Текст книги "Хозяйка Изумрудного города"
Автор книги: Антон Леонтьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Она регулярно появлялась на обложках модных журналов, ее провозгласили образцом вкуса, даже жены президентов, менявшихся с регулярностью раз в дватри года, не могли соперничать с ней.
Сережа превратился в красивого молодого человека. В столь же красивого, сколь и порочного. Надежда знала, что ее сын гоняется за наслаждениями, безмерно тратит деньги, предается бессмысленным жестокостям. Баррейро все прощал пасынку, в котором не чаял души.
На семнадцатый день рождения он заявил, что сделал Сержа единственным наследником всего своего имущества.
А спустя три месяца Сережа убил Ринальдо.
Надежда была свидетельницей того, как сын вместе с мужем отправились на охоту. Через два часа Сергей в задумчивости вернулся в особняк. Надежда еще не спала, читая очередной женский роман, который помогал ей бежать от суровой действительности.
Стояла зыбкая жара, надвигался сезон дождей. Сергей молча прошел в библиотеку. Его руки, облаченные в тяжелые перчатки, были залиты кровью. Надежда содрогнулась – ей не нравилось желание сына добивать раненых животных.
– Ринальдо умер, – стаскивая перчатки, сказал Сергей.
Надежда, машинально отложив книжку в сторону, сначала не поняла, о чем речь. Она так давно мечтала о том, что Баррейро скончается. И вот, похоже, ее сокровенные мечтания осуществились.
– Что произошло? – спросила Надежда.
Сергей усмехнулся, и улыбка на его красивом лице выглядела ужасно.
– Несчастный случай на охоте, как и с моим польским отцом, – ответил он. – Я сейчас привезу его тело, а ты позаботься, чтобы никто не видел этого.
Наконец-то я избавился от этого старого придурка!
В его словах было столько злости и надменной издевки, что Надежду пронзил смертельный ужас. Неужели этот белокурый красавец с серо-голубыми глазами, по которому сходят с ума все барышни Коста-Бьянки, ее сын, которого она любит более всего в жизни, вырос монстром? Она не хотела верить в это…
Как и велел Сергей, она отправила слуг в свои комнаты и приказала не покидать их до особого распоряжения. В доме Баррейро слуги подчинялись хозяйке с первого слова и никогда не пытались нарушить приказаний.
Сергей, прихватив бричку, отправился в джунгли, откуда час спустя привез тело Ринальдо. В сарае Надежда взглянула на мертвого супруга. Ни о каком несчастном случае не могло быть и речи. Сергей убил отчима. Он перерезал ему горло, хладнокровно и жестоко.
Меланхолически куря, Сергей взглянул на мать, склонившуюся над мертвым Баррейро.
– Ты же так давно мечтала об этом, я знаю, – сказал ей молодой человек. – Почему ты не радуешься, мама?
– Как ты мог, – только и промолвила Надежда.
Она возненавидела Ринальдо практически с самого начала их несчастного брака, но не желала ему такой страшной смерти. Она не хотела, чтобы ее сын оказался убийцей.
Сергей бросил на солому охотничий нож, весь в засохшей крови. Именно им, как поняла Надежда, он и убил Ринальдо.
– Старик слишком зажился на этом свете, – произнес Сергей. – Теперь я стану наследником всего состояния.
Боже, только и подумала Надежда, он стал настоящей копией Ринальдо. Нет, он стал еще порочнее, чем его отчим…
Следующим утром всех оповестили о том, что господин Ринальдо Баррейро скончался на охоте от сердечного приступа. Слуги, если кто-то знал и видел что-то, предпочли молчать. Имя Баррейро навевало ужас.
К Надежде потянулись нескончаемые процессии желающих выразить соболезнование. Депутаты национального собрания, министры, промышленные и финансовые магнаты, председатель государственного банка республики, генералы армии, наконец, его высокопревосходительство господин президент республики Коста-Бьянка. Она, как вдовствующая императрица, принимала всех в огромном зале, восседая в золоченом кресле. Вся в черном шелке, с вуалью, закрывающей мраморное-белое лицо, без драгоценностей, она выслушивала потоки слов о том, что страна потеряла выдающегося деятеля, гениального предпринимателя, примерного семьянина…
Сергей, стоявший около матери и державший ее ладонь в своей руке, в одно мгновение превратился в значимую фигуру. Надежда вдруг поняла, что боится сына, боится того, кому посвятила всю жизнь.
Ринальдо погребли в фамильном склепе, к его телу никто не был допущен, доктор подписал свидетельство о смерти, даже не взглянув на труп. Похоже, что все с облегчением вздохнули, когда всемогущий Баррейро отдал богу (или дьяволу, как были уверены очень многие) свою многогрешную душу.
О том, что Сергей убил отчима, никто и никогда не узнает. Надежда, единственная, знавшая страшную тайну, молчала. Что изменится, если она расскажет об этом?
Ей никто не поверит, никто не захочет взглянуть правде в глаза. А даже если и поверят, способна ли она, мать, отправить своего единственного сына в тюрьму? Она же любила Сергея, любила, даже несмотря на то, что он был убийцей.
Через неделю было оглашено завещание покойного. Баррейро не обманул, он отписал все свое имущество, исчислявшееся многими десятками миллионов, сыну Сержу. Надежде ничего не досталось – ну, или почти ничего, кроме драгоценностей. Но у нее был счет в банке, на котором за тринадцать лет супружества с Ринальдо скопилось чуть больше шести миллионов. Она была вполне обеспеченной дамой, которая овдовела в возрасте тридцати восьми лет.
Согласно законам Коста-Бьянки, Сергей не мог мгновенно распоряжаться имуществом, отписанным ему Ринальдо. Ему требовалось стать совершеннолетним, достичь двадцати одного года, чтобы войти в права наследства. До этого времени, по единодушному мнению адвокатов (и под давлением самой Надежды), госпожа Баррейро была назначена опекуном собственного сына.
Вечером того же дня в столичном особняке Баррейро разыгралась безобразная сцена. Сергей, узнав, что ему придется ждать еще почти четыре года, обвинил Надежду в том, что она украла его деньги.
– Ты немедленно отдашь мне все то, что принадлежит мне по закону! – кричал сын.
В гневе он так походил на Ринальдо. Надежда даже ужаснулась – почему Сергей не пошел в своего настоящего отца, мужа Евгении, а превратился в подобие Баррейро?
– Ты получил все, Сережа, – ответила уставшая Надежда. – Все то, к чему ты стремился. Деньги – твои.
Ведь ради этих миллионов ты и убил Ринальдо?
Сергей в тревоге оглянулся и, подскочив к матери, закатил ей звонкую оплеуху. Надежда не могла поверить – сын ударил ее!
– Заткнись, шлюха, – прошипел он. – Не дай бог, твои рассуждения кто-нибудь услышит!
Между сыном и матерью пролегла бездонная пропасть. Они практически не общались. Надежда, обладавшая правом тратить деньги, доставшиеся от Ринальдо, предавалась этому с великой энергией и воодушевлением. Она скупала наряды, которые не носила, туфли, которые складировались в кладовой, драгоценности, которые запирались в сейф, ковры, картины, мебель, которые безжалостно выбрасывались через два месяца и заменялись новыми.
Сергей, как слышала Надежда, пустился во все тяжкие. Он превратился в желанного гостя во всех борделях Эльпараисо; казино радушно принимали молодого синьора Баррейро, который за вечер мог проиграть несколько десятков тысяч; модные магазины охотно принимали его векселя, предлагая ему на выбор самое дорогое белье и костюмы.
Одним вечером Сергей пришел к матери, проживавшей в роскошном особняке в самом центре Коста-Бьянки, затем, чтобы восстановить мир. Надежда, давно скучавшая по сыну, была рада его внезапному визиту.
– Мама, я понял, что наделал в жизни много глупостей, совершил много ошибок, – признался ей Сергей.
Надежда не могла сдержать слез – ее мальчик снова стал прежним. Она все давно простила ему. Они вдвоем поужинали и даже пригубили шампанского в знак примирения.
– А теперь, мама, мне пора, я уезжаю в Штаты, – сказал Сергей. – В Европе, как ты знаешь, идет новая война, а я хочу немного поразвлечься… До скорого, мамочка!
И, поцеловав Надежду, молодой человек отправился в аэропорт, где его ждал личный самолет семейства Баррейро.
Той же ночью Надежде стало плохо. Судороги пронзали ее тело, она многократно теряла сознание, и только своевременный визит президентского врача спас ей жизнь. Мудрый медик, сделав ей промывание желудка, сказал:
– Госпожа Баррейро, не буду скрывать от вас правду, вас пытались отравить. Это типичные симптомы отравления стрихнином. Кто-то использовал плоды рвотного ореха, чтобы отправить вас на тот свет. Это очень серьезно!
Надежда, еле пришедшая в себя после ночи, едва не отправившей ее в мир иной, в изнеможении откинулась на подушки. Сергей! Кто же еще, кроме Сергея, мог подмешать ей в пищу стрихнин. Поэтому-то сын и заявился к ней с предложением о примирении, поэтому-то он и был с ней так ласков, поэтому-то он и отправился в Нью-Йорк, чтобы не быть причастным к смерти матери.
Но зачем? Плача, уткнувшись в подушку, Надежда поняла – сын хотел как можно быстрее получить деньги. Неужели в свои семнадцать лет он был чудовищем, способным убить родную мать? Хотя чего ожидать от человека, который перерезал, как свинье, глотку отчиму?
Надежде удалось замять скандал, она заявила, что сама по ошибке приняла не то снадобье, которое было нужно, перепутав бутылочку с крысиным ядом и флакон со снотворным. Очень слабое объяснение, но его хватило, чтоб отвести подозрения от Сергея.
Сын как ни в чем не бывало вернулся из Америки спустя несколько месяцев. Он обнял мать, поцеловал ее, и Надежда ощутила в полной мере, что это значит, когда тебя целует Иуда. Самое ужасное, что она попрежнему до безумия любила сына, того самого сына, который пытался убить ее.
Она так и не решилась побеседовать с Сергеем о произошедшем, однако решила, что с нее хватит.
Переговорив с адвокатами, она сняла с себя опекунское бремя, передав его нескольким маститым законникам. Сергей, узнав об этом, в ярости засек на плантации беременную негритянку, которая некстати подвернулась ему под руку. Это только укрепило Надежду в подозрениях, что Сергей применит все средства, чтобы добиться желаемого.
В августе 1941 года, когда Сергею исполнился двадцать один год, он получил в нераздельное и полновластное владение все имущество Ринальдо. Он стал самым богатым человеком в Коста-Бьянке. Шахты, плантации, заводы, газеты, акции… Молодой человек закатил по этому поводу грандиозную пирушку, празднуя наконец-то начало самостоятельной жизни. Надежда, сославшись на плохое самочувствие, отказалась принять участие в сарданапаловом веселье сына.
Она, обеспеченная дама сорока с небольшим лет, продолжала жить в свое удовольствие. Она смирилась с мыслью, что потеряла Сергея. Для нее единственным утешением стали магазины, театр и любовники.
Сын, дорвавшись до денег, стал расшвыривать их направо и налево. Ринальдо не удалось привить пасынку бизнес-хватку, поэтому Сергей больше тратил, чем получал взамен. Он не спешил жениться, хотя все знатные семейства Коста-Бьянки охотились за белокурым красавцем Сержем, наследником баррейровских миллионов.
Надежда, также не скупившаяся на траты, постепенно проматывала состояние. К концу сороковых годов она с удивлением поняла, что обанкротилась.
Финансовый советник, пришедший к ней на традиционный утренний кофе, доложил госпоже Баррейро, что на ее счету остается чуть более десяти тысяч.
– А как же мои акции? – спросила Надежда, облаченная в прелестный розовый халат. Для своих почти пятидесяти лет она выглядела изумительно – ни морщинки, девичья фигурка, вьющиеся волосы без единого намека на седину. Своей красотой она была обязана матушке-природе и голливудским пластическим хирургам.
– Госпожа Баррейро, – просветил ее финансовый эксперт. – Состояние фондовой биржи после окончания войны в Европе таково, что почти все акции не более чем разноцветные бумажки.
– Ну хорошо. – Надежда поставила крошечную чашечку на мраморный столик. – У меня остается еще столичный особняк, он стоит, как я думаю, не меньше двух миллионов…
– Около трех, – поправил ее финансист. – Однако закладную на него вы подписали еще год назад, он теперь принадлежит банку, госпожа Баррейро…
– Мои драгоценности, – Надежда испытала легкую панику.
Неужели давно забытый призрак нищеты восстал из небытия? Она вроде бы не так уж много и покупала… Хотя журналы и писали, что у нее было восемьсот пар обуви, но это преувеличение, выдумки желтой прессы. У нее не может не быть денег!
– Ваши драгоценности также давно заложены, разве вы не помните, – сказал финансовый советник. – Госпожа Баррейро, вы, как мне кажется, не можете себе позволить вести такой же расточительный образ жизни, как и раньше. Банк, который скупил ваши векселя, заявил, что намерен в течение месяца заставить вас оплатить их. Вы знаете, о какой сумме идет речь? О двух миллионах шестистах двадцати тысячах реалов, госпожа.
Надежда содрогнулась, ей внезапно стало холодно.
– А что будет, если я не смогу оплатить эти векселя? У меня ведь нет таких денег…
Эксперт пожал плечами. Ему, облаченному в шикарный костюм от лучшего столичного портного, не было дела до финансовых затруднений вдовы некогда самого богатого человека в Коста-Бьянке. Времена меняются, что же поделать…
– Тогда на ваше имущество наложат арест, продадут его с аукциона и попытаются оплатить долги. Если этого не хватит, что вероятнее всего, то вас как злостного должника отправят в тюрьму.
• – Меня – в тюрьму! – закричала Надежда. – Этого не может быть! Что вы мне посоветуете, господин финансовый советник? Почему вы раньше не предупреждали меня о грозящей катастрофе?
– Я предупреждал вас, госпожа Баррейро, только вы не хотели слышать, – сурово ответил тот. – Выход у вас один – в течение семи дней отыскать требуемую сумму и предъявить ее к оплате. Иначе…
Не закончив многозначительно-роковой фразы, он ретировался. Надежда, которая думала, что утро прекрасно, а кофе восхитителен, запустила унизанные перстнями пальцы в прическу и облокотилась на столик. Ей нужно найти эти два миллиона шестьсот двадцать тысяч, но каким образом? Ее любовники – денежные перекати-поле, ее друзья никогда не одолжат такой гигантской суммы.
Похоже, она знала, к кому обратиться. Выбрав самое страшное из имевшихся платьев, она отправилась к Сергею, которого не видела уже несколько лет.
Сын проживал в самом шикарном районе Эльпараисо, в квартире в одном из коста-бьянкских небоскребов.
Он принял Надежду более чем холодно, не пустил далее порога. Как она поняла, сын приходил в себя после очередной попойки и оргии. Из апартаментов слышались веселые женские голоса и хохот.
– Тебе нужны деньги, – выслушав сбивчивый рассказ Надежды, произнес Сергей. – Ничем помочь не могу.
– Но, Сережа, – в отчаянии взмолилась Надежда. – Я знаю, у тебя есть деньги, ты должен мне помочь, прошу тебя. В конце концов, не забывай, мне известно, как умер Ринальдо…
Сергей, откинув со лба белокурые пряди волос, разразился неприятным смехом.
– Ага, да ты, оказывается, на старости лет заделалась шантажисткой, мама. Кто тебе поверит, кто посмеет заняться расследованием убийства, которого не было? Ты не получишь от меня ни цента, учти это.
В ее же присутствии, по домофону, он приказал охранникам не впускать к нему больше госпожу Баррейро.
– Мне пора в бассейн, – сказал он. – Всего хорошего!
Надежда, не ожидавшая такого приема от родного сына, впала в шок. Что же ей делать? Неделя, казавшаяся такой бездной времени, пролетела совершенно незаметно. Финансовый советник не обманул – банк предъявил к оплате множество бездумно подписанных ею векселей, и Надежда, не в состоянии оплатить ни один из них, лишилась всего.
Газеты, когда-то превозносившие ее как образец вкуса и элегантности, обрушились на Надежду с резкой критикой и злобными нападками. На первых полосах поместили фото, на которых ее переправляли в тюрьму за неуплату долгов.
Имя Баррейро еще кое-что значило в Коста-Бьянке, за нее вступились высокопоставленные знакомые, и Надежду через два месяца выпустили. Но этих шестидесяти дней хватило, чтобы потерять вкус к жизни и разочароваться в смысле существования.
Она резко постарела. Президент именным указом выделил ей крошечный домик на окраине столицы и скромную пенсию – за заслуги мужа перед Отечеством. Надежда, сгоравшая от стыда, не могла больше сталкиваться с богатыми друзьями и, продав домик, переехала в провинцию, где ее никто не знал.
Она хотела разыскать Евгению, ей удалось узнать, что та много лет жила в Париже, но после войны ее след потерялся. Сестра наверняка помогла бы ей, но и тут судьба оказалась безжалостной к Надежде – Евгения исчезла, и никто не знал, что с ней произошло.
Через год она затеяла грандиозный судебный процесс против Сергея, желая получить часть денег мужа.
Доведенная до отчаяния, она заявила журналистам, что именно ее сын убил Ринальдо Баррейро, и в подробностях рассказала о событиях вечера более чем десятилетней давности, когда Сергей, весь в крови, вернулся с телом Ринальдо с охоты.
Все, что произошло дальше, вовсе не соответствовало ее ожиданиям. Никто не бросился эксгумировать тело Ринальдо, полиция не занялась расследованием этого дела. Сергей, уверенный в себе, как всегда, красивый, окруженный сворой лучших говорливых адвокатов, заявил, что его мать сошла с ума.
Надежда проиграла процесс, ее заявления никто не воспринял всерьез. Разозленный Сергей добился, чтобы ее заперли в психиатрическую клинику. Консилиум купленных им врачей постановил – госпожа Надин Баррейро страдает остротекущей формой шизофрении, манией преследования, а также личностной дезориентацией и нуждается в специализированном лечении в стенах сумасшедшего дома.
Смирившись с почетной нищетой, Надежда никак не ожидала, что окажется среди пациентов, страдающих расстройствами психики. Сергей постарался сделать так, чтобы она никогда не вышла на волю. Это ему удалось. Консилиум, прозаседав три часа, постановил, что госпожа Надин Баррейро опасна как для общества, так и для самой себя и призвана провести остаток жизни под надзором врачей.
Проведя три месяца в психиатрической клинике, Надежда попыталась покончить жизнь самоубийством. Ее, накачавшуюся таблеток, которые она стащила у медсестры, заперли в отдельный бокс. Временами, вспоминая прекрасную жизнь, полную богатства и расточительства (а что было еще? да и было ли что-либо еще? Она уже не знала…), Надежда грезила наяву. Может быть, она на самом деле постепенно теряет рассудок?
В психиатрической клинике она провела пять лет, где и скончалась, превратившись к февралю 1954 года в молчаливую, гладящую на собеседника стеклянными глазами старуху с патлатыми седыми волосами и морщинистыми руками. Получив известие о смерти матери, Серж Баррейро, расслаблявшийся в Сен-Тропе, не соизволил даже оплатить ее погребение. Похороны прошли на кладбище, принадлежащем больнице.
Надин Баррейро упокоилась под скромным каменным крестом с лаконичной надписью – имя, дата рождения и стих из книги псалмов…
Сергей никогда не задумывался о том, что поступает ужасно и жестоко. Этому его научил отчим, Ринальдо Баррейро, которого он любил и ненавидел одновременно. Получив в средиземноморском отеле телеграмму о том, что его мать умерла, он пробормотал единственное слово:
– Наконец!
Когда-то он по-детски пытался отравить ее, чтобы заполучить все деньги. Ему это не удалось, она, скорее всего, поняла, кто пытался это сделать. Но она молчала, когда он вернулся с охоты и сообщил ей о смерти Ринальдо, смолчала и потом… Когда же она решилась рассказать всему миру о том, что он отправил на тот свет Ринальдо, было слишком поздно. Сергей не мог позволить себе рисковать огромными деньгами, которыми он привык обладать.
Оказалось, что быть миллионером совсем не так тяжело. Километровые счета в банке, яхты, беззаботная жизнь, красавицы, которые сами тянулись к нему, бега, казино, элегантные костюмы, особняки, самолеты… Список можно было продолжать до бесконечности.
Он брал от жизни по максимуму, не задумываясь о последствиях. Он был молод, красив, богат – что еще требовалось для полного счастья? Женщины сами кидались ему на шею, но он не спешил с выбором. Ему всего лишь тридцать с небольшим, зачем торопить события…
Сергей не подозревал, что у судьбы были другие планы. Он слишком бездумно относился к тому, чем обладал. Как и его мать, он, не задумываясь, тратил деньги, окружил себя льстецами, которые прикидывались друзьями, негодными финансовыми советниками, искавшими исключительно собственную выгоду.
Деньги таяли, как снег на жарком солнце, но Сергея это нимало не заботило. Подумаешь, долгов на полтора миллиона, у него всегда есть в запасе кофейная плантация или провинциальная газета, ее можно продать и снова окунуться с головой в омут наслаждений.
В августовский день, после сногсшибательной вечеринки по случаю своего тридцать четвертого дня рождения, он мчался на темно-сапфировом «Ягуаре» по трассе, ведущей из столицы Эльпараисо в близлежащий курортный городок. Там, в уединенной вилле на песчаном берегу, его ждала Стелла, коста-бьянкская кинозвезда, недоступная дива с репутацией стервы-девственницы, питающейся мужчинами. Перед ним она не смогла устоять, тешил себя сладкой мыслью Сергей. Еще бы, он, Серж Баррейро, никогда не был мелочным с женщинами. Разве что пару раз его привлекали к суду за рукоприкладство – на самом деле подобных случаев было несоизмеримо больше, но полиция расследовала только те, которые были самыми вопиющими.
Стелла окажется в его постели, ему удалось купить эту милашку. Ему принадлежала студия, которая производит фильмы с ее участием. Стелле пообещали грандиозную роль в новом хите, она получила от него редкостный по красоте бриллиант, и вот она его ждет…
Сергей чувствовал себя не очень хорошо. Похоже, на вечеринке он перебрал с коктейлями и виски. Однако он никогда бы не признался себе, что в последнее время слишком увлекся алкоголем. Он, белокурая бестия, красавец Серж, являлся душой светского общества Коста-Бьянки. Как же все-таки хорошо, что мать успела убежать из унылой России, где правят большевики. И теперь он наслаждается жизнью в теплой и тихой Коста-Бьянке. Затем его мысли переключились на Стеллу.
Внезапно, как это часто бывает в тропиках, разразилась гроза, хлынул проливной дождь. До виллы оставались считанные километры. Струи воды хлестали по лобовому стеклу, Серж знал, что разумнее всего – остановиться и переждать. Вряд ли ливень затянется надолго. Но он и без того опаздывал, а его так влекла волоокая Стелла…
Он наращивал скорость. Опасность никогда не была для него сдерживающим фактором. Через несколько минут он будет на вилле, и кинозвезда окажется в его объятиях. Он уже предвкушал ночь, полную огня и страсти…
Огонь был на самом деле. «Ягуар» на полном ходу врезался в скалу, Сергей попросту заснул за рулем.
Он не погиб, но после катастрофы часто ловил себя на мысли, что лучше бы ему сгореть заживо в «Ягуаре», чем продолжать жизнь в том состоянии, в каком он оказался после того страшного случая. Автомобиль расплющило и покорежило, Сергей пролежал на совершенно пустой трассе под проливным дождем до самого рассвета, временами теряя сознание, временами снова приходя в себя. Машина не взорвалась только из-за того, что ливень затушил огонь, но на долю Сергея хватило.
Самые лучшие врачи оказались бессильны. Переломанные ребра, поврежденный позвоночник, множественные ожоги… Из красавца, который внушал трепет всем женщинам Коста-Бьянки, Сергей превратился в страшного инвалида, прикованного к креслу на колесиках. Он никак не мог поверить, что прежняя жизнь закончилась.
Несчастья в том году следовали одно за другим.
К власти в ноябре пришла новая военная хунта, которая постановила начать национализацию ряда предприятий. Практически все изумрудные шахты в стране принадлежали семейству Баррейро, Сергей лишился их в течение двух часов. Прикованный к креслу, занятый своим здоровьем, он не мог сопротивляться и подкупить нужных людей. Он потерял большую часть своего и без того растраченного состояния.
Финансовый кризис, который разразился на Рождество, добил его окончательно. Коста-бьянкский реал упал в стоимости в три раза за неделю, Сергей реально оказался на грани банкротства. Он лежал в палате интенсивной терапии и подписывал, даже не читая, кипы бумаг, которые подносили ему советники. Позднее он узнал, что ему не стоило этого делать, – он сам вырыл себе яму, в которую шагнул с закрытыми глазами.
Он считал себя неуязвимым – и поплатился за это.
Пятьдесят пятый год он встретил в своем особняке, том самом, где он когда-то убил Ринальдо. Особняк в провинции был единственным имуществом, которое у него осталось. Все непомерное богатство испарилось, растаяло в дымке, исчезло…
Сергей плакал над колоссальными счетами, хохотал, читая газеты с новыми декретами военной хунты, молчал, вспоминая прошлое. Мысли, похожие на юрких ящериц, сновали в его голове. Возможно, это и есть расплата за все то, что он совершил. Но почему именно сейчас, почему именно таким образом?
Ответа на этот вопрос он не знал. Он запретил держать в доме зеркала, дабы не видеть себя, превратившегося в живую мумию. Он мог передвигаться только в инвалидном кресле или на костылях, поддерживаемый двумя медсестрами.
Дикие забавы, роскошная жизнь, многочисленные любовницы – все безвозвратно ушло в прошлое. Он остался один, его бросили знакомые и те, кого он считал друзьями.
Он смог в полной мере почувствовать то, что испытала когда-то Надежда, всеми преданная и отвергнутая. Но у него был дом, который превратился в тюрьму. Плантации, окружавшие особняк, давно перешли в чужие руки, слуги разбежались, осталась пожилая негритянка-кухарка, конюх и садовник. Больше в его жизни никого не было.
Выезжая в заброшенный сад в инвалидном кресле, Сергей вспоминал о том, как великолепна была до несчастного случая его жизнь. Он совершенно опустился, ускоренно уничтожая запасы вина в погребах особняка. Его забавой сделалось стрелять в птиц и зверьков. Однажды, когда он намеренно выстрелил в мулата-садовника и тот был легко ранен, к Сергею наведалась представительная делегация из местных чинов полиции.
Одутловатый полковник полиции, потирая потную шею, сказал:
– Синьор Баррейро, прошли времена, когда вы могли безнаказанно издеваться над простыми людьми. Запомните, если еще раз повторится нечто подобное, то вы будете привлечены к ответственности.
– Что ты говоришь, черномазая обезьяна? – прохрипел Сергей, обращаясь к полковнику, который был мулатом. – Я же убью тебя, мулат!
Он попытался дотянуться до револьвера, но полковник ударил его по руке хлыстом.
– Я повторять больше не буду, Баррейро, – произнес он твердо. – Многие жаждут видеть твой труп на виселице, и я один из них. Ты когда-то засек до смерти мою беременную сестру и не понес никакого наказания. Запомни, я внимательно слежу за тобой!
Сергей запустил вслед ему бутылкой, но поостерегся впредь стрелять по живым мишеням.
Его состояние постепенно ухудшалось, он уже не мог вставать из кресла, временами чувствуя, что паралич распространяется и выше талии. Он пил еще больше, желая приблизить смерть.
В поместье появилась обитательница, сиделка-мулатка, доводившаяся внучкой новому садовнику. Молодая женщина была чрезвычайно красива и хитра.
Она понравилась Сергею, несмотря на то что он ненавидел темнокожих. Она частенько возила его по саду в инвалидной коляске, приносила из погреба бутылку вина или раскуривала сигару.
Все это закончилось совершенно неожиданно – Лютеция стала госпожой Баррейро. Сергей за короткое время пристрастился к наркотикам, которые смягчали страшные боли в изувеченном теле и позволяли ему грезить о прекрасном. Лютеция потакала его вредной привычке и полностью подчинила Сергея своей воле. Внучка садовника, мечтавшая стать настоящей госпожой, добилась своего. Вызванный в поместье представитель власти заключил брак между Сержем Баррейро и Лютецией Орривейро.
Меньше чем через шесть месяцев после заключения брака Лютеция родила девочку. Никто не мог поверить, что полупарализованный Сергей мог быть отцом, но голубые глаза и светлые волосы не оставляли в этом сомнений. Он был ужасно рад рождению дочери, еще больше радовалась этому Лютеция.
Сергей скончался два года спустя, задохнувшись во сне. Его, с выпученными глазами, обнаружила маленькая дочка. С криками она прибежала к матери, читавшей на террасе журнал. Та, лениво перевернув страницу, промолвила единственное слово, которое когда-то проронил Сергей, узнав о смерти Надежды:
– Наконец!
Вопреки ее ожиданиям, ей и дочери достались сущие крохи. Земля под особняком была заложена, ценностей в доме, за исключением недопитой коллекции вин и столового серебра, не осталось. Лютеция, всегда мечтавшая о богатой жизни, была разочарована.
Она растила дочь в замкнутом мирке, наполненном рассказами о ее благородном происхождении и особом предназначении. Девочка, нареченная Урсулой, практически не общалась с внешним миром, мать не позволяла ей играть с соседскими детьми или видеться с работниками на плантации. Лютеция возомнила себя аристократкой, напрочь забыв о своем неблагородном происхождении.
Так и летели годы, Урсула подрастала, превращаясь в красавицу с темно-русыми волосами, высокими скулами и голубыми глазами. Именно такими изображали в книжках принцесс. Она была уверена, что является одной из них.
Лютеция постепенно распродавала немногочисленные сокровища, доставшиеся от Сергея. Наконец в огромном доме, затянутом паутиной, покрытом пылью, с не мытыми годами стеклами и провалившимися полами, практически ничего не осталось. Жилой была только спальня, в которой на древних проржавленных кроватях спали мать и дочь. Настал день, когда и сам дом был заложен.
Лютеция, обнаружив большие запасы морфия, оставшегося от Сергея, постепенно стала наркоманкой.
Урсула не понимала, что происходит с ее любимой мамой, но чувствовала, что нечто страшное.
Однажды днем к ним в дом пришли деловитые чиновники, которые поразились ветхости и всеобщему запустению. Они даже не подозревали, что в старинном особняке кто-то обитает. Навстречу им вышла все еще красивая дама, мулатка с затуманенным взором, и прелестная девушка в изношенном, перелатанном десятки раз платье.
– Срок залога истек, теперь это собственность банка, вы не имеете права находиться на его территории, – заявили судебные исполнители. – Госпожа Баррейро, – обратились они к Лютеции, – вы обязаны покинуть особняк немедленно, иначе к вам и вашей дочери будет применена сила.
Лютеция, давно ставшая морфинисткой, мало понимала, о чем идет речь. В их распоряжении было около двух сотен реалов, два чемодана, набитых тряпьем, и несколько потрепанных детских книжек про сказочных принцев и принцесс.
