Текст книги "S-T-I-K-S. Обратная сторона (СИ)"

Автор книги: Антон Зенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Зуб ты дома? Громко крикнул я. Смех утих, послышалась возня и в дверь вывалился знахарь в одних трусах и сигаретой в зубах.

– Бля я чё, не закрылся? Почему-то у меня спросил он. – Бахус здарова, давай завтра я сегодня всё, алес. Да и некогда мне сейчас.

– Зуб три минуты! Я не уйду пока ты мне не поможешь, выручай! Ты завтра отсыпаться будешь после бурной ночи, а мне с утра вилы! Помоги Христом Богом прошу! Пять минут Зуб! Выпалил я на одном выдохе.

– ФФрррр… Ща, дай пару минут, я хоть штаны натяну. Ответил знахарь и скрылся за дверью. И правда скоро вышел в джинсах, мятой майке и кроссовках на босу ногу.

– Что у тебя? Спросил знахарь.

– Дар сегодня активировался! Ответил я ему и рассказал, как всё случилось, об одном только умолчал о том, что получилось блокировать болевые синапсы в зоне работы. Научи активировать и всё, мне завтра самому работать, выручай Зуб.

– Хорошо. Ответил тот. Ушло не пять, а все пятнадцать минут, но всё же знахарь научил меня активировать дар, я пробовал несколько раз самостоятельно и не разу не было осечек, дар запускался как часики.

– Горох раз в неделю и не части с живцом, так как в квазы не долго. Всё, я свободен? Спросил Зуб у меня и закурил.

– Да, спасибо с меня бутылка. С улыбкой ответил я.

– Бутылок этих у меня… вздохнул Зуб. – А вот пару горошин не помешает. Я понял намёк и пообещал с утра обязательно занести.

– И последнее… Сказал Зуб. – Ты сказал, что завтра с утра со Скальпелем опять да?

– Да, он сказал, что завтра будет опять работа, но делать я её сам буду. Ответил я. – А что?

– Бахус, я тебе помог? Я утвердительно кивнул. – Вот и ты мне помоги. Я утром на отчет к Великому, задержи Скальпеля рядом с собой на столько на сколько можешь, помоги мне. Он недолюбливает меня и всячески ебёт мне мозги на подобных встречах. И ты меня сильно выручишь, если его не будет на отчёте. Закончил Зуб.

– Братан, говно вопрос! Для тебя хоть белый пароход к подъезду! Ответил я. – Сделаю в лучшем виде.

– Ну и ладушки. Сказал Зуб вставая. Мы пожали друг другу руки, и я вышел на улицу.

Ночь была тёплой. Взглянув на небо я впервые увидел его! Абсолютно чужое небо с чужими звездами более крупными, чем «там» размером с вишенку, они не мерцали, но горели равномерным светом, каждая своим цветом и оттенком. Звезд было гораздо меньше и пустого пространства между ними было много больше чем на Земле. Пусть чужое, или уже нет? Выхода отсюда нет, выходит уже своё небо? Но чётр побери! Оно прекрасно это небо! Жаль, что я не художник. Бля, забыл, в ресторан надо забежать, завтрак Башне организовать.

* * *

– Кто это был? Спросила Тата Зуба, когда тот вернулся.

– Бахус. Пришлось поработать с ним, он бы не отстал, да и сделает он для нас кое-что.

– Что? Спросила Тата Зуба уставившись на него своими зелёными глазищами и пару раз моргнула пышными ресницами.

– Да блин, хотел тебе сюрприз завтра сделать! Может завтра всё? А сейчас ещё разок? Я так редко тебя вижу, а ты… Скорчил обиженное лицо знахарь.

– Зубик, ты уже сказал про сюрприз, я же до утра не усну, я мне ещё пол ночи на ресепшене дежурить и так кое как вырвалась к тебе. Или ты меня не разлюбил? Взяв в ладони лицо знахаря и притянув к себе спросила Тата и коснулась своими губами губ знахаря и, они слились в страстном поцелуе.

– Ну ты скажешь тоже «разлюбил», да я за тебя любого порву! Оторвавшись от её губ ответили знахарь. –Ты же знаешь на что я иду ради тебя, ради нас! Воскликнул Зуб. – В общем я собрал всё, столько сколько они просили, а это поверь мне целое состояние! Документы для нас с тобой готовы и вывоз нас в Колизей тоже организован. Для нас немного подсобрал… Нам на долго хватит если не шиковать или вообще свалить с Колизея куда подальше. Наконец то мы съебнём с этой чертовой дыры любимая! Добавил знахарь.

– Ты мне толком не рассказывал, как всё должно произойти, честно говоря я боюсь… вдруг что-то не получится? Да и девчонок жалко одних оставлять… Я много думала над твоим предложением… Зуб, я очень боюсь… С тревогой в голосе ответила Тата.

– Поздно боятся милая, счет времени пошёл на дни, а где-то и на часы. Теперь у меня полностью есть четкий сформированный план, люди уже заряжены и будут ждать. Безоговорочно апеллировал знахарь.

– Как на дни и часы? Я же ничего собрать не успею, у меня же там много всего! Забеспокоилась Тата.

– Ты что дура что ли?! Воскликнул Зуб. – Какие к ебеням сборы? Мы что в свадебное путешествие едем? Какие нахрен девочки?! Тут каждый сам за себя! Забудь! Едем на легке, только то что в карманы поместиться. Мне Пельмень ещё красную должен и сто семьдесят гороха, даже это богатство придется бросить! Ответил Зуб почти срываясь на крик. – Ты со мной? Ультимативно спросил он.

– Да – да милый, конечно я с тобой… Ответила красивая зеленоглазая женщина с каштановыми волосами.

– Тогда слушай. На днях собирается большой рейд, идут группа с трясучкой и боевое охранение. Рейд пойдет на юг по направлению к Институту, потому что там должен остаться Бахус, а также это стандартный, относительно тихий маршрут для профилактики трясучки. На первую ночевку встанем на южном хуторе, где Глобус влетел, хутор теперь только через полгода перезагрузится, там сейчас тихо всё, зачистили с беспилотников. Рейд займет несколько рядом стоящих домов.

– Мы с тобой ночью уйдем на край хутора, там есть здание, во дворе которого сотовая вышка и газовая цистерна для заправки бытовых баллонов, сказали найти здание легко, не ошибемся в общем. В здании спрятаны два навороченных спортивных велосипеда, а цистерна заминирована. Мы с тобой на великах рванем на запад и углубимся в серую зону ГОКа, ориентиры у меня есть, там нас будет ждать боевая колонна из трех автомобилей, они-то и доставят нас в Колизей. Начал излагать детали плана побега Зуб.

– Ты уверен в этих людях? Почему ты думаешь, что они не кинут тебя и где ты их вообще нашел? Задала верные вопросы Тата.

– На сто процентов конечно ни в чем уверенным быть нельзя… Но я тоже не лошара. У нас с ними следующий договор: первое, я при встрече отдам только две красных и две черных жемчужины, остальное по приезду в Колизей. Второе, я сказал, что остальной жемчуг в ячейке банка в Колизее, даже несколько фотографий приложил, для чего пришлось учиться пользоваться фотошопом. Продолжил Зуб.

– И ты думаешь они тебе поверили? Спросила женщина с удивлением.

– У них выхода не было, фото были не самого высокого качества, но всё же на них видно меня, ячейки и жемчуг в ячейке. Да и потом, меня с ними свёл Пельмень у них давно с ними какие-то дела, а ему похер на мои движения. Мы с ним тоже договорились, я к нему в дела не лезу он ко мне. Не думаю, что у них есть резон докладывать Пельменю, всё-таки можно вообще без жемчуга остаться, достаточно его слова что бы они мне верили. Понятия зэковские и всё такое знаешь ли. Задумчиво ответил знахарь. – Да и банальная жадность. Шесть красных за наши документы, по три за каждого, плюс пять черных за нашу доставку в стаб. Пять черных у нас ещё остается, гороха почти триста штук, тоже почти что состояние! Не боись с голоду не помрем!

– Но нас кинутся искать? Вдруг поднимут беспилотники или поисковую команду отрядят от рейда? Думаешь нам далеко удастся уйти? Тата не унималась с вопросами.

– А вот тут главная часть марлезонского балета! Заговорчески начал заканчивать свой план Зуб. – Тут нам Бахус и поможет сам не зная того. В здании, где будут велосипеды, оставят два свежих мертвых тела, мы их переоденем в нашу одежду и оставим на них опознавательные знаки... Не успел знахарь договорить, Тата от страха расширила и без того не маленькие глаза и зажала рот ладошкой, из уголков её глаз показались слезы.

– Что, что такое? Что случилось? Засуетился знахарь, увидев состояние любимой женщины.

– Из-за нас убьют людей? Дрожащим голосом спросила Тата.

– Солнышко! Ты где-то такая умная, а где-то чё спросишь, как в лужу пёрнешь! Ну каких в жопу людей, пару свежих заров подкинут и всё. С видом учителя ответил Зуб. – Всё не перебивай! Женщина же успокоилась и вытерла слёзы. – Ты наденешь в Рейд золотые серьги, а я золотую цепь с кулоном, эти цацки на трупы напялим, и само собой наши коммуникаторы тоже. Далее тела оставим возле цистерны с газом, отъедем метров на двести триста, и я подорву цистерну. Типа мы на растяжку нарвались, тела сильно обгорят, я об этом позабочусь. В Рейде есть обученный человек со специальной директивой, в данном случае им будет Бахус, директива состоит в том, что всех погибших разбирать и грузить в айсбоксы, хотя бы основные органы. Таким образом мы полностью заметем следы, и никто нас искать не будет! Ну скажи что я гений! Восхищенно закончил знахарь.

– Ну да, в целом план не плохой, всё вроде складывается… Но к чему такая спешка? Задумчиво ответила женщина.

– Скажем так, звезды удачно сошлись. Рейд выходит на днях, жемчуг я собрал, Бахус новичок необстрелянный и поэтому при разборке тел будет думать, о чем угодно, но только не об опознании. Ему будет в первую очередь жаль меня, а во вторую тупо противно возиться с обгоревшими телами. Да и оставаться тут? Чем больше я мучу дел с Пельменем и другими, тем больше мне кажется, что за мной следят, что Боинг или тот же Башня о чем-то догадываются и уже доложили Великому. Короче паранойя частенько накрывает. А тут такой шанс! Закуривая очередную сигарету высказался Зуб. – Ну что ты думаешь? Или тебе что-то не нравится в моём плане?

– Да нет, всё нравится, подготовится только надо. Но всё же я боюсь… Мало ли что-то пойдет не по плану? Тогда что? Спросила Тата.

– Так, ты давай не каркай! Импровизировать будем. Всё, любить тебя буду и байки! Полез целоваться Зуб к Тате. Женщина расслабилась и приняла ласки, отправляя тревожные мысли о побеге на антресольные этажи своего сознания, ей тоже поскорее хотелось покинуть это место. План был действительно хорош, будем надеяться, что всё получится.

* * *

Проснулся я не выспавшимся. Спать лёг поздно, тестировал блокировку боли на себе, колол себя иголкой от шприца в разных местах и блокировал боль. Остаток ночи снилась какая-то дичь, ходящие скелеты покупающие органы чтоб вставить себе и почему-то я продавал эти самые органы как на базаре. Тьфу, куда ночь туда и сон прочь! Вспомнил я старую поговорку про кошмары. Умылся вышел на кухню и поставил чайник, в дверь постучали. Вчера, уходя от Зуба я всё-таки не поленился и зашел в ресторан, договорился с Доджем о завтраке, объяснил куда принести. Единственно он сказал, что принесёт не он, а другой официант. В моей двери присутствовал глазок и прежде чем открыть я сначала посмотрел в него, и не надо ржать, научен горьким опытом! За дверью стоял совсем молодой парнишка и короткой стрижкой. О! А я ведь знаю его, вернее видел, он с последнего призыва, с нашей эвакуации, тоже с иммунитетом повезло. Я открыл дверь и впустил его в дом.

– Товарищ полковник, вы Бахус? Обратился он ко мне. – Разрешите войти?

– Заходи сынок. Ты что фильм не видел? Или не помнишь, о чем Дым говорил? Нет званий, есть только новые имена! Напомнил я ему.

– Видел, помню, но как-то привык что ли… Почти год отслужил сами же знаете, как всё вбивается в голову… Попытался оправдаться он. – Куда поставить?

– Ставь сюда на стол. Показал я ему куда поставить разнос. Тебя как теперь звать? И всё отвыкай, никаких званий и никаких «вы». Просто Бахус. Ясно?

– Так точно! Ответил он, а я всего лишь глубоко вздохнул, долго же он будет ещё привыкать. – Я теперь Гарсон. Сначала в анкете Сомом назвался с детства так звали, фамилия у меня Сомов. Но когда узнали, что я официантом до армии полтора года подрабатывал, предложили имя новое и должность. Ответил мне он.

– Ну да ну да! Поближе к кухне, подальше от руководства! Процитировал я ему старую армейскую поговорку. – Спасибо Гарсон, Доджу привет! Добавил я.

– Обязательно передам. Ответил Гарсон и вышел из дома.

Вчера я просил Доджа два одинаковых сытных завтрака. Сняв с одной тарелки фольгу, я мысленно поставил Доджу – отлично! Две толстых сардельки, обернутые жаренным беконом, глазунья из двух яиц, порция каких-то бобов, по виду фасоль и два горячих тоста положенных друг на друга между которыми лежал плотный кусок ветчины и плавился сыр! Додж, ты красава, ещё раз подумал я и принялся завтракать. Еда была вкуснее чем выглядела! Быстро позавтракав и собравшись, я выдвинулся в сторону медблока. Светило Улья только-только встало и согревало своими лучами успевшую остыть за ночь землю. Войдя во внутрь, я оказался первым, Скальпеля ещё не было. Ну и ладно, пробегусь пока ещё разок по основным тезисам в его тетрадях. Прошло какое-то время, по ощущениям минут тридцать или сорок, как входная дверь от крылась и в неё вошел Скальпель. Не знаю почему, но я до сих пор вздрагиваю при его виде.

– Молодец, уже тут. Протянул он мне руку. – Помнишь, сегодня сам работаешь. Напомнил он мне.

– Стараюсь! Ответил я на рукопожатие. – Помню конечно, поэтому и побаиваюсь. Ты рядом будешь или уйдешь куда? Спросил я его памятуя о просьбе Зуба.

– Записи мои помогли? Кивнул он на тетради.

– Надо было сразу мне их дать, может не тупил бы вчера. Процентов на восемьдесят всё ясно, теперь только практика. Открой пожалуйста палату, гляну что там у Башни. Ответил я обычным рабочим будничным тоном.

– Ну пойдём открою. Пробубнил Скальпель, и мы вошли в палату к Башне. Тот уже не спал и что-то рассматривал в планшете.

– А коновалы припёрлись. Встретил нас вчерашний пациент. – Когда мне съебаться отсюда можно будет? Вопросительно взглянул на меня Башня.

– Сейчас глянем. Ответил я и подошел к Башне отодвигая верхнюю часть пижамы, чтоб посмотреть, что там. Увидев шрам сказать, что я «охуел» ни сказать ничего. Рубец под черной матовой пластинкой был как будто не вчера оперировали, а две недели назад! Плотный, жесткий и полностью сросшийся! Я активировал Дар и взглянул «сквозь». Это просто Магия! Других слов просто не приходило в голову. На месте изъятого органа я увидел полностью сросшиеся ткани и сосуды, а на обрезанной и зарубцевавшейся ножке формировался новый орган! Размером он был с горошину, но я понял, что такими темпами почка в течении месяца полностью отрастет! Поразительно! Это же какие перспективы открываются! Подобрав и захлопнув челюсть, я начал прилаживать последние пол литра физраствора с концентратом последнего спорана.

– Что это за трихомудия? Спросил Скальпель.

Я быстро объяснил ему что из чего и для чего. Он одобрительно выматерился, похвалив мой эксперимент и пенял на себя что сам не додумался до этого, хотя сам ещё тот химик. – Бахус! Да мы с тобой таких делов наделаем!

– Наделаете бля. В штаны себе не наделайте. Осадил его Башня. Я же сделал вид что не услышал, и вышел за тарелкой с завтраком для Башни. В дверь настойчиво постучали. Скальпель пошел открывать, а я с тарелкой прошмыгнул в палату. Он лишь на ходу сказал мне: «Не задерживайся, выходи встречай, я за каталкой». Я поставил тарелку на тумбу, снял с неё фольгу, взгляд Башни заблестел.

– Спасибо Док! От души поблагодарил меня заместитель командира Базы.

– Да не за что. Поешь, капельница закончится и можешь быть свободен. Регенерация действительно чудеса творит, орган начал формироваться! Ответил я ему.

– Тебя где поселили? Жуя сосиску спросил меня Башня.

– Сначала в казарме, но уже перевели на аллею где таунхаусы, самый последний мой. Ответил я.

– А, на золотой бульвар. Сегодня, часа через три после заката я зайду, можно? Поговорить надо. Как-то серьезно спросил Башня.

– Конечно. Даже нужно, рад буду. Улыбнувшись ответил я.

– Ну вот и славно. Уже кусая бутерброд, ответил Башня.

– Бахус! Ты ещё тут? Пойдем со мной. Сказал Скальпель проходя мимо палаты толкая перед собой каталку.

– Следи за капельницей, как закончится просто вынь иглу с вены, я чуть позже зайду и отпущу тебя. Уже на ходу сказал я Башне и вышел из палаты вслед за Скальпелем.

На улице стоял пикап с вертлюгом для пулемёта сам пулемёт отсутствовал. В кузове, пристёгнутый к вертлюгу старыми наручниками сидел худощавый мужчина, скорее даже молодой человек лет двадцати пяти с обреченным лицом, шевеля губами как будто читая молитву, рядом с автомобилем стояли двое на лысо бритых мужчин в спортивных костюмах.

– Мира вам господа. Поприветствовал нас первый. – Скальпель, можно с него за троих вынуть? Спросил он же.

– А что так много то? Поинтересовался Скальпель.

– В карты дохуя оставил. Ответил первый.

– Всё ровно начальник, сам просил хотя его и отговаривали. Добавил второй.

– Что скажешь Бахус? Спросил моё мнение Скальпель. – Выдержит?

– Не знаю. Флегматично ответил я. А сам подумал, надо немного покошмарить зэков, потеряем адренохром, потеряем ценность потрохов. – Ну не выдержит, полностью разрежем. Не я ему карты в руки совал. Более жестко добавил я.

Скальпель прям с уважением посмотрел на меня, а парнишка в кузове вообще сник и слёзы покатились по его щекам. Эти двое после моего ответа заметно стушевались и сделали пару шагов назад от меня. Им явно было страшно, не каждый день вот так просто на ваших глазах выносят смертный приговор за то, что проиграл в карты. Но я-то был уверен, что даже если от него только туловище останется и по одному парному органу, то всё равно выживет. Я понимал, Скальпель боится, того что парнишка ласты склеит от болевого шока, но я знал – этого не случится.

– Давайте, отстегивайте его и заводите во внутрь, да по крепче держите, а то мало ли, вдруг передумает. Хохотнул Скальпель и пошел в блок, в комнату для персонала я последовал за ним.

– А ты молодец! Похвалил меня Скальпель. – Кровожадным растешь! Добавил он, пока мы были наедине.

– Да нет, не кровожадный вовсе. А что, нужно было играть в злого – доброго доктора? Как у ментов? Спокойно ответил я.

– Авторитет набиваешь? Тоже надо. Сам себе ответил он. В этот момент лысые завели парнишку под руки, ибо ноги того не держали. Блядь, перестарался… подумал я.

– На кушетку его садите. Приказал Скальпель. – Переодеться ему помогите и на каталку залезть. Добавил он и подал лысым тонкую байковую пижаму.

Я узнал пижаму, такие в нашей медчасти использовали, старые застиранные, но весьма мягкие и удобные. Мужчины помогли парнишке надеть пижаму и залезть на каталку. Всё это время он плакал и шептал что-то. Когда он лег, к каталке подошел Скальпель. Парнишка попытался вскочить, но лысые рефлекторно пресекли попытку к бегству, прижав того к каталке, сразу видно, что делали они это не впервые. Скальпель же снизу ложа вытянул черный матовый ремень и перебросил его через парня в районе пояса, затем он несколько раз проделал такую процедуру обернув пациента в районе ног, рук, груди и головы парнишки. Ремни выглядели хлипковатыми и ненадежно держащими того, кто оказался на ложе, но Скальпель зашел к изголовью каталки, провел большим пальцем по одной из ручек и под черным пластиком рукоятки тускло засветились три не понятных символа, он нажал на первый и ремни сами затянулись, а тело намертво зафиксировалось на каталке. Ясно, опять технологии внешников, подумал я.

– Всё, свободны. Дальше с Зубом. Сказал этим двоим Скальпель. Дважды повторять не пришлось, они с выражением испуга на лице, развернулись и мигом покинули медблок, за входной дверью завелся автомобиль и лысые максимально быстро покинули территорию военных.

– Всё, покатили вниз. Сказал Скальпель.

– А его что? Аппаратом выключать не будем? С тревогой спросил я.

– Будем конечно! Это так, временная мера, знаешь как они выскочить пытаются, о! Откуда только силы берутся?! Поэтому до оперблока везу спеленатыми. Объяснил мне Скальпель.

– А понятно! Ответил я. Можно я пока Башню отпущу, он в принципе всё, может идти.

– Я сам отпущу. Сейчас с этим решим. Махнув рукой на парнишку ответил мне душегуб и, мы вкатили каталку в лифт.

– Скальпель, побудь хотя бы рядом, не знаю музыку у себя послушай, помогать не надо, но на всякий случай побудь, а? Жалобно попросил я. Во-первых, я правда побивался начать работать одному. Во-вторых, Зуб сейчас, наверное, на пути к Великому, а может уже и там. Я старался выполнить его просьбу.

– Хорошо, но Бахус, это последний раз! В следующий раз работаешь сам. Пригрозил он мне.

Я лишь утвердительно закивал. Когда мы вкатили каталку в операционный подвал и в зале включилось рабочее освещение, парнишка с мольбой в голосе запричитал: «мама мамочка помоги, мама мамочка, не надо пожалуйста, пожалуйста отпустите меня, мама мамочка» … Признаюсь честно, сердце у меня сжалось от жалости к нему, я понимал какой страх он сейчас испытывает и этого более чем достаточно, чтобы надпочечники выбросили адренохром, а кровь разнесла гормон его всем органам. Скальпель, не желая слушать эти причитания, максимально быстро достал чудо-перчатки, активировал стойку и завёл электроды за уши молодому человеку. Парень взмолился ещё громче, я же максимально пытался «сохранить лицо», но всё равно оно меня выдавало. Скальпель активировал протокол, и парнишка обмяк и затих, лишь его обреченный взгляд говорил о том, что он в ясном сознании и всё чувствует. Скальпель нажал среднюю кнопку на рукояти каталки и ремни сами отстегнулись и смотались куда-то в недра каталки.

– Заебал его скулёж. Сказал Скальпель скривившись как от зубной боли. – Так, за троих значит, а это девять единиц. Задумчиво продолжил он. Начнем с парных, один глаз, почку и яйцо… это понятно, ну оба яйца, всё равно новые отрастут, но это всего четыре, а надо ещё пять? Что скажешь Бахус?

– Предлагаю панкреатэктомию, резекцию печени… Начал предлагать я, но Скальпель меня оборвал.

– Пакре… чего-чего? Бахус, по-русски выражайся, мы академиев не кончали и умных слов не знаем. Съязвил он.

– Понял. Усмехнулся я. Поджелудочную можно изъять, треть печени, миндалины... э гланды по-русски, их тоже обе можно, ну и пока грудина открыта, треть лёгкого… ну как-то так.

– Ну и нормально! Давай, делай! Видишь какой ты умный, я про гланды вообще забыл, да и не умею я. Довольным голосом ответил Скальпель.

– Скальпель, а может ты его выключишь, а? Адренохром уже впрыснут, толку от того что он всё чувствует. Да и мне бы спокойнее было.

– Не положено! Сказали так, значит так. Жестко ответил он, но тихо добавил, да и не умею я, не показали как. – Начинай, я пойду пока Башню выгоню, залежался он что-то. Добавил Скальпель и пошел к лифту. Когда лифт пикнул где-то наверху я быстро сказал парнишке: «Слушай меня внимательно, я знаю, что ты меня слышишь, я умею блокировать боль и проведу операцию абсолютно безболезненно для тебя, но клянусь Ульем, если ты кому то скажешь об этой моей способности я верну тебе эту боль в десятикратном объёме! Ясно?» Ответа конечно не последовало, но в глазах парня появилась надежда.

Я спустил с парня штаны… начнем с охриэктомии, удалении яичек, ну или более жестко – кастрация. Это самая простая операция из предстоящих. Активировав чемодан с инструментами и поставив серый термоконтейнер недалеко от себя, я попросил Богов Улья поддержать меня, следом активировал дар и заблокировал нервную систему прям в верхнем позвонке, на котором держится череп, чтоб не блокировать каждый орган отдельно, и начал работу.

Минут через двадцать появился Скальпель. Я уже подклеивал второй канатик, на котором держится яичко, ещё через пять минут я завершил первый этап. Скальпель лишь одобрительно что-то пробубнил и сказал, что будет у себя в кабинете. Я не услышал, что он сказал, да и не интересно мне было, я был сосредоточен на операции.

Как я не старался не спешить и делать всё максимально аккуратно, всё равно время, затраченное на целый блок операций, ушло несравненно мало чем «там», по моим ощущениям на всё про всё не более трех часов. Свой Дар я условно поделил на «засветку», это та его часть, когда я делал прозрачным тело, пока я не научился «засвечивать» что-то определенное, хотя Зуб сказал, что ещё научусь. «Засветка» сжирала колоссальное количество моей энергии, но я это учел и запасся живцом. «Засветку» я использовал очень редко и старался экономить. Вторую часть Дара я назвал «наркоз», он же наоборот держался сам, его достаточно было обновлять примерно каждые пятнадцать-двадцать минут, он практически не требовал моей энергии.

Я подошел к кабинету Скальпеля, постучал, пискнул замок, и хозяин медблока вышел.

– Всё, я закончил. Пипец как затрахался, давно так не пахал. Есть писярик? Спросил я Скальпеля. Выпить реально хотелось, но не разбавленной жижи, а просто пятьдесят грамм крепкого алкоголя.

– Три часа двадцать минут! Поразительно! Ответил Скальпель. – Писярик потом, пойдем закончим. Добавил он.

Мы вернулись в оперзал, Скальпель осматривал парня и лишь тихо, но восхищенно нахваливал меня: «Бахус, да ты чертов гений, шовчики ровные, короткие, аккуратные, его хоть сейчас замуж» Сказал Скальпель и хихикнул. Далее он подошел к стеллажам у стены и принес металлический лоток средней величины, на нем стояла не большая химическая горелка, над которой была закреплена фарфоровая выпарительная чаша. Тут же были не глубоки стеклянные лоточки с какими-то порошками. Скальпель поджег горелку, а в чашу налил обычным шприцем два кубика воды, когда вода закипела он химическим шпателем добавил в неё четверть грамма сероватого порошка и перемешал, потушив горелку. Я молча наблюдал за ним, ожидая комментариев. Затем в другую смесительную чашу добавил на кончике шпателя каких-то черных с оранжевыми вкраплениями палочек залив их уксусной эссенцией и потушил содой.

– Как думаешь, что это? Спросил меня Скальпель.

– Ты знаешь, вот это… указал я на чашу над горелкой. – Как будто героин развёл, а вот этот черный чай даже сравнить не с чем, ещё и уксус. Задумчиво ответил я.

– По первому ты абсолютно прав, это обычный героин, а вот это, как ты выразился «чай», это нити со спорового мешка руберов или топтунов. У низших зараженных в споровом мешке просто грибница похожа на свалявшуюся грязную паутину, с неё толка вообще никакого. У высших зараженных нити уже янтарные, с них делают спек. А я вот нахимичил это. Хвалил себя Скальпель. – Спек со средних зараженных конечно не сваришь, а просто от героина толку мало. Это «там» дикое привыкание, ломка и мощный и долгий кайф, а тут пшик один, да приход есть, но как от двух сот грамм водки и держит максимум пол часа или час. А вот если смешать эти два ингредиента, то эффект усиливается, как будто пол литру выпил и косячка немного покурил, плавный кайф, держит часа три-четыре, ну и обезболивает не плохо так. Отходняк только потом, башка болит, но живцом это лечится. Закончил своё повествование Скальпель и смешал обе жидкости, затем положил ватку в смесь и выбрал всё в шприц.

– Ты ещё и наркотой балуешься? На полном серьёзе спросил я его.

– Я чё дурной что ли, эту херню себе колоть? Это ему! Он указал на парнишку, всё ещё подключенного к аппарату. – Я тоже не зверь какой, мне тоже мало удовольствия доставляет слушать их стенания. Когда операция не сложная, конечно я такого не делаю, а когда вот так как сейчас… по человечески его жалко. С этими словами он вколол в вену жидкость парню, деактивировал обездвижку и отключил парня от аппарата. Моего наложенного эффекта осталось минут на пять, я ещё раз на последок обновил его.

– Всё, в палату? Спросил я Скальпеля.

– Жирно ему в мои палаты! Облезет и не ровно обрастет! Съязвил Скальпель. К Зубу отвезем и будет с него. Через три дня бегать будет, а через пару месяцев и следов не останется, ни внутри ни снаружи. Научи Зуба капельницу такую делать. Ответил он.

– Не привыкнет? Поинтересовался я.

– С одного раза не привыкнет, утром голова поболит и всё, Зуб снимет. И так много лишних движений. Ответил Скальпель, и мы повезли пациента по месту дальнейшего прохождения лечения.

* * *

Через час после рассвета Зуб уже сидел в приемной Великого. На столе у секретарши зазвонил телефон, она подняла трубку выслушала и ответила: «Да, да, поняла. Да тут. Хорошо.»

– Проходи, ждет. Сказала секретарь знахарю.

Зуб, постучавшись вошел в кабинет руководителя Базы. В кабинете как всегда был полумрак и накурено.

– Здравствуй Зуб. Присаживайся. Чем обрадуешь? Спросил шеф.

– Есть несколько хороших новостей и плохая. С чего начать? Спросил Зуб.

– Давай по порядку, мозги мне еби и так забиты проблемами. Нехотя ответил Великий.

– Понял. Тогда начну с осмотра. У зеков я ксера выловил и троих по запросу биржи. Сказал Зуб и посмотрел на реакцию Великого. Особой реакции не последовало, но настроение его заметно улучшилось. – Далее… На профилактику трясучки собралось почти сто человек, в том числе твоя Вика. Список вот. Зуб подал лист бумаги с напечатанными именами. Великий быстро пробежался глазами по списку.

– А Бахус какого перепугу тут? Ему до трясучки месяца три, он же свежак. Удивленно спросил Великий.

– Он по особому запросу Института проходит. Как можно более непринужденно постарался ответить знахарь.

– Блядь! Воскликнул Великий, настроение его заметно ухудшилось. – Ты абсолютно уверен? Добавил он. Зуб пожал плечами.

– На сто процентов конечно не уверен, он свежий сильно, но шарик всё же едва-едва просматривается. Спокойно ответил Зуб.

– Хреново… Ясно. Вот что, ты ведь тоже идешь? Спросил хозяин базы знахаря. Тот молча кивнул. – Следишь за ним во все глаза в Институте, особо общаться ни с кем не даёшь. Башня тоже с вами идет, я его так же к Бахусу приставлю и весточку с ним передам, чтоб нам его вернули хотя бы до полного раскрытия потенциала. Я полагаю это была плохая новость? Добавил он. Зуб утвердительно кивнул и продолжил:

– Глобус на поправку идёт, можно скоро того… работать с ним. И мне бы споранов не много, я так понимаю скоро ко мне оптом после Скальпеля и Бахуса «больных» привозить будут. Добавил Зуб.

– Ясно, работники бля. Будут тебе спораны, только давай уже после рейда. Рейд планирую после завтра на рассвете. Ответил Великий. – Что-то ещё?

– Нет, вроде всё. Ответил Зуб вставая. – Я тогда пойду?

– Иди-иди, готовься и да, объяви своим заинтересованным. Рейд ждать никого не будет. Закончил Великий. Зуб вышел с его кабинета и пошел к себе. «Фуф бля, вроде прокатило» На ходу думал знахарь. Нутро его ликовало, Великий не о чём не знает, а значит послезавтра ночью он и его любимая женщина будут свободны.

* * *

Выкатив каталку с пациентом и подкатив её ко входу в приёмную Зуба, Скальпель велел подождать. Он зашел в приемную, пробыл там совсем не много, и они вместе со знахарем вышли.

– А он что, сам зайти не сможет? Спросил Зуб глядя на каталку.

– Давай закатим и переложим, я не хочу с ним возится, Бахус его знатно облегчил. Ответил Скальпель Зубу. Парень же лежал с открытыми глазами, но был явно не «здесь» после Скальпелевой ханки. Втроём мы закатили каталку в Зубов стационар и переложили парня на койку. В этот самый момент меня увидел Глобус, посмотрел на парня, на Скальпеля и конечно же сразу всё понял. Лицо его побледнело, он закрыл глаза и отвернул голову к стене. Я промолчал и вообще сделал вид, что его тут нет.