Текст книги "S-T-I-K-S. Обратная сторона (СИ)"

Автор книги: Антон Зенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

***

Шакалы, въехав на территорию колонии, действовали грубо и не слажено. В их колонне было пять автомобилей, разведывательный пикап шахед с КОРДом на 12.7 в кузове, два автозака Газ 3309 на двадцать одно рыло спец контингента, Урал поддержки и старенький бронированный Уаз Патриот, бывший когда-то инкассаторским автомобилем.

С кунга Урала не спешно спрыгивали люди, всего шестнадцать человек и один вылез с кабины, водила остался на месте. Одеты кто в чем горазд, восемь из них были в спортивных костюмах, пятеро в джинсах и коротких легких кожаных куртках, остальные в разномастном камуфляже. Оружие подобрано по работе каждой группы. У спортиков были ментовские укороты они же АКСУ, висящие на одноточечном ремне, у кожанных, в основном пятизарядные обрезы полуавтоматов, с мелкой дробью (чтоб ранить, а не убивать), у камуфлированных болтались ПМ в кобурах и пара серьёзных охотничьих луков. Большинство закурили. Среди спортиков выделялся кряжистый мужик, среднего роста с поломанным левым ухом, похожим на разваренный пельмень, собственно и звался он Пельменем. Одет в стиле конца девяностых, в спортивку и кроссы, только от современных брэндов. Настоящий спортивный костюм от Zilli, на ногах кроссовки из кожи питона того же брэнда, бычью шею украшал золой торос с палец толщиной, на тросе кулон с большим изумрудом обрамленным россыпью мелких бриллиантов, так же ярко блестели на солнце золотые часы с золотым же браслетом. Остальные мало чем отличались от Пельменя, золотом были увешаны все! Не наигрались видимо, Улей Ульем, а понты никто не отменял. Выкурив сигарету в три затяга, сплюнув на асфальт, хриплым голосом не громко произнес:

– Всё, харе дрочить. Работаем. Три часа на всё про всё. Гвоздь, твои в барак распакуй катаржан и сюда их. Ворона, твои по периметру плаца. Гульден, пошныряйте в городке по открытым хатам, по кабинетам руководства, бухла нормального соберите. Короче, всё как всегда. Швытчi бля швытчi! Спортики пошли в барак, те что в кожанках не спешно разошлись по плацу, камуфлированные выдвинулись в сторону офицерского городка.

В бараке царила тяжелая атмосфера, зеки перешёптывались между собой, почти в каждой койке лежал умерщвлённый обратившийся, а где-то и вся двухэтажная койка была общей могилой. Запаха разложения ещё не было, а вот запах испражнений, потных тел и нестиранного белья четко витал в воздухе. Гвоздь первый вошел в барак.

– Каторжане! Громко сказал он. Голоса притихли. – Чалимся? Слушай ухом говноеды. Ща вас распакуют, бегом выходим на плац. Базарю один раз, сечь молча выполнять сразу. И ещё… договорить он не успел, его грубо перебил властный голос.

– Слыш фраер. А ты кто такой шоб так базлать? Назовись честным людям. Нас тут с вечера мутные вертухаи кошмарили, беспределили жестко особенно кабан здоровый.

– Оу чушок, за фраера ща ответишь. Гвоздь подошел к говорившему и положил раскрытую ладонь ему на шею. Душить? Нет! Он слегка надавил на шею и говоривший завопил не своим голосом, а по бараку раздался запах жаренного мяса. Дар у Гвоздя такой был, мог при контакте хоть кожу поджарить, а мог и кровь подогреть до сорока пяти градусов, долго, тратя собственный ресурс до потери сознания, дар раскачан не сильно, но мог. Зато для непосвященных зеков он казался полубогом не меньше! Гвоздь убрал руку с горла борзого зека, демонстративно сдул дымок с ладони и продолжил:

– Я недобазарил, ещё раз какой ни будь петух кукарекнет, заживо зажарю! Вкурили сявки помойные?! Продолжаю, и ещё если у кого-то есть трава, хмурый, белый или ещё что-то раскумариться, милости прошу, сдаем мне! Если закрысите, зажарю до полуготовности и скормлю собакам! Ща вас расконвоируют и все бегом на плац.

Спец контингент, вспоминая здоровяка с мачете и теперь этого гриля ходячего, вообще стушевались, молча бежали на плац перед бараком, молча пытались построиться и так же молча обреченно глядели: кто себе под ноги, кто-то на бравых коротко стриженных ребят в кожаном прикиде, в золоте и с короткими обрезами непонятного оружия, направленного прямо на строй, кто-то просто пустым взглядом смотрел в затылок впередистоящему или вообще в никуда. Но все ждали какой-то плохой своей участи. А главное, многие видели крепкого зека, недавно прибывшего на колонку, который и противоречил Гвоздю, вернее внимание обращали не на самого зека, а на его шею, где отчетливо виднелась человеческая пятерня, покрытая зажаренной корочкой и запекшейся кровью, как будто его только что клеймили раскаленным клеймом. Последним с барака вышел Гвоздь.

– Э, чушок, ходи сюда. Приглашающим жестом указал Гвоздь на жаренного. Тот подошёл и кивнул, типа «Что надо?» – Расскажи-ка мне, какое кино вам вертухаи крутили? Чё ты там про беспредел базарил, а?

– Дак это, так же построили, потом двоих старшИх из понятийных, прям в хате вальнули. Лицо его побелело от страха, на затылке выступила испарина при одном только воспоминании. Потом на плацу ещё пятерых, с особой жестокостью. Здоровый такой, на всю башку простуженный, с руками гориллы и когтями не мытыми... Сам не видишь, вот пятно крови впиталось, за крыльцом жмуры сложены. Двоим башни срезали, других руками порвали. Вернее он порвал… Зек не вольно сглотнул и пощупал затылок.

– О мля! Так это Мучелло вам цирк бурамошил! Он маленький Мук, маленький Мук, от жизни в Улье терпел много мук. Коряво пропел Гвоздь. – Потеряйся в строю. Приказал Гвоздь отчитавшемуся.

– Так, слушаем меня! Мук, по сравнению со мной – младенец! Он просто убийца, раз и всё. А я садист. В моих нежных руках, быстро никто не умирал. Недавно придумал новую забаву, хочу опробовать. Хочу со спины срезать кожу квадратиками, как на шахматной доске, чтоб белыми клетками была светлая, не глубоко срезанная кожа, а черными клетками, вырезанные куски до краснобурого мяса! Фигурами же на этой доске, будут зубы и пальцы рук и ног этого «везунчика». А дальше, дальше я не придумал. Пока.

– Даю вам два с половиной часа, можете ломать, штурмовать, шнырять по всей части, брать что и где угодно, но, чтобы вооружились хоть не много, так же ищем хорошую крепкую гражданскую одежду свои нычки выворачиваем и у вояк пошныряйте. Шмоток вам никто не даст, можете что-то приличное со жмуров поснимать не взападло, а им похер и да обыщите их на предмет «покумарить». Если жратву какую нароете, тоже сюда всё. Можете и съебнуть, никого не держу! Для оставшихся умных, сигналом к окончанию будет красная сигнальная ракетница в небе, после неё бросаем поиски и бегом сюда, десять минут на погрузку в автозаки и халас! Кто не успеет, бросим тут подыхать. А без нас сдохните уже завтра к обеду, если не хапните обезбола. Черепушки у вас болят, сушняк дикий, грабки трясёт да? Да! Он сам себе ответил. Обезбол в автозаках. Всё гуляй рванина! Время, времяя, времяяя! Заорал Гвоздь.

– Слыш старшой, к Гвоздю обратился старый не высокий зек. Ты бы это, обрисовал чё происходит в двух словах… мусора то где? Куда идти, где чем вооружаться, а главное зачем? По понятиям дальше двинем или по мусорскому? Строй одобрительно загудел.

– А да, мля, забыл. Слушаем один раз, всасываем сразу. Война началась, газом всех полили, большинство в зомби превратились, Москву ваще сожрали нахуй! Вам тоже не много осталось, как закончите дадим лекарство. Те, кто остались на койках в бараке, зажмурились, им не помочь. Всё, нет закона нет правительства мусоров тоже тут нет, вы все помилованы, а волыны для того что бы вы себя защитили и нам помогли, партизанить будем! Всё, съебнули все. Зеки кинулись в рассыпную.

– Чё думаешь? Обратился Ворона к Гвоздю. Оба закурили.

– А хули тут думать, как будто первый раз. Толковых отфильтруем пополним наши бригады, может кто под заказ на продажу попадется. Остальных по кластерам погоняем, пусть споранов подсоберут энергию Улья впитают и всё, в расход. Кто-то сам подохнет, кого-то налогом мусарам отдадим. Пельменю опять налог повысили, одно тело теперь не в месяц, а в двадцать дней с бригады отдать надо. А где столько брать? Дикие сцуки всё звереют, в прошлую профу тряски нас жестко потрепали. И откуда они там взялись мля? Я тогда Пельменю жмурами шестерых отдал, на четыре месяца с себя и своих налог скинул. Мертвые дешевле чем живые. Сука, чё за жопа такая и как с неё вылезти? Вопрос был риторический.

– Это точно, Пельмень всё борзее и борзее. Тоже голову ломаем, как с этого говна вынырнуть…

– А Пельмень то причём? Не он же налог ставит, его мусора трясут, мусоров космонавты нагибают, замкнутый сцуко круг…

Когда светило Улья опустилось почти к горизонту, высоко в небо, со свистом взвился красный огненный шарик оставляя за собой дымный след. Зеки, надо отдать им должное следили за небом и ракетницу не пропустили. Построились довольно быстро. Гвоздь осмотрел трофеи и усмехнулся.

Не даром зеки хорошо умеют прятать и соответственно искать, мыслят не стандартно. И эти знали где что искать. Оружейка конечно была обчищена в ноль до них, но эти всё же кое-что нашли. Три старых АК 74, пять Макаровых, но с одним «но», оружие взяли с учебного класса, в данный момент оно не опасно, у всех стволов спилены бойки и заменены пружины на более слабые, но на Базе умельцы всё это починят очень быстро. Десяток помповых пятизарядных резинострелов, для разгона демонстраций. Они выглядят как полуавтоматическое охотничье ружьё, только очень короткий ствол и нету приклада, одна рукоять, такими же были вооружены люди Вороны. Очень похожим щеголял Шварцнеггер в первом Терминаторе. Патроны кто-то оставлял стандартные с резиновой пулей, а кто-то переделывал, добавлялось пороху, но вместо резиновой пули мелкая дробь. На короткой дистанции и те, и те весьма эффективное останавливающее оружие, но не против зараженных, а против людей в частности новичков. Еще натащили бронежилетов, каски, штык ножи, навалили кучу одежды, остатки камуфляжа. Форму не брали принципиально – западло под погонников косить. Тут же, в двух не полных мешках из-под сахара сложили консервы, лапшу быстрого приготовления, в народе – бичпакеты. Там же кульки с гречкой, рисом, разного вида макароны.

– Мля, опять эти вёсла. Глядя на АК, надтреснутым голосом сказал Пельмень.

– Во во, уже третий раз, когда «ксюхи» подъедут? Спросил Гвоздь.

– Ладно, годно. Так, стволы все в пикап, шмотки в хвост автобусов, хавку туда же. И кстати, если кто то, забыл что-то выложить (Пельмень намеренно не употребил слово – скрысить), сделайте это сейчас, на Базе будет тотальный шмон. Если там выловлю крысу, она и будет претендентом на Гвоздёву задумку с шахматной доской! Тем, кто что-то сныкал в тухлой вене, тому ход сразу в петушарню. Несколько человек вышли из строя и положили сверху на гору одежды мелкие запаянные целлофановые капсулы. В основном в них были деньги, но и наркоты тоже хватало. Пельмень перебрал капсулы, выбрал только с наркотой и скомандовал: – Всё братва лихая, по коням.

База

– БАЗА –

Военных выгрузили, построили, ни зеков ни гражданских я не видел. Сначала мне не много удалось рассмотреть, но позже я всё узнал досконально, так как волею судеб стал одной из ключевых фигур базы-стаба.

Это была модульная военная база, построенная по типу известного детского конструктора, можно было добавлять и сокращать помещения, присоединяя или убирая модули размером с вагон грузового поезда. База была рассчитана на тысячу человек личного состава и вспомогательного персонала. Обнесена она была двумя заборами, первый из какого-то толи стекла толи полимера, мутно прозрачный, высотой метра четыре и толщиной сантиметров семьдесят, не разбить не прострелить не поцарапать его невозможно. Второй, высотой два с половиной метра, в толстых бетонных мачтах через каждые двадцать пять сантиметров, горизонтально проходил силовой не изолированный кабель, судя по тихому гудению кабель был под напряжением. За забором, на ширину сто метров, земля была густо заминирована, между заборами контрольная полоса постоянно патрулировалась.

Не перелезть, ни протиснуться между кабелями не было никакой возможности, только поджаришься до равномерной корочки. Через каждые сто метров сторожевые вышки, на каждой вышке по двое часовых с РПК. Пост вышки, это железобетонный короб два метра выстой и три на два по полу, усеянный бойницами со всех сторон с толщиной стен в двадцать сантиметров. Вся эта тяжеленая конструкция держалась на восьми рельсах, вмурованных в полимерно стеклянное основание из которого построен внутренний периметр. Внутри более чем аскетично, одно койко-место, не большой столик с выдвигашками, для чистки и перезарядки оружия. Туалетом для малой нужды служил пятилитровый пластиковый бутыль, большую нужду – только терпеть!

Оружие с боезапасом и спецсредства, такие как бинокль, прибор ночного видения, рации, сдавались новой смене с жесткой проверкой и обязательной регистрацией в электронном журнале. На каждой вышке журнал-планшет был свой, но информация со всех вышек стекалась на один сервер и дежурный по вышкам сразу видел всё ли в порядке. Нарушения карались самым жестоким образом. Личными потрохами… Смена могла отказаться от принятия поста до устранения неполадков, если что-то не соответствовало Уставу базы и не потому что «я так захотел», а потому что любой косяк мог привести к гибели поста или прорыва на базу.

Тут всё-таки это не затерянная и никому не нужная Часть в тайге, в тихой и спокойной России, а постоянная боевая обстановка. Это Улей – мать его! Тут либо зары сожрут и не подавятся, либо стронги бузят. Да что греха таить, каждый вольный рейдер, случайно оказавшийся в наших краях, не побрезгует стрельнуть по нам, или использовать боевой дар против нас. А мы для них… Да для всего Улья – мы МУРЫ! Мурьё, мрази и гондоны, отбросы отбросов, шавки внешников, нас только пытать до смерти, да так пытать, что бы мы сами умоляли о смерти.

Позже я слышал о неком Цыгане, этот стронг допрашивал муров с особым пристрастием! Основной его фишкой было сделать четыре надреза под нижними рёбрами, запустить в разрезы средние и указательные пальцы (для особого кайфа допрашиваемого, обмакнуть пальцы в раствор уксуса и соли) большими пальцами обеих ладоней прижимая ребра с наружи, вытягивать, нет, вырывать их раскачивая в верх и вниз до тех пор, пока те не оторвутся от позвоночного столба, затем медленно вытаскивать рёбра наружу разрывая печень, почки и селезёнку рваными краями костей, попутно он заживо срывал кожу с плоти в районе груди… Боль была реально не выносимой! Больнее было только вмешательство в живое тело отморозком Шутником на молекулярном уровне.

Большинство стронгов не отличалось знанием толка в извращениях, максимум на что их хватало – отрезать конечности бросив подыхать, ну или прибить мура гвоздями к деревянному столбу электроснабжения не много надрезав, чтоб на запах крови сбежались заражённые, в общем как дети, одним словом.

Но мы отвлеклись от базы. Обязательным при смене было – чистота помещения, предыдущая смена убирала за собой всё что можно, бумагу и пустые банки от сухого пайка, бычки, мочу с баклажек, грязь с подошв, да мало ли чего оставалось после Наряда. Вообще, по Уставу базы, на одного вышечного полагалось: три сухпая из расчёта «один пакет на восемь часов», пол литра живца в индивидуальной фляге, личное либо трофейное оружие. Курить, бухать, спекать категорически запрещалось. Сидеть в этих будках, желания мало у кого было, днем в них душно, дышать было практически не чем ночью – зуб на зуб не попадал, но наряд есть наряд, все с Базы стояли «в будках», графики нарядов были расписаны на месяц два вперед. Единственной причиной не несения наряда – было отсутствие на базе по уважительной причине, либо смерть.

Лестницы, в стандартном её понимании не было, чтобы попасть на верх, нужно подойти к вышке, по видеоустройству назвать суточный пароль и только тогда часовые откроют дверь, похожую на переход между отсеками в подводной лодке, запираемую кремальерой только изнутри и скинут веревочную лестницу для смены караула. Лестница спускается только для смены, хоть даже один из часовых сдох, второй ждет только смены! Смена же, тоже интересно происходит, новый младший смены залазит в пост вышки, убеждается что всё в порядке, проверяет оружие и боеприпас затем отпускает младшего смены, он спускается, докладывает новому старшему, тот поднимается в пост, и они отпускают старого старшего. Старый наряд, продежуривший сутки, возвращается в расположение. Полосу вдоль электрического забора иногда контролируют патрули с собаками.

Нас, военных, сразу после разгрузки завели в тактический класс, рассадили за парты. Через минуту в класс вошел молодой военный без опознавательных знаков. Фамилия его была Дымов, я его помнил с прошлого или позапрошлого призыва, у него аппендицит после присяги вырезали, я сам его в госпиталь возил и после операции он у меня в медчасти две недели батонился, нагноения были. Парень образованный, с высшим образованием, начитанный, из хорошей семьи, мы с ним и ещё одним духом в преферанс пару ночей катали, приятно знаете ли «пулю расписать» с людьми знающими. Но он точно дембельнулся… Его голос выдернул меня из воспоминаний:

– Товарищи военные, вас мучает дикая жажда и голова раскалывается? Вон сзади вас, у окна на столе три пятилитровые бутылки, по очереди выпиваем по стакану, не больше! Когда очередь дошла до меня, я тоже налил себе, нос резанул запах водки с ароматом не свежих портянок и нотками разрезанного гриба. Не ядрёный конечно, но всё равно не приятный. Первый глоток пошел «комом», тёплая разбавленная водка с тошнотным привкусом ввинтилась в трахею крупной ржавой резьбой. Второй гораздо легче, третий вообще залетел, хотелось ещё, но пока было сказано – нельзя! Приятное тепло разлилось внутри, как будто с холода хорошего коньяка выпил, жажда отступила, звон в ушах стих, головная и мышечная боли ушли. Я прямо воспрял, захотелось жить и трудиться!

– Полегчало? Спросил Дымов, ни к кому конкретно не обращаясь, и тут же сам себе ответил – вижу полегчало. Я включу вам фильму, смотрим и запоминаем, потом задаём вопросы. За его спиной висела огромная дорогущая ТФТ панель последней модели от известного корейского бренда. Он повернулся к панели, включил её, перевёл в режим считывания флэшки и запустил видео.

На экране появился сам Дымов и начал рассказывать. В видео присутствовали врезки с фото и видео. Ёб твою мать! Чего там только не было…. И про другой мир из которого нет выхода, про иммунных и зараженных, про градации монстров от ползуна до суперэлиты, а какие фото и видеоврезки…. Чудовища разных рангов, применение даров, видео перезагрузок, волосы на жопе дыбом встают. Про спораны, горох и жемчуг, что с ними делать, как и откуда добывать, вот тут почти блеванул. Про мультивселенную, очень интересно, надо бы по подробнее потом узнать. Про стабы иммунных – наших заклятых врагов, краткое описание их жизненного уклада, про суеверия Улья. Про килдингов и Институт, с последним мы плотно сотрудничаем, но и с фанатиками не брезгуем меняться информацией. Про мерзких людоедов атомитов. Кратко о часто получаемых Дарах. Про их прокачку деликатно умолчали. Про то, что мы бессмертны и про чудеса медицины Улья. Когда Башня говорил о чуде, конечно я ему не поверил, что оторванные конечности отрастают, но судя по видео – не пиздят! Про загрузку нашей части и эвакуации из неё иммунных и имущества, о иерархии в целом вертикали власти на нашей базе. В конце фильма Дым, так он представился с самого начала кино, рассказал о самом страшном кошмаре Улья – скребберах (!) пару фотографий снятых с беспилотников прилагалось. Двухчасовой фильм пролетел незаметно, но всё-таки после просмотра в голове образовалась каша было много вопросов и не у меня одного.

– Вижу вы все в шоке. Расслабьтесь и слушайте! То-что это не Земля вы уже поняли. Забудьте все ваши звания, регалии, служебные достижения. Да что там достижения, забудьте свои фамилии и имена, забудьте свои семьи. Ваши семьи остались «Там» с вами, тут всего лишь копии тех, земных вас. Тут практически нет законов, мы сами себе Закон! Мы санитары Улья! Мы группировка – Нерпы! Отныне вы её часть! Зечьё, которое вывезли с нашей части, работает на нас, они шакалы Улья, на них самая черная и неприятная работа, их много их не жалко. Вы же войны! Вам знакома дисциплина и субординация, дружба и выручка, утомительные занятия, да и в целом военное дело. Утром после завтрака, вы все до одного пойдете к Зубу, это наш знахарь. В принципе зачатки даров должны уже быть, оттуда будет ясна степень полезности каждого из вас.

– Но мы не чувствовали ни кисляка, ни тумана не видели. Сказал кто-то с задних рядов.

– А это потому что товарищ солдат, вы и все здесь присутствующие, скорее всего были пьяны. Ибо часть грузится с субботы на воскресение, примерно в четыре часа утра. Вам хоть шомпол в ухо вставь и поковыряй, хер бы чувствовали! Хохотнув ответил Дым. Ладно, пора заканчивать, через несколько дней всё будете знать, как старожилы. Дым прошелся по рядам и раздал каждому тонкий скоросшиватель. Достал черный пластиковый брусок, что это фотоаппарат понять можно было лишь по объективу, он оказывается мгновенно снимки печатает, как полароид только круче во много раз меньше и тоньше, затем сказал: Я сейчас называю стол и цифру, встаём, я фоткаю, подходите ко мне забираете фото и прикрепите внутри папки, место там есть. Кстати я только сейчас заметил в левом верхнем углу стола цифру «3» а под ней цифра «1» по меньше шрифтом, а у моего соседа так же, только вместо единицы – двойка, значит третий стол, первое или второе место. Истинно армейский дебилизм.

В папке находился анкетник с вопросами. Первая строка гласила, придумайте себе прозвище. На сколько я понял, со слов киношного Дыма, что погремуха эта теперь навсегда, это и имя и фамилия и твой личный брэнд. Ну и что можно придумать с Волкова Платона Игоревича? Глядя по сторонам, я понял, что не только у меня с этим проблемы, другие тоже сидели и думали, кто-то смотрел в потолок, кто-то грыз обратную сторону ручки.

В голову первым полезло конечно же «Волк», но я откинул это сразу же. Сильно пафосно, не заслуженно и, если честно какой с меня нахрен Волк… Вторым почему-то мыслились герои мифов древней Греции, но и их имена казались мне слишком громкими. Накатить бы сейчас… О! а почему нет, подумал я и сам себе улыбнулся. Древняя Греция, накатить, да плевать буду Бахусом! В этот момент Дым назвал номер парты и порядковый номер, я встал, он сфотографировал меня, я забрал фото, прицепил фото в папку и продолжил заполнять, дальше дело пошло на много легче.

В основном, вопросы носили чисто бытовой характер, на кого учился, в каких родах войск служил, есть ли боевой опыт, в каких сферах жизни есть опыт, дружен ли с механикой или электроникой, и так далее. Какая нафиг механика, у меня руки под мединструмент заточены. Закончил я медицинский институт, потом интернатура при довольно неплохом наставнике. Но выбрал всё-таки общую хирургию. Она включает в себя лечение хирургических заболеваний органов брюшной полости, пищевода, желудка, кишечника, печени, желчного пузыря, селезенки, поджелудочной железы, щитовидной железы, кожи, молочной железы, грыж. Профессионалы ведут амбулаторный прием в поликлиниках и работают в стационарах общехирургического профиля. Большинство патологий связано с развитием воспалительного процесса. Операции относятся к гнойной хирургии.

Когда наконец получил диплом, мой наставник предложил ехать в Новосибирск, там есть военный госпиталь, им очень толковые люди нужны. Ну а что, и заработная плата весьма неплохая, так ещё и погоны, и все привилегии из них вытекающие. Не Москва конечно, да и молодой был, на подъем легкий. Так и не заметил, как двадцать лет прошло. На пятнадцатом году развелся с супругой, не выдержала она постоянного моего отсутствия дома, нашла себе другого, с сыновьями я конечно не переставал общаться, но и они в Москву рванули в институты поступать. Одиночество и усталость вылились в другую беду, я всё больше и больше налегал на алкоголь. Нет не запивался, но за вечер мог и 0.5 коньяку приговорить. Деньги позволяли, да и благодарные пациенты только спиртное и дарили. И в какой-то момент я сорвался. Сорвался что называется по дикому, в штопор. Недельные запои прогулы на работе. Понимал, что плохо, но сделать ничего не мог. Главврач Марк Семёнович, конечно по началу прикрывал меня, специалист то я в целом очень неплохой, но сколько веревочке не вейся… После очередного запоя Семёныч вызвал меня. Я сидел напротив него он мялся, краснел, но никак не мог начать разговор.

– Давай уже Семёныч, не томи. Знаю, что опять накосячил, но впредь попробую держать себя в руках.

– Всё Игоревич, не будет больше никаких «впредь». Персонал на тебя жалуется, руки говорят у тебя трясутся, и перегар как у змейгорыныча. Да и загулы твои, тоже мало способствуют положительному имиджу. Я тебя до каких пор покрывать буду, а? Уже и обо мне шушукаются, мне всё это не надо! В общем так Платоша, расставаться будем. Не перебивай, дай договорить! Я договорился, переведут тебя в военную часть, там при казарме жить будешь в офицерском общежитии, свежий воздух и пригляд других офицеров может вправят тебе мозги.

Начмед на пенсию вышел, вот тебя вместо него, и должность полковничья и работы особо не много, всех тяжёлых в город везут, а тебе только косящие от службы солдатики достанутся. Там потихоньку и до пенсии дослужишь. А здесь вломят тебя куда повыше, а там сам знаешь, разбираться не будут, турнут со службы с волчьим билетом и не погон не досрочной пенсии.

– Я тебя услышал Семёныч. Думал хуже всё кончится. И да, спасибо тебе. Я встал, протянул руку главврачу, он пожал её, отвернул лицо не много в сторону и буркнул: Не за что, иди собирайся.

Вот так я собственно и попал в В/Ч 1243, по этому в анкете так и написал, опыт только в области медицины, а конкретно – хирургии. Чем и подписал сам себе приговор… Сдал папку Дыму и принялся ждать, когда закончат остальные. Дым открыл папку, прочел анкетник, непонятные чувства отразились на его лице. Он глянул на меня, ещё раз в анкетник и с горечью в голосе произнес:

– мда Бахус… не завидую я тебе.

– Всмысле? Что не так? С удивлением ответил я.

– Скоро сам всё узнаешь, не имею права говорить.

Вот это поворот! Что не так-то? И почему такая реакция? Ну не людей же в конце концов на органы разбирать заставят, подумал я. Как позже выяснилось, я пиздец как был прав, и да, я очень сожалел о том, что написал тогда. Хотя…

Когда закончили был уже темно, Дым сообщил кому-то по рации что уже всё, за нами зашел старшина, скомандовал идти за ним. О привел нас блок коек на пятьдесят, на койках только матрацы и пушки без наволочек, в блоке стоял застарелый запах, чем-то не уловимо напоминающий запах вагона плацкарта.

– Всё мужики, отбой. Снимаем только обувь и спать.

– А умыться перед сном, носки состернуть? Задал кто-то вопрос.

– Всё завра, тильке после распредэления. Усё будэ зависеть, от того, який у вас Дар. Коли боевой, то милости просим в ударну группу, там и хорчуются от пуза и форма другая, из будущего! Ещё им жемчуг дают! А коли дар бестолковый, то к батракам или в караулку основным составом. Усё хлопцы, отбой. С этими словами он выключил свет и мир вокруг нас померк. Кто-то пытался с кем-то разговаривать, но я никого не слышал, так с тяжелыми мыслями и провалился в тревожный сон.

Утром нас поднял тот же старшина и мы строем прошли к интересному месту. Медблок.

– Так хлопцы, заходим по одному, хто не боится, першим быть хочет? Спросил старшина. Обвел взглядом строй, ребята мялись. А была не была:

– Я хочу! Сказал я и вышел из строя.

– Ну тады и заходи! Залихватски произнес старшина и изобразил что-то вроде реверанса с предложением войти.

Помещение внутри было не большим, стоял стол с приставкой, на нем открытый ноутбук, пара стульев, шкаф, вешалка для одежды и две двери во внутренние помещения. А ещё тут было дико накурено. Во главе стола сидел лысый крепкий мужчина лет тридцати пяти, одет он был как все, в камуфляж, только на плечи накинут белый халат.

– Садись. Я Зуб, знахарь. Как звать? Он рукой махнул на стул.

– Волков Плато….

– Какой нахуй Волков? Он взглянул на меня из подлобья, взял не потушенный бычок из пепельницы и затянулся.

– Как тебя сейчас звать? Выдыхая дым повторил вопрос знахарь.

– А! Забыл, виноват. Бахус я теперь.

– Закрой глаза, расслабься и откинься на спинку стула. Бахуууус – протянул он.

Он подошел ко мне сзади, положил руки на голову, потом на плечи, опять на голову, помахал руками над головой и воскликнул:

– Да ну нахуй! Быть не может! Сел к себе за стол, пощелкал мышкой, и жадно впился в монитор глазами. Быстро прочитал, опять посмотрел на меня и растянулся в улыбке.

– Ебать мой лысый череп! Вот свезло так свезло! Тут точно все правда написано? Хирург значит, со стажем. Он ещё несколько секунд молча смотрел на меня.

– В общем слушай ухом Бахус. Тебе несказано повезло! У тебя Дар знахаря! А учитывая твой опыт, ты супермегазнахарем стать сможешь. Но тут палка о двух концах… для хирургов, да и в целом, толковых врачей у нас другая работа есть. Но боюсь она тебе не понравиться. Но с другой стороны твой дар может и перевесит… попробую что ни будь придумать. Он глядел в стену, о чем-то напряженно размышляя и играя желваками. Со стороны, Зуб выглядел так, будто сам собой разговаривает, ну или что-то сам себе доказывает. Он ещё не много поклацал клавишами ноута, взглянул на меня и произнес:

– В общем так, пока свободен, о даре никому не говорить, имеешь на это полное право. Я внес его в твоё дело, кому надо тот узнает. Я попробую тебя к себе забрать. Давай Бахус. Удачи!

Мы пожали друг другу руки, и я вышел. Тут же мимо меня прошмыгнул следующий, видимо уже ребята создали очередь, кто за кем. Ко мне подошел старшина и несколько человек.

– Ну шо, який у тебя Дар? Сразу скажу, могёшь не отвечать, Дар это святое! Спросил старшина, и несколько любопытных глаз уставились на меня.

– Зуб сказал, что лазерами из глаз стрелять буду! Я расширил пальцами глаза, состряпал злобную морду и бешено вращая зрачками «типа выстрелил» со словами «пиу пиу пиу» в старшину и ребят и засмеялся. Ответом мне был смех всех присутствующих.

– Брэшешь поди. Ответил старшина, не доверчиво посмотрев на меня, и на остальных как бы ища у них поддержки.

– Гадом буду! Сиплым голосом ответил я и провел большим пальцем по горлу. Глядя как меняются эмоции на лице старшины, от недоверия до обожания, я чуть не заржал, еле сдержался.