Текст книги "Гражданские войны"

Автор книги: Аппиан Александрийский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

11. Итак, в добрый час. Никто не должен давать приют у себя, скрывать, отправлять в другое место или давать себя подкупать деньгами; всякого, кто будет изобличен в том, что он спас или оказал помощь, или только знал об этом, мы, не принимая во внимание никаких отговорок и просьб о прощении, включаем в проскрипционные списки. Головы убитых пусть приносят к нам за вознаграждение в 25.000 аттических драхм [384]384
  12 См. примеч. 53 к кн. II.


[Закрыть]за каждую, если приносящий свободнорожденный, если же раб, то получит свободу, 10.000 аттических драхм и гражданские права своего господина. Те же награды назначаются и доносчикам. Никто из получающих награды не будет вноситься в наши записи, и имя его останется неизвестным".

Таково было проскрипционное объявление триумвиров, если перевести его с латинского языка на греческий.

12. Первым из приговаривавших к смерти был Лепид, а первым из приговоренных – брат Лепида, Павел. Вторым из приговаривавших к смерти был Антоний, а вторым из приговоренных – дядя Антония, Луций: и Павел и Луций первые высказались за объявление Лепида и Антония врагами отечества. Третьим и четвертым были родственники вывешенных в другом списке намеченных консулами на следующий год Плотий, брат Планка, и Квинт, тесть Азиния. Они поставлены были на первом месте, впереди остальных, не столько ввиду их значения, сколько для возбуждения страха и лишения надежды на возможность спасти кого-нибудь. В числе осужденных был и Тораний, бывший, по свидетельству некоторых, опекуном Цезаря. Одновременно с обнародованием проскрипционных списков ворота города были заняты стражей, как и все другие выходы из него, гавани, пруды, болота и все места вообще, могущие считаться удобными для бегства или тайного убежища. Центурионам приказано было обойти всю территорию с целью обыска. Все это было произведено одновременно.

13. И вот тотчас же как во всей стране, так и в Риме, смотря по тому, где каждый был захвачен, начались неожиданные многочисленные аресты и разнообразные способы умерщвления. Отсекали головы, чтобы их можно было представить для получения награды, происходили позорные попытки к бегству, переодевания из прежних пышных одежд в непристойные. Одни спускались в колодцы, другие – в клоаки для стока нечистот, третьи – в полные копоти дымовые трубы под кровлею; некоторые сидели в глубочайшем молчании под сваленными в кучу черепицами крыши. Боялись не меньше, чем убийц, одни жен и детей, враждебно к ним настроенных, другие – вольноотпущенников и рабов, третьи – своих должников или соседей, жаждущих получить поместья. Прорвалось наружу вдруг все то, что до тех пор таилось внутри; произошла противоестественная перемена с сенаторами, консулами, преторами, трибунами, кандидатами на все эти магистратуры или состоявшими в этих должностях: теперь они бросались к ногам своих рабов с рыданьями, называли слугу спасителем и господином. Печальнее всего было, когда и такие унижения не вызывали сострадания.

14. Происходили всевозможные злодеяния, больше чем это бывает во время восстаний или при завоевании городов. Ибо в таких случаях люди боятся или политического врага или военного противника, но они при этом доверяют своим домашним; теперь же последних боялись больше, чем убийц: не боявшиеся их того не было на войне или при восстаниях – неожиданно убеждались, как домашние становились врагами либо вследствие скрытой до тех пор вражды, либо из-за обещанных им наград, либо ради хранящихся в доме золота и серебра. Каждый становился предателем по отношению к своим домашним и личную выгоду ставил выше сострадания к близкому человеку. А верный или благожелательный человек боялся помочь спрятать осужденного или отговариваться незнанием, боясь подвергнуться одинаковой каре. Теперь страх оказал обратное действие тому, что происходило при умерщвлении семнадцати человек: тогда, если кто-либо не был заранее официально намечен в проскрипциях, лишь некоторые внезапно были схвачены, все же одинаково пришли в страх и помогали друг другу. Теперь, после обнародования проскрипций, осужденные немедленно предоставлялись всем, остальные же, будучи спокойны за свою участь, в погоне за выгодою, охотились за другими для убийц из-за обещанного вознаграждения. Прочая толпа грабила дома убитых, причем жажда наживы отвлекала их сознание от бедствий переживаемого времени. Более благоразумные и умеренные люди онемели от ужаса. И им представлялась невероятной мысль, что в других городах и государствах распри приводили к разрушению, а согласие спасало, здесь же после того, как прежние раздоры правителей довели государство до гибели, теперь возвратившееся к ним единомыслие готовит такое бедствие.

15. Одни умирали, защищаясь от убийц, другие не защищались, считая, что не подосланные убийцы являются виновными. Некоторые умерщвляли себя добровольным голоданием, прибегая к петле, бросаясь в воду, низвергаясь с крыш, кидаясь в огонь, или же сами отдавались в руки убийц или даже просили их не мешкать. Другие, униженно моля о пощаде, скрывались, чтобы избежать смерти, пытались спастись подкупом. Иные погибали, вопреки воле триумвиров, жертвою ошибки, вследствие личной вражды к ним убийц. Труп не означенного в списке распознавался по тому, что голова его не была отсечена от туловища. Дело в том, что головы проскрибированных выставлялись на форуме перед рострами, [385]385
  13 См. примеч. 105 к кн. I.


[Закрыть]где доставлявшие должны были получать вознаграждение. Впрочем, в некоторых случаях в не меньшей степени проявлялось рвение и мужество жен, детей, братьев и рабов, старавшихся спасти обреченных и придумывавших многочисленные для этого средства или погибавших вместе с ними, когда предпринятые меры не удавались. Некоторые убивали себя над трупами погибших. Из тех же, кому удалось избегнуть смерти, одни погибли при кораблекрушении, не будучи в состоянии уйти от судьбы; другие, вопреки всякому ожиданию, достигли впоследствии государственных должностей в Риме, были командирами на войне, получали триумфы. [386]386
  14 См. примеч. 47 к кн. I.


[Закрыть]До такой степени время это было полно всяких неожиданностей.

16. И это происходило не в большом каком-нибудь городе, не в слабой и маленькой царской резиденции; могущественнейшего властителя стольких народов на суше и на море божество подвергло таким потрясениям, доведя его, в конце концов, через ряд испытаний до нынешнего благоустройства. Правда, нечто подобное происходило в Риме уже при Сулле и еще до него при Гае Марии; наиболее замечательные из этих бедствий я описал в посвященных им главах, когда ко всему происходившему присоединялось еще и то, что трупы оставались без погребения. Все же настоящие события были более примечательны, отчасти вследствие носимого триумвирами звания, отчасти вследствие того таланта и счастья, с какими один из них утвердил власть на прочном фундаменте и оставил свой род и свое имя поныне царствующим. [387]387
  15 Правда, ко времени Аппиана в Римской империи сменилась не одна династия, но имя Цезарь уже стало титулом (от него происходит также титул царь).


[Закрыть]Из этих событий как более блестящие, благородные, так и более отвратительные, в памяти потому лучше сохранившиеся, что они недавно имели место, я изложу, но не все, ибо не заслуживают упоминания простое убийство, бегство или возвращение после амнистии, данной триумвирами, жизнь скрывавшихся после возвращения; достойно упоминания лишь то, что, будучи самым невероятным, более всего может поразить читателей и заставит поверить изложенному выше. Материала много, и многие римляне во многих книгах описали это каждый по-своему. Я же только опишу немногое, но характерное в том или ином отношении, что может доказать истинность происшедших событий и благополучие настоящего времени; поступить иначе потребовало бы пространного изложения.

17. Случайно преследование началось с тех, кто занимал еще магистратуры. И первым был умерщвлен народный трибун Сальвий. Эта должность по закону священна, неприкосновенна и обладала громадным авторитетом, так что, опираясь на нее, можно было подвергнуть тюремному заключению даже некоторых консулов. Сальвий был тот народный трибун, который воспрепятствовал вначале признанию Антония врагом отечества, а впоследствии поддерживал во всем Цицерона. Узнав об объединении триумвиров и о приближении их к Риму, он пригласил на пир близких ему лиц, так как недолго уже ему с ними придется быть вместе. Когда на пиршество ворвались солдаты, гости в смятении и страхе вскочили. Центурион, командовавший отрядом, приказал всем спокойно возлежать за столом, Сальвия же, схватив за волосы, отбросил с его места за стол сколько было необходимо и отрубил ему голову, а присутствующим еще раз приказал оставаться неподвижными в том положении, в каком они были, чтобы, в случае если поднимется шум, им не подвергнуться той же участи. И гости, действительно, после удаления центуриона, остолбенев, безмолвные, возлежали до глубокой ночи около трупа трибуна.

Вторым погиб претор Минуций в тот момент, когда он председательствовал в народном собрании на форуме. Узнав о приближении солдат, он вскочил со своего места, побежал и, раздумывая, куда ему скрыться, переменив одежду, вбежал в одну из мастерских, отослав от себя рабов и знаки своего достоинства. Но те из чувства уважения и сострадания остались и тем самым против воли облегчили убийцам отыскать претора.

18. Другого претора, Анналиса, в то время когда он посещал граждан вместе с сыном, кандидатом в квесторы, и собирал голоса в его пользу, бывшие с ним друзья и ликторы покинули, узнав, что его имя дополнительно включено в списки. Анналис, убежав к одному из своих клиентов, занимавшему небольшой, дешевый, совершенно невзрачный дом в предместье, скрывался в нем в безопасности, пока собственный сын его, заподозрив бегство его к клиенту, [388]388
  16 См. примеч. 14 к кн. II.


[Закрыть]привел убийц к домику, получив за это от триумвиров имущество отца и назначение в эдилы. Но когда вскоре затем сын возвращался с попойки, те же самые солдаты, умертвившие его отца, из-за какой-то ссоры покончили и с ним.

Тураний, ранее бывший претором, отец юноши, вообще распущенного, но пользовавшегося влиянием у Антония, просил центурионов отсрочить ему казнь на короткое время, пока сын его упросит Антония. Те же со смехом сказали: "Уже упросил, да только наоборот". Старик, поняв в чем дело, снова попросил отсрочку на самое короткое время, чтобы повидаться с дочерью. При свидании с нею он велел ей не вступать во владение отцовским наследством, чтобы и из-за нее брат не просил Антония. Случилось, однако, что этот сын, промотав позорно все состояние и будучи уличен в воровстве, должен был, по приговору суда, отправиться в изгнание.

19. Цицерон, пользовавшийся после смерти Гая Цезаря таким влиянием, что тогда возникло своего рода единовластие демагога, был осужден на смерть вместе со своим сыном, братом, племянником и всеми родственниками, единомышленниками и друзьями. Во время бегства на лодке он не вынес неприятности качки и, велев причалить у собственной виллы вблизи италийского города Капуи – эту виллу я осмотрел для ознакомления с этим печальным событием, – не двигался с места. В то время как преследовали его – его-то ревностнее всех искал Антоний, и для него старались все, – к нему в спальню влетели вороны и стали каркать, так что он проснулся, и стали стаскивать с него тогу; [389]389
  17 См. примеч. 153 к кн. II.


[Закрыть]рабы, истолковывая происходящее как знамение богов, поместили Цицерона на носилки и снова понесли его к морю через лесную чащу. Между тем многие партиями бродили и расспрашивали, не видели ли Цицерона; все из расположения и сострадания к нему говорили, что он, отчалив на лодке, плывет уже по морю. Но один сапожник, клиент Клодия, бывшего жесточайшим врагом Цицерона, указал центуриону Ленату [390]390
  18 Неточность Аппиана: Попилий Ленат командовал отрядом преследователей и являлся военным трибуном, а непосредственным убийцей был его подчиненный центурион Геренний.


[Закрыть]с его немногочисленными спутниками тропинку. Тот погнался и, заметив, что рабы, окружавшие Цицерона, гораздо многочисленнее, чем его спутники, и готовы защищаться, прибегнул к военной хитрости и закричал: «Центурионы, находящиеся в тылу, идите за мной сюда!». Тогда рабы испугались, полагая, что приближается превосходящий их числом отряд.

20. Ленат, в свое время выигравший процесс благодаря Цицерону, вытащив из носилок Цицерона, отрубил ему голову, или, скорее, по неопытности отпилил ее, так как он три раза ударил по шее. Отрезал он также и руку, которой Цицерон писал речи против Антония как тирана, назвав их в подражание Демосфену [391]391
  19 Демосфен (384–322 гг. до н. э.) – афинский оратор и политический деятель, был идейным вождем в борьбе против Филиппа II Македонского. Известны его речи против царя, названные автором «Филиппинами» (слово стало именем нарицательным).


[Закрыть]«Филиппиками». Немедленно некоторые, кто на конях, кто на судах, поспешили с этим известием к Антонию. Ленат издали показал голову и руку, потрясая ею в воздухе, Антонию, председательствовавшему на форуме. Тот чрезвычайно обрадовался, увенчал центуриона и сверх назначенной награды подарил ему 250.000 аттических драхм [392]392
  2 °Cм. примеч. 53 к кн. II.


[Закрыть]за уничтожение величайшего из всех его противников и самого непримиримого. Голова Цицерона и рука очень долгое время висели на форуме перед трибуной, с которой он прежде обычно обращался к народу с речами. И посмотреть на это стекалось больше народу, чем прежде послушать его. Говорят, что за обеденным столом Антоний голову Цицерона ставил на стол, пока не насытился этим отвратительным зрелищем. Так погиб Цицерон, муж, прославляемый за свое красноречие и до сих пор, оказавший отечеству величайшие услуги во время своего консульства, а теперь он и после смерти подвергался глумлению. Сын его уехал еще раньше в Грецию к Бруту. Квинт же, брат Цицерона, схваченный вместе со своим сыном, просил убийц умертвить его ранее сына; а так как сын обращался с противоположной просьбой, убийцы сказали, что уладят их спор, и, разбившись на две группы, умертвили их, по данному знаку, обоих одновременно.

21. Игнаций, отец и сын, державшие друг друга в объятиях, были убиты одним ударом. Их головы были отсечены, а туловища оставались обнявшимися. Бальб, чтобы не быть обнаруженным, идя вместе с сыном, отправил его вперед бежать к морю, сам же следовал за ним на небольшом расстоянии. Когда кто-то, по ошибке, сообщил ему, что сын его схвачен, он вернулся и сам призвал убийцу. Случилось, что и сын погиб при кораблекрушении. Так сама судьба в ту пору усугубляла несчастия. Арунций с трудом уговорил сына, не соглашавшегося бежать без него, спасти свою юную жизнь. Мать, провожавшая его до ворот, вернулась домой, в расчете, что предаст тело убитого мужа погребению. Узнав, что сын погиб в море, она покончила с собой голодом. Таковы примеры хороших и худых сыновей.

22. Два брата, по имени Лигарии, совместно приговоренные к смерти, скрывались под печкой, пока рабы их не открыли, и один из них был тотчас же умерщвлен, а другой убежал; узнав о гибели брата, он бросился с моста в воду. Когда рыбаки вытащили его, думая, что он не нарочно бросился, а случайно упал в воду, он долго сопротивлялся и порывался снова идти к реке. Но так как рыбаки одержали верх над ним, он, стараясь избавиться от них, сказал: "Вы не меня спасаете, а самих себя губите вместе со мною, помещенным в списке". Однако рыбаки из жалости к нему и теперь старались его спасти, пока какие-то солдаты, охранявшие мост, заметили это, прибежали и отрубили ему голову. Из двух других братьев один бросился в реку; раб искал его труп в течение пяти дней; найдя и увидев, что его можно еще признать по чертам лица, отрубил ему голову ради награды. Второго брата, скрывавшегося в яме с навозом, вьщал другой раб; убийцы, брезгуя войти в яму, копьями стали колоть его и выгнали из ямы, отсекли голову, как он был, даже не обмыв ее. Еще один человек в тот момент, когда брат его был задержан, подбежав и не зная, что сам он осужден вместе с ним, сказал: "Убейте меня раньше него". На это центурион, имевший при себе точный список, заметил: "Ты требуешь справедливого; ведь ты помещен ранее его". С этими словами он, согласно предписанному порядку, умертвил обоих, одного за другим. Таковы примеры поведения братьев.

23. Укрыв Лигария, его жена брала с собою в его убежище одну только рабыню. Будучи предана ею, она следовала за людьми, несшими голову мужа, с криком: "Я его скрывала, а укрывателям установлено такое же наказание". Так как никто ее все же не умертвил и не донес о ней, она сама добровольно пришла к должностным лицам. Когда же и они из-за этой любви к мужу пощадили ее, она уморила себя голодом. Я упомянул о ней здесь потому, что, потерпев неудачу в попытке спасти мужа, она покончила с собою голодом. О тех же, которые с большей удачей проявляли любовь к мужу, я упомяну в рассказе о спасшихся мужьях.

Зато другие жены преступно строили козни своим мужьям. К таковым принадлежит та, которая была замужем за Септимием, но соблазнена была каким-то приятелем Антония. Страстно стремясь сменить сожительство на брак, она добилась своего, через любовника, у Антония. Тотчас же Септимий был включен в проскрипционные списки. Узнав об этом и не подозревая о постигшем его несчастье, он искал спасения у нее. Но она, притворившись, что любит его, заперла двери и сторожила мужа, пока не появились убийцы. И в тот же день, когда они умертвили ее мужа, она праздновала свой новый брак.

24. Саласс убежал из Рима, но, испытывая жажду, вернулся ночью в город, когда, по-видимому, наибольшая опасность уменьшилась. Дом его оказался, однако, уже проданным, один лишь привратник, проданный вместе с домом, узнал его, предоставил ему свое жилище, обещал скрывать его местопребывание и по возможности доставлять ему пищу. Саласс приказал ему вызвать его жену из дома. Та, представившись, что страстно желает прийти, но что боится сделать это ночью, потому что это подозрительным покажется рабыням, сказала, что придет с наступлением дня. Когда день наступил, она отправилась за убийцами, между тем как привратник еще раз побежал в ее дом, чтобы побудить ее поспешить. Саласс же, испугавшись после ухода привратника, не со злым ли умыслом он отправился, поднялся на крышу и стал наблюдать за происходящим. Увидев, что не привратник, а его собственная жена ведет в дом убийц, он бросился вниз с крыши. Фульвий убежал к своей рабыне, бывшей его любовнице, отпущенной на свободу и получившей приданое к браку. Несмотря на столько добра, полученного от Фульвия, она его выдала из ревности к той, которая сочеталась с ним законным браком после нее. Приведенных примеров низких женщин достаточно.

25. Самнит Стаций, оказавший большие услуги самнитянам в Союзническую войну, за выдающиеся подвиги, богатство и знатное происхождение принятый в римский сенат на 80-м году жизни и попавший в списки из-за своего богатства, предоставил свой дом народу и рабам на разграбление и отчасти даже сам выбрасывал вещи толпе. Затем он поджег опустевший и запертый дом и погиб в нем, причем огонь охватил много других зданий в городе. Капитон только приоткрывал двери дома, убивал ломившихся в дверь убийц по одному и погиб сам, когда ворвалась масса людей, причем перебил многих. Ветулин собрал большой отряд вокруг Регия как из самих проскрибированных, так и из тех, кто бежал вместе с ними, и из тех 18 городов, которые, будучи предназначены в награду солдатам, крайне возмущены были этим. С этими силами Ветулин уничтожал сновавших по стране центурионов; потом, когда более многочисленное войско было послано против него, он и тогда, не прекратив борьбы, переправился в Сицилию к Помпею, укрепившемуся в ней и принимавшему беженцев. Ветулин вел упорную борьбу, пока побежденный во многих сражениях, не отправил сына и всех остальных проскрибированных в Мессину, а сам, увидя, что корабль уже отплыл в море, бросился в гущу врагов и тут погиб в сече.

26. Назон, преданный своим вольноотпущенником, который раньше был его любовником, выхватил у одного из воинов меч и, убив одного лишь предателя, сам отдался в распоряжение убийц. Один верный господину раб усадил его на холм, а сам отправился к морю с целью нанять для него судно. Возвращаясь, он увидел, что его хозяина убивают и что тот уже испускает дух, и громко вскрикнув: "Подожди минутку, господин", он убивает центуриона, внезапно напав на него. А после этого он покончил с собою и сказал господину: "Теперь ты отомщен". Луций дал своим двум вернейшим вольноотпущенникам золото и направился к берегу моря; после того как те убежали, он вернулся и, отчаявшись в своем спасении, отдался убийцам. Лабиен, во время сулловских проскрипций многих захвативший и казнивший, теперь счел постыдным не подвергнуться с достоинством той же участи. Выйдя за ворота дома, он сел на кресло и ожидал убийц. Цестий скрывался за городом у преданных ему рабов. При виде центурионов, носившихся постоянно с оружием и головами, он не мог выдержать постоянного страха и велел рабам развести костер, чтобы они могли сказать, что хоронят якобы умершего Цестия. Едва они, обойденные таким образом Цестием, зажгли костер, как он бросился в него. Апоний, укрывшись в безопасном месте, не вынес житейских невзгод и сам отдался в руки палачей. Другой человек нарочно сидел в открытом месте, и так как убийцы не являлись, тем временем повесился.

27. Луций, зять бывшего в то время консулом Азиния Поллиона, бежал морем, но не будучи в силах перенести невзгоды бури, бросился в пучину. Цесенния, убегавшего с криком, что он не внесен в списки, но что из-за его денег на него злоумышляют, преследовавшие подвели к списку и велели прочесть собственное свое имя и в то время, как он читал, убили. Эмилий, не зная, что он попал в список, и видя, как преследуют кого-то другого, спросил преследующего центуриона, кто осужден на смерть. Центурион, узнав Эмилия, сказал: "Ты и он", и умертвил обоих. Циллон и Деций, узнав при выходе из сената, что их имена стоят в списках, растерялись и побежали через ворота, хотя еще никто их не преследовал; самое это бегство выдало их встретившимся на пути центурионам. Ицилий, тот самый, который, будучи судьей в деле Брута и Кассия (когда наблюдал за судом Цезарь с толпою солдат), в то время как остальные судьи тайно подали голоса за обвинение, один открыто положил оправдательный голос в урну, забыл о своем великодушном свободолюбии, стал под выносившееся мертвое тело вместе с несшими носилками и нес покойника. Стража у ворот, увидев, что несущих покойника одним больше, чем это было обычно, не подозревая несущих, стали осматривать носилки, не притворился ли кто мертвецом. Носильщики изобличили Ицилия как человека, не принадлежавшего к одной профессии с ними, и, убийцы, установив личность Ицилия, умертвили его.

28. Вар был выдан своим вольноотпущенником в то время, как он, бродя с одной горы на другую, попал в Минтурнские болота, где и остановился на отдых, чтобы набраться сил. В то время как жители Минтурна, разыскивая гнездо бандитов, обходили болота, закачавшаяся верхушка тростника обнаружила местопребывание Вара. Будучи схвачен, он заявил, что он – бандит и, приговоренный к смерти, не протестовал против этого. Когда же его намеревались пытать, чтобы он выдал сообщников, он не выдержал этого, как несовместимого со своим достоинством, и сказал: "Запрещаю вам, минтурнцы, меня, бывшего консула и – что для ныне властвующих важнее проскрибированного, пытать и убивать. Ибо если уже мне нельзя избежать смерти, то лучше погибнуть от руки равных мне по достоинству". В то время как минтурнцы все еще не верили и считали его рассказ вымыслом, центурион, делавший обход, узнал его и отрубил ему голову, а туловище оставил минтурнцам. Ларг был захвачен в то время, когда он скитался по полям, хотя разыскивали не его, но другого. Сжалившись над ним, когда он попал им в руки, хотя они его и не искали, они отпустили его на свободу в лес. Но преследуемый другими, он побежал к первым и сказал: "Лучше вы убейте меня, вы, сжалившиеся надо мною, чтобы вам получить награду, а не им". Так он оплатил им своею смертью за их человеколюбие.

29. Руф, имевший прекрасный дом, сдававшийся в наем, по соседству с Фульвией, женой Антония, раньше не уступал его Фульвии, желавшей купить дом, теперь же принес его ей в дар и все же подвергся проскрипции. Голову его, принесенную Антонию, последний, сказав, что она не нужна, отослал жене, которая велела выставить ее, вместо форума, перед наемным домом. Другой имел прелестную тенистую виллу, где был красивый и глубокий грот, что, вероятно, и послужило причиной того, что он подвергся проскрипции. Случайно он находился в гроте, ища прохлады от жары, и в то время как убийцы еще вдали бежали за ним, раб, направив его в угол грота, надел тунику господина и притворился, что он – хозяин и находится в страхе. И, вероятно, он был бы умерщвлен, если бы один из рабов не указал на обман. После казни господина народ не переставал выражать свое негодование перед высшими должностными лицами, пока не настоял на том, чтобы доносчик был распят, а хотевший спасти господина получил свободу. Скрывавшегося Гатерия выдал его раб; тотчас же получив свободу, он выступил покупателем при распродаже с торгов имущества убитого и жестоко издевался над его людьми. А те молча, в слезах, следовали за ним повсюду. Народ вознегодовал на это, и триумвиры его, как преступившего границы должного, снова отдали в рабство детям проскрибированного. Таковы бедствия, происшедшие с мужчинами.

30. Тогдашняя превратность судьбы постигла и сирот из-за их богатства. Так, один мальчик по дороге в школу был убит вместе со своим учителем, который обнял его и не отпускал. Атилий, только что надевши мужскую тогу, шел, согласно обычаю, в процессии друзей в храм для совершения жертвоприношения. Когда неожиданно его имя было внесено в списки, друзья и рабы разбежались. Одинокий и оставленный всеми, он после столь торжественной процессии отправился к матери. Когда же и та из страха его не приняла, он, не решившись просить милосердия у других после отказа матери, побежал на гору. Оттуда сойдя от голода на равнину, он был схвачен человеком, который захватывал прохожих и, связав, принуждал их к работе. Но так как он по своей изнеженности не мог работать, то с надетыми на него цепями убежал на проезжую дорогу, отдался в руки проходившим центурионам и был убит.

31. В то время как происходили все эти события, Лепид праздновал триумф [393]393
  21 См. примеч. 47 к кн. I.


[Закрыть]над испанцами и издал эдикт следующего содержания: «В добрый час! Приказываю всем мужчинам и женщинам приносить жертву и праздновать настоящий день. Кто будет уличен в невыполнении настоящего приказания, будет считаться в числе проскрибированных». Лепид праздновал триумф в храмах, причем все принимали участие в процессии в праздничной одежде, но с ненавистью в душе. Домашнее имущество проскрибированных было расхищено. Немногие, однако, покупали их имения, стыдясь пользоваться чужим несчастьем и полагая, что не на радость им будет достояние погибших, что небезопасно вообще быть замеченным с золотом или серебром, что приобретение нового небезопасно теперь, тем более что и владеть прежним имуществом сопряжено с опасностью. Лишь некоторые решались делать приобретения, и за очень дешевую цену, потому что других покупателей не было. Поэтому-то триумвирам, надеявшимся, что полученной выручки хватит на военные издержки, недоставало еще двухсот миллионов драхм. [394]394
  22 См. примеч. 53 к кн. II.


[Закрыть]

32. Объявив об том в народном собрании, триумвиры составили список 1.400 женщин, владевших наибольшим состоянием. Им надлежало, представив оценку имущества, внести на военные нужды сумму, какую каждой назначат триумвиры. Скрывшим что-либо из имущества или неправильно оценившим его назначены были наказания, а осведомлявшим об этом как свободным, так и рабам – награды. Женщины решили обратиться с просьбой о защите к родственницам триумвиров. Они были приняты сочувственно сестрой Цезаря и матерью Антония, но с трудом перенесли оскорбление, будучи прогнаны от дверей Фульвией, женой Антония. И вот, протискавшись на форуме к трибуне, где заседали триумвиры, в то время как народ и стража расступились перед ними, женщины произнесли следующую речь, избрав для этой цели Гортензию: "Как и подобало таким женщинам как мы, нуждавшимся в вашей помощи, мы обратились к вашим женам. Но испытав, что совсем не подобало нам, от Фульвии, мы ее поступком вынуждены совместно явиться на форум. Вы отняли уже у нас родителей, детей, мужей и братьев под тем предлогом, что вы были оскорблены ими. Если же вы еще отнимите у нас и средства к существованию, то поставите нас в тяжелое положение, недостойное нашего происхождения, образа жизни и природы женщины. Если вы считаете себя обиженными нами так же, как мужчинами, то подвергните нас, подобно им, проскрипции. Если же мы, женщины, никого из вас не объявляли врагом отечества, не разрушали домов, не подкупали войск, не приводили армий против вас, не препятствовали вам достигнуть власти и почета, то почему мы должны подвергнуться карам, не будучи соучастницами во всем этом?

33. К чему нам платить налоги, раз мы не участвовали ни в отправлении государственных должностей, ни в почестях, ни в предводительстве войсками, ни вообще в государственном управлении, из-за которого вы теперь спорите, доведя нас уже до столь больших бедствий? Вы скажете: потому, что теперь война. Но когда войны не было? И когда женщины платили налоги, женщины, которых сама природа освобождает от этого у всех народов? Наши матери, правда, всего один раз, вопреки нашему полу, собрали налог: это когда грозила опасность всему вашему господству и даже самому городу, когда нам угрожали карфагеняне. [395]395
  23 Скорее всего, имеется в виду ограничение женской роскоши по закону народного трибуна Г. Оппия (215 г. до н. э.) – см. Ливии. История Рима от основания города, XXXIV, 1,3.


[Закрыть]Но и тогда женщины вносили налог добровольно и притом не с земель, имений или домов, без чего не может существовать свободная гражданка, но только из своих собственных украшений, к тому же не подвергавшихся оценке, не под угрозой указчиков или доносчиков, не по принуждению или насилию, а вносили столько, сколько сами пожелали. И какой у вас сейчас страх за государственную власть или отечество? Когда наступит война с галлами или парфянами, и мы окажемся не хуже наших матерей в стремлении спасти отечество. Но для гражданской войны мы никогда не станем вносить вам денег или помогать вам в борьбе друг с другом. Мы не вносили налогов ни при Цезаре, ни при Помпее, ни Марий, ни Цинна не принуждали нас к этому, ни даже Сулла, тиран отечества. А вы еще говорите, что упорядочиваете государственный строй!"

34. Пока Гортензия произносила эту речь, триумвиры возмущались. Неужели женщины, в то время как мужчины сохраняли спокойствие, осмеливаются выступать в народном собрании, требовать отчета у магистратов в их действиях? Неужели, в то время как мужчины несли тяготы войны, женщины будут отказываться вносить деньги? Триумвиры приказали служителям стащить женщин с трибуны. Но так как поднялся протест в окружавшей толпе, и служители приостановили выполнение приказания, триумвиры заявили, что откладывают рассмотрение вопроса на следующий день. А на другой день они приказали лишь 400 вместо 1.400 матронам объявить стоимость своего состояния. Из мужчин же всякий владевший более чем 100.000 сестерций, [396]396
  24 Другой пример добровольных пожертвований во время II Пунической войны (правда, не относящийся специально к женщинам) см.: Ливии, XXVI.36,5—12.


[Закрыть]как гражданин, так и иностранец, вольноотпущенник, жрец и все иностранцы без каких-либо исключений подлежат этому распоряжению под страхом таких же наказаний и таких же наград за доносы. Все должны были 1/50 часть своего имущества немедленно отдать триумвирам взаймы и внести годовой доход на военные нужды. [397]397
  25 См. примеч. 16 к кн. II.


[Закрыть]