Текст книги "Путь (СИ)"

Автор книги: Антоний Амурский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Где же может быть то, что мы ищем? Как думаешь, Ковбой? – Феникс отхлебнула обжигающий черный напиток.

– Я думаю, «все для дома» или «все для рыбалки» – с деловым видом начал Марио.

– Ах, да, да! – подхватила с азартом Феникс, – рыбакам же нужны наушники тоже! Да и по хозяйству они пригодятся! Да и вообще не пойму, почему их здесь не продают! – она кивнула на бар.

– Здесь потому что без наушников. Хе-хе. Нечего. Вон, смотри, надпись «Все для зайки», там могут быть.

– Я знаю, где они. Магазин «Экстрим-интим» называется.

Марио зашелся смехом. Феникс лишь улыбалась.

Тут музыка в торговом центре переменилась. Смазливая песня закончилась и заиграл знакомый мотив. Но песню Марио сразу вспомнить не мог. Это было ерзающее чувство, когда вот-вот думаешь найти ответ, но не получается. Марио защелкал пальцами.

Зато, Феникс, похоже, помнила все песни наизусть.

– По синему морю к зеленой земле плыву я на белом своем корабле… – Феникс звучно запела в свойственной ей манере. Ее голос тонким ручьем лился в пространство торгового комплекса.

– …Меня не пугают ни волны, ни ветер, плыву я к единственной маме на свете…

Еще секунда, ряд ассоциаций встал перед мысленным взором Марио. Залитая светом гостиная в их квартире, старый ламповый телевизор на громоздкой тумбе и Марио, совсем еще мальчишка. А на телевизоре такой красочный мультик с «Песенкой Мамонтенка».

Феникс улыбалась и пела, покачивая головой то в одну, то в другую сторону.

– …Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети… – Феникс вздохнула и отпила кофе.

Марио взял с дивана свою куртку:

– Пойдем, Птица-Огонь.

Они прошли и этот этаж торгового центра. Завидев оружейный магазин, Феникс потянулась было туда, но Марио усмирил ее пыл. Пылающая Птица могла и ненароком выстрелить. Даже из незаряженного ружья.

Наушники они нашли в отделе сувениров. Феникс мерила их и весело щебетала. Марио чувствовал, что теперь у него с собой будет всегда настоящее поющее чудо. Каждая песнь Феникс вызывала у Марио мурашки по коже и легкое чувство нереальности.

Дело близилось к закрытию, интересные люди на просторах торгового комплекса попадались все реже и они решили уйти. Они направились в парк неподалеку, надеясь увидеть там веселый народ, играющий в снежки.

Феникс в своих меховых наушниках выглядела очень мило.

– Спой, Соловушка, спой, – Марио тепло посмотрел ей в глаза.

Феникс не надо было долго упрашивать.

– Такого снегопада, такого снегопада – проникновенно начала она, – давно не помнят здешние места. А снег не знал и падал, а снег не знал и падал, земля была прекрасна, прекрасна и чиста!

Они шли вдвоем, взявшись за руки. У Марио по телу моросили мурашки. Он испытывал волнительное ощущение, как будто снимается в романтичном клипе. А Феникс с улыбкой на губах пела, наслаждаясь собственным голосом.

– Снег кружится, летает и тает… И поземкою клубя… Заметает зима, заметает… Все что былооо… До тебя…[57]57
  Феникс поет песню ансамбля «Пламя» «Снег кружится».


[Закрыть]

Феникс чувственно посмотрела на Марио.

– На выпавший, на белый, на выпавший, на белый, на этот чистый, невесомый снег… Ложится самый первый, ложится самый первый… И робкый, и несмелый… На твой похожий след… – Феникс запела припев.

Они уже вступили на длинную аллею, обрамленную нависшими кронами деревьев. Здесь опавших листьев было больше. Они шли по аллее, немного загребая павшие листья.

– …Раскинутся просторы… Раскинутся просторы… До самой дальней утренней звезды… И верю я, что скоро, и верю я, что скоро по снегу доберутся ко мне твои следы… – и Феникс перешла к припеву.

– Ла-ла-ла, ла-ла-ла – пела она в заключение, посматривая на Марио.

Марио остановился и оглянулся. На аллее лежал покрывший все тонким слоем свежевыпавший снег. И по нему протянулись две цепочки следов, идущих вместе. И что-то неуловимо трогательное было в этом. Нечто символичное, что заставляло сердце биться чаще. Марио посмотрел на Феникс: «смотрит ли она туда же?». Феникс смотрела на следы и на Марио.

Теплое чувство проникало внутрь от низа шеи, разливалось по груди и доставало до самого желудка. В то же время Марио почувствовал, как грудь стремится куда-то вверх. Это было похоже на то, когда тележка на американских горках резко устремляется вниз.

Марио прижал к себе Феникс крепко-крепко. И поцеловал сильно-сильно.

Она ответила ему, буквально на секунду, потом отстранилась:

– Аче, ты чего?

– Я ничего, а ты… – он попытался вновь взять штурмом ее горячие губы. Но тут Феникс вырвалась из объятий, и крикнула, смеясь:

– Догоняй!

И рванула по аллее вверх.

Они еще долго гуляли, целовались и наслаждались друг другом. И не было никого счастливее их в этот вечер.

* * *

На следующий день вечером Марио как обычно возвращался с тренировки. Вынырнув на нужной остановке, он решил зайти по пути к общежитию в магазин, чтобы купить воды. В просторной спортивной кофте, в голубых джинсах и любимых белых кроссовках он вышагивал по узкому тротуару. Глаза закрывали очки-капли, из под которых рвалась зазубренная ссадина. На плече свободно болталась спортивная сумка.

Уже подходя к магазину, он услышал веселые возгласы.

– Ахах, Малорик, тормози!

– Не боись, ща нормально донесемся!

– Эй, вы дебилы! Йопт!

Марио поднял взгляд и увидел парней в спортивных костюмах, несущихся по направлению к дому. Один запрыгнул на второго и подстегивал его. Сзади трусцой их догонял третий.

Не было ничего странного, но… Марио посмотрел на них снова. Это были старые знакомые. Марио немного улыбнулся. Предстоящая встреча показалась ему занятной.

Веселые парни заметили его. И встали в нерешительности.

– Че, всё пьете? – Свят пошел к ним напрямую.

– Свят, что случилось с тобой? – Малорик смотрел на него, пытаясь улыбнуться. В прошлый раз они разошлись при странных обстоятельствах, поэтому сейчас парни были несколько напряжены.

Свят приблизился, пожал им руки. В нос ударил резкий запах выпивки, который, похоже, был их вечным спутником.

– Ты где так подтянулся? Вроде здоровее стал… – Малорик уважительно оглядывал Свята.

«А ведь действительно, еще 4 месяца назад я выглядел совсем по-другому» – осенило Марио. Он снял очки, дабы продемонстрировать свой фингал.

– Мне помог один друг. Я пошел на тренировки, бросил всякое бесполезное…

– Это? Что? Кто это сделал, Свят? – Малорик как будто озаботился состоянием Марио.

– Да это после боя – нехотя протянул Марио.

– Ахах, Свят, да ты шутишь! После какого еще боя? Пойдем! Ты в магазин? Айда с нами! – Малорик приглашающим жестом мотнул в сторону магазина. Марио был не против пока прогуляться со старыми знакомыми.

Взяв выпивку, парни остановились на лавочке во дворе неподалеку.

– И в тот раз мы очнулись на квартире у Васи…

– У какого Васи? Это на следующий день было! Мы тогда к Танюхе поехали!

– А да, точно! Вообщем, Свят, ты не обессудь за тот индицент… – Малорик уже порядком подкосел, – инце… ин-ци-дент.

Марио лишь улыбнулся.

– Мы тогда пьяные были вусмерть… Вообщем, тогда нам предложили поехать на дачу, перекантоваться. Мы решили, будет неплохо залечь на пару дней… И рванули туда.

– Потом дошли слухи, йопт, что нас ищут – Ё-моё обильно залил в себя пиво из бутылки, – мы решили пока не высовываться. Адьос решил, что неплохо пропасть на время. А заодно нехило гульнуть за городом, йопт!

– И как мы тогда погналиии! Ууух! – радовался Малорик, – мы провисели там три недели!

– Какой, ты что, пьяный, ё-моё?! Мы там месяц провели. Пока весь шорох не унялся.

Свят с ухмылкой и немой жалостью смотрел на эти лица.

– И что, это классно?

– Ну мы там неплохо так отдохнули! Не, мы убирались там тоже – сказал Малорик.

– Но пили мы там здраво! – весело сообщил Вася, – причем откуда-то все бралось. Кто-то самогон по деревне находил, кто-то водки приносил…Ух, было весело!

Марио искренне не понимал, что может быть веселого в этом. Он сделал несколько глотков из пачки с молоком.

– Люди разные приезжали… Отдыхали и опять уезжали. А мы там оставались…Эх, проснулся с утра, рюшечку хлоп! И дела по даче делать! Тепло было… – с тоской произнес Малорик.

– И что потом? – Марио не понимал, как они могут радоваться своей же гибели.

«А ведь я мог быть с ними» – каждый раз проносилось в голове при возгласе их восторгов, – «так же радоваться…».

– Потом соседи наехали… Ну, Адьос с ними того, как водится, разобрался… Нам пришлось свалить оттуда.

– А сейчас где он? – Марио было бы интересно взглянуть ему в глаза.

– Да он отравился позавчера. Со слесарями какими-то на районе пил, они там то ли антифриз, то ли… паленую какую-то…пили.

Марио отслеживал свои чувства. Странно, но почему-то Адьоса ему не было жалко.

– Свят, мы тут на выходных как загудели! Ууух! Там у девчонки знакомой днюха была! – воодушевленно продолжал Вася, – мы потом там в клубе с ними – туц! Туц! Коктейлей было, абсента – хлоп! Хлоп!

Марио начало немного подташнивать от перечисления этих псевдо-веселых названий. Не доставлял удовольствия и запах, исходивший от парней.

– Потом мы как погнали! Этот уже никакой был – бил в грудь Ё-моё Малорик, – взяли машину, водки, девчонок!

– Ага, и по концовей на рассвете эти двое сидят у меня на кухне, тушат бычки в кактус, и разговаривают, что пора сваливать из страны… – весело говорил Вася.

Марио в задумчивости отхлебнул еще молока. Парни рассказывали о своей насыщенной жизни как о чем-то важном, требующем скорейшего объявления. «Горячие новости» приходились не особо-то по вкусу Марио.

– Вчера вон у него – Малорик двину локтем в бок Ё-моё, – деньги пришли. Так мы в бар – хлоп, хлоп! По стаканчику. А потом еще – оп! – Карточка вставляется, деньги вынимаются, и мы опять – бабах!

– Ага, а потом не поняли, как дома очутились… – протянул Вася и полил пиво внутрь себя.

Марио было их не понять.

– И вы думаете, это действительно здорово, ребят? – он с усмешкой на лице смотрел на них, – вот это «бах-бах!» и потом с утра непонятно где?

– Да а что мы? Куражь пока молодой! Это же здорово, Свят! Жизнь в кайф, все дела! – Малорик не понимал Свята. – Там попил пивка, с пацанами пообщался, новости обсудил, как кто живет… Здесь прогулялся – стаканчик выпил. Там глядишь, дома уже водки наливают…

– Да нам как-то надо же развлекаться, ё-моё! – перебил Ё-моё, – а как по-другому? По-другому невесело, не знаю…

– Да что мы, пока молодые, надо гулять! Я считаю! – заявил Вася.

И Марио подумал, что в этот момент не хватает такого деда, который всегда говорит «Ну, вот это пральна!».

– А ты чем живешь, Свят? – дабы как-то ретироваться, спросил Малорик.

– Тренировками живу. Сессию уже почти завершил, два экзамена осталось. Когда тогда пили, я думал, что все, полетел я с института…

– Как это? Тренировками, ё-моё? Чем тренируешься? Занимаешься, в смысле?

– Тайским. В Кентавре – Марио замолчал, смотря в их лица.

– Шутишь? Там же только одни монстры… – протянул Малорик.

– Там же руки ломают! Вон, парни рассказывали… А синяков там только так прописывают! Ну его!

Марио сидел с ссадиной и синяком, и улыбался.

– Ну и что? Да, бывает. Случается раз в полгода. Вот вы вот пьете, вы больше себя травмируете явно. И травмироваться больнее можно! – Марио пригубил молока.

– Да у вас там парилка настоящая! Не для людей – для монстров каких-то! – Малорик разошелся, – ты вообще как туда попал?

– После всех пьянок я крепко задумался тогда. Я встретился с Вованом, может, помните… С четвертой общаги. Он мне и помог, у него друг там занимается… Вот так я туда и попал. Понравилось и я втянулся. По первой тяжко было, потом привык…

– Ну не знаю… И что, вообще не пьешь? – Вася постучал бутылкой по пачке с молоком.

– Да, парни, я бросил. Навсегда. И вам советую.

Малорик лишь в панике заглотил побольше жидкости из бутылки.

– Вот вы думаете, вот так обпиться это здорово? Потом обретаться, находиться непонятно где. И с утра еще думать, почему же вчера так быстро все закончилось, а не продолжается до сих пор? И потом опять искать продолжения? Это весело, да? – Марио закинул ногу на ногу. Парни нахохлились.

– Здорово выйти на ринг. Круто выйти на ринг и победить. Здорово, когда все мышцы с утра болят, а не голова. Здорово, когда вечером мечтаешь только о том, чтобы принять душ и глотнуть холодной водички, а не пару бутылок пива. Приятно с девушкой прогуляться вечером, а не на магазине постоять. И в результате, после всего этого, просто хорошо чувствовать себя уверенным в любой ситуации, зная, что ты смог победить себя…

– Что-то ты как-то неправильно живешь… – протянул Малорик.

– Да, мне тоже показалось, что особо-то ничего интересного… Водичка, душ, девка… – Вася тоже нахмурился.

– Вот попробуете – узнаете. Может, понравится. Ну ладно, никто и не собирался вас учить. Просто говорю – бросайте пить, ребят – Марио допил остатки молока, – я пошел, Адьосу привет!

Марио пожал им руки на прощание и зашагал домой.

* * *

Ди стоял на краю пешеходного перехода, слегка покачиваясь. Горел красный свет. Здания напротив, деревья, окружение и машины – все было желтовато-серым.

Резкий холодный поток ветра обдал Ди слева. Полуистлевший желтый лист прилип к щеке. Ди взял его кончиками пальцев и внимательно рассмотрел потускневшим взглядом.

Желтый лист березы с багровыми вкраплениями. На его одной стороне, срезанной как лицо терминатора, остались только коричневые жилки. По краям была засохшая грязь.

Загорелся зеленый. Впереди замелькали какие-то тени. Что-то грубо толкнуло его в бок. Ди не видел ни одного живого человека. Город был пуст.

Небо нависало свинцовым куполом. Чувствовалось приближение дождя. Ветер гнал тысячи разноцветных листьев дальше по улице, как жестокий погонщик. Ди прикрыл глаза. Он увидел затертый асфальт под ногами, на нем размазанные лужи. В лужах потухшие листья. В отражениях он увидел, как загорелся красный.

Тени пропали. Ди перевел взгляд на одинокий лист у себя в пальцах. Ему стало жалко этот беспомощный умирающий листок. Он подумал, что не отпустит его. И убрал в карман. Хоть кому-то в этот холодный вечер будет тепло. Ди поплотнее закутался в потертый плащ из кожзаменителя. Осень била жесткой плетью по телу и чувствам.

Ди ступил вперед. Пустые машины начали резко тормозить у его ног с пронзительными визгами и истеричным зажатием клаксонов. Ди хотел показать им средний палец, но просто решил идти дальше, убрав лицо за высокий воротник.

Он перешел дорогу и пошел по направлению к парку. Пустынные аллеи были усыпаны багряным ковром. Забрызганные кеды загребали ворох листьев. Чувство безнадежности и общего ощущения смерти не покидало. Ди увидел одинокую лавочку, желтую, как все вокруг, и заковылял к ней. Он устало сел на нее и посмотрел на трясущиеся руки.

«Слишком мало времени…» – промелькнуло где-то на краю сознания.

Казалось, парк был совсем пуст.

Свинцовое чувство потерянности и пустоты надавливало изнутри изо всех сил. Ди хотел быть где-нибудь, но только не здесь и не сейчас. Ему не верилось, что это он.

«Слишком поздно…»

Он завалился на правый бок, прикрыл глаза. И уснул.

Глава XVI Феникс

– Эй, Уголек, проснись! Проснись, Уголек, новый день на носу! – весело щебеча, Феникс пускала в лицо Марио солнечных зайчиков. Она сидела на перилах надстройки в одной футболке и игралась с зеркальцем.

– Зеленоглаз, отстань! – Марио закрылся от нее рукой и перевернулся на другой бок.

На календаре было воскресение, в окна бил теплый осенний свет и торопиться никуда не хотелось. Но Пламенеющая Птица подорвалась с восходом солнца и спустя два часа заскучала.

– Эй, эй! Вставать пора! Жизнь это не валяние на матрасе, вставай, Баклуша! – Феникс спрыгнула с перил и потянула на себя край одеяла.

– Эй, почему это я Баклуша? – Марио повернулся и попытался сердито взглянуть на Феникс, прищурив сонные глаза.

Он положил руку на ускользающее одеяло. Тело тут же отозвалось тягуче-приятной болью. Все мышцы приятно грело после вчерашнего «золотого» кросс-фита, как назвал его Судья Дредд в честь наступившей осени.

– Потому что ты бьешь Баклуш! У себя на тренировках! А они бьют тебя! – и Феникс сильнее потянула на себя одеяло.

– Все друг друга бьют и радуются! Бьют и радуются! – хриплым голосом подвел Марио. – Нормальные там парни. Ну Зеленоглаз… Дай еще часок сон посмотреть… Или иди ставь кофе тогда! – Марио прикрывался остатками дезертировавшего одеяла.

– Вот ни фига! Ты сейчас опять закатаешься! Так что вставай! – она пыталась отобрать одеяло до конца, но заскользила по линолеуму и смешно села на пол.

– Сколько времени?

– Времени десять, вставай, Баклуша! – поняв, что попытки конфискации одеяла не увенчаются успехом, Феникс прильнула к Марио:

– Я ж хочу, чтоб ты был хорошим! Чем быстрее встанешь, тем лучше будешь! Вставай, Уголек!

– И почему я «уголек»…

– Потому что у тебя волосы черные как смолка! Давай, я уже готовлю завтрак! Только если честно-честно ты встаешь!

Марио нехотя сел на матрасе. Сам себе он напоминал разобранного боевого робота, которому еще предстояло собрать себя по частям.

– Молодец! – Феникс чмокнула его в щеку, – теперь баклушь в душ!

– Ты порой такая непоседливая! Что значит «баклушь»?

– В душ иди, говорю! Ты тоже, кстати, далеко не сахарок, Уголек! – Феникс засмеялась, – и вставать надо не как старый дед, а как ласточка!

– И порхать как буйвол, и жалить как бык, знаю-знаю – Марио, кряхтя, подобрал ноги под себя и встал на них.

– Нет, там так поется: «и порхать над облаками»… – и Феникс повела Марио к спуску с надстройки, – полотенце, которое не в краске, возьмешь.

– Ну конечно я возьму то, которое не в краске! – спускаясь по ступеням-телоломкам, Марио обратил внимание, что Феникс с самого утра работала над своей картиной.

– Все, шагай! – Феникс игриво толкнула его.

Точеный торс отозвался приятными ощущениями, когда Марио начал поливать его водой. Утренний душ после вчерашней нагрузки звучал как нельзя лучше. Вдоволь наполоскав свое претерпевшее изменения тело, Марио вылез из ванны.

Он встал перед зеркалом прямо. Потом повернулся полубоком. Потом напряг бицепсы и пресс.

«Все еще дрыщ» – сказал Марио про себя и начал одеваться.

Выходя из душа, Марио помедлил. Через приоткрытую дверь было видно, как Феникс суетится над приготовлением своего блюда.

– Добавим чуть-чуть этого… – и Феникс разбивала яйца и взбивала тесто.

– Щепотку пряностей… – всыпала она что-то интересное.

Она весело порхала по всему кухонному уголку, непрерывно щебеча при этом. Она взяла объемный бумажный пакет и со словами:

– Добавим еще чуточку любви к спорту… – принялась вываливать из пакета все содержимое.

– Эй, эй, что ты делаешь! – Марио подумал, что это перебор.

– Ахаааа! Попался! Я знала, что ты подглядываешь!

Марио подбежал к миске с тестом. Феникс вываливала туда виноград.

– Это что это, виноград? – Марио оторопел.

– Уголек, это частички любви к спорту, разве не ясно?

Марио улыбнулся и обнял Феникс.

– Как от тебя приятно пахнет – провела она пальцем по прессу Марио, – можешь идти пока на крышу.

Марио натянул свои голубые джинсы и «вышел в окно».

Пологая кровля, покрытая металлическими листами, протянулась на метров пять до самого края. Дальше за краем было 9 этажей высоты.

Марио отметил, что ему тепло босиком на нагретом металле. Солнце приятно пригревало. Вчера вечером опять шел обильный снег, который сегодня пропал.

– Какой отличный день! – и Марио потянулся.

– Сегодня самый отличный день! – услышал он щебет Феникс.

За прошедшую неделю Марио сдал с четвертого раза предпоследний экзамен. Это не могло не радовать. Оставалось расквитаться с последним и можно было идти к замдекана трясти зачеткой перед носом «Смог же!».

Марио прикрыл глаза от удовольствия, наслаждаясь моментом. Так прошло минуты четыре или пять.

– Бест оф зе бест! – прервала размеренное спокойствие Марио Феникс.

Марио обернулся. Феникс высунулась наполовину за окно, целясь в Марио объективом большого фотоаппарата.

«Щелк! Щелк!».

Марио перевел взгляд опять на солнце, решив смехотворно попозировать. Феникс отщелкала с пару десятков фотографий. Марио подумал, что она не остановится. И продолжал вдыхать осенний воздух, закрыв глаза.

Феникс выкарабкалась на крышу. Она подошла и села рядом с Марио, скрестив ноги.

– Смотри, Аче – она начала просмотр.

Марио чуть раздосадовался, что его момент спокойного величия был прерван.

– Я тут вообще-то солнцем наслаждаюсь. А не позирую – пожурил он Феникс, садясь рядом.

– Вот смотри, здесь как будто ты управляешь всеми потоками – Феникс перелистывала фотографии, начиная с конца.

На них Марио чуть закинув голову назад и закрыв глаза, как будто был открыт всем полуголым торсом навстречу ветру.

– Видно, как солнце греет, и немного ветер течет.

Феникс перелистывала фотографии дальше до тех, где Марио получился вполоборота.

– А вот эта подойдет для рекламы дезодоранта. Хмм…

– Какого еще дезодоранта?

– Угольного! – Феникс протянула Марио фотоаппарат, – какого…

Она встала и пошла к краю крыши.

Кровля была пологая, но в то же время покатая. Феникс подошла к самому краю и заглянула за него.

– Ну и где снег? Снеег?

У Марио внутри все похолодело. Резкий порыв ветра мог просто сдуть Феникс.

– Надя, отойди оттуда!

– Уголек, смотри, сколько людей внизу!

– Надя!

Феникс пригнулась к краю крыши.

– Люди-муравьи. Вечно куда-то спешат – она почти легла на крышу.

Марио немного расслабился.

– Зеленоглаз, ползи оттуда!

Феникс еще зацепилась взглядом за что-то, но все же отдалилась от края крыши. К глубокому облегчению Марио. После истории с Анджелой у него начала развиваться фобия крыш.

– Сегодня же выходной. Зачем спешить куда-то – Феникс подползла к Марио.

Он положил ей руки на плечи.

– Вот ты думаешь, я тебя обнять захотел?

– Нет, блин, потрогать.

– Я тебя в клинч захотел взять.

– Что такое клинч и с чем его едят? – Феникс попыталась побороть Марио.

– Да, это такое блюдо, очень жаркое… От которого не хочется потом вставать – Марио опрокинулся на спину, утягивая Феникс.

Он сделал попытку завладеть ее губами.

– Пойдем, Аче, покажу тебе кое-что – и Феникс клюнула в нос его.

Заманив Марио обратно в свое пространство, она вытащила из шкафа объемную папку размером с раскладной столик. Разложив ее на столе поверх фотографий и набросков, она театрально дунула на нее и открыла.

В этой папке Феникс хранила свои работы.

– Только завершенные, только отменного качества – подчеркнула она.

Первой лежала картина, изображавшая Ангела с высоко поднятыми крыльями. Подогнув ноги, он замер в стремительном движении. Под ступнями его была потрескавшаяся каменная плита. Трещинки в ней Феникс, видно, прорисовывала с особым удовольствием. Ангел вот-вот готов был ринуться вниз. На дальнем плане проплывали розовые облака, окружая торчавшие колы.

Марио поразился ее проработке. Он с благоговением взял картину. И поразился еще больше – картина была нарисована на каком-то материале, который он уже смутно когда-то трогал. Он задержался, водя пальцами по поверхности.

Марио видел сны особого качества. Они были иногда настолько яркими, что казались ему реальней, чем жизнь. Все детали обычно воспринимались отчетливо, а сюжет этих историй, рассказанных ему, пока он спал, обычно был четким и отлаженным.

И Марио был абсолютно точно уверен, что в руках у него был материал того самого свертка из бутылки с вином. Тот сон помнился ему особенно четко. И опять Марио внутренне содрогнулся.

Феникс определенно не даст ему жить спокойно.

– Меня интересуют твои эмоции – Феникс преданно смотрела ему в глаза, – эти сюжеты… Они начали приходить ко мне совсем недавно…

Марио отложил картину с Ангелом и посмотрел на следующую.

На ней не было ничего, кроме мускулистого мужчины в центре. По пояс он был погружен в бетонные плиты, которые, срастаясь к краям изображения, превращались в монолитную ровную поверхность. Сам мужчина как бы рвался из этих плит, опутанный громадными цепями и колючей проволокой. На лице отразилось колоссальное напряжение и гримаса боли.

– «Сапсан, борющийся с собой» – сказала Феникс и подняла взор на Марио.

– Она… Как настоящая – Марио провел пальцем по вздутым венам, напряженным мышцам и выступившей крови.

Картина вызывала бурные эмоции. Именно чувства, переданные на картине, испытывал Марио в начале своей борьбы с самим собой. Чувства борьбы с чем-то, во сто крат сильнее тебя. Чувство, что бороться надо, хоть и нет надежды на победу.

– Он крутой – подвел Марио, – я даже не знаю… Просто буря внутри… Ты нарисовала застывшую бурю в человеке, который стремится прорваться. Вырваться, взлететь…

– На то он и Сапсан[58]58
  хищная птица из семейства соколиных, распространённая на всех континентах, кроме Антарктиды… Это самая быстрая птица, и вообще живое существо, в мире. По оценкам специалистов, в стремительном пикирующем полёте она способна развивать скорость свыше 322 км/ч, или 90 м/с


[Закрыть]! – глаза Феникс искрились счастьем. «Ее Аче» понимал ее картины. Это было для нее важнее всего.

Марио продолжал обводить взглядом каждую жилку, каждое прорисованное звено яростной цепи, каждую трещинку.

Феникс уже хотела переложить в другую стопку, а Марио все медлил, осознавая, с какой поразительной точностью Феникс передала нужные эмоции.

– Я не показывала их Индиго, он как-то был равнодушен ко всему…

Следующей была пропасть. Просто пропасть, в которую падали люди. Они падали не все вместе. В самом низу был изображен толстяк, который тянул за веревки двух других людей, стремясь выкарабкаться. Двое тянули следующих людей, а уже следующие тянули людей на краю пропасти. Люди соскальзывали в эту пропасть, и чем ближе – тем больше. И в верхнем правом углу был уже знакомый мужчина, который тянул за веревки и цепи этих людей прочь от пропасти, напрягая все тело как бурлак.

Марио опять заворожено смотрел на эту картину.

– …Круууто…

Феникс понимала, что показывает свои творения далекому от искусства человеку, но то, как он воспринимал это искусство, не могло ее не радовать.

– Это он один вытягивает их, да? И благодаря ему даже этот жиртрест не падает в лаву, да?

– Уголек, ты абсолютно догадлив. Конечно, я до конца не понимаю эти сюжеты, которые приходят мне. Я просто рисую их.

Марио переложил картину в соседнюю стопку.

Остальные картины были не менее яркими, но уже не такими чувственными. Когда они уже заканчивали рассматривать третий десяток, и Марио своей неотесанной лексикой пытался описать увиденное, запиликал сигнал на плите.

– Пирог готов! Баклуша, убирай со стола.

По пути к плите Феникс успела передумать.

– Бери плед с дивана, пойдем на улицу!

Марио расстелил плед на нагретой крыше. Они расположились с тарелками, ароматным виноградным пирогом и кружками дымящегося кофе.

– Эти сюжеты, они просто нахлынывают на меня. И я просто уверена, что надо их зарисовать, поэтому я могу остановиться и начать рисовать прям посреди дороги. И хорошо, если блокнот окажется под рукой. Если нет – приходится терпеть. И очень важно рисовать, пока так тонко чувствуешь каждую мелочь, каждую детальку…

– Мммм – лишь промычал Марио с полным ртом. Прожевав, он выговорил:

– Как-то странно. Я думал, ты сидишь и все придумываешь.

– Придумываю когда по учебе тему задают. Долго сижу и долго придумываю. И получается хуже.

Марио отпил кофе.

– Но те, которые приходят сами… Те, которые приходят сами, они чудесны! Я страдаю из-за того, что до конца не могу выразить даже как я сама чувствую эту картину. То есть я ее чувствую гораздо больше, чем потом получается изобразить. Мастерства, наверное, не хватает…

– Спой, Соловушка, спой…

И Феникс пела. И пела, когда доела. И потом, когда они зашли внутрь и Феникс взялась за кисть. Она залезла на стремянку.

– Уголек, подожди пока. Я не выхожу из дома, пока не нарисую что-нибудь стоящее.

– А я никуда и не собирался.

И «Уголек» лег на диван, следя за каждым ее движением.

Феникс грациозно перемещалась по стремянке вверх и вниз, когда надо было найти нужную краску. Марио смотрел, как она странно углублялась в работу над каким-либо одним куском картины на полчаса, а потом, когда она отодвигалась, там проявлялся трепещущий красками элемент.

И при всем при этом она непрестанно щебетала. И Марио никак не мог привыкнуть к этому пению, до сих пор покрываясь тонким слоем мурашек.

«И как у нее энергии хватает» – Марио подумал, что его бренное тело не смогло бы так скакать по ступенькам утром в воскресение.

– Аче, вон там, еще левее, то черное облако – Феникс встала на носочки, указывая Марио на стену.

Марио стоял на верхней полке стремянки и отсюда дотягивался кисточкой почти до потолка, куда Феникс уже дотянутся не могла.

– Вижу. И что теперь?

– Палитру! – Феникс тянула снизу кусок круглой фанеры, – бери и черным рисуй! И серого добавь, синего, голубого, как внизу, видишь?

– Угу.

– Вот так и рисуй! Попробуй, это не сложно!

Прикусив язык, Марио начал возюкать краской по фанере. Набрав жесткой кистью краски, он плюхал ее на стену и стремился размазать, пока та не грохнулась куском вниз. И так раз за разом.

Марио предстояло дорисовать верхнюю часть картины, по возможности как можно больше. Ничего сложного, просто облачка и темные силуэты потухших домов. Но Марио хотел справиться с вваленными обязанностями с честью.

Он вошел во вкус и ему даже начало нравится. Он наслаждался тем, что из-под его кисти сначала выходили черные пятна, которые он потом мог превратить в синие, свинцово-желтые или сиреневые. Он даже крякнул про себя, что искусство не такая уж сложная вещь.

Продолжительное время он порхал по стремянке со ступеньки на ступеньку, как вдруг понял, что не слышит никаких комментариев, никаких возгласов под руку и неудобных советов.

С полностью уверенностью, что Феникс дрыхнет на диване, Марио повернулся к пространству студии.

Феникс стояла на диване и внимательно следила за каждым его движением.

– Ну, как? – с опаской спросил Марио.

– Уголек, ты превосходный «художник-облачник»! Как Айвазовский, только по облакам! – и Феникс улыбалась.

И Марио любил ее еще больше. Даже если ей предстояло все перерисовывать заново потом после него. Даже если ей не нравилось, она все равно вдохновляла и поддерживала его.

Марио повернулся и подумал, что ему повезло с ней.

– Только не ерзай! – и Феникс водила кисточкой по спине Марио. От влажных прикосновений Марио поначалу содрогался, потом привык.

– Я нарисую тебе щит-броненосец, чтобы спина у тебя всегда была прикрыта – и Феникс рисовала красками на теле Марио огромный во всю спину щит.

Марио дергался. Теперь он не мог наблюдать за Феникс. Зато она пела ему прям на ухо заводящим шепотом.

Марио не понимал смысл этих рисунков, они ему казались по меньшей мере глупостью. Зачем разрисовывать тело, если, во-первых, оно и так красиво, а во-вторых, чтобы все потом смывать.

Но Феникс настояла, сказав, что ему понравится.

– Это чтобы никто не смел тебя ударить в спину.

И Феникс рисовала. А Марио не понимал, зачем так стараться.

Когда она закончила, она повела его смотреться в зеркало.

Щит протянулся от лопаток и до самого ремня джинс Марио. Он был разделен на четыре части. Феникс начала перечисление с верхней левой: