Текст книги "Танцорка (СИ)"

Автор книги: Анжелика Терешкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Так ты, зараза, и не спишь, оказывается! – возмущаюсь, правда, шепотом; это сложно и смешно.

– Не сплю, причем давно не сплю, а что? – шепчет и хихикает тихонько.

Вот засранец! Поворачиваюсь в другую сторону, Саша мирно спит, такой... умиротворенный. Красивый. Я без стеснения рассматриваю его. Мускулистые руки и плечи, изящная шея, великолепные черты лица, идеальные. Легкая щетина не портит его красоты, она ее дополняет. И вот, пока я так нагло его разглядываю... Кексик притих, даже не шевелится. Секунда – и льдисто-голубые глаза открыты и смотрят на меня. С интересом, изучающе. В них нет наглости, напора. Они как свежее дыхание после терпкой, дерзкой и яркой зелени глаз Ильи. С минуту мы просто смотрим, почти не моргая, глаза в глаза. А после я отворачиваюсь, не выдерживая пронзительности его взгляда.

– Пошли на кухню, – тащу с собой Виталика, вставая. И мы скрываемся за дубовой дверью.

– Что такое? – спрашивает он непонятливо и ставит молоко на плиту.

– Ничего, просто утащила тебя из той кучи.

– М-м, Сашка понравился? – ухмыляется. А в глазах бесята резвятся.

– Что? – чуть собственной слюной не подавилась.

– То. Или ты своему зеленоглазому кренделю не изменяешь? – тут уже капля горечи в вопросе.

– Чем тебе Илья не угодил, вот ты мне скажи? – складываю руки на груди и приподнимаю бровь.

– Всем, а больше всего тем, что он брат Малика. Того, мать его, самого, который тебе все внутренности съел. Забыла?

– С тобой, блин, забудешь... – ворчу, вмиг растеряв весь свой пыл.

– Ну вот, и я не хочу ссориться из-за этого кретина.

– Да не кретин он! – возмущаюсь.

– О-о-о, ты уже его защищаешь? – ехидный вопрос. Так и сочится ядом... ох, Виталик.

– Да перестань ты ревновать. Бесит уже.

– Я не ревную, – фыркает, помешивая какао.

– Правда, что ли? Тогда я китайский городовой! – всплеснув картинно руками, отвечаю.

– А что, похожа, – смеется, ну вот, отошел... наверное.

– Угомонился? ТЫ вне конкуренции, когда же ты это поймешь? ТЫ мне брат, лучший друг, ты ближе всех, так что перестань, правда.

– А может, я больше хочу, – прищуривается. Я хлопаю глазами пару минут, а он все больше начинает веселится.

– Ты же несерьезно, да? – с надеждой спрашиваю.

Он начинает хохотать, вот оглушительно, такое чувство, что дом по швам развалится от его смеха.

– А мне рассказать? Я тоже хочу поистерить, – заходит к нам сонный Дерек.

– Нет, твоей шаткой психике такое нельзя слышать, – отмахивается Виталя и наливает нам какао. А я так и не поняла до конца, серьезен он был или нет.

Шутки шутками. Но в них-то доля правды всегда есть.

– Секретики? Заманали вы уже, – закатывает глаза и начинает делать кофе.

– Карина проснулась уже? – спрашиваю, переводя тему.

– Ага, но пока не выпьет кофе – не встанет в жизни. Такая вот она у меня врединка, – тепло отзывается. Глаза так и лучатся от любви, а я завидую, не по-черному, естественно.

– Вы очень красивая пара, дополняете друг друга, – выдаю мысли вслух.

– Спасибо, – улыбается красавец-шатен. И уходит с кружками из кухни.

К нам заходит бледная, как полотно, Элина... Я с подозрением смотрю на нее.

– Все в порядке? – вкрадчиво спрашиваю.

– Нет, не в порядке, – кажется, у нее на глазах слезы. Она выглядит такой растерянной.

– Чем тебе помочь? – спрашивает уже Виталик, которого она, судя по всему, не заметила.

– Привет, – махнула ему, вздрогнув. – Да вы мне вряд ли чем-то поможете...

– Что-то серьезное случилось? Ты больна? Выглядишь очень бледной, – всматриваюсь в ее лицо.

– Я, кажется, беременна... – шепчет она в шоке. Виталик округляет глаза, а я молчу.

– Отцу будешь говорить? – спрашиваю.

– Отец вряд ли будет рад. И он спит еще в соседней комнате.

Я в еще большем шоке. Значит, либо Саша, либо Леша отец... И мне не нравятся оба варианта.

– Только не говори, что тогда вы с Лешей... О, бог ты мой, Эл, ты чем думала?

– Да ничем, как видишь, точнее, не тем, чем надо, – вздыхает она и губы начинают дрожать.

– Кексик, ну что ты наезжаешь, ей итак не сладко. Хочешь какао? – мягко спрашиваю, усадив ее.

– Меня тошнит, но спасибо... – слабо улыбается. И тут, по закону жанра, который о подлости, заходит собственной персоной златокудрый да голубоглазый красавец Алексей.

– Что за кислые мины у вас, товарищи? – вечно шутливый тон.

Я взглянула на Элину, которая сидела и нерешительно посматривала на меня. Ее ведь дело, говорить или нет. А мне вот печально стало, пусть я и не собиралась ничего строить и мутить с ним, но теперь он будет занят уж точно... Эх...

– Не придирайся, кудряш, – подмигиваю с улыбкой.

– Ладно, бог с вами. Че есть будем, дамочки? – спрашивает, стырив остатки какао с мисочки.

От разговора про еду Элина, закрыв рот ладонью, умчалась в уборную под удивленный взгляд провинившегося в этом.

– Что с ней? – спрашивает он, став вмиг серьезным. Причем, я бы сказала, чересчур... у него аж руки задрожали. Догадливый мальчик.

– То самое, – хмыкнул Виталик, а Леша рванул к Элине.

– Н-да, страсти-то какие, – допиваю какао и задумчиво кручу кружку в руке.

Ни дня без происшествий. И пусть это меня никак не затронуло, зато грядут перемены в команде. А ведь скоро конкурс. К которому мы хиленько готовимся.

День проходит как-то суматошно, все на ушах из-за беременности Элины, которая ребеночка хочет, ведь не мала уже. Следовательно, танцевать не будет, пока не родит, да и потом реже. Леша в шоке, полнейшем. Но сидит, прижимает бледную блондинку к себе, чем заслуживает уважение – не боится ответственности. Ужин готовим на костре, так как не слишком холодно, хоть и -2 градуса на улице. После мирно беседуем долго все вместе, это сплачивает.

Решив, что с завтрашнего дня начнем придумывать программу и каждый выскажет свое мнение, мы укладываемся спать, а Виталик, зараза, смотался на ночь... Позвонил его блондин писаный-описанный, блин... Ревную? Возможно.

Глава 25.

– Ром, малышка, просыпайся, – щебечет мне на ухо Кексик, чтоб его...

– Виталь, испарись... сделай вид, что тебя здесь нет, умоляю, – бормочу и отворачиваюсь. Спать охота и, судя по моим биологическим часам, еще очень рано.

– Кукурузка, мне гениальная идея пришла, когда мы со Стасом... в общем, неважно как и когда, но идея супер просто, идем покажу скорее... ты поймешь.

– Ненавижу тебя, – пыхчу, вставая, все еще глаз не открыв даже. Сажусь... итак, один глаз открыт – полработы сделано.

– Ну ты и лентяйка стала, раньше бы подскочила и побежала вперед меня.

– Старею я, друг мой, – загробным голосом произношу, тот аж передернулся.

– Тьфу ты, дура, пошли, пока все не проснулись.

И вот меня уже тащат через весь дом. А точнее, на третий этаж, их три здесь оказалось... я даже и не знала, блин. Разеватая... Тут была маленькая компактная студия. Пилон, зеркала и нормальный пол. В общем, тренироваться спокойно можно.

– Сколько времени-то, интриган? – зеваю весьма красочно.

– Семь утра.

– Ты с ума сошел, – недовольно бормочу и плюхаюсь у зеркала.

– Не-е-ет, это ты с ума сойдешь, когда увидишь.

– Ну, давай уже, не тяни кота за... хвост.

Тот скидывает с себя почти все, ну... в плане становится босым и лишь в джинсах да борцовке, да и та висит на честном слове.

– Ремень-то надень, штаны потеряешь, секси ты наш.

– Соблазняю? – подмигивает.

– Нисколько, я спать хочу.

Хмыкает. А после закрывает комнату, нет, не на замок, просто закрывает дверь. Что, кстати, разумно, ибо все еще спят. Включает музыку. Его пластика меня всегда удивляла, изящность линий, что он вырисовывал. Виталик чувствовал музыку безупречно, словно сам ее же написал. Каждая нота отдавалась движением, жестом, мимикой. Это удивительно. Правда, удивительно.

Песню он выбрал нетипичную, а точнее, это был совсем не его любимый репертуар. Такой вокал я называю пьяный. Ибо девушка пела явно не напрягаясь, легко, словно разговаривала с нами. Мелодия, не бьющая по мозгам, она ритмичная, но под нее можно танцевать разнопланово, от быстрых порывистых движений до плавных текучих, эротичных.

Я слабо понимаю, что он пытается мне показать, ему явно не хватает партнера.

– Виталь, может, я сделаю разминку и помогу? – предлагаю ему. Сон убегает от меня, сверкая пятками. Да я наркотически зависима, и мой наркотик – танец. И Кексик очень меня заинтриговал. От нетерпения покалывают ноги и руки, я хочу сама скорее что-либо изобразить или сделать. Тело просит.

– Вслушайся в мелодию. Что ты хочешь под нее изобразить? Расскажи мне, – его азарт подстегивает меня, плевать на растяжку... Я хочу показать ему свое видение, то, что уже плещется по моим венам, показать ту картину, что всплыла в моей голове. Сердце отбивает ритм, мышцы непослушны... тело еще наполовину спит.

– Я покажу лучше... Но мне нужен ты. Это будет как танго, а точнее, с его элементами. Так как Эл уже не будет танцевать, у нас ровное количество полных пар.

– Не понимаю, к чему ты ведешь, – чуть растерян он, но в его глазах бешеный огонь, как и в моих. Идея, восторг, словно лампочка над головой. Это лучше любого адреналина, меня буквально распирает от того, что сейчас я буду творить.

– Иди ко мне, и не делай такое лицо. Как часто ты видишь на подобных конкурсах чувство? Не одиночную тряску тела, не скрытую страсть в движениях, а саму страсть? Парную страсть?

– Улавливаю, продолжай, – нетерпеливо кивает, смотрит в пол, не мигая, я уже вижу, что он представляет примерно мои мысли. Рисует свой шедевр в мозгу.

Тяну его к себе так, что он влипает в меня, мы сталкиваемся лбами практически. Удивление серых глаз, я вижу свое отражение в них. Хочу засмеяться, да не могу... Это так интимно... это напомнило мне о Египте, о тех моментах.

Шорох, щелчок...

– Вы спали, – утверждение... я замерла, нас словно с поличным словили, хотя ничего и не было в данный момент. Ни поцелуя, ни излишних касаний, лишь взгляд. Я не отхожу, не морщусь и не отнекиваюсь. Я молчу.

– О чем ты? – первый отвечает Виталик, я спокойно сажусь прямо на пол, тяну мышцы на ногах.

– Ты понимаешь, о чем я, – говорит Саша. Он слегка озадачен, каплю расстроен... удивлен своему открытию.

– Почему ты так решил? – интересуется Кексик, я же мотаю на ус. Но молчу...

– Это сложно объяснить, я просто вижу и все. Станцуйте и поймете, вы можете передать страсть, и не потому, что вы хорошие танцоры, хоть вы ими и являетесь, вы были вместе, вы прожили эту страсть, выплеснули... Танцуйте! – хлопает ладонями, я вздрагиваю от неожиданности. И вижу, явно созерцаю жгучую ревность в льдисто-голубых глазах. Они, как дорогой аквамарин сверкают, холодные, завораживающие.

Виталик молчит, он просто подходит ко мне, тянет на себя за руку и снова жмет на PLAY. А то, что происходит дальше, сложно пояснить словами.

Мы сливаемся. Притяжение колоссальное работает на нас, это чувство в танце, это желание... это страсть, какая она есть в чистом виде.

– Слови... пытайся, – командую, танцуя. Уворачиваюсь либо подпускаю ближе, дразнящие движения, сладкие, манящие.

Кровь бурлит от этой игры, ныряю под его руку, припадаю к полу на руки, вращаюсь по полу, его рука. Хватаю и теперь я притянута к его телу. Влипаю в него, ударяя волосами по лицу. Пара движений – тягучих, полных желания... это заводит, скрывать не буду. Снова ухожу, он дергает к себе, но на этот раз я вхолостую проскакиваю, не соприкоснувшись.

Музыка замолкает.

– Я был прав... – горечь проскальзывает в его взгляде, и я не понимаю, в чем дело, Саш? Откуда грусть?

– Да, мы спали... но это конфиденциально, и это было в Египте. Там и осталось. Доволен? – чуть язвительно говорит Виталик.

– Вполне. Я хочу танцевать с ней в паре на конкурсе, – уверенно говорит и смотрит прямо мне в глаза. Смело, дерзко.

Виталик от изумления приоткрывает рот, но молчит.

– Почему? Ты мог бы танцевать с Вестой, она в тебе прожигает дыры своим пламенным страстным взглядом, – улыбаюсь, чуть сузив глаза.

– Потому что хочу танцевать с тобой. Вот Виталя пусть с ней и танцует, – ухмыляется.

– Запомнил основной ряд движений? – спрашиваю у него.

– О, да.

– Кексик, музыку, – командую и встаю, взъерошиваю волосы. Встряхиваюсь и подхожу к нему. Как он самоуверен, но в тоже время мягок, это заметно. Первый бит. Я ускользаю от его рук, хитрая улыбка, хищная... промелькивает по его губам. Я чувствую себя жертвой, с ним я не партнер, я беглец... а он охотник. Но это так захватывает дух, движения чуть резче, непривычнее. Соприкосновения, взгляды...

Прокручиваюсь по полу, хватаюсь за его руку, рывок – и я на нем вишу, в прямом смысле. Не знаю как, в какой момент и почему, но он потянул так сильно и подхватил, что сейчас я обнимаю его ногами, плотно прижата к крепкому телу. Глаза в глаза, моя синева против его лучистой голубизны. Борьба, она почти осязаема. Он красив, он очень красив. Его тело будто высечено из камня, крепкое, и я ощущаю его каждой клеточкой. И вырываться не хочу.

Ухмылка, победная... Он отпускает меня, я падаю на пол, точнее, я лечу на него, практически коснувшись, волосы прошлись по паркету, рывок – я снова притянута, переворот в его руках... Горячие ладони, жар которых я чувствую через одежду, скользят по мне, а я в такт музыке змеей извиваюсь. Как же волнующе! Это не описать, это воистину сексуально. Я улыбаюсь. Виталик изумлен, стоит, пораженно наблюдая за нашим танцем, как за пламенем...

Музыка стихла. Я отпускаю его руку, восстанавливаю дыхание.

– Это было... горячо, ребят, – комментирует мой друг.

– Но не так, как у тебя с ней, у вас был секс, ты чувствуешь ее. Я же лишь представляю, это сложнее, – выдает Саша. У меня челюсть валяется где-то в ногах.

– Зато у вас страсть, она ярче, ибо ты не был с ней.

– Эй, хватит обо мне тут разговаривать! – возмущаюсь. А они хохочут. Вдвоем, словно сговорившись, враз начинают заливаться смехом.

– Ладно, идем, позавтракаем и продолжим. Надо ребятам показать то, что мы тут придумали, – предлагает Кексик, а мы не спорим и шествуем за ним.

Глава 26.

Добиться синхронности в одной паре нелегко... а что говорить, если пар четыре? Вот и я была в замешательстве. Мы с Виталиком отточили на зубок весь танец за три дня. Завтра нам уже надо возвращаться, у меня работа, да и у остальных свои заморочки.

– Ты на две секунды позже сделал движение, – спокойно говорю и останавливаю музыку.

– Ромин, ты слишком придирчива, – вздыхает уже измученный вконец Саша, а что мне сказать? С Виталиком мы как будто в одном потоке, все плавно переливается, мы как одно целое становимся. А с Сашей... с ним тяжелее. Движения его идеальны, пластика отличная, но он не чувствует меня так хорошо, как Кексик. Или я просто привыкла к другому партнеру?

– Почувствуй меня, предугадай мое движение. Мы партнеры, мы должны стать одним существом в танце, понимаешь?

– Я это уже сотни раз от тебя слышал, – похоже, он уже злится.

– Так меняйся, в чем проблема? – раздраженно спрашиваю.

– Ну, прости, что не так идеален, как наш супер-Виталя, – неприкрытый сарказм.

Он прожигает в моем затылке дыру взглядом, я чувствую это кожей. За эти несколько дней между нами нарастает напряжение все сильнее. Такое ощущение, что даже воздух потрескивает вокруг нас. Мы постоянно задеваем друг друга, злимся, а после танцуем, как последний раз в этой жизни. С Кексиком все по-другому. С ним чувственность, желание. Мы как два язычка пламени переливаемся друг возле друга, сливаемся, переплетаемся. А вот Саша – это ураган, смерч буря, крышесносящая страсть, причем я сомневаюсь, что это лишь от самого танца. И если с Виталей я улыбаюсь, танцуя, прикрываю глаза от удовольствия, я расслаблена, то с голубоглазым я как струна, натянута и в напряжении.

– Не злись, – спокойнее говорю, наблюдаю за Дереком и Кариной, которые танцуют на второй половине комнаты. У них все так правильно, идеально. Улыбки на лицах, нежные движения, смелые. Глаза сверкают, и нет ни капли сомнения в том, что после тренировки они будут страстно любить друг друга. А я завидую, вот правда. Их любовь такая явная, их желание такое горячее. И лишь взглянув на них, становится как-то печально, хочется ощутить эти эмоции, пережить их, раствориться в любимом человеке.

– Я не злюсь, давай еще раз, – горячая ладонь на моей пояснице, я чуть вздрагиваю от неожиданности. Поворачиваюсь к хозяину голоса. Он уже значительно спокойнее. Глаза уставшие, но я вижу, что на их дне плещется нежность. Это приятно.

– Давай, – киваю и беру пульт, становлюсь к нему спиной, почти прижимаясь, ощущаю его тепло рядом.

Настраиваюсь на танец, на нужные эмоции. Отключаюсь от всего, обосабливаюсь.

Его спокойствие злит меня, холодность, отточенность движений. Мы движемся синхронно, идеально настроенный механизм, но я хочу эмоций! Он дергает меня на себя, я же уворачиваюсь вместо привычного элемента. Удивление на его лице, легкое, мимолетное, но он продолжает, подстраивается. Выкрутился... Хочу сбить его, хочу ввести в заблуждение, разбить это спокойствие, разрушить, раскромсать. Я зла чертовски сильно, Виталик стоит и внимательно, серьезно наблюдает за мной у дальней стенки, Веста психует уже откровенно, ведь они в паре, и она желает тренироваться. А тот не может спустить с меня взора. Ха...

– Эта песня не подходит, – выключаю резко музыку. Теперь удивлены все.

– Ром, – это уже Виталик, кто же еще может так безнаказанно Ромкать.

– Что? – останавливаюсь и смотрю на него прямо в зеркало. Не хочу поворачиваться. Я бунтую, все внутри бунтует. И мне это нравится. Я одна буду против них всех, согласна биться об заклад, доказывая правоту. Мне нужно испытать что-то острое, бешеное, дикое. Выплеснуть свою бурю изнутри.

– Чем тебе песня не угодила? Мы же обговорили все.

– Я хочу изменить несколько элементов. Мне скучно это танцевать, а значит, зрителю будет скучно смотреть, а судьям идея покажется банальной, – четко отвечаю, мой голос спокоен, ни капли нервозности или раздражения.

– Ты не права, – уверенно и резковато говорит. Он видит мое состояние, слишком хорошо меня знает, хитрый. Думает переиграть, но нет, не в этот раз.

– Права, и ты это знаешь. Мы как машины, как роботы. Отточено, бесчувственно, холодно. Это дерьмово, это скучно, это отстой полнейший, – кривлюсь.

– И что ты предлагаешь? – приподнимает бровь.

– А я покажу, иди ко мне, – тяну руку, щелкаю одновременно на пульте, перелистываю мелодии с бешеной скоростью, я знаю их все уже. И думаю, что лучше подойдет для того бешеного водоворота, что я хочу устроить.

Подходит, все остальные с интересом стали у стены. Кто-то озадачен. Кто-то раздражен. Привыкайте, господа, к переменам моего настроения, хотелось всплеснуть руками и гаденько улыбнуться. Да вот в голове ярко и отчетливо стояла картинка танца. А все остальное теперь неважно.

– Готов? Вместо второй поддержки слови меня, третий элемент теперь будет вместо четвертого, просто будь внимателен.

Включаю музыку. Прижимаюсь спиной к его груди, плавно двигаюсь, буквально трусь об него. Другое начало, но он улавливает и умело подстраивается. Руки скользят по его бедрам, голова откинута на твердое плечо, мы почти касаемся щеками, его рука на моих ребрах то выше, то ниже. И тут я резко выскальзываю из его рук, перекатываюсь по полу, расплываюсь в плотоядной хищной улыбке. Приподнимает бровь, но игра и ему по нраву, он ринулся ко мне стрелой, ныряю под его руку, танцую соблазнительно, пленительно, тягуче, как мед... Повела плечом, выгнулась, взметнув волосами, подпускаю его ближе, снова трусь, как кошка, переливаюсь с ним под музыку, наши ладони скользят по телам друг друга. Переплетаю наши пальцы, начинаю вырываться, но он тянет к себе. Влипаю в его грудь с разгона, перекручиваюсь в руках, теперь я прижата к партнеру спиной. Сердце колотится, дыхание сбитое. Губы чуть приоткрыты. Вот они, эмоции... Я чувствую, что он среагировал на меня, его тело... Вот оно, вот каким должен быть танец. С неподдельными эмоциями. И снова погоня, но сдаюсь сама же. Мы катаемся по полу. Я под ним, обнимаю, прижимаю, рывок и я уже сверху. Выгибаюсь не без удовольствия, скатываюсь с него. Вы бы видели огонь этих серых глаз, это было просто великолепно. Именно это мне было нужно, и Виталик всё понял прекрасно. Подаю ему руку, помогая встать.

– Ром, ты уверена, что у всех получится все сделать именно так? – шепотом спрашивает, а у меня мурашки по телу. Я слишком завелась от танца.

– Получится, – твердо отвечаю. – У нас есть время достигнуть такого уровня, и даже лучше. Но у нас-то получилось, а вот смогу ли я с Сашей это изобразить? – чуть неуверенно спрашиваю.

– Сможешь, я уверен. Я вижу его взгляд, да он порвал бы меня, не будь я его другом.

– Ладно, ребят, я думаю, мы заслужили перерыв, а после попробуем изобразить то, что сейчас было, со своими парами. Для начала, – предлагаю чуть извиняющимся тоном.

– Ах ты, поганка такая, – хохочет Дерек и подмигивает. – Ты меня иногда пугаешь, – говорит уже тише, проходя мимо меня.

Я хихикнула, и только собралась выйти, как меня за руку втянули обратно в комнату. Влетаю от неожиданности в молчаливого Сашу.

– Ты что-то хотел? – бегаю глазами по его лицу. Но не отталкиваю, да и сама не отхожу. Мне не неприятна его близость.

– Мы могли станцевать не хуже, – отблеск эмоций в глубине ледяных глаз.

– Могли, и станцуем. Тебя задело, что я не позвала ТЕБЯ показать танец?

– Нет, но я твой партнер.

– Я помню, – ухмыляюсь и выворачиваюсь из мягкого захвата его рук, и с довольной улыбкой выхожу из комнаты.

*Бонус*

POV Илья

Я хочу домой, нет, неправильно. Я, МАТЬ ЕГО, ДОМОЙ ХОЧУ! Меня уже тошнит от этих недоштор, от больничной пресной еды, от улыбок страшной конопатой медсестры. От мужика доктора, который, скотина, как спецом побольнее давил и щупал повреждения. Выворачивает от кучи таблеток и капельниц. Ведь у меня, видите ли, гемоглобин низкий. Пичкают какой-то дрянью, а я хочу домой. Я уже не могу находиться здесь, просто, нахрен, нет сил. Мать же еще подсуетилась, чтобы меня на полное обследование отправили. Оказалось, у меня гастрит, тонзиллит и еще какие-то мелочи, но матери ведь не докажешь, и хоть мне и 26 лет, для нее я Илюша, сыночек. Бесит!!! И теперь к двум синим и одной белой таблетке присоединились желтая и черная капсулы. Спасибо, мама!

– Жив еще?

Ну, только его тут не хватало, вот кто-кто, а мой брат удивительно быстро портит мне настроение одной лишь своей физиономией.

– Не заметно? – едко спрашиваю и приподнимаюсь, неуютно мне лежать в его присутствии. Он стал жестче, и перемена в нем меня настораживала. Теперь он сам предлагал мне позвонить, даже не так, он настаивал. Может, заподозрил чего?

Что же касается непосредственно меня... Я хотел ей позвонить, я уже сгорал от нетерпения хотя бы увидеть издалека ее, но я в чертовой тюрьме, в этой долбанной палате. И мне предстоит еще неделю тут валяться, ибо у меня, видите ли, воспалительный процесс в организме и краснота не проходит с раны на ноге.

POV Малик

– Заметно, – хмыкнул я, сев в кресло. Так и подмывало прямо спросить у него все. Лучше уж узнать из первых уст, так сказать.

– Зачем пришел? – от этого зеленоглазого гада скрыть перемену своего настроения почти нереально. Проницателен до мозга костей.

– Тебя повидать, братец, разве это не очевидно? – приподнимаю бровь, пытаясь расслабиться.

– Врешь.

– У меня пара вопросов, – вздыхаю. Ну, была не была.

– Валяй, – он расслаблен. Напускное спокойствие? Или и впрямь ему нечего скрывать?

– Ты нашел Ромину?

У него и мускул не дрогнул на лице, глаза все так же холодны... Хм, неужто я ошибся.

– Нет, с чего ты взял? – его спокойствие как тупой нож по моим нервам, ну врет же, я ведь чувствую! Интуиция, чуйка, да зовите как хотите.

– Ты темнишь...

Тяну, начиная закипать. Это ублюдок в рекордное время заставляет меня взбеситься. И так с глубокого детства, мы всегда были соперники, всегда делили, отбирали, поддевали друг друга. Но я знаю, что если со мной что-либо случится, он будет первый, кто примчится на помощь.

Однако вместо ответа эта блондинистая зараза расхохоталась на всю палату. Издевается, значит.

– Серьезно? – вскидывает бровь, посмеиваясь.

– Да пошел ты! – фыркаю и сваливаю. Это уже третий раз. Я каждый день пытаюсь нормально у него хоть что-нибудь спросить, а в ответ ирония либо издевка.

Выхожу на холодный воздух улиц. Поправляю ворот своей куртки и шагаю к ближайшему магазину. Виски... он мне нужен, ибо я точно свихнусь скоро от навязчивых мыслей о том, что меня нагло в глаза обманывает собственный брат. А это значит лишь одно. Он нашел ее.

Звонок разрывает тишину. Поднимаю нехотя.

– Малик, Мариша у нас сегодня вечером. Приедешь? – голос матери тревожен. Ох, мам, прости меня, твой сын такой идиот.

– Я выпил немного, но скоро буду.

– Точно немного?

– Точно, я уже вызываю такси, – мягко отвечаю и, закрыв бутылку с виски, собираюсь поехать к единственному смыслу моей скучной жизни.

Глава 27. Часть первая.

Дом, милый дом...

Спертый воздух от того, что окна были заперты всю неделю. Ссутуленные цветы в вазе просятся на помойку... Грустно и пусто. Серое унылое небо, снега почти нет, и деревья стоят уродливые, без единого листика. Отвратительно... Ненавижу такую погоду! Ненавижу, когда выкипает молоко, когда Феликс грызет очередные тапки, ненавижу соседа, что делает ремонт, а его трели жужжащей дрели на ухо раздражают и приводят в неистовство.

И нет, я не ворчу... Хотя ладно, ворчу, просто мне правда скучно и я устала ждать, что он позвонит, точнее, я больше не жду. Навязчивые сны с его участием порядком надоели. Тело, которое ноет, прося внимания, льдисто-голубые глаза, что прожигают меня насквозь, и в придачу серые, полные беспокойства. НАДОЕЛО! Да, я бунтую, противлюсь и вредничаю, но ничего с собой поделать не могу...

Закипятив молоко во второй раз, ибо в первый у меня оно тупо выкипело, я, наконец, сделала себе какао. Поджарила тосты и сидела грызла их, пялясь на чудовищную погоду за окном. Упадочное настроение давило и скручивало меня, депресняк противно перебирал когтистыми лапками, желая примоститься, как домашний питомец, внутри меня.

Звонок – настойчивый такой, писклявый. С гримасой, полной недовольства, шурую к двери.

– Лимона объелась? – приподнимает бровь не кто иной, как Кексик. Он как чуял, что я тут на грани провала в бездну безразличия ко всему.

– Ты меня бесишь, – фыркаю ему в лицо и иду в квартиру.

– Понятно. Значит так, собралась, оделась и пошла за мной, – руки в боки, весь из себя такой важный, тьфу.

– А не хочу, – копирую его.

– Заставлю, – спокойно отвечает.

Смеюсь в ответ, но не от того, что смешно, а просто не знаю я, что ему сказать. Тот угрожающе приближается. И вы думаете, я его боюсь? Ха...

– Ром, я серьезно.

– Отвали, и без тебя паскудно на душе. Чего привязался? Я бы на тренировку пришла, там бы и делал мне мозг.

– Подруга называется, – кривится.

– Ага...

Рывок, я не ожидала, потому шлепнулась прямо на диван, что был за спиной, а эта скотина лохматая на меня свалился, довольный как слон.

– Что с тобой опять?

– Уместный вопрос, когда ты на мне лежишь, кабан, – возмущаюсь, но настроение чуть лучше становится. Неужто я расклеиваюсь от того, что мне скучно? От того, что рядом никого?

– Бубнишь – значит, не все потеряно, и я не кабан! Во мне нет ни капли жира, – сводит вместе брови, смешной... Тыкаю пальцем в морщинку между ними и начинаю хохотать. Люблю его, хоть он и гнида.

– А это что? – с упоением оттягиваю кожу на его животе. По правде говоря, там почти стальной пресс... И кожу оттянуть тяжеловато, но надо же придраться!

– Ах, ты, – шипит и начинает меня тискать. Да-да, именно тискать своими загребущими лапищами. Пищу как резанная, вместе с тем смеюсь, Феликс юлой носится возле дивана и тявкает, ему явно нравится то, что хозяйку мучают.

– Виталик, ну перестань, а-а-а, я не могу уже, – воплю и пытаюсь отпихнуть его. Но не тут то было. Он только с виду почти восковой и хиленький неженка, в самом деле тот еще мужлан. Крепкие мышцы, сильные руки.

– Не-а, ты наказана, противная, – не без удовольствия протягивает и наваливается на меня, с удвоенной силой щипая мои бедные бока.

Я не знаю, что предпринять, ибо брыкаться бесполезно. Бить его тем более, щекотать и щипать не могу – ногти мешают. Я, гаденько улыбнувшись, впиваюсь в его губы, когда тот слишком близко оказывается. Замер... вот как статуя, ей богу. Смотрит глазами полубезумными. И чего меня черт потянул-то продолжить свою пакость? Облизываю его пухлую нижнюю губу, проскальзываю в приоткрытый рот, заманиваю, распаляю. Ноги, что до этого сжимали его бока, скорее в шутку опускаются на его поясницу, прижимая к себе сильнее. Забираюсь под его майку рукам, провожу по горячей коже спины ногтями.

– Ром, – немой вопрос в глазах, но я знаю, что ты хочешь. И я хочу. Но был договор... Потому я лишь накажу тебя, мой милый друг. Нечего меня задирать.

– Ш-ш-ш, – снова целую, запуская руку в завитки волос на затылке, тяну ближе, провожу язычком по твоему небу. А следом посасываю сладкие теплые губы. Мне нравится его целовать, всегда нравилось. Эх...

Рывок, и мы упали на пол, это не больно, правда. Я переворачиваю нас, теперь я на нем. Совсем как недавно мы танцевали. Только теперь я целую его, вижу глаза с поволокой желания, не скрываемого. Тогда он держался, ведь мы были не одни... Теперь же можно быть самим собой.

Перекидываю волосы на одну сторону, чтобы не мешали. Провожу губами по венке на шее, прикусываю. Бесстыже трусь бедрами о его явное возбуждение, и я сама хочу... касания отдаются теплыми импульсами по телу, хочется застонать. Но тогда у меня крышу сорвет окончательно, а нельзя. Теплые руки сжимают мои ягодицы, поощряя... Хорошо, м-м-м, как же мне хорошо, но нужно остановиться, еще чуть-чуть, совсем немного. Поцелуй уже сносит крышу, он неистовый, бешеный. Страсть по венам, желание в воздухе. Провожу языком по его губам, прощаясь, прижимаюсь сильнее бедрами к его эрекции и резко сажусь с противной улыбкой.

– Это что было? – непонимающе, пытаясь восстановить дыхание, спрашивает. Ему явно сейчас туго, впрочем, как и мне.

– Ты наказан был, – смеюсь и встаю. Тело потряхивает от неудовлетворения, ноги подкашиваются, в животе до боли полыхает.

– Сурово, не находишь? Иди сюда... – тянет руки, привстав.

– Виталик, мы договорились, помнишь? Египет – да. Тут – нет.

– Да плевать мне, я сейчас с катушек слечу. Ну, пожалей ты меня, Стас уехал на три недели на соревнования, мне как ты предлагаешь остаток дня ходить? Вчера издевалась, но там ребята были, понимаю. А сейчас?

– Виталь... Ты понимаешь, о чем просишь? Мы переступим грань и все... и бум. Так будет постоянно. Вместе быть мы не сможем. У тебя Стас. У меня... пока никого.