видим, – констатировала я его пустой взгляд, который мало того, что скользнул сквозь меня, так еще и уперся куда-то вправо. – Тебе вообще, плевать на меня, так?

– Галочка, нежная моя, ты где? – он сделал несколько шагов навстречу.

– Прямо перед твоим носом, еще чуть-чуть и поцелуешь.

И что чельд делает? Вытягивает губы и целует предположительно в лоб:

– Я не вижу тебя, малыш.

– А я тебя не чувствую. И сплю, кажется.

– Так… где ты?

– Хрен его знает где. У вурдалаков! Меня тут решено инициировать на скорую руку… И…, я понять не могу, ты хоть что-то предпринять собираешься?

– Собираюсь. Ты у каких вурдалаков?

– Я у…

* * *

Мягкое скольжение дьявольской ладони вверх по изящной ножке демонессы было прервано грохотом на дальней заставе дворца Темного Повелителя.

Люциус досадливо поморщился – их нашли. Немыслимо, и это после того, как он отключил все варианты сообщения с поданными, удалил всевозможные источники информации, закрыл целый континент 129 мира и тайно увез в свой дивный дворец Олимпию. И все это, чтобы прикоснуться к ней, к самой нежной и ненаглядной. Ведь разрешение есть, договор между семьями спешно заключен, да и первая часть брачного ритуала была совершена сразу же после обряда между Нардо и Галей. Так зачем оставлять такую радость на потом? Он и не оставил, спонтанно спланировал побег и исчез. Как оказалось, совсем ненадолго.

Когда грохот раздался уже и на внутренней заставе, стало понятно – визитер не только силен и нагл, он еще и не отступится. Дьявол, сжав девичьи ножки в своих руках, ткнулся лицом в долгожданные коленки, которых, судя по всему, он не получит.

Олимпия с улыбкой запустила пальчики в его волосы:

– Знаешь, прихожу к мнению, что Галя была права, говоря об излишней спешке.

От Темного повелителя послышался протяжный вздох.

– Сам посуди, только мы решаемся на новый шаг, все оборачивается против.

– О… эта Галя… – он медленно поцеловал коленки демонессы. – Иногда я очень сожалею, что связался с ней.

– Да, неужели? – голос демонессы сочился веселой иронией. – В таком случае ты бы не понял, кто тебе я.

– Нет, я не о том, что… – он поднял к ней лицо и искренне заверил, – милая, ради тебя я готов еще раз пройти через все это. А зная, что ты существуешь и ждешь меня, даже не раз… много-много раз. Но Галя!

– Понимаю. Выводит из себя?

– Дерзит, хамит и наглеет, прекрасно зная, насколько я заинтересован в ее помощи, – улыбнулся и поправил сам себя. – Был заинтересован.

– А сейчас?

– Сейчас у меня другие увлечения, – он потерся щекой о колени водной демонессы, и медленно поднял ладони от тонких лодыжек к икрам.

– Дорогой, я понимаю, что судьба бывшей жертвенницы теперь мало интересна для тебя. Но все же, узнай, что у нее случилось.

– С чего ты взяла, что вопрос визита неизвестного связан с ней? – пробурчал Темнейший.

– Это Нардо, и он ждет тебя внизу в холле.

– Как он вошел во дворец? – удивился дьявол.

– По-видимому, молча.

Темный Повелитель исчез, и Олимпия, накинув халат, так же поспешила спуститься вниз. К тому моменту, когда она вошла в залу, бледный Нардо срывающимся голосом рассказывал о Гале.

– Она не просто пропала, как только пояс чести был снят. Я ее не чувствую! Простите, Повелитель, за то, что потревожил, но я бы… – он запнулся, увидев сестру, – я бы не рискнул явиться и пройти через магические барьеры, если бы предварительно не просканировал все подвластные Вам миры. Ее в них нет.

– Занятно, – поймав демонессу за руку, Люциус занял вместе с ней небольшой диванчик. – Но если Галя не в моих мирах, почему ты здесь? Следовало связаться с моими родственниками.

– Она явилась ко мне… Рассказала, что находится у вурдалаков и ее вот-вот инициируют. А миры серых были изгнаны из покровительства Вашей семьи многие века назад. И… я не знаю, как ее вызволить.

В зале повисло гнетущее молчание. Мир кровопийц не лучшее место для человека и им это было доподлинно известно.

– Явилась осязаемой?

– В том-то и дело – нет, – прорычал его помощник. – Я различил только голос и холод. При этом она меня видит. Шпунько подтвердил – это из-за его кулона Галя не осязаема и невидима. Но не смог заверить, что ее не тронут.

– И где инкуб?

– Застрял на первой заставе.

– Хоть кого-то она остановила, – дьявол сердито прищурился, обратившись к черту. – А как прошел ты?

– Он участвовал в разработке магических барьеров этого мира, – быстро ответила за брата Олимпия, несомненно, умолчав о том, что об их местоположении предупредила родных.

– Да? – Люциус удивился такому объяснению, но тему не развил. – Что ж ты правильно сделал, что пришел сюда, 129 мир либерален к перемещениям из менее преуспевших цивилизаций.

Дьявол повел рукой в воздухе и на полу, покрытом деревянной мозаикой, проступили очертания огненной пентаграммы. Вслед за этим пространство наполнилось темнотой, вначале сгустившейся под потолком, затем, словно смерч, спустившейся к центру пентаграммы.

– Итак, в чем была Галя?

Нардо не смог ответить:

– Я…

– Платье, белье, чулки, перчатки, ночнушка, пеньюар? – спросила вслух Олимпия.

«Наручники, кляп, кандалы, веревка, маска?» – мысленно поинтересовался дьявол.

«Люциус?!» – окрик возмущенной демонессы услышал и ее брат.

– Нет, – ответил он. – Без этого…

– Не успели? – ехидный голос Повелителя звучал, как издевка.

– Я не… Исчезая, она захватила с собой коробочку с кулоном от инкуба и подушку.

– Интересное решение. Неужели она сбежала, чтобы всласть поспать в мире серых? – слова дьявола прозвучали издевательски.

Нардо промолчал и, зажмурившись, все же вспомнил:

– Она была в платье. Чулок не помню, но белье, кажется, тоже было.

«Даже в белье? – опять ухмыльнулся Люциус по себя. – Чем же ты все это время занимался?»

«Проводил наш обряд» – хмуро напомнила Олимпия.

«Только первую его часть…» – не менее хмуро ответил дьявол, чем вызвал ее смущение. Знает, чего он желает и строит из себя скромницу. Погоди, синеглазая моя, мы с тобой наедине еще останемся.

«Как знать», – ответила она его мыслям и продолжила серьезным тоном вслух: – Если вурдалаки намерены ее инициировать, то вам следует поторопиться с перемещением Гали сюда.

Светлейший из Темнейших с иронией заметил:

– Поверь мне, если они попытаются сделать что-то против ее воли, они об этом крупно пожалеют.

– Я уничтожу их! – сжав кулаки, прорычал черт. – Камня на камне не оставлю!

Люциус поднялся со своего места и вальяжно прошел в центр залы:

– Чтобы отомстить, тебе придется их мирок по частям собрать и всех воскресить. Потому что первым делом им отплатит наша Галя.