Текст книги "Так не бывает (СИ)"
Автор книги: Анюта Тимофеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 18
Когда они вернулись домой, Вика хищно оглядела своего спутника:
– Там, в ресторане, я не могла тебя раздеть, и дома перед выходом не стала смущать… а сейчас?
– Ну, да, я уже понял, что легко не отделаюсь, – Камаль изобразил жертву, но получилось у него из рук вон плохо. Наверное, мешала то и дело проскальзывающая улыбка. – Я ведь честный мужчина, девушек не обманываю… хотя ваши кожаные ремешки, Виктория, мне всю жизнь отравили… в самых неудобных местах, – он церемонно кивнул ей.
– Ну и? – Вика подошла и нарочито медленно взялась за пуговицы его рубашки. – Где там то, что тебе мешало?
Он, действительно, честно нацепил на себя эту «кожаную сбрую», как непочтительно обозвал любовно выбранные ею вещицы. На ее дилетантский взгляд, никакого практического применения они не предполагали, были больше декоративными… но какой завлекательный декор получился!
«Я, пожалуй, не буду этого говорить, чтобы не бередить старые раны, но ты у меня как модель. Найдите мне женщину, у которой слюнки при виде этого великолепия не потекут… Ладно, ладно, не берем в расчет тех, у кого уже есть спутники, и тех, кого просто подобный типаж не возбуждает», – подумала Вика. Потом она не выдержала:
– Вот мужчины не знают иногда, как с девушкой познакомиться – готовый рецепт есть! Надо сказать: «А не хотите взглянуть на мой эротический костюм?» – серьезно сказала она.
– Ага, и девушка либо вызовет полицию, либо своими криками оглушит всех прохожих, – не менее серьезно ответил Камаль.
– Дурочки, многое теряют, – прокомментировала Вика. – Камаль, какой ты все-таки красивый… – она уже расстегнула рубашку, вытащила ее из-за пояса брюк и, удивляясь себе, но не смущаясь, расстегивала брюки, чтобы проверить, все ли он надел.
Камаль стоял, стараясь контролировать дыхание, и думал – сколько он еще выдержит? И что делать потом – отодвинуть девушку и побыстрее уединяться в ванной? Или… да какая уже разница, можно испачкать ковер и здесь. Почему-то вариант «ты меня довела и сама напросилась» им не рассматривался.
Вика развлекалась тем, что проверяла, насколько туго сидят его кожаные стринги, и заодно легонько поглаживала его сзади. Странно, неприятных ощущений это не вызывало, хотя раньше в глубине души он был уверен, что теперь всегда с паническим ужасом будет воспринимать, если кто-то дотронется до него сзади. Впрочем, к девушкам, наверное, это не относилось, а с этой конкретной девушкой было даже приятно.
В какой-то конкретный момент он наплевал на правила приличия, на все, что ему в голову вбивали, прижал ее к себе ближе – Вика не протестовала – и отдался ощущениям, перестав себя сдерживать. Одежду, кажется, придется стирать или в чистку сдавать… сейчас ему было уже наплевать.
– Прости… – продышавшись, наконец прошептал он, внезапно смутившись. Поздновато, если подумать.
– Прости, я сейчас, – повторил он, накидывая на себя покрывало с кровати, застегивая брюки и поспешно уходя в ванную.
Вернулся он через несколько минут, уже одетый, с влажными волосами, держа в руке полотенце.
– Тебе не надо… – Камаль посмотрел на Вику, оглядел ее одежду. Нет, кажется, не надо.
Повинуясь порыву, он подошел и просто встал на колени у ее ног:
– Спасибо, мне понравилось. Зря я так выделывался и боялся, мне, действительно, понравилось, – а признаться в этом, оказывается, было не так и легко.
– Хорошо, – каким-то странным голосом ответила Вика, положив руку ему на голову и машинально перебирая волосы, – потому что по-иному мне не понравится, наверное… Ни на что особенно не рассчитывай.
– Почему? – Камаль попытался убрать из глаз туман предвкушения и сфокусировался на ней. – Что-то не так? Не нравится? Или… тебя обидел кто-нибудь?
– Да ничего особенного, – настроение у Виктории стремительно портилось, и, главное, Камаль-то был совершенно в этом не виноват. – Просто я не разделяю восторгов «первого раза» и так и не дошла до этого…
– Так если ты не хочешь – ничего не будет, – сказал он.
– Угу, – тускло ответила Вика.
– Кто-то обидел, да? – почти утвердительно заметил Камаль. – Или дураки тебе попадались. Я… у меня девушек не было… ну, тех, у которых первый раз, – пояснил он.
– Нет, без твоего объяснения я бы решила, что девушек у тебя не было, одни парни, – постепенно оттаивала Вика.
Камаль тоже улыбнулся. Потом вспомнил что-то:
– А как же… – он не смог сформулировать и, кажется, сам уже пожалел, что вообще заговорил об этом.
– А, ты о том, что фирму я получила исключительно за особые заслуги, – усмехнулась Вика. – Людям не объяснишь, да и не собираюсь я бегать и затыкать всем рты. Это их проблемы, что они думают.
– Прости… – Камаль искренне смутился. – Я идиот, и сейчас это снова понял. Я действительно слышал разговоры… нет, разговор, только один. Просто… не мое это дело, я точно не осуждал, просто принял как должное – ну, и что? Я так понимаю, что тот, прежний владелец, хороший человек был.
– Да, это так. Ну, у меня вначале была романтическая влюбленность, что неудивительно, а потом как-то так все повернулось… дружба, старший товарищ, наставник, что ли. А потом, очень быстро, мне показалось, его не стало. Но хватит уже об этом. Я объяснила только тебе, а остальные пусть болтают.
– Но ты не передумала? – нерешительно спросил Камаль. Вика отрицательно качнула головой. – Тогда просто представь, что это я должен сделать все, чтобы тебе понравилось. Ну, или хотя бы так, чтобы не вызвать отвращения. Не смогу – я виноват. И в любой момент я остановлюсь, клянусь.
Потом Вика подумала, что стоило, наверное, воспользоваться его предложением и на этом закончить на сегодня. Камаль был нежен и осторожен, даже сверхосторожен… а ей не хотелось притворяться и лгать ему и, в то же время, мучила совесть, что он не заслужил такой странной реакции с ее стороны.
И Камаль чувствовал, что что-то не то – как будто ей хочется уйти, или она дождется, пока уйдет он, и заплачет. Он забеспокоился – он чем-то ее обидел? Он вовсе не считал себя большим специалистом в отношениях с женщинами, поэтому ни в чем не был уверен. Вдруг он сделал что-то не так, перешел черту, обидел ее?
– Вика, что случилось? Я виноват? Я не знаю, что сделать… прости меня!
Она слегка улыбнулась, беря себя в руки:
– Не обращай внимания. Это мои тараканы, не твои. И дело не в тебе, а только во мне. Ты был прав, наверное, не стоило торопиться. Будешь теперь всякий глупости о себе думать. А я, наверное, просто устала, – она вздохнула и спрятала лицо у него на груди.
– Ну, тихо… устала, конечно, – осторожно обнял ее Камаль. – И, вообще, тут я недавно сопли по подушке размазывал, что с работой не справляюсь, и вообще все меня считают… ну, ты поняла. А ты тоже совсем не железная.
– Какую реалистичную картину ты нарисовал, – неожиданно отвлеклась и развеселилась Вика. – Наволочку поменял? Тебя отпустило уже? – уже совсем другим тоном спросила она, внимательно вглядываясь в него.
– Отпустило, – легко ответил Камаль. – Я просто решил, что мне наплевать. Если самого важного для меня человека моя работа устраивает, на остальных мне наплевать. А вот теперь скажи мне, – он собрался с духом и продолжил, – почему ты придумываешь себе проблемы? Я люблю тебя, я давно это понял, почти в самом начале, только говорить об этом боюсь. Я тебя точно не стою. И наследственность очень нехорошая. То, что я помню из детства – мне кажется, что мой отец бил мою мать… – тихо закончил он.
– И тебя тоже? – потрясенно спросила Вика.
– Нет, меня – нет, – ответил Камаль, но Вике почему-то показалось, что он врет.
– Я никогда, никогда не поднимал и не подниму руку на женщину, никогда не буду заставлять что-то делать, – кажется, он разговаривал сам с собой. – Но иногда мне кажется, что я сам за собой чего-то не замечаю и становлюсь, как он.
– Я за тобой прослежу, – успокаивающе сказала Вика, обнимая его.
Виктория
Так вот они какие, твои тараканы… Я, честно говоря, вначале думала, что ты маменькин сынок, но в самом хорошем понимании этого слова – жил с мамой, заботился – ты о ней, она о тебе; а потом что-то случилось, и у тебя начались неприятности. А оно вон как… Значит, мамы нет давно – я ведь твое личное дело как-то смотрела, теперь вспоминаю, что родственники там вообще не указаны. Наверное, с отцом ты вообще не общаешься, раз воспоминания такие.
Не скажу, что после этого рассказа я тебя читаю, как раскрытую книгу – ты очень закрытый человек. Но я знаю, что дети из неблагополучных семей либо повторяют судьбу родителей, обычно сын – отца, дочь – матери; или пускаются во все тяжкие – чтобы получить недоданную им любовь, или доказать, что не «все мужики или женщины – сво…», или, наоборот, что все они одинаковы. Либо, если есть какая-то твердость в характере, повзрослевший ребенок будет доказывать всем окружающим и себе, что он не такой, и жить будет так, как считает правильным. Ну, вот Камаль такой принципиальный. Эту принципиальность, немного не от мира сего, невозможно не заметить. Я ему, кажется, комплексов добавила в отношениях с женщинами, но, хотя это и эгоистично, он мой, вот такой, как есть. Уже не отпущу. Будем вместе разбираться и с его, и с моими тараканами.
Глава 19
Камаль встал раньше Вики и вышел привести себя в порядок, но все-таки успел вернуться и поймать момент, когда она тоже проснулась.
– Доброе утро… день, – улыбнулся он, глядя на нее.
– Я так долго спала? – удивилась Виктория.
– Сколько надо, столько и спала, – отмахнулся Камаль. – Как ты? Все хорошо? – он попытался ограничить поток своих вопросов.
– Конечно, все хорошо, – Вика обвила его руками за шею и притянула к себе встревоженное лицо. – Хорошо. И я ни о чем не жалею. Ложись ко мне еще на минуту, – попросила она его.
Камаль молча лег рядом и обнял ее. Ночные и утренние страхи осторожно улетучивались из его головы. Не злится… не жалеет… сейчас, наутро, подумала и ни о чем не жалеет. А он очень надеется, что однажды сделает так, что ей понравится. Пусть для этого придется надеть всю кожаную сбрую – пусть; если надо, он сам даст ей в руки плеть, ремень или что там еще есть – стек? Все, что угодно. Одну очень дорогую для него женщину он уже потерял, но эту он не покинет ни за что. Разве что она сама выбросит его из своей жизни.
***
– У нас дело еще незаконченное есть, – говорит Вика через некоторое время, – месть. Не зря же Валентина с нами контактами нужных людей поделилась.
– «Организация праздников» – это же коммерческое предприятие, да? – уточнил Камаль. – И сколько стоит там «организовать праздник»?
– Не смей подсчитывать долги! – раздельно и твердо ответила Вика. – Я захотела сама. Не припоминаю, чтобы ты о чем-то меня просил.
– Тогда я прошу, Вика, не надо со мной ходить, – ответил Камаль. – Мало ли что… пусть они о тебе не знают.
А ему вроде даже и мстить не хотелось. Он такой счастливый, что уже наплевать на тех уродов. Но, пожалуй, нельзя оставлять такие вещи безнаказанными. Сейчас у него есть возможность, и есть одна идея… может, не такая страшная, но очень она ему понравилась.
Вике наверняка тоже понравилось бы придумывать и обговаривать с исполнителями детали «праздника», но нельзя так рисковать. В случае чего – это целиком его инициатива, Вика не имеет к этому ни малейшего отношения.
***
И вот он на месте. Здание – как муравейник, несколько этажей; похоже, переделано из какого-то института. Камаль звонит по указанному на визитке телефону, его пропускают на проходной и показывают нужное направление.
– Я хочу разыграть друга…
Камаль сидел напротив женщины такого административного вида, что ему никогда в голову бы не пришло предположение о месте ее работы, и остро чувствовал отсутствие Виктории. Когда он успел привыкнуть к ее молчаливой поддержке? Вот не зря говорят, что в секунду просто привыкают к хорошему. Теперь ему страшно представить себя в одиночестве, без единого близкого человека рядом.
– Вы знаете, мой друг – он очень любит реалистичные постановки, поэтому все должно быть очень натурально. И он будет сопротивляться натурально, но вы не обращайте внимания, – Камаль не знал, плакать или смеяться от сюрреализма ситуации, и только надеялся, что они с Викой правильно угадали, и эти люди понимают, о чем он говорит.
Сейчас Камаль готов был отпустить и забыть ту ситуацию с Андреем, с которой все и началось. Но он прекрасно понимал, что вот сейчас он счастлив, как никогда; но вдруг однажды ему на пути снова встретиться этот старый знакомый? И ведь Андрей не в курсе, что его благородно простили, потому что Камаль чувствует себя сильнее. Поэтому гораздо более вероятно, что когда-нибудь Камаль пожалеет об упущенной возможности расквитаться. А эта организация вряд ли будет ждать его решения вечно, наверняка Валентина только сейчас предупредила их о возможном визите.
Нет, надо все доигрывать до конца, иначе он потом будет чувствовать себя слабаком и трусом.
***
Лето наконец-то наступило. Сквозь кроны деревьев просвечивало солнце, играя золотыми бликами на сочной зеленой листве. Чтобы посмотреть оплаченное представление, надо было добраться по лесу до живописной, но довольно отдаленной местности.
Их машину проверили вышедшие из будки, неожиданно возникшей у дороги, невозмутимые крепкие охранники в темной униформе, затем разрешили продолжать движение.
Снова кругом лес, вдоль дороги – кусты и молодая поросль деревьев; и снова что-то подобное базе отдыха впереди. Камаль подумал, что последнее время он очень часто бывает на подобных турбазах. Ну, он будет надеяться, что в этот раз попал в безопасное для него место.
Охранник из команды Сергея, который был за рулем, остановил машину у ограды. Перед тем, как открыть дверь, он вручил Камалю телефон с какой-то навороченной программой, которая будет отслеживать его местонахождение.
Внезапно Камаль почувствовал порыв благодарности: он давно отвык, впрочем, и не привыкал особо, к тому, что о нем кто-то беспокоится.
А сейчас забота Вики – это даже не обсуждается, он перед ней в таком долгу… Даже Сергею он обязан очень многим, например, таким пустяком, как организацией его спасения после того, последнего, самого страшного похищения.
И даже вот этому невозмутимому охраннику он благодарен, хотя человек просто выполняет свою работу.
– Спасибо, – сказал Камаль, прямо глядя на своего сопровождающего.
В невозмутимых до этого голубых глазах что-то промелькнуло, может, удивление… потом угол рта дрогнул в легкой полуулыбке, и тот повторил:
– Я жду вас здесь. Не забывайте каждые полчаса нажимать на эту кнопку, чтобы подтвердить, что с вами все в порядке.
***
Он, вообще-то, собирался просто посмотреть на мониторе – ему объяснили эту систему – как Андрей будет реагировать на собственное похищение, на полную непредсказуемость дальнейших действий похитителей. Ну, а потом Андрею надо будет всего лишь продемонстрировать полное подчинение, точнее, на нем продемонстрируют…
А Камалю полагалось тихо и незаметно понаблюдать за этим с другой стороны экрана. Он сам посчитал это самым благоразумным – скорее всего, его имя будет последним, которое Андрей свяжет со своим похищением.
Но потом он подумал, что очень хочет увидеть Андрюшино лицо, когда тот поймет, в чем дело. Он уже предвкушал это зрелище: «Андрюша, здравствуй. Я сказал, что ты мой друг, и очень любишь розыгрыши…»
***
Камаль еще тогда, когда только попал в этот плен, думал, что однажды он вырвется и так отомстит… картины пыток, драки один-на-один, повторения всех тех унижений, которые Андрей опробовал на нем, роились в голове в его фантазиях…
А сейчас – отпустило. «Зря, что ли?» – с веселым недоумением подумал он. Зря они все это затеяли? Оказывается, сейчас ему почти все равно, что думает и чувствует его бывший «хозяин». Отпустило. Вот тот проклятый клуб, зал с игровыми автоматами, где его пытали – вот это место он не забыл, как подумает – до сих пор страшно. Но, вроде бы, там все разгромили, всех накрыли, как ему рассказали.
А с Андреем – вообще как-то перегорело у него желание мстить. Хотя, нет, дело в другом. «Я счастливый, как никто, я счастливый лет уж сто, я счастливый – я не лгу…» – вспомнились ему популярные строки.
Камаль
Я счастливее его. Я только сейчас это понял. Но это не значит, что я готов отпустить его со словами: «Иди и больше не греши». Тогда и затевать эту историю с ответным похищением не стоило. Я хочу видеть его страх и унижение. И что-то мне подсказывает, что прощение он воспримет как мою слабость.
Привезли его вчера ночью, сейчас уже практически день. В принципе, неплохую бессонную ночку обеспечили. Мне бы на его месте хватило. Хотя остается, конечно, вероятность, что это именно я трус и слабак, а он все происходящее примет достойно. Что же, посмотрим.
Сейчас мне безумно хочется выйти к Андрюше и сказать, что я благодарен за знакомство с потрясающей девушкой, которая не смотрит на меня как на грязь под ногами. Но – нельзя, Вику сюда впутывать нельзя. Конечно, все и так шито белыми нитками, если подумать – где я взял информацию о нем, деньги? Ну, мало ли способов… но подтверждать его догадки я не буду.
Тут мне приходит в голову одна мысль, которая не радует: это что же, я сейчас специально тяну время, чтобы с ним не встречаться? Нет, не дело это. Либо надо наблюдать за происходящим по монитору, либо войти и получить личное удовольствие.
***
Андрей, действительно, уже несколько часов стоял на коленях с заведенными за голову руками. Камаль прекрасно представляет его состояние – ноги либо уже настолько затекли, что Андрей их не чувствует вообще, либо, наоборот, каждая секунда приносит невыносимую боль от невозможности изменить позу; руки держит в нужном положении неизвестно каким напряжением мышц. Камаль даже начинает переживать – если тот стоит так несколько часов, причем стоит на коленях, то может заиметь себе какие-нибудь проблемы с суставами. А делать его калекой, вроде бы, не входило в их планы.
Но в итоге в комнату он входит с довольной полуулыбкой:
– Андрюша, ты потрясающе выглядишь! – улыбаясь еще шире, обращается он ко второму обитателю этой комнаты.
Наверняка стоять тому адски больно – подойдя ближе, Камаль замечает на полу что-то вроде гранул наполнителя для кошачьего туалета – и представляет, как под весом тела эти маленькие остроконечные комочки впиваются в кожу, не дают пошевелиться без боли. Он сам подобное попробовал в свое время… «Могли и гравия насыпать» – тем не менее, без особого сочувствия думает он.
– Кстати, я принес тебе твои любимые кожаные ремни, ты же не откажешься надеть? А потом мы пойдем в клуб, тебе должно понравиться. Я уже понял, что ты сам хотел быть на моем месте, просто стеснялся.
Мужчина с какой-то замедленной реакцией поднимает взгляд на Камаля; постепенно там отражается узнавание и шок. И страх. Камаль с радостью видит в его глазах страх неизвестности, с удивлением понимая, что ничего он сам, оказывается, не простил. Ну, что ж, возможно, это и к лучшему. Если с волками жить… то не стоит подставлять вторую щеку.
– Да, Андрюша, это я. Удивительно, правда? Понимаешь, ты открыл мне мир с неожиданной стороны, и вдруг оказалось, что мне это нравится. Я встретил человека… тебе не стоит знать это имя, просто поверь, что с ним не стоит связываться никому из вас. Кстати, ты знаешь, что ваши клубы хорошо трясут? Владельцев, всех, кто их посещал… подумай об этом на досуге. Кстати, ты – подарок для меня от моего нового друга. Как ощущения?
Камаль сам собой восхищался: «Ох, сказочник! Пока он разберется, где здесь правда, а где ложь, очень может быть, что побоится делать ответный ход. Всегда ведь остается вероятность, что все сказанное мною – правда.
– Камаль? – все еще неверяще спрашивает Андрей. – Развяжи меня, я уже ног не чувствую… Развяжи, так нельзя! – срывается он на крик, начиная дергаться в удерживающих его ремнях.
Ожидаемо, коленям это не нравится, и он едва сдерживает стон боли, стараясь все-таки контролировать свое лицо.
– И? Что ты мне предложишь? Одеваемся, делаем фото на память, и идем в клуб? Впрочем, можно и так идти, – издевается Камаль, – и так сойдет. – Андрей раздет практически полностью, только трусы ему целомудренно оставили.
– Кстати, решай быстрее, потому что иначе я приду еще часов через шесть, а ты здесь пока постоишь.
– Ты не сможешь! – Камаль улыбается про себя: а Андрей, оказывается, тоже идеалист, верит в лучшее в людях. Он тоже был таким наивным в свое время. – Ты меня тут не оставишь! Я не могу больше, развяжи меня…
– Да, я боюсь, что, если проведешь так еще полдня, останешься калекой. Но это не мои проблемы.
Андрей смотрит недоверчиво, но Камаль уже понимает – он сломался. Оказывается, «сильные мира сего» ломаются так же, как и «не сильные».
– Я так понимаю, что ты согласен? – Андрей кивает, стискивая зубы.
Камаль набирает номер; заходят двое служащих, их лица закрывают черные характерные маски с прорезями для глаз. Они сноровисто освобождают Андрея, застегиваю наручники сзади и снова ставят его на колени.
Но ноги его не держат, он валится на бок, скованные руки тоже не дают опоры… Он хватает ртом воздух, стараясь сдержать стоны – кровь начинает поступать в затекшие ноги и руки, боль должна быть при этом невыносимой. Камаль ему действительно сочувствует, он прекрасно помнит, что тоже практически сломался тогда от боли. И он уже даже не хочет напоминать бывшему «хозяину», что есть еще один вид насилия, который тот не попробовал. Кажется, сейчас ему достаточно и произошедшего, даже добивать не хочется.
